Двадцать второго августа Фурсенюку позвонил мэр Улан-Удэ и любезно предложил посетить концерт Брюссельского военного оркестра, специально приглашённого из Иркутска, где он гостил уже три дня, для участников культурного форума; имелось в виду празднование Дней культуры Казахстана в столице Бурятии.

– Непременно буду, – пообещал министр, собиравшийся на очередную вылазку к Байкалу.

На берегу озера он был уже трижды, однако, несмотря на предпринятые агентами меры и скандал с экипажем первого «Мира», едва не затопившим подводный аппарат, исследования дна озера в районе Подсолнуха продолжались, и это заставляло Кочевника нервничать. Ему очень хотелось, чтобы о находке забыли и долго не вспоминали, но время шло, а он и его люди всё ещё топтались на месте, пытаясь найти решение поставленной Главным Поводырём задачи.

И вот он сам прибыл к Байкалу, что явно говорило о негативном отношении Владыки к деятельности Поводыря, отвечающего за контроль России.

Фурсенюк вызвал в номер Метельского.

– Что случилось?! – прибежал одетый в шорты, распаренный и потный заместитель.

– Мне нужны данные по России, от которых Генеральный пришёл бы в восторг.

– О, чёрт! – взялся за мокрый носовой платок Леопольд Иосифович.

– Согласен, он чёрт, – кивнул Эдмон Арбенович, – но это обстоятельство не избавляет нас от необходимости подчиняться ему… в известных пределах.

– У меня ничего нет… впрочем, подождите-ка, есть статистика по России, – вспомнил Метельский.

– Какая статистика?

– Чего мы добились за последние двадцать лет.

– Он знает, – поморщился Фурсенюк.

– Может быть, не всё?

– Хорошо, несите.

Метельский умчался, пыхтя и отдуваясь, воняя потом, вернулся через десять минут, держа в руке прозрачную оранжевую папочку с листочками бумаги.

– Вот, пожалуйста. Россия занимает первое место в мире по абсолютной убыли населения, первое место по смертности от заболеваний сердечно-сосудистой системы, первое место по числу пациентов с заболеваниями психики, первое место по количеству абортов и материнской смертности, по темпам роста курящих детей, по количеству авиакатастроф, по количеству ДТП…

– Дайте. – Министр отобрал папочку, пробежал листки глазами, проговорил вслух последний вывод: – Первое место по уровню бюрократии. Неплохо, право слово.

– Там ещё есть виды деятельности, где мы занимаем последнее место в мире.

– Мы?

– Э-э, Россия, – спохватился заместитель.

– Хорошо, идите, отдыхайте. Вечером идём на концерт.

– Какой концерт?

– Брюссельского оркестра.

– Отказаться нельзя?

Кочевник поднял на Метельского глаза, и тот отступил, кланяясь.

– Будет исполнено, Эдмон Арбенович.

Подумав, Кочевник достал лонг-рацию, с виду не отличавшуюся от обычного айкома. На торце аппарата, способного поддерживать связь с абонентами даже в пределах Солнечной системы, загорелась красная искорка, начала мигать, сменила цвет на сиреневый и на голубой.

– Это я, – сказал Кочевник.

Над торцом рации вытянулась лучистая вуалька, соткала призрачный видеообъём, который спустя несколько мгновений обрёл форму дирижёра Калкаманова.

– Слушаю, Эдмон Арбенович.

– Хотел бы доложить вам о наших успехах.

– Лучше расскажите о неудачах. Впрочем, мы ещё поговорим об этом. Почему сорвалась операция с нейтрализацией батипланов «Мир»?

– Мы закодировали пилота смены…

– Вы не выполнили задачу! «Мир» продолжает работать.

– За ситуацией следит особая группа ФСБ, использующая штатных экстрасенсов.

– Ну и что?

– Мы работаем с ними, готовим аккуратно утопить «Миры» один за другим. Я подключил всех своих агентов, работающих в местных властных структурах.

– Не вижу позитивных подвижек. Разработайте план проникновения наших спецагентов на борт судна-базы. Я тоже хочу попасть туда.

– Зачем? – озадаченно спросил Фурсенюк.

– Попытаюсь расконсервировать Колыбель.

– Каким образом?!

– Это не ваша забота. Кстати, будьте осторожнее, ваш обидчик Волков тоже здесь.

– Не может быть! Я бы почувствовал…

– Поищите, он опасен. И он мне нужен. К обеду завтра подготовьте план акции по базе «Миров». И по поиску русского экзора. И не ходите на мой концерт в филармонию, нас не должны видеть вместе.

– Слушаюсь, Владыка! – только и смог выдавить ошеломлённый приказом Поводырь.