Замысел третий

Ссора началась ни с чего.

Георгий лёг поздно, в начале четвёртого, увлёкшись перепиской с друзьями по Интернету, поэтому хотел встать попозже. Однако жена рассудила по-своему: в субботу они с утра обычно посещали центральный рынок Углегорска, – и разбудила мужа в половине восьмого.

– Люсь, я посплю, – сонным голосом запротестовал Георгий.

– Не надо было торчать в компьютере, – сердито заявила Людмила. – Скоро улетишь на орбиту, там и выспишься. Кто мне поможет по хозяйству?

Георгий повернулся на другой бок.

Он был лётчиком-космонавтом и готовился к испытательному полёту первого российского межпланетного корабля «Русь». Корабль уже стоял на стартовой позиции нового космодрома «Восточный» в Амурской области, до старта оставалось три дня. Георгий Барамия должен был подняться в космос, облететь Землю и проверить работу систем корабля на всех режимах. Только после удачного испытания «Русь» могла претендовать на рейс к Марсу, запланированный на июнь этого года.

– Вставай, лежебока! – затормошила мужа Людмила, бывшая «мисс Благовещенска». На конкурсе они и познакомились четыре года назад. В то время Георгий только-только перешёл в отряд космонавтов из эскадрильи «Орлы России» и был очень перспективным молодым специалистом, хорошо вписавшимся в узкий круг лётчиков-испытателей, а потом и космонавтов-испытателей.

Правда, в отличие от «нормальных» космонавтов в длительные экспедиции он не летал. Каждый его полёт проходил в условиях строжайшей секретности, потому что поднимал он в космос не перспективные самолёты, а новые космические аппараты.

Два года назад именно он впервые вывел в космос ракету-носитель тяжёлого класса «Енисей», а затем испытал многоразовый модуль «Клипер-А». Нынче же ему предстояло испытать новейший космический корабль «Русь», разработанный Российской аэрокосмической корпорацией «Энергия» вместе со специалистами Европейского космического агентства, способный долететь до Марса и вернуться обратно.

Людмила отстала, но припомнила ему «непослушание» позже, к вечеру, когда он наконец выспался и готов был поработать «на благо семьи».

– Обеда нет! – сердито сказала она сварливым тоном. – Хочешь есть, иди в ресторан.

Георгий удивился, впервые видя жену в таком настроении.

За годы совместной жизни Людмила располнела, перестала следить за собой и постепенно превратилась в красивую обывательницу, не пожелавшую учиться дальше; перед свадьбой она только-только закончила колледж моды в Благовещенске. Георгий, большую часть жизни проводивший вне квартиры, дал ей полную свободу, полагая, что она сама найдёт свой путь, будет учиться, станет работать, пусть даже и в модельном бизнесе, о чём мечтала Людмила до замужества.

Не получилось. Свобода и хорошая зарплата мужа сыграли с Людмилой злую шутку. Она превратилась в потребителя, перестала стремиться стать кем-то большим, нежели «мисс красота», а главное – не научилась уважать профессию мужа, всё ещё остававшуюся одной из самых опасных в мире.

– Люсь, не сердись, – миролюбиво сказал Георгий. – Я славно отдохнул, готов на подвиги. У нас же был суп с грибами, разогрей, я съем.

– Он прокис, я его выбросила.

– Ну, тогда свари кофе.

– Сам вари! Надоело прислуживать, господин нашёлся! Хочет – спит, хочет – в компьютере торчит, по друзьям шляется.

– Да не шляюсь я. Что на тебя нашло?

– Всё, обрыдло! Сам себя обслуживай, ты космонавт, справишься. А мне тоже отдохнуть хочется, на юг слетать, на песочке поваляться. Сейчас за мной заедет Тина, и мы поедем к ней на дачу.

Георгий нахмурился. Тину он не любил за взбалмошный характер. К тому же друзья Тины были профессиональными тусовщиками и явно пренебрегали Георгием, считая его недалёким «космическим водилой». Один из них, Сергей Петик, вообще демонстративно ухаживал за Людмилой, что горячего Георгия доводило до белого каления. Пока он держался, но собирался при первом же удобном случае поставить наглого журналюгу (Петик работал в местной газете Углегорска) на место. В крайнем случае – просто набить ему морду.

– Люсь, ну что ты завелась, – виноватым голосом проговорил он. – Ничего же не случилось. Мне действительно скоро лететь, завтра я убываю на космодром, вот и расслабился.

– Расслабляйся дальше, – фыркнула Людмила. – Пусть тебе обед твоя Ираида готовит.

Это уже был удар ниже пояса. Ираида Хана работала в испытательном центре инженером-диагностиком и готовила к полётам скафандры для космонавтов, в том числе и для Георгия. Она была девушкой умной и симпатичной, с трепетом относилась к своим «клиентам», а от Георгия просто таяла, хотя никогда между ними не возникало тяги к интиму. Людмила знала это, но изредка поддевала мужа, будучи в хорошем настроении, и он эти шутки сносил. Но не в этот раз. Вдруг в лицо плеснуло жаром, Георгий покраснел и ответил жене с неожиданной резкостью:

– Она хоть ухаживает за собой.

– Ах, так?! – взвилась Людмила. – Она ухаживает?! А я, значит, нет?! Ну и катись к своей шлюшке, я не держу!

– К шлюшке?! – взъярился Георгий, с трудом сдерживаясь. – Да она окончила МАИ, аспирантуру, стала классным специалистом… – Он задохнулся и вернулся в спальню, хлопнув дверью.

Жена что-то прокричала ему со злобой, но Георгий не прислушивался. Появилась идея и в самом деле пойти в ресторан, глотнуть коньячку (стопочку, не больше, иначе не пропустит физиоконтроль) и поужинать.

Он быстро собрался, накинул куртку и прошествовал мимо остолбеневшей жены к двери. Единственное, что она успела сказать: «Можешь не возвращаться!» – его не остановило.

Углегорск ко времени переезда Георгия с женой стал настоящим научно-техническим городком с населением больше двадцати пяти тысяч человек. Космодром «Восточный» послужил для него градообразующим предприятием, особенно после того, как отсюда стали стартовать почти все космические корабли России. Несмотря на то что Байконур был сдан в аренду России Казахстаном до две тысячи пятидесятого года, он уже не обеспечивал потребности страны, а главное, наряду с тем обстоятельством, что принадлежал другому государству, стремительно старел. Продлевать же срок службы его стартовых позиций или постоянно ремонтировать их не имело смысла.

Конечно, по большому счёту, Углегорск можно было назвать городом с натяжкой, несмотря на строительство новых домов, в том числе многоэтажных. Он имел всего две школы, четыре детсада, три магазина, торговый центр, гостиницу, спорткомплекс с лыжной трассой. На этом общественные заведения практически заканчивались. Ресторан при гостинице открыли недавно, и Георгий направился к нему пешком, не обращая внимания на сырую промозглую погоду, установившуюся в конце ноября.

Неожиданно на пути встретился инженер стартового комплекса Вадик Терещенко, толстый, вечно улыбающийся, прослывший абсолютным добряком.

– О, привет, Гивич (отца Георгия звали Гиви, и многие на космодроме обращались к нему по отчеству). Куда идёшь?

– В ресторан, – буркнул Георгий.

– Оба-на! – всплеснул руками Вадик, комично округлив глаза. – И я туда же! Сегодня мы собираемся группой, с кем я заканчивал институт, всего человек восемь. Будет Сеня Смоленский, ты его знаешь. Присоединяйся к нам.

– Подумаю.

– А-а, ты психологически настраиваешься на полёт? – по-своему понял Георгия Вадик. – Это дело важное, но если захочешь – милости просим.

В ресторане, носящем, как и гостиница, гордое название «Амур-батюшка», Георгий сел подальше от компании Терещенко, которого недаром прозвали Весельчак У, и заказал безалкогольный коктейль. Настроение упало «ниже плинтуса», весь свет стал ему не мил. Спасали только мысли о предстоящем задании, достаточно интересном и сложном: в полёте он должен был проверить с десяток нештатных режимов и ситуаций, которые могли возникнуть в длительном космическом путешествии, а это требовало от космонавта колоссальной собранности и знаний систем корабля.

Принесли коктейль.

Георгий отпил полстакана, подумал и заказал другой коктейль, с добавлением вина – «мохито». Потом добавил к заказу сациви и шашлык: проснулся аппетит.

Возможно, он так бы и просидел весь вечер в одиночестве, если бы о нём не вспомнил неугомонный Вадик. Через час он нарисовался у столика с двумя бокалами красного вина в руке, весело забубнил:

– Я гляжу, ты скучаешь, лицо несчастное, дай, думаю, подойду, составлю человеку компанию. Если тебе пить нельзя, то я сам выпью, это шабли, очень даже ничего. Может, глотнём за встречу?

Георгий хотел отказаться, но Вадик смотрел с такой наивной простотой и готовностью сделать что-нибудь приятное, что сил не хватило.

– По глотку.

– Да как скажешь, Гивич. Будь здоров!

Выпили. Вино действительно было вкусное. В голове зашумело. Вадик показался сосланным на Землю ангелом. Да и его компания вела себя очень прилично, демонстрируя интеллигентное поведение и хорошие манеры. Подумав, Георгий принял предложение инженера и пересел за его столик.

В компании наличествовало восемь человек: пятеро мужчин и три женщины. Все они были одного возраста – тридцать шесть лет, и все уже изрядно «приняли на грудь», отчего веселились буквально по-детски, хотя и не очень шумно.

Вадик познакомил Георгия со всеми однокурсниками, волей судьбы попавшими на один и тот же объект – космодром, предложил выпить за космонавтику.

Тост инженера встретили хором восклицаний:

– Ура!

– Пусть живёт!

– Да здравствует космонавтика!

– Россия, вперёд!

Пришлось сделать глоток и Георгию, после чего настроение испытателя улучшилось окончательно. Вскоре он непринуждённо делился впечатлениями от полётов в космос с друзьями Вадика, с удовольствием слушал их весёлые рассказы о путешествиях в разные страны мира и смеялся над шутками вместе со всеми.

Поздно вечером Вадик, его приятель Михаил и бывшая сокурсница Татьяна проводили Георгия домой. Пьяным он не был, но и трезвым назвать его было нельзя. Он даже предстоящие «разборки» с женой воспринимал оптимистично.

– Всё, ребята, пока, – остановился Георгий у подъезда трёхэтажного дома, где жил он и многие семейные космонавты. – Спасибо за пожелания. Встретимся после полёта.

– Давай мы тебя доведём до квартиры, – предложил Вадик.

– Не стоит, сам дойду, – отказался Георгий, озабоченно прислушиваясь к шелесту, хрусту и звону в голове. Выпил он совсем немного, максимум – бокал вина, однако чувствовал необычное расслабление и приближение странной эйфории.

Спутники Георгия переглянулись.

– Гивич, что-то ты поплыл, – качнул головой Вадик. – Берись, Миша, доведём испытателя до родного порога.

Георгий запротестовал, но его взяли под руки и ввели в подъезд, открыв дверь так, будто она не имела домофона. Поднялись на третий этаж.

Навстречу им шагнул черноволосый мужчина с прозрачными глазами, одетый в обычный гражданский костюм: модная чёрная куртка с искрой – «всепогодка», с капюшоном, чёрные штаны, зимние ботинки-«сахалинки». В таких костюмах ходило большинство населения Углегорска.

– Свободны, – сказал он, пристально глядя на Георгия.

Вадик и Михаил (Татьяна осталась на улице) синхронно кивнули, отпустили космонавта и ссыпались по лестнице вниз. Хлопнула дверь, стало тихо.

– Вы кто? – с трудом выговорил Георгий. Голова кружилась, очень хотелось лечь, и он почти не видел собеседника.

– Пойдёмте, вам надо прилечь, – сказал незнакомец, открывая дверь (откуда у него ключ?) и вводя хозяина в прихожую.

– Я сам, – запротестовал Георгий, когда тот попытался снять с него ботинки.

В голове случился провал, и он обнаружил себя лежащим на диване. Приподнял голову.

– Кто вы, чёрт побери?!

Черноволосый приблизил лицо к его лицу, сказал какую-то неразборчивую фразу, отчего Георгий полетел в разверзшуюся под ним светлую бездну, перестав понимать, что происходит.

– Слушай и запоминай! – прокатился по бездне гулкий раскатистый баритон. – Через минуту очнёшься и забудешь, где был в этот вечер и с кем встречался. Будешь выполнять все приказы человека, который подойдёт к тебе и скажет: «Георгий Гивиевич, вы осознаёте всю ответственность вашего полёта?» Понял? Повтори!

– Георгий Гивиевич, вы осознаёте… – послушно пробормотал Георгий.

– Ничему не удивляйся, радуйся и улыбайся. Всё будет хорошо. Ты дома.

Прозвучало ещё одно непонятное слово.

Георгий вздрогнул, разлепил глаза, чувствуя себя так, будто окунулся в холодную воду.

Рядом никого не было. В гостиной тикали старинные часы в футляре, подчёркивая гулявшую по квартире тишину.

Какие-то смутные воспоминания зашевелились в памяти, тревожа душу ощущением забытой вещи. Он мотнул головой, избавляясь от ощущения. Позвал:

– Люся…

Всё та же тишина в ответ.

– Люсь! Ты спишь?

Никто не ответил.

Людмила же поехала с Тиной, вспомнил он. Ну и прекрасно, не будет ворчать.

Георгий разделся, постоял под струями душа, чувствуя необычное наслаждение, вытерся насухо и лёг спать. Ему было хорошо. О ссоре с женой, как и о встрече в ресторане с Вадиком и его компанией, в памяти не сохранилось ничего.

Наутро он проснулся как обычно, в семь часов, спокойный и деловитый.

Удивился, обнаружив, что спал один, набрал номер мобильного жены.

Судя по её голосу, она тоже удивилась, не услышав от мужа ни одного резкого слова, ни одного упрёка.

– Я у Тины.

– Я догадался, – ответил он. – Через час еду на космодром, машину уже выслали. Если хочешь, приезжай к нам, тебя пропустят.

– Дома подожду, – хмыкнула Людмила. – Что это ты сегодня такой… добрый?

– А какой я должен быть? – развеселился Георгий. – Всё нормально, работа ждёт интересная. Старт через два с половиной дня, домой вернусь через неделю, жди. Я ещё позвоню.

– Хорошо, – растерянно ответила жена.

Вскоре за ним действительно приехал дежурный микроавтобус и повёз на космодром, где он должен был провести двое с лишним суток с врачами и разработчиками полётного задания. С этой минуты его контакты с внешним миром сводились до минимума и распорядком дня начинала руководить инструкция, обязывающая космонавта жить другими ритмами и подчиняться приказам медиков и вышестоящих чинов.

Пятьдесят километров от Углегорска до космодрома микроавтобус преодолел за двадцать пять минут.

Когда-то на месте космодрома располагалась двадцать седьмая ракетная дивизия РВСН, после передислокации которой остались шахтные пусковые установки, позволяющие запускать легкие ракеты класса «Рокот» и «Старт». Затем был создан космодром «Свободный», закрытый приказом президента в две тысячи седьмом году. Но в следующем году началось развёртывание техники для строительства нового космодрома – «Восточный», который заработал уже в две тысячи десятом году.

К моменту запуска новейшего комплекса «Русь» с космодрома успели стартовать тяжёлые ракетоносители «Ангара», вовсю летали «Рокоты», был запущен «Клипер-А», будущий покоритель Луны, и готовилась стартовая позиция для кораблей планетарного класса, способных летать на другие планеты Солнечной системы.

Ещё при подъезде к контрольно-пропускному пункту стали видны сооружения космодрома: пристартовый и выносной измерительные комплексы, радарные системы, технические и стартовые позиции лёгких ракет, за ними – стартовый стол ракет «Ангара». На территории космодрома сохранились лесные полосы, поэтому пусковой комплекс «Руси» Георгий увидел только при повороте к стеклянному куполу подготовительного корпуса.

Сердце забилось сильней, в душе поднялось волнение.

Ракетоноситель, не уступавший по размерам зарубежным аналогам, в общем-то выглядел стандартно, хотя и грозно, а вот головная ступень его с прикреплённым модулем «Руси» порождала фантазии «звёздных войн», настолько она была красива и гармонична.

– Красавец! – заметил майор Сёмин, всегда сопровождавший космонавтов на космодром. – Самому хочется полететь.

Георгий улыбнулся. Витя Сёмин повторял это заклинание каждый раз, на полном серьёзе, хотя был всего лишь штатным сотрудником службы безопасности, и его реплики давно стали традиционными.

Микроавтобус свернул к блестевшему под лучами низкого солнца корпусу, по форме напоминающему летающую тарелку.

Здесь испытателя уже ждали, провели в зал контроля и через несколько минут начали процедуру медицинского осмотра, после чего его ждала встреча с главным инженером монтажно-испытательного ангара Викентьевым.

До старта оставалось ровно шестьдесят часов.