Страждущему да воздастся, алчущий да насытится. Прошло время разбрасывать камни, пришло время их собирать. Не мир я вам принес, а добрую порцию свинца. Память предательски перевирала услышанные еще в детстве библейские цитаты. Зато настрой этих выражений как нельзя лучше отражал захлестнувшую душу Чарльза Стоуна бурю чувств.

Мир перевернулся! Все возвращается на круги своя! Мечты сбываются! Сегодня ранним утром 1 февраля полковник Стоун был вызван на аэродром, где и получил самый долгожданный приказ в своей жизни. Через два дня в Великобританию вылетает группа американских офицеров с задачей поучаствовать в переговорах с местными и выяснить готовность объектов к приему наших войск. Чарльз Стоун трижды перечитал приказ, поднял глаза на радостно улыбающегося бригадного генерала Дейла Гризби, тряхнул головой и вновь перечитал приказ.

— Полковник, нечего глазеть, собирай чемодан, — хохотнул Гризби.

— В Англию?!

— Да, в Англию. Ты возвращаешься домой, сынок.

— Не верю, — выдохнул Чарли. К горлу подступил комок, на глаза летчика навернулись предательские слезы. — Я не верю.

— Гунны сдают позиции, уходят на континент. Русские медведи еще упрямятся, стучат кулаком в грудь, они не понимают, что для них все кончено. Англичанин никогда не будет рабом.

— Когда лететь?

— Послезавтра. Передавай дела и готовь чемодан, не забудь взять презервативы. Едешь без жены, — генерал Гризби умел быть грубым.

Группа собиралась на авиабазе Сельфосс. В основном старшие офицеры, летчики, армейские специалисты, саперы, связь. Чарльз Стоун искренне обрадовался, встретив подполковника Шоймана, земляк представлял свое управление психологических операций. В состав команды включили и нескольких штатских. Как понял полковник Стоун, кураторы от ЦРУ, дипломаты и специалисты по связям с общественностью.

Старшим группы официально считался мистер Шорт Тулард, высокопоставленный чиновник МИДа. Реально командовал и решал все вопросы генерал-лейтенант Шепарт. Подполковник Роберт Шойман только официально числился членом группы, фактически он должен был вести свою собственную работу, совершенно не связанную с главной задачей. Чем именно будут заниматься Шойман и два его человека, никто не знал. Людям просто посоветовали не лезть с расспросами, ничему не удивляться и заниматься своим делом. Стоуна такое отношение сильно покоробило, но земляк в приватной беседе все ему объяснил:

— Послушай, Чарли, я же не лезу в твои служебные заморочки, не говорю тебе, как летать: вперед хвостом или наоборот. Ну, так и в моей службе есть свои нюансы. Поверь, если все будут знать наши планы, то нам лучше вообще не работать. Проиграем авансом.

Лондонский аэропорт встретил американцев дождем со снегом. Вечная, милая сердцу Чарльза Стоуна слякоть Южной Англии. Небо затянуто тучами, но в тот момент, когда Стоун спускался по трапу на бетонку, ему показалось, что сквозь небесную хмарь пробился яркий солнечный лучик.

— Здравствуй, Туманный Альбион, — прошептал полковник.

Комитет по встрече оказался немногочисленным. Пара «пиджаков» из посольства, напыщенный, увешанный медалями индюк, представлявший Силы самообороны. Глядя на сверкающие на груди генерала русские и немецкие награды, Чарльз Стоун возмущенно подумал, что дни этого дурака сочтены. Если не падет жертвой народного гнева, то вылетит в отставку без пенсии, да так и сдохнет под забором, если не догадался заранее скопить немного денег.

Остальные встречающие вообще не стоили внимания американского офицера: восторженные юноши и экзальтированные леди из «Фронта освобождения», мелкие чиновники, всякая околопарламентская шелупонь. Американцев предупреждали, что визиту заранее придается полуформальный статус, якобы чтоб не нервировать русских раньше времени. Но ведь не до такой же степени?! Уж лучше, на взгляд полковника Стоуна, вообще обошлись бы без встречающих, чем с таким своеобразным контингентом.

Последующие события оправдали самые худшие ожидания Чарльза. Прямо у трапа самолета разыгрался плохо подготовленный митинг. Местные борцы за свободу разлились косноязычным славословием в честь больших друзей и несгибаемых борцов против фашизма. Неожиданно достойно показал себя генерал Каннингхем. В ответ на попытку какой-то изможденной дамочки с лошадиным лицом заставить сэра Алана произнести слово, он с невозмутимым видом заявил, что предпочитает не мерзнуть под дождем, а пропустить рюмочку хорошего виски в холле гостиницы за компанию с гостями.

Что ж, гостиницу посольские действительно подыскали неплохую. Пусть не Букингемский дворец, на что наивно надеялись Томас Шепард и Роберт Шойман, но вполне достойно. Скромное обаяние солидной, аристократической обстановки, вышколенный персонал, приличный выбор напитков в баре и боевики «Фронта освобождения» в качестве охраны. Эти ребята считались благонадежнее полиции и солдат Сил Самообороны, все как один добровольцы, убежденные патриоты, не имевшие никаких заслуг перед прежней властью.

Сразу после обеда, перемежавшегося длинными заунывными тостами приглашающей стороны, Чарльз Стоун, выяснив у генерал-лейтенанта Шепарда, что на сегодня точно ничего серьезного не назначено и нужных людей не будет, отправился на прогулку. С собой Чарли взял только Роберта Шоймана. Обоим англичанам не терпелось пройтись по улицам Лондона, вдохнуть полной грудью сырой, напитанный туманами воздух Альбиона, вспомнить молодость, давно канувшие в Лету времена.

Сборы были недолги. Переодеться в штатское, спуститься в холл и, быстро сориентировавшись в обстановке, выскользнуть через боковой выход. Вот и родная земля! Пока группу американцев везли в отель, все это было не то. Чарли чувствовал себя гостем в какой-то далекой стране, а не вернувшимся домой после долгого отсутствия. Атмосфера была не та. И вот теперь, когда Чарльз неторопливым шагом брел по старинным лондонским мостовым, на него буквально обрушились воспоминания.

Да, все это уже было. Когда-то давно, в прошлой жизни. Четверть века прошло, а все как будто происходило вчера. Вездесущие лондонские кебы. Постоянная деловая суета Сити. Заметные издалека каски полисменов. Нарядные дамы и одетые в солидные костюмы джентльмены, прогуливающиеся по аллеям парков. Проносящиеся по улицам автомобили. Старый, вечный Лондон. Столица империи.

Чарли вспомнил, как он с Дэном Мазефильдом вырвались в увольнение, пошли на футбол, после матча попали в большую драку между болельщиками и в итоге загремели в полицию. Весело было. Первые месяцы войны. Проклятое лето сорокового года. Мы тогда только-только первый раз получили по носу: Дюнкерк, операция «Динамо». Первое столкновение с реалиями войны. Какие мы тогда были наивные! Поражение ничему нас не научило. Англия еще чувствовала себя уверенно. Заводы клепали танки и самолеты, потоком гнали пушки и пулеметы взамен потерянных на Континенте. Империя была сильна, колонии и доминионы поставляли не только сырье, но и солдат. Флот контролировал океан, над Британской империей не заходило солнце.

Первый звоночек. Уже потом, через много лет, Чарльз понял, что Дюнкерк был первым услышанным предупреждением. В действительности сигнал был получен еще до Франции. Провал нашей авантюры с бомбежкой Советов. Воздушные бои над Закавказьем и Месопотамией. Поражение экспедиционного корпуса в боях с ордами русских. Русские бомбардировщики над Суэцем и Палестиной. Та далекая авантюра, второстепенное поражение, отступление из Персии были забыты, заглушены событиями в Европе. Арденнский прорыв немецких танковых дивизий, неудачные контратаки французов, отступление из Бельгии казались куда важнее неудачной попытки проучить русских медведей.

Глупая ошибка, приведшая к катастрофе. Идиотская переоценка своих сил, бросившая потенциального союзника в объятья нашего врага. Такие промахи дорого стоят. Правильно сказал один из великих: это хуже, чем преступление, это ошибка!

Четверть века прошло, а Британия до сих пор платит за глупость своих генералов и политиканов. Гуляя по городу, Чарли и Роберт чуть ли не на каждом углу натыкались на следы последней войны. Даже в центре еще встречались развалины и следы штурма. Много брошенных, пустующих домов. Мостовые в центре закатаны в асфальт, улицы расширены, причем возникает ощущение, что ширину дорог увеличивали за счет разнесенных немецкими снарядами и бомбами домов. Новостройки встречаются крайне редко. После войны даже не хватило сил на восстановление старых домов, не то чтобы строить новые. Да и не для кого строить. Сейчас в Лондоне и пригородах живет не больше полутора миллионов человек.

Ближе к вечеру друзья завалились в первый же попавшийся паб. Полученные сегодня впечатления требовали вдумчивого осмысления за кружкой доброго английского эля.

— Чарли, я раньше не знал, я не верил, что такое возможно, — потерянным голосом пробормотал Роберт.

Друзья пристроились за столиком у окна с противоположной от двери стороны зала. В заведении было тепло, сухо, играла негромкая музыка. Двое опрятного вида официантов обслуживали немногочисленных посетителей. Как заметили нынешние американцы, ресторанный бизнес в Лондоне переживал не лучшие времена. Впрочем, через пару дней выяснилось, что в действительности первое впечатление оказалось обманчивым, — чуть раньше все было гораздо хуже.

— Ты говоришь: мы здесь, в Лондоне, спокойно пьем пиво, гуляем по улицам. И ты этому не веришь?

— Нет, Чарли, ты тоже не понимаешь. Моя родина порабощена. Я безродный иммигрант. Беженец. Мои родные… — Роберт тряхнул головой, скривился, потянулся за сигаретой, бросил пачку на стол и издал саркастический смешок. — Родители пропали без вести. Сестра погибла в Ковентри. Не добежала до бомбоубежища. Жены у меня нет. Дети. Дети если и есть, то я их и в глаза не видел. А вот оба дяди и прочая родня пережили оккупацию и депортированы в Израиль. Живут, работают, внуков воспитывают где-то в Тель-Авиве. Понимаешь, я — англичанин — подохну под забором, как безродный пес, и некому будет за могилой ухаживать, а моя родня уже не англичане, они стали настоящими евреями. И они считают меня недочеловеком, паршивым гоем! Понимаешь?!

— Послушай, но ведь ты тоже еврей.

— Я англичанин! — с нажимом произнес Шойман. Глаза подполковника метали молнии.

— Это проклятый Гитлер, это американские сволочи пытались сделать меня евреем. Уроды! А я был и остался англичанином.

— Тише, — Чарльз положил ладонь на руку товарища, — на нас обращают внимание. Соблюдай приличия.

— Приличия, — скривился Шойман. — Я всю жизнь мечтал вернуться домой.

Глядя на друга, Чарльз чувствовал, что Роберт прав. Человек любил свою страну, любил свою родину, свою старую добрую Англию. Вспомнилось, какими глазами Шойман глядел на неряшливые руины Лондона, на пустые глазницы заброшенных домов, широкие и малолюдные улицы. Странно, о себе Чарльз не мог сказать, что он действительно англичанин. Он раньше был англичанином, потом стал американцем. А сейчас? Стоун не знал, кто он сейчас: не англичанин, не американец, не исландец, а не пойми кто. Только в душе пустота и невнятная грусть, как будто что-то потерял, а что, сам не знает.

В гостиницу друзья вернулись поздним вечером. Встретивший их в коридоре мистер Тулард как бы невзначай приблизил свой нос к гулякам, но ничего предосудительного не учуял, и взгляд офицеров трезвый. Пара кружек пива выветриваются быстро. Чарльз Стоун был готов хоть сейчас сесть за штурвал истребителя, любой, самый строгий врач не нашел бы никаких препятствий для вылета.

Утром началась работа. Под видом экскурсии по окрестностям английской столицы и любования пейзажами американцы плодотворно пообщались с генералом Каннингхемом. Если вчера на официальной церемонии сэр Алан выглядел ряженым манекеном из потешного полка, то сегодня он произвел впечатление энергичного деятельного боевого командира. За время немецкой оккупации и последующего межвременья командующий британскими силами самообороны время зря не терял. Под эгидой полицейских сил самообороны он создал маленькую, но прекрасно подготовленную и прилично вооруженную армию.

Пока автобус с гостями колесил по пригородам Лондона, генерал-лейтенант Томас Шепард просветил своих людей по поводу личности генерала Каннингхема. Последний рыцарь империи, защищавший Египет и Сомали. Британия уже пала, над развалинами Лондона развевался немецкий флаг, остатки армии бежали в Шотландию или массово сдавались в плен, флот ушел в Канаду, а британские войска в Египте еще дрались. Каннингхем умудрился не только подготовить оборону, но и, не имея никаких резервов, разгромить итальянцев в Сомали, удерживать Тобрук и бомбить советские нефтяные поля в Месопотамии.

Только летом 41-го немецко-итальянские войска Эриха Манштейна смогли сломить сопротивление последних защитников империи, выйти к Нилу, взять Александрию и перерезать Суэцкий канал. Да и то, благодаря рейду советских мехбригад в Сирию и Палестину. Подписав почетную капитуляцию и оговорив условия вывоза своих людей в Америку, Каннингхем уехал в Оттаву. Там он и был произведен в рыцари. Последний герой, последний защитник, последний рыцарь британской короны. А через два года сэр Алан вернулся в Британию и возглавил силы самообороны. Говорят, генерал сказал «да» только после того, как Освальд Мосли принял все его условия. Достойно. С точки зрения Чарльза Стоуна, этот человек сделал для своей страны больше, чем все сегодняшние крикуны и «борцы за независимость». Легко бороться за то, что и так падает с неба. Куда труднее шаг за шагом, дюйм за дюймом вырывать свободу из рук оккупантов.

Неудивительно, что полковник Стоун постарался завязать разговор со знаменитым британцем. Ему было любопытно, как сэр Каннингхем не побоялся вернуться в оккупированную врагом Британию? Разве мог только что произведенный в рыцари герой войны перейти на сторону коллаборационистов?

— Я люблю свою страну, — хмыкнул сэр Алан в ответ на расспросы американца.

На этом вопросы закончились. Дальнейший разговор не клеился. Командующий силами самообороны предпочитал отвечать односложно, казалось, его больше интересовали унылые пейзажи за окнами автобуса. Постепенно до Чарльза дошло, что с ним просто не хотят разговаривать.

Так получилось, что группа обедала в Хорнчерче. За прошедшую четверть века городок совсем не изменился. Все было точно таким же, как когда здесь располагалось командование Сектором D ПВО Лондона. На миг Чарльзу показалось, что он перенесся назад, в сороковой год. Сейчас над головой промчится звено «Спитфайров», машины качнут на прощанье крыльями и уйдут на восток перехватывать немецкие бомбардировщики. Из-за угла улочки выйдут боевые товарищи из 11-й авиагруппы. Мимо застывшего на месте Чарльза Стоуна прокатит дребезжащий, воющий разрегулированным мотором, видавший виды грузовик аэродромного обеспечения. Из кузова посыплются молодые, жизнерадостные, растрепанные, с не отмытыми от масел лицами механики и рванут наперегонки к «Старому Тому», неплохому кабачку, полюбившемуся рядовому и сержантскому составу авиагруппы.

Только видение. Парней из нашей авиагруппы нет. Их давно нет. Большинство сгорело в пылающем небе Англии сорокового года, а выживших жизнь разбросала по всей земле. Люди погибли, мир изменился, а Хорнчерч остался прежним. Только центральная улица заросла асфальтом, исчезли старые платаны в скверике на окраине, а «Старый Том» превратился в неплохой ресторан. Аэродром зарос травой, в здании командования сектора сейчас обитают какие-то деловые люди, над входом целый ряд вывесок с названиями фирм. И здания гостиницы летчиков не видно, похоже, сгорело или развалилось от старости. Дом и в те годы напрашивался на слом.

Все прошло. Все осталось в прошлом. Прежние годы не вернуть, мир не переделать, допущенные в прошлом ошибки не исправить. Да и нечего исправлять. В грозном 40-м году лейтенант Чарльз Стоун сделал все, что смог, и даже немного больше. Ему нечего стыдиться за себя и бойцов 11-й авиагруппы. Если кто и сделал ошибку, то не рядовые летчики и механики, не зенитчики, не бойцы с наблюдательных и радиопеленгаторных постов, и даже не истребительное командование или штаб обороны Острова.

Ошибка была допущена еще до Битвы за Британию, еще до немецкого наступления во Франции. Виновниками поражения были завсегдатаи палаты лордов, политики и министры, позволившие Гитлеру накопить силы, создать современную армию, да еще умудрившиеся разозлить русского медведя. Об этом сейчас не принято говорить, считается, что ошибки не было, русские и немцы всегда точили зуб на Британскую империю, они только и ждали момент, дабы ударить в спину, когда англичане меньше всего ждут. Нет. Это не так. Россия и Германия не собирались воевать с Британией, континентальным державам это просто не нужно. Это империя влезла в мелкие конфликты между европейцами, настроила против себя всю Европу. Итог был закономерен.

После обеда американцев повезли обратно в Лондон. Как шепнули мистеру Туларду, а тот передал остальной группе, парламент разродился назначением нового премьера. Выбрали именно того человека, на которого рассчитывали наши друзья. Теперь главой британского кабинета будет сэр Оливер Пен, лейборист и глава проамериканской группировки в английском истеблишменте. Все. Колебания, неуверенность, надежды на продолжение прежней политики остались в прошлом.

— Британия сделала свой выбор, — пробурчал подполковник Шойман.

— А ты думал, нас покатают по туристским маршрутам, покажут достопримечательности, расскажут про Биг Бен и Стоунхендж, устроят прощальный банкет и отправят в Исландию? — подначил товарища Чарльз Стоун.

— Был такой шанс. Крайне незначительный, но был.

Подмигнув Чарльзу, Роберт поднялся с места, подошел к своим парням, что-то им прошептал и только затем вернулся назад. Стоун в это время глядел в окно и вспоминал обед в «Старом Томе». Рыбное ассорти определенно было великолепным, и вырезка под грибным соусом с оливками удалась на славу. Нет, если что и изменилось за прошедшие годы в лучшую сторону, так это кухня «Старого Тома». В сороковом у тамошних поваров фантазии хватало максимум на жареную картошку, рагу из говядины, да еще вывернуть на тарелку банку рольмопса. Впрочем, посетители не жаловались. Там всегда было дешево, вкусно и весело, а пиво всегда было свежим, и виски отпускали по приемлемой цене. А что еще надо молодым авиаторам?!

Жизнь идет. Воспоминания воспоминаниями, а работа не ждет. По возвращении в гостиницу полковнику Стоуну не дали и минуты времени. В холле его уже ждали английские коллеги. Оказывается, у Британии была своя авиация. Всего двенадцать истребительных и шесть бомбардировочных эскадрилий. Самолеты собственного производства. С точки зрения полковника Стоуна, неплохие легкие фронтовые истребители и приличные реактивные бомбардировщики ближнего действия.

Следующие два дня Честер Стоун носился по стране, знакомясь с английскими аэродромами. Больше всего его интересовали размеры взлетно-посадочных полос, наличная инфраструктура, возможность развернуть систему аэродромного обеспечения и вопросы организации наземной ПВО. Полученные перед отлетом в Англию рекомендации носили — выражаясь канцелярским стилем — общий характер. Грубо говоря — вся ответственность взваливалась на полковника Стоуна.

Люди Чарльзу встречались разные. За два дня он успел изучить целый спектр реакций англичан на союз с Соединенными Штатами. Большей частью это были сдержанное любопытство, плохо скрываемая радость и надежда на перевооружение, на новые, самые лучшие американские самолеты. А бывало и такое, что Стоун сталкивался с натуральным саботажем. Встречались в Британии и прогерманские или, хуже того, просоветские настроения. Удивительно, но это правда. Первый раз, столкнувшись с глухим ропотом летчиков на свое командование и правительство, услышанные краем уха фразы о предательстве, продаже интересов страны, поражении от империалистов, Чарльз не поверил своим ушам. Попытался уточнить, выяснить и объяснить людям, что он не враг, и столкнулся с глухой стеной молчания.

6 февраля полковника Стоуна нашли по телефону и попросили срочно возвращаться в Лондон. Звонил мелкий клерк из состава делегации, чиновник, занимавшийся бумажной рутиной. Добиться от него чего-нибудь конкретного Чарльз не смог. Джонни получил задачу собрать всех офицеров и претворял ее в жизнь с целеустремленностью бульдога. Зачем? — он не знал и скорее всего даже не интересовался.

В этот день полковник Стоун планировал объехать старые военно-воздушные базы в Тайнсайде. По некоторым сведениям, аэродромы должны были находиться в довольно приличном состоянии. Немцы планировали их использовать в случае, если придется срочно перебрасывать на Остров новые авиагруппы. Зная германскую склонность к порядку во всем, можно было надеяться найти приличные бетонированные площадки с подведенными к ним рельсовыми путями. Район полковника Стоуна устраивал. Восточное побережье, в оперативную зону попадают значительная часть Северного моря, Фламандская республика и южная Норвегия.

К сожалению, командировку пришлось прервать. Уже по дороге в Лондон Чарльз Стоун выяснил, что в районе Исландии произошел инцидент с участием русской подлодки и нашего эсминца. В районе Оркнейских островов крейсируют русские авианосцы, в британскую столицу прибыла советская делегация, а в Уэльсе беспорядки. Все это летчику выложил везший его из Сандерленда водитель. Обычный рядовой автобата, крутивший баранку видавшего виды полноприводного «Фольксвагена» армейской серии.