3
Из Пскова выехали в половине двенадцатого.
Юна забежала к себе домой, собрала кое-какие вещи, Роман тоже упаковал пару необходимых вещей в сумку, и задерживаться в опустевшей квартире они не стали.
– Я здесь прожил девять месяцев, – заметил он.
– А я почти всю жизнь, – ответила она с грустью, имея в виду свою квартиру. – Здесь прошло моё детство.
– Не жалей, у нас ещё будет возможность вернуться. Либо появится другое жильё, не хуже этого.
– Возможность вернуться, может, и будет, но мы ею не воспользуемся. Папа говорил: три вещи никогда не возвращаются обратно: время, слово и возможность.
Роман обнял девушку, прижал к себе, чувствуя, как бьётся её сердце. Он тоже чувствовал, что они не вернутся не только в старую квартиру, но и вообще в Псков.
Дорога до Санкт-Петербурга заняла полтора часа.
Попетляв по проспектам и переулкам старого города, Ылтыын остановил машину на Галерной улице.
– Селиться будем здесь, номера уже заказаны. Хотя вам, наверно, понадобится двухместный?
– Не понадобится, – проворчал Роман.
Гостиница оказалась маленькой, частной, экономкласса, и пряталась в глубине арки. Всего в ней насчитывалось около пятнадцати номеров. Называлась она «Невский Хостел» и располагалась буквально в двух минутах ходьбы до набережной Невы, Исаакиевского собора и Медного всадника.
Романа с Юной поселили всё-таки в двухместном номере.
Ылтыын расположился по соседству в одноместном.
После обеда они встретились у эскимоса.
– Не хочу тебя расстраивать, – начал издалека бывший разведчик, – но мне пришлось доложить Харитонычу о нашей стычке с гнидами АПГ.
– А то я сомневался, – буркнул Роман.
– Он назвал нас авантюристами. Кроме того, предлагает немедленно отправить дочку Варсонофия к отцу в Выборг. Мы тут рядом, так что могу это сделать в любой момент.
Роман оглянулся на дверь номера.
– Здесь она в безопасности. Гостиница охраняется?
– Конечно.
– Я имею в виду – нашими.
– Иначе нас не поселили бы.
– В таком случае мы уедем в Выборг после операции.
– Как скажешь, я только передаю слова Харитоныча.
– Он будет в Питере?
– В принципе, операция рассчитана ювелирно, главное действующее лицо – ты, спасибо Афоне.
Роман улыбнулся.
– Он в меня верит.
– Я тоже, но ты должен понять, что Ковчег впервые выходит на конкретную фигуру контролёра, на Поводыря, возможности которого гораздо выше возможностей наших сенсов. Вот почему мы готовимся подключить к тебе наш эгрегор. Долбануть Фурсенюка надо так, чтобы он не успел ни сбежать, ни понять, что происходит, ни отбиться от кодирования. Вот почему Харитоныч, скорее всего, приедет в Питер.
– Когда начало?
– Как только Фурсенюк заявится сюда. Завтра в Питере начинается Всемирный экологический Конгресс, он обязан быть непременно.
– Изменений в плане нет?
– Какие изменения тебе нужны и зачем? Общая установка – встретиться с Феллером, остальное пусть тебя не волнует. Готовься к поединку с Кочевником. Уверяю тебя, подготовка к перехвату идёт серьёзная, в Питере сейчас много наших оперативников.
Роман помялся, раздумывая, задавать ли Ылтыыну вопрос: а если операция провалится, что тогда? – и решил не задавать.
– Идём обедать?
– Идите без меня, на носу пара важных встреч, да и светиться с вами мне ни к чему. Да, возьми-ка. – Ылтыын протянул Роману две телесного цвета кнопочки.
– Что это?
– НЭР.
– Переведи.
– Нанорация. Эту штуку – в ухо, на мембрану, будешь слышать всё, что скажут. Это – на губу, под нос, можно на горло. Я ношу здесь. – Он показал незаметный бугорок на шее. – Связь постоянная, вызываешь, кого надо, по условным кличкам. К примеру, я – Шаман, Харитоныч – Малх, начальник охраны – Вера, кстати, он и в самом деле – она, женщина.
– Та, что встретила меня в Президент-отеле?
– Нет, другая.
– Ладно, вечером поговорим о деталях. – Роман направился к двери, оглянулся со смущённым видом. – Странное ощущение… Я не впервые участвую в подобных операциях, если вспомнить Грецию, но не привык к их обсуждению. Слишком буднично всё происходит. В то время как мы выходим на контакт с пришельцами.
– Относись к ним как к умному врагу. Эта операция – всего лишь небольшой эпизод большой войны с «пастухами» человечества. Вот они готовят гораздо более значимую операцию – по сносу мира.
– Какому сносу? – не поверил Роман.
– Устроители мировой власти давно готовят цивилизацию к контролируемому сносу путём точечного минирования планеты. В ближайшее время операция по сносу войдёт в завершающую стадию. Тебе Харитоныч не говорил, сколько в России людей, не помнящих прошлое?
– Пятьдесят… или сто тысяч.
– Это первый эшелон кодирантов. Есть и другой – в чиновничьих структурах. Разрушителям мира необходимы масштабные администраторы, которых они используют для своих целей. Ты уже сам был свидетелем новой волны экспериментов с кодирантами.
Роман вспомнил кавказца на джипе.
– А когда началась первая волна экспериментов? В начале девяностых, когда рухнул СССР?
– Ну, что ты, первая началась гораздо раньше, стоит только вспомнить резкие смены настроений у императоров и царей прошлых времён. В России показательно начало прошлого века, когда Поводырям удалось скинуть монархию. Я не историк, тебе нужен лектор позначительней. Когда мне впервые приводили примеры деятельности Поводырей, я долго не мог прийти в себя.
– Расскажи, – загорелся Роман, возвращаясь к столу.
– Да ты в принципе должен знать. Они постоянно используют технологию провокаций, нанося удары по своей же территории. Так был устроен Пирл-Харбор, Первая мировая война началась под предлогом «защиты Арийской империи» после убийства эрцгерцога Фердинанда. Для ввода войск в Афганистан и Ирак были атакованы башни Всемирного торгового центра в Нью-Йорке. Конфликт между Индией и Пакистаном поддерживается искусственно, их легко спровоцировать на обмен ядерными ударами. Равно как и Палестину с Израилем. А греет на этом руки…
– США?
– Интеллектуальный центр Поводырей, расположенный в Штатах и стоящий за этими событиями. Я много лет работал в Штатах и на территории северных стран, знаю обо всём не от политиков. Что-нибудь слышал о доктрине «Барбаросса-3»?
– Нет, Олег Харитонович рассказывал только о второй «Барбароссе».
– Планируется ещё один мегатеракт на территории США или в Европе. Типа: «неуловимый» Бен Ладен украдёт ядерную бомбу и сбросит на Вашингтон или Брюссель. А может, и на Москву. Затем пойдет выявление баз террористов, и начнутся массовые региональные конфликты.
– Но ведь пострадают сами Штаты, Европа…
– А кому от этого будет плохо? У Ассоциации Поводырей нет понятия Родины, стыда или сострадания. Есть холодный расчёт и стремление достичь поставленной цели – мирового господства. Пусть над обломками цивилизации, которая превратится в послушное стадо. Все средства хороши, в том числе – удар по Штатам. Ради победы можно пожертвовать и ферзём, ты же знаешь.
Роман покачал головой, внезапно осознав масштаб противостояния, в котором ему предложили занять место одной из ключевых фигур.
– Это… страшно!
– Это, к сожалению, не фантазия воспалённого ума, не делирий, не писательская шизофрения, привыкай мыслить иными категориями. На наших глазах создаётся система, где честным, добрым, умным и творчески мыслящим людям нет места! Единицам из миллионов будет позволено понимать, что происходит, и разрешено встроиться в систему. Но даже не по признаку богатства, о чём думают нынешние недалёкие олигархи. Деньги в грядущих событиях останутся абстракцией прошлых отношений. Всё, иди отдыхай, а то у тебя глаза как у кролика.
Роман слабо усмехнулся.
– Ты говоришь как профессиональный идеолог.
– Мне пятьдесят пять лет, и тридцать из них я прожил за границей под чужими именами. Был и учителем, и лектором, и даже вором.
– Шутишь?
– Для одной операции в Рейкьявике меня внедрили в банду, пришлось учиться воровать – так, по мелочи, бумажники, сумочки, мобильники. Хотя отец всегда учил меня не воровать по мелочам.
Роман фыркнул.
– Правильный был отец.
Ылтыын наметил свою обычную улыбку.
– Я пошутил. Горничную на этаже заметил?
– Нет.
– Красивая девчонка, обрати внимание.
– Горничным платят не за её внешние данные.
– Нередко и за это. Я имею в виду, что она – наш человек.
Мягко сыграл мелодию айком. Ылтыын взял трубку, сделал гостю ручкой, и Роман вышел.
– О чём вы говорили так долго? – спросила его в номере Юна, бросаясь на шею.
– О нашей свадьбе, – сказал он.
Лицо девушки омрачилось.
– Не надо так больше, ладно? Я понимаю, что у вас свои секреты и планы, и не посягаю на них, но насчёт свадеб и прочего больше не шути.
– Мы всё равно поженимся.
– Вот тогда и скажешь.
Вечером они пошли прогуляться по набережной Невы.
Роман сразу заметил молодого паренька на роликовых коньках, следовавшего за ними в отдалении, и понял, что их оберегает та самая оперативная команда, которая приехала в Питер для решения главной задачи. Волков-Шмелёв являлся главным исполнителем, и его надо было охранять до начала операции как ВИП-персону.
Юна не смотрела назад. Ей было достаточно того, что рядом находится любимый человек, что они свободны и пусть и короткое время, но имеют право порадоваться жизни.
Исаакий был закрыт. Впрочем, Роман не испытывал особой жажды любоваться на интерьеры христианского памятника девятнадцатого века, созданного архитектором Огюстом Монферраном. По его мнению, христианизация Руси, начавшаяся тысячу с лишним лет назад, была не благом, а хорошо рассчитанной теми же Поводырями диверсией, убившей тысячи русских волхвов и уничтожившей древнюю ведическую – даже не религию – культуру!
Посмотрели на потемневшую статую Петра «Великого», унизившего Русь-Россию мутной волной иностранного образа жизни, встряхнувшего страну так, что и триста лет спустя она не могла опомниться от нашествия «цивилизаторов».
Мелькнула мысль: не был ли Петр Первый Поводырём? То, что он являлся проводником их политики, не вызывало сомнений. Вполне вероятно, что его аккуратно зомбировали, отчего он и предал Русь, несмотря на заявления продажных историков и купленных идеологов «демократического» образа жизни о «рыцарской справедливости императора». Точно так же предал Великую страну «святой» Владимир, владыка Киева, вдруг провозгласивший христианизацию Руси «спасительным благом» для народа. Вероятно, и его закодировали «пастухи» человечества, медленно, но верно реализующие свою программу.
– О чём задумался? – шепнула Юна.
– О прошлом, – очнулся он.
– Надо думать о будущем.
Роман привлёк девушку к себе, поцеловал.
– Ты права, думать о будущем приятней.
В гостиницу они вернулись в начале одиннадцатого, когда начал накрапывать мелкий тёплый дождик. Погода менялась на глазах, объявляя себя провозвестником грядущих событий.
Ылтыын позвонил после десяти часов утра, когда они уже позавтракали в кафе гостиницы:
– Выезжаем.
Роман пережил толчок сердца, отвёл Юну в номер.
– Ты меня послушаешься?
– Конечно, – ответила она простодушно.
– Никуда из номера не выходи. Пока я не приду.
– Хорошо. Вы куда с ним?
– Есть важное дело. Часа на три-четыре. Не звони, я сам позвоню, смотри телик и жди.
Юна испытующе заглянула ему в глаза, но расспрашивать дальше не стала.
– Иди, буду думать о тебе.
Он нежно провёл пальцами по её щеке.
– Страшно представить, что меня могли поселить в другом доме. Мы могли бы не встретиться.
– Не могли, – серьёзно возразила она.
Ылтыын ждал его у машины.
– Поступила вводная: наш общий приятель Арчибальд замечен в крутом отеле «Голден Гарден» на Владимирском проспекте. Номер снял непростой – Люкс Король, за двадцать две тысячи рублей в сутки. Мало того, Фурсенюк в данный момент находится на открытии экологического Конгресса и, скорее всего, после заседания направится к себе, во дворец Юсуповых.
– Едем, – коротко сказал Роман, занимая место рядом.
Ылтыын смерил его оценивающим взглядом.
– Ты уверен, что готов к операции?
– Вопрос излишен.
– Позволь один совет.
– Валяй, наставник.
– Я не наставник, но тебе хочу напомнить одну необходимую вещь. Никто не рождается воином, это состояние воспитывается. Никто не рождается бесстрашным, это состояние тоже воспитывается. А рецепт очень простой: никогда не бойся сделать ошибку в учении и не злись во время дела. Страх и гнев мгновенно разрушают биополевую защиту человека, отчего даже закалённый боец зачастую терпит поражение. Тебе же предстоит сражаться не просто с воином, а с магом, который тут же уловит твои колебания и обратит их против тебя.
Роман сжал зубы.
Всё, что говорил сейчас Алтын, он знал, но одно дело – знать в теории, другое – применять на практике.
– Банальные истины, – кивнул Ылтыын. – Но они работают! Да и много ли мы знаем не банальных? Вот почему нужен настрой, преодоление, может быть, не лени и пессимизма, а неоправданной гордыни. Обиделся?
– Нет, – после внутреннего колебания ответил Роман.
– Не обижайся, мне тоже говорили такие слова в давние времена.
Машина выехала на Галерную улицу, влилась в поток автомобилей, двигавшийся чуть ли не со скоростью пешеходов. Наступил обычный рабочий день, и город заполнился транспортом и прохожими до предела.
К отелю «Голден Гарден» подъехали в двенадцать часов дня.
Ылтыын поговорил с кем-то, не поднося ко рту мобильный телефон, повернул голову к пассажиру.
– Пойдёшь один, я на подстраховке. В холле гостиницы сядешь на диванчик слева, где стоят фикусы, рядом с девушкой. Это твой напарник, зовут Анной. Рация включится, когда войдёшь в холл.
– Понял. – Роман почувствовал возбуждение и нетерпение. – Где Феллер?
– В номере. Как только выйдет – наступит твоя очередь. В ментал не выходи, он может почуять, и нам придётся работать на форс-мажоре, что недопустимо в самом начале операции.
– Понял.
– Тогда ни пуха.
– К чёрту! – Роман вылез из машины и двинулся к парадному входу в отель.
Швейцар взял под козырёк, распахнул двери.
Возможно, он никакого отношения к команде захвата не имел, но Роман почему-то взбодрился, посчитав вежливого дядьку в ливрее за своего человека.
Холл отеля выглядел модно: вычурные колонны, зеркала, стекло, хром и никель, мраморный пол, очень удобные диваны, кресла вокруг столиков и не менее красивые и удобные стойки администрации.
Роман вошёл и, не оглядываясь по сторонам, как завсегдатай, направился к левому диванчику, где сидела красивая блондинка в шортах и полупрозрачной кофточке, со шляпкой на голове. Она листала глянцевый журнал. Рядом стояла салатового цвета сумочка.
– Добрый день, Аннушка, – сказал Роман, присаживаясь рядом, подумал, что в холле многолюдно: у стоек толпились хорошо одетые иностранцы, на диванчиках справа расположились японцы, а в глубине, у выхода к лифтам, переговаривались девушки в ярких экзотических нарядах.
– Добрый, – отозвалась блондинка, изобразив ослепительную белозубую улыбку, добавила, не меняя выражения лица: – Не крутите головой. Здесь не все люди работают на нас.
– Я не кручу. – Роман надел на себя маску вежливого бесстрастия. – Как поживаете?
– Лучше некуда. Он снял номер Люкс Король. Те двое, что скучают за столиком с чашками кофе, – его бодигарды.
– Вижу, спортсмены. Среди тех девиц, у лифта, ещё двое.
Блондинка надломила бровь.
– Это бразильянки.
– Там шесть девушек, но двое из них – ч ё р – н ы е, у них очень грязные ауры.
– Понятно, подстрахуемся. – Анна картинно переложила журнал из руки в руку, проговорили быстро: – «Сотый», двое бразильянок меченые, проследите. – После этого она как ни в чём не бывало заговорила о погоде.
– Мне питерская не нравится, – признался Роман. – Я человек ярославский, мне бы летом под двадцать три, а зимой – под минус пять.
– Это дело вкуса, – согласилась Анна. – Для меня тоже лучше холодно, чем жарко. Как только он выйдет…
– Не волнуйтесь, я помню. Те двое…
– В очках? Наши, как и те две свистушки из Латвии, у стойки. Кстати, японцы тоже с нами.
– Бывает.
– Хорошо, с погодой уяснили. Не угостите меня кофе? Справа стойка бара.
Роман встал, заказал два капучино, сел обратно.
Через три минуты миниатюрная официантка принесла заказ.
И тотчас же в ухе заговорил наушник рации:
– Внимание! Он выходит! Подойдите к первому лифту.
Роман хлебнул кофе, встал, вместе с Анной направляясь к лифту.
По холлу прошло общее, незаметное незаинтересованному глазу д в и ж е н и е.
Поднялись два парня в полуспортивных костюмах, также двинулись к лифту.
Быстро-быстро заговорили японцы, жестикулируя и перебивая друг друга, плавно переместились к лифтам.
Две девицы из бразильской делегации покинули своих спутниц, приблизились к колонне у лестницы, начали внимательно разглядывать присутствующих в холле людей.
Парни, японцы и Роман с Анной подошли к лифтам одновременно.
Звякнул сигнал остановки, дверь раздвинула створки, из лифта вышел Арчибальд Феллер в сопровождении крутоплечего мужика с наголо обритой головой. Увидев Романа, остановился, впиваясь в лицо экстрасенса заледеневшими навек глазами.
В принципе, задача Романа и сводилась к тому, чтобы американец его увидел, «закладка» после этого срабатывала автоматически, подавляя волю кодиранта. Но вокруг были люди, готовые защищать своего босса как цепные псы, и Роман сказал с почти искренним удовлетворением, по-английски:
– Джордж? Какая приятная встреча! Вот уж не ожидал увидеть вас в этом отеле. Пойдёмте поговорим?
Два бугая выступили из-за спин японцев.
– А они пусть подождут, – перевёл на них взгляд Роман.
– Ждите, – оглянулся на гарантов своей безопасности Феллер.
Роман вздохнул с облегчением: «закладка» сработала, воля американца была подавлена (что было видно на ментальном плане как стянутый сеткой «букет свечения»), никаких злобных и хитрых замыслов он не готовил.
Сели за столик в холле, где до этого сидели японцы.
Впрочем, это и в самом деле были совсем не японцы, а оперативники Ё-группы, как говорила Анна. После того, как Феллер послушно сел на диван, по холлу снова прошло общее д в и ж е н и е, «японцы» удалились, лопоча по-своему, бразильские девушки тоже, их место заняли чопорные англичане и демократично одетые – джинсы, рубашки навыпуск, шляпы, коммуникаторы на запястьях, заменяющие фотоаппараты и телекамеры, – американцы. Кто из них представлял одну сторону – триэновцев, а кто другую – охранников Феллера, понять было трудно. Да Роман и не старался это делать. Сказал, не глядя на Анну:
– Закажи кофе, милая.
Девушка проворковала: «Да, дорогой, сейчас», – отошла к стойке бара.
Парни Феллера подсели было ближе, но Роман добавил с мрачной силой в голосе, бросив на них тяжёлый взгляд:
– Подождите нас на улице!
Бугаи переглянулись, посмотрели на босса, тот кивнул, и они, не спеша, двинулись к выходу из отеля.
Анна принесла кофе.
– Пейте, друг мой, – предложил Роман, зорко следя за изменениями в свечении ауры Арчибальда. – Сейчас мы сядем в машину и поедем к господину Фурсенюку в усадьбу Юсуповых. Вы представите меня как экстрасенса Романа Волкова, которого вам удалось сломить. Эта девушка поедет с нами. После того, как вы передадите меня Фурсенюку, вы свободны. Уяснили?
Взгляд Феллера остался холодным, но тусклым. «Закладка», программе которой он подчинялся в данный момент, не позволяла блэкзору действовать самостоятельно.
– Уяснил.
– Пейте кофе, и выходим.
Они посидели ровно две минуты, пока допивали эспрессо, делая вид, что ведут непринуждённую беседу (куда делись бразильянки из команды поддержки Арчибальда, можно было лишь догадываться), потом Анна взяла американца под руку (он не сопротивлялся), и все трое вышли из гостиницы на улицу.
Подкатил мини-вэн «Шевроле».
Парни сопровождения Феллера встрепенулись.
– Садитесь, – бросил им Роман. – Мы за вами.
– Да, – бесстрастно подтвердил Феллер.
Бугаи полезли в мини-вэн, дверь за ними закрылась, и машина поехала, оставив остальных на тротуаре. Однако спустя секунду подъехал точно такой же микроавтобус, боковая дверца отодвинулась в сторону, приглашая пассажиров.
– Вперёд! – скомандовал Роман.
Феллер полез в салон. Его подхватили чьи-то руки, помогли сесть.
– «Четвёрка», работаем по стандарту, – скороговоркой проговорила Анна; она командовала своими бойцами.
Роман оглянулся, увидел в отдалении машину Ылтыына, позвал мысленно:
«Всё в порядке, продолжаем».
«Ты молодец! – похвалил его триэновец. – Пока всё идёт как по нотам».
Волков сел рядом с Феллером.
В салоне кроме американца и Анны сидели два массивных парня, как две капли воды похожие на телохранителей Феллера. Хотя на самом деле это были оперативники Ё-группы.
Машина резво побежала по улицам города, не задерживаясь на перекрёстках. Под её лобовым стеклом виднелся красно-сине-белый пропуск губернаторской службы охраны.
Роману сунули небольшой термос.
– От первого, – сказала Анна, – поднимает тонус.
Роман благодарно кивнул, сделал глоток: это был отвар каких-то трав, среди которых были мята и листики толокнянки. Он знал их вкус.
Голова посвежела. Появилась уверенность, что они доведут дело до конца.
Машина выехала на петлистую улицу Захаренкова, остановилась перед решетчатыми воротами, означавшими въезд в усадьбу.
– Полный самоконтроль, – понизила голос Анна. – «Второй», «четвёртый», «шестой», «сотый» – начинаем!
– Он там? – кивнул Роман на открывающиеся ворота, не рискуя выходить в ментал.
– Едет, скоро будет здесь.
Машину пропустили без требований предъявить пропуск. По-видимому, охрана видела главного пассажира через телекамеры.
В молчании подъехали к главному входу в особняк.
– Выходим, разговариваем о гоночных болидах, проходим внутрь и ждём Фурсенюка. Спросят – кто мы, скажете: эти со мной. Ждём министра. Повтори ему.
Роман повторил.
– Понял, – равнодушно сказал Арчибальд.
Было видно, что внутри него идёт какая-то борьба, но пока что внушённая в Москве программа была сильней.
Они вышли из машины, и Феллер повёл всех за собой, кивком ответив на поклон бугристого от мускулов охранника в пятнистом комбинезоне.
В холле особняка было прохладно, никого из людей не было видно, хотя Роман чувствовал их присутствие. За территорией усадьбы и внутренними помещениями особняка следили телекамеры. Стоило гостям остановиться, как из-за колонны вышел высокий мужчина в чёрно-синем костюме, с кобурой на поясе, вопросительно посмотрел на Феллера.
– Эти со мной, – сухо сказал американец.
– Я бы попросил вас пройти к себе.
– Я дождусь министра, он будет с минуты на минуту.
Дежурный достал рацию, поднёс к губам:
– Пик-пять, инструкции.
Ему что-то ответили, но в этот момент заговорила рация в ухе Романа:
– Подъезжают!
То же самое доложили и охраннику, потому что он спрятал рацию и пошёл к двери.
Роман сделал вид, что он сломлен, опустил голову, сложил руки за спиной, в ы п а л из поля мышления.
Анна сжала локоть Феллера:
– Р а б о т а й, дорогой!
В холл стремительно проскочил молодой парень в чёрном, за ним появился высокий седой господин в безукоризненно сшитом тёмно-синем костюме в полоску, прекрасно дополненном белой сорочкой и розовым галстуком. Увидев стоявшую посреди помещения группу, он приостановился.
Охранник в чёрно-синем поспешил к нему, но седой остановил его жестом.
Роман почувствовал ш к в а л «тёмного» ветра, рванувший от фигуры Фурсенюка-Кочевника, явно не ожидавшего увидеть, кроме Феллера, ещё кого-нибудь. Аура у рептилоида была своеобразной формы в сочетании с необычной расцветкой. Она пульсировала и становилась то ярче, то совсем невидимой, в соответствии с биением мыслей министра, привыкшего прятать от окружающих своё тело и чувства. Почему он не закрылся наглухо, умея это делать, было непонятно. Скорее всего, машинально расслабился, находясь на территории своих владений, не допуская и мысли, что «презренные людишки» вознамерятся пробраться в его апартаменты.
– Я привёл его к вам, экселенц, – сказал Феллер, коротко кланяясь, отступил в сторону, сделал жест рукой. – Вы дали задание, я выполнил. Он ваш.
Фурсенюк посмотрел на Романа.
На мгновение чары, скрывающие истинный облик потомка рептилоидов, растаяли, и Роман впервые в жизни увидел-почувствовал человекоподобную рептилию, умело претворявшуюся человеком.
– Волков, – сказал Кочевник с забавным акцентом, обрушивая на голову Романа ещё один сканирующий, пронизывающий насквозь «луч» ментального локатора.
Роман, готовый к этому, сжался в рисовое зёрнышко, нырнул на дно сознания, надеясь, что «интраскоп» рептилоида не найдёт хранилища его главных мыслей.
– Как вам удалось его спеленать? – спросил Фурсенюк, продолжая держать Романа в фокусе своей мыслеволи. – Он как будто фрустирован, но продолжает что-то прятать. Вы уверены, что это не ловушка? Зачем вы привели его ко мне?
– Он ваш, – повторил Феллер заготовленную фразу тусклым голосом. – Разрешите удалиться.
Фурсенюк бросил на него короткий оценивающий взгляд, качнул головой.
– Ах, вот оно что! Вы у них на крючке! Забавно, я не сразу сообразил. Посмотрите-ка на меня, господин экзор!
Роман поднял голову.
Глаза министра стали совсем чёрными. Мало того, зрачки глаз меняли форму и превращались в крестики. Кочевник разгадал замысел стратегов «Триэн» и готов был обрушить на исполнителя главной роли и всех присутствующих мощнейший ментальный удар.
Включились механизмы п р о с в е т л е н и я, запустили процесс энергетической настройки, резко расширили диапазон восприятия излучений и полей. Время снова послушно замедлило течение.
И всё-таки Фурсенюк начал первым.
– Метакса! – прозвучал его шипящий «змеиный» голос.
В холл выбежали несколько человек, охранники и какие-то люди в монашеских рясах.
– «Сотый»! – мгновенно отреагировала на это Анна, в руке которой вдруг появился пистолет.
Роман набросил на сознание министра чёрную вуаль «засоса», однако ничего не добился. Вуаль разлетелась клочьями дыма, словно разорванная порывом ураганного ветра. А потом Фурсенюк ответил, и сознание Романа вылетело струйкой из головы, окунувшись в пустоту и тишину. Лишь где-то в глубине костей черепа и в позвонках застряла слабенькая мысль: держись, висв, перестройся, ты сможешь отбиться…
Возможно, это была и не мысль, а протянутая ниточка телепатической связи, но именно она и вернула его из небытия.
К тому же ему помогли.
– Фас! – крикнул кто-то. Один из телохранителей Феллера.
И случилось чудо. Блэкзор выхватил откуда-то пистолет с глушителем и… начал стрелять в охранников здания и монахов, каждым выстрелом повергая на пол одного за другим.
«Телохранители» Феллера тоже вступили в бой, они были безоружны, и только высокая выучка триэновского спецназа помогла им остаться в живых. Потому что монахи были вооружены посерьёзней – пистолетами-пулемётами «ПП-2000», давно заменившими штатные «калашниковы» у милиции.
Феллер успел выстрелить четырежды, повернул ствол пистолета к боссу.
Фурсенюк оскалился, отвлекаясь на это движение. Его раппорт затронул болевые центры в мозгу магистра, и Феллер закричал.
Роман никогда прежде не слышал, чтобы человек кричал так д и к о! Оторопь взяла даже охранников особняка.
Шея тонкая, а кричит толстым голосом, всплыли в памяти слова бабушки.
Роман очнулся. Тёмные раппорты были Кочевнику не страшны, он не отбивал их, он питался ими! И тогда Роман собрал протянутые к нему паутинки света в один «букет» (это были энергопотоки Ылтыына, Олега Харитоновича, других людей, сотрудников «Триэн») и в с п ы х н у л, превращаясь в «солнечный протуберанец»!
Этот протуберанец превратился в копьё ментального света и вонзился в голову министра.
– Стоять! – крикнул Роман.
Ылтыын потом с усмешкой уверял, что он добавил ещё одно слово, созвучное со словом «стоять», но Роман этого не помнил.
Фурсенюк отшатнулся, застыл, получив приказ, защититься от которого у него не хватило сил, и… начал быстро трансформироваться, превращаться в рептилоида, каким он и был от рождения. Да, его предками были рептометисы из Южной Африки, которых сами аборигены называли читаури – «детьми Змеи», однако человека в нём было меньше, чем рептилии.
Сдавленно выругался один из «телохранителей» Феллера, точнее – оперативник Ё-группы. Ахнула Анна.
– Стоять! – повторил Роман прыгающими губами. – Ждать приказа!
Глаза Кочевника потускнели, стали узкими, длинными, щелевидными. Подбородок заострился, губы раздвинулись и тоже стали узкими, лицо приобрело землистый цвет. Он был очень похож на человека, если бы не пропорции головы и туловища. И всё-таки это был н е ч е л о в е к!
– Быстро программистов! – опомнилась Анна.
Роман подошёл к лежащему на полу холла Арчибальду, свернувшемуся калачиком.
Американский блэкзор был мёртв, пропустив убивающий раппорт босса, которому служил верой и правдой.
В холл ворвалась группа бойцов Ё-спецназа, экипированная не хуже спецназа ФСБ, быстро повязала уцелевших «монахов» и охранников усадьбы.
С ними появился Ылтыын, потом Олег Харитонович и небольшого роста молодой человек с большими, прозрачными, лучащимися умом и жадным интересом глазами. Он сразу подошёл к Кочевнику, взятому на прицел спецназовцами.
– Кто это? – кивнул на него слегка осоловевший Роман.
– Первый психоведич, – проворчал Малахов. – Кодирование Поводыря – его епархия. Хорошо сработал, Роман Евлампиевич. Честно говоря, не верил, что нам удастся справиться с этим монстром.
– Ничего, выйдем ещё на их главного, – пообещал Ылтыын.
– Надо забрать у него В-портал, – вспомнил Роман.
Олег Харитонович отрицательно мотнул головой.
– Заберём – он догадается, что закодирован. С порталом разберёмся позже. А пока уходим отсюда, мы здесь лишние.
Выходя, Роман бросил взгляд на поверженного Феллера, на застывшего в столбняке Поводыря. Жалости к ним он не испытывал. Наоборот, изнутри сквозь удивление и недоверие к свершённому поднялась решимость начать войну с неземными гадами и нелюдями до тех пор, пока окончательно не придёт избавление от тотального дьявольского контроля.
– Пастухи, мать их! – скорчил полупрезрительную мину Ылтыын, также оглядываясь на холл. – Вряд ли они допускали мысль, что овцы способны восстать против их владычества.
– Мы не овцы! – уверенно сказал Олег Харитонович.