Выпад наставницы, острая сталь разрезает воздух рядом с тобой, напряжение в изогнувшемся теле, резкий запах собственного пота, и скользкая рукоять меча в ладони. Песок под босыми ногами, прикосновение воздуха к обнаженному, если не считать набедренной повязки, телу, гортанный вскрик наставницы, и понимание, что ты ошибся… надо было двигаться иначе.

Ультима замерла, и Ларс обнаружил, что острие ее меча касается его горла.

– Ага, ты убит, – сказала наставница. – Давай еще разок.

– Может, хватит? – буркнул он, тяжело дыша и вытирая мокрое лицо. – Зачем вообще мне фехтование – неужели мне придется сойтись с Вальгорном лицом к лицу?

– Не думала, что услышу от тебя такой вопрос после трех месяцев занятий. – Ультима отступила на шаг и с преувеличенной серьезностью оглядела Ларса с головы до ног. – Ты с чего вдруг отупел?

Она тоже щеголяла в одной набедренной повязке, но ее тело, вроде бы ладное и правильное, без лишнего жира, с упругой грудью, не вызывало у него желания дотронуться, погладить. Словно он смотрел не на привлекательную женщину, годную для любовных утех, а на механизм, безупречно имитирующий человека.

И ведь девушки у него не было давно, с самого Монтиса… с того визита фемины, вспоминая который, он содрогался.

– Ну, хм… – сказал Ларс.

Он привык к подобным выпадам наставницы, к тому, что тема урока может неожиданно смениться. «Жизнь не позволит тебе сосредоточиться на чем-то одном, ты должен уметь перестраиваться мгновенно», – пояснила она как-то, когда разговор об устройстве турригеров был прерван без предупреждения и пришлось отвечать на вопросы о войнах одного из первых правителей объединенного человечества.

– Посмотрим, шевели мозгами, – велела она. – Чем я с тобой тут занимаюсь?

Тренировались они в небольшом зале, что был пристроен сзади к главному зданию усадьбы. Тут имелось все, что могло понадобиться для того, чтобы сделать человеческую плоть более совершенной – от учебных клинков и простых гантелей до сложных ипсе-комплексов, предназначенных для работы со связками и нервами.

– Разным, – ответил Ларс мрачно. – Виброклинки, метательные и обычные… Сосредоточение и расслабление, равновесие и чувствительность… и еще кое-что, чего я не до конца понимаю.

– Ты перечислил отдельные грани, – сказала Ультима, – но не назвал явления. Данное тебе от рождения тело – инструмент, и я должна сделать его максимально чутким, умелым и послушным, а под телом я понимаю, как ты знаешь, не только мышцы и кости, а еще и дух, то, что заложено в тебе и проявляется через эмоции, интеллект и желания… Это все единое целое, и нельзя развивать отдельные части, не заботясь об остальных. Чем лучше он станет, тем больше у тебя шансов добиться цели, победить и взять то, что твое по праву.

– Ты о Мерцающем троне? – Ларс скривился. – Не так уж он мне и нужен.

Если бы у него был выбор – власть над Империумом или мать с сестрами, живые и в безопасности, – он бы не колеблясь указал на второе, вот только судьба, похоже, не оставляла ему выбора…

– Так это прекрасно, – улыбнулась Ультима. – Желание это тебя ослабило бы. Посмотрим, усвоил ли ты урок прошлой стычки… Давай, берись за меч!

Он поднял виброклинок и в следующий момент ушел в сторону, избегая ее атаки. Развернулся, присел, отпрыгнул с кувырком и снизу сделал выпад туда, где должна была находиться наставница.

Но меч пронзил лишь пустоту, она оказалась немного в стороне.

Ларс сумел удержать равновесие, даже отбил ее удар, направленный в шею, но вот со вторым справиться не успел. Сделал финт, но запястье дернула боль, и его оружие улетело в сторону и воткнулось в песок.

– Убит, – сказала Ультима. – Ага, все ясно, ты просто устал, перенапрягся, но с этим справиться легко…

– Интересно, смогу я когда-нибудь стать похожим на тебя? – спросил Ларс, вытаскивая меч из песка.

Краем глаза заметил, как она напряглась, как сошлись к переносице русые брови.

– Слава Явленному и Хаосу, никогда не сможешь, – сказала Ультима. – Никогда. Радуйся этому.

И прозвучало это очень серьезно, без обычной ее насмешки.

– Да, я понял? – Ларс поднял руку с виброклинком. – Ну что, еще одна сшибка?

– Нет, иди, мойся. – Планы наставница, как обычно, меняла неожиданно и непредсказуемо. – На сегодня хватит.

Выбравшись из душа, он не обнаружил Ультимы в зале и, подождав несколько минут, отправился к выходу – то, что не получил никакого задания, означает, что на некоторое время он свободен…

Выпадала подобная удача нечасто.

Прошел по крытой галерее и мимо входа в атриум, где отчего-то не было шкафов с масками предков хозяйки, протопал к лестнице.

На этой детали странности усадьбы не заканчивались – начать хотя бы с того, что в ее пределах не имелось алтаря в честь Божественной Плоти, без которого на Аллювии не обходился ни один дом. Хозяйство в Умбра Ангустус вели чудно, совершенно беспорядочно на первый взгляд, магнитные ключи кочевали из рук в руки, гомункулов вроде бы не пороли и вообще не наказывали, но все делалось как надо и в срок.

А еще тут совсем не было детей, несмотря на то, что обычно размножаться гомункулам хозяева не запрещали, ведь появляющиеся на свет младенцы считались такой же живой собственностью, как и их родители.

Хочешь – продавай, хочешь – используй сам.

По лестнице Ларс поднялся на третий этаж и, пройдя вход в пустующие ныне комнаты, где жил Эний, зашагал к своей.

С удивлением обнаружил, что дверь открыта, а шагнув в комнату, увидел, что его ждут – девушка-гомункул по имени Тина, одна из служанок в доме, стояла возле кровати.

– Я пришла к вам, господин, – сказала она, кланяясь.

– Зачем? – спросил Ларс.

– Ну, как же… – Она потупилась и быстро облизала губы розовым язычком. – Хозяйка велела…

Сердце забилось чаще, и он оглядел девушку получше – невысокая и полненькая, волосы темные и блестящие, под туникой прячется крупная грудь, а округлый зад так и хочется обхватить ладонями.

Почему бы и нет, даже если это очередной урок и позже по нему придется держать ответ?

– Давай-ка посмотрим, на что ты годишься, – сказал Ларс. – Раздевайся.

В конце концов, она гомункул, и нет смысла с ней церемониться, как с полным человеком.

– Да, господин. – Тина кивнула и принялась снимать тунику.

Судя по виду девушки, это задание госпожи вовсе не казалось ей неприятным.

Грудь у нее и вправду оказалась крупной, с очень бледными сосками, под его языком налившимися кровью и затвердевшими. Тина задышала чаще, задвигалась под ним и на нем, и вокруг, и вскоре Ларс перестал понимать, где верх и где низ и каким образом они очутились на полу…

Затем Тина взвизгнула и впилась ему в спину неожиданно острыми ногтями.

Ушла служанка, лишь когда за окнами начало темнеть, а он остался лежать в полном изнеможении, чувствуя, как саднят царапины и следы укусов и как ноет в паху.

Да, наставница не ошиблась – именно это и нужно было ему больше всего.

Немного отдохнуть, забыть об учебе, о цели хотя бы на несколько часов… и завтра с утра вернуться к ним с новой силой.

Распростертое над столом темное, но в то же время прозрачное облако и рассыпанные в нем тысячи искр, темно-красные отметки векторов и синие завесы границ. Более яркие точки там, где расположены наиболее важные стратегические пункты, белые линии основных трасс коммерческой перлаборации и мерцающие золотистые метки, поставленные с помощью световой указки.

Указку держал стоявший рядом со столом Ларс.

В кресле сегодня располагалась Ультима, а на диване сидели Эний и еще один мужчина, низкорослый и коренастый, прибывший в Умбра Ангустус только сегодня, и они в три пары ушей слушали.

– …может означать только одно – Империум готовится к войне с ургами, – говорил Ларс, подводя итоги десятиминутной речи, – причем к войне полномасштабной, направленной на вытеснение нелюдей из ряда спорных секторов, начиная от Фатума до…

Если раньше его не баловали новостями о том, что происходит за пределами Сильвании, то несколько дней назад просто завалили фактами, велев самостоятельно разобраться в том, что творится. Ларс получил новенький карт-проектор для выгруженного анасима и время на то, чтобы справиться с поставленной задачей.

Он просидел над ней три дня, а час назад его позвали в таблиний.

– Очень неплохо, все подробно рассказал, – сказал коренастый, теребя мочку уха. – Можешь ли ты поведать нам, как такая война отразится на внутренних делах Империума? Не спеши, отвечай обстоятельно.

Ларс почесал макушку и заговорил вновь:

– Искажение транспортных потоков, ослабление безопасности в пограничных секторах, падение экономических показателей по основным циклам, возможна активизация…

Зверски трудно было оставаться спокойным, говорить так, словно все это не имело к нему отношения – но ведь имело, если затеянная Вальгорном война закончится успехом, то Аллювия вернется под власть Империума, и тогда, возможно, если мама и сестры еще живы…

Но он отгонял эти мысли, запирал где-то глубоко внутри.

Сейчас не время отвлекаться.

– Достаточно, – остановил коренастый Ларса, едва тот начал перечислять инсулы, что пострадают сильнее других. – Во славу грядущего сверхчеловека, меня впечатляет твое умение делать выводы… Может быть, ты скажешь, каким образом нужно действовать, дабы использовать сложившуюся ситуацию для возвращения тебе престола предков, на кого для этого можно опереться?

Пришлось вспоминать устройство Империума, то, какие силы действуют внутри этого колоссального образования, сложного и неоднородного, хотя по внешней видимости очень просто устроенного.

– Если поступать в рамках «Статута о престолонаследии», – заговорил Ларс, – необходимо инициировать дело через сенат, ну а тот рассмотрит его и вынесет решение… Но, учитывая, что документов, подтверждающих мое происхождение, нет, делать это бесполезно, да и сенат сейчас является лишь законодательным и бюрократическим придатком к Божественной Плоти… Единственный вариант – переворот.

Решившись на вооруженное выступление против хозяина Мерцающего трона, ты сталкиваешься с проблемой поиска союзников – урги на эту роль не годятся, они не станут даже вести переговоры с людьми, преторианцы и церковь преданы Вальгорну, признаков того, что можно взбунтовать легионы, пока нет, да и война помешает их использовать.

Что остается? Только одно…

– Варварские миры и племена окраинных секторов, – сказал Ларс в завершение. – Но полной информации об их военном потенциале у меня нет…

– И вряд ли она у кого есть, – влез Эний, – там инсул гораздо больше, чем принято считать… Граждане Империума полагают, что варваров горстка, а на самом деле их великое множество, самых разных.

– Ага, разбежался, сейчас, – Ультима посмотрела на бывшего эдила скептически. – Шансов на победу в войне с Мерцающим троном у племен нет, даже если они объединятся. Не хватит ресурсов, дисциплины, технологий, воинского умения, да еще много чего не хватит.

– И что? – пожал плечами Ларс. – Зачем война и победа? Достаточно успешного набега на Монтис, даже не на саму планету, а на дворец Божественной Плоти, чтобы захватить его и лишить хозяина жизни.

Коренастый, чье имя так и не прозвучало, поднял руку, и в таблинии наступила тишина.

– Твои выводы, молодой человек, совпадают с нашими, – сказал он серьезно. – Значит, настало время поднять знамя, а тебе, будущий хозяин Империума, покинуть Сильванию.

Прямо сейчас, на ночь глядя, безо всякого предупреждения?

Ларс нахмурился и произнес резко:

– Куда мы отправимся? Раз уж вы титулуете меня таким образом, то и относи́тесь как положено!

– Осади… – начала Ультима, но он прервал ее:

– Нет, нужно решить этот вопрос раз и навсегда! Или я марионетка на ниточках? – Прозвучало это как надо, твердо и решительно, и Ларс гордо вскинул голову, готовясь выслушать любой ответ.

Если его попытаются поставить на место, ну что же, они больше не на Монтисе, да и он уже другой. И в одиночку не пропадет, пусть даже потеряет шансы одолеть Вальгорна, но не угодит в лапы его ищеек.

– Ладно-ладно… – примиряюще забормотал Эний.

– Львенок неожиданно вырос во льва и оскалил клыки, – с улыбкой произнесла Ультима.

– Легко догадаться, куда лежит твой путь, – коренастый смотрел испытующе. – Галликум, крупнейший из варварских миров, где можно купить что угодно, информацию, людей и нелюдей, корабли и оружие, все, что нужно для того, дабы вернуть власть.

– Собирайся, ученик, – наставница поднялась одним стремительным движением. – Я отправляюсь с тобой.

– Но зачем?

– Ты думаешь, что усвоил все, что можно и нужно? – она фыркнула. – Вот уж нет. Ну а кроме того, кто-то должен тебя охранять.

И Ларс понял, что победил, что кое-что изменилось – с этого момента, когда он впервые сумел настоять на своем, и Ультима, и Эний будут вести себя с ним по-другому, относиться не как к неразумному мальчишке, а как к претенденту на Мерцающий трон, к партнеру в опасном и сложном замысле.

Вот только каков их интерес, к чему стремится эта странная компания – полуженщина из внутреннего двора, обитающий в глуши отставной офицер из штурмовых частей, эдил из Монтисполиса?

Ведь не бескорыстно же они ему помогают?

Надо будет подумать об этом в свободную минуту.

Ларс ждал, что он покинет Умбра Ангустус тем же образом, каким и попал сюда, на древнем колесном экипаже, но на поле, с которого недавно сняли урожай кукурузы, их ждал черный изящный карпентум. Забравшись в машину, он обнаружил на месте пилота Эния, а через мгновение захлопнулась дверца, и на соседнее сиденье опустилась Ультима.

В тунике, высоких сапогах и косынке она выглядела непривычно, совсем молодой, почти ровесницей Ларса.

– А где тот… третий? – спросил он, когда машина поднялась в воздух. – И кто это был?

– Тот, кто постиг сущность явления сверхчеловека, – отозвался Эний из-за пульта, а наставница, вопреки обыкновению, промолчала. – Тот, кому открыты пути нашего биологического вида, предназначенного лишь для того, чтобы стать основой для другого вида, намного более совершенного, достойного этой прекрасной и удивительной Вселенной.

Голос бывшего эдила прозвучал серьезно и даже благоговейно.

Нечто подобное Ларс читал в «Книгах Заратустры», древних и мутных сочинениях, явившихся чуть ли не из времен Фуги, но до сих пор не понял, какое это имеет отношение к тому, чем они занимаются.

Ведь не из него же лепят этого самого сверхчеловека?

Поэтому он задал вопрос, волновавший его все эти месяцы, с того дня, когда уроженец Аллювии попал на Монтис:

– Но что все же такое «кровь ангелов»? В чем проявляются ее свойства?

После того что случилось сегодня в таблинии, от него не рискнут отделаться простой отговоркой.

– Ты наверняка читал о ней, – осторожно сказала Ультима.

– Пытался, – он не стал скрывать досады. – Но о ней всегда упоминается вскользь. Либо в твоей библиотеке нет достойных источников на эту тему, либо…

– Вот именно, что второе «либо», – наставница задумчиво почесала висок. – Изучать вопрос о крови ангелов, сам понимаешь, небезопасно, легко обидеть кого-то из ее обладателей… Но считается, что только потомки Антея Основателя могут без вреда для себя сидеть на Мерцающем троне, ну а чужак, рискнувший занять его, вскоре сойдет с ума и погибнет жуткой смертью. Скорее всего, это миф, во времена Войны Сердец узурпатор Пятрак, вообще гомункул, шесть стандартных месяцев владел инсулой Монтиса и елозил по престолу жирной задницей.

– Но потом умер, – добавил Эний.

Ультима рассмеялась:

– Его распяли на кресте воины Флавия Трижды-Беспечного, Белоснежного Сердца! Или Мерцающий трон в этом виноват? И с ума Пятрак вроде не сошел, хотя там сходить было особенно не с чего.

– Но миф или не миф, а сивиллы видят отличие носителей крови ангелов от обычных людей, – сказал бывший эдил. – Насколько я помню, случилось несколько прецедентов, когда законность ребенка из рода Антея проверяли с помощью Антрум Ноктурна… и это еще не вспоминая тебя самого.

Да, его от неизбежной смерти под жертвенным ножом спасла именно сивилла.

Альенда ее звали, кажется.

Пока они разговаривали, окончательно стемнело, и карпентум мчался через ночь, внизу тянулись бескрайние леса, и висела над горизонтом багровая, точно окровавленная луна Сильвании.

И на мгновение Ларсу показалось, что она потеряла цвет, стала серой.

Каждые несколько минут Энхо ловил себя на том, что замирает, открыв рот.

Это было недостойно уроженца центральной инсулы Империума, выходца из древнего и знаменитого патрицианского рода, боевого офицера, но он ничего не мог с собой поделать.

Слишком странным и непривычным выглядело все вокруг.

Галлиполис, огромный город на планете, расположенной за границами Империума, вовсе не напоминал ее столицу. В его пределах не пользовались карпентумами, только колесными экипажами и ходили пешком, кривые улицы заполняла пестрая и разноязыкая толпа, а здания встречались такие, о назначении которых эру Венц не мог даже догадываться.

Вот, например, две близко стоящие пирамиды, или нечто с пятью золотыми куполами наверху, и на каждом – крест.

– Эй, ты чего? – недовольно буркнул Арвинд, наткнувшись на остановившегося в очередной раз приятеля.

– Да вот… чего это такое? – и Энхо ткнул в сторону здания с куполами.

– Храм Хреста, бога, принесшего себя в жертву, – блеснул познаниями навигатор.

На Галликуме они приземлились несколько часов назад, Янус остался в эмпориуме, договариваться насчет «Вентуса» и находившейся на нем команды, а остальные двинулись в город.

– В жертву? Кому? – удивился эру Венц.

– А я откуда знаю? – пожал плечами Арвинд. – Людям, наверное… или себе.

Что касается людей, то они на Галликуме выглядели не менее странно, чем здания. Попадались одетые в комбинезоны или туники по моде Империума, но таких было меньшинство, остальные носили что угодно, начиная от шкур или сетки на голое тело и заканчивая чем-то пузырчатым и блестящим, чему Энхо не знал названия.

Многие ходили с оружием, с клинками, странгулорами и даже лучевыми пистолетами.

Среди хомо сапиенсов попадались нелюди, и, в первый раз увидев, как навстречу по тротуару прет нечто мохнатое, с множеством ног, эру Венц невольно потянулся к кобуре. Через мгновение устыдился и убрал руку, и чужак протопал мимо, распространяя легкий аромат уксуса.

Видел еще разных – чешуйчатых и похожих на пауков, вовсе ни на что не похожих, и даже красивых, но при этом невероятно странных, и никак не мог поверить, что эти существа живут меж людей.

Еще в Каструм Аетас ему в голову вбили – чужак это враг.

– Как тот бар-то назывался, о котором командир говорил? – спросил вертевший головой Глыба.

– «Красный карлик», – отозвался Арвинд, в отсутствие Януса ставший лидером.

Симс с Энхо были младше его чином, остальные трое в незнакомой обстановке тушевались.

Они шагали по узкой, поднимавшейся в гору улочке, и в стороны отходили переулки, больше похожие на норы. Тесно натыканные здания едва не смыкались вверху, оставляя от неба узенькую полоску, мигали, сверкали и трещали баннеры: «Питейный дом «Венера», «Человеческий ресторан», «Хрудлынг-Шлонг» – о Превознесенный, и что это значит? – и рядом надпись вовсе не шрифтом Империума, а какими-то иероглифами.

По проезжей части двигались разнообразные экипажи, беспрерывно сигналили, водители высовывались из окон, кричали друг на друга и махали руками, да и не только руками, а еще и жвалами, и щупальцами.

Тротуары были забиты потными, оживленными, спешащими людьми.

Энхо за время службы, честно говоря, успел отвыкнуть от больших городов, и в этом мельтешении чувствовал себя неуютно. Хотелось оказаться где-нибудь, где потише, где тебя не толкают, не наступают на ноги… и не лезут гибкой лапкой в задний карман!

– Ой, простите, – с улыбкой сказал юный воришка, поняв, что его засекли. – Улетучиваюсь!

Он ловко ввинтился в толпу и исчез.

– А вот и «Красный карлик», – Арвинд ткнул пальцем туда, где в очередном переулке над дверным проемом парил огромный алый шар, а вокруг него вспыхивали буквы.

– Тогда туда, а то в горле пересохло, – бодро заявил Симс, и они двинулись к бару.

Рядом с входом обнаружился валяющийся на мостовой варвар – в распахнутой безрукавке из звериной шкуры, с длинными рыжими волосами, он лежал на спине, раскинув мускулистые руки, и звучно храпел, распространяя жуткий аромат перегара.

– Погулял пацан, – сказал Глыба и уважительно шмыгнул носом.

Чтобы войти, Энхо пришлось пригнуться, а затем он заморгал, привыкая к тусклому освещению.

Прямо напротив входа тянулась длинная стойка из темного дерева, слева виднелся зал, похожий на пещеру, и там столики, в центре каждого плясали язычки огня, справа вверх уходила винтовая лестница на второй этаж.

– Э, заходите, заходите, – улыбнулся из-за стойки некто лысый и узкоглазый. – Дорогие гости, э?

– Неужели командир бывал в этом баре? – пробормотал Энхо, шагая вслед за Арвиндом.

Перед стойкой в рядок стояли высокие табуреты с круглыми мягкими сиденьями, над ней в специальных кронштейнах висели бокалы различных форм и размеров – круглые, вытянутые, даже кубические. Пахло тут кислым, то ли блевотиной, то ли брагой, а из зала-«пещеры» доносился хохот и женский визг.

– Чего пить будем, э? – спросил бармен, хитро моргая.

Ему могло быть и тридцать, и под шестьдесят, определить не удавалось, голос вроде бы звучал молодо, но лицо покрывали морщины, а лысину украшали цветастые татуировки.

– А ничего не будут! – громко заявил некто, явившийся к стойке из «пещеры».

Этот тип напоминал варвара с улицы, только был еще больше.

– Убирайтесь, уроды! – прорычал он, вытаскивая из ножен на кожаном поясе короткий меч. – Проваливайте прямиком в Орлиное Гнездо, откуда вы все и выползли!

Лезвие неярко сверкнуло голубым, показывая, что оно не просто стальное.

– Вот прямо сейчас и уберемся, вымя Галактики. – Успевший сесть на табурет Арвинд встал и шагнул навстречу варвару.

Тот радостно взревел и сделал выпад, а в следующий момент с воплем улетел в сторону. Грохнулся всей тушей на столик и остался лежать, а навигатор повертел клинок и оценивающе прищурился.

– Удар хороший, а вот ножик дрянной, э, – бармен захихикал. – Не переживайте, сейчас уберут.

Он щелкнул пальцами, и из тьмы появились двое гомункулов с одинаковыми тупыми лицами. Варвара аккуратно вынесли наружу и положили «отдыхать» рядом с уже валявшимся у входа пропойцей, а меч Арвинд небрежно бросил на стойку, так что тот возмущенно звякнул.

К этому времени перед каждым из них стояла стопка, наполненная темно-вишневой жидкостью.

– Что это? – подозрительно спросил Глыба.

– За счет заведения, э, – отозвался бармен. – Настойка их-керимберов, настоящая!

Энхо, никогда не слышавший о такой настойке, отхлебнул осторожно, почувствовал легкую сладость, слегка обожгло глотку, услышал кашель выпившего залпом Симса.

– Хо-хо-хороша, – прохрипел Арвинд, побагровевший так, что это было заметно даже в сумраке «Красного карлика».

– Еще по одной? – поинтересовался бармен, забыв добавить любимое «э».

Навигатор осмотрел соратников, хмыкнул и махнул рукой:

– Да что там, давай! И закусить что-нибудь…

– А что это за Орлиное Гнездо? – спросил Симс, прочистивший наконец глотку. – Слышал когда-то, но не помню, в чем там дело, вроде бы такого в нашем курсе истории не было.

– Да, не было, – сказал Энхо. – Это не самый славный эпизод из прошлого Империума, и поэтому в Каструм Аетас его не вспоминают, я знаю о нем только от дедушки, тот всегда древностями интересовался…

И он рассказал о том, как Драмиций, Божественная Плоть, пришедший к власти пять веков назад, создал тайный орден, все члены которого пошли на симбиоз с эргами, таинственными обитателями планеты Ехидна, тогда еще обладавшей развитой биосферой.

Подвергнувшись чудовищной трансформации, они обрели необычайные способности, стали чуть ли не полубогами – были в состоянии читать мысли, жить под водой, внушать свою волю обычным людям.

Отважившийся на изменение самого себя владыка Империума сошел с ума, и «птенцы» Орлиного Гнезда под его началом учинили кровавый террор, лишив жизни миллионы людей.

Ретир Освободитель, троюродный брат Драмиция, решил выступить против него и преуспел. Заговор удался, Орлиное Гнездо было уничтожено, а саму Божественную Плоть, ставшую обиталищем для жуткого симбионта, казнили, сожгли живьем прямо перед Мерцающим троном.

– А, легенда, – сказал Симс. – Древняя и жуткая, как положено… Ну что, еще?

Они успели выпить по третьей и четвертой, и Энхо слегка осоловел, когда в двери бара вошел Янус.

– О, командир, – сказал Якив, увидев его.

– Напиваетесь! И правильно делаете. – Бывший гортатор «Аспера» кивнул бармену: – Кэлси, мне пива, я думаю, ты помнишь, какое я люблю.

– Э, конечно! – обиженно воскликнул узкоглазый и принялся наполнять кружку.

– Неужели вы бывали здесь? – тихо спросил Энхо, когда Янус занял табурет рядом с ним.

Разрезанное шрамом на две части лицо расколола усмешка.

– Мало кто знает, но я родом с Комосуса и не всегда звался Варего Тенд Примус, – сказал бывший гортатор. – Гражданином Империума я стал лишь благодаря усыновлению, а уж каким безобразным образом попал в Каструм Аетас, лучше и не спрашивай… В «Красном карлике» я появлялся, когда им заправлял еще отец Кэлси, а этот шалопай ему помогал, и уже тогда физиономия у меня была вот такой… Спасибо.

На стойку перед ним опустилась кружка, наполненная темным, почти черным пивом с белоснежной пеной.

– Не за что, э, на память не жалуюсь, – гордо сказал бармен.

– А что там с «Вентусом»? – спросил Симс, после трех стопок настойки их-керимберов обзаведшийся легким косоглазием.

– Продал, – Янус отхлебнул из кружки. – Команду тоже пристроил.

– Вот так легко нашелся покупатель на целер Империума? – недоверчиво спросил Энхо. – Здесь же бывают наши… ну, хм, да, наши транснависы, его непременно опознают и захотят вернуть.

Бывший гортатор улыбнулся:

– Его перепродадут дальше сегодня же, а через стандартный месяц «Вентус» окажется там, куда Старое Тело ургов не гонял. Часть полученных денег пришлось отдать, чтобы команду подержали тут с полгода, а затем отпустили. Парни ни в чем не виноваты, незачем создавать им дополнительные проблемы, а так доберутся до посла Империума в Галлиполисе и вернутся домой…

У Энхо отлегло от сердца – они и так убили двоих во время захвата целера, не хватало дополнительно отягощать совесть.

Эру Венц не знал, как собирается поступить с командой «Вентуса» Янус, а спрашивать опасался.

– А что мы, что будет с нами через эти полгода? – поинтересовался Арвинд, требовательно глядя на командира.

– Скажем так, мы должны пристроиться, – ответил тот, задумчиво смакуя пиво. – Офицеры из Империума на варварских планетах всегда в цене, особенно строевые, так что не пропадем.

– Пойдем в наемники? – спросил Симс, не румяный уже, как обычно, а неестественно розовый. – Будем сражаться не за родину и Божественную Плоть, а за деньги и все такое, а?

Янус, оставивший на Саксуме жену и двоих детей – Энхо знал об этом точно, – мгновение помедлил, и жуткое лицо его исказила мучительная судорога, но когда голос зазвучал вновь, то был таким же спокойным:

– Не стоит забивать этим голову сейчас. Нужно отдохнуть, почувствовать, что мы живы… Эй, Кэлси, что у вас с девочками, все так же хорошо, как и раньше, и остановиться можно?

– Э, конечно, – радостно закивал бармен. – Комнаты заказывать?

Они выпили еще, на этот раз прозрачного напитка, называвшегося так, что Энхо не мог выговорить. Все вокруг расплылось, в сердце растворилась боль, появившаяся там после разговора с отцом.

Побитый Арвиндом варвар вернулся, забрал меч и заказал выпивку на всех. Появились еще какие-то люди, странно одетые и на удивление грязные, но дружелюбные и пьяные в дым.

Затем случился провал, и эру Венц обнаружил себя в небольшой комнате.

Шторы были задернуты, и в ней царил полумрак, на широченном ложе валялись подушки и косматые шкуры, стены закрывали ковры с пестрым рисунком – причудливые животные, сцепившиеся друг с другом. Неярко мерцала тест-панель эрус-контроллера в углу, а возле двери стояла девушка, изящная, в свободном черном халате, без волос на голове, с узкими желтыми глазами.

«Ласки хельдии нельзя сравнить ни с чем, – всплыл в голове Энхо голос Януса. – Стоит это дорого, но стоит того, и тебе, эру Венц, это просто необходимо, поверь своему командиру…»

– Готов ли ты? – спросила девушка, протяжно выпевая, а не выговаривая слова.

– Да, – ответил Энхо, с трудом сохраняя равновесие.

Она подошла ближе, он уловил сильный, будоражащий запах – пряности, горячий песок, кофе. Разглядел, что лицо ее покрыто крохотными чешуйками, а зрачки вертикальные, как у кошки.

Халат упал на пол, и обнажилось стройное тело, темно-синее, все в чешуе.

– Тогда начнем, – выдохнула она.

Узкий раздвоенный язык метнулся Энхо в лицо, облизал веки, вынуждая закрыть глаза. Возбуждение накатило с такой силой, что он застонал и попытался схватить ее, но цапнул лишь воздух.

Хельдия ускользнула с неимоверной грацией.

Через мгновение он оказался лишенным одежды и повалил ее на кровать, ощупывая нечеловеческое, но такое возбуждающее тело – чешуйки щекотали его плоть, их так приятно было лизать, ее вкус и запах кружили голову, перед глазами мелькали расплывчатые, но яркие картинки.

Энхо неожиданно сообразил, что трезв, но с трудом осознает происходящее.

Он словно был кустом, прорастающим через плотную почву, бьющимся в плотину бурным потоком, астероидом, что борется с гравитационными потоками, рыбой, идущей против течения.

Хельдия обвивалась вокруг него, шептала что-то на ухо…

Эру Венц, не в силах больше сдерживаться, заорал, выгнулся дугой, и она успела вывернуться, принять его в себя, а в следующий момент опять дразнила и возбуждала. Тело откликалось на ее прикосновения странно – кровь приливала туда, куда она просто не могла прилить, дрожь пробегала по внутренностям и вроде бы даже по костям!

Словно организм Энхо и сам решил стать нечеловеческим.

А в следующий момент он потерял остатки разума, утонул в запахах кофе и горячего песка…

Лежавший внизу амфитеатр напоминал гигантский, обкусанный с одной стороны овал.

С транспортной платформы, на которой находился Вальгорн, он мог различить, что отдельные сектора разрушены – трещины протянулись через ряды сидений, колонны для навеса обрушились, и их обломки валялись там и сям. Но это было неважно, ведь он сам отдал приказ не ремонтировать постройку, возведенную задолго до вторжения Грихайн, в годы расцвета Империума.

Новый расцвет впереди, в этом хозяин Мерцающего трона, занимавший его несколько стандартных месяцев, не сомневался.

– Пора начинать, мой государь, – напомнил стоявший рядом с креслом Вальгорна Карелус.

Горбун оказался чуть ли не единственным слугой Нервейга, пережившим смену Божественной Плоти. Сегодня он назначен распорядителем Игр и вроде бы должен нервничать, бояться, что все пойдет не так, заискивать перед новым повелителем, но нет, урод совершенно спокоен.

Хотя лучше о нем не думать.

Скамьи амфитеатра забиты народом – сюда явились все патриции Монтиса и вообще все свободные граждане и полные люди, хоть что-то собой представляющие. Неимоверное количество зрителей с множества планет получили возможность наблюдать за происходящим через камеры, разбросанные тут и там, на арене, на трибунах и в воздухе.

Как же – первые Игры за последние сто лет!

Избранным достались места получше – рядом с платформой Вальгорна парили еще несколько, поменьше и не так богато украшенных. Повернув голову в одну сторону, он смог бы разглядеть физиономии виднейших сенаторов и меж них сивиллу Валерию, а повернув в другую, увидеть лица жрецов и недовольного, надувшегося, как сыч после обеда, верховного понтифика.

Ох, как возражал против Игр Луций Каелум, даже осмелился перечить владыке Империума!

«Древний ненужный обряд… пустая трата времени… развращение нравов… – гудел он, согнувшись в поклоне, но даже спина его выражала недовольство. – Не зря ваши предки, мой государь, отказались от их проведения, способствуя улучшению нравственности меж подданных».

«Иди, – сказал тогда Вальгорн, не вдаваясь в объяснения. – Все будет как я хочу».

Что толку растолковывать верховному жрецу Божественной Плоти, что толпа кровожадна и глупа, что внутри у нее таятся жестокие, безумные чувства, и их лучше выпустить на волю, дать им проявиться, когда это нужно, чем позволить выплеснуться самостоятельно? Что лучше Игры, залитый кровью песок арены, чем недовольство и бунт, и легионы, чье оружие направлено против сограждан.

А кроме того, никто не отменял придуманный еще до Фуги принцип управления государством – «хлеба и зрелищ!».

– Хм, начнем и в самом деле, – сказал Вальгорн, поднимая руку.

Расположившийся по другую сторону от кресла Овиго вложил в ладонь Божественной Плоти шар из мутного стекла. Хозяин Империума помедлил мгновение и бросил его вниз, через несколько секунд раздался мягкий звон, а в центре арены встало облако сине-красного дыма.

Заревели трубы, ударили барабаны, завопили зрители.

Решетки с разных концов арены поднялись, и на песок вступили два отряда бойцов из разных эпох: с одной стороны супремусы, жуткие нелюди в характерных шлемах с наносниками, с другой – бойцы отрядов Черного легиона, сказания о которых сохранились со времен Антея Основателя.

И те и другие – гомункулы, выученные сражаться и убивать.

Никаких силовых полей, только клинки, не очень-то острые, если честно, и доспехи, не самые хорошие, откровенно говоря – в амфитеатре должно состояться Зрелище, и не простое, а яркое и живое, какое запомнят на годы, и для него необходима обильная смазка!

Красная и соленая, та самая, что течет в телах живых.

За первой сшибкой Вальгорн не следил, для нее отобраны воины не из лучших, результат предрешен. Он наблюдал за зрителями, используя ипсе-усилитель, крохотный, похожий на старинный лорнет, реагирующий на движения глазного яблока и сокращения зрачка.

Искаженные рты, капающая слюна, побагровевшие физиономии… и это только начало!

Через несколько часов они дойдут до экстаза, до изнеможения и убредут отсюда, еле переставляя ноги.

Служители арены утащили трупы, насыпали свежего песка, и началась вторая сшибка, где людям противостоит отряд негуманоидов, купленных на варварских планетах – это поинтереснее, можно посмотреть, как бойцы рубят друг друга, рвут зубами и когтями…

Третья сшибка, и кое-кто из зрителей уже охрип, сорвал голос.

Запах пота, крови, взрезанных кишок, страха и боли поднимался над ареной, и Вальгорн вдыхал его с наслаждением – этот аромат, достойный Божественной Плоти, истинное жертвоприношение, а не то скучное убийство, что устраивают во дворце раз в неделю.

Пятая сшибка, бьются специально отобранные великаны с дубинами – разбитые головы, сломанные кости, расплесканный мозг, люди, превратившиеся в зверей.

Так, седьмая сшибка, травля хищников…

Сейчас время для главного аттракциона всех Игр, для того, что почти для всех станет сюрпризом и для кое-кого – не просто неприятным, а еще и последним в жизни.

– Какая красавица, – мурлыкнул Вальгорн, когда на песок вступила сильванская пантера.

Изящное тело цвета серебра, шесть лап, безглазая голова с огромной пастью.

Хозяин Империума повел рукой, транс-платформа пошла вниз, и зрители на трибунах замолкли. Еще один жест, и четверо варваров-охранников сорвались с места, оказались возле Овиго.

– Эй, вы!.. – воскликнул префект претория, но неожиданность и умение нападавших сделали свое дело.

Сопротивляться он не смог и вылетел за ограду платформы.

– Удачи, – сказал Вальгорн, а платформа пошла вверх.

Командир преторианцев поднялся, отряхивая песок с золотистой лорика сквамата. Обращенный на Божественную Плоть взгляд его полыхнул злобой, но на губах появилась улыбка.

В огромной руке возник меч из вибростали, загоревшийся голубым огнем.

Пантера, учуявшая человека, повернулась в его сторону и заскользила вперед, медленно и изящно.

– Аве, Кесарь! – прокричал Овиго. – Моритури те салютант, император!

Он использовал древний титул, давно не употреблявшийся, да еще и высокое наречие, совершенно не дозволенное в подобной ситуации, и Вальгорн ощутил дрожь гнева во внутренностях – каков наглец, даже в такой момент нашел возможность его оскорбить!

Сверкнуло вскинутое лезвие, и префект двинулся навстречу зверю.

Зрители завопили.

Пантера заскользила быстрее, скакнула, и по песку покатился клубок из серебра и золота. Прозвучал взвизг, вой, рычание, скрежет, отлетела в сторону чешуйка, и Овиго поднялся на ноги, окровавленный, но живой.

– Аве, Кесарь, – повторил он, глядя вверх. – Что еще сделать для твоей славы?

Пантера осталась лежать, подергивая лапами, из ее распоротого брюха вывалились сизые внутренности.

Вальгорн махнул рукой, и поднялась решетка с другой стороны, из-за нее бочком выбрался арахнид – огромное многоногое порождение ночного кошмара, вооруженное природой на уровне бойца штурмовых отрядов.

Овиго сплюнул красным, и зрители неожиданно замолчали.

– Ну что же, не самая худшая смерть, – сказал префект претория. Бывший префект претория, это поняли даже самые тупые – и слова его услышали, наверное, все, даже те, кто сидел в верхних рядах.

Он совершил невозможное – убил арахнида, хоть тот и оторвал ему руку. Только выпущенный на арену псевдозавр сумел одолеть Овиго, но когда повалил того на песок и начал терзать, скрежеща зубами по костям, Вальгорн неожиданно почувствовал себя проигравшим.

Да, он добился своего, после сегодняшней смены трибунов преторианские когорты будут повиноваться только Божественной Плоти, а много возомнившему о себе префекту «наследует» более удобный человек… и все же он не победил.

И даже казни он сотню сенаторов или найдись Эльтирия вместе с выскочкой с Аллювии, это ничего не изменит.