Москва
ВАЛЯГИН
Таким обманутым в самых лучших ожиданиях Винсент Аркадьевич не чувствовал себя давно. Потрясенный известием о провале операции по захвату грэя, он долго не мог прийти в себя, веря и не веря в случившееся, потом вызвал «на ковер» виновников провала, основных руководителей операции: Мережковского, Чумакова и секретаря Совбеза Барановского, являвшегося заместителем Валягина и главой охранной службы Проекта.
Чумаков, суетливый и нервный, куривший одну сигарету за другой, прибыл в кабинет Валягина первым, благо его кабинет ректора АНБ находился здесь же, в здании академии на территории Лесной дачи. Заикнувшись о своей непричастности к неудаче и получив в ответ злобный высверк глаз Директора Проекта, он забился в угол кабинета и не произнес ни слова в течение всего «разбора полетов», отмалчиваясь даже на вопросы Валягина. Вскоре в кабинете появились остальные участники операции.
Мережковский был хмур и бледен, он еще не совсем оправился от удара Витязя, пряча синяк на лбу под пластырем, и чувствовал себя нехорошо. Владимир Никонович Барановский, бривший голову наголо и носивший взамен бородку, казался сонно-безразличным. У него был хищный острый нос, узкие губы, серое лицо и колоссальная мускулатура. Носил он черные костюмы и рубашки без воротника, считая, видимо, что выражает тем самым глубинную сущность «народной моды». Начинал Барановский свою карьеру разведчиком-нелегалом в Колумбии и Мексике, дошел до генерала, работал в ФСБ, курируя научно-технические разработки, где на него и вышли вербовщики Проекта. Именно с их подачи Владимир Никонович и стал секретарем Совета безопасности, используя во благо Проекта все возможности этого кресла. Бывший генерал хорошо знал бывшего Директора Проекта Бессараба и был одним из инициаторов разработки психотронных генераторов типа «пламя» и «удав». Идея испытать генераторы «на натуре» принадлежала ему, и одним из «испытателей» стала жена Рохлина, известного политика и генерала, убившая мужа после обработки ее «глушаком».
– А теперь, господа, – сказал слегка успокоившийся Валягин, не предлагая гостям сесть, – прошу внятно и объективно объяснить мне причины провала. Смелее, я не кусаюсь… пока. Прошу извинить, что не предложил вам напитки, они вредно действуют на память.
Гости Директора Проекта переглянулись.
– Противник начал применять наши методы… – начал Мережковский.
– Начнем с вас, Владимир Никонович, – проигнорировал Валягин реплику Архипа Ивановича. – Судя по вашему уверенному виду, вы успели проанализировать ситуацию.
– Архип Иванович прав, – остался сонно-невозмутимым Барановский, точно принял перед визитом изрядную дозу транквилизатора. – Предиктор учится работать по-современному, не стоит удивляться, что волхвы все чаще вторгаются в наше информационное пространство. Если бы мы перевербовали Асламова раньше, раньше узнали бы и о Катарсисе, и о его планах, и о существовании системы служб этой сверхсекретной организации.
Лицо Винсента Аркадьевича на мгновение прояснилось.
– Захват Витязя наша несомненная удача, разведка Легиона сработала тогда отлично, в чем есть и ваша заслуга, господа. Почему же наши подразделения, до сих пор успешно справлявшиеся с подобного рода делами, провалили операцию на этот раз?
– Во-первых, Асламов не все рассказывает, что знает, – погладил блестящую бугристую голову Барановский. – Либо он человек исключительной воли и дозирует информацию сознательно, либо запрограммирован до нас «держать» секреты даже при угрозе жизни. Во всяком случае, ничего существенного о Катарсисе он не сообщил.
– Возможно, он и не был допущен к этим секретам, – глухо пробурчал Мережковский. – Я не отрицаю, что распространение упреждающей дезинформации, рупором которой должен стать Асламов, является мощным оружием, но не верю, что он станет детонатором разрушения всей системы Сопротивления. Для этого нам требуются люди, обладающие сознанием и чутьем зверя, которых не надо ни переубеждать, ни зомбировать.
Винсент Аркадьевич пренебрежительно шевельнул уголком рта, выпил стопку заранее приготовленного коньяка, который мог употреблять в немереных количествах утром, днем и вечером.
– Я не слышу аргументов. Молчание Асламова – не аргумент в пользу вашей неудачи.
– Операция против нашей бригады была разработана по уровню «АА», – сказал Барановский, продолжая изредка поглаживать голову, – если пользоваться нашей терминологией. А это означает, что у Катарсиса появились разработчики и аналитики этого уровня. Мало того, в операции участвовал не просто Витязь, а хорошо сбалансированная команда профессионалов.
Валягин ощерился.
– Кто именно? Кто этот Витязь?
– Бывший полковник ФСБ Крутов, – поморщившись, проговорил Мережковский.
Валягин поперхнулся коньяком, сплюнул, в изумлении глянул на руководителя СТОКК.
– Крутов?! Тот самый? Так он все-таки еще жив?!
Мережковский отвел глаза.
– После гибели Джехангира мы потеряли его из виду…
– Это не оправдание! Используйте спутники, в с ю доступную технику, но немедленно найдите и ликвидируйте! Кто еще был в его команде?
– К сожалению, они отключили систему уличного видеоконтроля в районе Крылатского, – пробормотал Барановский. – Сохранилась лишь одна запись, да и та снята камерой, установленной на высотке в конце улицы Нижние Мневники. Судя по всему, это запись нейтрализации оцепления. Обработка еще продолжается…
– Найти и уничтожить! – повторил Валягин, глотая коньяк, как воду. – Всех! И займитесь наконец Катарсисом. Выясните его лидеров, системы защиты, центры, связи, цели. Мне все равно, как вы это сделаете, через Асламова, агентуру или иным способом, главное, чтобы результат был уже завтра. Задача понятна?
– Понятна, – хором ответили исполнители Проекта.
– И последнее. Десятого мая на капище Гамаюнщина состоится праздник Земли, где соберутся многие руководители славянских союзов. Надо сорвать их объединение во что бы то ни стало! Вплоть до применения пси-техники. Идите.
Оставшись один, Винсент Аркадьевич допил коньяк, хотел было открыть еще одну бутылку, и в этот момент с отчетливым электрическим треском в кабинете объявился конунг Иван Елисеевич Авогеин в неизменном сером свитере. Запахло озоном и чем-то едким, как перец. Видимо, для инициации легкоступа маг на этот раз воспользовался не собственной силой, а пространственным заклинанием, вызывающим побочные явления.
– Мой секретарь сказал, что вы хотели меня видеть, – басом проговорил Авогеин.
Валягин кисло улыбнулся. «Секретарем» конунг называл свой полуживой автоответчик, имевший нечто вроде личности. Общаться с этим «существом» было неприятно.
– Присаживайтесь, Иван Елисеевич. Вы меня разочаровали, честно говоря. Что произошло? Кто вам помешал выполнить задание? Ведь все было рассчитано и выверено.
– Не все. – Авогеин невольно погладил пальцами грудь, куда пришелся удар Витязя; сломанные ребра уже срослись, но еще давали о себе знать. – Команду, расстроившую наши планы, прикрывали волхвы, поэтому я не почуял опасности.
– Волхвы участвовали в операции?!
– Нет, они послали своего Проводника, ведунью Марию Арсеньеву, владеющую силой Рады.
– Что это еще за сила такая?
– Рада – древняя славянская богиня, берегиня бога Вышня. Справиться с ней очень трудно.
– Да уж, – хмыкнул Винсент Аркадьевич, разглядывая гладкое сытое лицо мага хмельными глазами. – Вам эта берегиня оказалась явно не по зубам. Где же вы утеряли вашу хваленую с и л у?
Взгляд конунга стал царапающим, острым, как игла, и тотчас же газета на столе Директора Проекта задымилась и вспыхнула.
– Бросьте свои фокусы, – поморщился Валягин, движением бровей гася газету, – они действуют только на слабонервных. Даром Черного Совершенного не стоит пользоваться для пустяков, вы уж не обижайтесь. Сможете нейтрализовать эту колдунью?
– Она пользуется поддержкой Предиктора, – невозмутимо ответил Авогеин. – Для ее нейтрализации мне потребуется активное заклинание, а магическое воздействие в имплицитной реальности не должно быть эхорождающим, оно должно восприниматься как дополнительное управление реальностью.
– Попроще, Иван Елисеевич, без этой вашей зубодробительной терминологии.
– Я хочу сказать, что мне нельзя открыто использовать магические формулы. Отреагирует сразу весь эгрегор Сопротивления…
– И от вас останутся только рожки да ножки, – закончил Валягин. – Резонно. Что же вы предлагаете?
– Витязь, которого опекает ведунья, владеет живой, организующей потоки сил от богов, и, пока они вместе, пока их команда действует во взаимосвязи, с ними не справится ни одно спецподразделение Легиона. Необходимо их разобщить.
– Как?
– Вы спросили: что делать? – я ответил. У вас есть аналитики, пусть пораскинут мозгами. Волхвы – глубоко верующие люди, на них наша идеология и пропаганда не действует, иное дело – их помощники, можно попытаться сыграть на их чувствах и привязанностях. Как известно, вера – это еще и канал, по которому можно передать в сознание человека ложные образы внешнего мира, ложные идеи, искаженные системы ценностей. Путь долгий, но ведь и задача того стоит?
Валягин усмехнулся, достал зубочистку.
– Речь, достойная иезуита. Хотя я согласен с вами, Иван Елисеевич, особенно что касается воздействия на сознание людей, но результат нам нужен не через век, а через день. Час Проекта пробил. Именно поэтому мы должны устранить все прогнозируемые помехи. Я дал распоряжение нашим воякам ликвидировать Витязя, помешавшего вам захватить грэя. Поможете? Если он так хорош, привлеките кого-нибудь из своих коллег, например Лебедева или Херувимова.
Авогеин потрогал место на подбородке, куда пришелся первый удар Крутова, глаза его на миг злобно загорелись.
– Не такой уж я и слабак, как вам кажется, Винсент Аркадьевич. Если ваши люди не справятся, тогда подключусь я. Только надо было предупредить Мережковского, что даже заяц, загнанный в угол, бывает смертельно опасен, а уж о Витязе и говорить не приходится.
– Что вы хотите сказать? – удивился человек-гора, переставая ковыряться в зубах.
– Ваши вояки-садисты любят причинять объекту страдания, способные вызвать обратную реакцию. Не надо экспериментировать, просто убейте его. Для этого нужен всего лишь хороший снайпер. Или же натравите на него второго Витязя. – Конунг оживился. – А любопытно было бы посмотреть на их схватку.
– Пусть Мережковский решает сам, как устранить Крутова, – пренебрежительно махнул рукой Винсент Аркадьевич. – Хотите выпить? У меня есть хорошая водка.
– Хочу, – подумав, ответил Авогеин.
