Юрий Борисович выглянул за окно сквозь потрескавшееся от последних пусков установки Полигона стекло. На улице стояла все такая же, как и в последние две недели, облачная погода. Заваленный снегом городок пестрел свежевыстроенными крышами, лишь слегка прихваченными изморозью, которая медленно, но верно оседала на все и вся в нынешние морозы. С высоты четвертого этажа, где находился кабинет полковника, было видно достаточно далеко. До стены изломанного леса за высокой бетонной оградой, опоясывавшей пустое пространство с установкой и разнообразными постройками, ее обслуживающими. Сейчас там кипела работа.

Теоретики наконец-то разобрались, почему возникала та ударная волна после разрушения канала. И после нескольких пусков, которые подтвердили правильность их выводов, руководство Полигона приостановило испытания.

Приостановило для того, чтобы спешно закрыть всю установку от посторонних глаз. Одно дело – просто оптические эффекты, а другое дело, когда придется зондировать напрямую открывшийся проход в иные миры. Лучше, чтобы этого никто из посторонних даже случайно не видел.

Для этой цели в режиме непрерывного аврала вокруг установки возводился огромный ангар. Издали было видно множество строительной техники, людей, металлоконструкций, и над всем этим висел грузовой вертолет с одной из частей ангара на длинном тросе.

Полковник резко обернулся, и как раз вовремя. В кабинет входил майор Куманин.

– Здравствуй, присаживайся, – оборвал полковник формальности, уже готовые было сорваться с уст майора.

Майор кивнул и прошел к предложенному креслу. Полковник подошел к столу, сел за него и, облокотившись, крепко сплел пальцы. Несколько секунд он разглядывал майора, но у того ни один мускул на лице не дрогнул. После той встряски, что он пережил, это было очень хорошо. Тем более что полковник ощущал свою вину за случившееся.

– Ты извини, что тут тебя так… весьма невежливо отодвинули… – начал полковник без вступления. – Это наша вина. Слишком увлеклись… Увлеклись, ну и какой-то бюрократ в вашем ведомстве вмешался и возмутился. Возмутился слишком резкими и «неоправданными перемещениями и назначениями». Хотели как лучше, вышло как хуже.

Майор кивнул. Он тоже понимал, что рано или поздно что-то такое должно было случиться. Система такова. Если превысить ее ресурс гибкости, то она будет выкаблучиваться и делать неприятности. Он чувствовал, что за всеми этими неожиданными перемещениями и назначениями, которое инициировало космическое ведомство в Проекте, стоит некая тайна и дело, с ней связанное. Космики очень торопились завершить это дело к какому-то одним им ведомому сроку. Потому и пошло все наперекосяк.

– Мы слишком переусердствовали, и сработала защита системы. – Полковник невесело усмехнулся. – Правильно, так и должно быть: защита от кумовства и клановости. Ведь действительно, то, что мы тут наделали с кадровыми перемещениями, слишком уж походило со стороны именно на формирование клана. – Полковник тяжко вздохнул и развел руками: – Понимаю, тебе обидно, что от дела отодвинули. Я сам не в восторге от того, что делается. Но пока тут не разобрались, что эта бюрократическая задница наворотила, придется потерпеть.

– И сколько терпеть, Юрий Борисович? – задал наконец вопрос майор. – Комиссия была настроена что-то слишком уж агрессивно.

Теперь, когда он заговорил, замешательство и обида на несправедливость проглянули сквозь его всегдашнюю броню бесшабашности.

– Думаю, месяц, – полковник внимательно посмотрел на удрученного майора и улыбнулся. – Ничего. За это время никаких существенных изменений в Проекте произойти не может. Стадия тут экстенсивная. На всех направлениях. – Полковник кивнул за окно, имея в виду большое строительство, что велось на Полигоне. – Поэтому мы предлагаем – я и твой полковник – взяться за одно дело. Почему предлагаем? Тут нужно твое согласие, так как дело, гм, специфическое.

– В каком смысле?

– Ну, по статусу на это дело нужно ставить кого-то пониже званием. Но важность дела и то, что нужно тебя тут продержать месяц, чтобы не угнали на другую должность и пост, диктует необходимость тебя, так сказать, переместить как бы вниз и в сторону.

В глазах майора прорисовалась слабая заинтересованность.

– Доклады психологов, изучающих группу «попаданцев», читал? – резко перешел на другую тему полковник.

– Читал, – коротко ответил майор.

– Ну и какое впечатление от прочитанного? – Гримаса, с которой это было произнесено, показывала, что у полковника к этой группе сложилось несколько брезгливое отношение.

– Дегенераты какие-то.

– Но не все…

– Не все. Руководитель и его зам еще как-то на людей похожи.

В принципе майор уже сразу догадался, куда его перекинут, как только зашла речь о, как их окрестили, «попаданцах». Терялся в догадках только – в каком качестве?

– Так вот, – полковник набычился и уставился в глаза майору, – надо взять их руководителя и познакомить предметно с нашим миром.

– Вы предлагаете это сделать мне?

– Да. С твоим полковником мы уже это согласовали перед его отбытием в Москву. Так что если ты согласишься, у подполковника Семенова тебя ждет приказ, им подписанный. Меня лишь попросили поговорить с тобой. И в случае твоего согласия этот приказ вступит в силу.

Майор хмыкнул, и на лице его проявилась опять та самая, обычная для него бесшабашная улыбка.

– Берусь!

– Замечательно!

– Кстати, руководитель – это некто Миронов Игорь?

– Да, он самый. Тот, кто не бросил группу и до конца пытался вытащить раненых.

– А его зам? Тот, который на нашу группу тогда вышел у вышки? С ним что?

– С ним пока что рано браться за это дело. Чисто психологически парень просто не готов. Он до сих пор не может привыкнуть к мысли, что попал в параллельный мир. Все твердит, что его обманывают и «злые военные над ним опыт ставят». Так что «манежить» будем только их руководителя. А уже когда он освоится в этом мире, перейдем к остальной группе. Ты сам видел, что там… – полковник брезгливо мотнул головой, – ты правильно их назвал: дегенераты.

– Что-то или кто-то будет прилагаться к нашему мероприятию? Кто его сопровождает?

– Сопровождать будут, как всегда, наши социальные психологи и группа технической поддержки.

– Есть некоторая угроза утечки информации с Полигона?

– Есть, но небольшая. Сам посуди, что будет, если этот Миронов кому-нибудь сказанет, кто он и откуда он. Да ему тут же неотложку психиатрическую вызовут! – засмеялся полковник.

– А больше он не успел ничего узнать?

– Нет. Не успел.

– Его хоть как-то готовили к тому, что ему предстоит?

– Немного да. Но этого недостаточно, так что именно тебе придется все ему рассказывать и показывать.

Полковник внезапно щелкнул пальцами, откинулся на спинку кресла и лукаво прищурился. Майор тут же послал ему вопросительный взгляд.

– Ну, и самое интересное! – полковник усмехнулся и многообещающе глянул на майора. После такого захода, как правило, следовало нечто, что должно поразить до глубины души. – Так вот, – продолжил после паузы полковник, – в паре с этим «засланцем-попаданцем» будет работать его двойник.

– Это как? – последние слова полковника поставили Александра Григорьевича в тупик.

– Генетический двойник.

– Ах, вот оно что! Так это Миронов и есть тот самый двойник, которого упоминали в докладе наши генетики… Или еще кого нашли?

– Именно он и есть.

– Да-а! Ситуёвина! – протянул Александр Григорьевич и тоже усмехнулся. – Представляю их встречу! Ведь они же должны быть практически одинаковы.

– Ну, почти… Тот, что к нам прибыл, младше нашего на восемь лет.

– Уже очень хорошо! Получается, что его будет социализировать человек взрослый и уже состоявшийся как личность.

– Вот-вот! Мы потому за этот вариант и ухватились. К тому же там очень удобно получается: троюродная сестра его – очень серьезный психолог.

– Ранг?

– Высший.

Майор присвистнул:

– Удачное совпадение.

– Удачное, но закономерное. У нас в обществе уже столько психологов, что у любого в родственниках кто-то либо врач, либо психолог.

– Но высший ранг! Какой «рояль» в нашей пьесе! – Майора данный факт весьма развеселил.

– Ну и что? Не было бы, все равно кого-то со стороны бы взяли. Тут удобно, что она родственник. Хоть и не близкий. Ну, ладно, повосторгались везением, и будет! Так что ныне твоя задача – взять над этим Мироновым шефство и провести над ним во взаимодействии с его сестрой – троюродной – очень тонкий эксперимент.

– Э-э… А Совет Чести и Права что на этот счет говорит? – тут же насторожился майор, услышав фразу о «тонком эксперименте» на человеке.

– Утвердили и настояли, – не меняя тона, ответил полковник.

– Даже так? – удивился Александр Григорьевич. – Хорошо. Но что за эксперимент?

– Ничего особенного. Эксперимент по ускоренной социализации этого человека в наше общество.

– И это ВСЕ по цели эксперимента?

– Ну, тут не только это. Как ты, наверное, уже догадался, изучается возможность ускоренной социализации таких вот «попаданцев» и, параллельно, подъема граждан капстран до нашего уровня. Последнее ныне становится очень актуальным.

– Что, уже настолько массово бегут?

– Еще как! – воскликнул полковник и насмешливо улыбнулся: – Правда, на официальном уровне тут помалкивают. Но скоро для нас всех это будет очень серьезной проблемой.

Игоря Миронова внезапно для него отделили от всей группы и, как сказали, временно, переселили в гостиницу в райцентре. Так как ничего особо не объясняли, то все действо его очень насторожило. Хоть и осточертели ему все эти детки богатых родителей, которых ему и его напарнику буквально навязали в местном отделении партии «Единая Россия», что «дома» осталось, но и то, что происходило вокруг него сейчас, ему тоже не нравилось.

Все эти «Бредущие вместе на…» изначально создавались как трамплин для мальчиков и девочек особо богатых и «особо приближенных к кормушке» родителей.

Естественно, что среди этого контингента нормальных молодых людей просто не было. А если и были, то случайно. Эти весьма редкие нормальные люди, потусовавшись среди «золотой молодежи» и получив от них свою порцию презрения и унижения, уходили и больше не появлялись, пополняя ряды молодежных организаций андеграунда. В том числе и откровенно «красных». Например, таких как местное отделение АКМ, куда ушел один из самых перспективных его воспитанников по прозвищу «Крокодил».

Но все это, в том числе и проблемы с теми «детками», остались далеко. Сейчас, он это чувствовал, с ним собирались провернуть какое-то мероприятие.

Собирались с чем-то или с кем-то познакомить, куда-то вывести.

Его и здесь не оставляли мрачные мысли и ожидания. Так же, как и в то время, когда его турклубом плотно занялась такая «партия», как «Единая Россия». Он чувствовал себя песчинкой, которую засосало в какой-то смерч, двигающийся в неизвестном направлении и с огромной скоростью. Этому впечатлению особенно способствовала быстрая смена «декораций», калейдоскопическая круговерть людей, занимавшихся их группой, причем облеченных весьма не маленькими званиями.

Тем не менее поселили его очень хорошо. Номер хоть и был одноместный, но в нем имелось все, что надо для долгого проживания. Особенно порадовал его огромный телевизор на стене.

Дома такие «телеки» были предметом большой роскоши. Один такой плазменный экран стоил почти столько же, сколько хорошая иномарка. Но этот «телек», что ныне висел у него на стене, по внешнему виду плазменным не являлся.

Он вообще был какой-то «неправильный». Игорь привык, что если смотреть такой телевизор вплотную, то очень быстро начинают болеть глаза. Да и само качество на тех «плазмаках» было не ахти: издали – хорошо, а вблизи – полное дерьмо.

Но тут, с этим экраном, было не так. Можно было хоть носом в него утыкаться, и глаза совершенно не страдали. Разве что становилась видна мозаичная структура изображения. Смена кадров была практически незаметной. Это означало, что частота смены кадров заметно выше их родных, «домашних», телевизионных герц.

Одна неприятность – по этому телевизору можно было смотреть только один канал. Так же, как и в госпитале, где их всех содержали до этого.

Перед его отправкой в гостиницу начались какие-то непонятные перемещения. Их с напарником не только отделили от остальной группы – от тех, кто не валялся в отделении травматологии, – но и от тех, кто во время взрыва пострадал несерьезно.

Сначала их поместили в отдельную палату на двоих, где продолжали мучить своими допросами какие-то странные личности, что ходили, как правило, по двое-трое. А потом Игоря и вовсе переместили в гостиницу почти в центре города. При этом предупредили, чтобы он пока не выходил на улицу, а чуть позже ему дадут в сопровождение специального человека. Тот, кто это ему сообщил, почему-то с нехорошим смешочком добавил: «Для вашей безопасности».

День он прожил, просто тупо смотря телевизор. Возможность смотреть не только художественные фильмы, которые непрерывно (и только их) показывали им в госпитале, заинтересовала его донельзя. Это давало возможность узнать, что же происходит в этом мире и что же он собой такое представляет.

Всем его изысканиям на этот день положил конец приход в гости майора, которого он знал как Александра Григорьевича. Майор был одет весьма просто и неофициально. Темные брюки и большой мохнатый свитер делали его похожим на эдакого добродушного медведя.

Он поздоровался с Игорем за руку и оглядел комнату.

Тут же обратил внимание на телевизор, который Игорь забыл выключить. Обратил внимание и на то, что включен телевизор на первом канале.

– Во всем тут разобрался? – задал он вопрос, испытующе глядя Игорю в глаза.

Миронов отвел взгляд и пожал плечами:

– Не во всем.

– В чем, например, не разобрался?

– Как вот эта хреновина управляется? А то меня этот первый канал уже достал!

– Так это же просто! – Майор подошел к телевизору и оглянулся, проверяя, смотрит ли Игорь. – Тут сразу несколько возможностей. Первая – сенсорное управление. – Майор показал на маленький красный прямоугольник в левом углу экрана. – Видишь? Просто касаешься его, и появляется меню. – На экране поверх изображения появилось прозрачное меню. – Дальше выбираешь канал.

– А че так мало каналов?

– Мало? – удивился Александр Григорьевич. – А сколько тебе нужно?

– Ну, у нас там пятьдесят каналов.

– А зачем так много? – поразился майор.

– Ну, все там независимые, и можно послушать независимую точку зрения…

У майора вытянулось лицо.

– Независимую от чего или кого?

– От мнения остальных каналов. Ну, и от государства.

– Понимаю… – кивнул майор. – Государство у вас очень отделено от народа. Потому у вас и такая необходимость в «независимых от государства каналах». Только с чего ты взял, что эти информканалы у вас независимы от государства, и с чего ты взял, что у нас государственная власть отделена от народа?

Этот прямой вопрос поставил Миронова в тупик. По сути майор прочитал (или вычислил?) его сомнения. У него было подозрение, что дома как раз все каналы работают из-под государства, а ответа на вторую часть вопроса он попросту не знал. Поэтому он решил от него уклониться и вернуться к изначальному вопросу о каналах вообще. Но с другой стороны.

– Так вы считаете, что этого достаточно? Этого количества каналов?

– Конечно! Хотя если надо будет – еще откроют. – Майор посмотрел на Игоря и, увидев его недоверчивое лицо, решил объяснить «на пальцах». – Ну, хорошо. Давай посчитаем, что нужно. Сразу три канала – общих. Это центральный, региональный и местный. Далее, канал новостей экономики – четыре. Новости науки и техники – пять. Культура – шесть. Спорт – семь. Обязательно новости международной политики – восемь. Далее общеобразовательные и познавательные: «Мир животных», «Путешествия», «История», «Здоровье» плюс два детских – четырнадцать. Ну, и один – «Семейный». Итого: пятнадцать.

Наверное, Миронов о чем-то на мгновение задумался, так как последнее предложение пропустил мимо ушей и задал совершенно дурацкий вопрос:

– А домашний какой-нибудь?

– Какой ЕЩЕ и для чего? Детский – есть, – напомнил майор, – медицинский – есть, развлекательный, где много кино для семейного просмотра, – есть. Последний и считается «домашним».

– А там, например, есть кулинарные передачи?

– Кулинарные? Зачем?

– Ну, рассказать домохозяйкам как готовить чего-то… – Игорь вспомнил целый «косяк» передач «на жратвенную тему», которые были дома.

– А зачем? Зачем им это рассказывать и тратить на это большие средства, если для этой цели есть Сеть? Заходишь, ищешь то, что нужно, и получаешь немедленно. Или обращаешься к «Большой библиотеке», что у всех практически сейчас есть. К «Большой электронной библиотеке», – уточнил майор. – И не нужно ждать неделями, чтобы тебе по телеку объяснили, как делать тот или иной салат или соус.

– А зачем тогда каналы телевидения, если, как вы говорите, все это можно в Сети достать?

– У нас Сеть используется для других целей, нежели на Западе и в капиталистическом обществе, что у вас. Для всех нас Сеть это прежде всего средство обмена полезной информацией. Конечно, по телевизору тоже идет информация, но она свежая и общая. Нюансы и тонкости – в Сети. Кому нужно, тот после передач лезет в Сеть и находит необходимое.

– Ну, тогда ясно… – произнес Миронов, хотя по его виду этого нельзя было сказать. Видно, он «загрузился» так, что количество новой информации превысило норму его восприятия. Поэтому он решил с расспросами повременить, чтобы после усвоения полученного продолжить как-нибудь потом, при удобном случае. – Но зачем меня сюда перевели? – наконец задал Игорь главный, мучивший его последние сутки вопрос.

– Мы будем заниматься твоей социализацией здесь, – ответил майор. – Кстати, вон, за диваном, валяется дистанционное управление для твоего телека. Там вообще все проще простого.

Миронов густо покраснел от конфуза, так как не догадался обшарить комнату в поисках именно его.

– А это как? – тут же с опасением задал он вопрос, вытащив из-за дивана пульт и с интересом его разглядывая.

– Ну, будем тебя готовить к полноценной жизни в нашем обществе.

– А зачем мне готовиться? Разве я и сам этого не смогу? – Игорь оторвался от созерцания пульта и отложил его на тумбочку. До лучших времен.

– Не сможешь.

Александр Григорьевич сказал это так мягко, но вместе с тем и так убедительно, что Миронов растерялся.

– А почему?

– Давай начнем с самого начала, – предложил Александр Григорьевич и подошел к окну. – Он отдернул занавеску, посмотрел вниз и тут же попросил Миронова подойти. – Что ты там видишь? – спросил он, когда тот тоже из любопытства глянул наружу.

– Ну… улицу.

– А тебе ничего не кажется в ней странным?

– Ну… возможно…

– Так возможно или точно?

– Ну, вы прям допрос мне учинить взялись, – тут же нахмурился Миронов.

Майор проигнорировал этот псевдоответ.

– Ты не ответил на вопрос, – сказал он так же мягко и с улыбкой.

– Так это что, опять допрос? – не стал сдаваться Игорь.

Александр Григорьевич тихо засмеялся.

– Тебя, кстати, еще никто у нас не допрашивал. И я тебя не допрашиваю.

– А… те? Ну, которые меня там, в госпитале… Ну, упарили совсем своими расспросами.

– А! Эти, что ли?! – майор все более и более веселился. – Так это была не милиция и даже не госбезопасность.

– А кто? Армейская разведка, что ли?

Так как сказано было на полном серьезе, Александр Григорьевич покатился со смеху.

– Это были социальные психологи! – ответил он, отсмеявшись и весело глянув на мрачную физиономию собеседника.

– Психологи?! – изумился Миронов.

– Да. Психологи. В их задачу входило выяснить ваше психическое состояние и понять, из какого мира вы к нам свалились.

– Опять эта мура про миры…

– Привыкай. Это факт. Нам подтверждение их существования, тем более такое предметное, как вы, тоже непросто далось.

– Ну и что будет, если я привыкну? – Миронов сделал жест пальцами.

– Так придется привыкнуть, – майор уже был осведомлен о значении многих жестов людей из того мира, поэтому и ответил адекватно реплике, а после продолжил: – Так как по тому, что мне рассказали теоретики Полигона, назад вам пути нет.

– Мне уже говорили, – обреченно вздохнул Миронов.

– Так если говорили, то из этого и следует, что тебе и тем балбесам, что ты к нам привел, придется адаптироваться в нашем мире.

– Так выпустите нас, и мы сами быстро адаптируемся!.. Только документы нам дайте.

– Разбежался… А ты сможешь, вот конкретно ты, разобраться без посторонней помощи, хотя бы как правильно по улице ходить?

– Ну, разберусь!

– А ты уверен? – тут же язвительно задал вопрос майор.

– Уверен!

– Ну, хорошо! Вот тебе тогда тест: смотри на улицу!

Миронов тупо посмотрел на улицу.

– И что я там должен увидеть? – наконец задал он вопрос майору.

– Хорошо… тогда прямо. К какому типу относятся движущиеся по дорогам машины?

– Ну… есть грузовые… Вон кусок дома повезли. На стройку… ну, есть и пассажирские.

– Хорошо. А что ты можешь сказать о пассажирском транспорте?

– Ну, много его.

– И все?

– Ну, каждый вместимостью человек по двадцать-тридцать.

– Двадцать четыре, если точно. Впрочем, это сейчас. В час пик тут будут очень большие автобусы ездить.

– Ну и что? – тупо спросил Миронов.

– А то! Ты много на улице личных авто видишь?

– Ну, вот одно проехало…

– Ошибаешься!

Реплика майора обескуражила Игоря.

– Так это нормальная малолитражка! – удивился он.

– Правильно. Нормальная малолитражка, но она не личная. А либо взята напрокат, либо это кто-то из служб города тут разъезжает… Ну, например, как вон та… Вон видишь, у нее на бортах специальные наклейки?

– Ага! Но у вас тут разве нет личных авто? Вы че, все такие бедные?

– А почему ты связываешь отсутствие личных авто и богатство? – с легкой усмешкой спросил Александр Григорьевич. Он явно этой реплики ожидал давно.

– Ну, у нас почти каждый имеет.

– Не каждый, – тут же возразил майор, – и даже не половина населения. К тому же мы уже имеем довольно точное представление о том, какой у вас уровень жизни.

– И какой?

– Очень низкий. Ниже нашего раз в десять.

– Так уж раз в десять?

– Сам посчитаешь, когда здесь освоишься. По собственному уровню потребления и по уровню таких же, как ты.

– Возможно. Но почему у вас так бедно? – сказанул Миронов, но тут же на всякий случай добавил: – С машинами.

– Не бедно. Просто малолитражку берут у нас либо по серьезному делу, либо по личной надобности, но напрокат.

– Напрокат?!! – удивился Игорь и в его возгласе послышались нотки недоверия.

Майор покосился на него и ответил все так же серьезно:

– Ну да! Ты сам посуди, зачем людям каждый день мотаться на личном авто, перегружать дороги города, задымлять его выхлопами своих весьма неэкономичных авто, если можно воспользоваться общественным транспортом?

– Но ведь все-таки пользуются. И редко, если мало ездят здесь. Значит, бедные? Для проката денег не хватает? – все равно гнул свое Миронов.

– Вот ты и попался на том, что из того, что видишь, сделал прямо противоположные действительности выводы, – удовлетворенно сказал майор.

– А какова тогда действительность? – тут же вскинулся Миронов.

– Действительность такова, – тон майора стал твердым. – Первое: весь общественный транспорт бесплатный. А за прокат авто хоть и мало, но платить надо. Далее, второе. Если очень надо, то тогда и берут напрокат такие авто. Например, для поездки за город. Но даже для поездки за город у нас чаще берут малые автобусы. Те, что на шесть-восемь человек.

– Тоже напрокат?

– Да. Это же очень экономично.

У Миронова вытянулось лицо. Но он ничего не сказал.

– Третье: привыкнув садиться в общественный транспорт, как у себя дома, ты рискуешь вызвать гнев и непонимание со стороны пассажиров.

– Эт почему?! – У Миронова очередной раз вытянулось лицо, и похоже, в ближайшее время это выражение удивления станет для него весьма привычным.

– Очень просто! Ведь вы привыкли набиваться в автобусы и вообще в общественный транспорт как сельди в бочке.

– Ну да. А тут что, не так? Мне что, за это морду набьют?

– Набить не набьют, но из автобуса вышвырнут, если сам по просьбе пассажиров не выйдешь.

– А им что, жалко?

– Им не жалко, но в дверях автобусов стоит датчик, который считает количество зашедших и количество вышедших. И если загрузка будет больше нормы, то автобус просто не поедет. Автоматика двигатель заглушит.

– У, как у вас все запущенно! – помрачнел Миронов.

– Так вот, парень, таких «мелочей» в нашем мире – вагон и маленькая тележка. Кстати, если ты будешь, как ты говоришь, «тупить», то некоторые особо горячие парни могут и побить слегка.

– Не смогут! – осклабился Миронов.

– Это почему? – делано удивился майор.

– У меня первый разряд по боксу.

– Всего-то? – насмешливо спросил Александр Григорьевич.

– А что, разве недостаточно?

– У большинства наших парней мастерство на уровне как раз первого разряда. Но только не по боксу.

– А что, по бегу? – рассмеялся Миронов.

– Зря иронизируешь – по рукопашному бою, – усмехнулся Александр Григорьевич.

– Их чо, всех обучают? – не поверил Миронов.

– Всех. Сначала самбо в школах, а потом рукопашному бою в армии.

– И баб?

– И баб.

– Так они что, тоже в армию ходят у вас?

– По желанию.

– Нихренассе!

– Во! Представил, как мог бы вляпаться? – ехидно заметил майор.

– Дык если у вас такие просто граждане, то какие же у вас братки?! – изумленно почесывая в затылке, задал Миронов, со своей точки зрения, закономерный вопрос.

– У-у! На этот счет можешь быть спокоен! Нет у нас братков, и нет у нас организованной преступности.

– Да ну! Заливаете! И что с ней случилось?

– ВМН.

– А это что? – не понял Миронов.

– Высшая мера наказания. Расстрел. Мы тут всю мафию и вообще мало-мальски организованную преступность на ноль свели. Вырезали. С многолетним контролем результата!

– Ну вы и звери! – снова изумился Миронов, и в его интонациях прорезалась брезгливость.

– Не звери. Мы просто посчитали соотношение потерь в обоих вариантах развития ситуации – в случае, если решительно и жестко вырежем преступность сразу, и в том, если будем поступать «гуманно». Во втором варианте количество погибших оказывалось по любому расчету в десятки раз больше, чем в первом. Ведь гибли бы не только бандиты, но и, в большинстве своем, добропорядочные люди.

– Это же сколько миллионов вам пришлось укокошить? – задал, как ему казалось, риторический вопрос Игорь, но на него последовал весьма обстоятельный ответ:

– Возможно, у вас, где с организованной преступностью не борются и не боролись, там, где она срослась с государственной властью, и понадобится поубивать несколько миллионов. Но у нас просто не доводили общество до такого состояния. Тридцать тысяч «паханов» со всеми «смотрящими» и прочими закоренелыми «блатными» на всю страну – это мизер. Зато после этого даже те, кого не успели выловить, предпочли стать нормальными, честными гражданами.

– И вы их не трогали? – недоверчиво спросил Игорь.

– Не совсем. Тех, кто запачкал руки кровью, – отловили. Прочих, чьи «подвиги» не были такими тяжкими, оставили под наблюдением. Абсолютное большинство из них со временем были амнистированы и получили полные права граждан страны.

– Вона оно ка-ак! – все равно не поверил Миронов. – Но преступники у вас есть… – полуутвердительно заявил он, так как обратил внимание на различие между сказанным «абсолютное большинство» и несказанным «все».

– Дураки всегда и везде есть. Но мало, – пожал плечами майор.

– Не верю!

– Увидишь.

– Да? – Миронов скептически покосился на майора.

– А я тогда зачем с тобой нянчусь? Чтобы как раз и показать. Все показать. А чтобы ты случаем по морде не получил… например, от наших баб, – лицо майора при этих словах стало ну очень насмешливым и ехидным, – я с тобой и провожу инструктаж по ТБ!

– Сумасшедшие вы все!

– С нашей точки зрения, сумасшедшие как раз те, кто в Центре остался. Те детки, которых ты к нам приволок. Вот они действительно… того… – Александр Григорьевич для убедительности покрутил пальцем у виска.

– Удивительно! – язвительно заметил Игорь. – Наши оценки тут оказались очень близки.

– Что, так сильно «достали»? – сочувственно спросил Александр Григорьевич.

– Очень.

– А чем, например?

– А зачем вам это нужно?

– Теперь они наши граждане, хотят они того или нет. Это значит, что мы должны помочь им адаптироваться к нашему обществу.

Миронов задумался, видимо, вспоминая перипетии отношений с этой навязанной ему группой. Но его молчание прервал майор.

– Ну так все-таки чем? – весьма заинтересованно повторил он вопрос.

Игорь помялся и начал отвечать издалека:

– Изначально в штабе предполагалось, что этих деток надо протащить через простейшие походы и мероприятия. Чтобы после их выставить как суперкрутых и так далее.

– Извини, что прерываю. Поясни, что за штаб такой?

– Штаб молодежной организации «Идущие вместе». Я при нем работаю инструктором. Предполагалось, что в эту организацию – «Идущие вместе» – придет множество молодежи, которую можно будет собрать, обработать и бросить против коммунистов и их молодежных организаций. Люди не пришли. Тогда в эту организацию стали загонять силой.

– Это как? – удивился майор.

– Да просто… – вяло махнул рукой Миронов. – По принципу: ты молодой, ты студент – значит, ты в организации «Идущие вместе». Записывали, часто даже не сообщив «кандидату», что его куда-то там записывают. Бывало, даже целый цирк получался: прихожу я в эту «мощную организацию», собираю людей, а они выпучивают глаза, отваливают варежку и задают вопрос типа: «А мы что, куда-то там попали? Это что за организация? Не ошиблись ли вы?» Потом, правда, часто меня просто посылали подальше. Тогда я шел к председателю местной ячейки, тот шел к ректору или кому там еще, кто над этими ребятами был начальником, и тот уговаривал строптивых.

– И как уговаривал?

– Как-как… просто! Заводил в свой кабинет и объяснял, что если они будут выделываться, то диплома не получат. В скобочках – с работы вылетят. Так что после этого они были шелковые.

– И что, – не понял майор, – все эти загнанные в организацию силой ходили в походы? Их и в походы загоняли?

Александр Григорьевич прекрасно помнил, с какого вопроса сей монолог начался, но так как рассказ Миронова был очень интересен, решил немного подождать. Возможно, такая длинная преамбула как раз и нужна была для полной ясности, чем же они инструктора так достали.

– Не обязательно. Но всех гоняли на городские и районные мероприятия типа митингов, шествий, спортивных состязаний и так далее. Естественно, все они должны были носить символику организации «Идущие вместе» и партии «Единая Россия». Нравилось это им или нет.

Миронов помолчал. Выглянул зачем-то за окно и продолжил:

– Потом, когда какому-то функционеру показалось, что «движуха» развилась достаточно хорошо, он решил сделать из нее то, что было в фашистской Германии. Там были специальные организации для детей элиты, где их тренировали, воспитывали и делали из них воинов. Что-то типа этого решили сделать и у нас. Причем с уклоном в то, что эта организация для детей элиты должна была стать каким-то трамплином для роста в политических и других организациях.

– С нашей точки зрения, вполне здравая идея. И обращение к тому, что было в фашистской Германии, тут несколько неуместно. Ведь идеологии различались очень сильно. И у вас тоже, кажется, должны были. Ведь вы тоже победили фашизм у себя там.

– Да, победили. Только, по-моему, то, что делалось, было совершенно фашистского характера. Со мной в организации инструктором по идеологии был какой-то мутный тип, который как раз и «задвигал» идеологию фашизма. И не стеснялся восторгаться среди нас, инструкторов, фашистской Германией. Он еще нас в свою веру пытался обратить, но мы прикинулись аполитичными и его лекции игнорировали. А среди молодняка он толкал только то, что не было нагружено фашистскими заморочками, типа там символики, терминологии и прочего. А по сути фашизм был голимый. А потом… потом появилась эта группа…

Игорь мотнул головой. Видно, неприязнь к ее представителям была у него очень сильная.

– Их собрали, – продолжил он, – отдельно от всех остальных. Это была, по замыслу того фашика, особая группа. Она состояла полностью из детей разных там городских и районных «шишек». Я попытался отвязаться от этой группы, но мне ее навязали. Когда я их увидел, то тут же понял, что с ними будет полный пипец – уроды моральные!

– А в чем это выражалось?

– Ну как… Для начала, они мне заявили, что я никто и звать меня никак. И я буду делать не то, что мне указано, а что они скажут. И что они захотят. А хотели они, чтобы наш клуб был для них тусовкой. Местом для сбора и траха. Чем они и занимались большую часть времени. Пили, трахались, курили «травку». Чмырили остальных клубовцев, от чего многие из тех перестали ходить. Развлекались, словом. Потом, когда я попытался удрать с этой работы, узнал об этом региональный координатор. Тот мужик был умный, не в пример фашику. Он где-то там надавил, по своим каналам, и со многими из этой группы предки провели воспитательную работу. После этого стало несколько полегче, но все равно они никого, кто к их кругу не принадлежал, за людей не считали. Если что не так – лезли драться. Или, что было еще прилично, просто пытались купить и сделать для себя слугу. Я на это не поддавался, так они некоторых из клубовцев на это зарядили.

Потом что-то там наверху произошло. Какое-то новое веяние, что ли, прошло. Но решили за этих балбесов взяться сурово. Может, родители настаивали?

Ну, с тех пор мне дали почти диктаторские полномочия. Причем если некий чел из них начинал выкобениваться, я тут же брал мобилу и набирал его предка. И он становился шелковым. Многие из них за это меня невзлюбили. А потом, когда пришла команда их протащить через суровые мероприятия, меня снарядили на этот поход.

– ТЕБЯ снарядили? – удивился майор.

– Ну да… Я как представил, что с этой компашкой придется пройти, и обязательно какой-нибудь идиот из них куда-то влезет, меня не послушав, решил во второй раз попытаться сбежать. Мне тут же пригрозили, что я уже никуда кроме дворника не устроюсь. Пришлось соглашаться и рискнуть их протащить.

– То есть вся группа, что ты вел, была сборищем эгоистов и индивидуалистов?

– Именно так. И они все себя считали главными авторитетами во всем. Что-то доказать или убедить их невозможно в принципе… Разве что в морду дать.

– Что ты и сделал там, в лесу… – усмехнулся майор.

– Да, дал… глаз одному подбил.

– А за что?

– Я хотел вытащить раненых, а они решили просто тупо дать деру. Спасать свои драгоценные задницы. А все остальное свалить на меня. Я хотел, чтобы они мне помогли вытащить… Но бесполезно. Удрали.

– Недалеко удрали. Мы их в двух километрах от вашей стоянки обнаружили.

– Но у них еще одна фигня. Они хоть и индивидуалисты, но у них все-таки есть вожак… Ну, тот, кому я глаз подбил. Он всех старался сам построить, но под себя. Типа, он самый крутой, так как у него папа на «Феррари» ездит… Многие велись. Ну, он с ними и развлекался, как мог. Точнее, как у него мозгов хватало. Он даже чуть не сел за какой-то прикол. Но папа его отмазал.

– Как «отмазал»?

– Ну, судье и следаку зелени отвалил немерено, чтобы дело похерили.

– «Зелень» – это?

– Американские доллары. У нас там эта «зелень» – главная валюта.

– Понятно. Ну а среди них кто-то, к кому бы ты хоть какое-то уважение испытывал, есть?

– Нет. Там если парни – то гнусь, а если бабы, то б…ди.

Миронов закончил рассказ и безнадежно махнул рукой.

– Вот по этой причине, – заключил задумчиво майор, – тем подросткам не светит в ближайшем будущем вообще выходить в город и общаться с людьми. И очень долго они будут под неусыпным контролем нашей милиции и КГБ.

– Так сурово? – с некоторым налетом злорадства спросил Игорь.

– Так сурово! Потому что они потенциальные преступники. И преступники убежденные. Мафия. Ты же сам это знаешь.

– Да, тут не поспоришь… А если они вообще не перевоспитаются?

– У нас закон один для всех…

– Сумасшедшие! Вы все сумасшедшие! – со смешком заключил Игорь. И было непонятно, с осуждением или одобрением это было сказано.

Тем не менее майор решил ответить прямо и серьезно:

– Однако ж именно мы выиграли соревнование с Западом, а не вы. И мы строим сейчас колонию на Марсе, а не вы.

– Все ли дело в Марсе? – с некоторым удивлением спросил Игорь.

– И в нем тоже! – кивнул майор, но тут же сменил тему: – Ладно, хватит о частностях, давай поговорим об общем. Что тебе понадобится для жизни здесь, в нашем мире?