Отпуск ему не дали. Да он и сам понимал, что отдыхать в условиях войны с посланцами АПГ, потихоньку прибирающими к рукам правительства земных государств, дурная затея. Единственное, что он себе позволил после схватки с оператором лунной базы, это съездить с Юной в Санкт-Петербург на фестиваль старинной музыки.

Фестиваль носил некрасивое иностранное название Early Music, однако был наполнен очарованием древнего покоя и волшебным пением, так что Роман не пожалел о своём решении.

Они побывали на концерте виолончелистов, потом посетили Капеллу из Гента и прослушали Высокую мессу си минор Баха в исполнении бельгийских певцов.

Но самое большое впечатление произвело на них выступление французского контртенора Филиппа Жарусски.

Роману показалось что-то родное в фамилии певца, и он оказался недалёк от истины. Прадедушка Филиппа действительно эмигрировал из революционной России и при пересечении границы назвал себя: «Я – русский!»

Сам Филипп выступал на сцене больше пятнадцати лет. Дебютировал в опере Скарлатти «Седек», а знаменитым стал в две тысячи седьмом году, когда получил премию «Лучший певец Франции». Но не его награды и звания околдовали слушателей, а голос. Пел Жарусски в сопровождении фестивального оркестра «Солисты Екатерины Великой» с Андреем Решетиным, знаменитым русским скрипачом, основателем фестиваля.

– Как здорово, что мы поехали на фестиваль! – шепнула Юна Роману, когда они садились в машину, отвозившую их в Выборг.

Он молча кивнул, соглашаясь с её мнением.

Филипп исполнил не только цикл псалмов Вивальди, но и арии из опер «Юлий Цезарь» Генделя и «Полифем» Порпоры, и пение его было таким сказочно богатым и технически безупречным, что на глаза невольно наворачивались слёзы.

А наутро Роман снова поехал в Питер, точнее, в аэропорт «Пулково». Олег Харитонович попросил его поучаствовать в поисках тела Фурсенюка, а кроме того – в изучении унца и В-портала, находящихся в одной из томских лабораторий ФСБ, и отказаться он не мог. Да и не хотел. Начались обычные «боевые будни», а его умение «видеть суть вещей» требовалось всё больше. Враг потерпел ещё одно поражение, но сдаваться не собирался.

В Томск Роман полетел с Алтыном. Задание было ответственным, поэтому Малахов подключил к нему бывшего разведчика, чем обрадовал и самого Волкова, который успел соскучиться по «шаману».

Летели из Питера четыре с лишним часа, успели наговориться и оценить состояние страны, власть в которой всё больше прибирали к рукам выдвиженцы Поводырей. Впрочем, политикой оба не увлекались, предпочитая более интересные темы для бесед. Алтын расспросил Романа о поездке в Алма-Ату и после обеда в самолёте предупредил его о возможных последствиях операции.

– Они на тебя и раньше зуб точили, когда ты схватился с их главным, а тут мы подлили масла в огонь, затронув епархию казахского Поводыря, так что оглядывайся по сторонам чаще.

– Ничего, прорвёмся, – легкомысленно отмахнулся Роман, пребывая в некоторой эйфории. – Расскажи лучше, чем ты занимаешься.

– Шаманствую, – отшутился Юря, не склонный делиться успехами или неудачами своей деятельности на поприще оперативника «Триэн». – Опекаю космодромных ребят. Скоро наши запустят ККС, так что работы хватит всем, в том числе Афоне и тебе.

– Что за ККС?

– Коммерческая космическая станция, совместная разработка Роскосмоса, РКК «Энергия» и компании «Орбитальные технологии». Её хотели запустить ещё в прошлом году, но занялись межпланетным модулем, старт которого ты контролировал.

– «Русь». Он сейчас на Луне.

– Так точно. В станции четыре каюты, столовая, обзорный отсек, рассчитана на семь человек.

– Неужели находятся люди, желающие испытать космический «комфорт»?

– Невесомость ты имеешь в виду? Желающих уже больше тысячи, записываются в очередь на десять лет вперёд. Стоимость одновиткового полёта всего пятьдесят тысяч долларов.

– Ничего себе!

– Когда коммерческие станции только начинали летать, стоимость билета доходила до двухсот тысяч долларов.

– Когда это было.

– Не так уж и давно, первая ККС «Спейсшип-2» компании «Вирджин» полетела в две тысячи одиннадцатом году и регулярно летает до сих пор. От туристов только требуется, чтобы они были здоровы на момент полёта. Кстати, наша станция в отличие от МКС достаточно комфортабельна. Я бы и сам слетал, давно мечтаю, да невесомость не сильно хорошо переношу. А ты?

– Не знаю, – озадачился Роман. – Никогда не испытывал. Да и полсотни тысяч «зелёных» у меня нет.

– Ну, эту сумму найти несложно, было бы желание.

Роман засмеялся.

– Такое впечатление, что ты меня сватаешь на посещение ККС.

– Кто знает, что нас ждёт впереди. Научимся пользоваться рептилоидским телепортатором и полетим куда-нибудь в космос. Между прочим, среди клиентов ККС много учёных, финансируемых научными институтами: медиков, материаловедов, физиков атмосферы и прочих.

– Им легче. Разве на станции можно проводить научные эксперименты?

– Говорят, можно. Кстати, как ты поработал на Луне? Мне говорили, но подробностей не знаю.

Роман неохотно рассказал Алтыну историю своего «астрального противоборства» с оператором лунной базы АПГ.

– Да, это их окончательно взбесит, – покачал головой Алтын. – Тебе нужна дополнительная охрана.

– И так всё время дом охраняется, – буркнул Роман. – Надоедает.

– Ничего не поделаешь, висв, ты пока один сделал больше, чем вся «Триэн» за двадцать лет своего существования. К тому же ты уязвим.

– Я смогу за себя постоять.

– Ты не один, у тебя Юна, так что не ерепенься.

Возражать Роман не стал.

В томском аэропорту «Богашёво» сели в пять часов вечера.

– Ты в Томске был? – поинтересовался Алтын, когда они садились в ждавшую их на приаэропортовой площади «Волгу».

– Ни разу, – ответил Роман. – Читал только.

– Тогда тебе будет интересно. Я был здесь много раз, и город мне нравится.

Пока ехали в гостиницу, Роман узнал о Томске много нового.

Оказалось, что первым известным поселением на месте будущего города был Томский острог, построенный в тысяча шестьсот четвёртом году у подножия Воскресенской горы. С середины восемнадцатого века и до советских времён он являлся местом ссылки политических заключённых. В тысяча восемьсот четвёртом году стал центром Томской губернии, но в советские времена губерния сократилась, превратилась в область, Томск – в довольно крупный, но ничем особенным не выделяющийся город, и жизнь в нём пригасла, не отличаясь от жизни других сибирских городов. Постепенно скрылось в обыденности и неофициальное название Томска – Сибирские Афины, данное ему за сохранившиеся памятники старины.

Однако творческий потенциал свой город сохранил, тем более что в двенадцати километрах от него построили закрытый военный городок Томск-7, впоследствии Северск, и к началу описываемых событий на его территории располагалось девять вузов, два десятка научно-исследовательских институтов, Северное отделение Российской Академии наук со своими НИИ и множество научных учреждений помельче. В одно из таких учреждений под скромным названием «Томский филиал изучения чрезвычайных ситуаций» и был командирован Роман Волков как «эксперт внутренней службы безопасности ФСБ».

Поселились в гостинице «Тоян», названной так в честь основателя Томска – князя татарского племени эушта. Располагалась она на улице Обруб, одной из самых древних в городе (в советские времена её называли Обрубной), тянувшейся по берегу реки Ушайки. Номера обоим достались стандартные, без излишеств, но вполне приличные и уютные.

– Предлагаю сходить поужинать, – сказал Алтын, убедившись, что его номер не отличается от соседнего, где расположился Роман. – Работа начнётся завтра, сегодня мы свободны. Ты не устал?

– Да нет.

– Я заметил, ты в самолёте даже не вздремнул.

– Думал.

– Нужное занятие. Будешь переодеваться?

– Зачем? Если только мы не пойдём в гостиничный ресторан.

– Мы пойдём в ресторан «Рататуй» на улице Ленина, там хорошая кухня.

– Как скажешь. – Роман двинулся к двери.

– Подожди, – остановил его Алтын. – Осмотрись-ка на всякий случай.

– Разве нас будут… ждать?

– Не должны, но бережёного бог бережёт.

Роман привычным волевым усилием вышел в ментальный эфир, просеял сквозь сознание потоки излучений и полей внутри и снаружи, качнул головой:

– В пределах фона.

– Тогда всё нормально, едем. Нас никто не знает и не ждёт, кроме тех людей, которые осведомлены о твоей миссии, поэтому было бы странно, если бы кто-то проявил к нам интерес.

Ресторан «Рататуй» располагался в двухэтажном каменном здании, не представлявшем собой архитектурный шедевр, но выглядевшем добротно и внушительно.

Гости поднялись по ступенькам к центральной деревянной двери, открыли и оказались во власти непритязательного вкуса к интерьеру, хотя Роман не заметил и особого налёта провинциальности. Подобного рода заведения можно было встретить и в Москве, и в Санкт-Петербурге.

Поужинали спокойно, при почти полном отсутствии посетителей.

Алтын заметил какое-то отстранённое состояние спутника, наклонился к нему:

– Что не весел? О чём задумался?

Роман очнулся.

– Такое впечатление, что меня заколодило: звонок, полёт, гостиница, ресторан… возвращение. Снова звонок, полёт, гостиница, ресторан.

Алтын поиграл ножом, разглядывая виновато-смущённое лицо друга.

– В детстве я читал рассказ одного фантаста, кажется, Булычёва. Там герой обидел лешего, и каждый последующий день для него стал походить на предыдущий. Он просыпается, умывается, бредёт на кухню, бьёт яйца и на сковородку – шлёп, шлёп…

– День сурка. Рассказ называется «Не гневи колдуна», я читал.

– Может, ты тоже прогневал какого-то колдуна? – пошутил Алтын. – Впрочем, точно прогневал, и сам знаешь кого. Теперь бы добить всю эту шайку-лейку в её же логове.

Роман усмехнулся.

– Знать бы, где её логово.

– Где-то в центре Галактики.

– Мы до Марса ещё не добрались как следует.

– А В-портал, который нам подарил Кочевник?

– С ним ещё разбираться и разбираться. К тому же это индивидуальное средство передвижения.

– Ты уверен?

Роман задумался, отодвинул пустую чашку.

– Не уверен. Но если рассуждать логически…

– Тебе и карты в руки, разбирайся.

Роман кинул взгляд на бесстрастное лицо бывшего разведчика. Похоже, что он искренне верит в его способности. Разочаровывать друга не хотелось.

В гостиницу вернулись в начале одиннадцатого вечера по местному времени, которое опережало московское на три часа.

– Ну что, спать? – задал необязательный вопрос Алтын.

– Почитаю, – неопределённо ответил Роман. Спать не хотелось, но и заняться было нечем.

– Дай знать, если что почуешь.

– Подожди, куда мы завтра идём?

– Я тебе говорил.

– Мне бы почитать описание лаборатории.

Алтын озабоченно пошипел сквозь зубы:

– Нету.

– Тогда хотя бы дай адрес.

– Это на правом берегу Томи, минут сорок отсюда.

– Карта есть?

Алтын снова пошипел:

– Сильно надо?

– Я хочу посмотреть.

– Ага, понял, тогда жди, минут через десять будет тебе карта.

Он ушёл и действительно вернулся через десять минут с буклетом, где была напечатана и схематическая карта Томска.

– Вот мы, вот Ушуйка, здесь Томь, а примерно в этом месте, – он ткнул пальцем в карту, – располагается лаборатория.

– Спасибо.

– Всё? Больше ничего не потребуется? Могу вскипятить чайку.

– Спасибо.

Алтын направился к двери, но вернулся.

– А можно я у тебя посижу? Не помешаю?

Роман заколебался, не желая при свидетеле выходить в «звёздное путешествие», потом махнул рукой.

– Оставайся, хотя ты не она, однако.

– Кто она?

– Юна.

Алтын с любопытством заглянул в глаза Волкова:

– Ты при ней не боишься сеансы ментаскопирования устраивать?

– Она… часть меня.

– Я бы посоветовал…

– Ты же сказал, что мешать не будешь, – рассердился Роман.

– Всё, молчу. – Алтын нашёл в буфете электрический чайник, занялся приготовлением чая.

Роман переоделся в спортивное трико, сел в удобное мягкое кресло, определяющее интерьер в номере, начал изучать карту. Потом откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, расслабляясь. Через минуту он уже был «вне тела».

Военную лабораторию под названием «Томский филиал изучения чрезвычайных ситуаций» он нашёл быстро. Именно сюда отправили тело Кочевника – Поводыря, маскирующегося под министра образования России Фурсенюка, и именно отсюда тело выкрали. Что было абсолютно невозможно с точки зрения ответственных за охрану учреждения лиц.

Официальную версию происшествия Роман знал.

Злоумышленники ночью обесточили здание, отключили систему сигнализации, убили одного охранника, ослепили второго, забрали тело Фурсенюка из медицинского бокса и исчезли. Следов они не оставили никаких, и даже на чём приехали и уехали, было неизвестно. Следователи были уверены в одном: похитителям помог кто-то из своих, иначе охранники не открыли бы дверь в здание, оставшуюся целой, без малейшего следа взлома.

Роман несколько раз «облетел» двухэтажное здание лаборатории, проник бесплотным духом внутрь, начал исследовать помещения, одно за другим, пока не добрался до морга с металлическими стенами, где и хранилось тело Поводыря.

Здесь «пахло чертовщиной», выражаясь языком Михаила Булгакова.

Роман «посидел» на специальном столе, оборудованном приспособлениями для препарирования биологических объектов, «обнюхал» стены, дверь, вернулся в своё тело.

Алтын заметил, что он открыл глаза, поднёс чашку с чаем.

Роман сделал большой глоток, пососал дольку протянутого лимона.

– И? – с интересом спросил Алтын. – Что скажете, Шерлок Холмс?

– Элементарно, Ватсон, – пробормотал Роман. – Тело никто никуда не выносил и не увозил.

– Не понял.

– Лабораторию никто не взламывал. Дверь открыл тот, кто имел доступ.

– Допустим. А потом?

– Потом этот господин-товарищ переправил тело Фурсенюка через В-портал и тихо исчез сам.

Алтын попятился, сел на диван, не сводя с Романа ничего не выражающих глаз.

– Офигеть можно!

– Не надо.

– Сам не хочу. Я об этом не подумал. Никто не подумал! Проще пареной репы! Я имею в виду использованный приём. Значит, в наших рядах окопался «крот» Поводырей?

– В рядах ФСБ.

– Чёрт, срочно надо звонить Афоне! Он, кстати, здесь со своей командой, хотя поселился в другой гостинице.

– Звони.

– А кто именно «крот», не определил?

– Для этого нужно смотреть каждого, кто имеет доступ высокого уровня. Нужен список людей, работающих в лаборатории.

– Списка у меня нет. Завтра там соберутся практически все начальники, привлечённые к изучению рептилоида, вот и посмотришь.

– Это могла бы сделать и команда Афанасия.

– Он только вчера прилетел, с ним трое сенсов, но они только начали поиск.

– Унц и В-портал Кочевника тоже здесь?

– В Томске, вернее, в городке-спутнике Северный. Их исследуют в другой лаборатории.

– Надо усилить охрану.

– Уже сделано, к их изучению допущены только спецы из столицы и проверенные ребята из центрального аппарата Управления «Т». Сам Георгий Евсеевич отбирал. Значит, ты считаешь, преступник проник в бокс как сотрудник…

– Не считаю – знаю.

Алтын хлопнул себя по коленям, не скрывая возбуждения, но быстро взял себя в руки, растянул губы в сожалеющей усмешке.

– Стар стал, недальновиден, интуиция не работает. Лет десять назад сам бы дотумкал, что случилось. Ни тебе следов, ни тебе записей в телетерминале, никто никого не видел… А он пострелял охрану, вырубил питание, пробрался в бокс и был таков! Попробуй потом найди транспорт, на котором вывезли тело гада!

Роман допил чай.

– Когда вставать?

– Нам надо быть в лаборатории в десять. Поэтому подъём в восемь по местному, завтракаем и едем. – Ылтыын встал, потряс локоть друга, качнул головой. – Ты даже не представляешь, висв, какую ценность представляешь!

– Тавтология.

– Что? А-а… уже заговариваюсь, на пенсию пора, а?

– Иди, шаман, – слабо улыбнулся Волков. – Обещаю до утра никуда не выходить из номера.

– Афоне тоже не звони пока, мало ли, кто за ним ходит. Вдруг за ним присматривает агентура АПГ?

Алтын ушёл.

Роман посидел немного, ни о чём не думая, потом принял душ, полистал буклет о Томске и лёг спать. Психосторож организма привычно оценил полевую обстановку вокруг гостиницы: всё было спокойно. Его появления Поводыри здесь не ждали.

В десять часов утра они входили в ничем не примечательное здание лаборатории, на фасаде которого висела неприметная табличка: «Томский филиал центра исследований чрезвычайных ситуаций». Однако по количеству машин за забором, напротив здания, и по тому, как охрана тщательно проверяла документы, было понятно, что это территория сугубо конфиденциальна и охраняется серьёзно.

Впрочем, данное обстоятельство только укрепляло мнение Романа о том, что «взломали» секретное учреждение ФСБ изнутри.

«Экспертов» представили начальнику лаборатории полковнику Боровко.

Полковник – полный, лысеющий, с пышными бакенбардами – Роману понравился. Он переживал, что именно в его подразделении произошло скорбное похищение, но держался хорошо, доброжелательно, с достоинством, и «тёмных связей» с эмиссарами Поводырей не имел.

– Как вы хотите работать, полковник? – спросил он; Роман предъявил ему удостоверение полковника внутренних расследований ФСБ Тарасюка.

– Вызывайте всех своих сотрудников в кабинет по одному, с ними будет беседовать майор Юрин, а я посижу, послушаю.

– Вы психолог?

– Что-то в этом роде.

– Хорошо.

Начальник лаборатории дал знак своему заместителю, и в кабинет начали один за другим входить сотрудники секретнейшего из подразделений ФСБ, занимавшегося изучением исторических и технологических артефактов, сохранившихся с древнейших времён. Именно это подразделение исследовало и остатки НЛО, разбившихся в разных районах России.

Всем входящим Алтын задавал одни и те же вопросы, и хотя реагировали они на них по-разному, отнести мужчин и женщин разного возраста к агентам АПГ Роман не мог. Сотрудники лаборатории были чисты перед законом и людьми, в глубинах их психосфер не пряталось «двойное дно».

Через час с минутами собеседование закончилось.

Алтын, посматривающий на «полковника Тарасюка», склонил голову к плечу.

– Ничего?

Роман в ответ отрицательно покачал головой.

– Я вообще-то не понял, – мрачно заговорил Боровко, – чего вы хотите найти. Нас уже не раз допрашивали следователи…

– Прошу прощения, – перебил его Алтын. – Здесь побывали все ваши люди?

– Практически все. Нет Вавиловой, она в декретном отпуске, и нет Гонтаря, это мой зам по техобеспечению. Он сейчас в Северске. Все – проверенные люди.

Алтын и Роман переглянулись.

– Вызовите Гонтаря.

– Зачем? Максим Исаевич очень ответственный человек, я ему доверяю. Он и в момент… м-м, происшествия находился в Северске.

– Тем не менее вызовите вашего зама сюда под каким-нибудь благовидным предлогом.

– Майор, я не вижу необходимости…

– Товарищ полковник!

Боровко посмотрел на Романа, взглядом ища поддержки.

– Вызовите, – тихо сказал Роман. – Это важно.

– Вы что же, подозреваете его…

– Всех! – бесстрастно сказал Алтын.

Начальник лаборатории пожевал губами, разглядывая представителей федерального центра, нажал клавиш селектора:

– Фёдор, вызови Максима Исаевича. Пусть захватит два «перкинса» и вент-сейф.

– Как срочно? – послышался голос помощника.

– Я его жду. – Боровко кисло усмехнулся. – Придётся подождать часа полтора. Это вас устроит?

– Что он там делает, в Северске?

– Лемешеву… э-э, на базу завезли новые кассетные столы, у нас таких нет, а нам они нужны.

– Лемешев…

– Директор первой базы.

– Мы пока пройдёмся по вашим порядкам, желательно с кем-либо из сотрудников с ключами.

Боровко снова ткнул пальцем в селектор:

– Фёдор, зайди.

В кабинет вошёл худой вихрастый молодой человек с неожиданно цепкими «взрослыми» глазами.

– Проведи начальство по лаборатории.

Помощник кивнул, отступил в сторону.

Роман направился к двери, за ним «майор Юрин».

– А если он не явится? – осведомился Алтын, понизив голос, чтобы его слышал только Волков. – Или рванёт в бега, если поймёт, что мы приехали его брать.

– Ещё надо доказать, что агент – он, – сказал Роман.

– А если не он?

– Значит, я плохой висв. Если только начальник не забыл упомянуть ещё кого-то из отсутствующих сотрудников.

– Нет, я проверил по списку.

– Чего ты хочешь от меня?

– Прости, – виноватым тоном сказал Алтын. – Нервничаю я что-то.

Час ушёл на обследование всех помещений здания, в том числе подвальных.

Людей в коридорах было немного, все работали, не обращая внимания на проверки и следственные мероприятия приезжающих специалистов. Но по косым взглядам, которые перехватывали москвичи, Роман видел, что им здесь не рады. Трясли сотрудников лаборатории жёстко, и всем надоело жить и работать под подозрением.

Роман прокачал через себя потоки излученией и полей, пронизывающих здание, постоял в спецбоксе, где хранилось тело Фурсенюка, и ещё раз убедился в своей оценке: Поводыря забрали именно отсюда, использовав В-портал. Другим способом выкрасть тело, не оставив следов, было невозможно.

Заместитель Боровко по техническому обеспечению прибыл в кабинет начальника в начале второго, когда Алтын уже начал сомневаться в правильности своих действий.

Они с Фёдором спустились в подвал здания, где располагалась столовая для сотрудников, и в этот момент позвонил начальник.

– Поднимаемся, – ответил помощник, оглянулся на Алтына: – Или вы сначала пообедаете?

– Позже, – коротко сказал Алтын, оживая.

Поднялись в кабинет Боровко.

Максим Исаевич Гонтарь сидел спиной к двери, что-то втолковывая начальнику. Он был черноволос, осанист, крупного телосложения, и когда оглянулся на вошедших, в глазах его загорелся властный угрожающий огонёк.

– В чём дело?

Алтын отступил в сторону. Роман шагнул вперёд, глядя в тёмные непроницаемые глаза Гонтаря, читая в них угрюмую готовность к любой ситуации, а главное – отметив тень готовой ужалить «змеи». Не было сомнений: этот человек был закодирован.

– Анатолий Геннадиевич, – покосился на начальника Гонтарь, снова вонзая взгляд в глаза Романа, – кто эти люди?

– Федералы, – мрачно ответил Боровко. – Полковник Тарасюк и майор Юрин.

По скулам Гонтаря пробежала судорога.

– Зачем они здесь?

Роман понял, что эмиссар Поводыря готов включить В-портал и сбежать. В подтверждение этого из кармана пиджака заместителя вырвался лучик невидимого инфракрасного света: устройство перемещения сигнализировало о начавшемся процессе.

Медлить было нельзя, и он атаковал кодиранта мощным пси-раппортом:

«Спи! Отключи мысли! Всё отлично! Ни о чём не думай! Спи!»

Гонтарь осоловел. Глаза на мгновение стали оловянными, пустыми, мёртвыми. Затем его тело сотряслось, будто под разрядом электрического тока. Глаза почернели. По губам скользнула кривая ухмылка.

Алтын, сообразивший, что происходит, выстрелил из чудом очутившегося в его руке пистолета… и заместитель начальника лаборатории исчез!

Боровко тупо посмотрел на то место, где он только что сидел. Привстал, разглядывая стул, рухнул в кресло, багровея, перевёл взгляд на представителей федерального центра.

– Что это значит?!

Алтын оглянулся на побледневшего Романа:

– Не успел?

– Не понимаю… он… смог…

– Сработала программа. Ему внушили не самоликвид, а автодрап.

– Надо было предвидеть… я не подумал.

– Ладно, не переживай, пулю он таки схлопотал.

– Что всё это значит?! – хрупким голосом повторил вопрос Боровко.

– Это значит, что ваш зам – агент инопланетян.

– К-каких инопланетян? Что за шутки?!

– К сожалению, это не шутки. Тело инопланетянина, которое вы изучали, мог похитить только другой инопланетянин, кто бы что ни говорил. Напишите рапорт о случившемся, мы подпишем.

– Но этого не может быть! Гонтарь – иноплане… чушь!

– Агент АПГ.

– Чего?

– Пишите рапорт, полковник.

Алтын кивнул Роману, и они вышли в приёмную.

Помощник начальника лаборатории оторвал взгляд от каких-то бумаг на столе.

– Вы закончили?

– Принеси ему водички, – посоветовал Алтын.

Фёдор шмыгнул в кабинет Боровко.

– Что теперь? – спросил Роман.

– Дальше этой бодягой будет заниматься Афоня со своими сенсами и экспертами. Сам понимаешь, мы здесь лишние.

– Сейчас в гостиницу?

– Нет, едем в Северск, нас ждут в другом заведении.

На выходе из здания их неожиданно встретил озабоченный Афанасий Вьюгин.

– Привет, висв, привет, Алтын. Мне позвонили…

– Он ушёл.

– Кто?!

– Гонтарь, зам начальника. У него был В-портал. Мы доложим Харитонычу, а ты Георгию Евсеевичу. Придётся вам устроить чистку рядов. «Крот» может быть не один.

Афанасий соображал быстро.

– Понял, созвонимся.

Через полчаса «Волга» привезла «экспертов федерального центра» в Северск.