Вологда
Булавин
Отец первым заметил необычную заторможенность сына во время вечерней тренировки и остановил схватку.
– Ты о чем думаешь, мальчик?
Дмитрий расслабился, опустил руки, с трудом вернулся из заоблачных высей, куда улетели его мысли. Усмехнулся.
– Я давно не мальчик, папа, хотя иногда страшно хочется вернуться в детство.
– Для меня ты всегда мальчик, несмотря на твои тридцать с лишним лет. Кстати, разница между мальчиком и мужчиной заключается лишь в стоимости их игрушек. Что тебя беспокоит? О чем ты думаешь? Раньше ты сам делился своими проблемами, не ждал, когда я спрошу.
– Эта проблема называется Диана, – снова улыбнулся Дмитрий, мельком подумав, что о приглашении в КОП отцу говорить не стоит.
– Та девица, что вручала тебе награду на турнире?
– Она самая.
– Так в чем дело? Она не отвечает тебе взаимностью?
– Об этом вообще речь не идет. Я встречался с ней всего три раза, и каждый раз она давала мне понять, что ей что-то мешает. Или кто-то.
– Может быть, у нее что-то случилось?
– Не говорит, я спрашивал.
– Не так спрашивал. Надо вести себя таким образом, чтобы женщина сама рассказала все, что хочет узнать мужчина.
– Спасибо за совет, отец. Я им воспользуюсь… если она позволит.
– Один писатель говорил: женщины думают, что все мужчины одинаковы, и в этом их сила; мужчины считают, что все женщины разные, и это их губит. Надеюсь, ты не проверяешь этот постулат на практике?
– Конечно, нет. Она мне нравится, отец, очень нравится… но что будет дальше, я не знаю. Вот думаю о ней все время…
– Это заметно. – Булавин-старший стащил с себя футболку, направился в душ; торс у него был не мускулистый, но перевитый мышцами, как канатами, жилистый и сухой. Не верилось, что отцу уже стукнуло шестьдесят лет.
– Пошли мыться, – оглянулся Михей Олегович. – Я слышал, к твоей красавице давно подбивает клинья Симон Калабриади. Так вот, постарайся не связываться с этим человеком.
– Откуда ты знаешь… о Симоне?
– Мир слухом полнится.
Дмитрий покачал головой, с сомнением глядя на отца.
– Иногда мне кажется, что ты знаешь обо мне больше, чем я сам.
– Так оно и есть, – кивнул Михей Олегович серьезно. – Учти мой совет, хорошо?
– Хорошо, – вздохнул Дмитрий.
Постояв под тугими струями горячей, а потом холодной воды, он вытерся насухо, оделся и попрощался с отцом.
– Тебя подождать?
– Не надо, сам доберусь. А ты что ж, сегодня сразу домой? С Дианой своей не встречаешься?
– Если бы своей… Только вчера ходили в театр, боюсь показаться назойливым.
– А если она ждет, пока ты тут играешь благородного дона?
– Ты думаешь? – оживился Дмитрий.
– Позвони и узнаешь.
– Уже десять часов…
– Самое время для прогулки по набережной.
Дмитрий в нерешительности потоптался в раздевалке, потом все-таки достал мобильный телефон. В трубке раздался тихий голос Дианы:
– Слушаю вас.
– Это я, – сказал Дмитрий. – Добрый вечер. Не поздно?
– Нет.
Показалось, что в ее голосе прозвучала нотка радости, или он выдает желаемое за действительное?
– Что у тебя с голосом?
– Так, ничего, простыла немного.
– Каким образом? Август на дворе!
– Посидела в машине с кондиционером, и вот результат.
– Хочешь, я тебя вылечу?
– Прямо по телефону?
– Зачем по телефону? Давай встретимся, и я научу тебя дышать по-акульи.
– Как-как? – удивилась девушка.
– Ученые разгадали секрет, почему акула никогда не болеет, хотя у нее слабый иммунитет. Все дело в эндогенном дыхании. Акула использует кислород, вырабатываемый клетками собственного тела. Этому можно научиться, применяя тренажер Фролова, а можно и без тренажера, я методику знаю.
– Это сложно?
– Не сложнее, чем научиться плавать.
Пауза. Дмитрий затаил дыхание.
– Хорошо, приезжай.
– Жди, через двадцать минут я у тебя.
Дмитрий выключил телефон и в порыве благодарности обнял отца.
– Спасибо, пап!
– Не за что.
– Честно говоря, я и не мечтал о встрече.
– Жива учит не просто мечтать, – проворчал Михей Олегович, – а действовать. Мечты слабых – бегство от действительности, мечты же сильных формируют действительность.
Дмитрий двинулся к двери.
– Ты с ее родителями познакомился? – догнал его мягкий голос отца.
– Нет еще, – оглянулся он. – А что?
– Приглядись к ее маме, вдруг тещей станет. А характер тещи надо знать заранее. Не помню, кто из юмористов изрек: его теща – та еще штучка, ее выгнали из мафии за чрезмерную жестокость.
Дмитрий засмеялся, махнул отцу рукой и вышел.
Через четверть часа, уже в темноте, он подъехал к дому Дианы на улице Добролюбова и увидел у подъезда фигурку в белом платье. Девушка ждала его под фонарем с сумочкой через плечо, зябко обхватив себя руками. Он выскочил из машины, распахнул дверцу, взял Диану за руку и поцеловал пальцы.
– Господи, да ты действительно горячая, как печка! Может, никуда не пойдем, полежишь дома, полечишься?
– Нет уж, пообещал превратить меня в акулу, так превращай.
– Ну, сразу только сказка сказывается, да не сразу дело делается, – принял он ее тон. – Нужна все-таки тренировка. Однако головную боль и температуру я сниму. Садись на переднее сиденье.
Диана села в машину. Дмитрий устроился на заднем сиденье, вытянул вперед руки, повернув их ладонями к вискам девушки.
– Закрой глаза и думай о чем-нибудь приятном.
Диана послушно закрыла глаза.
Он сосредоточился, вошел в состояние энергопередачи.
Прошла минута, другая.
– Так тепло… – прошептала Диана. – Голова плывет…
Еще через несколько минут он сделал ладонями круговые движения, как бы наматывая на них бесплотные струйки черного дыма, и резко сбросил «намотку» с рук.
– Сеанс закончен.
Он пересел на место водителя.
– Как странно… – прошептала она не сразу, боясь пошевелиться. – Голова легкая-легкая… не болит… и дышится легче… ты волшебник?
Дмитрий засмеялся.
– Я спец по выживанию, и только. Могу прочитать лично для тебя курс лекций «Белояра» и позаниматься с тобой дополнительно. Научишься всему, что умею я.
– А ты где учился?
– О, везде, где только можно, у разных людей, у отца с дедом, у друзей. А начинал еще в армии. Я служил в погранвойсках на таджико-афганской границе, в спецгруппе «А», и командир научил меня многому, не только воевать, что пригодилось потом в жизни.
– Расскажи, – заинтересовалась Диана.
– Подожди, – остановил он ее. – У нас два варианта на вечер, если ты, конечно, не возражаешь. Первый: оставляем машину здесь и идем гулять по набережной с заходом в какой-нибудь ресторанчик. Второй вариант – сразу идем в ресторан.
– Предлагаю третий, – улыбнулась Диана, внезапно накрывая его руку своей. – Идем гулять, а кофе пьем у меня дома, под музыку Вивальди. Не возражаешь?
Дмитрий внимательно посмотрел в глаза девушки, мерцавшие таинственно-ждущим светом, наклонился и поцеловал ее в губы. Она не отодвинулась и ответила… Поэтому прошло какое-то время, прежде чем они смогли оторваться друг от друга и отдышаться.
– Это называется лечением, – сказала Диана задумчиво. – Может быть, мне следовало заняться им раньше?
Дмитрий засмеялся.
– Вот тут ты права.
– Это мужчины всегда правы, а женщины просто никогда не ошибаются. Только не делай, пожалуйста, далеко идущих выводов.
– Я не делаю, – поспешил заявить он.
– Тогда пошли пройдемся.
Они вылезли из машины и направились по Добролюбова к Красному мосту, затем свернули налево, на набережную.
– Расскажи, как ты попал в погранотряд, – попросила Диана, беря его под руку; она еще не привыкла к тому, что у нее не болит голова и не заложен нос, и прислушивалась к себе.
– Да как и все, – пожал плечами Дмитрий. – Призвали в армию, а так как я уже в восемнадцать лет занимался боевыми искусствами, то и направили к пограничникам. Нас прозвали головорезами, хотя никому мы, естественно, голов не отрезали, напротив. Наркоторговцы за наши головы обещали огромные деньги. Нам ни черта страшно не было, любую задачу выполняли.
– Воевали?
– Если активную охрану границы можно назвать войной, то воевали. В отряде только я и Петя Самойленко были срочниками, остальные контрактники, прапора и лейтенанты.
– Чем же вы занимались?
– В нашу задачу входило обнаружение наркокурьеров с грузом и их задержание. Часто даже границу пересекали, на той стороне засады устраивали.
– А как афганцы на это реагировали?
– Ну, власти приграничной зоны, естественно, понимали обстановку, сами же страдали от наркоторговли, поэтому ни разу в погранотряд официальные протесты не посылали. Наоборот, жители афганских кишлаков часто сообщали о движении караванов. А вот таджики – те нет, никогда не помогали. Большинство работало на наркодельцов и оповещало их о наших передвижениях. Мы практически служили во вражеском окружении.
– Несладко тебе пришлось.
– Ничего, выжил, зато хорошую школу прошел.
Диана остановилась у парапета, оперлась руками о чугунные перила решетки, глядя на воду Вологды.
– Река жизни… течет в бесконечность и течет… а мы мечемся… тебе не кажется, что все это бессмысленно?
– Что именно? Течение реки?
– Нет… наши помыслы и устремления, наши мечты и надежды, все, что мы делаем… жизнь вообще… Ведь все равно мы умрем, и не останется следа… смерть подстерегает нас везде…
– В моей смерти прошу винить мою жизнь, – пошутил Дмитрий. – Что за настроение у тебя сегодня? Откуда такое уныние? Нелады на работе, в личной жизни?
– У меня плохое предчувствие… как будто должно случиться нечто ужасное!..
Дмитрий повернул девушку к себе, поцеловал в нос, в глаз, в щеку, прижал к себе, проговорил успокаивающе:
– Все будет нормально, принцесса, обещаю.
– Правда? – затихла Диана.
– Я никогда просто так слов на ветер не бросаю.
И в этот момент рядом остановилась машина – серебристый «Мерседес» последней модели. Из него вылезла компания из двух девиц и трех молодых людей, отгородила обнявшуюся пару от дороги. Один из парней приблизился и оказался Симоном Калабриади.
– Какая сцена! – сказал он насмешливо, с недоброй улыбкой. – Первый меч России и мисс Вологда в одной упаковке! Прошу любить и жаловать, господа.
Парни заржали, девицы захихикали.
– А я вас везде ищу, дорогая Диана Ивановна, прямо-таки с ног сбился.
– Зачем? – освободилась из объятий Булавина девушка.
– Чтобы сделать деловое предложение.
– Деловые предложения делаются в офисах, – сказал Дмитрий, понимая, что на сей раз не удастся уйти без конфликта. Чувствовалось, что Симон находится на взводе и с трудом сдерживается.
– А тебя не спрашивают, чемпион! – угрожающе ткнул в него пальцем Симон. – Говорят, ты мастер по выживанию и рукопашному бою, так вот сегодня тебе не придется демонстрировать свое мастерство. Как тебе вот эта штука? – Он вытащил пистолет. – Против такого лома нет приема?
– Есть, – спокойно сказал Дмитрий, мгновенно выхватывая пистолет (новейший «дятел») из руки младшего Калабриади. Он давно усвоил закон: профессионал не разговаривает зря, используя любой шанс первым. Симон же был уверен в своем превосходстве и жаждал выговориться, насладиться беспомощностью жертвы, унизить соперника, стать героем хотя бы в своих собственных глазах. Нападения и изменения ситуации он не ожидал.
Его приятели попятились, доставая ножи и пистолеты.
– Все назад! – холодно сказал Дмитрий. – Шутить не буду! Малейшее движение – стреляю! – Он достал мобильник, протянул Диане. – Позвони в милицию.
Глаза Симона забегали, сквозь лютую ненависть в них протаял страх. Он бледно улыбнулся.
– Ну зачем же сразу милицию? Мы же джентльмены, сами уйдем. Может, не будем обострять отношения? Я ведь через час выйду на свободу и начну тебя искать, чемпион. Тебе это надо? Отдай пушечку, и мы уедем.
Дмитрий усмехнулся. Лицо Булавина стало жестким.
– Пора отвечать за свое поведение.
– Отпусти его, – тихо попросила Диана.
Дмитрий с удивлением глянул на нее.
– Ты понимаешь, что говоришь? Если его отпустить, он снова будет искать момент…
– Отпусти, пусть катится.
– Вот спасибо, королева, что заступилась, – раздвинул губы в кривой улыбке Симон. – Век не забуду! Можно я вам одно словечко шепну? Тет-а-тет? Ваш защитник может не беспокоиться, я должен сообщить нечто важное.
Дмитрий хотел было возразить, но посмотрел на Диану и передумал, не желая выглядеть в глазах девушки перестраховщиком.
– Говори, – равнодушно сказала Диана.
– Отойдем?
Диана сделала шаг в сторону. Симон засунул руки в карманы пиджака, шагнул ей навстречу, и Дмитрию не понравилась его целеустремленность и хищный блеск в глазах, вдруг ставших шальными и пустыми.
– А это тебе мой подарок!
Симон выдернул из кармана руку с черной грушей и брызнул в лицо Дианы какой-то жидкостью. Но за мгновение до этого Дмитрий толкнул девушку в плечо, и струя миновала ее голову, лишь несколько капель попало на открытую шею и платье. Диана вскрикнула. Жидкость оказалась кислотой.
Дмитрий же продолжал движение оптимального действия, не обращая внимания на резкую боль: несколько брызг попало ему на тыльную сторону ладони и на щеку. Он перехватил руку Симона с грушей, вывернул так, что струя кислоты попала тому на брюки, и нанес точный удар локтем в подбородок. Калабриади взвыл и умолк, опускаясь на тротуар. Стало тихо.
Один из приятелей Симона, громадный, бородатый, с курчавыми черными волосами, бросился было к нему и споткнулся, увидев нацеленный в живот пистолет.
– Подонки! – сквозь зубы проговорил Дмитрий, с беспокойством оглядываясь на Диану, прижавшую к шее платочек. – Забирайте своего босса, и чтоб духу вашего здесь не было! И передайте, когда очухается: встречу еще раз – убью!
Ошеломленная происшедшим компания потащила к машине потерявшего сознание Симона. Дмитрий подошел к Диане.
– Сильно попало?
Диана отняла платок, и в свете фонаря Дмитрий увидел на шее и чуть выше груди девушки красноватые пятна.
– Быстро надо смыть!
Недалеко оказалась каменная лестница к воде, они сбежали вниз, и Дмитрий смыл с кожи Дианы остатки кислоты. Затем вымыл и свою руку. Оглядев рубашку, заметил несколько дыр величиной с десятикопеечную монету, показал спутнице.
– Рубашку испортил, гад! У тебя, кстати, тоже дырки на платье, придется покупать новое. Теперь постой смирно пару минут, я пошепчу, чтобы не осталось следов.
Девушка послушно замерла, закусив губу. Кожу наверняка щипало и жгло, но она терпела. Дмитрий снова вошел в состояние энергопередачи, положил ладони на места ожогов, закрыл глаза. Через две минуты отнял ладони, расслабился.
– Все, можно бежать домой. Сделаешь примочки из чайной заварки, и через день от красноты ничего не останется.
Он повернулся, чтобы идти наверх по лестнице, протянул Диане руку, но та остановила его, повернула к себе, закинула руки за шею.
– Спасибо, Дима! Если бы не ты… – Она передернула плечами.
– Да что там, все хорошо, – пробормотал он. – Симон явно больной… шизик… Но я теперь буду с тобой.
– Надолго?
– Как скажешь.
– Я хочу – всегда!
Дмитрий заглянул в глаза девушки, в которых отразились звезды, она потянулась к нему, подставляя губы, и поцелуй закрепил то, что они сказали друг другу.
Он уснул сразу, легко, тихо, безмятежно, словно провалился в иной мир, в иное измерение – измерение снов и желаний, а она смотрела на него, боясь пошевелиться, не желая спугнуть сон движением, и думала… ни о чем не думала. Просто лежала рядом и смотрела на него, первого мужчину в жизни, прикосновения которого были ей приятны.
Но сначала было огромное удивление, что она, такая гордая и независимая, привыкшая доверять только самой себе, вдруг пригласила в гости пусть и не первого встречного, но мало знакомого мужика. Оказавшегося не просто симпатичным и сильным, но умеющим постоять за себя, а главное – показавшего себя рыцарем, способным защитить женщину.
Потом удивление прошло, настало время философских размышлений и этических оценок происшедшего, и она вдруг поняла, что Дмитрий не только мужчина, которого она захотела, но которого ждала!
Она легонько погладила пальцами золотистый пушок на широкой груди уснувшего, и Дмитрий, не просыпаясь, улыбнулся. Будто знал, что она о нем думает.
Сон пришел незаметно…
Дмитрий проснулся в начале седьмого, хотя обычно вставал в семь утра. Открыл глаза, не понимая, где он, потом увидел разметавшуюся под простыней Диану и замер, внезапно осознавая огромную важность открытия. Рядом спала красивейшая девушка на свете, поверившая ему, признавшая его право быть с ней рядом в постели. И это был не сон!
Дмитрий осторожно привстал на локтях, разглядывая лицо той, которую так долго искал. Сами собой на ум пришли стихи Аполлинера:
Губы ее приоткрыты.
Солнце уже взошло
И проскользнуло в комнату
Сквозь ставни и сквозь стекло,
И стало тепло.
Губы ее приоткрыты
И закрыты глаза,
А лицо ее так спокойно, что сразу видно, какие
Ей снятся сны золотые,
Нежные и золотые…
Глаза Дианы вдруг открылись. Она встретила его взгляд, встрепенулась и смущенно улыбнулась.
– Что?
– Молчи, – прошептал он, целуя ее в плечо. – Ты ангел…
Она покачала головой.
– Если ты узнаешь, кто я, ты меня бросишь.
Дмитрий засмеялся, обнимая ее.
– Даже если ты заколдованная лягушка или Баба Яга, я от тебя не отстану. Если надо – расколдую.
Диана притихла, принимая его ласки, потом, спустя какое-то время, накинула пеньюар и, подождав, пока Дмитрий вымоется под душем, подала ему махровый халат, не по росту маленький, и усадила в гостиной в кресло. Села напротив, строгая, как учительница.
– Обещай мне, что не будешь сердиться и делать далеко идущие выводы.
– Я уже говорил…
– Речь о другом.
– Да в чем дело? – встревожился Дмитрий, не понимая, чего от него хотят. – Почему я должен сердиться на тебя?
– Обещаешь?
– Ну, обещаю.
– Я пошла с тобой… – она закусила губу, покраснела, но не отвела взгляда, – потому что так хотела сама, а не потому, что надо было…
Дмитрий встал, опустился перед сидящей со стиснутыми руками девушкой на колени, заглянул в глаза, улыбнулся.
– Ты меня пугаешь.
– Сядь, – не поддалась она его обаянию, указала на кресло рукой.
Сбитый с толку, Дмитрий повиновался.
– В общем, все глупо и некрасиво, и выглядит как… – она поискала слово, – как вербовка. Но клянусь тебе…
– Не надо клясться, – покачал он головой, понимая, что она действительно мучается и не знает, как выразить свое отношение к чему-то, о чем должна пойти речь. – Что бы ты ни сообщила и в чем ни призналась, я тебя пойму.
– Правда? – с надеждой проговорила она.
– Правда! – с железной уверенностью подтвердил Дмитрий.
– Тогда… все не так безнадежно… хотя, видит бог, что я долго сопротивлялась… – Диана глубоко вздохнула. – Но если ты уйдешь, я тебя тоже пойму.
– Говори же наконец.
– В общем… к тебе подходили люди, майор Дегтярев из президентской службы безопасности… помнишь?
– Еще бы. Откуда ты знаешь?
– Они передали тебя мне…
– Как это – передали?
Диана снова покраснела, теребя локон, но продолжала глядеть ему в глаза.
– Я руковожу отделением КОП в Вологде.
Дмитрий остался спокойным, разглядывая девушку прищуренными глазами, будто ничего особенного не услышал.
– Ты… понял? – прошептала она.
– И ты хочешь мне сказать, что мое появление у тебя не является частью плана вербовки?
– Да! – с вызовом вздернула подбородок Диана, хотя в глазах ее задрожали слезы. – А если не веришь…
Он улыбнулся, поднялся и, несмотря на ее сопротивление, подхватил на руки и закружил по комнате.
– Почему я должен тебе не верить? Я ведь и сам не слепой, охотница ты моя дорогая. Почему я должен не верить своим чувствам?
– Значит, ты меня… прощаешь?
– Никогда! – ответил он, целуя девушку. – В смысле – не смогу наглядеться. – Дмитрий поставил ее на ноги, заглянул в глаза. – С недавних пор ты для меня – свет в окошке! Понимаешь?
Диана покачала головой, попыталась высвободиться, но губы их нечаянно встретились, и сопротивляться уже не было сил…
Затем они купались, одевались, готовили завтрак вдвоем и заговорили, только сев за стол.
– Получается, ты теперь мой начальник? – сказал Дмитрий, набивая рот яичницей; у него проснулся зверский аппетит. – В принципе я уже дал согласие работать в вашей КОП-команде, но не представляю, чем должен буду заниматься.
Диана глянула на часы, висящие на стене кухни.
– Ты меня совсем закружил, я уже опаздываю. Сиди молча, жуй и слушай. Моему отделению поручены три разные разработки. Первая – образумление депутатов областного законодательного собрания. Вторая – выколачивание дури из чиновников местного отделения Федерального долгового центра, и третья – урезонивание пастырей Вологодского храма Братства Единой Свободы, или храма БЕСа, как его прозвали в народе, деятельность которого внушает тревогу не только руководству Православной Церкви. Есть и четвертая задача – помочь другим отделениям в поиске банды похитителей детей, действующей на территории области и в самой Вологде. На счету этой банды уже пять или шесть похищений детей.
– Я слышал, – кивнул Дмитрий, – по «ящику» передавали. А чем провинились депутаты Облдумы?
– Готовят проект по выселению больных туберкулезом детишек из санатория «Березка» под Вологдой. Здесь проходят курс лечения около ста детей. Так вот власти решили, что просторные холлы, красивые апартаменты и глубокий бассейн целесообразнее передать законодателям.
– Чем они все это мотивируют?
– Объяснение простое: системы водоснабжения и канализации, якобы требующие капитального ремонта, неудовлетворительны для обслуживания такого количества больных.
– А депутаты нового созыва, надо понимать, более приспособлены к бытовым неудобствам, – хмыкнул Дмитрий.
– Правильно мыслишь. В этом проекте есть даже некий благородный оттенок: избранники народа спасают детей от некачественной канализации. Радоваться надо, а не протестовать.
– Обнять и плакать.
Диана улыбнулась.
– Наверное, мы с тобой не зря встретились. Ты воспринимаешь все как я.
– Я чертовски рад! Хотя все равно непонятно, как ты оказалась в рядах копов, такая красивая и самодостаточная.
– Все так думают, что самодостаточная, поэтому мне было так трудно одной. Когда мне предложили работать на КОП, я согласилась с радостью. В принципе ничего особенного в этом нет, но кто-то рассуждает о справедливости, а кто-то берется и делает дело.
– Почему же твои коллеги-копы не защитили тебя от Симона? Или у вас нет системы собственной безопасности?
– Вот ты ее и возглавишь.
– Ну, если так… почему бы и нет? А чем вам помешал храм БЕСа?
– Это не просто храм. – Диана допила кофе, встала с целеустремленным видом. – У нас есть сведения, что Братство занимается пси-опытами над людьми.
Дмитрий недоверчиво покачал головой.
– Откуда у вас такие сведения? Попы сами сказали?
– Во-первых, попов, то есть вообще священников, Братство не имеет, это самая настоящая секта наподобие хорошо известной Аум Синрикё. Во-вторых, КОП располагает своей разведкой, что естественно, иначе откуда мы знали бы о незаконной деятельности чиновников? Итак, я могу на тебя рассчитывать?
– Вопрос излишен.
– Тогда до вечера. Думай, чем бы ты хотел заняться конкретно. Вечером я познакомлю тебя с командиром оперативного подразделения КОП.
Дмитрий хотел было обнять Диану, однако заметил ее нетерпеливый взгляд на часы и не стал смазывать впечатление важности поставленной перед ним задачи. Хотя скажи ему кто-нибудь еще вчера, что он будет работать под началом известной всей Вологде топ-модели, Дмитрий только покрутил бы пальцем у виска.
Они вышли из дома. Дмитрий проводил девушку до металлического гаража во дворе, где она держала свой синий «семьсот седьмой» «Пежо». Стараясь не делать лишних «семейных» жестов, отступил, спрятав руки за спину, пропуская ее к машине.
– Удачи, охотница. Пусть судьба тебе улыбнется.
– Нашу судьбу определяет наш выбор, а не удача, – ответила она, оглядываясь. Потом поняла его сдержанность, улыбнулась, поцеловала на виду у жильцов дома и села в машину. – Позвони мне после шести.
Уехала.
– Положение хорошее, но не безнадежное, – глубокомысленно проговорил Дмитрий вслух, глядя ей вслед.
Не спеша вернулся к своей «Хонде» и лишь тогда обнаружил, что у нее спущены все четыре колеса.
