Первый опыт самостоятельного погружения в океан числомиров оказался заразительным. Прохор почувствовал себя не просто ныряльщиком в иные реальности, но разведчиком, вынужденным маскироваться и прятаться от чужих взглядов, и в первую очередь – от мыслей «родичей», и он делал это с нарастающим удовольствием.

Миры Первоцифр промелькнули быстро.

Во втором жил он сам, в третьем обитал Прохор Смирнов (не Шатаев) – врач, в четвёртом он же – православный священник, в пятом Прохор Смирняев закончил Рязанскую радиотехническую академию и работал инженером на заводе микротехники.

Прохор и сам когда-то мечтал пойти по стопам отца и стать конструктором радиоэлектронных устройств, но в итоге поступил в Московский госуниверситет и стал математиком.

В шестом числомире, а точнее – в голове Прохора Смирного, проживающего в шестом числомире, он задержался подольше, так как заинтересовался личностью «родича»: тот был известным поэтом. Однако поэт неожиданно почуял его, и Прохору пришлось бежать из его пси-сферы, как говорится, поджав хвост.

Правда, пощёчина подействовала на него, с одной стороны, отрезвляюще, заставив «рыться» в памяти «родичей» осторожнее, с другой – подстегнула идти дальше, в следующие Ф-превалитеты, тем более что от него ждали положительного результата.

Прохор в седьмом числомире был судьёй. В тот момент, когда Прохор-2 «просочился» в его пси-сферу, седьмой вёл судебное заседание: речь шла о приговоре человеку, не оказавшему помощь старушке, переходящей улицу.

Подивившись причине, заставившей работать судебные органы на полном серьёзе (в родном втором превалитете такое было бы невозможно, здесь не судили преступников за гораздо более тяжкие преступления), Прохор ознакомился с «родичем» восьмого числомира, который работал дознавателем, и ненадолго остановился в девятке.

Прохор-9 работал учителем геометрии в гимназии и делал свою работу с таким изяществом и теплотой, что у «родича» слюнки потекли. Судя по реакции класса (как раз шёл урок), учителя своего ученики просто обожали.

В десятом Ф-превалитете Прохор Смирнов оказался известным художником и жил не в Суздале, а в Москве. У него даже была собственная художественная галерея. Картины разглядеть не удалось, хотя путешественник вышел в пси-сфере «родича» в тот момент, когда тот работал в мастерской. Художник тоже был очень чувствительным человеком и начал прислушиваться к «шуму» в голове, после чего Прохор понял, что его маскировка даёт сбои. Ему ещё не хватало опыта выходить в пси-сферы других Прохоров бесшумно, что-то настораживало их, заставляло искать причины «хруста» в голове.

Тем не менее останавливаться на отдых и возвращаться он не стал, полагая, что надо попытаться решить за один поход как можно больше проблем.

В одиннадцатом превалитете жил Прохор-11, с которого и началось знакомство второго Прохора с устройством Мироздания.

Прохор рассчитывал сразу перейти в двенадцатый числомир, так как хозяин одиннадцатой пси-сферы в данный момент отсутствовал, но взыграло любопытство. Захотелось «одним глазком» посмотреть на обстановку пансионата на Алтае, где в настоящее время находилось тело Прохора-11, и на людей, его окружавших.

«Выпадение» в «пустой» голове «родича» было сродни падению в тесную холодную яму с небольшой высоты.

Прохора сдавило со всех сторон, он ахнул, открывая глаза и выдыхая застрявший в лёгких воздух, подхватился на кровати, как разбуженный внезапно человек, упёрся руками в накрытое простынёй ложе.

Он лежал в просторной комнате, стены которой были обиты янтарно отсвечивающими деревянными планками. В окно и открытую дверь была видна веранда, столбы которой и перекрытия были сделаны из круглых гладких брёвен. Ветерок шевелил занавески на окне и двери.

Пахло удивительной свежестью и травами.

У изголовья на тумбочке стояли стаканы и графин с водой.

В комнате никого не было.

Но стоило ему шевельнуться, как в дверь, ведущую в соседнюю комнату (он догадался – это был гостиничный номер), выглянула девушка. Она была так похожа и одновременно не похожа на Устинью: другая причёска, другой костюм, другая манера держаться, – что Прохор едва не вскрикнул.

– Очнулся! – удивлённо и недоверчиво проговорила она; голос девушки напоминал голос Устиньи, но в нём прозвучали и незнакомые интонации.

В комнату ворвался черноволосый смуглолицый мужчина. Это был Саблин, но Саблин другой, одетый в серо-белые холщовые штаны и такую же рубашку. У «родного» Саблина такой одежды не водилось.

– Вернулся?!

Прохор, чувствуя себя обманщиком, попытался улыбнуться.

– Не подскажете, куда я попал?

Девушка, похожая на Устинью (Юстина, вспомнил он имя подруги Прохора-11), пристально вгляделась в его лицо.

– Какой ты… странный.

– Прошу прощения, – виноватым тоном продолжил Прохор. – Я не думал застать…

– Эй, очнись! – помотал перед его носом палец Саблин. – Ты дома, всё в порядке.

– Это не он, – отступила Юстина.

– То есть как не… – начал Саблин, умолкая. – Холера ясная! В него вселили…

– Вы не так поняли, – перебил его Прохор тем же виноватым голосом. – Никого в вашего… в меня не вселяли. Я из другого числомира.

Юстина, продолжая внимательно рассматривать лицо «переселенца», усмехнулась.

– Это заметно.

– Что заметно? – посмотрел на неё Саблин, провёл ладонью по лбу. – Ох, ну конечно! Я полный идиот! Ты… вы – Прохор из второго превалитета?

Прохор спустил ноги с кровати. Тело Прохора-11 было мускулистей и суше, чем его родное, не привыкшее к длительным физическим нагрузкам, поэтому всё время казалось, будто оно «жмёт», как тесный костюм.

– Можно водички?

Саблин метнулся к тумбочке, налил воды в стакан, подал.

Прохор жадно выпил весь стакан, удивлённо глянул на него на просвет.

– Вкусная… минералка?

– Местная.

– В общем, мне всё рассказал Дан… э-э, ваш двойник…

– Клон родовой линии.

– Как? Клон? Удачное название… Короче, я теперь ищу вашего Прохора по всем превалитетам. Просмотрел пси-сферы живущих Смирновых в числомирах Первоцифр, но там его не было.

– Он ищет ДД в экзотических числомирах. Знаете, кто такой ДД?

– Дмитрий Дмитриевич, его учитель. Но до экзотических миров мне ещё далеко, буду идти от одного превалитета к другому, пока что-нибудь не узнаю. Ведь неизвестно, куда именно он направился.

– Я бы рекомендовал сначала посетить именно экзоты, – сказал Саблин, отбирая у него стакан.

Прохор покраснел.

Видимо, для Юстины эта реакция оказалась неожиданной, потому что брови её подпрыгнули, в глазах просияло удивление, сменившееся интересом.

– Я ведь ещё учусь, – смущённо сказал Прохор. – Чуть освоюсь и тогда уже рискну нырять глубже.

– Да, вы не он, – задумчиво проговорила девушка. – Прохор так… наш Прохор так не разговаривает.

– Извините…

– Это вы нас извините.

– Вы очень похожи на мою… знакомую, но не полностью.

– Разный образ жизни, разные условия. Я долго не могла понять, что происходит, теперь начинаю понимать. Будьте осторожны там… в других прева… литетах. – Последнее слово Юстина выговорила в два приёма, рассмеялась. – Не сразу произнесёшь, некомфортный термин, числомиры – звучит лучше.

– Ну так я пойду?

– Может, поедите? – предложил Саблин.

– Спасибо, не хочу.

– Вы-то, может, и не хотите, но он, – Саблин ткнул пальцем в живот Прохора, – уже сутки без еды и воды. И ещё я попросил бы вас… – Он посмотрел на Юстину. – Принеси пирожки, яблоки, да и чай закажи в номер.

Юстина вышла.

Прохор зачарованно проводил её глазами.

– Сходите в туалет, – закончил Саблин.

Прохор очнулся.

– А-а… да, согласен, это абсолютно необходимо, ёмкости переполнены, я чую нарастающее неудобство. Где тут у вас туалет?

– У двери справа.

Прохор рысцой побежал в указанном направлении, чувствуя затекшие мышцы рук, ног и спины. Тело Прохора-11 пролежало на кровати без движения сутки, и причина ощущений была в принципе понятна.

В туалетном блоке номера он размялся, сделал полсотни приседаний, столько же раз отжался, умылся и вернулся в номер в бодром состоянии.

Его ждали пирожки с капустой и с яблоками, порезанная колбаса и горячий чай. Всё это он съел и выпил с большим удовольствием.

– Благодарствую, хозяева, мне пора.

– Я недавно общался с вашим Саблиным, – сказал местный Саблин. Встретил недоверчивый взгляд Прохора, усмехнулся. – Я тоже учу азы формонавтики. Так что будем поддерживать связь.

Испытав нечто вроде укола ревности, Прохор сел на кровать, вспомнил об эргионе.

Саблин подал ему объёмный энергоинформационный модуль.

Прохор с любопытством оглядел его.

– У меня почти такой же… только чуть побольше.

– Ключ к дверям иных миров, – проговорила Юстина со странной интонацией; она не сводила глаз с путешественника, и его это стесняло, сбивало с мысли, заставляло напрягаться.

Он лёг, закрыл глаза.

Чужой эргион в руках остался холоден и нем, словно понимал, что его хочет использовать другой человек.

Помучившись с минуту, Прохор открыл глаза, шевельнул деревянными губами:

– Не хочет…

Юстина и Саблин, наблюдавшие за ним, обменялись взглядами.

– Не торопись, попробуй ещё раз, – спокойно сказал Данимир.

Юстина подсела к Прохору на кровать.

– Не думайте о нас, думайте о нём.

Прохор хотел признаться, что он-то как раз больше думает о своём положении, чем о ком-либо ещё, но вовремя остановился. Пробормотал:

– Грешен…

По губам девушки скользнула понимающая усмешка.

– Мы тоже не ангелы. Передавайте привет вашей девушке.

– Спасибо, передам.

Юстина положила ему на руку свою прохладную ладошку, подержала пару секунд, встала. Но след касания её ладони ещё долго хранила тыльная сторона ладони Прохора.

Он закрыл глаза, сдерживая желание сжать в объятиях подругу одиннадцатого «родича», умевшую скрывать свои чувства не хуже мужчин.

Эргион на миг похолодел и тут же испустил колечко тепла, признавая «своего».

Прохор сконцентрировал внимание на алгоритме вхождения в трансовое «движение души», с облегчением освободился от материальной оболочки чужого тела и вышел за пределы трёхмерности мира, в котором жил «родич».

Путь назад, в родной числомир и в родное тело, не занял много времени. Промелькнула череда бесшумных «взрывов сверхновых» – с чем можно было сравнить выходы сознания в головах «родичей» от десятого до третьего, и Прохор метеором влетел в собственную голову, почуяв притягательный, до боли знакомый объём. Открыл глаза.

В спальне Саблина ничего не изменилось.

Вечерело, сквозь открытую форточку в комнату влетали весёлые детские голоса и далёкие гудки автомашин.

Сам Данияр отсутствовал, но за столом у работающего компьютера сидела Устинья и читала ползущий по экрану дисплея текст, снабжённый рисунками, графиками и столбцами цифр.

Какое-то время он, не двигаясь, смотрел на девушку, сравнивая её с подругой Прохора-11 и отмечая разницу в облике: у Юстины волосы были короче, да и держалась она прямее и жёстче, зато Устинья чаще улыбалась и не боялась казаться естественной.

Она почувствовала его взгляд, повернула голову.

Несколько секунд они смотрели друг на друга, не шевелясь.

Потом глаза Устиньи прояснились, и она бросилась к нему с криком:

– Вернулся!

Горячие губы обожгли щёки.

Чувствуя себя не в своей тарелке, он обнял девушку, затем уже свободнее и решительнее привлёк её к себе и поцеловал.

Образ Юстины в памяти потускнел, отступил, растаял.

Они всё ещё целовались, когда в спальне появился Саблин, постоял немного, ничего не говоря, и вышел.

Прохор наконец оторвался от Устиньи, кивнул на дверь:

– Зови, есть о чём поговорить.

Она вспорхнула с кровати, но он удержал её за руку, поднялся.

– Пошли вместе, я же не инвалид, в конце концов? Я долго отсутствовал?

– Больше двух часов. Ой, что тут было!

Они вышли в гостиную, которую мерил шагами Саблин. Увидев их, он остановился.

– Что у вас произошло? – спросил Прохор, заканчивая «примерять» собственное тело: в памяти ещё тлел отпечаток воспоминаний о нахождении в теле Прохора-11. На мгновение он почувствовал укол зависти и сожаления: тело «родича» двигалось динамичнее, свободнее, в нём ощущалась спортивная закалка. «Надо бы самому заняться спортом», – мелькнула мимолётная мысль.

– Бандиты вломились! – воскликнула Устинья. – Дан их побил, пистолет отнял и выпроводил.

Прохор нахмурился.

– Пистолет? Бандиты? Вы уверены?

– Пить-есть хочешь? – сдержанно спросил Саблин.

Прохор хотел отказаться, памятуя трапезу у «родича», но прислушался к собственным ощущениям и понял, что родной организм не прочь подкрепиться. Ощущение сытости на поверку оказалось виртуальным. То, что он съел «в гостях» на Алтае, не передавалось в другое измерение, где его никто не кормил.

– Поужинаю, если есть что есть.

– Я приготовлю! – Устинья убежала на кухню, через мгновение выглянула оттуда: – Без меня ничего не обсуждайте, я тоже хочу послушать.

Саблин кивнул на кресло:

– Садись, рассказывай.

– Сначала ты. – Прохор сел.

Саблин примостился на диван, рассказал о визите налётчиков и о том впечатлении, какое производили их «двойные» глаза.

– Охотники! – пробормотал Прохор.

– Не думаю, скорее наблюдатели, Контролёры, получившие задание проверить, в Суздале ты или нет. В связи с чем мы с Устей решили срочно убраться из города, ждали только твоего возвращения.

– Я не хочу…

– А жить хочешь? Помочь своему «родственнику» хочешь?

Прохор угрюмо отвёл глаза.

– Не лови на слове. Его нигде нет.

– А ты что, успел всю «матрёшку» обыскать?

– Не всю, расскажу при Усте, не хочется повторяться.

Посидели, поглядывая друг на друга, пока Устинья готовила ужин.

Саблин просто ждал.

Прохор отдыхал, набираясь сил, как боксёр перед очередным раундом. Он понимал, что ему снова придётся нырять в миры «матрёшечной» Вселенной. Судьба одиннадцатого Прохора по-прежнему оставалась неизвестной, как было неизвестно и его местонахождение.

– Идите ужинать, – позвала Устинья.

Сели за стол на кухне.

Прохор принялся за салат, потом съел тарелку гречневой каши, перемешанной с жареным луком. Зелёный чай с овсяным печеньем завершил трапезу. При этом и Устинья, и Данияр почти не притронулись к еде, терпеливо ожидая, когда путешественник по числомирам насытится.

Он сбегал в туалетную комнату, искупался, переоделся и вышел к ним в чистой саблинской тельняшке и спортивных штанах.

– Не тяни, – сказал Саблин.

Прохор хотел сесть в кресло, но посмотрел на Устинью, на лице которой было написано тревожное ожидание, и сел рядом.

Она взяла его за руку. Сидеть так было неудобно, но и обижать не хотелось. В душе родилась необычная нежность, на которую он раньше не был способен.

Прохор не удержался, погладил пальцами щёку девушки.

Этого оказалось достаточно, чтобы глаза её наполнились внутренним светом.

А ему почему-то стало радостно на душе.

Рассказ о посещении им одиннадцатого числомира произвёл на слушателей разное впечатление.

– Что это на тебя нашло? – поднял брови Саблин.

– Господи, ты их, наверно, убил своим появлением! – ахнула Устинья.

– Больше разочаровал, – возразил он со смешком. – Они думали, что вернулся их Прохор.

– Как они выглядят? – заинтересованно спросил Саблин.

– Так же, как и вы… почти. Ты носишь там всё белое с серым, Устя, то есть Юстина, ходит в джинсе, и вид у неё, как у воспитателя детской колонии.

– Шутишь? – неуверенно сказала Устинья.

– Да можно сказать, почти что и не шучу, она действительно очень деловая и строгая. Волосы покороче, чем у тебя. Украшений никаких не носит, не красится.

– Я тоже не крашусь.

– Тебе и не нужно. Да, ещё духами вы пользуетесь одинаковыми, это меня потрясло.

– «Серебряный ландыш»? – обрадовалась Устинья. – Это ты мне дарил.

– Значит, у нас с ним вкусы одинаковые.

– С кем?

– С Прохором… одиннадцатым.

– Не отвлекайтесь на пустяки, – сказал Саблин. – Ты рисковал, заходя в голову… в «пустую» голову одиннадцатого, и очень здорово рисковал. А если бы не удалось выбраться обратно? Что бы ты делал?

Прохор виновато сморщился.

– Решение было спонтанным, я только потом понял, что мне повезло. Но ведь вернулся в конце концов? Ничего страшного не случилось? Зато можно будет таким же манером и дальше с ними общаться, узнавать новости. Они действительно устроились в пансионате «Марьин остров» под Горно-Алтайском, то же самое можем сделать и мы, мне там понравилось.

Устинья бросила на Данияра вопросительный взгляд.

– Я навёл справки, – сказал Саблин. – «Марьин остров» существует и в нашем измерении, только расположен не на речке Чемал, а на Катуни. Идея неплохая, можем отправиться и туда.

– Вдвоём?

– Втроём! – поспешно заявила Устинья. – Если ты, конечно, не будешь возражать. С работы я уже отпросилась.

– Не возражаю.

– Кто бы сомневался, – хмыкнул Саблин. – Что ты узнал ещё?

– Практически ничего, если не считать отсутствие следов одиннадцатого в Мирах Первоцифр. Дан-11 посоветовал мне искать «братца» в экзотических превалитетах, и я отправлюсь туда.

– Каких превалитетах? – не поняла Устинья.

– Экзотическими их назвали потому, что они образованы экзотическими числами, – пояснил Прохор. – Постоянными Капрекара, числами Армстронга, числами Смита, циклическими числами, репьюнитами и так далее.

– Какие необычные названия…

– Их свойства и характеристики ещё более необычны. У них есть спектр, амплитуды и частоты, начальные и конечные фазы, чёткие структуры. Постоянные Капрекара вообще удивительные числа, недаром их называют самопорождёнными. Одиннадцатый говорил, что они даже в Безднах образуют квазистационарные миры, где всегда можно остановиться и отдохнуть. О «бабочке Капрекара» слышала что-нибудь?

– Нет, ты же мне не рассказываешь о своей работе.

– Числонавтика не работа – хобби. Координаты самопорождённых чисел, кратных девяти, складываются в геометрическую фигуру, похожую на красивую бабочку, отсюда термин.

– Отбой, фанат числонавтики, – прервал друга Саблин. – О числах в частности и математике вообще можно будет поговорить на досуге. Давайте решать конкретную задачу незаметного исчезновения из Суздаля. Сегодняшнюю ночь нас поохраняют мои знакомые из ЧОПа, но утром мы должны будем уехать. Есть мысли?

– На лодке, по реке, – сказал Прохор первое, что пришло в голову.

Саблин озадаченно опустил подбородок на сцепленные пальцы рук.

– Вот уж о чём не думал… Устя, твоё мнение?

– По реке долго, – с сожалением повела плечиком девушка. – К тому же далеко мы не уплывём, наша Каменка не впадает в Катунь на Алтае. Могу предложить фургон спорткомитета, на котором мы ездим командой на тренировочные сборы. Куда ехать?

– В аэропорт Внуково.

– Позвонить Глебу?

Саблин заколебался. Идея была неплохая – выехать из Суздаля на фургоне спорткомитета, и ею стоило воспользоваться.

– Я собирался подключить одного знакомого из транспортной компании, но твой вариант лучше. Единственная просьба: Глеб не должен знать, для чего нам фургон.

– Скажу, что мне нужно отвезти маму в Солнечногорский пансионат «Орбита». Тем более что она там отдыхала в мае.

– Звони.

Устинья нашла свой мобильный, вышла на кухню.

Прохор навострил уши, но Саблин, подойдя, толкнул его в плечо с усмешкой:

– Не прислушивайся, Глеб Мисюра хороший парень, однако любит она тебя, дурака.

– Я не прислушиваюсь, – огрызнулся Прохор.

– Пока тебя не было, я звонил в Москву.

– В аэропорт?

– Нашёл телефон приёмной ректора МГПУ.

Прохор не сразу понял, о чём идёт речь; думал он о другом.

– Ректора… Московского государственного…

– Педуниверситета. Зовут его Дмитрий Дмитриевич Бурлюк.

Прохор наконец преодолел оцепенение.

– ДД?!

– Ну, не знаю, насколько этот господин близок к тому самому ДД, которого вы ищете, но поговорить с ним стоит. Завтра утром мы можем попасть к нему на приём. Как сказала секретарша, приходит он к одиннадцати.

– А как же вылет в Горно-Алтайск?

– Вылет поздно вечером, успеем.

– Ты молодец! – сжал руку друга Прохор.

– Кто бы сомневался, – хладнокровно пожал плечами Саблин.

Вернулась Устинья.

– Машина будет к семи часам утра. Или надо раньше?

– До Москвы всего два часа езды, так что успеем и встретиться с ректором, и взять билеты на самолёт. Интересно, знает он что-нибудь о «матрёшке» или нет?

Саблин и Устинья одновременно посмотрели на Прохора.

Математик понял их чувства, слабо улыбнулся.

– Не калапуцкайте мне мозги, я знаю не больше вашего.

– Что-то ты плохо выглядишь, – озабоченно свёл брови Саблин.

Прохор вытер губы тыльной стороной ладони:

– А так?

Устинья засмеялась и обняла его.

– Я пошёл спать. – Саблин повернулся к выходу. – Спальня в вашем распоряжении, я лягу в гостиной на диване. Пойду проверю машину.

– Мы тоже ложимся? – прошептала Устинья. – Или ты ещё посидишь у компа?

Он молча увлёк её в спальню.