Часть II
Край света

Горан писал: «…Очень странное затишье. Возникновение Великой Равнины – не конец Игры, и мы это понимаем. Наши аналитики предположили, что готовится новое поле для Игр, однако мы не видим никаких приготовлений, если не считать скатывание континуума к упрощению физических принципов. И эмиссары ФАГа, успешно развернувшие глобальную Катастрофу с нагуалями, и инициаторы Ползучего Террора в последней пульсации Игры, чья деятельность ускорила Падение, действовали гораздо эффективнее и нагляднее. За двадцать прошедших лет мы создали новый тренд контрразведки – «контрас-3», что говорит о внутренних перестройках организма Геи как потенциального Игрока. Но нам некого контролировать! Кроме разве что Тартара. А ведь во все времена уровень Игры всегда отражал уровень Игроков. С кем Гея-Игрок собирается играть? Что намеревается делать? Откуда ждать опасность и когда этот квазиустойчивый кластер, принимаемый нами за бесконечную равнину, пойдёт вразнос, мы не знаем! Ордерогенезом в этой реальности даже не пахнет! Что в свою очередь означает: этот мир – как состояние Метагалактического домена – является промежуточным, и мы можем допустить, что им собираются пренебречь! Вопрос: кто? Что будет с теми, кто уцелел во времена Падения? Ответа у нас нет. Если принять мнение аналитиков: каждый ход Игрока есть прикрытие следующего хода – за аксиому, то когда ждать этого хода? Кто его сделает? Гея? Не знаю. Не верю. Хотя во всей этой «ползучей безмятежности» пора разбираться всерьёз. Нужен оператор, который смог бы осилить предлагаемую логику новой Игры и пресечь попытки Игроков использовать людей в качестве игрового материала!»

– Ты всё понял? – спросил Влад, прощаясь после беседы с геянками, посланницами Горана Милича.

Решено было, что старший Велич с отрядом возвращается назад, в Бряницу, а младший отправляется к Гее-Горе, взяв с собой троих дружинников. Таким образом, спутниками группы геянок под командованием Истомы стали Ясен, Пилип, десятник Димитр и лучший стрелок дебрянской рати Иваник.

– Понял, – стиснул зубы Ясен, стараясь не показывать своей растерянности и смуты. Он действительно ещё ни разу не уходил в поход без отца и только теперь начинал понимать, какая на него ложится ответственность.

Отец с отрядом ускакал.

Истома с сомнением оглядела гепардоконей, на которых землянам предстояло проделать оставшийся путь до Геи-Горы, но высказывать свои сомнения вслух не стала. По её рассказам можно было понять, что спустившиеся на равнину геяне быстро восстановили многие технические центры, промышленные зоны, заводы по производству пищи, средств связи, медицинских препаратов, и двухколёсные мотоциклы – супербайки – являлись самым последним достижением научно-технического гения геянской цивилизации, снявшим транспортную проблему. На очереди, как заявила спутница Истомы Калия, было создание летательных аппаратов.

Ясен хотел возразить, что летать в здешних условиях мешают изменившиеся законы физики, однако спорить не любил и своё мнение отстаивать не решился.

Все геянки, к счастью, хорошо говорили на русском языке, хотя и с милым мягким акцентом. На вопрос Ясена, откуда они знают русский, Истома ответила, что русский язык является вторым государственным языком Геи.

– А первым какой? – ревниво поинтересовался Пилип.

– Новояз, конечно, – пожала плечами девушка.

Она имела в виду, что первыми на Гею переселились европейцы: финны, шведы и англичане, отчего и язык их претерпел изменения и стал общим, впитавшим в себя английский и скандинавские языковые корни.

Супербайки, как оказалось, приводились в движение электричеством, которое вырабатывали генераторы на холодном термояде. Истома так и сказала: на холодном термояде, что говорило об уровне подготовки девушки; по ощущениям Ясена, она была его ровесницей. Холодный термоядерный синтез использовался землянами ещё в двадцатом веке, если верить учебникам истории, и особого следа в истории техники Земли, а потом Геи, не оставил. Однако сам факт появления мотоциклов на принципах использования холодного термоядерного синтеза говорил о растущем интеллектуальном потенциале Геи. Она быстро набирала форму и готовилась выступить в следующей пульсации Игры как самостоятельный Игрок. Если только кто-то из более сильных Игроков (о чём мимолётно подумал Ясен) не задействовал её в своих целях. Люди, тот самый «игровой материал», образующие гигантский эгрегор – разумную систему под названием Гея, могли и не догадываться, что участвуют в Игре. Гея-Игрок, то есть постразумная система, наверняка понимала, что происходит.

Горан Милич, Влад Велич, их спутники и спутницы тоже хотели понимать предполагаемый уровень Игры, для чего и начали собирать рассеянные до сих пор силы, в надежде на предупреждение новых вселенских катастроф.

Геянским супербайкам отдых не требовался. Тем не менее, преодолев более двухсот километров по угрюмым песчаным барханам пустыни и рыхлым буеракам, отряд вынужден был остановиться – выдохлись гепардокони.

Ясен обрадовался остановке, так как это позволяло поближе познакомиться с геянскими воительницами и узнать много нового. После привычного ухода за Ашвой, бока которого лоснились от пота и ходили ходуном от усталости, он осмотрелся вокруг, «пощупал» тающие и возникающие окрест в радиусе ста километров биополя и обнаружил три источника угрозы: орду кочевников, передовой отряд которой они рассеяли у деревни монголайцев, приблизившуюся сотню Кроули (не отстаёт, бешеный пёс!) и следующий параллельным курсом массив нечеловеческих эмоций, каким в воображении Ясена представал тартарианин.

Посланец Тартар-Горы почему-то не сворачивал в их сторону, катил к одному ему известной цели и казался одиноким и печальным. Хотя в любой момент мог превратиться в преследователя, жаждущего сокрушить любого на своём пути.

– А можно покататься на ваших мотоциклах? – полюбопытствовал Пилип, когда все расположились на отдых.

– Можно, если смелости хватит, – лукаво ответила кареглазая Мелана, самая воинственная из всех геянок.

– Хватит, – бесшабашно отмахнулся разведчик.

– Садись, прокачу.

– Мне хотелось бы самому.

– Для этого надо учиться. Байк не животное, его нельзя подстегнуть плёткой или уговорить.

– Ты только подскажи, что крутить и куда нажимать, я пойму.

Ясен поймал взгляд Истомы, сдвинул брови.

– В другой раз, Пилип.

– А что? – насмешливо сощурилась Мелана. – Боитесь? Слабо сесть за руль?

– Почему слабо? – не понял Ясен, снова ловя заинтересованный взгляд командирши геянок. – Каждому делу своё время.

– Мы никуда не торопимся.

– Мелана, – осуждающе качнула головой Истома.

– А что? – повела та плечиком. – Смотри, какие они сильные, уверенные, им всё нипочём. Пусть докажут своё превосходство.

– Можем обменяться, – простодушно хмыкнул Пилип. – Мы прокатимся на ваших мотоциклах, а вы на наших гепардах.

Девушки переглянулись.

– Идёт, – согласилась Милана. – Но вы первые.

Ясен покосился на Истому.

– Уступишь свою машину?

Дочь Горана Милича с сомнением посмотрела на ждущих подруг-спутниц, на парней младшего Велича, на его бесстрастное лицо.

– Хорошо, попробуй. – Она подошла к аппарату. – Вот ручка…

– Сам разберусь.

Девушка отступила, погрозила пальцем прыснувшим спутницам.

Ясен обошёл супербайк кругом, присматриваясь к его деталям, отмечая нужные педали и рукояти. Сосредоточился на восприятии связей механизма, и в голове развернулась его схема – память услужливо выдала нужную информацию – и способ управления. Конечно, подобные аппараты в прошлом были иными, вернее, использовали другие эффекторы, основой которых служил двигатель внутреннего сгорания, но принцип движения был тот же: двигатель-генератор тяги приводил в движение колесо, а оно разгоняло весь аппарат.

Ясен сел в седло, повернул рукоятку слева, вдавил другой рукой кнопку пуска на другой рукояти, нажал ногой на педаль, и супербайк сорвался с места, стрелой понёсся вперёд по ржаво-серому песчаному полю.

– Ура! – вскинул вверх кулак Пилип. – Давай! Вперед!

Ясен сделал круг, вернулся к отряду, лихо развернулся, так что из-под заднего колеса ударила струя песка, осыпав отскочившего Димитра. Выключил работающий бесшумно энергодвижок мотоцикла, слез.

– Хорошая машина.

Истома, склонив голову к плечу, оценивающе глянула на него, и её взгляд сказал ему, что она думает.

– Ты никогда раньше не ездил на байках?

– У нас их и нету, – развёл руками Пилип. – Можно теперь я? А потом вы.

Геянки уже не пересмеивались, глаза их были полны любопытства и ревнивой озадаченности. Впрочем, девушек можно было понять. В своей среде они всегда задавали тон и становились застрельщиками всех событий, взяв на себя «мужские» функции – защиты и управления. Мужчины в современной истории геянской цивилизации играли роль эскортного сопровождения женщин, роль обслуживающего персонала. Видеть в мужчинах равных себе субъектов им мешало воспитание.

– Поехали, – решила Истома. – Покатаемся на ваших гепардах в другой раз.

– Испугались? – съехидничал Пилип.

– По коням! – скомандовал Ясен, вдруг уловив знакомое дуновение холодного ветра: центры угроз сместились, а главное, тартарианин сдвинулся с места и начал приближаться с правека, будто учуял их местонахождение.

Истома вдруг подошла к Ясену вплотную, понизила голос:

– У тебя изменились глаза. Что ты увидел?

– Да, в общем-то… – замялся он, не зная, как реагировать на её слова, быстро поправился: – А ты?

– Километров двести от нас…

– Триста.

– Хорошо, пусть будет триста.

– Тартарианин.

– Кто?

– Вы не встречались с тартарианами? – удивился Ясен.

– С какими ещё тартарианами? – спросила девушка с не меньшим удивлением.

– С посланцами Тартар-Горы. Один из них гнался за нами, а теперь держится в стороне, вроде бы и не преследует, но и не отстаёт.

– Можешь передать менто?

– Как?

– Мысленный образ.

– Попробую. – Ясен напрягся, вызывая в памяти облик чёрного «скелеторобота».

Истома раскрыла глаза шире.

– Блэкбран!

– Что?

– Мы называем их блэкбранами. Они давно бродят за границами метрополии, но близко к центральному ному не подходят.

– Ты… уловила мою…

– Менто? – улыбнулась Истома. – Я тоже сенс, господин Велич. Дочь интраморфа. Поехали?

Ясен кивнул.

Истома вскочила в седло своего супербайка, махнула рукой, и машины геянок сорвались с места, породив колёсами струи пыли.

Два сапога – пара, вспомнил Ясен старинную поговорку, улыбнулся в душе, махнул рукой дружинникам, вскакивая в седло Ашвы. Дебряне поскакали за геянками, надвинувшими на головы прозрачные яйцевидные шлемы.

Останавливались в пути лишь дважды, чтобы дать отдохнуть гепардам, выбивавшимся из сил. Скакали они всё медленнее, воды требовали всё больше, и если бы не преследователь, набравший скорость и неумолимо приближавшийся справа, Ясен не гнал бы коней с такой жестокостью. В ушах постоянно звучали слова отца: «Ему нужен ты». Однако зачем он тартарианину понадобился, учитель не написал. Скорее всего, не знал сам. Хотя первым на ум приходило давнее предостережение патриарха-файвера Грехова деду Ясена Ставру – беречь сына Предтечи. Если Влад Велич и был Предтечей, то его сын становился продолжателем рода интраморфов и надеждой на спасение не просто земного человечества, но и всей Метагалактики!

Ясен невольно покачал головой. Никаких особенных способностей он в себе не видел. Да, в последнее время начали проявляться некие скрытые возможности, отвечающие легендарным сиддхам землян или магическому потенциалу под названием «суперсенсинг». Но они пока были скромными и помогали мало даже в местных условиях, не говоря уже о Большом Космосе, недоступном для прямого наблюдения.

Истома – они сидели вдвоём у отдельного костра, найдя завал сухого стланика – заметила его задумчивость.

– Пора двигаться?

Он помедлил, нащупывая в пространстве «массив нечеловеческих переживаний».

– Тартарианин в ста двадцати километрах от нас, можем дать коням ещё полчаса.

– Как ты его видишь?

Ясен смущённо пригладил волосы на затылке.

– Я не глазами вижу, я его ощущаю как глыбу непонятных переживаний. Это не человеческие эмоции, такие как страх, ненависть, презрение или дружелюбие, их невозможно передать словами.

– А я вижу блэкбрана как огромную чёрную птицу, у которой глаза – как два бездонных колодца.

– Иногда и мне кажется, что он может летать.

– Но не летает, к счастью. Дэдди мне говорил, что произошла определённая эволюция блэкбранов с момента их обнаружения в двадцать третьем веке.

– В двадцать четвёртом.

– Как ты любишь всё уточнять, – иронически изогнула бровь Истома.

Ясен смутился, хотя виду не показал. Отец всегда учил его быть точным во всём, но это не всегда нравилось окружающим.

– Извини.

– Ладно, проехали, – смягчилась девушка. – Я специально изучала теорию Тартара, поэтому знаю почти всё о Конструкторе, о чужанах и Сеятелях, а также о первых экзоморфах.

– Ты имеешь в виду Габриэля Грехова?

– Экзоморфами были и Пайол Тот, и Гаутама, и многие другие сильные паранормы. А почему вы боитесь блэкбранов? У вас же есть классное оружие. Даже у нас такого нет.

– Карабин? Во-первых, мы не боимся, а во-вторых, карабин на тартариан не действует. Мы уже убедились.

– Когда?

– Перед походом один из них напал на хутор Жуковец, пришлось сражаться с ним и отступать. Прёт как танк и уничтожает всё, что попадается под клешню. Если бы не «глазастый»…

– Кто?

– Очень странный летающий объект, похож на гроздь прозрачных шаров с глазами внутри.

– Айер!

Ясен подкинул в костёр пару веток.

– Мы называем его «глазастым». Учитель утверждает, что он представляет собой систему наблюдения за Играми, и когда появляется…

– Это означает, что близится новая Игра! – подхватила Истома. – Тебе не хотелось бы в ней поучаствовать?

– Не знаю, – озадаченно сказал Ясен. – То, что мы называем Игрой, на самом деле…

– Знаю, манипуляция пространством и временем в очень больших масштабах. Но ведь наши предки участвовали в Играх и побеждали? Почему не сможем и мы?

– Время изменилось.

– Процесс изменений бесконечен.

– Нынешнее пробуждение Игры очень опасно. Мы вообще можем исчезнуть.

– Поэтому и надо вмешаться, пока мы ещё живы!

Ясен улыбнулся.

– Ты смешная.

Истома нахмурилась, оглядела сидевшего напротив молодого человека.

– Зато ты слишком серьёзный. Надо побыстрей добраться до дома, отец ждёт от нас свежей информации. Хотя весть о «глазастом» его не обрадует. Значит, блэкбран при появлении айера прекратил военные действия?

– Вряд ли это можно назвать военными действиями, тартарианин просто катился вперёд, сокрушая дома и не обращая внимания на дружину. Но он остановился.

– Что ж, сын Предтечи, – Истома поднялась гибким движением, – пора двигаться, пока блэкбран нас не догнал.

Ясен затоптал костёр, ища в словах девушки «сын Предтечи» какой-либо уничижительный смысл, но решил не обращать внимания на её ироничность, свойственную, как уже выяснилось, всем геянкам.

– По коням!

Через час впереди в мареве разогретого воздуха сформировалась призрачная полусфера Геи-Горы. И хотя до неё было ещё далеко, не меньше трёхсот километров, душу охватило волнение. Гея-Гора олицетворяла собой не просто гору величиной с планету, будучи до Падения настоящей планетой, домом цивилизации переселенцев с Земли, она была когда-то колоссальным разумным существом, и Ясен чувствовал струнное гудение огромного количества биополей, связанных в единое целое и представлявшее, по сути, постразумную Систему, способную почти на равных противостоять творцам вселенных.

Вскоре стали попадаться первые пограничные посты и заставы геян, а затем и поселения, разительно отличавшиеся от хуторов, посёлков и волостков Дебрянской общины.

Никаких теремов, деревянных шатров, никаких кружевных стен, изгородей и вписанных в ландшафт архитектурных ансамблей, сторожевых крепостиц и кремлей.

Однотипные кубики домов с узкими окнами, напоминающими бойницы, конусовидные и пирамидальные крыши, отбрасывающие блики, будто сделанные из слюды или зеркального стекла. Каждое поселение окружено глубоким рвом и наклонной, с виду ржаво-металлической стеной с острыми штырями поверху. В каждом имеется высокая башня-труба, увенчанная большими и малыми круглыми антеннами и устройством, похожим на телескоп.

– Что это? – кивнул на одну такую башню Пилип, когда они проезжали мимо компактного посёлка.

Ясен догнал пыливших впереди геянок, задал вопрос Истоме.

– Та труба – оптический усилитель, – ответила девушка, – видит километров на двести, а антенны – система контроля.

– Что она контролирует? Антенны же смотрят в небо.

– Я точно не знаю, – прокричала Истома, – дэдди говорил, что такие устройства призваны уловить какие-то изменения пространства над Равниной.

– Какие?

– Спросишь у него. Где блэкбран?

Ясен привычно настроил себя на экстразрение, пошарил вокруг мысленным «хоботом» и обнаружил, что тартарианин мчится за ними, буквально наступая на пятки.

– Километрах в двадцати сзади.

– Какой прыткий! Нам бы ещё часок продержаться, а потом придёт помощь.

– Какая помощь?

– Увидишь.

Отряд геянок увеличил скорость, скрылся за белёсым пыльным хвостом. Пришлось отвернуть чуть в сторону, чтобы не дышать пылью, несущей запахи горелого жнивья и высохшего болота.

Проскакали ещё два небольших селения, возле которых суетились какие-то люди, собирали нечто вроде сторожевых башенок. На четвёрку всадников они не обратили никакого внимания.

Ясен с тревогой прислушался к себе, чувствуя приближение «чёрной горы» тартарианина. Гепарды окончательно выдохлись и шли тяжёлой рысью не больше тридцати километров в час.

Появились зелёные полосы каких-то посадок. Растения достигали высоты трёх метров и напоминали кукурузу, однако на скаку трудно было разглядеть их детально. Вполне возможно, геяне выращивали кое-какие сельскохозяйственные культуры, в том числе кукурузу и картофель.

Гея-Гора приблизилась и всё чётче проступала впереди сквозь дымку атмосферы ощутимо массивным растрескавшимся куполом. По рассказам отца Гея рисовалась Ясену сплошным мегаполисом, достигшим технического и архитектурного совершенства, и он с интересом и одновременно с внутренним дискомфортом всматривался в купол, ища глазами знакомые очертания. И не находил. С расстояния в сотни километров Гея-Гора виделась такой же огромной горой, как и Зем-Гора, и другие упавшие на Великую Равнину планеты.

Ещё через час показалась высокая оранжевая стена крупного селения, вероятно, города, с вырастающей за ней белой трубой.

Ясен заметил отделившуюся от стены группу наездников на двухколёсных машинах, остановил отряд. Байкеров было очень много, не менее сотни, однако все они проехали мимо, направляясь в ту сторону, откуда скакали дебряне. Стало понятно, что это и есть та самая помощь, которую обещала Истома.

– Одни девчонки! – с восхищением пробормотал Пилип, провожая глазами «механическую конницу». – Вот это дружина! А где же мужики?

– На подсобных работах, – хмыкнул Димитр. – Старый говорил, что у них тут бабское царство.

– Ничему не удивляйтесь, – сказал Ясен. – И никаких шуточек! Держите языки за зубами. Мало ли что может оскорбить хозяек.

Войско байкерш удалилось, оставив позади облако пыли.

Дружинники проводили глазами медленно опадающий пыльный хвост, переглянулись.

– Если у них только ручные арбалетики, с чёрным они не справятся, – высказал общую мысль Димитр.

– Посмотрим, – буркнул Ясен.

– Куда теперь?

– В город.

Ясен тронул каблуком бок Ашвы, конь дёрнул шкурой, потрусил вперёд, открыв пасть. Держался он из последних сил, но понимал свою задачу и не огрызался.

В стене приближавшегося города раздвинулись ворота, показался одинокий мотоцикл, за несколько секунд достиг отряда. Это была Истома.

– Вам придётся пересесть на моторы, иначе не оторвёмся.

– Ни за что! – не слишком решительно сказал Димитр. – Командир, скажи ей!

Издалека послышался дробный стук, гул, задрожала земля.

Дружинники оглянулись.

– Не будьте идиотами! – раздула ноздри девушка. – Ваши кони никуда не денутся, оставите их в Гейяре, потом заберёте.

– В каком ещё Гейяре?

– В городе, это столица пограничного нома. До Брюссельгея ещё двести километров.

– До какого Брюселгеля?

– Это столица центрального нома, там правительство и резиденция Примадонны.

– Кого? – удивился Пилип.

– Нашего президента. Примадонна – Женщина, Отдающая Приказы.

– Сокращённо ЖОП.

– Пилип! – повысил голос Ясен.

– А что? – смущённо отвёл глаза разведчик. – Так получается: ж – Женщина, о – Отдающая…

– Прекрати!

Снова издалека прилетел грохот и гул.

– За мной! – Истома развернула байк, помчалась к городу.

– Не отставайте, – буркнул Ясен, принимая решение.

– Командир! – жалобно возопил Пилип, но его никто не слушал.

Через несколько минут отряд оказался на мосту через ров, проскочил в открытые ворота, склёпанные с виду из листов ржавого металла, и всадники оказались в городе.

Однако осмотреться и оценить архитектуру геянского селения им не дали.

Ровные, почти пустые улицы, залитые каким-то серым материалом, со следами шин, шеренги почти одинаковых домов, на окраине – одноэтажных, ближе к центру – пятиэтажных, полукруглое здание на площади, – ребристый зеленоватый конус величиной с десяток домов и башня-труба с антеннами – вот и всё, что удалось разглядеть гостям. В дом их не пригласили, показывать ничего не стали и даже не предложили умыться с дороги и перекусить.

– Отдохнёте в Чикайорке, – сказала Истома, заметив затвердевшее лицо Ясена. – Надо уходить. Отец ждёт вас в Тиктлане. Это крепость перед столицей.

Ясен кивнул, с сомнением глянув на двух молодых гладколицых парнишек в синих комбинезонах, обозначивших намерение забрать коней.

– Это слуги, – с нетерпением объяснила Истома, – они будут ухаживать за вашими зверями.

Ясен похлопал Ашву по шее, погладил морду.

– Побудь пока тут, дружище, я вернусь за тобой.

– Не разводите долгих прощаний, – поторопила его подъехавшая Мелана.

За ней прибыли и остальные спутницы Истомы.

Слуги увели гепардов, с опаской сторонясь их страшных голов, выкатили откуда-то четыре мотоцикла.

Мелана окинула насмешливым взглядом ошеломлённых дружинников.

– Чего стоите? Вы же хотели покататься?

Ясен заметил несколько женщин в необычных одеждах, появившихся на площади перед зданием ратуши и разглядывающих гостей. Судя по их жестам и улыбкам, воинов они видели не часто и относились к ним легкомысленно.

– Прекрати, Мель, – сказала Истома. – Если кто боится, что не справится с управлением, поедет пассажиром. Есть такие?

– Чур не я! – поднял руку Пилип. – Только покажите ещё раз, что крутить и на что нажимать.

– А вы? – Истома посмотрела на Иваника и Димитра, лица которых явно не выражали восторга.

Они с надеждой оглянулись на командира.

– Здесь нет ничего сложного, – сказал он, понимая чувства сородичей. – Смотрите: вот педаль, её надо толкнуть левой ногой.

– Лучше правой, – возразила Мелана.

– Или правой, – не стал спорить молодой человек. – Эту рукоять слева – на себя, а правую – от себя.

Он проделал все манипуляции, но мотоцикл не двинулся с места.

– Ты забыл нажать стартовую кнопку, – с усмешкой подсказала Мелана.

Краска бросилась Ясену в лицо, однако он справился с собой, нажал кнопку на рукояти справа, и машина устремилась вперёд.

Сделав круг, он вернулся.

– Понятно?

– Да вроде, – пробормотал Димитр. – А голоса он не слушается?

– К сожалению, – развела руками Истома. – Наша техника ещё не достигла такого совершенства. Хотя когда-то все машины управлялись мысленно.

– Давай теперь я, – взялся за руль машины Пилип.

Ясен уступил ему седло.

Бледный от волнения разведчик быстро покрутил ручки, нажал кнопку, супербайк рванул с места и едва не выбросил водителя из седла. Пилип удержался только благодаря природной ловкости и реакции. По площади раскатился его ликующий вопль:

– Ура! Еду!

Разогнав толпу завизжавших женщин, он сделал круг и вернулся к друзьям. Соскочил с седла, бросил небрежно:

– Проще пареной репы.

Геянки засмеялись, хотя вряд ли помнили, что такое пареная репа. Истома и Ясен обменялись понимающими улыбками.

– Теперь вы оба, – приказал он.

– Ему хорошо, он молодой, у него детей нет, – проворчал Димитр, берясь за рукояти машины. – А у меня шестеро по лавкам прячутся.

Однако справился и он, после двух неудачных попыток оседлать «железного коня», а после Иваник, которому потребовалось вдвое меньше времени.

Уже через несколько минут они держались за ручки машин более или менее уверенно, хотя и не без опаски, и командирша отряда отказалась от предложения везти парней в качестве пассажиров.

– Ничего, справитесь. Если уж наши мальчуки свободно гоняют на байках, то вы ведь воины, должны уметь всё.

Сказано это было не без колкости, но Ясен, помня про нюансы общественного устройства геян, подчинявшегося президенту-женщине (ЖОПе, как сострил Пилип, м-да…), на тон речи Истомы обращать внимания не стал.

Выехали ближе к вечеру, когда Расий, – здесь его называли Вайтлайн, – скатился на правек, собираясь уйти к Ночным Пределам Равнины.

Сначала всё внимание дебрян было приковано к управлению необычными для них «железными конями». Потом все приноровились к быстрому движению и почувствовали себя повелителями пространства. Настроение поднялось даже у Димитра, едущего осторожно и неровно. Однако и он в конце концов понял, что аппарат под ним не кусается, не брыкается, не просит еды и воды, прост в управлении и может мчаться с большой скоростью. Спустя какое-то время он догнал группу и больше не отставал.

С час Ясен ощущал спиной тартарианина – как занозу в позвоночнике. Что-то там происходило, пограничная охрана геянской империи – те самые женщины-воительницы на байках – сражалась с монстром и, по-видимому, смогла его задержать, потому что он сильно отстал.

А уже к вечеру отряд, ведомый дочерью Милича, миновал город Чикайорк, – решили не останавливаться там на ночлег, – и достиг Тиктлана – сторожевой крепости на подступах к столице, о которой говорила Истома.

Гея-Гора выросла впереди чёрно-коричневым, с белыми и синими тенями, утёсами и щелями горным хребтом, закрыла полнеба, внушая дебрянам уважение и непривычное чувство скрытой затаившейся угрозы. Даже менее чувствительный, чем товарищи, Димитр, и тот на одной из минутных остановок признался, что не хочет ехать дальше. Ясен же больше других ощущал исходившие от бывшей планеты будоражащие токи, понимая, что дело не в самой Горе, а в тех, кто ею владеет. Вернее – в её единоличном хозяине, представлявшем собой имаго Игрока и одновременно человечество Геи.

Впереди показалось поле зонтичных растений с огромными бледно-голубыми цветами, а за ним – стена города. Очевидно, это и была крепость Тиктлан, оберегавшая подступы к столице геянской империи от набегов кочевников, потому что ведущая отряд мотоциклистов Истома свернула к городу.

Уже вблизи стало видно, что стены Тиктлана, сложенные из выпуклых ржавых глыб, выше, чем у встречавшихся посёлков и городков, и увенчаны через каждые двадцать метров ступеньчатыми башенками алого цвета. Эти башенки имели узкие бойницы и серебристые выступы в форме круглых пушечных стволов. Впоследствии оказалось, что пушечные стволы и в самом деле представляют собой особые разрядники, стреляющие шаровыми молниями. В отличие от Дебрянской общины, да и её соседей, равнинная Гея-империя сумела быстро оценить свои возможности и создала не только мощную термоядерную индустрию, но и научилась пользоваться электрическими полями, имевшими на Великой Равнине свою специфику.

Отряд встречали.

Стоило байкерам приблизиться к мостику через ров, ворота в стене крепости раздвинулись, и оттуда выехали на мотоциклах два десятка женщин, выстроились по обе стороны дороги перед мостиком.

Над воротами красовался щит с гербом: усечённая пирамида и отделённая от неё верхушка с выпуклым глазом.

Истома притормозила, но не остановилась.

Отряд проследовал через мост, проехал ворота. Улица за воротами была широкая, мощённая шестиугольными плитами из блестящего жёлтого материала.

– Неужели золото? – не поверил Пилип.

– Вряд ли, – усомнился Димитр.

Проехали мимо одинаковых прямоугольных зданий без окон и дверей, живо напомнивших дружинникам хозяйственные амбары. Показалась площадь в окружении двухэтажных пирамидальных домиков, сложенных по ощущению из кубиков зеркального стекла.

В центре площади высилась ребристая пирамида с зеленоватыми выступами и рядом – тонкая бело-красная труба с антеннами системы контроля. Истома сделала знак, и её спутницы развернулись в линию.

Из ближайшего зеркального дома-пирамиды вышел широкоплечий загорелый мужчина в коричневом, с блестящими чёрными вставками, комбинезоне, и у Ясена ёкнуло сердце. Он легко узнал Горана Милича. Не надо было даже спрашивать, кто этот человек с твёрдым лицом и умными карими глазами, излучающими интерес и лёгкую усмешку.

Ясен слез с мотоцикла, выпрямился. Его спутники сгрудились у него за спиной.

В голове прозвенели серебряные колокольчики, повеяло мятным ветерком, в глазах родилось призрачное видение: пляшущие языки огня, но не жгучие, а бодрящие, приятные, белое облачко, тающее лицо деда Ставра, чья-то добрая улыбка и проявившиеся в небе звёзды.

Ясен понял, что Горан передал ему мысленный вызов или менто, как выразилась недавно Истома.

Он ответил: запах трав, лесная прохлада, текущая река и тающее лицо отца, шагнул вперёд.

– Ну, здравствуй, сын Предтечи, – улыбнулся Горан Милич, протягивая крепкую руку. – Рад тебя видеть!

Ясен сдержал поднявшееся волнение и протянул свою ладонь.

Они проговорили больше двух часов: Горан Милич, Истома и Ясен. Остальные дружинники в это время ужинали в отведённой им комнате внутри городской Управы.

На оружие дебрян – мечи и луки – косились, но требовать разоружиться не стали. Горан увидел карабин Ясена, притороченный к седельной суме, поднял брови с любопытством, и Истома заметила:

– У них ещё и термоб имеется.

– Откуда? – улыбнулся Милич-старший.

– Нашли на Зем-Горе, – сказал Ясен с заминкой.

Горан перевёл взгляд на дочь.

– Понимаешь, что это такое?

– Понимаю, – кивнула девушка.

– Если земные «Драконы» стали пригодны к употреблению, значит, и наши тоже. А поскольку у нас их нет, то кто-то прячет от нас информацию.

– Скажу мамми, она найдёт концы.

– Пошли ужинать.

Ясена усадили за стол, и ему пришлось прятать свои переживания, так как здесь царили свои обычаи и порядки, и трапеза мало походила на дебрянское застолье. А до этого пришлось выдержать атаку двух десятков разноцветных глаз, поскольку посмотреть на гостей собрались все здешние официальные лица, в основном женщины, в открытую разглядывавшие и обсуждавшие достоинства послов Дебрянской общины.

Сначала пили соки из прозрачных бутылок с этикетками, на которых были нарисованы разные фрукты и ягоды, в том числе неизвестные Ясену. Он попробовал два – из папайи и клюквы, но понял, что это сплошная химия на базе экстрактов, и больше пить не стал.

Первое и второе подавали в закрытых блестящих сосудах под названием «термопластеты». В первом Ясену предложили суп из картофеля с добавлением специй и волокнистых розовых комочков, которые оказались заменителями мяса. Не сказать, что совсем уж не вкусно, однако не идёт ни в какое сравнение с натуральными супами дебрян.

На второе Ясен ел многослойный бутерброд под названием «бигкомби». Откусив пару раз, он уловил ингредиенты, несовместимые с нормальной работой желудка, и отложил угощение.

– Не понравилось? – заметил его колебания Горан.

Ясен смешался, не решаясь говорить правду.

– Я сыт.

– Привык к своей пище, – кивнул геянин. – Это правильно. К сожалению, все мы вынуждены питаться тем, что предоставляет нам пищевая промышленность, а это по большому счёту искусственная синтезированная пища. Придётся привыкать. Если только ты не захочешь вернуться обратно через пару дней.

Ясен отрицательно мотнул головой.

– Отец сказал, что я должен открыть у вас посольство.

– Это мы сделаем. Что сказал Влад тебе лично?

Ясен посмотрел на Истому, проявившую хороший аппетит.

– Я бы не хотел…

– Моя дочь – моё продолжение, – улыбнулся Горан. – Можешь говорить при ней всё.

– Нужно оценить поведение бывших Игроков.

– Это понятно, мы здесь тоже занимаемся данной проблемой. Какое напутствие он дал тебе помимо задач навести мосты с нами от имени землян?

– Он сказал – это испытание.

Горан ощупал лицо молодого человека цепким оценивающим взглядом, совсем по-отцовски наметил уголком губ улыбку.

– В таком случае тебе тем более придётся привыкать к нашей еде. Родного сухпая надолго не хватит.

– Я постараюсь.

– Что ж, допивай чай и поговорим.

Расположились в уютной комнате без окон, в которой стояли диванчики цвета льда и снега, а на стене висел плоский чёрный экран в человеческий рост.

Ясен вспомнил рассказы учителя о технике телевидения, ещё задолго до Катастрофы, в двадцать первом веке ставшего объёмным, вопросительно посмотрел на хозяина.

– Домашний кинотеатр, – понял его молчаливый вопрос Горан. – Пока в плоском варианте, но технологии прошлого постепенно возрождаются, и скоро мы вернём всё потерянное, в том числе объёмное ТиВи, мыслесвязь и компьютерное обеспечение.

«Он имеет в виду инк-системы», – заметил давно не напоминавший о себе Нестор.

Горан заметил изменившийся взгляд гостя.

– У тебя есть терафим?

– Отец подарил.

– Личные секретари имеются и у нас. Неужели земляне возродили производство терафимов?

– Мы пользуемся в основном тем, что находим на Зем-Горе.

– Понятно. Да, Земле досталось больше, чем Гее. Мы не разбились в лепёшку, большинство технологических линий сохранилось, так что нам легче преодолевать разруху. Удивительно, что вашему народу удалось выжить.

– Выжили почти все этнические общины.

– Твой отец прав, пора объединяться. Хотя не в том смысле, который напрашивается.

– А в каком? – простодушно спросил Ясен.

– С одной стороны, мы – геяне, и пытаемся возродить империю, способную противостоять внешним силам, которые в любой момент могут напомнить о себе. С другой, мы – интраморфы, хотя и потерявшие значительную часть своих возможностей. Для Геи мы враги, что не есть хорошо.

В комнату бесшумно заявился молоденький парнишка в голубом комбинезончике, принёс поднос с напитками и фруктами. Жидкость в узких высоких бокалах янтарно светилась и пузырилась.

– Попробуй, – сказала Истома, – это натуральный вареный тимус с имбирём. Дэдди по своей должности имеет доступ к первому уровню потребления.

– А что, есть и второй? – полюбопытствовал Ясен, беря бокал и пробуя содержимое на вкус; геянский вареный тимус оказался вкусным, хотя и пощипывал язык.

– И второй, и третий, – ответила Истома. – В столице живёт около двадцати миллионов человек, большинство питается с конвейера. Мы принадлежим к касте среднего класса, а есть ещё и управленческие структуры, и сфера обслуживания, и сфера производства.

– Что значит – управленческие структуры?

– Чиновники, – усмехнулся Горан.

– Которые всегда жили лучше других, – подхватила Истома, – а первый класс – это менеджеры компаний, высокопоставленные официалы ОКО и люди Высшей Администрации.

– А президент?

– ЖОП? – засмеялась девушка. – Она вне конкурса. Даже представить не могу, есть ли что-нибудь недоступное для неё.

– Она Игрок?

– Игрок – всё человечество Геи, – качнул головой Горан. – Президент лишь реализует его внутренние решения, о которых геяне практически не задумываются. Правда, в нынешнем положении Игроком назвать Гею нельзя, скорее куколкой Игрока, так сказать, имаго. Не те возможности, не те потенциалы, хотя она и начала восстанавливать былую мощь. Вот почему мы обеспокоены: интеллект Геи очень своеобразен, он впитал в себя все негативные традиции чиновничьего управления и вседозволенности и жертвует отдельными людьми легко и просто, примерно так же, как муравьиная куча – муравьями-солдатами. Это неправильно. Логика Геи нуждается в корректировке.

– «Заумь», – презрительно проговорила Истома.

Ясен непонимающе посмотрел на неё.

– По сути, эгрегор Геи, – сказал Горан, – Большая Постразумная Система, кое-кто называет её БУМ, то есть Большой Ум. Но мои друзья и дочь предпочитают другое слово – «Заумь».

Ясен улыбнулся.

– Не слишком лестный отзыв.

– Но удивительно отражающий внутреннее состояние геянского человечества – полная заумь! Гея-Игрок поставила целью продолжить участие в Игре любой ценой, а это означает…

– Что человечество Геи будет использоваться как расходный материал, – закончила Истома. – Особенно если она схватится с Тартаром или с каким-нибудь сильным эмиссаром Игрока. Кстати, дэд, он, – кивок на Ясена, – чувствует блэкбрана на больших расстояниях.

Горан перевёл взгляд на гостя.

– Можно полюбопытствовать, как ты это делаешь?

– Не знаю. – Ясен порозовел от усилий выглядеть бесстрастным. – Тартарианин… то есть блэкбран, излучает…

– В пси-диапазоне? Или ты чуешь его энергетику?

– Он ощущает его как «массу нечеловеческих переживаний», – фыркнула девушка.

– Значит, психика. Славно. – Горан взглядом остановил собравшуюся пошутить Истому, и Ясен поймал их быстрый мысленный обмен. – Ты владеешь псилингом?

– Н-нет, – ответил Ясен с запинкой.

– Владеет, владеет, – махнула рукой Истома, – только ещё не понимает этого.

– Что ж, всему своё время. Процесс восстановления сенсинга пошёл, и каждый день приносит что-то новое в этой области магических технологий. Ты знаешь, где сейчас блэкбран?

Ясен почти мгновенно «вышел из себя», определяя координаты тартарианина.

– Далеко на нижвеке, километров за двести отсюда. Точнее – сто девяносто шесть.

Горан и Истома обменялись взглядами.

– Так точно? – скептически произнесла девушка. – Можно я проверю?

Ясен посмотрел на неё непонимающе.

Горан покачал пальцем.

– Не ёрничай, я ему верю.

– Я тоже, но хотелось бы убедиться.

– У вас есть связь с дружиной? – догадался Ясен.

– С погранотрядом, – сказал Горан. – Уже год, как пользуемся рациями.

– У нас их нет. Мы находили на Зем-Горе, но без источников питания они не работают.

– А мы запустили энергопроизводство, делаем теяторы и портативные генды, – похвасталась Истома.

– Теяторы – термоядерные аккумуляторы, – пояснил Горан, заметив замешательство гостя. – Генды – генераторы энергии на базе холодного термояда. Шаг назад, конечно, если учесть, что мы пользовались до Падения шолдерсами и антиматами, но всё равно такая электротехника позволяет нам многое.

– Шолдерсы – это вакуумные энерготрансформаторы, – добавила Истома.

– Учитель тоже утверждал, что в здешних условиях возможны иные энергопитатели, в том числе на холодных ядерных реакциях. Но я читал, что на Земле от этой идеи отказались.

– Было дело, – согласился Горан. – О холодном термояде заговорили ещё в двадцатом столетии. Насколько мне помнится земная история…

«Физики Стэнли Понс и Мартин Флейшманн, – вдруг шепнул Нестор, – подняли бурю в стакане воды, заявив, что открыли термоядерный синтез при комнатной температуре. К ним присоединились коллеги из Окриджской национальной лаборатории, облучив ёмкость с дейтериевым ацетоном нейтронами и ультразвуком. Однако эксперименты закончились провалом».

Горан уловил реакцию Ясена на мысленный «шёпот» терафима, снова наметил свою тонкую специфическую улыбку.

– Всё правильно. Мы тоже называем холодным термоядом совсем другое явление. Физика Великой Равнины допускает акустический, пузырьковый термоядерный синтез, причём весьма эффективный.

– Супербайки? – прищурился Ясен.

– Генды стоят на всех наших машинах, скоро в Брюссельгее запустят первый автозавод, который будет выпускать автомобили разных типов.

– Здорово! – честно сказал Ясен.

– Ты так думаешь? Может быть, и здорово. Гея растёт очень быстро, через пару лет она снова выйдёт в космос.

– Если ей даст выйти Тартар, – скептически заметила Истома. – Нам ещё придётся воевать за выход в космос.

– А вы не пробовали подниматься в небо?

– На чём? Летательные аппараты тяжелее воздуха, которыми мы располагаем, все эти когги, пакмаки, флайты, галеоны и так далее, – не летают! Здесь другая физика, похожая на старую геянскую, но не во всех нюансах.

– А под землю не спускались?

– Ты имеешь в виду тоннели? – уточнил Горан. – Здесь их нет. Тоннели были только на Земле.

– Нет, я имею в виду шахты, скважины…

– Не помню, чтобы это кого-нибудь интересовало. Думаешь, под землёй что-то есть?

– Учитель считает, что там возможен выход в другой домен.

Горан с сомнением помял подбородок сильными пальцами.

– Интересная идея. Хотя реализовать её будет трудно.

– Разреши мне всё-таки позвонить? – снова загорелась Истома.

Горан заглянул в глаза гостя.

– Не возражаешь?

Ясен молча пожал плечами.

Истома вытащила из незаметного карманчика на плече (показалось, что клапан кармана возник до того, как плеча коснулись пальцы девушки) тонкий пенальчик, ловко развернула его веером, воткнула в ухо кнопочку ответчика и проговорила в усик микрофона:

– Надин, вы где?

Ответа Ясен не услышал, но Истома продолжила:

– Понятно, придётся стоять… пусть попробует… как далеко вы от Тиктлана? Так, понятно. Поосторожней там, до связи.

Девушка свернула рацию в пенальчик, с удивлением и опаской посмотрела на Ясена.

– Блэкбран застрял на Украйполе, ровно в ста девяносто шести километрах от Тиктлана. Ну, ты даёшь, Ясь!

Горан засмеялся.

– Всё нормально, Исьтя, он сын Велича, привыкай.

Ясену стало неловко, и он, чтобы не показывать своего смущения, спросил:

– Как вам удалось остановить тартарианина? Э-э… блэкбрана?

– Эти чёрные «скелеты» реагируют на менто, – начала Истома.

– На достаточно мощный пси-импульс, – уточнил Горан.

– Сначала мы пытались остановить их на дальних подступах к границе с помощью холодного оружия, самострелов и метателей арарэ, потом появились габбинги – электроразрядники, хотя блэкбраны и электроразряды практически не чувствуют. Ну, а недавно мы обнаружили, что они реагируют на группы воинов, имеющих одинаковые намерения прогнать или уничтожить монстра. Минимальное количество излучателей – в смысле людей – девяносто, вот мы и посылаем для перехвата блэкбрана погранотряды в сто человек.

Ясен вспомнил первую стычку с тартарианином на хуторе Жуковец: дружинников насчитывалось всего полсотни, и этого оказалось недостаточно для остановки «скелеторобота». Помогло им только появление «глазастого».

– Мы дадим тебе полный интенсионал о состоянии дел, – произнёс Горан, – и о наших разведрейдах. Возможно, тебе это понадобится. Кстати, разведка ОКО обнаружила за пределами Ойкумены в десяти тысячах километров от Геи-Горы, на нижвеке, очень интересный объект. По их донесению можно судить, что там упал на равнину планетоид с базой джезеноидов.

– Кайманолюди, – пробормотал Ясен.

– Их ещё называли гуррах. По всем признакам это они. А гуррах имели мощный космический флот.

– Псевры…

– Совершенно верно, псевдоразумные технические системы очень высокого качества, ни в чём не уступавшие нашим спейсерам. Если бы удалось найти хотя бы одного псевра и оживить его, мы смогли бы вырваться из резервации.

Ясен вопросительно наморщил лоб.

– Великая Равнина, по сути, резервация, – сказал Горан. – Гея-Игрок проиграла, и её вместе с другими, более слабыми разумными сообществами поместили в резервацию.

– Кто?

– Игрок, с которым она пыталась играть по его правилам. Я думаю, что мы уцелели только благодаря усилиям патриархов, в том числе твоего деда Ставра, которые реализовали базовый принцип «не убий», внедрив его в основу основ нашей Метагалактики – в вакуум.

– То же самое утверждает отец… и учитель.

– Твой учитель Базил Дивий?

– Да.

– Жив, советник. Это очень хорошо. Умозаключения Базила нам скоро понадобятся. Что ещё ты хотел бы узнать?

Ясен помедлил, пытаясь выглядеть солидным. Поймал иронические искорки в глазах Горана, но не обиделся. Сказал со слабой улыбкой:

– Вы обещали интенсионал.

– Истя отведёт тебя в МИАЦ.

– Муниципальный информационно-аналитический центр Брюссельгея, – расшифровала Истома.

– Тогда последний вопрос: вы знаете, что такое Расий?

– Расий? А-а… ты имеешь в виду Вайтлайн? То, что на равнине заменяет солнце? По одной из гипотез геянских учёных это пульсация мирового электрического поля. Чем выше поднимаешься над равниной, тем сильнее электрический потенциал. К примеру, напряжённость электрического поля на куполе Геи-Горы, в трёх тысячах километров над уровнем равнины, составляет полсотни тысяч вольт. Это ещё одна из причин, не позволяющих нам выходить в местный космос без особых защитных оболочек. Всё?

– У меня есть… – Ясен не договорил; он хотел сказать: «У меня есть идея».

В комнату вошёл старик в тёмно-синем комбинезоне (на ум пришло название старинной одежды – уник), с морщинистым коричневым лицом и прозрачно-серыми глазами.

Горан встал.

– Знакомьтесь: Фусао Мори, иринарх.

Ясен тоже поднялся, испытывая стеснение и робость. Из слов отца он знал, что паранорм Фусао Мори, отец Тосико Мори, был соратником интраморфов во времена их противостояния с Геей как Игроком и много сделал для спасения «магического» человечества.

– Похожи, однако, – сунул руку Мори, сухую, тёмную и крепкую. – Здравствуй, сын Предтечи. Давно хотели с тобой увидеться. Как жизнь?

– Нормально, – пробормотал Ясен.

– Не тушуйтесь, я не кусаюсь, однако. – Старик глянул на Горана. – Выйдем на минутку.

– Извините. – Милич вышел вслед за гостем.

Ясен постоял, глядя им вслед, сел.

– Устал? – поинтересовалась Истома, продолжавшая сидеть.

– Нет-нет, – запротестовал Ясен. – Я в норме.

– Отдохнуть всё равно не мешает. Утром вместе с дэдди поедем в столицу.

Вошёл Горан.

– Прошу извинить, вынужден оставить вас до утра. Исьтя, покажи ему крепость, и пусть дебряне располагаются на ночлег.

– Без проблем, – легко согласилась девушка.

Горан похлопал гостя по плечу, исчез.

– Не хочешь переодеться? – предложила Истома. – У нас есть лонги твоего размера.

– Уники? – кивнул он на её блестящий костюм, обтягивающий фигуру, как перчатка руку.

– Нет, производство уников мы ещё не осилили, но лонги уже достаточно универсальны, удобны и практичны.

– Уники можно было превратить в платья.

– У нас есть одежда для приёмов и выхода в рестораны.

– Лонги обезличивают вас.

– Что ты сказал? – удивилась девушка.

– Такие комбинезоны обезличивают людей, превращают в непонятных…

– Лиц без пола и отличий? Никогда об этом не думала. Ладно, идём гулять, я переоденусь и догоню тебя. Меч можешь оставить здесь, в городе он не понадобится.

Истома птицей выпорхнула из комнаты.

Ясен спустился на первый этаж здания, нашёл спутников. Они с увлечением смотрели на киноэкран, на котором разыгрывались события тысячелетней давности: флоты космических кораблей уничтожали друг друга, космолёты взрывались, солнца гасли, пространство дымилось и корчилось.

– Посмотри с нами, – оглянулся на Велича Пилип. – Это хроника Катастрофы. Видел нагуали? Жуть шипастая! А как тебе ФАГ, кайманолюди?

– Я позже посмотрю, – отказался Ясен.

Спустилась Истома, одетая в умопомрачительной красоты костюм: пушистая белая кофточка с золотыми пластинками, один витой погончик на плече, с красной звёздочкой, короткая чёрная юбочка, зеркальные туфли.

Ясен замер.

У Пилипа отвисла челюсть.

– Опа!

Оглянулись и остальные дружинники.

Истома засмеялась.

– Отдыхайте, мальчики, вас определят на постой. – Подтолкнула Ясена в спину. – Не тормози. Разве ваши женщины не носят платья и костюмы?

– Носят, но… – он замялся, – но попроще, практичнее. Индустрии моды у нас нет, всё шьём вручную или носим, что найдём на Зем-Горе.

– Этот твой комбез весьма неплох.

– Я же говорил, мы нашли склад военного снаряжения двадцать первого века, там были такие костюмы.

– Ладно, это не тема для разговора. Меч оставь, что ты за него цепляешься?

Ясен поколебался, потом вернулся к своим и передал им оружие.

– Вернусь, заберу.

Молодые люди вышли на улицу, в сгущавшиеся сумерки.

Расий укатился за Пределы Равнины, вспыхнули узкие и длинные осветительные трубки, укреплённые на фронтонах зданий.

– Это теятор? – показал Ясен на ребристую серо-зелёную пирамиду.

– Мог бы не спрашивать. Пять лет назад их ещё не было, и электричество вырабатывали убогие динамо-машины. Пойдём в игровой клуб или погуляем?

Ясен проводил глазами стайку девушек в лонгах, отметив, что на улицах Тиктлана почти нет мужчин.

– Лучше погуляем. Как твоему отцу удалось получить должность главного архивариуса? У вас ведь все важные посты занимают женщины.

– Благодаря маме. Она комиссар ОКО первого ранга.

– А ты?

– Я заместитель командора Погранслужбы по нижнему округу.

– Эта звёздочка на погоне отражает должность?

– Нет, – засмеялась девушка, – она для красоты – чистый рубин.

– Тебе же всего двадцать лет.

– Двадцать один. Можно подумать, тебе больше.

– Я всего лишь воевода общины.

– У нас рано становятся государственными деятелями.

– Музыки почти не слышно… у нас по вечерам поют.

– В Брюссельгее услышишь, и могу побиться об заклад, тебе она не понравится.

– Почему?

– Наша музыка доводит людей до экстаза, до исступления, и предназначена для контроля психики больших коллективов.

Ясен искоса посмотрел на задумчивое лицо спутницы. Идти с ней рядом было невыразимо приятно.

Вышли на площадь, выглядевшую более оживлённой, чем улицы.

Возле двух зданий, оконтуренных светящимися разноцветными трубками, над которыми светились какие-то замысловатые вензели и вращались зеркальные конструкции, толпились жители города-крепости, в основном молодые женщины, одетые в откровенно смелые наряды, почти полностью открывающие фигуры. Мужчины, вернее, молодые парни здесь тоже присутствовали, но было видно, что заводилами всех шуточек, бесед, розыгрышей, взрывов смеха являются девушки.

Одна из них, смуглая, рыжеволосая, в чёрном платье с роскошным манто под мех какого-то животного, заметила проходившую мимо пару, шагнула к Истоме, кинула заинтересованный взгляд на Ясена.

– Хай, Истомчик. – Говорила она на новоязе. – Давно тебя не видела. Где ты нашла такого красавчика? Уступишь потом на пару часиков?

Истома изогнула бровь, посмотрела на спутника, не совсем понимавшего, о чём идёт речь.

– Это посол Дебрянской общины, лицо неприкосновенное.

– Жаль, – огорчилась рыжеволосая, откровенно разглядывая «посла». – Симпатичный херувимчик. В клуб зайдёшь?

– Некогда.

– Ладно, встретимся ещё. – Рыжеволосая ещё раз окинула взглядом фигуру Велича, заставив его втянуть живот, и отошла.

– Вообще-то в клубе мы неплохо провели бы время.

Ясен подумал, что будет выглядеть белой вороной, девушки начнут оценивать достоинства гостя, и это удержало его от соблазна.

– Не хочу.

– Как скажешь. Был бы у нас летак, я бы показала тебе Тиктлан сверху, а так мы потратим часа три.

– Я не собираюсь осматривать всю крепость.

– О, у меня идея! Давай поднимемся на минаретто.

– На что?

– На башню контроля, оттуда виден весь город.

– А пустят?

– Ещё бы меня не пустили, – с пренебрежением ответила дочь Горана.

Они миновали увеселительные заведения Тиктлана, обошли пирамиду теятора и оказались перед высокой стометровой трубой, раскрашенной полосами в белый и красный цвет. Башня минаретто, имевшая в диаметре около десяти метров, была обнесена металлической сеткой с острыми штырями поверху. Ворота тоже были сетчатыми, и по обеим их сторонам стояли красно-белые будочки.

Истома подошла к дверце рядом с воротами, коснулась пальцем выпуклого фасеточного глазка. Над глазком загорелась крошечная красная искра.

– Замкомпо Милич, – проговорила Истома. – Впустить! Он со мной.

Через несколько секунд цвет искры сменился на синий, что-то щёлкнуло, Истома толкнула дверцу рукой и жестом пригласила Ясена войти.

Они ступили на территорию зоны контроля, подошли к двери в башне, блестевшей как золотой монолит. Снова раздался щелчок замка, дверь убралась в стену, открывая проход внутрь.

Короткий, слабо освещённый коридорчик привёл в небольшой холл, кольцом охватывающий трубу поменьше диаметром, прозрачную и чешуйчатую. Это был лифт. На дверце загорелась синяя звёздочка, створки лифта разошлись, и молодые люди вошли в крохотное цилиндрическое помещение, где едва могли уместиться четыре человека. Дверцы сошлись, мигнули скрытые лампочки, последовал толчок в ноги, долгий свист.

Подъём длился около минуты.

Ещё один толчок, означающий конец путешествия, открылись створки, Истома, а за ней Ясен вышли в кольцевое помещение с прозрачной крышей, на которой снизу были видны антенны и труба оптического усилителя; Ясен вспомнил, что земные приборы этого типа в давние времена назывались телескопами или подзорными трубами.

Никого из охранников башни контроля он так и не увидел, хотя чувствовал, что она серьёзно охраняется.

Истома повернула к лесенке, спиралью выходящей на крышу.

Поднялись на самый верх, через люк. Рядом с люком виднелся невысокий купол с более широким выходом, и провожатая пояснила, предвидя вопрос спутника:

– Аварийный подъёмник.

С высоты башни действительно был виден весь Тиктлан, занимавший площадь всего в пять-шесть квадратных километров.

Истома показала здания мэрии, сторожевой и хозяйственной служб, ОКО, торгового центра, развлекательных заведений, которых неожиданно оказалось много, не меньше двух десятков. Оглянулась на молчаливого гостя.

– У вас есть развлекалки?

– Нет, – ответил он, чувствуя себя виноватым.

– А у нас полно, девчонки любят оттягиваться по вечерам. Даже симлайфы появились.

– Как?

– Симуляторы жизни, игровые зоны с почти полным эйдетическим эффектом.

– Зачем?

– Не поняла. Что зачем? Люди любят играть. А вы как отдыхаете? – Девушка фыркнула. – Песни поёте?

– Не только, – сдержанно ответил он. – Игры и мы любим, но в большинстве случаев настоящие, живые, без… э-э, симуляции.

– Скучные вы люди. – Она заметила сдвинувшиеся брови Ясена, поспешила загладить резкость, дотронулась до его локтя. – Хотя я всего не знаю, конечно. Как-нибудь доберусь до ваших краёв, посмотрю. Что тебе ещё показать?

Ясен поискал глазами Расий, но тот уже ушёл так далеко, что свет его не достигал города. Стемнело.

– Твой отец говорил, что Расий… э-э, Вайтлайн – это пульсация электрического поля.

– Да, существует такая гипотеза. Кстати, ты начал говорить о какой-то идее: «У меня есть…» – когда пришел Мори. Что за идея?

– Да так, ничего серьёзного, – пробормотал он.

– Что тебя интересует конкретно? Зачем ты завёл разговор о Вайтлайне?

– Твой отец говорил о резервации.

– Ну да, он и его друзья уверены, что всех проигравших в прошлой Игре, то есть всех, кто жил в Метагалактике, поместили на равнину как в резервацию.

– Мой отец уверен, что Великая Равнина – квазиустойчивый и квазибесконечный объект, замкнутый сам на себя.

Истома с любопытством посмотрела на собеседника.

– Ты знаешь такие вещи?

Ясен с трудом сдержался, чтобы не ляпнуть что-нибудь обидное.

– Я окончил гимнасию и универ.

– Это серьёзно.

Он решил не обращать внимания на скрытые подколки в речи девушки. Она привыкла верховодить во всех делах и ревновала землянина к его успехам, не осознавая этого.

– Я изучал космологию нашей Метавселенной со времён Конструкторов и до Катастрофы и Падения включительно.

– Вселенная родилась в результате фейерверка, – фыркнула Истома, оценила ошеломление, вызванное у собеседника этим заявлением, засмеялась и добавила: – В прошлые времена, в двадцатом и двадцать первом веках, существовала традиция запускать в праздники фейерверки. Вот кто-то из Игроков и запустил одну такую фиговину. Не бери в голову, я пошутила. А вообще тема интересная. Я сама с удовольствием изучала физику вселенной до Катастрофы и после. Когда в нашем Метагалактическом домене проросли нагуали, в звёздах прекратились термоядерные реакции.

– Ну да, – скептически хмыкнул Ясен.

– Ты не знал? Была даже разработана теория метастабильных переходов: звёзды продолжали светить только потому, что внутри них размерность пространства увеличилась, стала больше трёхмерной. Разница в мерности и привела к выделению прежних объёмов энергии, хотя спектр при этом чуть-чуть изменился. Ну, а после Падения ты сам видишь, где мы живём и что освещает Великую Равнину вместо солнца и звёзд. Но об этом тебе лучше поговорить с кем-нибудь из наших разидеев, с Алонсо, к примеру.

– С кем? – не понял Ясен.

– Мужчины у нас заняты в основном в сфере обслуживания населения империи, но есть и технари, решающие инженерные задачи, и строители, и разидеи – то есть разработчики идей. Алонсо – один из них, он физик-математик, занимается теорией разумогенеза и поиском выхода из резервации. Приедем в столицу, я тебя познакомлю.

– Буду благодарен.

– Лишь бы крыша не поехала, Алонсо любит абстрактные теории.

Помолчали, разглядывая редкие рекламные светокомпозиции над зданиями города и вслушиваясь в долетавшие какофонические музыкальные «смеси».

– Не понимаю, – признался вдруг Ясен.

– Почему мы такие? – улыбнулась Истома.

– Нет, зачем отцу понадобилось затевать обустройство посольства. Мы живём в глубоком патриархальном прошлом, техникой почти не пользуемся, община с трудом приходит в себя после переселения с Зем-Горы, как и другие общины, улусы, демократоны и универады. Мы ничего не можем дать вашей империи.

– Я тоже не понимаю, но пусть философией занимаются те, кому положено. У нас есть конкретная задача – дойти до планетоид-горы кайманолюдей и найти их спейсер-псевр.

– А дальше?

– Что дальше? Ты сын Предтечи или погулять вышел? Махнём в космос, проломим потенциальный барьер Равнины и вернёмся в нормальную Вселенную.

– Нормальную, – усмехнулся он.

– Ты против?

– Да нет. – Ясен подумал и досадливо признался: – Только мне не хочется быть сыном Предтечи.

– Здрасьте вам. – На лице Истомы отразилось странное переживание: любопытство пополам с недоверием. – А кем ты хочешь быть?

Он помолчал, насупившись.

– Не знаю. Меня зовут Ясен.

– Папан утверждает, что ты – наша надежда на выход из тупика, куда нас зашвырнули амбиции Геи-Игрока.

Ясен почувствовал, что его дразнят, насупился.

– Мне об этом ничего не известно.

– Зато нам известно. – В голосе девушки зазвучали мяукающие интонации. – Может быть, тебе не хватает стимула?

– Какого стимула? – не понял он.

Девушка вдруг оказалась рядом, обхватила шею руками, прижалась всем телом. Глаза её подёрнулись поволокой.

– Я не могу заменить этот стимул?

– Что ты делаешь? – пробормотал Ясен, не решаясь ни оттолкнуть дочь Милича, ни прижать к себе.

– Я пытаюсь понять твоё мужское начало.

– Н-не надо…

– Почему?

– У нас так… не принято.

– А как у вас принято?

Их губы почти соприкоснулись, и Ясен едва выговорил:

– По… любви.

Истома засмеялась, поцеловала в губы, так что его бросило в жар, разомкнула объятия.

– Дэдди предупреждал меня, что у вас свои традиции, я не верила. Всё-таки интересно, как вы там живёте, детей небось рожаете?

– А вы нет?

– У нас развит партеногенез, мужчина не обязателен. Ладно, пошли вниз, тебе пора отдыхать.

Издалека прилетел чистый, нежный, печальный звук.

Истома замерла, прислушиваясь.

– Что это?

– Свирель, – пробормотал Ясен.

– Какая свирель? А-а… ты имеешь в виду эту дудочку с дырочками? Твой телохран играет.

– Он не телохран.

– Ну, не знаю, кто он там у вас, но играет божественно!

Истома сбежала по лестнице к лифту, а Ясен подумал, что ему придётся трудно в геянском мире.