Скрип зубами
Никогда раньше он не чувствовал себя так скверно.
Небольшой отряд дебрянских воинов задержать не удалось. Влад Велич оказался мудрее, чем можно было представить, проявил себя незаурядным командиром и нанёс удар так, как не ожидали ни Кроули, ни Файзулла, ни сотник с воинами. Мало того, у дружинников оказалось оружие, равного которому у войска Закра не было. Карабины так подействовали на бойцов сотни, что они вздрагивали каждый раз, когда слышали громкие звуки, похожие на выстрелы.
Гнались за дебрянами долго, загнали верблюдов до хрипа, но настичь отряд так и не смогли.
А потом начались земли геянской империи, контролируемые летучими погранзаставами, укомплектованными исключительно молодыми женщинами, «волчицами», как презрительно называл их Файзулла, и Али отдал приказ устраиваться на ночлег.
– В деревне? – уточнил афганоид, указав на недалёкую стену небольшого геянского поселения, над которым торчала высокая белая труба.
– Это не деревня, – мрачно сказал Кроули, – это крепость. Нас туда не пустят. Геяне строили только погранпосты, крепости и посёлки.
– Скажем, что мы посольский приказ.
– Вряд ли нам поверят, да и вряд ли геянам нужны послы Закра. Отец ничего не говорил мне насчёт установления с геянами дипломатических отношений. Разбиваем бивуак у ближайшего озера.
– А если не найдём?
– Тогда и решим, что делать, – вспылил Кроули.
Миновали крепость, окружённую рвом, но без воды. Стены крепости слепо, но внимательно проводили сотню, и Али подумал, что за отрядом сейчас наблюдает не одна пара глаз. Захотелось женской ласки. Но вспомнилась схватка с дебрянами в индарийской деревне, и желание прошло.
Я вам ещё покажу! – мстительно сплюнул Али, представив, как он рассекает плетью кожу на спине младшего Велича. Вы у меня попляшете!
Скакали ещё больше часа, пока Зион не скрылся в мареве атмосферы, ознаменовав приближение ночи.
Озеро не попалось. Вода в здешних краях была в дефиците. Вообще по тем данным, которыми располагал Кроули, Гея-Гора в отличие от Зем-Горы не была окружена морями и цепочкой озёр, и как геяне обходились без воды, было непонятно.
– Привал до утра, – объявил Кроули, спрыгивая с верблюда на вершине плоского поднятия.
Трава здесь была коричнево-жёлтого цвета, и верблюды её почему-то не ели. Но устали не только скакуны, но и всадники, поэтому искать пастбище не стали.
Резко похолодало. А когда Кроули уже устраивался в своей палатке на ночлег, из-под земли снова донёсся низкий хриплый стон, заставив его подскочить.
– Диаболо! Это уже начинает доставать!
В палатку заглянул Файзулла.
– Господин?
– Как ты думаешь, что означают эти звуки? Только не говори о гневе своих грёбаных богов.
– Не знаю, – бесстрастно ответил афганоид. – Раньше такого не было.
– Сам знаю, что не было. Землетрясение, что ли?
– На землетрясение не похоже. Что будет, то и будет. Мальчик нужен?
– К чёрту твоего мальчика! Девочку добудь.
– Это невозможно.
– Тогда проваливай!
Файзулла опустил полог палатки.
Кроули помял лицо ладонями, отпил полфляги фобогонского рома и лёг спать. Уснул быстро, но проснулся от кошмара: он летел в бездну и вот-вот должен был разбиться о приближавшуюся твердь. Подхватился на спальном матрасе весь в поту. Послушал тишину, выругался и снова уснул. А утром его разбудила рука Файзуллы:
– Господин, вставайте, к нам гость.
Он вскочил, голый и потный, тараща глаза.
– Какой ещё гость?
Издали прилетел дробный цокот и гул, мелко-мелко задрожала земля.
Кроули натянул походный костюм, схватил меч и выскочил из шатра.
Светлело на глазах. Бесконечная жила Зиона выкатилась из-за Пределов Равнины и выходила на утренний накал.
Лагерь уже бурлил, напоминая исмаилистский базар: воины Файзуллы метались вдоль палаток, искали своих разбежавшихся ревущих верблюдов, десятники пытались навести хоть какой-то порядок.
Файзулла дотронулся до плеча командира:
– Там, на левеке.
Кроули повернулся и увидел приближавшуюся чёрную глыбу тартарианина. Монстр был уже в трёх километрах и явно намеревался познакомиться с обитателями лагеря.
– Диаболо! Уходим!
– Палатки…
– Фак с ними, не успеем сложить.
– А если это посланец Великого Папы?
– Какого ещё папы?! – взревел Али, и тут до него дошло. – Бешеный верблюд! Может, ты и прав. Посмотрим. Все ко мне!
Кроули подвели верблюда, он вскочил в седло, натянул поводья.
– Не ори, дурная скотина! Это союзник.
Сотня наконец выстроилась в подобие каре за линией палаток. Воины вертели головами, ожидая команды, пытались успокоить скакунов.
Кроули направил своего плюющегося верблюда навстречу выраставшему горой пришельцу. Файзулла жестом отдал приказ сотне оставаться на месте, догнал господина.
– Что вы хотите делать?
– Я чую… эта зверюга и в самом деле посланец отца… если только он сам не скачет на ней! Или я сошёл с ума?
– Не понял.
– Меня зовут!
Не успел Али произнести эти слова, как несущийся на него чёрный гигант резко остановился, сунул лапу за бугор головы, протянул её к земле, и по ладони как по пандусу сошёл на землю… старший Кроули в золотистом плаще Великого Папы!
Файзулла положил руку на грудь, поклонился.
– Господин!
– Ты?! – выдохнул вспотевший Али.
– Как видишь, – небрежно махнул рукой Кроули-старший, весьма довольный произведённым эффектом. – Решил попутешествовать с вами на этом танке.
– Как ты нас нашёл?!
– Это вопрос не ко мне. Мой конь тебя вычислил без проблем.
Али перевёл взгляд на «растрескавшуюся» чёрную гору-«танк» тартарианина.
– И он согласился тебя везти?
– Ему тоже нужен сынок Предтечи, а ты ведь должен был его найти и привезти в Закр.
Али помрачнел, сверкнул глазами, глянул на правек, в ту сторону, куда ускакал отряд Величей.
– Мы его встретили в землях индариев.
– Это я уже понял, когда чёрный повернул не к Зем-Горе, а к Гее-Горе. Как это произошло? Почему вы не захватили младшего Велича?
– Так получилось. – Али покосился на Файзуллу, молча взиравшего на своего главного господина. – Они ударили внезапно. Но самое главное, что у них было мощное оружие.
– Мечи длиннее? – скептически поджал губы Кристофер.
– Нет, карабины! Они сняли сразу несколько моих парней и прорвались. Догнать мы их не смогли, у них гепарды, а не верблюды.
– Карабины, говоришь? – удивился Кристофер. – Откуда?
– Не знаю. Вот он может подтвердить. – Али ткнул пальцем в Файзуллу.
Тот даже не моргнул.
Кроули-старший посмотрел на своего порученца озадаченно, потёр пальцем переносицу.
– Год демент! Этого нам только не хватало. Впрочем, нашим друзьям и карабины не страшны. Слезайте.
– Зачем? – не понял Али.
– Дальше поедем на этом звере.
Глаза Али расширились.
– Ты предлагаешь скакать на этом… уроде?
– Ну, скачкой это назвать трудно, а передвигается он быстрей, чем наши иноходцы, и намного плавнее. Надо попытаться перехватить Величей раньше, чем они доберутся до геянской столицы.
– Мы их потеряли.
– Авеша найдёт дорогу.
– Кто?
Кристофер кивнул на застывшую громаду тартарианина.
– Он. Возьмите в дорогу воду, пару ППБ и оружие.
Али хотел возразить, судорожно ища предлог отказаться от путешествия на «квазиживом танке», однако заметил недобрый блеск в глазах отца и сдержался.
– Сотня пойдёт за нами?
– Как посольский приказ. Файзулла, оставь кого-нибудь из десятников вместо себя и объясни задачу.
Афганоид молча повернулся и поскакал к сгрудившимся бойцам сотни, бросил пару слов своему приятелю Фариду, с которым общался чаще, чем с другими, вернулся с двумя седельными сумками.
– Я готов, Великий.
– Поехали.
Кроули-старший повернулся к тартарианину, и тот сунул ему свою метровой ширины лапу, на которой уместились сразу все мужчины.
Лапа легко подняла их: пришлось напрячь ноги, чтобы не потерять равновесие. Приблизился гребень за растрескавшимся бугром головы тартарианина, откуда-то между ним и головой появилась ниша с выступами, и Кроули-старший первым спрыгнул в эту нишу.
– Смелее.
Файзулла последовал за хозяином без колебаний.
Али стиснул зубы, впервые испытав самый обыкновенный животный страх. И всё же он сумел справиться со слабостью, сошёл с лапы чёрного монстра на пол ниши.
– Это кабина управления? Ничего, уютненькая.
– Привыкай к неудобствам, – усмехнулся Кроули-старший, оценив юмор сына. – Всё оплачивается.
– Как? И когда?
– Когда мы придём к власти.
Али не нашёлся что ответить. Поискал глазами сиденья, заметил выступы, сел на один из них с независимым видом.
Кристофер стукнул рукоятью меча по округлому «черепу» тартарианина.
– Вперёд, Авеша!
«Танкоскелет» со стуком втянул лапы в корпус, покатился прочь от вздрагивающей шеренги верблюдов. Бойцы сотни проводили его настороженными взглядами, не спеша трогаться с места, пока назначенный Файзуллой сотник не скомандовал отправляться в путь.
Однако мчаться с той скоростью, какую предложил «танкоскелет», сотня не смогла и вскоре отстала. Тартарианин же прибавил ходу, и Али почувствовал себя хозяином положения. Имея союзником это страшное создание, он мог не бояться ни Величей, ни дьявола, ни бога, о чём и подумал с мимолётным удовлетворением.
Кристофер сел рядом, снял с пояса флягу, сделал пару глотков, протянул сыну.
– Глотни, расслабься.
Али понюхал горлышко фляги, глотнул. Это был первоклассный закрский ром на основе пейотля, с добавлением специфичных местных специй.
Голова закружилась, но на сердце полегчало. Предстоящая погоня виделась уже в ином свете.
– Дранг на правек! – заорал Али, вскинув руку в нацистском приветствии, как это делали предки в двадцатом веке. – Унтер дер либенгоф! Всех на кол!
– Всех не надо, – проворчал Кроули-старший благожелательно, отбирая флягу. – Кем повелевать будешь?
– Найдётся кем. Дашь порулить этим уродом?
– Доберёмся до русских, поэкспериментируешь. Чёрные научились псилингу, во всяком случае, меня они понимают.
– А ты их?
– Увидишь. – Кристофер шлёпнул рукой по возвышению, которое с оговорками можно было назвать сиденьем. – Присаживайся, Файзулла, в ногах правды нет.
– Её нет нигде, – равнодушно ответил афганоид. Однако, подумав, сел, хотя было видно, что «конь» ему не нравится.
Движение продолжалось в том же темпе. Тартарианин не знал, что такое усталость, не замечал препятствий и мчался по саванне как настоящий танк, гремя гусеницами по нередко попадавшимся камням.
Слева промелькнуло какое-то селение неизвестной принадлежности: кучка конусовидных шатров красного цвета. Красный цвет очень любили поздние цыгане-переселенцы с Зем-Горы, и возможно, это была их деревня.
Затем долго тартарианина сопровождали три мотоциклиста на мощных сверкающих супербайках, которые несколько раз проскакивали под носом у гиганта, словно хотели его остановить. Тартарианин не обратил на них никакого внимания, и байкеры, вернее, байкерши – судя по развевающимся длинным волосам, умчались вперёд, оставив за собой длинные хвосты пыли.
– Бабы? – сообразил наконец Али.
– Пограничники, – сказал Кристофер. – Я давал тебе материал по геянской империи, у них матриархат, всем управляют женщины.
Али потёр ладонь о ладонь.
– Эт-то перспективно. Будет с кем потусоваться.
– Не раскатывай губы, дружок, женщины Геи ни в чём не уступают мужчинам, так что лучше держаться от них подальше.
– Бабы и в Африке – бабы! – презрительно скривил губы Али. – Размножаются они так же, как и все.
– У них развит партеногенез, и мужчины им нужны лишь как подсобные рабочие, слуги и мальчики для сексуальных утех.
– Вот и проверим, – после паузы сказал Али уже не так уверенно. – Я же не жениться еду.
– А почему бы и нет? – Кристофер оценивающе посмотрел на него. – Выбор там большой.
– Шутишь?
Кроули-старший рассмеялся, сделал ещё один глоток рома и спрятал флягу.
– Кто знает, что нас ждёт. Иногда для выполнения намеченной задачи приходится целовать таких уродок, что потом год отплёвываешься. Но если повезёт – можешь и принцессу встретить.
– Ты встречал?
– А как же, миллион раз.
Пол под ногами сидящих качнуло.
Тартарианин с ходу преодолел россыпь больших ребристых глыб, дробя камни в щебень.
Впереди обозначилось переливчатое серебристое облако, вскоре превратившееся в целое стадо мотоциклистов.
Файзулла пружинисто подскочил, положил руку на рукоять сабли.
Посерьёзнел и Кристофер, поднося к глазам бинокль.
– Волчицы, штук полсотни. Интересно, что они намереваются делать?
Ответ последовал через минуту.
Отряд геянских пограничниц слаженно развернулся в две линии перед прущим вперёд монстром и дал залп из самострелов.
Однако стрелы оказались не просто заострёнными металлическими стержнями, они несли приличный электрический заряд! Стая стрел впилась в грудь и голову тартарианина, и его седоки едва не ослепли от сверкания и не оглохли от треска и ядовитого шипения.
Тем не менее чёрный «танкоскелет» не остановился, только расставил лапы, намереваясь заграбастать с десяток байкерш вместе с мотоциклами. Второй залп они произвести не успели, рассыпались по сторонам, спасаясь от длинных суставчатых лап, граблями процарапавших землю. Зато начали стрелять со всех сторон, поражая тартарианина в спину, в плечи, в голову и гусеницы.
– Отец! – почти неслышно крикнул Али, съёживаясь на дне воротниковой ниши.
– Не высовывайся! – приказал Кристофер, испытывая не страх, а скорее азарт. – Они нас не видят и не достанут. Постреляют чуть-чуть и уберутся восвояси.
Он оказался прав.
Суровые пограничницы геянской империи недолго обстреливали монстра, по-прежнему не обращавшего на них особого внимания. Покрутились вокруг, то обгоняя его, то отставая, собрались в походную колонну и умчались в ту сторону, куда направлялся тартарианин.
– Вот дьяволицы! – воспрянул духом Али. – Лезут на рожон и никого не боятся!
– Работа у них такая, – равнодушно заметил Файзулла, не двинувшийся с места.
– Хотелось бы мне познакомиться с одной из них поближе.
– Ещё представится такая возможность, – пообещал Кроули-старший. – Арбалеты у них непростые, нам бы пригодились.
– Ерунда, карабины русских поэффективней будут. Ты говорил, что у нас появится более мощное оружие.
– Появится, потерпи немного. Комби-запрет колеблется и скоро падёт, открывая нам новые горизонты.
– Что ещё за запрет такой?
– Запрет на доступ к Силе, то есть к энергии вакуума.
– Когда это ещё случится, – пренебрежительно махнул рукой Али.
– Скоро.
– Кто тебе это сказал? Тартарианин?
– Именно.
– Я серьёзно.
– Я тоже.
Али недоверчиво глянул на отца.
– Откуда тартариане знают о запретах и законах этой реальности? Они такие же пленники резервации, как и мы.
– Такие, да не такие. Тартар – бывший и будущий Игрок, его возможности шире моих. – Кристофер подумал и добавил: – Пока. Если мы завербуем на нашу сторону Велича-младшего, нас никто и ничто не остановит.
– Мне он не показался семи пядей во лбу, – презрительно буркнул Али. – Фехтует неплохо, а в остальном – деревенский дуболом.
– Не скажи, ты его не знаешь.
– Ты, что ли, знаешь?
– Я знаю его отца, этого достаточно. Да и старший Велич, то бишь Ставр Панкратов, своего внука не бросит, а он уж точно Игрок высшего класса!
– Господин, – вмешался в разговор Файзулла, вытягивая вперёд руку.
Оба Кроули умолкли.
Вдали показалась стена зелёно-коричневых растений, в которых Али признал топинамбур. Над ней вырастала тонкая белая тростинка, означающая наличие в этом месте очередной геянской крепости.
– Украйполе, – сказал Кроули.
– Левее.
Али напряг зрение и увидел над зарослями чёрную скалу.
– Тартарианин?! Ещё один?
– Проводник, – с удовлетворением проговорил Кроули. – Никуда они от нас не скроются.
«Танкоскелет», нёсший на себе троих мужчин, плавно повернул налево, направляясь к своему собрату. Проложил широкую дорогу в зарослях топинамбура, распугивая аборигенов в оранжевых комбинезонах, снующих с тачками среди растений; все они были мужчинами. За полем показался холмик, на котором стояли навесы и какие-то механизмы, а за холмиком располагался городок, обнесённый наклонной стеной.
Тартарианин стоял в полукилометре от городка, окружённый двумя линиями мотоциклов. Байкеров было не меньше сотни. Изредка то один, то другой срывался с места, мчался к застывшей глыбе посланца Тартара, словно собираясь его протаранить, бросал какой-то блестящий предмет в грозную махину и возвращался обратно.
– Что они делают? – пробормотал Али.
– Одно из двух, – задумчиво ответил Кристофер. – Либо забрасывают посланника горючей смесью, либо пытаются связать сеткой из мгновенно твердеющего клея.
– Он не шевелится.
– Ждёт нас.
– Думаешь, он живой?
– Живее, чем кажется, – усмехнулся Кроули-старший. – Ни клеем, ни напалмом, ни чем-нибудь ещё тартариан остановить нельзя. В былые времена они и антиматов не боялись. Разве что стрингер мог заставить их отступить. Но у геян стрингеров нет.
– Смотри, они разворачиваются к нам.
Действительно, внешняя цепь байкеров совершила слаженный маневр и помчалась навстречу второму пришельцу. К ним присоединился второй отряд мотоциклистов, вырвавшийся из крепости, и тартарианин с седоками оказался в гибко скользящем кольце машин, которыми управляли молодые женщины.
Тартарианин начал замедлять движение.
– Если они начнут стрелять… – хмыкнул Али.
Зашевелился первый «танкоскелет», оделся в стену красно-фиолетового пламени – сработало воспламеняющее напалм устройство – и покатился к соотечественнику.
Байкеры перестроились, но войну начинать не спешили.
Тартариане сблизились, уткнулись нос в нос.
Кроули-старший вытянул вперёд руку, закрыл глаза. Лицо его побледнело, лоб покрылся каплями пота.
Али почувствовал странный ветер, – ладонь отца превратилась в излучатель энергии, – напрягся, пытаясь поймать мысленную передачу. В голове вспыхнули эфемерные призрачные фейерверки, складываясь в почти понятные символы и знаки, зазвучал тягучий баритон, прерываемый колокольным звоном. Язык был незнаком, но смысл речи показался понятным.
В то же мгновение тартариане вдруг обнялись – выглядело это именно так! – и стали перестраиваться, прорастать друг в друга, пока не образовали единый «дробный» механизм, форму которого можно было бы охарактеризовать двумя словами: сухопутный дредноут.
Брюссельгей
До столицы геянской империи отряд под командованием Истомы добрался за два часа.
Дорог и на просторах Империгея, как называли своё государство геяне, никто не протягивал, но они и не требовались в условиях Великой Равнины, плоской как стол почти на всём её безграничном пространстве. Геяне ездили от города к городу по одному и тому же пути, отчего среди трав саванны и возникали жёлтые и коричневые полосы, там, где трава не росла, вытоптанная колёсами мотоциклов, копытами вьючных животных и ногами ходоков.
Расплывчатая, серая, по ощущениям – невесомая громада впереди, какой виделась Гея-Гора с расстояния в двести километров, начала уплотняться, сгущаться, приобретать контуры растрескавшегося горного массива. Вскоре она покрылась сизо-чёрными тенями и голубыми трещинами, пока наконец не превратилась в гигантское вместилище природных образований, складок, ниш и искусственных конструкций, взбиравшихся по склонам чуть ли не до середины тысячекилометрового купола.
Ясен на этом фоне даже не сразу заметил приблизившийся город, прижавшийся к подножию Геи-Горы.
Брюссельгей начался как скопление наклонных плит по две сотни метров длиной и высотой в двадцать, напоминающих остатки древней кладки, между которыми располагались решётки и башенки с металлическими куполами на каждой.
Истома и её спутницы снизили скорость. Девушка оглянулась, и Ясен, повинуясь её мысленному зову, догнал геянку.
– Будем останавливаться в Храме Воды?
– Что это такое? – прокричал он в ответ.
– У нас поклоняются воде как основе жизни. Вода в дефиците, вот и возникла своеобразная религия.
– Как хочешь.
– Тогда заедем.
Отряд миновал две стены с башенками, повернул правее и оказался у гигантского наклонного зеркала, подпираемого чешуйчатыми колоннами, по которым стекала вода. Впрочем, и по зеркалу, имеющему форму овала длиной в полсотни метров и шириной в тридцать, стекала вода, прозрачная до такой степени, что была практически не видна.
Необычный храм был окружён частоколом стеклянных с виду столбов, между которыми невозможно было протиснуться взрослому человеку. При ближайшем рассмотрении оказалось, что столбы являются прозрачными трубками, по которым тоже сверху вниз струилась вода.
Оставили мотоциклы у ворот с коническими башенками, внутри которых стояли стражи в оранжевых халатах и мохнатых шапках, с мечами на плечах. Истома провела делегацию к водоёму, из которого поднималось зеркало.
Молящихся было мало, всего два десятка женщин, молодых, средних лет и совсем старых. Все они стояли на одном колене, наклонившись вперёд и опустив руку через невысокий бордюр в воду.
Истома тоже подошла к пруду, опустилась на колено, окунула руку в воду. Её спутницы последовали примеру начальницы.
Ясен остался на месте, полагая, что демонстрировать слепое благоговение к воде не следует. На его родине воды было много, и поклонялись общинники не ей, а Свету.
Переглядывающиеся дружинники последовали примеру своего командира. Впрочем, никто их за это не упрекнул.
Истома встала, махнула рукой.
– Можем зайти в Храм, там по всем стенам течёт вода, причём совершенно бесшумно.
– Где вы её берёте? У вас ведь нет морей и озёр?
– Синтезируем, – ответила девушка.
Они прошли ко входу в здание, накрытое наклонным зеркалом, шагнули внутрь.
Светильников видно не было, однако круглое помещение было хорошо освещено. По его белым стенам сбегали в жёлоб струйки воды, а в центре помещения виднелся стеклянный бугор, венчавший белую трубу, который оказался водяным. Тишина в зале не нарушалась ни одним звуком, так что казалось – люди присутствуют в мире голографического миража.
– По субботам здесь бывают тысячи паломников, – тихо сказала Истома. – Воды выпивается тысячи литров. Она здесь очень чистая, насыщенная кислородом и микроэлементами. Чувствуете свежесть?
– Эка невидаль, – прошептал Пилип.
Ясен ткнул его кулаком в спину.
– Вот почему ваше посольство придётся ко двору, – продолжала девушка. – Вам есть что предложить – доступ к воде. Если ничего не случится, скоро на Равнине начнётся война за воду. Большинство сохранившихся после Падения цивилизаций – биологического вида, в основе их жизни лежит кислородно-углеродно-водородный цикл.
– И у гуррах? – уточнил Ясен.
– Кроме джезеноидов до Падения, по нашим данным, космос населяли десятки тысяч разумных сообществ разного уровня. Не думаю, что все они прекратили существование.
Истома сделала поклон водяному бугру в центре зала, напоминающему фаллос, и увлекла группу за собой.
Стражники-мужчины проводили их равнодушными взглядами, олицетворяя собой здешний колорит общественного устройства.
Снова под колёса машин легла одна из «дорог», но уже приближалась стена города, и через четверть часа отряд подъехал к мосту через ров, пробираясь между сотнями повозок и пешеходов, входивших в Брюссельгей и выходивших из него.
Над воротами Ясен увидел тот же герб, что красовался над воротами Тиктлана: усечённая пирамида и над ней верхушка с вписанным в неё выпуклым глазом.
Перед отрядом байкеров расступились люди, он пересёк городскую черту и проследовал за ворота, сопровождаемый сотнями любопытных глаз. Останавливать его и требовать документы стражники в оранжевых робах не стали, зная, очевидно, что за делегация прибыла в столицу империи.
Брюссельгей почти ничем не отличался от Тиктлана. В этом гости убедились, проехав по радиальной улице от въезда в город до центральной площади, где были расположены главные здания столицы: ратуши – пятиэтажное, красное, службы ОКО – высокая четырёхгранная пирамида из крупных зеркальных блоков, административного управления – белый куб с узкими высокими окнами и пяток других, не обладавших вывесками или штандартами.
Кроме того здесь же высился знакомый конус теятора и подпирала небо красно-белая труба с устройствами слежения за пространством.
И всё-таки чувствовалось, что Брюссельгей – не просто большой город, а столица империи, окраины которой взбирались высоко на отроги Геи-Горы.
Во-первых, здесь хватало пешеходов и транспорта, снующего по улицам в разных направлениях в строгом порядке. От разноцветных одежд и ярких экипажей, иные из которых имели уж и вовсе диковинную форму, рябило в глазах.
Во-вторых, улицы города были покрыты специальным серо-фиолетовым материалом (заасфальтированы, как сказала Истома).
В-третьих, Ясен ощущал на себе плотный настороженный взгляд: так его психика реагировала на большое скопление народа, численность которого намного превышала количество обитателей всей Дебрянской общины.
Проехали по площади, где движение регулировали висящие на столбах трёхцветные лампы, названные Истомой светофорами. Свернули на радиальную улицу, ведущую прямо к Гее-Горе. Улица, прямая как стрела и очень широкая, не улица – магистраль, привела отряд к первому горному возвышению, взобралась на него. С высоты стал виден почти весь Брюссельгей, напомнивший Ясену муравейник.
Истома ещё раз свернула в боковой проезд и вскоре остановилась перед мощной стеной с бойницами, напоминающей крепостную. Впрочем, это и в самом деле была крепость, одна из первых, восстановленных после Падения.
Ворота в стене медленно распахнулись, отряд въехал во двор, где располагалось строение в форме усечённой пирамиды, угрюмоватое, с выступами в форме клювов над выпуклыми «глазами» и «рёбрами».
Здесь гостей ждали трое: две женщины, одна постарше, красивая, с гривой иссиня-чёрных волос, вторая помоложе, блондинка с косой, уложенной короной на голове, а также мужчина преклонного возраста. Женщины были одеты в блестящие лонги со множеством эмблем и нашивок, на мужчине как на вешалке болтался голубой комбинезон без всяких знаков различия.
Впоследствии Ясен узнал, что голубые и оранжевые комбинезоны носит вся геянская прислуга.
Истома соскочила с мотоцикла, бросилась к женщине постарше.
– Мамми!
Они обнялись. Потом девушка повернулась к гостям, собравшимся в группку.
– Мамми, это Ясен Велич, сын Предтечи.
Знакомить мать со спутниками Ясена она не стала.
– Ванесса, – назвала своё имя женщина, с интересом разглядывая Ясена.
Он почувствовал щекотливое прикосновение нежных пальчиков к голове, холодную струйку воздуха, проникшую под череп, перед глазами развернулось тающее видение: огромный зверь – гепард с яркими янтарными глазами на фоне космоса. Вспомнилось, что такой конь по имени Секам был у отца. Мать Истомы знала об этом и проверяла сына Влада на экстрасенсорное восприятие.
Он ответил видением: площадка на склоне горы, гепардоконь на ней и отец, прыгающий в седло.
Глаза Ванессы стали большими, в них вспыхнули задумчиво-весёлые искорки, сменившиеся почему-то грустными.
– Вижу, вижу, точно сын Влада. Я очень хорошо знала твоего отца, фигура – это у тебя от него, а овал лица – от матери.
Он промолчал, не зная, что нужно говорить в таких случаях.
– Что ж, приятно познакомиться, сын Предтечи. Истома, веди его в гостиную, я приду, и мы побеседуем.
– Я не один, – сказал Ясен.
– Их в хозяйскую, – бросила Ванесса, поворачиваясь к гостям спиной, – к слугам.
– Они не слуги.
– Что такое? – удивилась мать Ванессы, оборачиваясь.
– У них другие порядки, мамми, – поспешила вмешаться Истома. – Это воины, защитники отечества, их статус выше.
– Ах, вон как? Прошу прощения. Предоставь им апартаменты.
Ванесса удалилась внутрь двора в сопровождении слуги и помощницы, скрылась в пирамидальном флигеле за центральным замковым комплексом.
– Пойдёмте, покажу наш дом, – сказала Истома. – Ника, вечером встретимся в «Чёрном человеке».
Спутницы девушки развернули мотоциклы и укатили. Ворота за ними закрылись. Гости остались одни на лужайке.
– Круто живут! – вполголоса заметил Пилип, чувствующий себя не в своей тарелке.
Димитр и Иваник, огорошенные не меньше, промолчали.
Их провели в дом, показали холл, общую гостиную, окна которой были из цветного стекла, бытовые комнаты и определили каждому апартаменты – гостевые комнаты, сияющие чистотой, отличающиеся только геометрией и убранством.
– Я бы согласился остаться тут навсегда, – расплылся в улыбке Пилип, принюхиваясь к благоухающим свежестью накидкам на кровати. – Пусть возьмут меня в качестве управляющего.
– Для управляющего ты слишком резв, – буркнул Димитр.
Ясен зашёл в свою комнату, осмотрелся, положил меч и карабин на пузатый комод у стены, поколебался немного, но решил с оружием по дому не ходить. Умылся в бытовой комнате с большой белой посудиной, называемой здесь ванной. Таких ванн у дебрян не было, как, впрочем, и большинства приспособлений для ухода за телом. И хотя вода из кранов поступала дозированно, тёплая отдельно, холодная отдельно, обстановка вокруг была чужая, отовсюду пахло иной культурой, Ясен приободрился и почувствовал себя человеком. Всё-таки не мыться неделями во время походов он не привык. Раньше вода всегда была рядом, захотел – искупался, смыл с себя боль, грусть и усталость.
В гостиную их всех пригласил старик в оранжевой робе.
Истома уже ждала дебрян, переодетая в строгий чёрно-белый брючный костюм.
– Поедем после обеда на приём в Матенадаран, – объявила она.
– Куда? – не понял Велич.
– В главный информарий. Мамми тоже приедет, познакомит тебя с файлерами.
Ясен не стал спрашивать, что или кто такие файлеры, но девушка добавила сама:
– Операторы Матенадарана. Им дана команда выдать нам полный интенсионал о деятельности Геи до Падения.
Ясен с любопытством посмотрел на собеседницу.
– Разве это не секретная информация?
– Ещё какая секретная, но выдачу провели как запрос ОКО на расследование «заговора учёных».
– Есть такой заговор?
– Любую работу любого коллектива можно смело назвать заговором, – развеселилась Истома. – Так что проблем с допуском не возникнет. Рассаживайтесь, где кому нравится. Наша еда отличается от вашей, но лишь способами приготовления. В основном это искусственная пища, синтезированная, пища естественная доступна немногим.
– Вам доступна?
– Кому нам? Если ты о семье, то да, если о Погранслужбе и ОКО, то нет.
Дебряне сели за стол, представлявший собой монументальное сооружение из каменных с виду плит на бесформенных ножках. Двое слуг, называемых здесь официантами, быстро расставили по столешнице разнообразные сосуды, напитки, тарелки и обеденные приборы.
– Выбирайте, – пригласила гостей Истома. – Особых изысков не ждите, но блюда вкусные, хотя кое-какие продукты и у нас генно-модифицированы.
По её жесту слуги открыли сосуды, в воздух взвился аппетитный парок.
– Пахнет вкусно, – потёр руки Пилип, принюхиваясь.
– Вам понравится. Вот это консомэ, это черепаховый суп, это фрикассе, берлиндар, рисовое парижсо, римакола, харуф би-р-риз.
– Нам бы мясца, – растерялся разведчик.
– Тогда советую харуф, это кусочки синтезированной баранины.
– А каша есть?
– Вот берлиндар – каша из соевых бобов с лавсановой приправой. Консомэ – это бульон из мяса, правда, крысиного.
На лицах дебрян отразилось сомнение.
Истома засмеялась.
– Это не простые крысы – мутированные, величиной с хорошего кролика. Их на Гее-Горе полчища. Не хотите консомэ, попробуйте фрикассе.
– А это что за зверь?
По гостиной снова рассыпался звонкий смех.
– Это куриное рагу в белом соусе. Неужели вы едите другое?
– Что выращиваем, то и едим. Было время, ели консервы, что нашли на Зем-Горе, долго ели, больше года. Но всё же картошка лучше.
– Может быть, не знаю. Накладывайте, не стесняйтесь.
Переглядываясь, гости выбрали блюда, приступили к трапезе.
Ясен захотел попробовать фрикассе и блюдо, похожее на картофельное пюре. Оказалось, это каша из вареного топинамбура с кусочками тыквы. Вкусно, хотя и весьма необычно.
Ели быстро, уже не стесняясь хозяйки: аппетит разыгрался нешуточный.
Истома, понаблюдав за тем, как едят дебряне, мило сморщила носик.
– Красиво держитесь, интеллигентно, несмотря на голод. Неужели у вас учат поведению за столом?
– Учат, – кивнул Пилип, умея быть аккуратным в незнакомой обстановке.
На третье пили горячий напиток вишнёвого цвета под названием «слимкола».
– Ягоды? – попробовал напиток Димитр.
– Особый вид тли, – ответила Истома. – Плюс какие-то травы, хотя не знаю точно, какие.
– У нас пьют уртикос.
– Что это такое?
– Настой-чай из крапивы, очень вкусный.
– Каждому своё. Наелись?
Переглянувшиеся гости дружно встали.
– Тогда отдыхайте пока, а мы с вашим командиром отлучимся по важному делу.
– Можно мы погуляем по городу? – спросил Пилип, давно дожидавшийся этой возможности.
– Лучше подождите меня, – отказал Ясен.
– Почему, пусть побродят по среднему бульварному кольцу, – сказала Истома. – Я попрошу Талию показать им местные достопримечательности.
– Хорошо.
Вышли во двор.
Расий, или по-местному Вайтлайн, стоял в зените, было тепло и безветренно. Запахи со всех сторон наплывали по большей части незнакомые, и к этому надо было привыкать.
– Минуту. – Истома убежала и вернулась со спутницей мамы. – Вот она побудет гидом. Прошу слушаться и вести себя прилично. Талия, веди их.
– Мечи, – вспомнил Димитр.
– У нас не ходят по городу с оружием.
– Идите, – буркнул Ясен, у которого кошки скребли на душе, потому что и он не привык оставлять оружие под чужим присмотром.
Талия увела дебрян за собой.
– Ну, а мы поедем в лимузине, – сказала Истома. – Нас уже ждут, тебя – как представителя посольской миссии земных общин, так что ты очень важная шишка.
Ясен постеснялся спросить, что такое лимузин, но сразу догадался, о чём идёт речь, когда ворота распахнулись и во двор въехала длинная, белая, приземистая машина на шести широких колёсах. Выглядела она внушительно, вызвав в памяти ассоциации целого ряда автомашин прошлого. По Земле, тогда ещё не потерявшей статус планеты, в двадцать первом веке ездили миллионы подобных экипажей.
– У вас водятся такие звери? – лукаво поинтересовалась Истома.
– Нет, – буркнул он, переживая досадливое чувство зависти.
– Монстры на самом-то деле, – поняла его чувства девушка. – У них короткий век. Скоро мы начнём летать, и эта бегающая техника отомрёт.
В белом сверкающем боку лимузина проявилась дверца.
– Садись, поедешь сзади, я сяду впереди.
Протаяла ещё одна дверца, ближе к носу.
Ясен пролез внутрь салона, обнаружив там девушку-блондинку, которая оказалась водителем аппарата.
– Матик, – сказала Истома.
Девушка-водитель кивнула, взялась руками за кольцо управления, шевельнула ногой.
Лимузин зарастил дверцы, тронулся с места, прокатился по двору.
Ясен с любопытством присмотрелся к панели, кнопкам и ручкам управления, которых касалась рука водителя, запоминая, как на это реагирует машина, но в это время они выехали на улицу, и разбираться в управлении стало недосуг.
– Это биржа, – показала Истома на мрачное серое здание, мимо которого проехал лимузин. – Торгует рабочими местами. Это универ, я там училась. За ним церковь Трёх Катастроф, видишь золочёные купола? А впереди по курсу исмаилитская мечеть. Туда ходят молиться только мужчины – дети Пророка, как они о себе говорят. У вас есть исмаилиты?
– Нет, община православная, чтит традиции. Мы не молимся, только славим древних богов.
– Каждому своя вера, – фыркнула Истома.
– Вера одна, – тихо возразил он.
– Каждый верит в своё, разве не так? Кто-то в загробную жизнь, кто-то в свою исключительность.
– Вера одна! – Ясен поискал слова. – Мы верим в справедливость. Она есть! Мы так же необходимы жизни, как и она нам.
Истома оглядела затвердевшее лицо землянина с весёлой озадаченностью, но продолжать дискуссию не стала.
– Хорошо, пусть будет так. Тебе полезно поговорить на эту тему с отцом. Мы приехали.
Лимузин остановился напротив грибообразной красно-фиолетовой башни, уступы которой образовывали необычную вязь, притягивающую внимание. Это было похоже на фразу, вылепленную из крупных и мелких блоков, опоясывающую всё здание. Ясен вгляделся с недоумением в узор выступов и неожиданно для себя самого прочитал: «…проигрышней ситуация, тем она…» Окончание фразы, как и её начало, написанное странным языком, скрывалось за углом здания, на обратной стороне фронтона.
– Что застыл? – заметила реакцию спутника Истома, первой выбравшаяся из машины.
– Мне кажется, я понимаю…
– Что ты понимаешь?
– Эти выступы наверху – шифровка.
– Шутишь? – удивлённо хлопнула ресницами девушка.
– Посмотри внимательно. Закодированное письмо. Видишь, выступы складываются в символы.
– Никогда об этом не задумывалась. И что же там написано? На каком языке?
– Не знаю, но смысл такой: чем проигрышней ситуация, тем она выгодней. Или выигрышней.
– Языка не знаешь, а читаешь? – недоверчиво хмыкнула Истома. – Как это можно?
Ясен порозовел. Он не привык, чтобы его слова подвергались сомнению.
– Посмотри внимательней сама.
Истома вгляделась в геометрически правильную вязь выступов и ниш на фронтоне информария.
– Ничего не вижу. Может быть, ты и прав, похоже на символы. – Она вдруг загорелась. – Спросим у Алонсо, он должен знать.
Поднялись по ступенькам крыльца к центральному входу в здание, представлявшему собой прозрачный цилиндр, внутри которого вращалась створка прозрачной двери.
В холле, не очень большом, с блестящим искрящимся полом и десятком ветвистых колонн, к ним подошли двое молодых мужчин в синих мундирах. Они были вооружены дубинками и кинжалами в ножнах.
– Я закапээс Истома Милич, – сказала Истома небрежно, не предъявляя никаких документов. – По приказу комиссара-альфа. Он – посол Дебрянской общины Ясен Велич.
Мужчины кинули подбородки на грудь, отступили в сторону. По-видимому, они знали, что такое «закапээс».
Истома и её спутник проследовали к прозрачной трубе лифта в центре холла.
– Что такое закапээс? – поинтересовался Ясен.
– Зам командора Погранслужбы.
– Куда мы идём?
– В зал старинных рукописей, манускриптов и книг.
– Вам удалось обнаружить рукописи? Неужели уцелели?
– Они хранились в спецхранах, защищённых от стихийных бедствий. Компьютерные записи, диски, дискеты, синглеты, компакты и флэши тоже есть, но ни один электронный носитель не уберёг информацию. Во всяком случае, прочитать их не удаётся до сих пор, несмотря на восстановленную компьютерную сеть.
– Значит, мне придётся читать книги? Сколько же времени понадобится?
– Успокойся, не придётся. Странным образом сохранились фреймы. Знаешь, что это такое?
– Свёрнутые пси-модули.
– О, ты настолько продвинут? А с инками общался?
– У нас нет инков. – Ясен поборол желание съязвить. – Зато у нас есть терафимы.
– Да? – удивилась Истома. – Я думала, вы живёте при феодализме.
Он нахмурился.
Девушка засмеялась. Потом посерьёзнела.
– Извини, я неудачно пошутила. Ты и сам знаешь, что мировые константы на Равнине начали изменяться, допуская триди-технологии, иначе мы не смогли бы общаться на менто-уровне.
– Я заметил.
– Ну вот, всё у нас получится. Не дуйся.
Лифт доставил пару на четвёртый этаж.
Здесь всё было полупрозрачным, дымчатым, от стеклянных дверей и панелей до стен, пола и потолка, от чего казалось, что гости попали в сказочный ледяной грот.
– Лёд? – спросил Ясен. – Холодно.
– Нет, специальный пластик с подсветкой, – оглянулась Истома. – Зданию около двадцати лет, но Матенадараном оно стало всего четыре года назад. Покрытие и подсветка – современные. Подождём минуту.
Они остановились в круглом помещении, соединяющем две половины коридора.
Ясен прислушался к тишине здания, и со всех сторон на него обрушились тихие свисты, звоночки, шорохи и скрипы. Пластик пола, потолка и стен не мог полностью поглотить излучение работающих электронных устройств за стенами помещений, и экстрасенсорика организма воспринимала все поля, недоступные простым людям.
– Что? – заметила его застывшее лицо спутница.
– Ничего, – пробормотал он. – Много электроники…
– Скорее оптроники и наноматики, электроника – позавчерашний день. Информационный центр, однако, все этажи забиты спецоборудованием, не считая сотен тысяч документов на разных носителях.
В конце коридора бесшумно открылась неприметная дверь, выпуская в коридор несколько женщин.
Первой появилась Ванесса, мать Истомы, одетая в такой же чёрно-белый костюм, какой был на дочери. Только погончик на её правом плече был другой формы и цвета. Комиссара ОКО сопровождали четыре молодые женщины в блестящих лонгах. Погончики на их плечах были чёрные.
Ванесса остановилась напротив гостя, пробежалась глазами по его фигуре.
– Как же ты похож на него… прошу прощения. – Она бросила взгляд на дочь. – Вы в курсе, что за Украйполем появился ещё один блэкбран?
Ясен качнул головой.
– Нет.
– Мне должны были позвонить, – забеспокоилась Истома.
– Оба блэкбрана соединились в одну диковинную машину, которая направляется в данный момент к Брюссельгею. Есть подозрение, что ею управляют люди, мужчины. Что ты можешь сказать об этом?
Ясен беспомощно пожал плечами, уловил скептический огонёк в глазах Ванессы, усилием воли преодолел неловкость.
– Разрешите?
– О чём вы? А-а… попробуйте.
Он «развернулся» в себе самом, входя в изменённое состояние сознания, абсолютно естественно, без обычных внутренних напряжений, и легко воспарил над зданием, над городом и над Великой Равниной, уходящей краями в бесконечность.
В голове змеями зашипели потоки излучений, превращаясь в странные бесплотные звуки и призрачные световые вуали.
Женщины в коридоре оделись в световые ореолы, вокруг их головок засияли радуги аур, говорящие о характерах и личных параметрах каждой. Аура Ванессы была золотистой, с красно-зелёными переливами, что говорило о сильной воле женщины, привыкшей повелевать. Аура Истомы мало чем отличалась от ауры матери, хотя «капризных» вуалек в ней было больше.
Но Ясен не стал разбираться в индивидуальном спектре хозяек. Его мысль-воля закрутилась вокруг города и прянула в пространство, на нижвек, туда, где остался преследующий их тартарианин. Достигла границ империи. Нашла объект. На анализ ситуации потребовалось несколько секунд.
Он тряхнул головой, выходя из состоянии суперсенсинга, машинально стряхнул с пальцев на пол (Ванесса и Истома переглянулись) струйки розового сияния.
– Их трое на спине большого тартарианина. Один – сын Кроули, я с ним… э-э, контактировал в индарийской деревне. Второй, судя по всему, его отец. Третий – их спутник, очень сильный и опасный.
Губы Ванессы сложились в скептическую гримаску.
– Опасный?
– Я не смог его просканировать, – покраснел Ясен. – Но он очень сильный воин. И ещё…
– Да?
– Кроули-старший меня почуял.
– Каким образом?
– Не знаю. Он посмотрел на меня и… – Ясен помолчал, – погрозил пальцем.
– Менто? – уточнила Истома.
– Он позвал меня…. Я увидел руку и подзывающий палец.
Женщины снова переглянулись.
– Ладно, разберёмся, – сказала Ванесса. – Интересно, что нужно Кристоферу в наших краях? Надеюсь, в ближайшее время их намерения прояснятся.
Она повернулась и шагнула в светящуюся стену, которая оказалась лишь иллюзией стены.
Истома взяла замешкавшегося гостя за руку.
– Идём, нас ждут…
Нас ждут великие дела
Гея-Гора постепенно удалялась, из неприступной стены трансформируясь в туманную массу неопределённых очертаний. Чёткие контуры её склонов, ущелий, скал, геометрически правильный рисунок восстановленных городов и конструкций, подъёмы и спуски – всё это расплывалось, подёргивалось дымкой, пока не превратилось в сизо-стеклянный мираж, теряющийся где-то далеко за горизонтом.
В тысяче километров от столицы Истома остановила отряд на невысоком пологом холме с нашлёпкой асфальта. Оглянулась, упёршись ногой в асфальтовый квадрат с лунками и держа руки на рукоятях руля.
Оглянулся и Ясен.
Нахлынули воспоминания.
В Матенадаране он провёл в общей сложности почти три часа.
Сначала его провели в помещение, где стояли столы, а стены все были заставлены стеллажами с книгами.
– Не обижайся, но я сомневаюсь, честно говоря, – сказала мать Истомы, перебирая на одном из столов лежащие документы и папки, – что ты способен перевернуть мир.
Ясен вспыхнул, но сдержался.
Ванесса совсем по-отцовски, как и Горан Милич, наметила улыбку.
– Тем не менее попытка – не пытка, как говорится, а шансы, даже самые мизерные, упускать нельзя. Главное, найти правильное решение проблемы. Как ты считаешь?
Он вспомнил изречение учителя:
– Поиски правильного решения иногда обходятся дороже ошибки.
Ванесса приподняла бровь.
– Это не твои слова.
– Учителя.
– Кто твой учитель?
– Староста Дебрянской общины Базил Дивий.
Ванесса кивнула.
– Базил имеет право так говорить. Однако ответь на вопрос: ты уверен, что тебе нужна информация, которую хочет дать Горан? Он почему-то решил, что ты наша надежда.
Ясен стиснул зубы, закрываясь в мыслях зеркальным щитом от призрачного клинка воли собеседницы. По-видимому, ему это удалось, потому что она явно удивилась.
– Уверен!
Это была почти правда, но признаваться в своих собственных колебаниях он не стал бы и под дулом карабина.
– Что ж, хорошо. Девочки, останьтесь здесь, мы скоро вернёмся. – Ванесса остановила взглядом двинувшуюся к двери дочь. – Ты тоже.
Истома изобразила гордое пренебрежение и демонстративно уселась за стол.
Ванесса увлекла Ясена за собой.
Вышли в коридор, поднялись на этаж выше. Светящаяся и твёрдая на вид стена верхнего коридора лопнула, проявляя дверь. За ней располагалась комната, стены, пол и потолок которой представляли собой поля шестигранных зеркал. Посреди комнаты стоял чёрный стол в окружении четырёх чёрных столбиков. За столом сидели Горан Милич и не старый ещё мужчина с болезненным бледным асимметричным лицом и безволосым узким черепом. С виду он был хил и слаб, но горящие чёрные глаза его выдавали натуру волевую и целеустремлённую. Хотя было видно, что хозяин горящих глаз живёт внутри себя больше, нежели в реальном мире.
Милич встал, протянул руку; одет он был в сине-красный мундир с витым золотым погончиком на правом плече.
– Рад снова увидеться. Это Алонсо Ибарурри. Алонсо – Ясен Велич, сын Влада.
Безволосый кивнул, разглядывая гостя, но руки подавать не стал. В глазах его зажглись и погасли насмешливо-сочувственные искорки.
– Он молод. – Говорил разидей Алонсо по-русски правильно, однако с гортанными интонациями.
– Ничего, со временем это пройдёт. Он паранорм и быстро учится. Не сможет определить своё место в мире, то хотя бы поймёт смысл жизни.
– Я бы не советовал ему искать смысл жизни. Если он и существует, то лежит за её пределами.
Ясену почудилось, что кто-то весело подмигнул ему, приглашая дать ответ, но он сдержался.
Губы Милича дрогнули. Отец Истомы понял чувства гостя.
– На эксперименты готов?
– Да.
– Это хорошо, очень важен позитивный настрой.
Ванесса подошла к стене комнаты, что-то сделала, и из стены выдвинулся зеркальный металлический ящичек. Женщина вынула оттуда золотистую, металлическую с виду коробку, положила на стол.
Горан открыл коробку и достал блестящий браслет, состоящий из маленьких перламутровых подушечек.
– Знаешь, что это такое?
«Фрейм», – подсказал Нестор.
– Фрейм, – повторил Ясен.
– Верно. Фреймы бывают разные, но этот содержит информацию о рождении Конструктора в Солнечной системе и превращении нашего Метагалактического домена в игровую зону. Твой экстрарезерв начинает просыпаться, насколько я понимаю, поэтому ты должен выдержать информационный удар. Хотя… – Горан прищурился, дёрнул уголком губ, – ещё не поздно отказаться от этой процедуры.
– Нет!
– Я так и думал. Надевай на левую руку. Никогда не прокачивал фрейм?
– Нет.
– Будет интересно.
Ясен сделал непроницаемое лицо, надел на руку браслет… и едва не запаниковал! Потому что вместе с волной холода, прянувшей по руке к плечу, в голову вонзилась ошеломляющая пустота! Она стёрла всё, что было в сознании, и почти мгновенно заполнила мозг каскадами взрывающегося света, имеющего цвет, запах и вкус. Это была «живая» информация, находящая свободные ниши, окна и сосуды в базовой памяти Ясена и деловито раскладывающаяся по незанятым полочкам. Весь этот процесс проявления знаний сопровождался тихим бормотанием и свистом, будто молодой землянин летел сквозь многомерное пространство с большой скоростью, пронизывая бессчётное количество световых паутинок, каждая из которых несла определённый тематический порядок и смысл.
Через несколько мгновений процесс завершился.
Ошеломлённый Ясен посмотрел на запястье расширенными потемневшими глазами. Браслета не было. Он всосался под кожу без следа, представляя собой не материальный предмет, а сгусток энергоинформационного поля.
Кто-то похлопал его по плечу.
– Как ты себя чувствуешь?
Ясен поднял голову. И вселенная, вошедшая в него, развернулась в психике уже не калейдоскопом цветовых комбинаций, а реальным знанием происходящих тысячи лет назад событий.
– Я знаю…
– Вот и славно. – Горан сел за стол.
Ванесса подала гостю стакан с горячей беловатой жидкостью, напоминающей по вкусу горьковатую травяную настойку.
– Пей, это мохитовый тоник.
Ясен послушно осушил стакан, не обращая внимания на температуру жидкости. Голова прояснилась окончательно.
– Присядь.
Он сел на придвинутый стул.
Алонсо упёрся ладонями о столешницу, подался к нему.
– Что такое Космориум?
– Реакция Абсолютного Игрока, – ответил Ясен без промедления, – на появление незаявленных Игроков.
Присутствующие в комнате обменялись взглядами.
Горан покачал головой.
– Интересная формулировка – незаявленных.
– Он прав, – хмыкнул Алонсо. – Все разумные системы нашего домена не должны были участвовать в Игре как самостоятельные Игроки. Тартар, Чужая, Орилоух, Гея, да и сам Конструктор. Ну, хорошо, про войну законов вы знаете. А что такое Пресапиенсы?
– Архитектор, Конструктор. – Ясен подумал. – Инженеры.
– Которые в нашем домене не появились, из-за чего он и породил цивилизации биологического вида, то есть нас, гуррах, немоидов, негуманов и кучу других. Кстати, вы не усматриваете в этом вмешательства Абсолютного Игрока?
Ясен хотел сказать: не усматриваю, – но терафим опередил его:
«Скажи ему, что все клетки-домены Универсума настроены на индивидуальный ордерогенез. Это всеобщий закон жизни».
Ясен повторил фразу Нестора вслух.
Алонсо почесал череп, посмотрел на Милича.
– Я придерживаюсь другой точки зрения. Все мы живём только по воле Абсолюта, проявляющегося везде и во всём. Раньше говорили – по воле Бога. Хорошо, допустим, вы правы. Были Пресапиенсы, попытавшиеся изменить Метавселенную в соответствии со своими целями, появились мы, а что будет после нас?
– «Заумь», – пробормотал Ясен, вспомнив речи Истомы.
Ванесса и Горан подмигнули друг другу, сдерживая улыбки.
– Как? – озадачился Алонсо.
– Постразумные системы, Послесапиенсы…
– Почему же «Заумь»?
– Это термин моей дочери, – вмешалась Ванесса. – Ей очень нравится эта формулировка. «Заумь» – разумная система «за разумом», результат развития цивилизаций типа Геи.
– В древности существовала поговорка: ум за разум зашёл, – добавил Горан. – При оценке неадекватного поведения людей.
– Очень символично, – фыркнул Алонсо. – Ум за разум. Детский лепет на лужайке. Впрочем, мои коллеги недалеко ушли, они предпочитают называть коллективное бессознательное Геи, а по сути Игрока – ББ.
Горан засмеялся.
Ванесса посмотрела на мужа с неудовольствием.
– Что здесь смешного?
– ББ – это аббревиатура слов «безголовая баба».
– Чёрт-те чем занимаются ваши коллеги, Алонсо, – осуждающе заметила Ванесса.
Учёный пропустил её слова мимо ушей.
– Похоже, вы неплохо разобрались в информации фрейма, у вас действительно очень хороший экстразапас. А как вы думаете…
– Хватит пытать его узкоспециальными вопросами.
– Пусть прояснит мои сомнения.
Ванесса бросила взгляд на мужа. Тот кивнул.
– Чем, по-вашему, – продолжил Алонсо, – станет заниматься ББ… э-э, я имею в виду нашу «Заумь»?
«Скажи, что проблемы больших коллективных надразумных систем со сложно ориентированной логикой, – шепнул Нестор, – не поддаются человеческой оценке. Хотя Гея скорее всего после восстановления потенциала не станет заниматься пустой философией».
– Гея не станет заниматься пустой философией…
Брови Алонсо снова поползли на лоб, и Ясен поспешил добавить:
– Ваша «Заумь» наверняка попытается снова вступить в Игру.
– Как?
– Смогла же она нейтрализовать нагуали и стенки Космориума.
– С помощью других разумных систем. Подключились Сеятели, орилоуны, чужане, файверы.
– Они могут подключиться снова, – простодушно заметил Ясен. – Мы же приехали к вам для организации утраченных связей?
Алонсо взялся пальцами за костистый подбородок.
– Устами младенца… м-да! Об этом я не подумал. – Он глянул на Милича, в свою очередь разглядывающего гостя с недоверчивым уважением. – Я бы хотел с ним поработать. Не возражаете? С чем я не согласен, так это с оценкой «пустой философии». Уже паранормы начинали заниматься созданием этических полей высшей сложности, разработкой слабокорректных логик и смысловых конфигураций невозможного, а чем станут заниматься постразумные системы типа Тартара, одному Богу известно.
– Абсолютному Игроку, ты хочешь сказать? – уточнил Горан.
– Пусть будет Игроку.
– Если наш гость не возражает, вы ещё пообщаетесь, друг мой. Ваш вывод?
– Он и в самом деле сын Предтечи.
Ясен сжал губы.
– Не надо так…
– Что не надо?
– Я сын Влада Велича…
– И внук Ставра Панкратова, который тысячу лет назад сформировал Закон, остановивший ФАГа. Возможно, тебе тоже удастся нечто подобное, чтобы мы прорвались из резервации Великой Равнины в большую Вселенную. Так что хочешь или не хочешь, на тебе лежит такая ответственность…
– Алонсо! – сверкнула глазами Ванесса.
– А что? – не смутился он. – Мне сказали, что он – будущий хозяин домена. Было такое?
– Не спеши, дружище, – мягко сказал Горан. – Ему ещё многое надо узнать и осознать. Не будем гнать лошадей.
– Кого? – не понял разидей.
– Ты родился на Гее?
– Разумеется.
– Тогда можешь и не знать, что такое лошадь.
– Если лошадь можно «гнать», то это какой-то зверь.
– Логично.
Ванесса засмеялась.
– Содержательный разговор двух бывших паранормов. У вас ещё есть вопросы к нашему гостю?
– Фрейм должен был содержать информацию об изменении параметров пространства. Я имею в виду мерность.
Ясен удивился словам Алонсо, так как учёному его уровня должны были быть известны данные о трансформации континуума до Падения. Но вслух говорить об этом не стоило, и он сказал:
– До Падения мерность пространства Метагалактики падала и была нецелочисленной, причём чуть ниже трёх, какова она сейчас, я не знаю. А разве у вас нет соответствующих измерителей?
– По нашим данным, она сейчас намного ниже трёх, примерно две целых восемьдесят восемь сотых, и продолжает скатываться к пределу объёмности, то есть к двум с половиной. Но у нас, к великому сожалению, не сохранились данные о мерности непосредственно перед Падением.
Взгляд Ясена выразил его недоумение.
– Зачем это нам? – слегка улыбнулся Горан. – Дело в том, что Великая Равнина является ещё и Великой Иллюзией, матрицей в какой-то сложной игровой программе Бывших Игроков. Говоря простым языком, либо мы выберемся из неё, либо застрянем и сами превратимся в иллюзию. Вот почему твоя миссия так важна для всех нас, и геян, и землян. Успеем ли мы?
Ясен скривил губы.
– Успею ли я выйти на режим, так?
Миличи и Алонсо-разидей переглянулись.
– Наш человек, – откинулся на спинку стула учёный.
– Надо обязательно достучаться до небес, – проговорил Горан серьёзно. – Вызвать твоего деда, стариков-хомозавров. И чем быстрее мы это сделаем, тем лучше. Потому что неизвестно, сколько времени отпущено резервации на процесс схлопывания в двумерность.
– Я понимаю.
– Вот и славно. У меня всё, судари мои.
– Ещё вопрос, – поднял руку Алонсо. – последний: вы не знаете, сохранились ли порталы метро на Земле?
– На Зем-Горе, – уточнил Горан.
– Не знаю, – смутился Ясен. – Разведчики общины и искатели кладов много раз поднимались на Гору, но не нашли ничего, что было бы связано с метро. Я тоже лет семь ходил на Гору с отцом, мы дошли до Пояса Снежной Королевы, но выше подняться не смогли, там нет воздуха. А отец уверен, что за Поясом есть выходы гиперборейских тоннелей и закладки деда.
– Какие закладки?
– Дед Ставр оставил закладки, по мысли отца – какие-то базы.
– И вы их не нашли?
– Наверху нечем дышать, поэтому…
– Понятно. Что ж, по крайней мере мы теперь знаем, что они есть. – Горан посмотрел на жену. – Может быть, он и на Гее оставил пару закладок?
– Я пошлю экспедицию в Недоступную Высь, – сказала Ванесса. – Как только будет готова первая партия скафандров, позволяющих дышать в вакууме.
– Тогда веди гостя в ресторан, пусть расслабится. Мы с Алонсо обсудим пару наших проблем.
Ванесса встала, направилась к выходу из помещения. Ясен двинулся за ней, ощущая себя лёгким воздушным шариком.
– У нас есть ещё пара фреймов, – сказал ему в спину Горан. – Захочешь получить дополнительную информацию, скажи Истоме.
– Хорошо.
Ванесса привела его в комнату с бумажными документами.
– Поухаживай за ним.
Истома, в нетерпении прохаживающаяся по библиотеке, подбежала к Величу.
– Ну как, живой?
– Всё в порядке, – усмехнулась комиссар ОКО. – Сильный индивидуум. Девочки, за мной. Ись, покажи ему столицу, своди в клуб, в общем, пофантазируй. Завтра он понадобится нам в полной боевой форме.
Комиссар и её сопровождающие исчезли за дверью.
– Рассказывай! – потребовала Истома. – Как это выглядит?
– Разве ты не пользовалась фреймами? – удивился Ясен.
– Конечно, нет. Это был первый удачный опыт развёртки фрейма. Даже отец не смог развернуть интенсионал, вообще никто. Теряем сознание, и всё. Ты не терял?
– Вот оно что, – вспомнил поведение Алонсо Ясен. – Они не верили, что мне удастся прочитать фрейм! Вопросы задавали странные.
– Информации у нас много, мы сохранили целую фрейм-библиотеку, но ни один человек ещё не смог ею воспользоваться. Расскажешь?
Ясен вдруг почувствовал на себе взгляд. Свело лопатки.
Он и раньше чувствовал пси-давление на мозг, воспринимаемое как топоток по коже головы невидимых насекомых: его сенсинг-сфера ощущала гигантское скопление народа вокруг, образующее «коллективное бессознательное» Геи. Теперь же он начинал понимать, что на него действует не «бессознательное», а самое настоящее «коллективное сознательное» бывшей планеты, представляющее собой «зародыш» Игрока. Этот «зародыш» искал выход из создавшегося положения, и появление сына Предтечи – как носителя иных сил и возможностей – было ему выгодно.
– У тебя такое лицо, – засмеялась Истома, – будто ты проглотил живую змею.
– Я чую…
– Разумеется, ты чувствуешь, иначе был бы деревом.
– Нет, меня всё время кто-то слушает.
Истома стала серьёзной.
– Ты и в самом деле обладаешь развитой пси-сферой. Гея – это клубок излучений, и твоя психика их читает.
– А твоя нет?
На лице девушки отразился сложный букет чувств: смущение, недовольство, гордая независимость, зависть, вызов и раздражение.
– Не твоё дело!
Ясен опустил голову: в сознании всё ещё мелькали «снежинки» информационной метели, мешающие воспринимать реалии жизни.
Истома поняла это по-своему.
– Извини, я хотела сказать – я тоже чую коллективное менто Геи, хотя и не так остро.
– А она нас не подслушивает?
– Даже если подслушивает, мы же сами и реализуем её решения, понимаешь? Другого инструмента нет. К тому же мы настроены позитивно к нашей «Зауми». А почему ты спросил?
– Вспомнил противостояние интраморфов и Геи перед Падением. Тогда была создана специальная организация «контрас-2» для спасения паранормов.
– Да, их отстреливали как кроликов. – Истома направилась к двери. – Но ведь сейчас другие времена. «Заумь» Геи нуждается в нас, а мы в ней.
– Вдруг всё снова изменится?
– Вот когда изменится, тогда и будем действовать иначе, – беспечно махнула рукой девушка. – Едем домой, переоденемся, и я покажу тебе столицу. Не возражаешь?
Ясен не возражал.
Конец дня для него превратился в череду встреч со знакомыми Истомы, чего он не любил, но вынужден был терпеть и подчиняться деятельной натуре геянки, отказавшейся взять с собой остальных дебрян. Всё-таки они были для неё существами иного уровня, потому что воспитывала её другая среда и другие общественно-социальные условия.
– За ними присмотрят, – отрезала она в ответ на просьбу Велича-младшего, – и город покажут. К тому же вечером лучше не показываться в клубы всей компанией, их могут принять за «херувимов».
– За кого? – озадачился Ясен.
– Ты уже понял, что у нас женщин больше и они везде занимают главные посты. Мужчин меньше, и они считаются слабым полом.
Ясен скептически хмыкнул, и Истома гневно выпалила:
– Да, слабый пол! Мужчины все неженки и меланхолики, а часть из них вообще «херувимы», то есть мужчинки для удовольствий, простихомики.
Ясен посмотрел на неё недоверчиво.
– От слова «хомо»?
– От слова «проститутка». В прошлые времена девушки продавали себя и назывались проститутками. Ты этого не знал?
– Читал. Но и мужчин-проституток тогда было полно, особенно среди политиков и чиновников.
– Это другое. Ладно, давай сменим тему. В какой клуб пойдём?
– В какой хочешь.
– Тогда в «Молли Гвинс». Там сегодня грандиозное шоу «Танцы с уродами».
И они пошли в шоу-клуб «Молли Гвинс», а потом в другой – «Офигенос», где Ясен с отвращением и содроганием посмотрел на «супербои» девушек в корытах с грязью и фекалиями, и в третий клуб – «Айвозборн», где в шоу «Звёзды на сковороде» выступали знаменитости Брюссельгея вместе с артистами эстрады. Их заставляли петь и плясать на постепенно раскаляющейся жаровне, и побеждал тот, кто выдерживал большую температуру.
Закончился поход землянина и геянки поздно ночью, когда он перестал воспринимать действительность.
Они вернулись в дом-крепость Миличей, гостя взяли под белы руки, сунули в белое сверкающее помещение, где стояла круглая прозрачная кабина под названием «душ». Ясен с неизъяснимым наслаждением искупался, встал под поток тёплого воздуха, струящегося из зарешечённого отверстия в потолке. Полотенец нынешняя цивилизация Геи не знала, только салфетки, поэтому тела здесь после мытья сушили тёплым воздухом.
И в этот момент его обняли сзади, горячие ладошки легли на грудь, к спине прижалась упругая женская грудь, затылок оглушил быстрый огненный поцелуй – и все ощущения пропали, будто их и не было, будто в душевой никто не появлялся, и всё ему почудилось.
Ясен запоздало обернулся.
Дверь была на месте. Но кожа ещё помнила прикосновение женского тела, а затылок – теплоту губ, и по воздуху растекался тонкий аромат незнакомых духов.
– Истома…
В голове развернулось видение: цветущий луг, река, солнышко в зените, слепой дождик, а по лугу бежит босоногая девчонка, протягивает руки и зовёт…
– Истома, – повторил он, улыбаясь.
На сердце легла нежность, какой он раньше не испытывал. Пришла пугающая мысль: неужели с ней придётся скоро расстаться?!
Ясен послал в никуда ответную улыбку, палец на губах, букет цветов и уже не удивился, получив в ответ поцелуй и дразнящий лукавый синий взгляд из-под густых ресниц. Истома умела разговаривать на псилинге, принимая и посылая менто – на её языке, и вела себя с непосредственной откровенностью, но он к таким играм не привык.
«Доброй ночи», – послал он сдержанное пожелание.
«Приятных снов, сын Предтечи», – прилетел нежный ответ.
В спальню к нему, чего он боялся и одновременно желал, Истома не пришла. И уснул он почти мгновенно…
– Где блэкбран? – раздался голос Истомы.
Ясен очнулся от воспоминаний. Его ответа ждал весь отряд: трое дебрян и четыре геянки вместе с Истомой. Она, конечно, могла воспользоваться рацией, но то ли проверяла его, то ли на таких расстояниях рация не работала.
В Брюссельгее земляне пробыли двое суток. На следующий день Ясен снова встретился с Гораном, Ванессой и разидеем Алонсо, прочитал два фрейма и до вечера беседовал с учёным, получившим информацию, о которой он и не мечтал. Особенно его интересовали сведения о Тартаре и удивительная история двух Конструкторов, развёртку первого из которых инициировали косморазведчики в двадцать третьем веке, а второго – файвер Кроули, замысливший создать «подругу» для первого Конструктора.
Ясен и сам постоянно возвращался мыслями к этой теме, находя в ней всё больше и больше интересного.
– У меня крепнет мнение, – сказал ему на прощание Алонсо, – что целью Архитекторов нашего Метагалактического домена было создание совсем иных разумных систем, базирующихся на невероятно сложных логиках и этиках, а вовсе не людей. Мы появились случайно.
– То же самое говорит и мой учитель, – сказал в ответ осоловевший за день Ясен. – И ещё он говорит, что промысел Абсолютного Игрока ему всё равно непонятен.
– Это правда, – задумчиво кивнул разидей.
Ясен ощутил повисшую паузу – все смотрели на него – и поймал наконец слабый отражённый пси-импульс.
– Блэкбран движется по дуге к правеку, огибая Гею-Гору. До него около семисот километров по прямой.
– Значит, он всё-таки пытается нас преследовать, – заметила Истома. – Плохо, если он сядет нам на хвост.
– Он и так сидит и движется быстро.
– В таком случае останавливаться будем реже. Вперёд?
Ясен кивнул, и отряд устремился прочь от тающей в воздухе Геи-Горы, опоясанной кольцом Брюссельгея по всему её периметру.
О том, что столица геянской империи представляет собой практически сплошное кольцо длиной шесть с лишним тысяч километров, Ясен не знал, а когда Истома сообщила ему об этом, не поверил. Границы Дебрянской общины были намного скромнее. Однако после недолгого размышления он пришёл к выводу, что жители планеты-мегаполиса вполне могли построить город-кольцо, спустившись с Геи-Горы на Великую Равнину. Их были сотни и сотни миллионов. В то время как дебрян насчитывалось от силы полтора миллиона человек, и даже самая многочисленная земная община – китайская – не намного превышала её по численности.
Проехали мимо череды наклонных стен, увенчанных острыми штырями.
Теперь Ясен знал, что это не остатки крепостных стен, как можно было предположить, а укрепрайоны с подземными базами, призванными обезопасить империю от набегов агрессивных представителей «неизвестных негуманоидных цивилизаций». В первую очередь имелся в виду Тартар, посланники Конструкторов и Фундаментальных Агрессоров, во вторую – кайманолюди, немоиды (геяне уже встречались с этой разновидностью разума) и прочие гоминоиды, жаждущие пограбить и попользоваться благами геянской цивилизации.
Штыри на стенах олицетворяли собой не только острые зубья, препятствующие доступу к стенам лазутчиков, но и электрические разрядники большой мощности. Правда, Истома похвасталась, что на смену электроразрядникам идут плазмоны – генераторы плазменных струй, и недалёк день, когда вслед за ними Гея подойдёт к производству антиматов – излучателей антиматерии.
Впрочем, эти тонкости вооружения Геи волновали Ясена меньше всего. Главным оружием империи был её коллективный разум и коллективное пси-поле, вырабатываемое волевым оператором – эгрегором Геи, состоящим из сотен миллионов пси-сфер, которые образовывали недоступную никакому воображению постразумную систему.
Впереди показалась тёмно-зелёная полоса, оказавшаяся самым настоящим болотом.
– Это Плутонова Стынь, – прокричала Истома, останавливая мотоцикл перед низиной, окаймлённой мохнатой многометровой травой и кустарником. – Сюда свалился ваш Плутон, а он наполовину состоял из водяного льда.
Ясен вспомнил стишок: «Налево болото, направо болото, вперёд страшновато, назад неохота».
– Почему же вы не берёте отсюда воду для ваших нужд? – спросил он.
– Эта вода абсолютно мёртвая, невозможно использовать для питья, даже если её отфильтровать. Легче синтезировать с добавлением кислорода и минеральных солей.
– Непохоже, что она мёртвая, – покачал головой Ясен. – Видишь, какие заросли вокруг?
– Ну, не знаю, я болотами не интересовалась, есть, наверно, какие-то тонкости.
– Может быть, ваша «Заумь» не дала разрешения?
– В каком смысле?
– Возможно, здесь абсолютно чистая вода, очищающая организм от шлаков, что невыгодно Гее-Игроку, так как ей проще управлять населением империи, манипулируя нужными растворами при синтезе воды.
Истома покачала головой, кинула взгляд на невозмутимое лицо землянина.
– Эту идею надо подкинуть Алонсо. Действительно, чего проще? Подмешай в синтезбак нужный психотроп и управляй безвольным стадом. А если потребуется жертва – добавь агрессанта с верноподданническим уклоном, и миллионы кинутся на амбразуру.
Ясен кивнул.
– Именно это я и имел в виду.
Истома ещё раз покачала головой, повернула рукоятку подачи мощности.
– Потом поговорим.
Отряд повернул направо, объезжая Плутонову Стынь, казавшуюся необозримой.
В этот день ничего особенного не произошло. Они проехали около полутора тысяч километров и заночевали у сравнительно невысокой куполообразной горы, которую Истома назвала Хелметгайентс, что в переводе на русский звучало как Шлем Гиганта. Выговорить название горы с первого раза никто из дебрян не смог.
Издали Хелметгайентс действительно походил на рыцарский шлем с шишаком на макушке. Вблизи же, с расстояния всего в пару километров, он представлял собой дырчатый сосуд наподобие дуршлага, отверстия-дыры в котором были разного диаметра.
– Наш железный резерв, – заявила, останавливая группу, Истома. – Сплошная железная конкреция массой более ста триллионов тонн. Что это такое, не знает никто. Учёные предполагают, что железяка являлась когда-то спутником какой-то звезды либо остывшим коричневым карликом.
Ясен промолчал. Так далеко от Зем-Горы он ещё не забирался, и даже вездесущие разведчики общины не встречались с подобными объектами.
Над железной горой кружили орланы. Один из них спустился пониже, и Ясен остро захотел увидеться с отцом, рассказать о том, что видел. Он даже попытался мысленно позвать птицу, но орлан не отозвался, поднимаясь кругами к своим собратьям.
– Поехали? – спросила Истома.
– Мне хотелось бы… – смущённо начал он.
– Отдохнуть?
– Нет, я не устал, едем дальше. Нужна связь с отцом. Тартарианин… э-э, блэкбран остался у Бряницы, и что ему взбредёт в голову, неизвестно.
– В голову, – фыркнула девушка. – У блэкбран нет голов в том смысле, как мы это понимаем. Но ведь ты можешь связаться с отцом через менто. Нет?
Ясен озабоченно уставился на неё.
– Что смотришь как сивый мерин?
Он невольно улыбнулся.
– Что смешного? – подозрительно сощурилась Истома. – Это же ваша русская поговорка.
– Нет такой поговорки – смотреть как мерин.
– А какая есть?
– Врать как сивый мерин и смотреть как баран на новые ворота.
– Что такое баран?
– Зверь с рогами, – ответил он не моргнув глазом.
Пилип, подъехавший ближе, прыснул.
Истома посмотрела на него с неудовольствием, перевела взгляд на командира дебрян.
– Издеваешься?
– Почти правда, – поклялся он. – На Земле когда-то жили бараны, и рога у них имелись для защиты от хищников.
– Я земную биологию не изучала, – сказала Истома с лёгким удивлением. – Приедем домой, запрошу информарий. Становимся на ночлег через час.
Отряд обогнул железный «шлем» Хелметгайентса, под колёса мотоциклов легла жёлто-коричневая безводная пустыня, изредка разукрашенная куртинами сухой жёлтой травы.
Расий-Вайтлайн почти исчез за пределами видимости. Равниной завладели сумерки.
Ясен отвлёкся от дороги, гладкой и ровной как доска, размышляя над словами Истомы: ты же можешь связаться с отцом через менто. Вдруг она права, и ему доступна такая дальняя пси-связь? Почему бы не проверить?
Вокруг по-прежнему ничего не менялось, – казалось, супербайки застряли в пространственной дыре, где не ощущалось ни движения, ни времени, – и он сосредоточился на мысленном вызове отца.
