Москва
КОМАНДА НА ТРАФИКЕ

В Москве все, кроме Панкрата, остановившегося у давнего приятеля, поселились в гостинице, хотя именно Панкрат и подсказал ее местонахождение. Гостиница называлась «Научная», располагалась на площади Курчатова и была тихой, маленькой и уютной. В советские времена попасть в нее не академику и не ученому было почти невозможно, однако новые капиталистические условия жизни заставили ее владельцев по-иному взглянуть на вещи, и теперь это был неплохой коммерческий отель, мало известный в деловых кругах столицы, но тем не менее дающий прибыль хозяевам и кров гостям.

В Москву команда после инцидента на ферме въехала по разным дорогам, на всякий случай, чтобы не создавать видимость целеустремленной колонны, хотя обещание свое Мария сдержала с блеском: ни один пост ГИБДД, ни одна машина дорожно-патрульной службы не обратили на них внимания, несмотря на приличную скорость передвижения. Впрочем, никто этому не удивился, зная, как ведуньи вроде Марии могут отводить глаза любому человеку.

Поскольку Егору и на этот раз не удалось воспринять информацию с дискеты напрямую, без электронных приспособлений, пришлось искать компьютер, который нашелся в кабинете заведующего гостиницей, вернее, заведующей, старавшейся идти в ногу со временем. Пока она показывала Ираклию и Марии их апартаменты (Мария «попросила» ее об этом, разумеется, мысленно), Крутов сумел включить компьютер, Лиза очистила его от печати Сатаны, и текст Замысла, частью которого было спасение грэя, высветился на экране. Прочитать его и запомнить оказалось делом одной минуты.

Вечером в комнате Крутовых на втором этаже состоялось совещание команды, после чего все пришли к выводу, что их сил явно недостаточно, чтобы выполнить поставленную задачу. Для ее осуществления требовалось, как минимум, участие еще пяти человек.

– Я вызову из Нижнего своих ребят, – предложил Ираклий, повеселевший после того, как Мария дала ему понять, что селятся они вместе. – Они уже проверены в деле, вот он свидетель. – Ираклий указал на Панкрата. – У меня их трое.

Тот кивнул. Крутов тоже знал об участии своих друзей в операции по уничтожению храма Черного Лотоса в Переславле, поэтому уточнять детали не стал.

– Троих мало.

– Могу попытаться вызвать своего шефа, – сказал Панкрат.

– Асламова, что ли? – Ираклий хмыкнул. – Он же Витязь, у него своих дел полно.

– Асламова не трогайте, – сказала Мария с металлом в голосе. – Он действительно занят с в о и м делом. Ираклий, ты говорил, что двое твоих бывших сослуживцев согласились войти в твою группу.

– Паша Машков и Дима Ольховский, – вспомнил Ираклий. – Я разговаривал с ними неделю назад, ребята надежные. Если они еще в Москве, есть шанс их отыскать.

– А я бы лучше вызвал из Бийска Серегу Корнеева, – проворчал Панкрат. – Если, конечно, он согласится и успеет прилететь к сроку. Как долго нам здесь околачиваться?

– День простоять и ночь продержаться, – пошутил Егор. – Пожалуй, это наиболее оптимальный вариант. Звони Сергею, издатель.

– Прямо отсюда? А если линия прослушивается?

Крутов протянул Ираклию свой мобильный телефон. Тот с интересом оглядел аппарат, взвесил в руке: тяжелый какой! – и набрал номер рабочего телефона Корнеева. Через несколько минут разговор бывших контрразведчиков закончился, и все повеселели. Корнеев обещал прибыть в столицу не позднее чем через сутки и привлечь к операции двух своих оперативников из «церковного спецназа».

– Порядок, – потер ладонь о ладонь Панкрат. – Теперь я спокоен. Мы этих «революционеров» по стенкам размажем!

– Не очень-то их размажешь, – покачал головой Крутов. – У них возможностей не меньше, чем у нас, а обеспечение посерьезней. Вот какие силы собрал Легион, чтобы обезвредить серого мага. – Егор набросал на листе бумаги схему предполагаемой атаки на Центр нетрадиционной медицины, которым руководил академик Тигран.

Обсуждение деталей контрплана, разработанного аналитиками Катарсиса, закончилось поздно ночью. Лиза в обсуждении не участвовала, хотя готовилась к операции по-своему, как ее учила баба Евдокия. Молодая ведунья была уверена, что без ее помощи Егору не обойтись, как бы надежно Мария его ни берегла.

Следующие два дня команда Крутова провела в рекогносцировке места действия, изучала подходы к Центру, располагавшемуся в Крылатском, в зеленой зоне на берегу пруда, напротив гребного канала, а также сам Центр, представлявший собой современное пятиэтажное здание из стекла, бетона и алюминия. Еще два дня команда готовилась к трафику, учитывая каждую мелочь. Корнеев прилетел в Москву уже на следующее утро, и дело пошло быстрей. Парни, прибывшие вместе с ним, бывшие десантники и разведчики, были профессионалами и понимали все с полуслова. Команда выросла до тринадцати человек (не считая Лизы) и могла теперь решить любую сложную задачу наподобие тех, что решала когда-то антитеррористическая группа Крутова во времена, когда он был ее командиром.

Еще через день стала известна дата нападения спецподразделения Легиона на Центр: третье мая.

О том, что рядом с ними работают и другие службы Катарсиса – «двойка» (разведка) и четвертое отделение «восьмерки» (обеспечение), знали все члены команды Крутова, который регулярно получал по телефону донесения и уточнения о местах установки телекамер и о наблюдателях Службы тотального криминального контроля. Сами крутовцы вряд ли смогли бы за короткое время выяснить местонахождение передвижного следящего центра СТОКК с компьютерной начинкой: он оказался замаскированным под фургончик дорожных рабочих, менявших асфальтовое покрытие улиц.

Первого мая Егор, получив очередное сообщение «двоечников», поехал на Воробьевы горы, где жил Умар Гасанович Тимергалин. Мария уже посещала квартиру Тимергалина, поэтому Крутов примерно знал, что он там увидит, но все же обстановка квартиры ученика серого мага произвела на него сильное впечатление.

Стены гостиной были сложены из обожженного красного кирпича без всякой специальной обработки и обклейки обоями. Интерьер же комнаты был выполнен в стиле африканского джамбе. Кроме разного рода хозяйственной утвари: глиняной и керамической посуды, ступок, мешалок, циновок, калабас, – на стенах висели жуткие маски, магические талисманы в виде хвостов и клыков разных животных, щиты, бусы из костей и цветного стекла, сушеный хобот слона, а также оружие: копья, луки, колчаны со стрелами, дубинки с акульими зубами, каменные и металлические ножи, зазубренные диски. В нишах стен виднелись кожаные корешки каких-то древних фолиантов, статуэтки гномов и зверей, подсвечники разных форм, вазы с цветами и засушенными травами, а в углах комнаты прятались метровой высоты скульптуры танцующего колдуна, воина и черной женщины с огромным животом. В четвертом углу красовался барабан из дерева, который был обтянут шкурой зебры, прошитой воловьими жилами.

Посреди гостиной стоял круглый камень с выбитыми на нем непонятными письменами, а вокруг него располагались четыре кожаных кресла с накинутыми на них шкурами льва, леопарда, зебры и гиены.

Весь этот экзотический антураж был выдержан в довольно мрачных бордово-красно-черных тонах, действующих на психику гостей угнетающе, хотя сам хозяин, очевидно, не испытывал никаких негативных ощущений.

Судя по рассказу Марии, ничего в квартире Тимергалина не изменилось, он даже встречать Егора вышел в том же халате малинового цвета с черными атласными отворотами.

– Я ждал вас, Егор Лукич, – сказал он, провожая Крутова в гостиную; Лиза осталась в машине вместе с Панкратом. – Рад, что вы остались живы после той передряги на озере. К вашему приходу я сварил кофе по-восточному, не откажетесь?

– Не откажусь, – кивнул Егор, с любопытством оглядываясь по сторонам. – Почему вы ждали именно меня?

– Было бы странно, если бы вы не работали на Сопротивление, – уклонился от прямого ответа Тимергалин. – Присаживайтесь, полковник, я принесу кофе.

– Спасибо, я постою.

– Присаживайтесь, присаживайтесь, в ногах правды нет. Я не собираюсь колдовать и воздействовать на вас с помощью моих магических устройств, тем более что вы неплохо защищены. Знаете, сколько среднестатистический человек, проживший на свете семьдесят пять лет, проводит времени на ногах? Тридцать три года.

– А в сидячем положении? – заинтересовался Крутов.

– Семнадцать лет.

– В два раза меньше. Что ж, можно и слегка изменить личную статистику. Интересно, а сколько мы проводим времени за кофе?

– За кофе не знаю, а за едой шесть-семь лет. Сон – двадцать пять лет, вождение автомобиля – по-разному, у европейца – около пяти лет, у россиянина существенно меньше.

Тимергалин вышел.

Крутов вспомнил советы Марии и сел в кресло со шкурой леопарда.

Умар Гасанович появился через минуту, поставил на камень с письменами поднос с кофейным прибором на двоих и разного рода орешками. Привычно сел в кресло, устланное шкурой льва.

– Итак, Егор Лукич, с чем вы ко мне пожаловали сегодня? Какую причину придумали волхвы Предиктора, чтобы послать вас ко мне?

– Причин придумывать не пришлось. – Крутов взял чашку с ароматным напитком, отхлебнул, посмаковал и медленно проглотил. – Вкусно. Один мой приятель специализируется на приготовлении кофе, но и он не сделал бы лучше.

– Случайно не тот, что сидит в машине у дома вместе с вашей женой?

Крутов улыбнулся. Он знал возможности Тимергалина и не сомневался, что тот вычислит визитеров.

– Да, это он. Умар Гасанович, я пришел открыто и прямо с просьбой помочь мне и моим товарищам. Мы знаем, что ваш учитель отказался работать на Проект, в связи с чем на него готовится мощная атака с применением психотронных генераторов и воздействием конунгов. Если он откажется в третий раз…

– Он откажется.

– …его либо зомбируют, либо уничтожат, – закончил Крутов. – Мы хотим ему помочь.

– Зачем? – сверкнул глазами Тимергалин.

– Он не просто маг свободного выбора, как принято говорить про таких, он маг баланса сил. Настало время коррекции реальности в пользу света. Неужели вы этого не видите?

– Не стоит говорить со мной в таком тоне, – усмехнулся Тимергалин. – Мы сами решаем, с кем нам быть и что делать. Но вы спасли мне жизнь, а долг платежом красен, поэтому я вам помогу, Егор Лукич. Однако уговаривать меня, а тем более Петра Афанасьевича перейти на сторону «белых» или «красных», право слово, не надо. Что я могу сделать для вас?

– Проведите меня и моих людей в здание Центра ранним утром третьего мая. Это первое. Второе: уговорите Тиграна встретиться со мной.

Тимергалин помолчал, в задумчивости помешивая ложечкой кофе в чашке.

– Петр Афанасьевич очень занятой человек, едва ли он согласится. Но я попробую.

– Тогда у меня все. – Крутов встал.

Поднялся и Тимергалин.

– Спасибо за предупреждение, Егор Лукич. Как говорится, кто предупрежден, тот вооружен. Хотя, если честно, о многом мы догадывались и сами. Мы подготовимся к нападению, ваша помощь не понадобится.

– И тем не менее…

– Я же сказал: я вам помогу. В понедельник в семь утра вы будете в Центре. Петр Афанасьевич имеет обыкновение приходить на работу в девять часов.

Крутов поклонился, вышел из гостиной с ее особым «эмоционально-магическим» полем, попрощался с хозяином квартиры за руку и спустился во двор, к машине. Панкрат, прохаживающийся рядом, сел в кабину, вопросительно посмотрел на Егора. С таким же вопросом в глазах смотрела на него и Лиза.

– Все в порядке, – сказал Егор. – Он согласился нам помочь. Хотя от нашей помощи отказался. Господин энэлпер уверен, что они с академиком могут постоять за себя сами.

– Слон толстокожий, – проворчал Панкрат. – Почему эти колдуны всегда так уверены в себе?

– Они обязаны быть такими, – проговорила Лиза. – Магами становятся только волевые, сильные, уверенные натуры.

– Кстати, слон – единственное животное на Земле с четырьмя коленями, – сообщил Крутов. Панкрат хмыкнул.

– Что ты этим хочешь сказать?

– К тому же среди всех зверей только слоны не умеют прыгать, – добавил Егор.

– Не говори многозначительно, полковник. При чем тут слоны?

– Ты же обозвал Тимергалина слоном? Я к тому, что он и его учитель не умеют отступать, а в моем понимании переть вперед как слон – не лучшее человеческое качество.

Карман Крутова тихо прозвенел. Егор достал трубку телефона.

– Кречет, – раздался в трубке голос диспетчера трафика. – В два часа дня в пакгаузе «Д-2» Курского вокзала можете забрать спецоборудование.

– Поехали, – сказал Крутов, пряча телефон.

Второго мая они встретились в гостинице и еще раз обговорили детали операции. Роли каждого члена команды были определены давно, уточнялись лишь нюансы и варианты плана.

В задачу Корнеева с его людьми входило похищение настоятеля храма Черного Лотоса, на эгрегор которого собирался опереться конунг при пси-атаке на Тиграна.

Ираклий со своей группой должен был нейтрализовать СТОКК с ее передвижным центром слежения и управления.

Панкрату с группой, укомплектованной бывшими сослуживцами Федотова, предстояло нейтрализовать оцепление здания Центра нетрадиционной медицины. По сообщениям разведки, роль оцепления должно было сыграть подразделение «тающих» Российского легиона.

В задачу Крутова и Марии, таким образом, входила нейтрализация группы захвата и отражение пси-нападения конунга.

Конечно, силы даже такой ведуньи, как Мария, были несравнимы с силой черного мага (было известно его имя – Иван Елисеевич Авогеин), но она надеялась, во-первых, на поддержку светлого эгрегора, обещанную волхвами, а во-вторых, на помощь Тимергалина и самого Тиграна, хотя почти все члены команды Крутова относились к ее надеждам скептически.

Самым главным условием операции, от соблюдения которого зависел успех, что еще раз подчеркнул Егор, была точнейшая синхронизация действий всех групп. Каждая из них должна была начать работу в определенный момент, ни мгновением позже, ни мгновением раньше, и выдерживать график движения с точностью до секунды. В противном случае руководитель атаки на грэя со стороны Легиона мог догадаться о принятых контрмерах и отменить операцию, чтобы подготовиться тщательней и нанести удар в другой раз, в неожиданном месте и в неожиданное время.

Боевики Легиона прибыли к зданию Центра после того, как в девять часов в него вошел Петр Афанасьевич Тигран. Руководитель операции хорошо знал возможности академика по обнаружению опасности и концентрировать силы захвата раньше времени не рискнул.

В пять минут десятого началась развертка оцепления вокруг здания Центра, закончившаяся через десять минут.

В половине десятого руководитель легионеров дал сигнал к атаке.

Тотчас же вступила в действие и группа Ираклия.

В фургон «дорожных рабочих», перекрывших в двух местах проезд по улице Крылатской, вдруг на большой скорости врезался «КамАЗ» с песком и опрокинул его на бок. Никто из «рабочих», колупавшихся рядом, не успел ничего понять, как возле них остановился белый джип «Судзуки», из него выскочили трое мужчин в камуфляже, с вязаными шапочками-масками на головах, и в мгновение ока скрутили «рабочих», а также двух выползших из фургона оперативников СТОКК. Ни один из них не успел подать по рации сигнал тревоги.

В тот же момент внезапно отключилось электричество в неприметном сером здании на Хорошевском шоссе, где располагался региональный узел СТОКК, контролирующий сеть уличных телекамер Северо-Западного административного округа столицы. Служба тотального криминального контроля района оказалась на некоторое время без «глаз» – телекамер и без «головы» – центра управления: отключилась вся ее компьютерная сеть. Сотрудники СТОКК смогли включить систему лишь через двадцать минут.

Центр нетрадиционной медицины (ЦНМ), как и любая подобная коммерческая организация, имел свою охрану. Главный вход в здание охранял пост, где всегда дежурили двое работников муниципальной милиции. Еще трое муниципалов сторожили второй вход – служебный, со стороны двора. Кроме того, в дежурной комнате с мониторами телесистемы несли дежурство двое охранников, один из которых был начальником смены. Охранялся и кабинет президента Центра. Однако с профессионалами Легиона, специально натасканными на штурм городских строений, тягаться им было тяжело, поэтому спустя семь минут после начала атаки здания его охрана была полностью обезврежена. Заминка произошла только при нейтрализации охраны коридора четвертого этажа, где располагался кабинет президента ЦНМ.

Двери, ведущие в коридор из лифтовых холлов и с лестничных площадок, оказались закрытыми – сработала сигнализация, к тому же они были сделаны из бронированного стекла, и атакующим пришлось применять «глушаки», чтобы заставить охранников открыть их. Однако дальше дверей группа захвата, экипированная спецкостюмами «киборг», пройти не смогла. Хозяин Центра наконец оценил угрозу и начал действовать, хотя было уже поздно. В здании появился конунг Авогеин.

В этот момент вступила в игру группа Сергея Корнеева, давно наблюдавшая за храмом Черного Лотоса, выросшим всего месяц назад на пустыре за ТЭЦ, обслуживающей весь район Крылатского.

Храм, выстроенный в стиле буддистского «замка», с виду казался небольшим, зато имел огромный подземный зал для занятий с «братьями», и войти в него можно было лишь одним путем – через центральные ворота. Корнеев и вошел, применив безошибочно действующий прием: пожар.

Естественно, пожар был мастерски сооружен оперативниками Сергея, проникшими заранее в храм в качестве «братьев». Одеты они были в черные рясы, носили бороды и усы, и никто из охранников храма, посчитав «своими», их не обыскал.

Сам же Корнеев прибыл на пожарной машине (настоящие пожарные приехали позже), остальное было делом техники. К месту пожара – загорелись складские помещения храма – прибыл, конечно, и настоятель Скубаев, изъять которого, в принципе, оказалось делом несложным: его телохранители отвлеклись на тушение пожара, а когда опомнились, господин Скубаев уже спал в салоне микроавтобуса «Тойота», успокоенный доброй дозой хлороформа. Его помощника и заместителя Гуркина в храме к этому моменту не оказалось, он спал у себя дома на Плющихе после того, как к нему приехали гости – «журналисты из газеты «Сегодня». Таким образом, массой послушников, учеников и братьев, собранных к этому часу в нижнем зале храма, управлять было некому, и они начали роптать, переговариваться и постепенно расходиться, уже не представляя собой монолитный эгрегор, то есть пси-систему, усиливающую волю ее лидера.

Панкрату и его помощникам досталась не менее важная задача – нейтрализовать оцепление Центра, причем без шума и перестрелки, что сделать было весьма непросто, учитывая подготовку боевиков Легиона. Поэтому решили идти другим путем, более эффективным, чем нападение на оцепление и отключение боевиков одного за другим, что не гарантировало стопроцентного успеха и требовало времени.

Поскольку в операции участвовала и «двойка» – разведка Катарсиса, и «семерка» – обеспечение, Панкрат включил их в свою «группу влияния», поставив перед каждым командиром определенную задачу.

Как только к зданию подъехал объект нападения в сопровождении Тимергалина и вошел внутрь, разведчики и наблюдатели «двойки» поймали цель – командира отряда оцепления, и повели ее, не теряя из виду. Затем возле Центра внезапно появилась кавалькада байкеров на мотоциклах, мгновенно усложнив задачу легионерам своим непредсказуемым и «очень громким» поведением. Это была вспомогательная группа «семерки», призванная отвлечь внимание легионеров, с чем она справилась прекрасно.

В бессильной ярости смотрел командир оцепления на шалости разукрашенных, как попугаи, цветноволосых, затянутых в кожу и металл молодых людей, потом терпение его лопнуло, и он решил убрать мотоциклистов от здания ЦНМ, приказав своим подчиненным и телохранителям вмешаться в «половецкие пляски» байкеров. Но стоило ему на минуту остаться одному у въезда на территорию Центра, как из стоящей неподалеку «Газели» выскочили оперативники Панкрата и в течение нескольких секунд обезоружили «киборга», связали и запихнули в фургон, где Панкрат уже ждал его с «глушаком». Еще через несколько секунд в эфир полетела команда отбоя, снимающая оцепление и отправляющая легионеров к месту их постоянной дислокации. Если кто из них и заметил необычно заторможенное состояние командира, то не придал этому значения. Через пять минут оперативники «тающих» из оцепления сели в микроавтобус, на котором прибыли сюда, и уехали.

Крутов и Мария, связанные по рации со всеми членами команды и с диспетчером трафика, ждали своей минуты в одной из лечебных палат Центра, играя роль больных. Тигран с Тимергалиным лечили неврозы, психические расстройства, алкоголические синдромы, стрессы, суицидальные кризы, аллергию, поэтому ЦНМ имел около двух десятков лечебных и процедурных палат, не пустовавших практически никогда, в том числе и на праздники.

Получив сигнал об успешном последовательном исполнении трафика другими группами, Егор и Мария, одетые в серые халаты с эмблемой ЦНМ – две змеи, кусающие друг друга и образующие силуэт сердца, – вышли из палаты и двинулись к лестнице, чтобы подняться на этаж выше, где располагались лаборатории Тиграна и Тимергалина и их кабинеты.

Со стороны они выглядели слабыми и больными (благодаря влиянию Марии) и опасности не представляли, поэтому боевики группы захвата, перекрывшие лестничные площадки, реагировали на них со снисходительным терпением, позволив подойти почти вплотную.

Егор перед этим глотнул «ерофеича», его распирала энергия, и он жаждал активного действия, будучи уверенным, что вполне мог бы справиться с «киборгами» по простому, в рукопашке, в считанные секунды. Однако шум поднимать было рано, и Крутов предоставил право действовать Марии, готовый в случае нужды применить приемы живы, основанные на бесконтактном воздействии.

– Нас ждет врач, – тихим старческим голосом сказала Мария с улыбкой, посмотрев в глаза обоим «киборгам».

– Конечно, бабуля, – отозвался легионер, отступая в сторону. – Проходи к своему врачу.

Крутов и Мария поднялись по лестнице на четвертый этаж, оставив двух парней в абсолютной уверенности, что они видели старика и старуху. Дверь с лестничной площадки в коридор четвертого этажа оказалась открытой, но больные проникли в коридор с некоторым трудом: сказывалось мощное пси-воздействие созданной Тиграном «зоны запрета». Крутов с грехом пополам, но все же сумел отстроиться от давления чужой воли, Мария же потратила время на создание «зонтика защиты», сделавшего их невидимыми для чужих глаз. Затем началась финальная стадия операции, зависящая теперь только от опыта, реакции и силы воли обоих. Развертка всех основных сил и действующих лиц закончилась, фокусники в лице магов: черного – Ивана Авогеина и серого – Петра Афанасьевича Тиграна – приступили к демонстрации заранее приготовленных сюрпризов.

В коридоре находилось всего двое «киборгов» из группы захвата Легиона, которые держали под прицелом дверь в кабинет Тиграна. Егора и Марию они не заметили, несмотря на специальные шлемы, защищавшие головы от психотронного излучения.

Из донесений разведчиков Крутов знал, что Тигран в этот момент беседует с представителем Легиона, командиром группы захвата и всей операции, что вместе с ним находится черный маг, ждущий своего часа, что в Центр уже проникла спецгруппа легионеров с переносным пси-генератором «анаконда», но сигнала к атаке все не было, диспетчер молчал, напряжение предбоя сгустилось до предела, время утекало в пространство каплями секунд, волнение Крутова росло, и, когда он готов был взорваться от нетерпения, в коридоре появились наконец «киборги», вооруженные необычной формы «бластерами», напоминающими гибрид мясорубки и дикобраза. Это были новейшие портативные гипногенераторы «анаконда-2», способные заставить повиноваться практически любого человека. «Киборги», также не заметив застывшую у стены пару «больных стариков», вошли в приемную академика.

Крутов невольно погладил на груди оберег на цепочке, получил слабый «электрический» укольчик (Лиза, оставшаяся в машине у въезда в Крылатское, посылала ему свое «спаси и сохрани!») и сказал в усик рации:

– Мы пошли!

В то время, как Егор с Марией еще только подходили к двери приемной, в кабинете Тиграна разыгралась сцена дуэли магов, безмолвная, без единого слова и движения, но от того еще более странная и страшная, превратившая присутствующих при этом людей в марионеток, чьи органы чувств подверглись невиданной атаке магических заклинаний и сил. Крутов с трудом удержался на ногах, едва не потеряв сознание от всплеска пси-полей, несмотря на соединенный отпор Марии и Лизы, оберегавших своего Витязя. Некоторое время ему казалось, что он находится в лесу, каждое дерево которого, каждый куст норовили вцепиться сучьями в одежду, выколоть глаза и сломать ноги.

Петр Афанасьевич Тигран переоценил свои силы. Несмотря на предупреждение Крутова и совет Тимергалина не доводить ситуацию до прямого столкновения, он не стал готовить запасные пути отхода и подстраховываться на случай физического нападения. Он был уверен, что ни один конунг не осмелится объявить ему магическую войну, чреватую осложнениями и непредсказуемыми последствиями, а если и осмелится, то выбор оружия будет за тем, кому эту войну объявили. Однако вопреки его уверенности конунг, не побоявшийся лобовой атаки, нашелся и действовал далеко не по-джентльменски, используя не только свое мастерство, но и помощь черного эгрегора, а также технические средства типа психотронных генераторов второго поколения, с которыми Петр Афанасьевич еще не имел дела и защиты от них не знал.

Пока он вел переговоры с послом Легиона, еще раз предложившим подсоединиться к Проекту Пси-Пирамидальной Революции «во имя будущего», конунг Иван Елисеевич Авогеин подготовил мощный «пси-заряд», подключился к вспомогательному усилителю пси-поля, роль которого должен был сыграть эгрегор храма Черного Лотоса, дезорганизованный вследствие потери лидера, но все еще работоспособный и опасный, как куча расползавшихся муравьев, и «выстрелил».

Этот «пси-выстрел» подействовал на всех, кто находился в этот момент в здании Центра, в том числе и на Крутова с Марией, но предназначался он в основном Тиграну, и Петр Афанасьевич, отразив его, вдруг с пугающей ясностью осознал, что не свободен, как прежде, что не может уйти отсюда легкоступом, изменив топологию пространства, и что даже помощь Умара Гасановича Тимергалина не решит проблему.

Конунг нанес еще один удар, более мощный, показав, что владеет пятым уровнем самореализации и всеми доступными этому уровню силами. Грэй отбил и этот выпад, отчего структура пространства-времени в зоне высвобождения энергии начала «плыть», потеряла связность, что, в свою очередь, отразилось на людях, закричавших от болевого шока. Некоторое облегчение Петр Афанасьевич испытал, когда на помощь пришел Тимергалин, сотворив нечто вроде «молниеотвода», куда ушла часть энергии конунга. Эффект этого отвода проявился в виде черной ветвистой молнии, пробившей стены и потолки здания и вонзившейся в воду гребного канала напротив; вода при этом мгновенно закипела.

Некоторое время длилось равновесие: конунг наращивал мощь ударов, пользуясь «усилителем» храма, грэй и его ученик отражали их, пытаясь нащупать резонансные частоты и разрушить «усилитель» энергии. Но их сил не хватало, и бой – невидимый непосвященным – продолжался. Правда, недолго. Легионеры принесли гипногенераторы, и Авогеин без колебаний пустил в ход «анаконду-2».

Эффект выстрела можно было сравнить с включением мощного пенотушителя на пожаре: струя пены ударила по языкам пламени, и пожар погас. Точно так же «погас» Тигран, получив «струю пены» – поток ментального излучения, отключивший его сознание.

Бой магов закончился.

Сопротивлением ученика грэя можно было пренебречь, с ним Авогеин рассчитывал справиться и без «анаконды».

– Заканчивайте, – сказал он, передавая гипногенератор руководителю операции захвата. – Я добью его помощника и вернусь.

Руководитель кивнул. «Заканчивать» – означало запрограммировать грэя, после чего он становился «добровольным» реализатором Проекта.

Однако напрасно главные действующие лица операции захвата посчитали свою миссию выполненной. На сцене еще находились актеры, чье влияние на сценарий оказалось решающим. Во всяком случае, их появления конунг не ждал.

Когда открылась дверь кабинета Тиграна и оттуда в приемную шагнул бородатый мужчина в свитере, с неброским серым лицом и горящими черным огнем глазами, Крутов уже держал в руках второй гипноизлучатель, отобранный у легионера, и совершенно рефлекторно нажал на спуск. И Авогеин, уверенный в победе и не ожидавший нападения на него, не успел отразить импульс, погрузивший его в состояние грогги.

На мгновение движение в приемной замерло. Затем споткнувшийся конунг начал медленно поднимать голову, приходя в себя, глянул на Крутова страшными мутными глазами, в которых клубилась тьма смерти, и Егор нажал на спуск «анаконды» еще раз.

Однако Иван Авогеин был все-таки очень сильным магом и ситуацию схватывал безошибочно. Уйти от нового пси-выстрела он не успевал, но зато успел частично отразить его, так что Крутов, получивший грохочущий импульс «рикошета», едва не выронил оружие.

– Оставь его мне! – звонко крикнула Мария. – Спасай грэя!

Егор послушно бросил ей гипногенератор, прыгнул мимо Авогеина к двери кабинета (в состоянии живы на это ему понадобились доли секунды), по пути от души врезал кулаком конунгу по скуле (удар прошел! Авогеин не ждал физического воздействия!) и ворвался в кабинет Тиграна.

Петр Афанасьевич был жив и даже в полубессознательном состоянии пытался бороться с заклятием конунга, подавившим его волю и заблокировавшим канал выхода на тонкий полевой уровень космоса. Вполне возможно, что он справился бы с этим сам, будь у него время, однако времени у него как раз и не было. Руководитель операции захвата – им, к удивлению Крутова, оказался знакомый ему по рассказам Панкрата бывший начальник «Психодава» Мережковский – закончил подготовку «анаконды» к программированию и включил гипногенератор.

Именно в этот момент в кабинет и ворвался Крутов, подчинявшийся законам живы, которые позволяли ему создавать вокруг себя не менее магическую зону – сферу ПАО, пространство адекватного ответа. Мережковский ничего не успел предпринять. Он только оглянулся на звук открываемой двери, и в голове его вспыхнул ослепительный свет, сменившийся глухой чернотой.

Крутов подхватил выпавший из рук Мережковского «гибрид мясорубки и дикобраза», подскочил к стоявшему на коленях Тиграну.

– Я помогу вам, вставайте. Идти сможете?

– Кто… вы? – не узнал его Петр Афанасьевич. Глаза его были прозрачными и слепыми, смотрящими в глубь самого себя, где еще шла борьба воли с внешним внушением.

– Неважно, я ваш друг и хочу помочь. Нам необходимо немедленно убираться отсюда.

– Я… никуда… не пойду…

Крутов чертыхнулся, оглядываясь по сторонам, не зная, что делать, потом решил унести академика силой, на плечах, и в этот момент бесшумно повернулась на невидимой оси часть стены с картинами и в кабинет шагнул Умар Гасанович Тимергалин. Выглядел он бледным и заторможенным, война с конунгом не прошла для него даром, но все же он сумел отбиться и держался на ногах.

– Уходите, – сказал он Крутову, подходя к учителю. – Спасибо за помощь.

– Но вам тоже надо уходить… – начал Егор.

– Мы уйдем позже.

– Мне приказано…

– Да уходите же! – с досадой бросил Тимергалин. – Конунг сейчас придет в себя, спасайте свою берегиню. Я вас найду.

Крутов постоял мгновение, глядя на с трудом двигавшегося серого мага, и метнулся к двери.

Он появился в приемной вовремя.

Авогеин справился с шоком от разряда «анаконды» и, наращивая пси-давление на Марию, готов был покончить с ней одним «прыжком зверя». Излучения пси-генератора он уже не боялся.

Крутов осознал безнадежность положения Марии мгновенно и действовал так же быстро, все еще опираясь на состояние живы, как на силу, продолжавшую формировать вокруг него зону пространства, законы которого подчинялись только ему. Он интуитивно понял, что «анаконда» на конунга не подействует, как не подействовал бы и выстрел из пистолета или карабина. Надо было предпринять иной метод воздействия, неожиданный для черного мага, привыкшего опираться на магические силы, и Крутов, вспомнив недавний опыт контакта (на скуле конунга красовался знатный кровоподтек), выкрикнул внутри себя свое имя и с выплеском энергии нанес сильнейший удар в стиле боливака, способный пробить грудную клетку и более подготовленному мастеру.

Авогеин слишком поздно понял опасность прямого физического воздействия. К тому же его отвлекла птица, внезапно ворвавшаяся в кабинет сквозь стекло окна, – огромный сокол с хищно растопыренными лапами. Конунг вынужден был отбить ее нападение, в результате чего он и пропустил удар Крутова. Поэтому отреагировал он не так, как ожидал его противник: с изумлением улетев в глубь приемной и задохнувшись от боли в груди (удар Крутова сломал ему три ребра!), он в ярости обрушил на него всю мощь черного эгрегора… вернее, хотел обрушить, потому что не учел изменения обстановки. Вследствие отсутствия организующего начала – настоятеля храма, похищенного группой Воробьева, храм окончательно перестал быть усилителем ментального поля конунга, превратился в аморфную дезорганизованную массу индивидуальных полей. И осознание этого факта настолько потрясло конунга, что он автоматически перешел на легкоступ… и исчез!

Назад Иван Елисеевич уже не вернулся, решив, очевидно, не рисковать. Будучи трусом по натуре, рисковал он только в том случае, если был уверен в двойном перевесе сил.

Крутов подхватил на руки Марию, направился было к двери в коридор, но появившийся Тимергалин поманил его за собой. – Идемте за мной, я выведу вас во двор.

– Отбой всем, кроме группы поддержки! – включил рацию Крутов. – Отход по варианту «ноль два».

Через четверть часа он был вне Крылатского, увозя потерявшую сознание Марию в гостиницу. Машина с оперативниками поддержки следовала за ними в течение часа, ожидая погони или перехвата, но все было тихо, их никто не преследовал и не останавливал, легионеры только-только начали соображать, что их замысел провалился.