Надеюсь, мы понимаем друг друга
Влад проснулся как от толчка и явственно увидел перед собой призрачное лицо сына, большелобое, упрямое, с излишне мягкой складкой губ и светящимися мечтательными глазами; Улыба всегда говорила, что не мешало бы этой мечтательности поубавиться.
«Ясь?» – неуверенно позвал Влад.
Поле видения расширилось, он увидел-почувствовал смутное жёлтое пространство, всадников на диковинных машинах, услышал посвист ветра и жужжание.
«Папа…»
«Ясь, родной! Ты где?»
«Еду по пустыне… мы направляемся к Горе гуррах».
«Понял. Сколько вас?»
«Всего восемь».
«Парни с тобой? Как они ведут себя?»
«Всё нормально. Исследовали Брюссельгей, есть что рассказать. Как дома?»
«Не беспокойся, обычные заботы. Как Горан?»
«Передавал тебе привет, сказал, что вы скоро встретитесь. Я узнал от него много интересного, читал фреймы. Континуум меняется очень быстро, вырождается, как сказал Алонсо».
«Кто такой Алонсо?»
«Учёный, их называют разидеями, то есть разработчиками идей. Он занимается… о-па!»
Контакт с сыном пропал.
Влад едва не закричал вслух:
– Ясь! Что случилось?!
Рядом заворочалась жена.
– Не спишь? Мне Ясь приснился.
– Спи, всё хорошо.
Влад сбросил с себя простыню, поднялся в светлицу. Попытался сосредоточиться на образе сына и снова увидел его перед собой.
«Что случилось?»
«Ничего, я увлёкся разговором с тобой и не заметил камня на дороге».
«Камня?!»
«Тут их много, целые россыпи. В общем, чудом не грохнулся… буду теперь держать тебя в курсе. Я так рад, что мне это удалось!»
«Я тоже. Ну, будь, до связи».
Влад посидел немного на лавке, глядя перед собой, вспоминая тонкости мыслепередачи, и очнулся от прикосновения руки. Рядом стояла Улыба в одной ночной рубашке, румяная ото сна. В глазах её пряталась тревога.
– Ты разговаривал с ним? Я правильно поняла? Где он?
– Всё в порядке, – обнял он жену. – Наш мальчик отправился в поход к Горе гуррах.
– Зачем?
– Зачем. – Влад прижался лицом к животу Улыбы. – Если бы я знал, зачем.
Она замерла.
– Ты шутишь?
Он потряс головой, крепче прижимаясь к растущему животику жены, – уже было известно, что она ждёт ребёнка – девочку, о чём не знал Ясен, – поцеловал живот сквозь рубашку.
– Мы спасаем жизнь.
– Не понимаю тебя, – рассердилась Улыба.
– Много лет назад я был ненамного старше Яся и разговаривал с Базилом, Варигом и Гораном на спейсере «Маг». Я спросил тогда, кого мы защищаем? На чьей мы стороне?
– Вариг – это…
– Асур был одним из руководителей «Контрас». – Влад усадил жену к себе на колени. – И Дивий мне ответил, очень правильно ответил: мы на стороне жизни, сынок. Понимаешь?
– Не совсем.
– Мы спасали тогда не только отдельных людей, паранормов, но и спору второго Конструктора – Госпожи, и людей Геи, вообще всех живущих в космосе. До сих пор я не понимаю, почему Игры так жестоки, почему при этом гибнут целые цивилизации, уходят в небытие прекрасные вселенные. Надо это прекратить.
– При чём тут Ясь?
Влад расплылся в улыбке.
– Так он же наше продолжение. Спасение жизни в нашем Метадомене – его испытание, а прекращение Игры – цель. Он в самом начале пути.
– Зачем ему нужна Гора джезеноидов?
– Ты же знаешь, что наша первая задача – вырваться за пределы равнинной резервации. И только он может это сделать. Кайманолюди выращивали когда-то классные космолёты.
– Псевров.
– А пространство резервации изменяется так быстро, что не сегодня завтра станут возможны обычные ядерные реакции, полёты в космос и магические операции. Если нам удастся завладеть псеврами или нашими машинами, шанс спасти наш мир увеличится.
– Это я понимаю, – опечалилась Улыба. – Видно, наша доля такая – переживать за других и спасать жизнь. Другого не понимаю, как Ясь выйдет на уровень Игроков. Любой из них – сверхсложная разумная система со своим набором целей и устремлений, имеющих мало общего с человеческими. А Ясь всего лишь человек.
– Прежде всего человек! – Влад сделал ударение на первом слове. – На это и надежда. Габриэль Грехов, первым столкнувшийся с Конструктором и ставший экзоморфом, остался человеком в высшем понимании этого слова. И он ещё не сказал последнего слова.
– Ты веришь, что он появится?
– Он вернётся! – убеждённо сказал Влад.
Утром прискакал гонец пограничного войска, доложил, что тартарианин за околицей хутора Смолены, куда он отступил недавно, «топчется на месте и озирается».
– Видать, хочет побалакать, – добавил безусый молодой гонец. – Дружина шутит – живот, мол, скрутило с голоду, как бы не обгадился.
Влад, успевший позавтракать, улыбнулся. Дружинники попривыкли к чёрному «танкоскелету» и перестали бояться, придумывая шутки и анекдоты про беспросветное бытие тартариан. Знали бы они, с кем на самом деле пытаются тягаться.
– Зови старейшину.
Гонец лихо заломил зелёный берет, ускакал.
Влад быстро натянул воинский френч, обнял на ходу встревоженную жену, спустился во двор и вспрыгнул в седло гепардоконя. Зверь мяукнул, раскрывая розовую пасть с грозными клыками, оглянулся на хозяина. Он тоже почему-то выглядел неспокойным.
Подскакал Дивий в белом кафтане с золотым шитьём. За ним следовали две сотни дебрянской рати.
Влад поднял бровь, и старейшина общины пояснил:
– Я проанализировал поведение чёрного. Он реагирует на скопление людей, образующих устойчивый архетип эмоций. К примеру – неприятия и угрозы. Чем нас больше, тем он слабее.
– Поехали, поговорим с ним.
– Если он станет разговаривать.
– Разговаривал же раньше.
Они поскакали бок о бок по главной улице столицы. За ним и двинулись сотни под командованием воеводы Боримира.
До хутора добрались быстро, за полчаса.
Глыба тартарианина была видна издалека, и он действительно «топтался» на месте, окружённый кольцом воинов в ста метрах от крайнего хуторского терема.
Влад поднял руку.
Следовавшая за ним колонна воинов остановилась.
– Ждать. – Он поглядел на Дивия. – Подъедем?
Дружинники оцепления расступились. Староста и старейшина общины приблизились к тартарианину.
Высотой с два дома, он замер, словно почуял, что прибыли важные парламентёры.
Влад бросил взгляд на утоптанную гусеницами «танкоскелета» землю – бывшее картофельное поле хутора.
– Ты уже общался с ним, спроси, что его беспокоит? И вообще пусть лучше уходит, здесь ему делать нечего.
– Вряд ли наш контакт можно назвать разговором. Это уровень «пси». Он реагирует на эгрегор, и чем больше людей, тем легче достигается понимание.
– Телетаксис нам пока недоступен.
– Речь о телетаксисе не идёт. Но кое-что мы уже можем.
Влад вспомнил о недавнем сеансе мыслесвязи с Ясеном.
– Ты прав. Попробую настроить соответствующим образом дружину. Это ещё не монада Силы, но уже неплохой инструмент пси-воздействия.
Влад вернулся к войску.
– Парни, мы хотим поговорить с чёрным. Отставить все шутки и прибаутки! Прошу вас думать о нём с уважением, а главное – вертеть в голове вопрос: что тебе нужно?
– Что тебе нужно?! – дружно рявкнули ратники, так что под ними заплясали гепардокони, а конь Велича пряднул ушами.
– Не вслух – мысленно.
– Сделаем, староста, – поднёс ладонь к шлему Боримир.
Влад вернулся к учителю.
– Мы готовы.
– Слышал. Попробуем спросить в унисон: что тебя беспокоит? Может быть, услышит.
Старейшина общины был задумчив, но спокоен, будто знал точно, что рандеву с посланцем Тартара закончится благополучно. Влад такой уверенности не испытывал, но иного судьба не давала, и он сосредоточился на присоединении к полю Сил, как делал это не раз много лет назад.
В полной мере сделать это не получилось. Он буквально всеми клетками организма чувствовал сопротивление среды, и всё же тартарианин отреагировал на эмоционально-полевые флуктуации, управляемые «коллективным бессознательным» дружины и волевым посылом её лидеров.
Он поворочал «раздробленным» черепом, словно выбирал, кто важнее среди парламентёров, и бросил на землю чёрную «кость».
Вспухла струйка быстро редеющего чёрного дыма.
В голове Влада развернулась быстрая череда непонятных вспышек-видений, сопровождаемая астматическим хрипом, который не сразу сложился в слова «почти русского» языка. Разумеется, это была мыслепередача, близкая к псилингу, хотя и очень некачественная.
«Упрощанс… упрощи… ство… небытии… всехност… ждат исчезно… исчезноват».
Влад посмотрел на Дивия. Старый волхв смотрел на него.
– Что-нибудь понял?
– Похоже, нам передали нечто вроде предупреждения: «Всё исчезнет, реальность упрощается и уходит в небытие».
– Примерно то же самое услышал и я. Что ему нужно от нас, хотел бы я знать.
Влад напрягся, превращая свою внутреннюю энергию в поток силы.
«Что тебе нужно?! Зачем и кого ты ждёшь?!»
Тартарианин смешно перебрал гусеницами на месте, напомнив растерявшегося человека, попавшего в затруднительное положение. Лапы его принялись ползать по телу, словно на него напала чесотка. Все «кости скелета» заплясали, грозя посыпаться на поле отдельными деталями.
– Что это с ним? – озадаченно проворчал Влад.
Дивий, пристально наблюдавший за поведением тартарианского парламентёра, пригладил седой вихор.
– Боюсь, у него кончился запас лингвем.
– В смысле?
– «Кости», которые он бросает, скорее всего являются заранее сформированными лингвемами – мысленными посланиями, которые могли бы им пригодиться при контактах с людьми.
– Мы спросили его лишь о том, кого он ждёт.
– Значит, у него нет готового ответа.
Тартарианин вдруг запустил обе лапы в составной бугор головы, оторвал его весь целиком и швырнул на поле с такой силой, что в воздух поднялась туча земли и пыли.
Кони под дружинниками заплясали.
«Многокостный» череп монстра вскипел, покрываясь вихриками чёрного дыма. В головах лидеров общины захрипели десятки голосов, складываясь в одно слово:
«Опер… ри… опера… оперрор… оппе… опперраторр».
После этого тартарианин вывернулся сам в себе, слепо потыкал лапами в пространство, в небо и покатил прочь, колыхаясь, как случайно обретшая форму «танка» куча слоновьих костей. Дробный стук его гусениц отдалился, но ещё долго был слышен как цокот подков коня по булыжникам.
– Понял? – повернулся к старосте Дивий.
– Ему нужен оператор реальности.
– Твой сын.
– Почему он вдруг оставил попытки дождаться Яся? Терпение кончилось? Или по приказу?
– Кто скажет? Но дела, видать, совсем плохи, если Тартару позарез понадобился мощный волевой оператор.
– Коим Ясь ещё не является.
– Это правда. Мальчик он хороший, но…
– Ни рыба ни мясо?
– Он просто немотивирован. На его долю не выпало столько испытаний, сколько нам.
– Всё ещё впереди.
– Это правда, – кивнул старый волхв. – Знал бы он, какая неслыханная ноша легла на его плечи.
Не пусти его
Им даже удавалось спать по очереди: первым младший Кроули, вторым – старший. И только Файзулла казался железным, отказываясь не только от сна и отдыха, но и от еды и питья.
На третьи сутки преследования младшего Велича по земле геянской империи они приблизились к Гее-Горе почти на пятьсот километров и остановились. Дальше идти чёрный «конь» отказался. Геяне выставили против него около пяти тысяч воинов, а точнее – воительниц, и количество их превысило тот предел, который выдерживал посланец Тартара. Грозное пси-полевое «дыхание» коллективного противника действовало на него угнетающе, чего никак не мог взять в толк Кристофер Кроули. Он считал, что на экзопространственные кластеры, чем, собственно, и являлись тартариане, не принадлежащие к материальным образованиям Метавселенной, ни один вид излучения воздействовать не мог. Но спин-торсионное поле, по сути и организующее феномен пси-поля, тем не менее на тартариан действовало.
– Что с этой скотиной? – осведомился Али, злобная натура которого требовала выхода агрессивной энергии. – Можешь дать ему по морде?
– Если бы мог – дал бы, – поморщился Кристофер, которому действительно надоело понукать тартарианина. – Ты хоть понимаешь, что он такое?
– Посланец Тартара.
– А физически?
– Кусок самого Тартара.
– Я же давал тебе читать отчёты первых экспедиций на Тартар.
– Да не интересует меня физика! – огрызнулся Али.
– Напрасно. В прошлые времена тартариане представляли собой летающие глыбы.
– Любопытники.
– Которые в свою очередь являлись пространственными объёмами неизвестной глубины и протяжённости, внутри которых жили колонии разумных существ. Так сказать – «голые тартариане». Уразумел?
– Ну?
– Тартариане – настоящие живые особи – живут внутри таких вот, – Кристофер пошлёпал ладонью по «затылку» их «коня», – камней и костей.
– Да и чёрт с ними!
– На них вся надежда, файвер ты мой недоделанный. Подружись с ними, и у тебя появятся мощные соратники, база наших будущих достижений.
– Ты это говоришь мне в сотый раз.
Глаза Кроули-старшего метнули молнии.
– Надо будет – повторю и в тысячный! Никто не выведет тебя на вершину власти, кроме меня. Заруби на носу!
– Хорошо, – буркнул Али. – Что будем делать?
– Попробуем обойти погранзаставы.
– Они будут везде. Когда мы только подъехали к их границам, нас встретила сотня, а теперь вон их сколько – как тараканов в замке.
– Подсоединяйся ко мне, направим чёрного в обход столицы.
– Ты же говорил, столица Геи – кольцо вокруг самой Горы.
– Я неточно выразился. Младший Велич сейчас тусуется в каких-то учреждениях Брюссельгея, подозреваю – в ОКО. Надо проследить, куда он направится.
– А должен?
– Зря он сюда приехал, что ли? Как и мы, Величи ищут способ вырваться за пределы резервации, поэтому нам надо успеть понять их замыслы. Сделаем так: сначала определим координаты сына Предтечи, потом сообщим об этом нашему союзнику.
– Снова напрягаться…
– Без труда не вытащишь и ложку из тарелки, – вспылил Кристофер. – Лень, конечно, двигатель прогресса, но не в наших условиях.
Али кинул взгляд на кольцо мотоциклов, окружавших тартарианский «дредноут», сел на выступ.
– Мне надо было родиться до Падения.
– И что бы ты сделал?
– Во всяком случае, не сидел бы на горбу этого урода.
– Чтобы достичь цели, сядешь и в говно! – жёстко бросил Кристофер. – Закончили дискуссию. Приготовься.
– Да готов я.
– Приступили.
Али закрыл глаза, пытаясь вызвать «аутопсихоз» – изменённое состояние сознания.
От отца пахнуло шершавым горячим ветром, хотя на самом деле это было восприятие потока энергии. Али превратился в струйку такого же «ветра», влился в более мощный поток и погрузился вместе с ним в чёрную дыру тартарианской «души».
Голова заполнилась тонким искрящимся туманом. Искорки этого тумана вспыхивали, разворачивались в непонятные, мгновенно гаснущие картинки, и каждый раз вспышка сопровождалась хриплым вороньим карканьем, понять смысл которого Али был не в состоянии.
Он разозлился, попытался высветить туман мысленным усилием и добился трескучей фразы, почти осмысленной и важной, утонувшей в голосочках и звоночках сопровождения.
Али стал тонуть в тумане. Но чья-то сильная рука сгребла его за шею, выдернула из тумана, и он увидел перед собой внимательные, хотя и явно не человеческие глаза, сияющие сквозь звёздные вихри.
Внутри завибрировал густой гортанный голос:
– О де да ррара бийон хох навеи хаменеи… неи… неи… неи…
С каждым последующим словом тембр голоса менялся, сдвигался к высоким нотам и закончился почти неслышимым визгом.
Али попытался защититься от взгляда и очнулся сидящим на дне «кабины». Он был мокрый как мышь. Рука отца лежала на его плече.
– Что ты видел? – быстро спросил Кристофер.
– Не знаю, – с трудом выговорил Али. – Я провалился в какую-то яму… там глаза были… кто-то говорил… но я ничего не понял.
Кристофер глянул на молча стоявшего рядом Файзуллу, тот протянул флягу с ромом.
– На, глотни.
Али запрокинул голову, отпил полфляги, проливая ром на грудь. Голова закружилась.
– Диаболо! Что это было?
– У тебя мощный энергозапас, – усмехнулся Кроули-старший, – но ты не умеешь им пользоваться. Младшего Велича запеленговал?
– Н-нет.
– Ладно, потренируемся, научишься вычислять противника без труда. Он сейчас не в столице, движется куда-то на правек. Поэтому мы направляемся туда же.
– А волчицы нас пропустят? – скривил губы Али, поднимаясь и осматриваясь. – По-моему, их стало ещё больше.
– Не больше, но кто их спросит? У меня появилась идея. Сейчас поговорю с нашим другом и дам совет.
Кристофер расставил ноги. Лицо его затвердело, побледнело, волосы заискрились и затрещали. Али с невольным уважением и опаской отодвинулся, почуяв «дуновение» энергии.
Гигант-«дредноут» под ними шевельнулся всем своим многосуставчатым телом, поднял передний «таран», встопорщил какие-то «костяные» перепонки по бокам, напоминающие антенны.
Контакт Кроули-старшего с тартарианином длился несколько секунд.
«Дредноут» убрал «антенны», вырастил лапу, вцепился ею в «таран» и начал его разламывать.
– Что он делает?! – вытаращил глаза Али.
Тартарианин разломал «таран» и побросал «кости» на дно «кабины», едва не прибив пассажиров.
– Эй! – отскочил в сторону Али. – С ума сошёл?!
«Кости», из которых был смонтирован «таран», обросли тоненькими струйками дыма, превратившими их в живых шевелящихся шерстяных зверюшек. Эти «зверюшки» начали тыкаться друг в друга, прорастать в соседние «кости», расщепляться на более мелкие осколки и капли.
Кристофер, отступивший к стенке «кабины», жестом остановил сына, открывшего рот.
– Погоди, он рожает дрона.
– Кого?!
– Разведчика-беспилотника. Хотя, может быть, какой-нибудь организм внутри останется.
Дым поплыл гуще. «Кости» соединились в удивительную конструкцию, напоминающую по форме скелет собаки. Размеры конструкции не превышали размеров настоящей собаки, и смотреть на неё было неприятно, как на оживший скелет, пролежавший в земле много лет.
«Лишние» выступы, чешуи, бугры и усы «собаки» наконец испарились окончательно. Внутри её туловища стал виден колючий мешок величиной с голову человека. Череп чудовища не напоминал собачий, но развитые «коленные суставы» говорили сами за себя: выращенный тартарианином дрон был предназначен быстро бегать.
– Умно, – похвалил Кристофер родителя.
«Собака» встряхнулась как живое существо, – так это выглядело со стороны, – так что её «кости», не скреплённые между собой, едва не посыпались в разные стороны. Подпрыгнула, пробуя свои силы, затем без разбега выскочила из «кабины» одним мощным хищным движением.
– Диаболо! – пробормотал Али. – Как им удаётся держать форму?
– Их «кости» стягивает иная мерность пространства, – пояснил Кристофер. – Не бери в голову, главное, что они неуязвимы.
– Они-то да, а мы не очень.
– Вперёд, союзник! – весело воскликнул Кристофер, стукнув кулаком по «затылку» тартарианина. – Догоняй землянина!
– Я что-то не понял, за что ты его похвалил, – высунулся «за борт» Али, пытаясь увидеть, куда скакнул «сынок» тартарианина, названный отцом дроном.
– Теперь у нас будет вездесущий шпион, – сказал Кристофер самодовольно. – Неуязвимый, бесстрашный и быстрый. Он будет следовать за молодым Величем, а мы будем следовать за ним в отдалении.
– Гениально, – с сарказмом пробормотал Али.
– Лишь бы ему хватило внутренних ресурсов, – не обратил Кристофер внимания на тон сына. – Объём у дрона уж больно маленький. Впрочем, сдохнет этот, пошлём другого.
Тартарианин с гулом покатился вперёд, к горизонту, величавый и грозный с виду, как настоящий дредноут, не реагируя на маневры геянских байкерш. Их самоотверженность его не волновала. Как и самого Кроули, никогда не берущего в расчёт чувства и переживания других людей.
Внезапно сквозь мерный рокот гусениц «дредноута» послышалось подземное ворчание. Пол «кабины» под ногами пассажиров дрогнул.
Тартарианин остановился.
Али вытянул шею, следя за байкершами, бросившимися перед тартарианином врассыпную.
Земля перед ним начала проседать, образуя быстро удлиняющийся ров, так что ему пришлось сдать назад, чтобы не свалиться в провал.
Метаморфоза ландшафта длилась несколько секунд и закончилась гулким стоном-ударом, породившим извилистую трещину в дне рва.
– Год демент! – прошептал Али севшим голосом.
Мертвяк
Каждый день теперь приносил Ясену новые ощущения. Точнее – каждое утро. Ночью в глубинах психики происходили какие-то скрытые изменения, а утром в голове прорастало – как волшебное семечко – новое знание или чувство, и он с удивлением обнаруживал, что может слышать падение песчинки с колеса мотоцикла в сотне метров от него или, сосредоточившись, открывает «трубы зрения», заменяющие оптикон и позволяющие видеть птицу в небе за десяток километров.
Впрочем, Ясен уже почти перестал удивляться, помня слова отца и учителя о начавшейся деструктуризации мира Великой Равнины. Её физическая основа изменялась с пугающей быстротой, что заставляло отряд двигаться быстрее.
Кстати, Истома призналась вечером, за ужином, что она тоже получает новые возможности, и этот процесс сближал их ещё больше.
На третий день пути впереди выросла очередная Нем-Гора: дебряне называли так все упавшие на Равнину планеты, язык аборигенов которых был им не знаком, либо планеты, не имеющие никакой жизни. Геяне же называли такие Горы Илимаунтинами, от английских слов «iliens» – чужой и «mauntin» – гора.
На этот раз Нем-Гора оказалась одной из тех, что до Падения имели цивилизации.
Сначала отряд заметил ряд холмов перед зубчатым профилем Горы, увенчанных явно искусственными постройками. Затем стал виден явно геометрический пейзаж.
Истома, готовая остановиться на отдых, повернула к холмам, увлекая группу за собой.
Сооружения на вершинах холмов, явно созданных намеренно, судя по голым и почти отвесным склонам, больше всего походили на гигантские металлические папоротники. Можно было бы попытаться влезть наверх и посмотреть на папоротники вблизи, но желанию Истомы не суждено было сбыться. Как только она разогнала мотоцикл, чтобы с ходу вскарабкаться на холм по наиболее пологому склону, папоротники вдруг прыснули во все стороны удивительными летучими созданиями, напоминающими древних земных птеродактилей, и стаей кинулись на девушку.
Её спутницы, равно как и дебряне, отреагировали мгновенно, разрядив в стаю арбалеты с электрострелами и луки. Да и сама Истома проявила чудеса цирковой акробатики, развернув байк на одном колесе и увернувшись от падающего сверху «птеродактиля».
Сверкание электрических разрядов произвело на «птичек» должное впечатление. Они поднялись выше и начали кружить над холмом, махая крыльями как пропеллерами. Ясен почувствовал их озабоченность, настороженность, удивление и опасения как слабенький порыв эфемерного ветра, послал мысленную «вспышку»: «Кто вы?»
Ответ последовал незамедлительно, эти создания были живыми и отзывались примерно в том же пси-диапазоне. Передать словами их менто было невозможно, однако смысл послания был понятен.
«Мы оберегаем. Что вам нужно?»
Он ответил:
«Мы проедем мимо».
Истома, уловившая мыслепередачу, смысла её не поняла, оглянулась на Ясена. Глаза девушки светились азартом.
– Давай попробуем взобраться вместе.
– Зачем? – отказался он. – Это местные пограничники, а может быть, охранники. Я чую их эмоции.
– Да чёрт с ними! Они что-то прячут на холмах, зуб даю.
– Ничего они не прячут, говорю же – они пограничники, сидят на подъездах к Горе и пытаются отогнать нежданных гостей.
– Трусишь?
Ясен сдвинул брови.
– Попытайся выйти на их пси-волну, сама поймёшь.
– Понятно. – Истома отъехала к своим соотечественницам, что-то сказала им, и геянки развернули мотоциклы, собираясь повторить попытку своей начальницы вместе.
Но Ясен рывком опередил их, резко развернул супербайк перед девушками, так что из-под колёс вылетела струя грунта, и геянки остановились.
– Не делайте этого! – тяжело сказал он.
– С ума сошёл? – сузила глаза Истома. – Кто ты такой, чтобы командовать нами?
– Мы на чужой территории. Не стоит наживать себе врагов, нам нужны союзники, друзья, а не враги. Их и так немало.
– Я думала, вы настоящие воины.
– Мы воины, но зря мечи из ножен не вынимаем.
К Ясену подъехал Пилип, сдвинул берет на затылок.
– Хотите хороший анекдот?
Истома перевела на него оценивающе-угрожающий взгляд, махнула рукой спутницам.
– Поехали.
Геянки обогнули дебрян, помчались мимо холмов, держа прежнее направление.
– Чего они распсиховались? – посмотрел им вдогон обескураженный Пилип. – Не зря же говорят: не буди лихо, пока спит тихо. Это я об этих птичках.
– Вперёд, – коротко ответил Ясен, направляясь вслед за строптивой женской командой.
Догнали, поехали в кильватере.
«Птеродактили», – то ли представители чужой цивилизации, то ли её наёмники, попадали на холмы, соединяясь в ажурные «папоротники».
Геянки гнали машины, не оглядываясь, на большой скорости, так что было понятно, какие чувства ими владели. Но Ясен в настоящий момент сочувствовал не им, поэтому даже не пытался завести разговор с Истомой или послать дружески-виноватое менто.
Через пару десятков километров показалась ещё одна цепочка искусственных холмов с такими же «папоротниками» на вершинах.
Истома остановила отряд, прислушалась к чему-то, оглянулась и поманила Ясена.
Его такая манера обращения коробила, тем не менее он послушался.
– Мне кажется, – заговорила девушка как ни в чём не бывало, – что я слышу какое-то мысленное бормотание.
– Они нас предупреждают, – пожал плечами Ясен. – Я уже говорил: это пограничники в каком-то смысле, стерегут подходы к своей Горе.
– Ты их понимаешь?
– Немного, только общий смысл передачи.
– Почему же я не понимаю? Я тоже паранорм.
Ясен не ответил, боясь нечаянно обидеть геянку.
– Поняла, – скривилась Истома, – не доросла. И что они передают?
– Я их тоже понимаю с пятого на десятое, – признался он дипломатично. – Смысл таков: мы оберегаем край, что вам нужно?
– Нам от них ничего не нужно.
– Если придётся объезжать Гору дальним крюком, потеряем пару дней. Давай попросим, чтобы нас пропустили самым коротким путём.
– Как?
– Как обычно, подсоединяйся ко мне мысленно, пошлём менто.
– Лучше ты ко мне.
– Хорошо, – согласился он.
Истома уселась на седле мотоцикла боком, склонила голову на грудь, закрыла глаза.
Ясен усилием воли перешёл в состояние сатори (это было ещё не полное просветление, но уже близкое к нему), обнаружил рядом светящееся облачко – пси-сферу девушки и дотронулся до неё мысленным лучиком. Вокруг засияли крохотные радуги, образуя вихри «световой мысли». Ясен подстроился к вихрю, одновременно выстраивая его по личной «геометрии», и метнул в скопление «папоротников». Менто звучало: «Мы несём мир, пропустите нас ближе к вашим владениям, мы проедем мимо». Кроме того, передача сопровождалась картинками, как отряд на мотоциклах мчится мимо Горы.
«Папоротники» вскипели «птеродактилями», суматошно поднявшимися в воздух. Птички-пограничники приняли передачу.
Несколько мгновений Ясен боялся, что они кинутся на нарушителей границы, но всё обошлось. Туча «птеродактилей» покружила над ними и осела на холмы. Сопровождалось это мысленным эхом, в котором можно было с некоторым трудом угадать затихающее возбуждение стаи и общую эмоцию: «Проезжайте, проходите, уходите…»
Истома понаблюдала за поведением «птиц», держась за рукоять самострела, повернула голову к спутнику, сказала сердито:
– Ты зачем меня зажал?
– Кто? – не понял он.
– Херувим в пальто! Ты загнал моё менто в какую-то спираль и заставил телепатировать всякие банальности!
Ясен покраснел, сдерживая далеко не мягкий ответ. По сути, Истома была права, он подчинил её пси-поток своему волевому посылу и промодулировал своей лингвемой (термин всплыл в памяти без усилий, сам собой, что говорило о пользе осевших там фреймов).
– Извини.
– Ещё раз позволишь себе командовать – обойдёмся без вас.
– Не обойдётесь.
Истома бросила на него уничтожающий взгляд, рванула мотоцикл с места.
Ясен проводил её беспомощным взглядом, не зная, как устранить возникшие разногласия. При этом неправым он себя не считал.
За два часа объехали Нем-Гору, повстречав ещё три десятка холмов с «папоротниками» и какие-то сооружения в виде ажурных кособоких башен, сверкающих так, будто они были собраны из чистого серебра. Подножие Нем-Горы утопало в папоротниковидных зарослях, – отряд проехал всего в паре километров от ближайшего горного склона, – но ни один житель этой необычной структуры на глаза байкерам не попался. То ли они все сидели внутри своих сооружений, то ли сами представляли собой сооружения.
Ясен всё время ощущал на себе давление пси-фона цивилизации, но он всё же был достаточно мирным. «Пограничные папоротниковые заставы» пропустили отряд, и для остального населения Нем-Горы этого было достаточно.
– Может, ты и прав, – заметила Истома на очередном привале, когда они удалились от Горы на пару сотен километров. – Хорошо бы перевербовать этих живых железяк на нашу сторону. Союзники нам действительно не помешают.
Разговаривала она спокойно, будто между ними и не проходила тень ссоры, поэтому и Ясен не стал возвращаться к прежним обидам.
– Разве вы не устанавливали контакт с «железяками?»
– Может, и устанавливали, хотя у меня такой информации нет. Скажу отцу, что с ними можно договориться.
К вечеру на горизонте сквозь марево атмосферы проступила ещё одна Гора. Это была Чужая, бывшая родина чужан, потомков тартариан, и у Ясена невольно забилось сердце. Он помнил рассказы отца и учителя о дружбе людей с отдельными чужанами, не жалевшими себя ради них.
Дебряне называли остатки планеты Черногоркой, геяне – Блэкмаунтин. Решили остановиться на последнем названии, чтобы не путаться.
– Подъедем ближе, – решила Истома на коротком совещании.
Ясен возражать не стал. Ему почему-то пришло в голову, что дед Ставр именно здесь оставил одну из своих «закладок».
Блэкмаунтин вырос впереди величественным монументом геометрически правильных форм.
Из «Свода истин», оставленного дедом Ставром ещё сыну Владу, то есть отцу Ясена, было известно, что Чужая являлась «куском иной Метавселенной», оторвавшимся от Тартара и сумевшим адаптироваться под физические константы человеческой Метавселенной. Каждая из отдельных глыб и гор Чужой представляла собой объём континуума с колониями потомков тартариан, но чаще – с одним из индивидуумов, использующих этот объём как своеобразный скафандр. Примером этого использования был чужанин Морион, сдружившийся с хомозаврами Греховым и Железовским, а позднее помогавший Ставру и Владу.
Ясен очень надеялся, что найдётся такой чужанин, который пережил Падение и по замыслу деда должен был помочь внуку разблокировать резервацию Великой Равнины, как Морион когда-то помог интраморфам разгерметизировать Космориум. Вот почему Ясен согласился приблизиться к Блэкмаунтину в надежде отыскать схрон деда.
Остановились в километре от чёрного отрога колоссального образования, выкристаллизовавшегося при Падении в скопление правильных геометрических форм – пирамид, кубов и многогранников.
Истома слезла с мотоцикла, прошлась по голой растрескавшейся почве светло-жёлтого цвета; трава вблизи бывшей планеты чужан не росла.
– Странно…
Ясен, также оставивший машину, услышал её голос.
– Что ты имеешь в виду?
– Я чувствую жизнь.
Он подошёл ближе, включив все свои внечувственные рецепторы.
Девушка оглянулась.
– Там что-то светится.
Он покачал головой.
– Чужая давно мертва. Но…
– Что – но? Не тяни.
– Действительно, в глубине что-то светится в инфрадиапазоне.
– Далеко?
– Попробуй определить сама.
Истома фыркнула, но послушалась. Вхождение в поле Сил (можно было уже с уверенностью говорить о частичном подключении) давалось ей труднее, чем Величу, и это бесило дочь Горана.
– Там, – показала она рукой, – за теми пирамидами, километрах в пяти.
– Нет, – качнул он головой, – я чувствую какой-то объект за дальним отрогом, километрах в ста отсюда.
– Но эта штука всё равно левее, – строптиво заметила Истома.
– Левее, – согласился он.
– Проверим.
Обогнули один выступ Блэкмаунтина, напоминавший куриный коготь величиной с горный хребет, потом второй и увидели углубление в чёрных скалах, образующее нечто вроде треугольной бухты. Ясен, возглавлявший группу, притормозил.
– А теперь что видишь?
– Не экзаменуй, – гневно раздула ноздри Истома, – не учитель.
– Да я просто…
– Помолчи.
Он послушно замолчал, уже не испытывая раздражения от поведения геянки.
– Да, это там, в глубине, – сказала она после короткой паузы.
– И на высоте в полкилометра, – добавил Ясен. – На мотоциклах скорее всего не пройдём.
– Посмотрим.
Байк Истомы рванулся вперёд, она хотела первой достичь цели, не понимая толком, что это такое.
Впрочем, Ясен тоже не понимал, потому что в его воображении светящийся объект не казался живым и вообще не напоминал ничто из реальной жизни. Его телепатический «свет» был очень слаб и мог погаснуть в любой момент.
Отряд догнал начальницу у подъёма на «стиральную доску» – так этот холм был похож на земное изделие для стирки многотысячелетней давности.
– Поднимаемся вверх, сколько сможем, – оглянулась она с азартом; в глазах девушки прыгали бесенята.
– Что мы там потеряли? – проворчал Димитр.
– Кто не хочет рисковать, пусть остаётся.
– Идём все, – решил Ясен. – Потом видно будет.
Истома первой направила машину на блестящую, словно лакированную «стиральную доску».
Ясен догнал её. Дружинники и геянки последовали его примеру.
Повернули на девяносто градусов, взобрались на грань почти плоской и широкой пирамиды.
Материал Блэкмаунтина был чешуйчатым, но гладким, хотя колёса мотоциклов не скользили, а как бы прилипали, надёжно цепляясь за достаточно крутые стенки и грани гигантских многогранных утёсов.
Ясен обратил внимание на то, что колёса оставляют отчётливо видимые следы на чёрной породе скал, и понял, что Чужая, как конгломерат объёмов пространства с отличающимися от земных свойствами, буквально начинает таять, испаряться, оставляя после себя только невидимую глазу иномерность.
– Смотри, порода крошится, – заметила Истома. Нагнулась, подобрала щепотку чешуек, потрясла в ладони, сдула. – Песок.
«Эффект Янга-Васи», – подсказал Нестор.
– Эффект Янга-Васи, – повторил Ясен, и в памяти сам собой развернулся «цветок смысла» сказанного. – Ослабление кинематических и механических связей, приводящее к макроквантовому распаду.
Истома озадаченно посмотрела на него.
– Переведи.
Он виновато улыбнулся.
– Извини.
– Снова издеваешься?
Ясен хотел сказать, что он ещё ни разу не сказал дурного слова, но Истома перебила:
– Ничего, не провалимся. Осталось немного.
Однако добраться до светящегося артефакта на супербайках отряду не удалось. Продвинувшись вверх ещё на сто с лишним метров, скалолазы вынуждены были остановиться. Склоны скальных обнажений становились всё круче, и двигаться дальше становилось всё трудней.
– Уфф! – выдохнула Истома, упёршись колесом в бок пластинчато-пирамидального утёса. – Были бы у меня крылья!
– Укатали сивку крутые горки, – пробурчал Димитр, виновато покосился на командира.
Ясен ответил ему предупреждающим взглядом.
– Как ты сказал? – подозрительно посмотрела на сотника Истома.
– Это древняя русская поговорка, – поспешил ему на помощь Ясен. – Так говорят про уставших людей.
– Я думала, он назвал меня сивка. Что это за зверь?
– Лошадь, – стеснительно проговорил Иваник. – Конь такой, на них наши предки скакали.
– Гепарды?
– Нет, копытные животные, на Зем-Горе ещё встречаются, но очень редко.
– Лошадь, значит.
– Предлагаю дальше идти без машин, – перевёл Ясен разговор на другую тему. – Правда, скалолазного инструмента у нас нет, так что придётся вспомнить акробатику.
Истома с сомнением посмотрела на чёрные нагромождения и изломы многогранников и пирамид.
– Оставайся, – предложил Ясен от чистого сердца. – Я поднимусь, посмотрю и назад.
– Ну уж нет! – вспыхнула девушка. – Я не акробат, но отступать не привыкла. Полезли. Девчонки, останьтесь.
– Вы тоже, – осадил горячего Пилипа Ясен. – Берегите рёбра, ноги и руки, они вам ещё пригодятся. Возьми. – Он протянул меч и карабин разведчику. – Это мне не понадобится.
Истома тоже отдала своё оружие подругам и первой взобралась на выступ чёрной породы изумительно точной прямоугольной формы.
К удивлению Ясена, привыкшего к подъёмам на горные стены Зем-Горы, она оказалась ловкой скалолазкой, правильно оценивающей крутизну подъёма и надёжность карнизов. Лишь однажды геянка повисла над пропастью, цепляясь за почти невидимые выступы породы на пересечении фигур – куба и пирамиды, но и здесь не стала звать на помощь спутника, хотя Ясен готов был подхватить её, сорвись она в бездну.
Подъём длился больше часа, пока они не выбрались к подножию гигантской друзы чёрных кристаллов, представляющей собой сросток шестигранных колонн, призм и пирамид.
– Всё, я выдохлась! – призналась Истома с милой улыбкой, от которой у Ясена дрогнуло сердце; ему было по душе такое состояние спутницы, когда она переставала доказывать своё превосходство.
– Я тоже устал, – поддержал он её.
– И где же твой артефакт?
– Прислушайся к горе.
Истома пошевелила бровями, превращаясь во властную атаманшу отряда, однако спорить не стала. Сосредоточилась на внутренних движениях психики.
– Здесь, – ткнула она пальчиком в одну из нависавших призм величиной с дом, неуверенно посмотрела на Ясена.
– Правильно, – кивнул он.
Она расправила плечи, но тут же приуныла.
– Ну, и как же мы его достанем?
– Не знаю, – простодушно ответил Ясен. – Хотя доставать, наверно, ничего не надо.
– Что это, по-твоему?
Он ещё раз обшарил геометрически правильные скалы Черногорки «прожектором» экстрасенсорного восприятия.
Артефакт (как назвала его Истома) действительно находился неподалёку, буквально за призмой, торчащей из чёрной стены горного массива стометровым указательным пальцем. Что он собой представляет, было непонятно, и всё же странное призрачное свечение иной жизни пробивалось сквозь стены массива журчащим родничком.
– Что молчишь? – напомнила о себе девушка.
В памяти снова всплыли слова отца. Если это и в самом деле была «закладка» деда Ставра, стоило попытаться её разблокировать. Не хватало малости – кода или ключа, чтобы открыть дверцу в прошлое.
Ясен представил себе лицо деда, потом нарисовал в памяти всю его фигуру, полную достоинства и скрытой силы.
«Дед, помоги!»
Что-то гулко хрустнуло.
Ойкнула, отскакивая в сторону, Истома.
По основанию призмы зазмеилась трещина, и она рухнула вниз, разбиваясь о грани нижних кристаллических выступов на мелкие чёрные осколки. Один из осколков срикошетировал и попал бы Истоме в лицо, но Ясен поймал его ладонью, даже не заметив этого.
Перехватило дыхание.
В стене массива образовалось шестигранное отверстие, уходящее в глубь горы, и там что-то зашевелилось, как чёрный огромный камень, обросший чешуями. Живым этот объект назвать было нельзя, но он двигался, «дышал» и излучал в пси-диапазоне густую басовитую ноту «до».
– Мертвяк!
– Что?! – оглянулась на землянина Истома.
– Там сидит мертвяк… чужанин.
– Илиен?! Но ведь чужане все ушли из Космориума.
– Ушли, но дед оставил одного здесь, на Черногорке. А может быть, и не одного.
– Ты имеешь в виду Ставра Панкратова? Что значит – он оставил? Зачем?
– Отец говорил, что дед, прощаясь, сообщил ему о каких-то «закладках». Возможно, это древние базы или склады с имуществом и оборудованием.
– Но если это мертвяк… как он может быть базой?
– Сейчас проверим.
С трудом, но они всё же взобрались на уступ перед дырой и перелезли на карниз, с которого обломился призмовидный палец породы.
Мертвяк представлял собой композицию из проникших друг в друга кубов, от мелких – полуметровой величины – до крупных – трёхметровых. По его поверхности едва заметно, волнами бегала «сыпь» мелких кристалликов и чешуек, что должно было говорить о каких-то процессах внутри этого небольшого объёма чужого пространства, не поддающегося человеческим количественным измерениям. Ясен чувствовал дыхание этих процессов, хотя при этом был уверен, что чужанин мёртв.
Он обошёл глыбу кругом, присматриваясь к волнам «сыпи».
«Дед, поможешь?»
Мертвяк остался недвижим, продолжая излучать тоненький «всхлип» ноты «до» на уровне почти неслышимого шёпота.
Ясен вспотел.
Истома, разглядывающая глыбу чужанина с любопытством и недоверием, посмотрела на него нетерпеливо.
– Что дальше? Он сейчас оживёт?
– Нет, не оживёт… он не реагирует. Давай попробуем вместе.
– Эх ты, а ещё сын Предтечи, – поддразнила она его, но увидела закаменевшие скулы спутника и смягчилась: – Что надо делать?
– Надо войти в него.
– Как это?
– Мысленно.
– Поняла, попробую.
Ясен напрягся, поймал «ветерок» мыслеволи Истомы, попытался с его помощью пробиться внутрь чужанина.
Многогорбая глыба мертвяка выросла в размерах, будто он вздохнул. Однако все дальнейшие усилия молодых людей оказались тщетными. Сделав пару «вдохов-выдохов», мертвяк успокоился и перестал реагировать на их вызовы. Горящий внутри него «огонёк свечи» отдалился, хотя и не погас окончательно.
– Леший тебя задери! – расслабился разочарованный до глубины души Ясен.
– Ты ошибся.
Он посмотрел на девушку непонимающе, и она пояснила:
– Здесь нет никакой «закладки» твоего деда. Мертвяк ещё не совсем сдох, вот ты его и почувствовал.
– Не может быть, мертвяки после смерти внутри них хозяина мгновенно теряют энергию и выглядят как обыкновенные камни. Просто мы чего-то не учитываем.
– Чего?
Он вспомнил попытку разблокировать куттер в недрах Орилоух-Горы. Тогда не помогла и сила отца. Значит, ещё не пришло время?
– Мы вернёмся сюда.
– Вряд ли, у нас другие задачи.
– Мы вернёмся!
Истома с интересом глянула на Ясена.
– Чего это ты завёлся?
– Обидно, – после паузы признался он.
– Попробуем ещё разок?
– Не стоит, если бы мертвяк мог развернуться, он бы это сделал. Наверно, дед поставил какой-то пароль, которого я не заметил.
– Ладно, не переживай. Подумаешь – мертвяк, мы и без него обойдёмся.
Он покачал головой, не желая возражать.
Пристыженные, хотя и по разным причинам, они вернулись к спутникам. Спуск обратно длился больше полутора часов.
Пилип сунулся было к командиру с расспросами, но увидел его плотно сжатые губы и удержался. Спросил только:
– Ничего не нашли?
– Ничего, – коротко ответил Ясен.
Расий укатился к вечеру, однако заночевать решили не на Черногорке, подальше от неё, уж больно мрачные ассоциации она навевала.
За час отмотали сто пятьдесят километров.
– Хватит? – оглянулась Истома на тающий в сумерках купол Горы.
Ясен кивнул, разглядывая возникшее на пути препятствие – понижавшуюся ложбину, по центру которой змеилась трещина.
Ложбина уходила вдаль километров на десять, не меньше, и было видно, что трещина к горизонту расширяется, превращаясь в ущелье с отвесными стенами.
Подъехали остальные члены группы.
– Какой овраг длинный! – заметил Пилип. – Объедем?
– Скоро ночь, делаем привал, – объявила Истома.
– Интересно же, чем он заканчивается.
Геянка подумала, посматривая то на ложбину, то на темнеющее небо, потом решила всё-таки:
– Хорошо, посмотрим на конец трансгрессии, много времени это не займёт.
Отряд помчался за ней вдоль странного понижения рельефа, имевшего форму молнии, если посмотреть сверху. Его длина, как оказалось, достигала более тридцати километров, и заканчивался овраг глубоким кратером диаметром около пяти километров, дно которого и склоны блестели, словно покрытые слоем ртути.
– Чудо-юдо кратерок! – присвистнул Пилип, сдвигая берет на затылок. – Интересно, что сюда свалилось при Падении?
Ясен принюхался к запахам, прилетавшим на обрыв кратерного вала, покачал «щупальцем» паранормального восприятия, которое уже превратилось в дополнительный виртуальный орган. Пахло свежим воздействием на природу. Возраст кратера не превышал нескольких дней.
– Что думаешь? – уловила геянка мысль землянина.
– Сначала возникла трещина.
– Трансгрессия породы, как сказал бы Алонсо.
– Трещина упёрлась во что-то, и произошёл взрыв.
– Что здесь могло взорваться?
– Судя по размеру кратера, взрыв был мощный, хотя и не ядерный, излучения нет.
– Может, в этом месте упал метеорит? Или какой-нибудь спейсер?
– Спейсеры от сотрясения почвы не взрываются.
– Не забывай, здесь действуют другие физические законы. У спейсера могли не сработать системы безопасности.
– Не верю.
– Фома неверующий, – фыркнула Истома. – Станиславский ты наш.
– Кто такой Станиславский? Разидей?
– Сама не знаю, – рассмеялась Истома. – Это поговорка из седого прошлого, ещё земного, не геянского. Моя бабушка иногда повторяет её, когда дед заговаривается. Ну что, останавливаемся?
Ясен вдруг почувствовал смутное беспокойство, прислушался к шелестящей тишине кратера, но его ощущения не были связаны с этой дырой в грунте.
– Клёпаный бабай! – замерла Истома. – Здесь кто-то есть!
– Не здесь, – тихо возразил он. – Это тартарианин… блэкбран. И его поводыри – Кроули, старший и младший.
– Далеко?
– Километров восемьсот отсюда.
– Орки их задери! Можем спокойно отдохнуть.
– С ними ещё кто-то…
– Ты о чём?
– К ним присоединился… нет, наоборот. – Ясену стало жарко.
– Говори конкретнее, – рассердилась Истома.
– Такое впечатление, что тартарианин разделился… или выпустил мелкого зверя. Он бежит к нам, причём очень быстро, и пахнет от него…
– Пивом, – подсказала проехавшая мимо Делия.
Ясен качнул головой, не реагируя на шутку.
– Не пивом… он очень агрессивен.
– Тьфу-тьфу! – суеверно сплюнул Димитр, отмахнувшись указательным пальцем за ухом.
– Ты его и вправду чуешь?
Ясен кивнул.
– Когда его ждать?
– Не знаю, часа через четыре, если он будет бежать с той же скоростью.
– Всё равно успеем отдохнуть. А там посмотрим, что это за зверь.
Они споро поставили палатки, развели костёр из стеблей сухой узловатой травы, которой здесь было предостаточно.
Поужинали.
Пилип взялся за свою свирель.
– Спели бы, – поддела дебрян Истома, с удобством устраиваясь на подстилке. – Ты утверждал, что вы поёте по вечерам.
– Поём.
– А сам умеешь?
Ясен переглянулся с разведчиком, поднёсшим к губам простенькую деревянную трубочку с дырочками. Захотелось отказаться, так как в тоне речи геянки сквозила издёвка. Оживились и её подруги, не особенно пряча усмешки.
– А чего ж не спеть? – поднял брови разведчик. – Давай нашу?
– Давай, – кивнул Ясен и мягко начал:
Выйду ночью в поле с конём…
Выйду ночью в поле с конём.
Ночкой тёмной тихо пойдём.
Мы пойдём с конём по полю вдвоём,
Мы пойдём с конём по полю вдвоём.
Ночью в поле звёзд благодать…
В поле никого не видать.
Только мы с конём по полю бредём,
Только мы с конём по полю бредём…
Геянки перестали хихикать.
Глаза Истомы стали круглыми.
Сяду я верхом на коня,
Ты неси по полю меня.
По бескрайнему полю моему,
По бескрайнему полю моему…
Закружилась голова, пахнуло свежим ветром, в небе загорелись звёзды – на краткий миг, доступный воображению.
Три мужских голоса – подпели Димитр и малоразговорчивый Иваник – слились в один, вернулись эхом:
Дай-ка я разок посмотрю —
Где рождает поле зарю.
Ай, брусничный цвет, алый да рассвет,
Али есть то место али его нет…
Слеза навернулась на глаза. Природное, старое, русское, сакральное – где ты?
Будет добрым год-хлебород,
Было всяко, всяко пройдёт.
Пой, златая рожь, пой, кудрявый лён,
Пой о том, как я в Россию влюблён!..
Пой, златая рожь, пой, кудрявый лён…
Мы идём с конём по полю вдвоём.
Песня закончилась, угас хрустальный родничок свирели, стало совсем тихо.
– Великая Гея! – прошептала потрясённая Истома. – Я никогда не думала, что так можно петь!
Пилип подмигнул Ясену. Тот слабо улыбнулся в ответ, ощущая внутреннюю гармонию. Он был счастлив.
– Спойте ещё, – попросила Делия; она теперь всегда садилась ближе к Пилипу, разведчик ей явно нравился.
Ясен заколебался, но мысль, что перебор не нужен, решила ситуацию.
– В следующий раз. У нас и так мало времени на отдых.
Истома поняла его переживания, прищурилась, готовая поддразнить или настоять на своём. Ясен послал ей мысленный букет белых цветов, и она, раскрыв глаза, забыла о своём желании.
– Всем спать!
Геянки одна за другой скрылись в своих палатках. Истома кинула на Ясена задумчивый взгляд, задержала полог.
– Можем дежурить по очереди.
– Не надо, – отказался он.
Дебряне остались одни у догорающего костра.
– Хорошо спели, – шепнул Пилип. – Делия даже прослезилась.
– Хорошо играл, – ответил Ясен, не менее задумчивый, чем Истома. – Ложитесь, я подежурю.
– Лучше я, командир, – предложил Димитр.
– Всем спать!
Дружинники полезли в палатку; в отличие от геянок у них была одна на четверых.
Ясен пошевелил остатки травы, подождал, пока погаснет последняя искра, встал и бесшумно прошёлся вокруг лагеря.
Расий скрылся за Пределами Равнины окончательно. Стемнело и похолодало. По небу разбежались световые вуали, которые, как теперь знал Ясен, представляли собой вторичные электрические разряды, сотрясающие границы атмосферы на высотах от двухсот до пятисот километров.
Он пристально вгляделся в небо и даже испугался, когда перед ним вдруг открылась потрясающая глубина, напоминающая жемчужные россыпи на дне моря. Видение длилось несколько мгновений, зачаровав его до полного растворения в красоте. Поэтому он не почувствовал движения сзади, лишь потом сообразил, что происходит.
Как и в доме Миличей, к его спине прижалась горячее тело Истомы, руки девушки обхватили грудь, а когда он заторможенно повернул голову – губы обжёг горячий поцелуй…
И всё кончилось!
Истома разомкнула объятия, невидимой тенью скользнула в палатку. Слуха коснулись нежные замирающие слова:
– До чего же ты робок…
Кровь бросилась в лицо.
Ясен встряхнул головой, очнулся, проводил взглядом ещё одну фигуру: Пилип исчез в палатке Делии. На губах всё ещё горел поцелуй Истомы. Ясен дотронулся пальцем до губ, сдержал разогнавшееся сердце. Очень хотелось последовать примеру разведчика, и сердце звало в неизведанные приключения, и девушка ждала в палатке, затаив дыхание… и что-то сдерживало его, как напоминание о долге, хотя о долге он сейчас думал меньше всего.
Через час Ясена сменил Димитр.
Ещё через три часа отряд сел на мотоциклы и после символического завтрака: галеты плюс чай, – направил колёса машин к цели, до которой по расчётам Истомы было не больше двух дней пути.
Девушка вышла из палатки последней, на Ясена даже не взглянула, не сказала «доброе утро», и он пережил неуютное чувство раскаяния, хотя виноватым себя не считал.
– Блэкбран далеко? – спросила геянка, по-прежнему не глядя на него.
– Примерно в четырехстах сорока километрах, – ответил он сдержанно.
– Поехали.
Из-под заднего колеса мотоцикла Истомы ударила струя песка, и она унеслась в утренний туманчик. Геянки последовали за начальницей, не глянув на мужчин.
– А зря ты к ней в палатку не пошёл, – хохотнул Пилип. – Подобрей была бы.
– Прекрати! – буркнул Ясен, трогаясь с места.
Через два часа рассвело.
Холмы стали появляться чаще, они всё больше напоминали песчаные дюны, и вскоре все поняли, что и в самом деле въехали в пустыню.
Истома остановила группу.
– Отстал?
Она имела в виду тартарианина.
– Нет, – коротко ответил Ясен.
– Безмозглая тварь! – сквозь зубы выговорила Мелана, посматривающая на Иваника.
Ясен промолчал, хотя считал, что тартариан безмозглыми называть нельзя.
– Идём на форсаже! – объявила Истома. – Надо оторваться.
И в этот момент из-под земли донёсся стонущий гул, дюны взвихрились струйками пыли, и след мотоциклов перечеркнула растущая ложбина. Земля начала проседать всё быстрей, сориентировавшиеся байкеры крутанули рукояти подачи энергии, помчались прочь от стремительно расширяющегося провала.
Гул стих, колебания почвы прекратились.
Отряд почти одновременно развернул двухколёсные машины.
Сзади, перпендикулярно их следу, от горизонта до горизонта пролегла глубокая, как ущелье с крутыми склонами, узкая долина, покрытая пеленой оседающей пыли.
Тайная вечеря
Если бы можно было подняться над Великой Равниной хотя бы на высоту птичьего полёта, – а орланы забирались в небо и на километровую высоту, – можно было бы увидеть два высоких холма, движущихся по пустынным областям вдали от людских и прочих поселений. Жители Дебрянской общины называли их «попами» – от слов «песчаное привидение». Холмы эти двигались только по ночам, двадцатиметровой высоты, остроконечные, идеально конические, и казались чисто песчаными образованиями. Да они и состояли из песка, хотя странным образом поддерживали коническую форму.
Их траектории на первый взгляд нельзя было назвать правильными, однако по странной случайности они вдруг пересеклись одним из вечеров, когда бесконечный светящийся шнур в небе, заменяющий жителям Равнины источник света, удалился ближе к Пределам Пределов, как все называли конец светового дня.
Холмы наткнулись друг на друга, но не остановились, продолжая двигаться, пока не слились в один конус с двумя вершинами. А потом холмы заговорили, хотя их речь не смог бы повторить ни один из живущих на Равнине.
«Ремиссия аттрактора близка», – беззвучно сказал один.
«В пределах ста колебаний Оси», – прекрасно понял его второй, так как речь шла о судьбе Великой Равнины.
«Оператор опаздывает».
«Он ещё не обрёл нужных качеств».
«Он не смог вскрыть ни одной конкреции Родителя Предтечи».
«Его надо напрячь, он слишком мягок».
«С ним дочь одного из Средних Операторов».
«И всё же они могут не успеть к началу Игры. А мы не имеем права вмешиваться».
«Им необходимо открыть выход до того, как Гея обретёт Полноту».
«Гея заработает как Игрок при достижении критической психомассы, для чего ей и понадобилась связь с земными общинами. Ей нужны люди – как клетки умопостигающей системы».
«Это опасно, однако мы не можем ограничить её возможности, равновесие Сил будет поколеблено».
Внезапно над слившимися холмами появилось облако из переливчатых прозрачных шариков, внутри которых то и дело вспыхивали звёздочки, превращаясь в подобие глаз.
«Разрешение на вмешательство получено, – заговорило облако, зависнув над двойным конусом. – Необходимо ускорить созревание мегаморфа. Иначе судья даст отмашку, и Игра начнётся без нравственно растущих игровых систем».
«Это нас не касается».
«Вам дано задание подготовить условия Перехода. Если оператор-мегаморф не созреет, ваша миссия будет провалена».
«Ты симпатизируешь ему?»
«Я симпатизирую жизни».
«Мы просчитаем алгоритм без нарушений стохастики событий».
«Ваше право».
Облако воздушных шариков умчалось вверх, растаяло в небе.
«Он не имеет права вмешиваться. Как и мы», – сказал первый «поп».
«Мы можем не подчиняться ему».
«Он не давал указаний. Но если мы не поможем оператору, то исчезнем вместе с данной инклюзией».
«Предлагаю очень тонкую подстройку стохастики».
«Ничего не имею против».
Разговор закончился, а ещё через некоторое время песчаные холмы разошлись, не потеряв ни грана своей формы.
Гуррах, ау!
Очередная Нем-Гора возникла впереди призрачным водяным пузырём, готовым лопнуть и затопить всё вокруг. Однако вблизи он уже не казался водяным, хотя продолжал пускать световые зайчики, словно на его склонах были установлены зеркала. Заинтересованный этим явлением, Ясен достал отцовский оптикон и смог разглядеть один из таких световых отражателей.
Это и в самом деле был лист металла, обработанный до зеркальной гладкости. Высота листа – не здания или сооружения, а именно плоского прямоугольника – достигала сотни метров, и он вырастал из прозрачного как стекло купола, олицетворяя собой не то парус, не то антенну.
Впрочем, таких «парусов» по всему видимому массиву Нем-Горы было много, поэтому пришлось допустить, что, во-первых, они входят в какую-то технологическую систему, во-вторых, принадлежат высокоразвитой цивилизации, сумевшей уцелеть после Падения и сохранить определённый уровень технологий.
Самое интересное, что никаких защитных стен или пограничных постов посланцы Геи на подступах к Нем-Горе не встретили. Но стоило им подъехать ближе, как навстречу выкатилась откуда-то целая рать гигантских ежей – высотой до трёх метров каждый. Пришлось остановиться.
«Ежи» перестроились в несколько линий, демонстрируя умение действовать слаженно, как обученное войско. У Ясена создалось впечатление, что они не механизмы, а искусственно выращенные организмы, внутри которых располагается много организмов поменьше. Но водители (или пассажиры) «ежей» не высовывались из своих живых машин, и облик их остался неизвестен.
– Давай пошлём менто, – предложила Истома, – что мы мирные путешественники.
– Давай, – согласился молодой человек.
Они соединили мыслеволевые потоки в один луч, пытаясь донести до представителей Нем-Горы свои намерения проехать мимо, однако не добились никакого результата. Сидящие внутри «ежей», как семечки в яблоке, существа никак не отреагировали на телепатический вызов.
Ясен разозлился, напряг всю свою психосферу, пытаясь услышать мысленные «движения» чужаков, но добился лишь того, что «ежи» выстроились в более плотное каре. Их владельцы (показалось, что это насекомые) явно не понимали байкеров и на всякий случай демонстрировали защитный порядок, исключающий контакт.
– Придётся объезжать, – с сожалением констатировала Истома.
– Может, прорвёмся? – сказала воинственная Ника.
– Мы не знаем, какое у них оружие, – возразил Димитр.
– Подумаешь, – презрительно повела плечиком геянка. – Таких разрядников, как у нас, у них нет. Дадим залп и проскочим.
Ясен покосился на Истому, встретил её ответный взгляд, качнул головой.
– Объедем, – решила девушка. – Наши спутники очень осторожны и боятся набить синяки и шишки.
– Конфликты нам ни к чему, – буркнул Ясен. – К тому же не они к нам пришли, а мы к ним.
– Вот я и говорю: бережёного бог бережёт.
– Не надо передёргивать. Мы умеем воевать, но не хотим воевать зря. И он прав: гости здесь мы.
– Успокойтесь, вас никто не неволит.
Истома крутанула ручку тяги и унеслась вперёд, объезжая шеренги «ежей» широкой дугой.
Ясен успел уловить множественный пси-сигнал (точно, внутри этих колючих мешков ползающие насекомые), но развивать контакт было уже поздно, отряд помчался вслед за предводительницей, рассерженной спором с мужчинами. Снова пришлось её догонять.
«Ежи» преследовать чужаков не стали. Им было достаточно отогнать пришельцев от своих владений.
Вполне возможно, при длительном контакте людям и удалось бы достичь взаимопонимания, но, поскольку перед посланцами Геи и Земли стояли другие задачи, доказывать Истоме пользу таких контактов не стоило. К Нем-Горе и её обитателям можно было вернуться в любой момент.
К обеду расстояние, отделявшее отряд от Геи-Горы, достигло семи тысяч километров.
Нашли удобный холмик с высохшей стелющейся травой, пообедали сухим пайком. Правда, дебряне доедали свои продукты, не желая выбрасывать привезённые запасы или заменять их геянскими, Истома же и её спутницы пользовались исключительно полуфабрикатами в банках, имеющих термонагреватели. Стоило повернуть колечко на крышке, как срабатывали специальные конструкты, и банка нагревалась без всяких усилий со стороны её владельца. Тем не менее мужчины не привыкли к геянской пище и с тайным опасением ждали, когда кончатся собственные продукты.
– Где блэкбран? – задала традиционный вопрос Истома.
– В семистах километрах на правек, – ответил Ясен.
Он теперь определял местоположение тартарианина, почти не напрягаясь. Если мыслесфера старшего Кроули всё чаще пропадала из поля внечувственного зрения, то аура Кроули-младшего была видна отчётливо, пылая на фоне тёмных туч угрюмой красно-коричневой «медузой» угрозы и злобы. Ясен легко находил её в струях ментальных полей живых обитателей Равнины.
– Не отстаёт, чёрная душа, – проворчал Пилип.
– В сёдла, – скомандовала Истома. – Не нравится мне его настойчивость.
Закопали обеденный мусор в песок. На этом настоял Ясен, привыкший не оставлять за собой на стоянках никаких следов. Геянки этого не делали, воспитанные иными обычаями, не позволявшими им заниматься «грязными» делами. После них всегда оставались пустые банки, пластиковые упаковки, крошки, объедки и прочий хлам.
Поднялся ветер. Расий закрыли белёсые перья высоких облаков.
Ясен прислушался к себе: в глубине пространственного базиса Великой Равнины что-то происходило, менялись законы взаимодействий полей и частиц, менялись сами частицы, от элементарных – кварков, глюонов, нейтрино, электронов – до ядер атомов. Но что происходило на самом деле, Ясен понять не мог. Лишь надеялся, что когда-нибудь ему это станет доступно.
И ещё одно ощущение не давало ему покоя: слабый, но отчётливо читающийся взгляд в спину. За отрядом кто-то следил, следуя за ним по пятам, но кто именно, было неизвестно. Ни вычислить наблюдателя, ни определить его параметры Ясену не удалось. Скорее всего это был некий посланец Кроули, пахнувший в пси-диапазоне как тартарианин. Но почему-то этот «мелкий блэкбран» не прощупывался полностью как полноценный организм, отчего Ясен нервничал и расстраивался.
К вечеру достигли точки триангуляции – прямого визуального восприятия Гуррах-Горы: она проступила сквозь дымку атмосферы невесомой призрачной громадой неопределённых очертаний. Остановились, Истома попросила у дебрян оптикон.
Ясен сосредоточился на состоянии дивьячакхус, как учитель называл паранормальное зрение, и увидел гигантский лес, деревья которого больше всего походили на земные грибы – грузди с поднятыми вверх краями шляпок.
– Не понимаю, – проговорила Истома озадаченно, отнимая от глаз окуляры прибора. – Ехали мы правильно.
– Чего ты не понимаешь? – не понял Ясен.
– У нас есть фото Горы.
– Ну и что?
– Она не похожа на эти жуткие грибы.
– Когда вы фотографировали Гору?
– Давно, разведчики были здесь лет семь назад.
– Равнина вырождается, прежние формы материи скатываются к дифференциации на уровне кваркового базиса… – Ясен вдруг осознал, что говорит языком фрейма, информация которого прочно осела в памяти, и замолчал.
Истома с недоверием оглядела его лицо.
– Ты заговорил как Алонсо.
– Извини.
– Да нет, просто очень непривычно. Это терафим тебе подсказал? Или ты учил физику равнинной реальности?
– Учил… но фрейм дал больше.
– Понятно. – Она снова взялась за оптикон. – Может быть, мы ошиблись направлением и перед нами очередной Илимаунтин?
– Нет, это планета гуррах.
– Бывшая планета. Почему ты так уверен?
– Запах.
– Что?!
Ясен улыбнулся.
– От Горы идёт неприятный ментальный «запах», вызывающий определённые ассоциации. Принюхайся, сама поймёшь.
Истома послушно сосредоточилась на экстрасенсорном восприятии, проговорила после паузы:
– Странное ощущение, в памяти почему-то всплывают крокодилы.
– Гуррах не зря называли кайманолюдьми, их предки были крокодилами, хотя и не земными.
– Поехали, подберёмся поближе.
О тартарианине она спрашивать вопреки традиции не стала, и так было понятно, что чёрный исполин следует за отрядом и знает обо всех его маневрах. Какова была цель столь упорного преследования, Ясен не знал, но догадывался, что охота ведётся именно за ним. Правда, своими догадками с Истомой он делиться боялся. Боялся, что она поднимет его на смех.
Через час отряд достиг первых пологих поднятий, переходивших в склоны плато, вершина которого напоминала полянку с грибами многокилометровых размеров.
– Где заночуем? – обернулась Истома, останавливаясь. Глаза у неё снова светились азартом.
– Давайте поближе к тем грибам, – предложил Пилип. В данный момент он испытывал те же чувства, что и геянка. Видимо, поэтому он и стал разведчиком, чувствуя непреодолимую тягу к новому, неизведанному и неиспытанному.
Ясен оглянулся в очередной раз. Показалось, что спину лизнул чей-то холодный оценивающий взгляд, не принадлежащий живому существу.
В километре от группы на фоне серых песчаных дюн возник остроконечный конический силуэт. Он казался призрачным и невесомым, как иллюзия, и он двигался.
Истома тоже заметила непонятный объект.
– Ты видел? Там, за холмиками.
Геянки и дебряне оглянулись.
Конус высотой с водонапорную дебрянскую башню бесшумно скользил между песчаными холмиками, сам представляя собой такой же песчаный холм, только удивительно чётких геометрических очертаний.
– «Поп»! – пробормотал Пилип.
– Какой поп? – не поняла державшаяся рядом Делия.
– «Песчаное привидение». Я сам ни разу не встречал, рассказывали наши, что видели. Ой как плохо!
– Почему?
– Не к добру этот «поп». Кто его видел, тот потом болел сильно либо пропадал без вести.
– Легенда, – буркнул Димитр.
Истома посмотрела на Ясена.
– Ты видел?
– Нет, – мотнул он головой, – но легенда действительно существует.
– Что это?
– Не знаю, но оно смотрит на нас и оценивает.
– Подберёмся поближе и накроем залпом!
– Оно нам не угрожает.
– Всё равно это явно чья-то система наблюдения. Пусть убирается ко всем чертям!
Словно услышав речь девушки, призрачно-песчаный конус «попа» резко набрал скорость и беззвучно растворился в наступающих сумерках, и в самом деле напоминая привидение.
– Не к добру… – снова начал побледневший Пилип.
– Замолчи! – оборвал его сотник.
Истома покачала головой, не потеряв тем не менее своей воинственности и увлечённости.
– Дэдди мне ничего не говорил об этих «попах». Интересно, чья это машина?
– «Поп» – не машина, – возразил Ясен, чувствуя удалявшуюся «звёздочку» странного пси-сотрясения. В нём не было ничего от человеческой ауры, да и живым это создание назвать было трудно, и всё же «поп» машиной не был.
«Может быть, это раппорт?» – подал мысленный голосок терафим.
Раппорт – наведенная пси-структура, выплыло из недр памяти определение, ранее неизвестное Ясену. Информация фреймов продолжала оседать в глубинах психики и раскладываться в нужных «ячейках» оперативной памяти.
– Ментальный организм, – нашёл Ясен нужный термин.
– Но это же просто гора песка!
– Только с виду.
– Ющерь с ним! – сказал Димитр, поёживаясь. – Надо убираться отсюда подобру-поздорову. Не нравится мне эта встреча.
– Ты же утверждал, что это легенда.
– Мало ли что я утверждал.
Истома без слов понеслась к грибообразным горным массивам Гуррах-Горы.
Палатки они ставили уже в темноте, расположившись на гребне каменистой морены недалеко от первого «гриба» высотой в два километра. Устали все, поэтому разговаривали мало, геянки сразу скрылись в палатках, и лишь дебряне чуть задержались, решая, кто будет дежурить первым.
Ясен мог бы не дежурить вообще, однако взял на себя самое трудное дежурство – последним, перед рассветом.
Перед сном он прошёлся вокруг лагеря, мечтая о неожиданном появлении Истомы (спина до сих пор помнила её горячее тело), но никто не выскальзывал из палаток, никто не обнимал его сзади, и он с тайным сожалением забрался в свою палатку, к уже спящим товарищам.
Иваник разбудил его под утро.
– Почему так рано? – не сразу сообразил Ясен, подхватываясь.
– Так ведь я мог бы и до подъёма… – заикнулся сконфуженный дружинник.
– Я хотел сказать – почему так поздно? – спохватился Ясен. – Я должен был сменить тебя ещё два часа назад.
– Да ничего.
– Ложись, поспи часок.
– Да ничего. – Иваник скрылся за пологом.
Ясен полежал немного, глядя на палаточный потолок, привычно настроил внутренние энергетические «меридианы» и мысленным усилием поднялся в небо. Сфера внечувственного восприятия начала стремительно расширяться, и он среди прозрачных облаков и струй природных энергетических образований увидел чёрную кляксу тартарианина. Две красновато-фиолетовые звёздочки, одна поярче, другая послабей, и слабенькая красно-коричневая «медуза» венчали кляксу, как наездники – скакуна. Трогать их мысленной «рукой» Ясен не стал, не желая настораживать обоих Кроули и их спутника.
Представитель Тартара двигался, но медленно. До него было чуть меньше пятисот километров. Это говорило о том, что он знает о местоположении отряда и ждёт его маневров.
И ещё одну чёрную струйку заметила мысль-воля Ясена, скользившую между песчаных дюн и холмов совсем рядом, в трёх-четырёх километрах. Она то пропадала совсем, то возникала, как трассирующая пуля «Дракона», и выражала намерение следовать за отрядом, куда бы он ни направлялся.
Ясен очнулся, вышел из палатки, не потревожив спящих дебрян. В их распоряжении было ещё около часа.
За ним неожиданно вылез Димитр, зевнул, поёжился.
– Прохладно, командир. Что бы мы делали в своих доломанах, коли б не эти древние комбезы? – Он похлопал себя по груди.
– Ничего, не замёрзли бы, – сказал Ясен, кинув взгляд на палатки геянок.
Там было ещё тихо, девушки спали.
Димитр рысцой удалился за пределы лагеря, вернулся через какое-то время, залез обратно в палатку.
Ясен послал в пространство ощущение дождя и свежего ветерка, летящие пушинки, луч света и удовлетворённо усмехнулся, уловив движение в одной из палаток: Истома услышала-ощутила его мысленное утреннее приветствие.
Спустя несколько минут она вылезла из палатки, розовая от сна. Надула губки с притворной сердитостью:
– Чего будишь раньше времени?
– Я не будил, – запротестовал он.
– А то я не поняла. Где завтрак?
– Сейчас будет. – Ясен принялся разводить костёр из заранее заготовленной травы.
Истома удовлетворённо кивнула, уловив чувства-мысли дебрянина.
– Порасторопней надо быть.
– Я исправлюсь, – пробормотал Ясен.
– Очень хочется верить.
Ясен медленно разогнулся.
Истома расхохоталась, побежала за соседний холмик освобождать организм от излишней влаги.
Из палатки выглянул Димитр.
– Ну и ведьма!
– Отношение к мужчинам у них другое.
– Я уже понял. Мелана хорошая баба, но и она позволяет себе лишнее, командует там, где не надо.
– Где это – где не надо? – подозрительно прищурился Ясен.
Димитр посмотрел на него озадаченно, шибко потёр темя, не зная, что отвечать.
Ясен засмеялся, как Истома давеча, и побежал за холм в противоположной стороне.
Вскоре встали остальные дружинники. Геянки поднялись последними, к завтраку.
Чай пили тот, что вскипятил и заварил Димитр с добавкой уртикоса, девушки уже оценили его травяной и ягодный вкус. Затем сообща полюбовались на хорошо видимые в лучах утреннего Расия «грибы» Гуррах-Горы.
В это утро гигантские фиолетовые, с белёсым отсветом, массивы Горы «грибами» не казались. Это были необычного вида ребристые конструкции с зонтичными крышами, выглядевшими так, будто с этих крыш десятки лет стекал солевой раствор, осевшие слои которого и создавали вид грибовидных наплывов и пластин. Ни на что, созданное людьми, эти башни-конструкции не походили.
– Интересно, это горные породы так выглядят? – заговорила Истома. – Или мы видим город джезеноидов?
– Они пошли дальше вас, – проговорил Ясен. – Я имею в виду, что гуррах всю свою планету превратили в мегаполис, практически до ядра.
– В таком случае это развалины мегаполиса.
– Твой отец утверждал, что вы исследовали Гуррах-Гору.
– Здесь работали три экспедиции, но лично я тут не была. Нам надо зайти с двенадцати градусов на левек, там проход в недра Горы.
– А если там уже побывали кочевники? – наивно спросил Пилип.
Истома презрительно дёрнула плечиком.
– Ну и что? Псевры им недоступны.
Доступны ли нам? – хотел спросить Ясен, но передумал.
– Далеко ещё?
– Мы на сорок втором градусе правека, значит, сейчас идём левее на сто сорок восемь градусов и поворачиваем к Горе. Это в общей сложности километров шестьсот.
– Тогда поехали.
– Ты нервничаешь?
Ясен оглянулся.
– За нами наблюдают.
– Ты же говорил, что блэкбран далеко сзади.
– Это не тартарианин… хотя запах похож.
– Да чёрт с ним, он нам не помешает.
Возразить было нечего, и Ясен молча крутанул ручку запуска двигателя.
Помчались вдруг наперегонки, преисполнившись странного задора: кто первым домчится до цели. Димитр с Иваником отстали – в силу характеров: ни тот, ни другой соревновательной жилки не имели. Ясен и Пилип догнали геянок и какое-то время лидировали, закладывая лихие виражи между дюнами, трещинами в каменистой почве и россыпями камней. Потом Ясен понял, что спутницы разозлились не на шутку, и стал отставать.
Закончились гонки через час победой Истомы.
– Хорошо маневрируете, – снисходительно похвалила она дебрян. – Я думала, вы только на гепардах скакать умеете. Устали?
– Нет, – ответил за всех Пилип.
– Встретили этих, как ты их назвал? Пиплов?
– «Попов».
– Не боишься?
Пилип хмыкнул, косясь на командира, формулируя дипломатичный ответ, и бросил с ухмылкой:
– Чего мне их бояться? Как говорится, будешь долго жить – скоро состаришься, а я стариться не хочу.
Истома изломила бровь, раздумывая над философией разведчика.
– Вот такие мы, – сдержал улыбку Ясен.
– Вижу, нам повезло. Всё, шутки кончились, отдыхать будем теперь в точке выхода на цель.
Снова под колёса мотоциклов легла каменистая пустыня с редкими пучками высохших синеватых трав.
Ясен почувствовал спиной знакомый взгляд, повернулся и успел увидеть в километре от группы юркнувшее за камни чёрное пятнышко. Но отряд уже умчался вперёд, отставать не хотелось, и он увеличил скорость, пообещав в душе разобраться с наблюдателем в ближайшее время.
Через час наткнулись на кочевников: более двух десятков всадников на беговых верблюдах с гиканьем носились друг за другом, подняв настоящую пылевую бурю.
Сначала Ясен принял эту сцену за схватку двух противостоящих групп, потом понял, что кочевники, судя по одежде – ичкериты, просто дурачатся либо тренируются. А поскольку все они были увлечены своей «высокоинтеллектуальной» игрой, отряд на мотоциклах заметили слишком поздно, когда геянки и воины-дебряне оказались в ста метрах от места сражения.
Всадники начали разворачивать верблюдов, пока не выстроились неровной линией. Пыль начала опадать.
Истома процедила сквозь зубы:
– Сразу нейтрализуем или дождёмся атаки?
– Я поговорю с ними, – решил Ясен, выезжая вперёд.
Однако говорить с ним смуглолицые бородачи в зеленоватых френчах с ярко блестевшими пуговицами не стали. Один из них, огромный как медведь, размерами чуть ли не со своего верблюда, на котором сидел, гикнул, и кочевники лавой пошли на остановившихся путешественников.
Мгновение дружинники и их спутницы не двигались. Затем геянки слаженно дали залп. И тут же второй.
Все восемь арбалетных стрел попали в цель, с треском и сверканием электрических разрядов выбивая всадников из сёдел.
Но этого оказалось недостаточно. Потеряв треть боевого состава, банда не остановилась, продолжая мчаться на Ясена, словно собиралась взять его в плен.
Он вскинул руку, останавливая своих бойцов. Затем выстрелил из карабина вверх.
Звук выстрела оказал на скачущих всадников потрясающее действие.
Они круто осадили скакунов, ошалело глядя на спокойно сидящего на мотоцикле стрелка, и дружно кинулись врассыпную. Вскоре от банды остался лишь опадающий шлейф пыли. На песке остались лежать сражённые арбалетными стрелами кочевники, да бегали кругами орущие верблюды.
Истома подъехала к Ясену.
– Ты хотел заключить их в объятия? – В тоне девушки прозвучала издёвка.
Ясен молча вложил карабин в чехол.
– Почему вы не стреляли?
– Потому что с ними можно было договориться.
– С кем? С кочевниками? Никогда!
– Можно, – упрямо сказал он.
– Вы меня удивляете, парни. Вы продолжаете жить по старым заповедям и законам, в то время как мир изменился, стал жить по законам волчьей стаи.
– Волки – на самые опасные звери.
– Да ну?
– И жить надо по законам совести.
– Ну-ну, – скривила губы Истома. – Живите, пока вас не научат жить по-другому. – Она поднесла к глазам оптикон, который так и не вернула землянам. – До цели ещё не близко, останавливаться больше не будем.
Спину лизнул тёмный взгляд.
Ясен напряг зрение, никого не увидел, но сомневаться не приходилось: соглядатай Кроули догнал отряд и следует за ним по пятам как привязанный.
В близких отрогах Горы появились новые формы – гигантские ажурные чаши, кособокие и асимметричные, смотрящие раструбами на равнину. Они так были похожи на антенны, что глаз невольно искал в их нагромождениях признаки жизни, какое-то движение, и не находил. Если чаши и были когда-то элементами систем контроля, то в настоящее время эти системы были мертвы. Да и отсутствие потоков внимания к отряду со стороны Горы подтверждало вывод о том, что цивилизация кайманолюдей не пережила Падения.
– Здесь! – затормозила Истома.
Между двумя грядами чаш появилась уходящая в глубь «горно-технического» массива расщелина. По её дну змеились трещины, кое-где были видны груды обломков салатного цвета с фиолетовым либо красноватым отливом. Видимо, в этих местах тоже высились какие-то постройки, но рухнули под давлением времени либо разбились во время Падения.
– Вперёд? – нетерпеливо проговорила девушка.
– Подожди. – Ясен приблизился к ней, понизил голос: – Я предлагаю избавиться от соглядатая.
По лицу геянки пробежала тень.
– Он здесь?
– Прячется за камнями в полукилометре.
Истома завертела головой.
– Никого не вижу.
– Хорошо прячется, нежить. У меня предложение. – Ясен указал на проход между скоплениями скал и чаш. – Видишь эти рюмки? Одна из них висит на краю обрыва, прямо над проходом. Вы поедете дальше, я спрячусь в глыбах справа, и как только он пробежит…
– А если он тебя учует?
– Не учует.
– Хорошо, что дальше?
– Вы отвлечёте его по моему сигналу, а я выстрелю по обрыву из карабина, чаша упадёт на него.
Истома с сомнением посмотрела на ущелье, на изломы скал и нагромождения чаш.
– Не уверена, что он не заметит ловушку.
– Попробуем хотя бы.
– Хорошо, пусть будет по-твоему. Но если не получится, инициативы больше проявлять не будешь.
Девушка подозвала своих подруг, Ясен – дружинников, и они коротко объяснили им суть замысла.
Затем Ясен помчался вперёд, пока не скрылся за уступами ближайшего скального массива.
– Наша очередь, – сказала Истома, трогаясь с места.
Ясен, взобравшийся на байке на склон возвышения, проводил отряд глазами, спрятался за камни под одной из толстостенных, дырчатых, словно проеденных кислотой, чаш, сосредоточился на вхождении в состояние сатори.
Горизонт видения и восприятия отодвинулся.
Воздух стал абсолютно прозрачным. Стали видны мельчайшие бугорки и трещинки на горных склонах, на дне ущелья, на стенах чаш. Со всех сторон донеслись шорохи и шёпоты оседающих пород, тихие посвисты ветра, голоса мужчин и женщин, шелест шин по каменистой почве.
Ясен набрал в грудь воздуха, напрягся и увидел-услышал-почувствовал движение чужого зверя за скалами. Он появился над бугром слева от первого скалистого подъёма, застыл, и молодой человек смог наконец разглядеть, с кем они имеют дело.
Это был самый настоящий зверь, похожий на пса, только собранный из отдельных чёрных «костей». У него были мощные коленчатые задние лапы, уродливая голова и хищное туловище. В длину он достигал полутора метров, в высоту метр, не столь уж и крупное создание, с какими встречался человек. Но «зверь» не был природным организмом, поскольку ни одно животное не представляет собой скелет из не скреплённых между собой костей, а это означало, что он был создан дьявольским ухищрением Кроули и сам был тартарианином.
«Скелетопёс» прыгнул сразу на десяток метров.
Ясен инстинктивно накинул на себя мысленную «вуаль невидимости», лишь позже осознав этот процесс. Раньше он не умел делать такие вещи.
Миниатюрный тартарианин длинными скачками промчался мимо, замирая после каждого прыжка. Он здорово напоминал настоящего зверя и при этом живым существом не был.
Перед глазами Ясена возникло призрачное лицо Истомы, её губы шевельнулись, и он услышал:
«Мы его видим».
«Стреляйте только по команде», – ответил Ясен.
Тартарианский «пёс» прыгнул ещё раз и оказался за отвесной стеной обрыва, на котором держалась чаша, накренившаяся так сильно, что могла упасть вниз от малейшего толчка.
«Начали!»
Геянки открыли огонь, и проход между изломами скал, чаш и «грибов» накрыла волна ядовитого шипения, треска и электрических молний. Ни одна стрела не попала в «пса», тем не менее он отпрыгнул назад и оказался точно под чашей.
Ясен выстрелил.
Ракетная пуля «Дракона» вонзилась точно в скалистый бугор, препятствующий чаше свалиться вниз. Брызнула струя щебня. Чаша дрогнула, накренилась и беззвучно пошла вниз, переворачиваясь вверх «дном».
Тартарианский «пёс» отреагировал на это длинным прыжком и вполне мог уйти из-под удара, но Ясен не дал ему этой возможности.
Вторая пуля врезалась в бок «зверя», когда он ещё находился в воздухе. Пуля взорвалась, и её удар был настолько сильным, что разорвал «кости» «пса» на несколько частей. Вернее, они просто потеряли связь, удерживающую их в составе «скелета». Возможно, через пару секунд они снова соединились бы в фигуру «пса», однако в этот момент чаша накрыла «раздробленные кости» и развалилась на куски, превращаясь в гору обломков.
Геянки перестали стрелять.
Облако пыли осело. В ущелье пришла тишина.
– Ясен! – послышался голос Истомы.
– Здесь я. – Он вылез из-за укрытия, сел на мотоцикл, подъехал к многометровой груде обломков.
Внутри груды что-то потрескивало, это оседали куски чаши, но больше ничего слышно не было. Тартарианский «зверь» не подавал признаков жизни.
Подъехала Истома.
– Мы его сделали?
Ясен кивнул.
– У него тоже был предел прочности.
– Жаль, что у нас только один карабин.
– Второй забрал отец.
– Мощная штуковина. Надеюсь, эта зверюга не оживёт?
Ясен промолчал, подумав, что Кроули вполне способен выпустить ещё такого же соглядатая.
Отряд углубился в проход, всё больше напоминающий ущелье. Оно извивалось, расширялось, сужалось и в конце концов превратилось в трещину между горными массивами, в которую с трудом мог протиснуться человек.
Истома слезла с мотоцикла, упёрла руки в бока.
– Где-то здесь. – Голос у неё был неуверенный.
Ясен подошёл к ней. Остальные члены группы тоже оставили мотоциклы, начали осматриваться.
– Разве у вас нет карты?
– Есть. Плюс описание подходов к псевру. Но я ничего не вижу.
– Может, ошиблись проходом?
– К чему дурацкие вопросы? – разозлилась девушка. – Мы на месте.
Ясен отступил назад. Когда Истома гневалась, с ней было лучше не связываться.
– Попробуем протиснуться. – Она углубилась в сузившийся до метровой ширины проход.
– А я бы оставил разведрейд на утро, – сказал он, не двигаясь с места.
Истома какое-то время продолжала идти в прежнем направлении, не оглядываясь за последовавшими за ней подругами. Остановилась, помолчала.
– Наверно, ты прав. Блэкбран далеко?
– Там же.
– Потерял своего разведчика, гад. Тогда у нас есть время. – Геянки вернулись. – Разбиваем лагерь здесь.
Девушки начали распаковывать свои спальные принадлежности.
Ясен махнул рукой Димитру, разрешая делать то же самое, и неожиданно поймал призрачный световой сполох, сопровождавшийся знакомым запахом мысли отца:
«Ясь, ты меня слышишь?»
«Па?!»
«Где ты?»
Ясен невольно бросил взгляд на ребристые стены ущелья.
«Мы прошли внутрь Гуррах-Горы. Истома рассчитывает найти здесь псевра».
«Будь осторожен, за вами началась охота».
«Знаю, за нами идёт Кроули на тартарианине».
«Ты нужен всем: и Кристоферу, и тартарианам, и геянам, и посланницам Госпожи. Последнее меня беспокоит больше всего. Прежде чем сделать выбор, разберись в обстановке».
«Хорошо, па. Мама как?»
«Нормально, ждёт твоего возвращения. Понадоблюсь – зови».
Канал мыслесвязи расплылся эфемерным облачком, пропал.
Ясен очнулся, пригладил волосы, заметил заинтересованный взгляд Пилипа.
– Дежурить будем…
– Я не об этом. – Разведчик протянул ему флягу. – Ты с отцом разговаривал?
– Д-да.
– Попробуй, глотни.
– Что, всю выпил?
– Попробуй.
Ясен наклонил флягу, но из горлышка не пролилось ни капли.
– Пустая…
– Да нет, там ещё половина должна быть.
Ясен взвесил флягу в руке, встряхнул, и ему на ладонь выпал комочек прозрачного желе, напоминающего студень.
– Что это?
– Я сам хотел спросить.
Ясен лизнул комочек студня.
– Вода…
Пилип кивнул.
– Вкус как у воды, а выглядит как кисель.
Ясен задумчиво оглядел студенистый комочек на ладони, лизнул ещё раз.
Учитель был прав. Отец тоже был прав. Великая Равнина не была предназначена для жизни людей, несмотря на совпадение многих жизненно важных параметров с земными, вроде гравитации, воздушного состава, давления атмосферы и так далее. И даже резервацией она по сути не являлась. Время, отпущенное ей для каких-то скрытых подготовительных процессов, истекло. Впереди Равнину, а вместе с ней и всех живущих на ней, ждали новые изменения и испытания.
Как стемнеет, будем брать
Путешествие затягивалось, припасы таяли, и приходилось ужиматься, сокращать расход воды и пищи. В конце концов Али взбунтовался:
– Какого дьявола мы тащимся за ними как вошь на аркане?! Чего ждём?! Давай догоним и допросим, выясним, куда они направляются и с какой целью.
– Терпи, магистр, – ответил ему рассеянно старший Кроули. – Конструктор терпел и нам велел. Недолго ждать осталось.
– А если они просто курьеры? Везут какое-то донесение своим дипмиссиям.
– Скоро всё раскроется.
Однако прошёл день, а ничего не изменилось. Отряд геянок и дебрян по-прежнему мчался вперёд на левек, держа приличную скорость и почти не меняя направление движения. Мало того, он стал отрываться, что заставило Кристофера побеседовать с тартарианином, чтобы тот увеличил скорость. А на следующий день, когда впереди обозначилась Гора, бывшая когда-то родиной кайманолюдей, выяснилось, что посланец-дрон исчез, перестал подавать сигналы и на связь со своим патроном не вышел.
– Ах ты, дрянь! – прокомментировал это событие Кристофер, поговорив с «конём». – Похоже, они его уделали!
Остановились возле огромной воронки с блестящими склонами. Края воронки сверкали так, будто были покрыты слоем жидкого металла. Но не это привлекло внимание Кристофера.
За дальним валом кратера шло сражение между группой кочевников в зелёных мундирах и чалмах с группой других кочевников, обритых наголо, с косичками и чубами на лбу, одетых в жёлто-синие жупаны. Это были укры. В какое-то мгновение один из них упал с верблюда, укры дрогнули и побежали.
– Что они не поделили? – оживился Али. – Кратер?
– Можно спросить, не видели ли они мотоциклистов, – сказал Файзулла.
Тартарианин под ними шевельнулся, пошёл боком, поднялся на длинный увал перед кратером слева, и отступавшее войско укров нарвалось прямо на него.
– Дави лысых! – заорал азартно Али.
Жёлто-синие бросились врассыпную. Передовая их линия не смогла вовремя сманеврировать и попала под гусеницы «дредноута». Та же участь постигла и с десяток преследователей, в пылу боя не сообразивших, кто преградил им дорогу.
Проделав широкую брешь в толпе беглецов и ядре преследователей, тартарианин ловко цапнул лапой одного из бородачей с седла, бросил в корзину-«кабину» за куполом головы.
Кочевник был тощ, лёгок и неимоверно грязен. От него воняло, как от помойки. Он вскочил на ноги с ошалелым видом, подобрал выпавшую из руки кривую саблю и отлетел в угол «кабины» от удара Файзуллы, вновь теряя оружие.
– Какого будешь роду-племени? – спросил участливо Кристофер.
Бородач бросился к сабле и снова нарвался на кулак Файзуллы. Отскочил к стенке «кабины», держась рукой за разбитый подбородок.
Тартарианин между тем продолжал ворочаться среди сражавшихся, пока они не разбежались в разные стороны, вопя от страха громче, чем их верблюды.
Кроули повторил вопрос.
Бородач залепетал что-то на незнакомом языке.
Кристофер перевёл взгляд на телохранителя.
– Что он говорит?
– Он считает, что не заслужил наказания.
– Кто он?
Файзулла произнёс несколько слов на том же языке, на каком разговаривал кочевник. Бородач ответил. Файзулла перевёл:
– Он из рода кевкезов, им была дана команда дождаться проезда небольшой группы людей на диковинных машинах и взять в плен высокого светловолосого парня по имени Язон.
Кристофер хмыкнул, посмотрел на сына.
– Понимаешь, о ком идёт речь?
– Младший Велич.
– Молодец, соображаешь.
– Зачем он им нужен?
– Вполне возможно, что не им.
– А кому?
Кристофер повернулся к Файзулле.
– Спроси его, кто им выдал задание взять в плен этого… э-э, Язона.
Файзулла задал вопрос.
Кочевник заговорил, жестикулируя, с ужасом поглядывая на чёрные стенки «кабины». Файзулла врезал ему по скуле. Бородач отлетел в угол корзины, схватился за лицо, перестал коситься по сторонам.
– Он говорит, – начал переводить телохранитель, – что задание им дал муллевид Цгоев, очевидно, один из духовных лидеров.
– А этому муллевиду кто дал?
Быстрая переброска трескучими взлаивающими фразами.
– Он не уверен, но у Цгоева был гонец – белокурая и белолицая женщина, очень высокая и красивая, на двухколёсной сверкающей машине. После этого Цгоев послал сотню найти Язона, но те наткнулась на укров.
– Женщина? – удивился Али. – Не геянка ли?
Кристофер с прежней задумчивостью пощипал ухо.
– Очень интересно! Геянки уже идут вместе с Язоном… с нашим другом Величем-младшим. Значит, это кто-то другой.
– Кто? И зачем ей этот недотёпа?
– Выясним. Отпусти его.
Файзулла сгрёб бородача за шиворот и одним движением выбросил за борт корзины. Вопль кочевника закончился шлепком о камни и тишиной.
– Диаболо! – проговорил Али. – Не понимаю, что все так возбудились при появлении этого мальчишки. Кстати, зачем он тартарианам?
Кристофер, не отвечая, прошёлся по «кабине», поглядывая на опадающие хвосты пыли за всадниками.
– Оч-чень интересная информация! Может быть, мы поставили не на того союзника?
– О чём ты? – не понял Али.
– К муллевиду приходила женщина, высокая, белолицая, красивая…
– Ну и что?
– И ей тоже понадобился будущий оператор Игр.
– Этот сопляк…
– Ясен Велич – не сопляк! Заруби это себе на носу! Он – сын Предтечи, и на него, насколько мне известно, сделали ставку мои бывшие враги – хомозавры. Вот почему он нужен мне, геянам, тартарианам… и Госпоже.
– Кому?
– Почему бы посланцу муллевида не оказаться представителем Госпожи?
– Ты имеешь в виду…
– Конструктора-2, которому я помог родиться.
Али фыркнул.
– Ты у нас известный акушер.
Кристофер не обратил на его слова внимания.
– Неужели Госпожа тоже здесь? В таком случае это меняет дело! Она должна меня помнить.
– Не верю.
– И не надо. Помоги-ка мне, надо объяснить этому чурбану, – Кристофер пошлёпал ладонью по «затылку» тартарианина, – что нам нужно.
– А что нам нужно?
– Во-первых, дроны взамен пропавшего. Во-вторых, надо быть рядом с Величем-младшим и его спутницами. Они не зря направились к Гуррах-Горе.
– Чего их туда понесло?
– Возможно, они попытаются найти оружие кайманоидов. Либо реанимировать псевра. Гуррахские псевдоразумники могут дать солидное преимущество любому из Игроков.
– Их тут нет.
– Ошибаешься, друг мой, все проигравшие здесь, и никто из них не остановится. – Кроули ухмыльнулся. – В том числе и мы. Короче, помоги запрограммировать нашего благодетеля.
Али послушно сосредоточился на экстрасенсорике, опускаясь в тишину глубокого погружения в подсознание. Сильная «рука» отца вытянула из него поток энергии, присоединила к своему. На голову Али снизошло сияние, и он окунулся в густую черноту пространственного «мешка», олицетворявшего бытийный кокон тартарианина.
Голову пронзил ливень огненных колючек, зачесалась вся кожа, но Али удержался от желания почесаться. Попытался собрать «колючки» и вникнуть в их смысл, но не смог. Начал тонуть в болоте необычных ощущений. И очнулся от довольно болезненной пощёчины отца:
– Возвращайся!
Голова прояснилась.
– Диаболо! – Али вытянул дрожащую руку, сжал несколько раз пальцы, требуя ром.
Файзулла протянул ему флягу.
Али отвинтил колпачок, опрокинул флягу в рот.
На язык упала кислая капля.
– Проклятье! Что ты суёшь мне пустую флягу?!
Файзулла недоумённо сдвинул брови, взял флягу, взвесил в руке.
– Она почти полная.
Али побагровел.
– Я что, идиот, по-твоему?!
Файзулла наклонил флягу, и ему на ладонь выпал жёлтый комочек, похожий на ломтик желе. Он понюхал его, лизнул.
– Ничего не понимаю. Был ром…
Кристофер отобрал у него флягу, потряс над ладонью, с озабоченностью глянул на ещё один кусочек «желе». Лизнул, сплюнул.
– Кислятина! Дай флягу с водой.
Файзулла подал.
Кристофер отвинтил крышку, наклонил, но и из этой фляги удалось вытрясти лишь небольшие «колбаски» желе, правда, совсем прозрачные.
– Вода, – попробовал Файзулла.
– Вода, – подтвердил Кристофер, лизнув прозрачную «колбаску». – Очень интересно!
Тартарианин в этот момент сунул лапу в глубь своего многосуставчатого тела, достал горсть чёрных «костей», высыпал на пол «кабины».
«Кости» зашевелились, обретая самостоятельность, и начали соединяться в какие-то конструкции. Через минуту конструкции приобрели форму необычного вида «раздробленных зверей» ростом с хорошую собаку. Это были дроны наподобие того, что перестал докладывать о поведении отряда Велича-младшего.
Дроны попрыгали на месте, шатаясь из стороны в сторону, как бы проверяя амуницию – не гремит, не дребезжит ли.
Али брезгливо отодвинулся.
Кристофер пошлёпал каждого по уродливой болванке, заменяющей «псам» головы, и те один за другим выбросились из «кабины», исчезли.
Тартарианин-отец, а точнее – мать, поскольку это были её дети, начал разгоняться и вскоре помчался вперёд с большой скоростью. По-видимому, он понял, что от него требуется.
– Воды, – просипел Али.
Кристофер развёл руками.
– Придётся теперь её не пить, а есть. Терпи.
Али выругался.
Захват
После уничтожения «пса»-наблюдателя Истома стала относиться к нему чуточку иначе, не без ревности, но и со скрытым уважением. Ясен это чувствовал. Она меньше шутила и меньше сердилась, если он высказывал мнение, идущее вразрез с её убеждением.
Через два часа после схватки с «псом» отряд углубился в недра Гуррах-Горы на сто тридцать километров и вынужден был остановиться, так как ущелье сузилось, загромождённое горами каменных глыб и обломков рухнувших «грибов».
– Судя по сообщениям наших первооткрывателей, – сказала геянка виноватым голосом, – раньше этого не было. Они проникли в Гуррахмаунтин почти на сто пятьдесят километров без проблем и нашли псевра.
– Значит, дальше придётся топать пешком, – констатировал Димитр.
– Покажите карту, – потребовал Ясен.
Геянки переглянулись.
– Это секретная информация, – начала Делия.
Ясен засмеялся.
– От кого секретная? Разве мы не вместе ищем одно и то же?
Делия посмотрела на Истому, опёршуюся локтями о руль мотоцикла.
– Мне кажется, им можно доверять.
– Креститься надо, если кажется, – рассеянно проговорила дочь Милича. – В принципе, и в самом деле нет смысла скрывать координаты цели, они и без нас могут найти псевра. Хотя карта вряд ли ускорит этот процесс.
Теперь уже переглянулись дебряне.
– У нас нет такой задачи, – сказал Ясен.
Истома с треском открыла чёрную сумку, притороченную у колена, достала белую трубочку и развернула её в плоский белый лист, на одной стороне которого была нарисована карта местности и проложен маршрут экспедиции.
– Мы здесь! – ткнула она пальцем в карту.
Ясен с любопытством принялся рассматривать раскрашенную в разные цвета карту.
Карта впечатляла. На ней были нанесены по крайней мере полсотни объектов, добрая половина которых дебрянину была неизвестна. Он не понял смысла большинства названий, сопровождающих каждую цветную кляксу или особенность рельефа. И не потому, что названия были написаны на новоязе, а потому, что объектов этих не знал вообще. На дебрянских картах они отсутствовали.
Зем-Гора на карте была – в виде неровного зелёного креста, окружённого синими разводами морей.
Гея-Гора имела форму неправильной пятиконечной звезды сиреневого цвета.
Тартар напоминал чёрную гвоздику.
Ясен узнал также несколько соседних с Зем-Горой утёсов, обозначающих упавшие на Великую Равнину планеты Солнечной системы, и Орилоух-Гору – белую «розу», а также красноватую Лохитангу. Плюс несколько поселений кочевников, пустыни и Гибельные Болота. О происхождении остального многообразия (прекрасная карта, не чета нашим!) можно было только догадываться.
Палец Истомы упёрся в коричневый, с жёлтыми крапинками овал.
– Гуррахмаунтин. Мы здесь, на треть левека.
– Я думал, у вас есть более подробная карта гуррахской Горы.
С некоторым колебанием Истома вытащила из чехла ещё один белый цилиндрик, развернула в лист. Это была карта местности вокруг Горы и самой Горы.
– На карте ущелье чистое, видишь? И упирается в пещеры.
– Мы до нее просто не доехали.
– Разведчики доезжали прямо до пещер.
– Это было давно, ландшафт изменился. Попробуем пройти пешком.
– Вдвоём?
– Тебя что-то не устраивает?
– Всё устраивает, – показала зубки Истома. – Как говорят инглизы: do or die.
– Что ты сказала? – поинтересовался ушастый Пилип.
– Сделай или сдохни, – перевёл Ясен.
– У нас другая поговорка: сдохни, но сделай.
Истома засмеялась.
– Ваша поговорка посерьёзней, – для вас даже смерть не является уважительной причиной. Дел, остаёшься здесь за меня, мы с господином Величем попробуем добраться до пещер.
– Могу пойти с вами, – предложили в один голос Пилип и Мелана.
– Не имеет смысла. Если мы найдём псевра, ваша помощь не понадобится. Если заметите что-нибудь подозрительное, дайте знать.
Ясен вопросительно глянул на геянку, и она добавила, потрогав красивую серёжку в ухе:
– У нас рации. Обеспечивают связь не меньше, чем на пятьдесят километров.
– Жаль, – огорчился разведчик. – Я бы вам не помешал. Кстати, у меня вопрос: кайманолюди ведь были земноводными, так? То есть жили в воде. Почему же вокруг их Горы нет морей? Куда делась вода?
Истома и Ясен с одинаковым замешательством воззрились на дружинника.
– А ведь верно! – проговорила геянка. – Я об этом не подумала.
– Высохла, – предложил объяснение Димитр.
– Не может быть, – возразил Пилип. – Земная вода не высохла же? Вон какие моря растеклись вокруг Зем-Горы.
– Сюда нужна комплексная научно-исследовательская экспедиция.
– Да кто сейчас будет заниматься дурацкими исследованиями? – пренебрежительно отмахнулась Истома. – На кону наша жизнь и свобода. Насчёт гуррахской воды мы ещё побеседуем с Алонсо, когда вернёмся. Ну, что, сын… – Она заметила плотно сжавшиеся губы Ясена и закончила: – Э-э, своих богов, идём в разведку?
Ясен бросил предупреждающий взгляд на Пилипа, но разведчик всё же не удержался от замечания:
– В разведку вообще-то должен идти я. И опыта у меня побольше.
– Пилип! – укоризненно покачал головой Ясен.
– Что Пилип? – обернулся дружинник.
– Меру знать надо.
– Так ведь чем лучше знаешь свою меру, тем труднее её соблюдать, – простодушно сказал Пилип.
Истома засмеялась, её спутницы прыснули.
– Весёлые вы парни, палец в рот не клади. – Лицо геянской пограничницы стало строгим. – Ждите, мы дадим знать, если найдём псевра.
Она забросила за плечи рюкзачок, повесила на одно плечо арбалет, на другое колчан со стрелами, направилась к расщелине.
Ясен взял карабин, две обоймы с патронами, флягу с водой, которая превратилась в желе, догнал девушку.
Расщелина сузилась, сдавленная с двух сторон глыбами рухнувших недавно скал и чаш.
– Всё-таки интересно, что это за чаши? – оглянулась Истома. – И почему вокруг Гуррахмаунтин нет озёр? Правда?
– Интересно, – согласился Ясен, прощая геянке её капризы и шутки.
Перешагивая через крупные обломки чаш, он заметил искристые пористые изломы, напомнившие ему виденные на Зем-Горе ледяные торосы. Белёсые глыбы тоже напоминали эти торосы, но были тёплыми на ощупь.
Ну и что? – мелькнула в голове мысль, если вода приобрела свойства желе, почему бы и воде на гуррахской Горе не превратиться в тёплый лёд? Может быть, именно это и произошло, еще во время Падения? Поэтому и морей вокруг Горы нет.
– Что отстаёшь? – оглянулась Истома нетерпеливо.
– Кажется, я понял…
– Конкретней.
– Я понял, почему вокруг Гуррах-Горы нет морей и озёр.
«Кластерная кристаллизация», – подсказал термин Нестор.
– Я тоже догадалась.
– Да? – не поверил он.
– Лёд.
Ясен рассмеялся, но увидел сдвинутые крыльями брови геянки и перестал.
– Извини, я тоже об этом подумал. Хотя это не лёд, тёплого льда не бывает. Это кристаллическая вода.
– А кристаллическая вода бывает? – язвительно хмыкнула девушка.
– При определённых условиях.
– При каких?
Ясен «потолкал» Нестора, но ответа не дождался. Терафим не имел сведений, при каких обстоятельствах обыкновенная вода превращается в кристаллическую.
– Ладно, проехали, – поняла спутника девушка. – Поговорим с Алонсо, он должен знать такие вещи.
Углубились в ущелье, которое через два километра стало втрое шире, а потом и вовсе превратилось в долину шириной в полтора километра.
Истома связалась по рации с подругами, рассказала о сюрпризах похода.
– Может, мы сможем проехать к вам? – спросила Делия.
– Вряд ли, мы протискивались сквозь узости почти полкилометра.
– А если поверху?
– Не проедете, ждите.
– Похоже, мы идём верно, – заметил Ясен.
– Я не ошибаюсь, – надменно проговорила Истома и тут же сморщила носик: – Ты его почуял?
– Псевра? Да. А ты нет?
Она прислушалась к себе.
– Что-то или кто-то смотрит на меня.
– Насколько мне известно, псевры были квазиживыми организмами, поэтому обладали признаками личности.
– И развитой психосферой.
– Не то чтобы сильно развитой, но вполне ощущаемой.
– А ты как его видишь?
Ясен подумал.
– Клубок паутины. Только вместо паутинок – дымные чёрные струйки. И в центре – светящееся паутинное яйцо.
– Как интересно! А вот я этого не вижу, хотя чувствую – шевелится что-то живое, как будто сердце стучит.
– Каждый из нас воспринимает чужие пси-сферы по-разному. Даже отец, и тот видит ауру человека не так, как я.
– Мне этому ещё учиться и учиться.
– Само придёт.
– Хорошо бы. Как там у вас говорят: твоими бы зубами да сахар грызть?
Ясен улыбнулся.
– Старая русская поговорка звучит: твоими бы устами да мёд пить.
– Как? Мёд? Запомню. Ну что, поскакали дальше?
Они быстрыми шагами пересекли долину, нашли выход из неё и углубились в ущелье, дно которого начало подниматься вверх. Через час были уже на высоте около километра, вышли к почти непроходимой горной крепи, сложенной из тысяч каменных глыб.
Впрочем, каменными их называть было бы неправильно. В свете открытия, сделанного Ясеном, стоило считать глыбы наполовину каменными, наполовину ледяными. Точнее, они были покрыты слоем кристаллической воды, что и придавало ландшафту необычный «коралловый» вид. Да и чаши, которых стало меньше, тоже были покрыты кристаллической водой.
Вместо чаш начали встречаться не менее удивительные конструкции, в основном разрушенные или скрученные в три погибели: кособокие ажурные башни, чешуйчатые трубы, похожие на крокодильи тела, гигантские «перья» и «крылья», напоминающие птичьи, но размерами с километровые земные небоскрёбы эпохи космического расцвета. Возле одного такого «крыла» Истома и Ясен задержались.
– Как ты думаешь, – спросила девушка, созерцая тускло блестевшие «перья» на «крыле», – кайманоиды все погибли?
– Похоже, что все. Я не чувствую ничего живого в радиусе полусотни километров.
– Ты такой чувствительный? – с сомнением посмотрела на него Истома. – Не может быть, чтобы погибла вся живность. Гея сильно пострадала при Падении, но мы остались живы. Да и на вашей Земле жизнь сохранилась.
– Жизнь гуррах погибла системно.
– Но почему? Чем кайманоиды хуже вас?
– Или вас, – усмехнулся он.
– Ну, не важно. Почему не сохранились хотя бы насекомые, те же тараканы?
– Может быть, у них не было тараканов и вообще насекомых.
– Тараканы есть везде!
– Возможно, мы ещё увидим гуррахских тараканов. Если бы местные звери и насекомые уцелели, наши или ваши разведчики уже наткнулись бы на них.
– Это верно. Так где, по-твоему, торчит псевр?
– Там, – показал рукой Ясен. – За той стеной.
– Полезем?
– А что нам остаётся?
Они начали взбираться на гору каменных обломков, к счастью, шершавых и не скользких. Истома устала раньше, терпела, стиснув зубы, не желая показывать свою слабость, но и не отвергая помощь спутника. В конце концов им удалось взобраться на гору, оказавшуюся перемычкой после рухнувших скал и строений, и они увидели вдалеке, между стенами ущелья, блестящую выпуклость удивительно правильных очертаний.
– Ещё одна гора? – пропыхтела Истома.
– Псевр, – коротко сказал Ясен.
– Псевр?! Не может быть! Он должен лежать в пещере!
– Возможно, произошло землетрясение, верхушка горы обвалилась и открыла нос псевра. Или корму.
– Псевр! – Девушка прижала ладонь к груди. – Я его почувствовала! Он живой! Спускаемся!
Они начали спускаться вниз, к подножию обвального гребня, за которым виднелась серебристая опухоль, вызывающая ассоциации искусственного сооружения, внутри которого спал кто-то неизмеримо более массивный, чем человек и любое живое существо, ему известное.
Кит, пришло на ум сравнение.
Впрочем, псевр был больше земного кита и даже больше стада китов. Внутреннее зрение Ясена определило его размеры: от носа до кормы это торпедовидное, искусственно созданное, а скорее всего выращенное, транспортное средство было длиной полтора километра, а диаметр его двух расширений достигал трёхсот метров.
Истома первой взобралась на вал породы, из которого выпирал бок гуррахского спейсера.
– Ну и махина! – восхитилась Истома.
– Наши звёздники не уступали ему в размерах, – заметил Ясен.
– Ты видел хоть один?
– Видел, на Зем-Горе.
– И я видела, на Гее уцелел док с почти готовыми спейсерами, но они меньше. Самый большой спейсер – «Варяг», и тот был высотой всего в двести метров.
Спорить Ясен не стал.
– Это уже не имеет значения. Давай искать вход.
– На этом горбу не видно ни одного люка. А если они внизу, завалены камнями?
– Люки у этих машин могли открываться в любом месте, главное – достучаться до сторожевых и управляющих систем псевра, до его мозга.
– Ты уверен?
– Все древние космолёты умели трансформироваться в широком диапазоне форм. Входы-выходы они создавали там, где требовалось. Псевр в этом смысле от наших машин не отличается.
– Хорошо, давай стучаться. – Истома подобрала камень, бросила в серебристую опухоль.
Раздался глухой стук, словно камень упал на покрытое толстой корой гигантское бревно.
Ясен покачал головой.
– Вряд ли он услышит нас таким образом. Его надо будить в пси-диапазоне.
– Я пошутила. Присядем? Глотнём водички.
– Ты хочешь сказать – лизнём?
Истома достала из рюкзачка флягу, отвинтила колпачок.
И в этот момент Ясен почувствовал дуновение холодного ветра, шею свело, по затылку пробежали мурашки.
Истома замерла, не донеся горлышко фляги до рта. Она тоже почувствовала изменение энергетических потенциалов вокруг.
– Великое Падение! Он проснулся?!
– Нет, – почти беззвучно шевельнул губами Ясен. – Снова «пёс»… и не один! Три или четыре!
– Блэкбраны?!
Ясен напрягся, охватывая сферой гипервидения долину сзади и каменные осыпи по сторонам.
– Их не менее шести… нет, восемь… девять… Плюс большой тартарианин. И Кроули! Они тоже здесь!
– Где здесь?
– Там, где остались наши.
Истома прошипела проклятье, включила рацию:
– Дел, отзовись! Дел!
Ясен сосредоточился на поиске потоков внимания и наткнулся на чей-то холодный, враждебный и одновременно высокомерно-заинтересованный пси-взгляд. Инстинктивно «отшатнулся», понимая, что это выпад мыслеволи Кроули-старшего. Отвечать и отбиваться не хотелось, поэтому он мысленно вознёсся над горным хаосом Гуррах-Горы.
Горизонт раздвинулся, стали видны чудовищные развалины планеты-мегаполиса, перемешанные с обломками скал, горами песка и почвы. Перед глазами возникло призрачное ущелье, по которому они пробрались к «могиле» псевра, какие-то шевелящиеся струи «чёрного» света, клочья огня и огромная туша тартарианина.
Дебряне и геянки отчаянно сражались за жизнь, отступая по ущелью, и он почувствовал их гнев, бесстрашие, решительность и сосредоточенность на бое. Они пытались сдержать атаки «псов», отстреливаясь от них и совершая умелые маневры, но оторваться от тартарианских «зверей» и грозного монстра не могли.
– Дел! – закричала Истома, услышав ответ подруги. – Что там у вас?!
Она замерла, напряжённо выслушивая доклад геянки, оглянулась на Ясена. Глаза у девушки были большими и тревожными, но страха в них не было.
– Они бьются с гончими блэкбранами! За ними по пятам движется большой блэкбран!
– Знаю. – Ясен вспомнил слова отца: за вами началась охота…
Можно было попытаться уйти от погони вверх по склону Горы, но это означало бросить товарищей в беде, а этого позволить себе он не мог.
– Возвращаемся!
И они помчались обратно по своим следам, не обращая внимания на крутизну подъёмов и спусков, пролетая как на крыльях по тем местам, где час назад ползли с опаской, рискуя сломать если не шею, то руку или ногу.
Их перехватили уже недалеко от группы; был слышен треск разрядов, крики и басовитый грохот обвалов.
Ясен спрыгнул с карниза на дно ущелья, увидел перед собой приготовившегося к прыжку «пса». Несколько мгновений они смотрели друг на друга, хотя и по-разному: глаз у чёрного создания не было, но чувствовалось, что он видит человека.
«Убирайся прочь!» – мысленно крикнул Ясен.
«Пёс» прыгнул. Однако Ясен был уже в двух метрах от того места, где стоял, и хищный уродец промахнулся. А когда прыгнул ещё раз – раздался выстрел.
Пуля «Дракона» вонзилась в ноги-рычаги создания, взорвалась и разнесла «пса» на два десятка разнокалиберных чёрных «костей».
– Ясен! – раздался крик Истомы.
Он рванул к ней на пределе возможностей, за пару секунд преодолел три десятка метров и успел выстрелить во второго зверя, прыгнувшего к девушке, вжавшейся в нишу между камнями.
– Наверх!
Он подал ей руку, помог взобраться на гранёный обломок какого-то сооружения.
Ещё два уродливых «собакоскелета» бросились на них с разных сторон. Однако Ясен, пребывая в состоянии суперсенсинга, успел снять их обоих в полёте.
– Не отобьёмся, их слишком много! – выговорила Истома, кусая губы.
Показались бегущие люди. Их преследовали два «пса», но почему-то не нападали. Впечатление было такое, будто они загоняли беглецов в тупик. За ними показалась чёрная туша неопределённых очертаний, в которой угадывались формы древней военной машины. Ясен подумал об этом автоматически.
– Блэкбран! – схватила его за руку Истома.
– Сюда! – крикнул он во всю мощь лёгких, стараясь перекричать шум погони, замахал рукой. – Поднимайтесь к нам!
Его заметили.
Геянки, отстреливающиеся из арбалетов (хотя их меткая стрельба не давала почти никакого эффекта), бросились на скальный откос, начали подниматься.
Дружинники Дебрянской общины, ловко лавируя между каменными глыбами и обломками чаш, уворачиваясь от прыгающих как кузнечики «псов», последовали за ними.
Ясен снял одного из преследователей с расстояния в двести метров, затем второго, с тревогой посмотрел на счётчик обоймы: осталось всего десять ракетных пуль и восемь зажигательных.
– Поднимаемся вверх! Чёрный не сможет достать нас там.
– Больно прыгучие твари! – прокричал разгорячённый схваткой, но улыбающийся Пилип. – Я одного достал мечом, но ему хоть бы хны!
– Мечи не помогут. Бегите на гору, я прикрою.
Геянки и дружинники начали взбираться на каменистую осыпь, за которой виднелись крутые бока и выступы скал. За ними метнулись чёрные, скрученные пружинами «псы». Ясен снял одного, но второй догнал Пилипа и подмял под себя.
Истома остановилась, за ней Делия. Обе геянки спрыгнули с карниза, на который взобрались, и метнулись к ворочавшимся противникам: Пилип пытался отбиться от «пса» мечом. Просвистели стрелы, с гулким треском вонзаясь в «костлявые» бока мини-тартарианина.
Он подскочил на полметра вверх, словно почувствовал боль, и в этот момент пуля «Дракона», выпущенная с расстояния всего в семь-восемь метров, начисто снесла ему чёрную болванку головы.
«Пса» отнесло в сторону, и он свалился вниз со скалы грудой угловатых обломков.
Пилип был жив, хотя лапы-рычаги «пса» искромсали его тело так, что не было видно живого места. Кровь текла из ран сквозь прорехи в комбинезоне ручьями. Но разведчик улыбался.
– Ничего, я его тоже рубанул пару раз!
– Берись за шею! – скомандовал Ясен. – Истома – карабин!
Геянка подхватила брошенный карабин.
– Я сам… – начал разведчик.
– Берись!
Пилип ухватился за подставленное плечо, Ясен поднял его и буквально взлетел на гребень скалы, не чувствуя веса раненого.
За ним взобрались по стенам дружинники, помогая девушкам.
Один «пёс» попытался прыгнуть следом, но Истома сняла его первым же выстрелом, и преследователи на какое-то время отстали.
– Сдавайся, Велич! – прилетел издалека едва слышный голос.
Это был Кроули-младший, он явно надеялся посеять панику в рядах противника, но ничего не добился. Отвечать ему Ясен не стал.
Отряд вышел к уступу, который позволил им углубиться в горно-технический хаос Горы на две сотни метров. Остановились на минуту.
Пилип слабел, теряя вместе с кровью силы. У него была пробита грудная клетка и сломана левая рука, да и на шее виднелись раны.
Ясен сжал зубы. Их костюмы невозможно было пробить, разрезать и вообще повредить любым механическим способом, и тем не менее комбинезон разведчика был располосован чуть ли не на ленты, словно бумажный.
– Там есть проход к скале и подъём наверх, – подбежал Иваник.
– Он не выдержит, – буркнул Димитр.
Геянки побежали дальше, но Истома, увидев, что мужчины остались на месте, вернулась.
– Уходим, они сейчас нас догонят!
– Уходите, – сказал Ясен, фиксируя все энергетические потоки в радиусе километра. – У нас есть минут пять. Ему необходимо лажение.
– Что?
– Лечение, – сказал Иваник.
– Аптечка поможет?
– Нет, – коротко ответил Ясен.
– У нас хороший медицинский бокс.
– Не мешайте! – Ясен бережно опустил раненого на каменную выпуклость. – Я попробую.
– Но блэкбраны сейчас будут здесь!
Глаза Ясена похолодели.
– Не мешайте!
Истома встретила его взгляд, отступила.
– Девочки, прикрываем их с трёх сторон! Парни, будьте поближе к нему, ваши мечи – последний шанс.
Геянки вернулись, заняли позиции у проходов к площадке.
Ясен сел на колени, глядя на потерявшего сознание разведчика.
На сердце была смута и неуверенность.
«Папа! – позвал он внутрь себя. – Отзовись!»
Ответ пришёл через два удара сердца:
«Ясь?! Наконец-то! Где ты?»
«На Гуррах-Горе».
«Как вы там? Нашли псевра?»
«Потом. Ранен Пилип, нужна твоя помощь!»
Секундное молчание.
«Что случилось?»
«За нами гонятся миниатюрные тартариане, очень похожие на наших собак. Папа, ему необходимо лажение».
Тоненькие всхлипы в объёме головы, похожие на тихий плач ребёнка, мысленный голос отца пропал, затем возник вновь:
«Я не смогу тебе помочь, сынок. Ты должен сделать это сам. Вспомни уроки Базила».
«Я… не смогу…»
«Сможешь! Поверь себе, просканируй Пилипа, увидишь его болячки».
«Папа…»
«Не тяни время, мальчик, уверен, ты справишься. Я в тебя верю!»
Голос отца истончился до шелеста травы, растворился в безобъёмном и в то же время безразмерном пространстве психофизического контакта.
Ясен вздохнул, твёрже сжал зубы, переключился на дело, в котором нельзя было сомневаться, чтобы не натворить ошибок.
На сердце спустилось неожиданное спокойствие. Способность лажения спала в каждом человеке, её просто надо было разбудить. Год назад учитель помог ему самостоятельно залечить полученную после падения со скалы травму, и с тех пор Ясен частенько пользовался этим умением. Но другого человека, женщину, он лечил только раз, в индарийской деревне, да и то под присмотром отца. Теперь же он был один.
Ясен поднял руки перед собой, направил ладони на голову и грудь Пилипа. Сосредоточился на пробуждении экстрасенсорики. И процесс пошёл.
Он не знал, откуда он вообще знает о существовании каких-то скрытых сил организма, он просто з н а л. Это не было высокомерием: «Я знаю всё, а другие – ничего». Знание шло из глубин психики, и тело завибрировало определённым образом, мешающие процессу мысли ушли, осталось только понимание правильности происходящего, и это вдохновляло на дальнейшую развёртку спящих умений.
Ясен увидел-услышал-почувствовал все повреждённые участки тела разведчика, проследил их глубину, заставил раны закрыться, чтобы перестала идти кровь. Затем выправил сломанные рёбра, помог им срастись, залечил порванные артерии и вены, «склеил» разорванное сухожилие на плече и уже почти без усилий «вдохнул» в голову Пилипа облачко энергии, разбежавшееся по сосудам мозга горстью почти невидимых искр.
Разведчик вздрогнул, закашлялся, открыл глаза.
– Леший тебя задери! – выдохнул Димитр. – Получилось?!
Пилип поднялся на локтях, вертя головой.
– Горячо как! Что это вы стоите, как столбы?
Ясен, улыбаясь, смотрел на него и молчал. По жилам текла не кровь – жидкий огонь, и он мог сейчас, наверно, совершить ещё какой-нибудь подвиг.
Но закричали геянки, Истома выстрелила из карабина, и в «реанимационный» уголок гуррахской природы ворвалась живая реальность боя и погони.
– Идти сможешь? – подал разведчику руку Ясен.
– Ты меня…
– Вставай, уходим, хотя не сильно напрягайся, сосуды ещё не окрепли и кости не срослись как следует, могут лопнуть.
– Да ладно, я живучий. Заберите свирель, а то поломаю.
Димитр и Иваник подхватили Пилипа под руки, побежали к проходу между скалами.
Ясен метнулся к Истоме.
– Карабин!
– Я тоже могу стрелять, – оглянулась она.
– Карабин! Уходите, я их задержу!
Истома, не сводя с него широко раскрытых глаз, протянула карабин.
– Ты… такой…
– Беги!
Она помчалась было вприпрыжку за своими спутницами… и вернулась.
– Я не могу тебя бросить одного!
– Уходи сейчас же! – Ясен выстрелил через плечо, не целясь, поймав очередного «пса» в прыжке. – Твой арбалет бесполезен!
– Тогда уходим вместе!
Беглецы – дружинники и геянки – скрылись за поворотом расщелины, ведущей к подъёму на скопление скал.
Ясен выстрелил ещё раз, вдруг ощутив приближение огромной массы чужих непонятных эмоций. Оглянулся.
Колосс-тартарианин приблизился, трансформируясь на глазах в гигантского чёрного «растрескавшегося» паука.
Вскрикнула Истома:
– Ясь!
Один из «псов» каким-то образом ухитрился опередить их и преградил дорогу.
Истома выстрелила дважды, влепив обе стрелы в «костлявую» грудь необычного создания, задержав его на доли секунды. Но этого хватило, чтобы Ясен успел прицелиться и выстрелить в узкую щель между плечом девушки и скалой.
«Пёс» прыгнул в этот момент, однако две пули «Дракона», ракетная и зажигательная, встретили его в полёте и разнесли на струи огня и чёрных «костей», из которых он был смонтирован.
– Беги! – крикнул молодой человек, чувствуя всей спиной приближение грозного посланца Тартара. Эфемерными вихриками проявились пси-сферы обоих Кроули, оседлавших тартарианина: старший и младший в одинаковой степени испытывали сейчас весёлый охотничий азарт.
Истома сделала шаг назад, но очередной «зверь» прыгнул на неё сверху, и Ясену пришлось ускоряться небывалыми ранее темпами, чтобы успеть перехватить наглую тартарианскую «собаку». Стрелять он не мог, боясь попасть в геянку, поэтому начал действовать прикладом карабина как дубиной. «Пёс» отлетел от удара на пару метров, что дало шанс Ясену выстрелить.
Истома бросилась бежать.
В голове «зашипел» Нестор:
«У них парализаторы!»
Он выстрелил, не целясь, очередью, опустошая магазин, уловил движение сбоку и успел увидеть сначала облако шаров с глазами, зависшее над ущельем, а потом падающую сверху лапу «паука». Последнее, что он успел услышать, были вскрик Истомы: «Ясь, они!..» – и ликующий вопль младшего Кроули:
– Попался, гадёныш!
Потом в голове взорвалась световая бомба, и он перестал слышать, видеть и чувствовать.
