Вам направо, нам налево
Два дня скакали практически не останавливаясь, так как надо было пересечь пустынные земли между Фоб-Горой и зоной расселения уцелевших этнических групп: афроидов, синтайцев, джапанезиков, югавстралов и славянских племён с Земли, а также уроженцев Геи, распространяющих своё влияние всё дальше и дальше от Геи-Горы. Их поселения-номы росли как грибы после дождя и через десять лет вполне могли приблизиться к границам владений Америстана.
Задержались на несколько часов лишь у Орилоух-Горы: Кроули захотелось полюбоваться бывшей «планетой-формулой», представлявшей собой дом самых удивительных созданий Вселенной – живых математических уравнений. Кроме того, Али надеялся отыскать что-либо полезное в недрах Орилоуха, поскольку по рассказам отца знал, что за тысячи лет после открытия землянами Орилоуха-планеты на неё садились сотни звёздных кораблей, многие из которых так и остались на поверхности, не успев осознать всей опасности контактов с орилоунами, логика и мораль которых были слишком парадоксальными, чтобы их мог оценить и понять скудный человеческий разум.
Орилоух-Гора выросла впереди сначала невысоким белым облачком, потом превратилась в рыхлый снежный ком и, наконец, в растущий купол, созданный зарослями снежно-ледяного мха. Глаз цеплялся за многокилометровые перепонки, «коралловые» ветки, ажурные башенки, жилы, лепестки, снежинки, находя в них вполне осмысленные формы, и люди невольно ёжились, ожидая появления из этой накипи обитателей Горы, которых фантазия рисовала страшными великанами и монстрами.
Остановились в пяти километрах от первых «коралловых полипов» Горы, когда-то являвшейся целой планетой и одновременно жилищем орилоунов. Бойцы закровской сотни притихли, с опаской разглядывая кипенно-белые, пушистые, раздробленные на отдельные метёлки, ростки и лиановидные конфигурации удивительной аномалии.
– Побудьте здесь, – приказал Али телохрану отца.
– Нам дано задание идти в Дебрянскую общину, – заметил Файзулла равнодушно.
– Здесь я командир! – мрачно скривил губы Кроули, сдерживаясь. – Вернусь через час.
– Сопровождение?
– Нет. – Али ударил своего верблюда нагайкой, и тот понёсся к отрогам Орилоух-Горы, закрывшей полнеба.
Он не знал, что форма Орилоуха описывается сложнейшими уравнениями фрактальной геометрии, а если бы и знал, это не сказало бы ему ничего. Ни математиком, ни физиком, ни творческой личностью Али не был и воспринимал мир лишь через призму своей ограниченности и самоуверенности.
Сотня осталась на месте. Файзулла проводил «командира» глазами, но приказа послушался.
Али, готовый вскипеть и осадить отцовского порученца, который с самого начала его раздражал, с облегчением расслабился. Расстояние до ближайшей «ветви коралла» он преодолел за десять минут.
За полкилометра до колючих «коралловых кустов» начался «битый» ландшафт – ямы, овраги, горбы и вывороченные пласты земли и крупнозернистого песка. Удар свалившегося на равнину Орилоуха был так силён, что породил целое море дюн и разломов почвы.
Али с интересом присмотрелся к сияющим зарослям «мха» и «коралла», впервые ощутив нечто вроде благоговейного уважения. О том, что перед ним небывалый по масштабам реализованный иной физикой математический процесс, он не думал, но и ему показалась удивительной эта странная гора, состоящая из того, что отец называл квазистационарным переходом мерности.
– Бред! – пробормотал Али, прикидывая, сможет ли он подъехать ближе.
В принципе, он не очень надеялся на ценные находки в дебрях этого поразительного математического «леса», хотя сильно желал найти то оружие, которым когда-то владело человечество. Однако для полноценного поиска требовалась специальная экспедиция, на организацию которой не было времени. Но что, если они там близко? – уцелевший звёздный крейсер, к примеру, база, модуль, спутник. Почему бы не пробежаться вдоль Горы, не полазить по её ущельям и пещерам? Бывают ведь и случайные открытия? Кому как повезёт.
Внезапно в глубине одного из «ущелий» мелькнула неясная тень, раздалась отчётливая барабанная дробь, и ближайший «куст коралла» начал клониться к земле, в сторону всадника. Упал с тихим стеклянным хрустом и звоном, рассыпаясь на осколки.
Верблюд шевельнул ушами.
Кроули облился потом, дёрнул за поводья, заставляя скакуна попятиться.
Движение в недрах белоснежного массива прекратилось. Слышался лишь затихающий цокот, будто в глубине «коралла» бежал по металлу мелкий когтистый зверёк.
– Диаболо! – выдохнул Али, всматриваясь в дыры и арки массива. Вытер пот со лба. – Что тут происходит?
Отвалился ещё один кустик «мха», разбился в стеклянно-снежную пыль.
Али догадался, что стал свидетелем процесса разрушения древней развалины. Материал её «мха-лишайника» потерял устойчивость, монолитность и твёрдость, истончился, и теперь Орилоух-Гора постепенно оплывала, таяла, разрушалась, грозя в скором времени осесть и испариться.
Желание что-то искать в недрах Горы прошло.
Был бы у меня флайт, подумал Али со вздохом.
Сломалась ещё одна ветка «коралла».
Кроули вздрогнул, развернул верблюда и погнал назад, к отряду.
Файзулла встретил его в километре от стоянки, на вершине бугра.
– Всё в порядке?
– Поднимай сотню, – хмуро буркнул Али.
– Мы теряем…
– Заткнись!
Афганоид молча развернул верблюда и поскакал к отряду.
Вскоре вся сотня мчалась вслед за командиром мимо склонов Орилоух-Горы, поглядывая на неё с удивлением и опаской. Большинство боевиков сотни ни разу не видели это чудо природы и принимали его за необычное естественное образование. Те же, кто знал истинную сущность Горы, помалкивали.
Через несколько часов белый купол бывшей планеты скрылся в мареве воздуха, превратился в призрачное облачко на горизонте.
Остановились у небольшого озерца с жёлтой водой, окружённого стелющимся кустарником и кольцом жёсткой синей травы.
Отряд спешился, верблюды спустились к воде.
Файзулла подошёл к Али, достал карту.
– Мы сильно отклонились к нижвеку. Надо идти к правеку на двенадцать.
– Отдохнём пару часов и поедем, – буркнул Кроули, разворачивая кошму и устраиваясь подальше от озера, от которого несло смрадом.
Такие озёра встречались редко и являлись частью природы Великой Равнины. В отличие от «павших» озёр, получившихся при таянии упавших с Земли и Геи ледяных глыб, они были заполнены солевым рассолом, и пить воду из них могли только верблюды.
Кроули глотнул из фляги рому, повозился, устраиваясь поудобней и глядя в белёсое небо. Через минуту он уже спал.
Отдых, однако, продлился втрое дольше, чем он рассчитывал. Хотя никто ему никаких претензий не предъявил, даже Файзулла. Всем требовалось расслабиться, и уставшие боевики, так же, как и командир, с удовольствием выспались.
Али накормили вяленой верблюжатиной, напоили горячим копчаем, и он почувствовал возрождающийся интерес к приключениям. Подозвал помощника:
– Как ты предлагал ехать?
Файзулла развернул карту.
– Сто километров вдоль Комариной Пади, потом к правеку на двенадцать градусов, объедем земли индариев и через пару дней будем на границе Дебрянской латифундии.
Возразить было нечего, и Кроули кивнул:
– В седло!
Сотня с гиканьем и свистом поскакала прочь от озера. Отдохнувшие боевики повеселели и не прочь были подурачиться.
Больше двух часов объезжали двухсоткилометровую Комариную Падь – гигантское болото, обжитое комарами-мутантами величиной с кулак. Поговаривали, что комары организовали нечто вроде искусственного поселения и обрели разум. Но Али в это не верил, считая насекомых лишь частью природной системы, призванной дополнять естественное разнообразие и кормить более развитые формы жизни.
Комары не обратили на них внимания.
Было заметно, что над Падью стоит густой серый туман – насекомые взлетели из своих «гнёзд», но поскольку отряд двигался мимо, сторожевая система комароидов не подала сигнала тревоги.
К полудню, когда светящаяся жила Зиона зависла над головами всадников, Али снова устроил привал. Захотелось покуражиться над кем-нибудь, разрядиться. Но, бросив взгляд на бесстрастное смуглое лицо Файзуллы, он сдержался. Правда, ненадолго.
К вечеру отряд достиг границ Индарийской общины, и Али решил расслабиться, навестить одну из деревень общины, славившейся красотой своих женщин.
– Потеряем время, – привычно завёл свою песню Файзулла.
– Пошёл к дьяволу! – оскалил зубы Кроули. – Я знаю, что делаю! Не хочешь идти со мной, веди отряд на правек, к озеру Брама. Я вас догоню.
– Но мне приказано…
– Приказы отдаю я! – окончательно взбеленился Али. – Заруби это себе на носу! Ещё раз гавкнешь мне про инструкции отца – отправлю назад в Закр!
Лицо Файзуллы осталось каменно-неподвижным.
– Я только хотел…
– Понял?!
– Так точно.
– Исполнять! – Кроули пришпорил верблюда, оглянулся на скаку. – Десятки Башкана и Кута – за мной!
Файзулла проводил глазами опадающий хвост пыли за всадниками и скомандовал остальному отряду следовать за ним.
Стычка
Переплыли море без эксцессов.
Тартарианин отстал: то ли вернулся на Зем-Гору, то ли утонул.
У Ясена родился вопрос – как он вообще добрался до Горы? – и отец предположил, что это совсем другой тартарианин, не тот, с которым они воевали в Жуковце. На второй вопрос сына: каким образом тартариане поддерживают связь, передавая друг другу информацию? – Влад не ответил, этого он не знал.
Оставили катер на берегу на том же месте, где брали.
Влад поговорил с проводником, поблагодарил его за помощь, и медвян рысью убежал в свою деревню, подскакивая на бегу от радости. Плавание по морям не было его стихией.
Отряд оседлал коней и уже через полчаса оставил за собой бухту, медвянский «порт» и поселение полуразумных зверей. Провожала дружинников пара медвян, одетых в жёлтый и синий комбинезоны. Они были настроены благодушно и пообещали в будущем помочь людям искать на Зем-Горе уцелевшие тайники. На языке медвян это слово – «тайники» – переводилось как руины, и молодые парни посмеялись над этим, поскольку в новорусском языке слово «руины» означало совсем другое.
Скакали полдня, забирая к правеку.
Зем-Гора отдалилась, снова превращаясь в зыбкий эфемерно-призрачный силуэт на фоне густой синевы небес.
Сделали часовой привал у одного из малых озёр, заполненного прозрачной талой водой из ледников бывшей Земли. Трава вокруг озера вымахала по пояс, метельчатая, с тёмно-зелёным основанием и золотистыми метёлками. А рыба в озере не водилась, в нём даже водоросли не завелись, что указывало на стерильность ледяной глыбы, упавшей в этом месте, в пятистах километрах от Зем-Горы.
Отдохнули, попили чаю, сверили направление движения с картой местности, составленной разведчиками за двадцать лет походов вокруг Зем-Горы.
– Семь к левеку, – сказал Пилип, ориентирующийся лучше всех. – Через полсотни километров начнётся Сотряс, потом Кабаны, а за ними граница индарийских земель. Можем заночевать в их деревушке Шакьямуни.
– Поскакали, – согласился Влад.
Отряд снова оседлал коней и помчался в глубь Великой Равнины, забирая к Божьим Ранам, как звали развороченную упавшими горными массивами местность, за которой в двух-трёх днях пути располагались земли выходцев с Геи-Горы.
Расий удалился за Пределы, начало темнеть. На Великую Равнину опускался вечер. Причём вечер ненастный, судя по сгущавшимся над головой тучам.
Облака в этом мире вообще считались редким явлением и зависели от погоды над Талым Водяном. Если температура воды поднималась на несколько градусов, начиналось интенсивное испарение, и потоки воздуха разносили облака далеко от Зем-Горы, на тысячу и больше километров, где они и проливались дождями.
Дружинники, скачущие вслед за Величами, начали переглядываться.
– Скоро Вязьмаша, – прокричал Пилип, – за ней индарийская деревушка. Доскачем, мёдом согреемся.
Вдали показалась тёмная полоса леса. Потянуло дымком.
Ясен догнал отца.
– Чуешь? Печки, что ли, у них топятся?
Влад принюхался.
– На печной дым не похоже. Жгут что-то… или горят. Ну-ка, поторопимся!
Пришпорили коней.
Вскоре вынеслись на небольшое ухоженное поле тростника, а за полосой леска показались дворы деревни. И вправду, горела первая хижина, похожая на перевёрнутую вверх дном корзину; в отличие от дебрян индарии строили-плели свои жилища из высушенного тростника и лиан.
Возле горевшей хижины суетливо метались какие-то люди, в три голоса выли женщины.
Чуть дальше по дороге дымились ещё два домика. Там тоже бегали женщины в разноцветных сари, кричали, звали на помощь.
Мимо хижин носились на верблюдах всадники в коричневых комбинезонах, весело кричали, сбивали с ног женщин и мужчин в чалмах.
Ещё полтора десятка всадников толпились на «центральной площади», наблюдая за странной расправой и ничего не предпринимая в защиту жителей деревни. Они были так увлечены зрелищем, что появившийся отряд дебрянских дружинников заметили не сразу. Лишь когда дружина подскакала почти вплотную к ним, кто-то выкрикнул команду, и всадники на верблюдах обернулись, начали выстраиваться дугой, а вперёд выехал молодой, бледнолицый, с презрительной складкой губ человек и повелительно крикнул на англоязе:
– Кто такие?
Влад кинул Ясену звуковой шарик, слышный только ему:
– Подниму руку – атакуйте!
Сам выехал вперёд, шагом проехал оставшееся расстояние, прикидывая диспозицию.
Во-первых, это были не злопаны, как показалось вначале, и не европенцы, вообще не земляне, хотя их вожак и заговорил на языке Амероиталанской общины. Во-вторых, бандитов было ненамного больше, хотя они могли представлять авангард сотни или более крупного войскового соединения. А поскольку в окрестностях индарийских владений ни одно поселение не имело своего войска, следовало признать чужаков либо кочевниками-исмаилитами, либо пришельцами из дальних автономий типа Марсианских Гор.
Влад присмотрелся к лицу вожака банды, и оно показалось ему знакомым. В памяти всплыло лицо Кристофера Кроули, такое же надменно-презрительное и самоуверенное. Сомнений не было: перед ним был его сын!
– Зачем? – перешёл он на англояз, кивнув на горящую хижину. Заметил на дороге тела посеченных мужчин. Из глубин души поднялся гнев.
– Кто ты такой? – повторил вопрос вожак; в интонациях голоса молодого человека проскользнули барские нотки, как и у его отца.
– А ты кто?
– Великий Кормчий, магистр Ордена Ксенофилии, граф Али Кроули! – ответил вожак с уверенностью, что имя подействует.
И впрямь подействовало.
– Сынок трижды предателя, – усмехнулся Влад. – Не ожидал свидеться ни с папашей, ни с его отпрыском.
Глаза Кроули сузились, он поменялся в лице, хищно раздул ноздри.
– Великий Папа! Никак это бывший метаморф Влад Велич!
– Повторяю вопрос: зачем людей убиваешь, дома разоряешь?
– Да какие они люди? – покосился на горящую хату Кроули. – Мы только побаловались немного, не хотели тут нас принимать по-хорошему. Да и вообще это не твоего ума дело, чучело дебрянское! Я же не спрашиваю, по какой надобности ты забрёл так далеко от своих мест. И ты не спрашивай. Захочу – всю деревню сожгу.
– Предлагаю прекратить расправу и сдать оружие.
– Что?! – изумился Кроули. – Ты мне, сучий потрох, приказываешь сдать оружие?! Руби его, парни!
Влад вскинул руку над головой.
Дружина рванулась вперёд, расходясь крыльями вправо и влево, обнимая выгнувшийся дугой отряд Кроули.
Сам он налетел коршуном, бешено вращая мечом. Пришлось отбиваться всерьёз, поскольку младший Кроули оказался классным мастером клинка и знал приёмы рубки, которые были известны только посвящённым в тайны древнего искусства кэндо.
Влад не сразу приноровился к манере боя противника, хотя его конь был проворнее и быстрее верблюда Кроули, позволяя хозяину перехватывать все атаки противника и успешно маневрировать. И всё же Влад справился бы с младшим Кроули уже через пару минут, если бы не телохранители, бросившиеся на Велича с двух сторон.
Он с трудом ушёл от удара могучего афроида, уклонился от броска сулицы – второй телохранитель метил ему в спину. Можно было воспользоваться карабином, но Влад не стал этого делать, поставив честь воина выше лёгкой победы. И в этот момент подоспевший Ясен, разделавшийся со своим противником, легко, будто играючи, выбил афроида из седла и, почти на пределе выверта кисти, обратным движением, буквально в падении, отсек руку второму защитнику Кроули.
Вопль раненого потонул в общем гаме сражавшихся.
– Я возьму его! – пронёсся мимо Ясен, налетая на Кроули.
Влад посторонился, уступая арену боя сыну.
Его бойцы теснили боевиков банды по всем направлениям, умело защищаясь и не давая возможности противнику бросаться на одного всем скопом. На земле уже лежали трое в коричневом, выбитые из сёдел. Их верблюды, гнусаво крича, метались по полю. Дружинники пока рубились без потерь.
Кроули завязал с Ясеном вихревую сечу, но, глянув, как сын безупречно отбивает атаки, Влад расслабился. Он не зря уделял много внимания ратной подготовке сына, и теперь можно было особенно не беспокоиться о его судьбе.
Ясен изловчился, выбил меч из руки противника.
Кроули пригнулся, затравленно озираясь, и кинулся прочь, нахлёстывая верблюда.
Ясен хотел броситься за ним, но вынужден был отбиваться от дюжего боевика на громадном как башня верблюде, владевшего длиннейшим мечом с иззубренным лезвием. Когда он справился с ним, Кроули с остатками своего отряда скрылся за лесом.
– Догнать? – выдохнул Ясен.
– Не стоит, – качнул головой Влад. – Пусть бежит.
– Мне кажется, я его уже видел.
Влад задумчиво оглядел раскрасневшееся лицо сына.
– Возможно, у тебя зашевелилась генетическая память. Было бы славно.
– Он действительно сын Кроули?
– Почти копия отца. Так же высокомерен, амбициозен, агрессивен и труслив.
– Он встретился нам не случайно.
– Почему ты так думаешь?
– Чую.
Подскакал разгорячённый боем Пилип.
– Потерь нет, трое легко ранены.
– Помогите жителям.
– Слушаюсь!
Дружинники во главе с десятником кинулись тушить горящие хаты. Ясен присоединился к ним, потом нашёл отца возле одного из сгоревших домов деревни, возле которого собралась небольшая толпа жителей. Здесь лежали зарубленные мужчины и женщина, которой Влад пытался помочь.
Ясен спешился. Смуглолицые бородачи в чалмах расступились.
– Давай я.
Влад, застывший над раненой с закрытыми глазами, тяжело поднялся с колен.
– Попробуй, у неё колотая рана со спины, задето лёгкое.
Женщина дышала с трудом, на губах пузырилась кровавая пена. Переворачивать её было нельзя, счёт шёл на минуты, в любой момент сердце могло остановиться.
Ясен присел, потёр ладонь о ладонь, вспоминая советы учителя и весь свой опыт по заживлению ран. Свои раны он научился лечить быстро, шрамы затягивались на глазах. Здесь же нужно было запустить процесс лажения извне, а для этого лекарь должен был владеть методикой биоэнергетического переноса.
Он напрягся, волевым усилием вызывая у себя состояние боевого транса, протянул над грудью женщины ладони, закрыл глаза.
Сияние разлилось под веками, будто на них упал луч Расия.
Это сияние пробежало по голове и шее к плечам, спустилось в ладони. И Ясен отчётливо увидел внутренние органы под одеждой и кожей раненой, светящиеся по-разному, и щель раны, проникшую от спины к груди. Щель была чёрная, а кровь, вытекающая из раны, казалась горячей лавой.
Так подробно и ясно внутренности другого человека он ещё не видел. Словно кто включил рентгеновский аппарат (учитель рассказывал о технических достижениях землян) и подсоединил к нему Ясена. Но мысль мелькнула и пропала. Надо было начинать лажение.
С кистей молодого человека сорвались едва видимые струйки розового свечения. Влад заметил это, поднял брови, потом кивнул сам себе. Процесс разгерметизации древних умений и практик, основанных на владении психофизическими процессами и мощной биоэнергетикой, продолжался. Восстанавливались знания, возрождалось волевое оперирование, Влад и сам чувствовал нечто подобное, но у сына это ощущалось сильнее.
Раненая вздохнула. Кровь перестала стекать через краешек губ.
Ясен почувствовал горячую пульсацию в пальцах, мысленным усилием опустил эту дрожь с ладоней на грудь женщины, увидел, как пульсация кружевным зонтом распускается в сосудах раненой, бежит волной по телу. И в тот же момент рана потихоньку начала закрываться, затягиваться, таять.
Раненая вздрогнула, открыла глаза.
Ясен отдёрнул ладони, стряхнул с кистей капли тающего свечения.
Влад положил ему руку на плечо, сказал с грубоватой нежностью:
– Ну что, целитель?
– Нормально получилось, – с простодушным удивлением ответил Ясен, вставая. – Раньше было не так.
– Мир меняется, и мы меняемся вместе с ним. Твой потенциал намного масштабней, так что привыкай.
Какой-то бородач кинулся к Ясену, норовя поцеловать ему руку, лопоча что-то на кишеварском наречии.
Влад обнял его, вежливо оттеснил в сторону.
– Нормально, дружище, она будет жить.
Их обступили другие жители деревни, мужчины и женщины, начали кланяться, складывая ладони перед собой, сбивчиво благодарить. Пришлось задержаться. Потом Величи вскочили на коней, присоединились к дружинникам. Однако уехать им не дали.
Набежала толпа сородичей спасённой женщины, за стремя коня Влада уцепился какой-то высокий индарий, седоголовый, в красивой красно-белой, с золотой оторочкой, одежде, оказавшийся впоследствии старостой, начал что-то втолковывать старшему Величу.
– Что он говорит? – повернулся к Ясену Пилип.
Ясен, мало что понявший из речи седоголового, предположил:
– Хочет отблагодарить.
– Как?
– Не знаю.
Влад выслушал мужчину, обернулся к дружинникам.
– Нам предлагают приют и ужин.
– А если те бандиты вернутся? – вырвалось у кого-то из бойцов отряда. – Да не одни?
– Неудобно отказывать.
– Отобьёмся, – пожал плечами Ясен. – К тому же у нас есть карабины.
Влад повернулся к седоголовому, бросил ему короткую фразу. Тот воздел руки к небу, толпа ликующе загудела, окружила дружинников, и тем пришлось спешиться и следовать за провожатыми.
Им выделили несколько домов в центре деревни, хозяева бросились ухаживать за гостями.
– Двое слева, двое справа, – приказал Влад, имея в виду боевое охранение. – Меняемся через три часа. Уходим на рассвете.
Ясен с Пилипом и десятником определили первых дружинников для дежурства, остальные разбрелись по домам.
Величи устроились в доме старосты, который от радости не знал, что сказать и что сделать, дабы гости остались довольны.
Пока пышнотелая хозяйка и три её дочери накрывали на стол, Ясен с любопытством осмотрел жилище старосты.
Дом оказался двухэтажным: внизу располагались общие комнаты, трапезная и молельня, на втором этаже – спальни.
Мебель и утварь индариев мало отличались от хозяйственных принадлежностей дебрян, разве что украшений было побольше да фигурок разных божков и зверей по всем углам комнат. Главные фигурки, изображавшие бога Индраводана и богиню Фриюмурти (их имена староста произнёс нараспев, с благоговением), стояли в специальной нише, подсвеченные светильниками в форме свастик.
Владу и Ясену позволили умыться в специальной туалетной комнате, где стоял специфичный смоляной запах, потом усадили за стол.
Женщины в трапезе не участвовали, они ухаживали за гостями. Зато пришли трое мужчин, которые оказались братьями старосты. Познакомились. Мужчины, смуглолицые, безусые, черноволосые, с прямыми носами и голубыми глазами, назвали свои имена, но Ясен запомнил лишь имя хозяина – Ганс Криш Чандар.
Отец завёл с ним неторопливый разговор, подбирая слова. Он знал язык, но практики бесед с индариями не имел и говорил медленно.
Ясен снова пожалел, что не уделял лингвистической подготовке должного внимания. Из речи отца и старосты деревни он улавливал только отдельные слова.
Сосредоточился на еде, выглядевшей довольно экзотично. Понять, что из чего сделано, не было никакой возможности, хотя одно блюдо Ясен угадал – оно было из риса.
Беседа длилась недолго. Чандар понимал, что гостям надо отдохнуть, и быстро откланялся.
Величей отвели в спальни на втором этаже круглого незатейливого строения, и они начали устраиваться спать. Однако случился казус.
Не успел Ясен раздеться, как в его комнату с низкой кроватью, представляющей по сути широкий мягкий матрас, проскользнула девушка в шароварах и полупрозрачной накидке, не скрывающей фигуру. У неё была тонкая талия, широкие бёдра, большая грудь, синие глаза, не красавица, но очень мила.
Ясен задержал пальцы на «молнии» комбинезона.
– Добрый вечер. Вы что-то хотите сказать?
Девушка быстрым движением сбросила верхний полупрозрачный халатик, оставаясь в одних шароварах. Взялась за резиночку шаровар.
Кровь бросилась Ясену в лицо. Он слышал о традициях и обычаях бывших южных народов Земли, предлагавших гостям всё самое лучшее и даже своих женщин, однако никогда прежде не сталкивался с этим явлением в реальности.
– Не надо, – пробормотал он, зажав руку девушки своей рукой. – Благодарю, но мы… у нас…
Девушка поняла, улыбнулась, быстро поцеловала Ясена в губы, прижалась к нему так, что мягкая грудь легла на тыльную сторону ладони. Что-то певуче проговорила.
Он покачал головой.
Гостья прижалась к нему крепче. Чувствуя себя идиотом, ощущая головокружение и желание, Ясен попытался освободиться, и в этот момент в спальню зашёл Влад.
Несколько мгновений длилась немая сцена.
Затем девушка схватила свою накидку и выпорхнула из спальни.
– Отец, я… – начал смущённый и раздосадованный Ясен.
– У них такой обычай, – сказал Влад. – Или я зря зашёл?
– Отец…
Влад улыбнулся, похлопал сына по плечу и вышел. Из-за двери донёсся его голос:
– Отдыхай, встаём рано.
Ясен чертыхнулся, расслабляясь, начал раздеваться, вспоминая прелести гостьи, потом приказал себе не думать о телесных удовольствиях (второй слой мыслей сопротивлялся воле) и отдался медитации. Через минуту он уже спал.
Сны были цветными, причём – не поддающимися контролю, так на него подействовал визит прекрасной индарийки.
Он целовался с девушкой, но не с той, что приходила, а совершенно с другой, с роскошными белыми волосами и сиреневыми глазами, срывал с неё платье, отбивался от смуглолицых бородачей, бросающих огненные клубки, стрелял в тартарианина, скакал на гепардоконе и летел на каком-то огромном, несуразных форм, аппарате. Проснулся от внутреннего толчка – сработал «заведенный» на ночь психомоторный «будильник».
И тотчас же послышался голос отца:
– Ясь!
– Встаю! – отозвался он, вскакивая и хватая одежду.
На сборы и лёгкий завтрак – жена хозяина успела приготовить горячее блюдо со странным вкусом (позже выяснилось, что это каша из риса и саранчи) и чай – потребовалась треть часа.
Дружинники, седлая коней, переглядывались с довольными ухмылками, шутили, посмеивались, и Ясен понял, что к ним тоже приходили гостьи.
Влад вышел из дома старосты в сопровождении четырёх мужчин, последним вспрыгнул на коня, глянул на небо.
Расий показался над горизонтом тусклый, искривленный, необычно красного цвета. По небу разбегались серые струи облаков. Ветер дул порывами.
Влад покачал головой.
– Не к добру…
– Погода меняется? – спросил Пилип. – Вроде рано ещё, до осезимья два месяца.
Внезапно Ясен почувствовал озноб, передёрнул плечами. Отец посмотрел на него с прищуром.
И тотчас же из-под земли раздался низкий протяжный стон, удалился в степь. Кони под всадниками вздыбились, захрапели, прядая ушами.
Дружинники притихли, прислушиваясь к наступившей тишине. Замерли и провожавшие отряд жители деревни во главе со старостой.
– Что это было? – прошептал Пилип.
Влад обратился к старосте с каким-то вопросом.
Ганс Криш Чандар отрицательно помотал головой, развёл руками. На лице его было написано удивление.
– Они слышат этот гул впервые.
Староста что-то добавил.
– Земля устала, – перевёл Влад, уходя мыслями в себя, очнулся. – Возможно, он прав, этот мир действительно устал. Поехали.
– Давай отдадим им карабин, – предложил Ясен.
– Что? Зачем?
– Вдруг та банда вернётся?
– Вряд ли. Впрочем, оставить можно, да только не возьмут они, не воины. Их должна защищать погранкоманда метрополии. Ганс послал гонца, скоро примчится застава.
Влад заговорил со старостой, показал ему карабин. Однако Чандар отступил назад, сделав отталкивающий жест, что-то быстро залопотал.
– Я же говорил, они не возьмут, – проворчал Влад, – деревня из другого сословия, их защищает каста кшатриев.
Он ударил коня пятками в бока, тронулся с места. Отряд двинулся за ним.
Через несколько минут индарийская деревня осталась далеко позади. Под копыта гепардоконей легла бескрайняя степь.
Догнать и следить!
Когда он остановился и отдышался, не чувствуя за спиной погони, первая мысль была: взять сотню, вернуться и порубить обидчиков на куски вместе с жителями проклятой деревни!
Вторая мысль была трезвее: что, если это был передовой отряд более мощного войска? Не получится ли обратное – из огня да в полымя?
Один из уцелевших десятников подскакал ближе.
– Звать сотню?
Кроули достал флягу с закрским ромом, опорожнил её в три глотка.
– Зови.
Десятник с одним из боевиков ускакал к озеру, где должен был расположиться Файзулла с войском.
Кроули огляделся.
Вокруг была саванна, окаймлённая по горизонту пологими холмами и полосами убогой растительности. Деревни индариев видно не было, беглецы успели отмахать более двадцати километров, прежде чем остановились. Никто за ними не гнался. Победители остались в деревне.
– Погодите, ублюдки! – оскалился Кроули. – Мы ещё с вами встретимся!
Вспомнились слова отца: он мне нужен живым! Речь шла о младшем Величе.
Али передёрнул плечами. Его соперник владел мечом лучше, чем он. Его следовало убить, закопать в землю живым! Но вряд ли это понравится отцу. И что теперь делать после случившегося? В Дебрянскую общину скакать нет смысла, коль на пути попался объект, к которому и направлялась сотня. Следовать за ним? Вернуться назад в Закр? Получить новые инструкции? Или всё-таки догнать и уничтожить этих засранцев-русских, а пацана взять в плен?
Файзулла подскакал первым. За ним намётом шла вся сотня.
– Что случилось, Великий?
– Нарвались на засаду, – соврал Кроули. – Их было с полсотни.
– Кого – их?
– Русские, из дебрян.
– Вы кого-нибудь допросили?
– Не успели, они напали неожиданно, пришлось отбиваться и уходить.
Файзулла оглядел притихших боевиков, сопровождавших командира. Они вели себя непривычно, отводили глаза.
– Не вижу Кьяненка, Румова, Сильевца…
– Мы потеряли пятерых.
– В деревне?
– Кончай допрашивать! – рассвирепел Кроули. – Что ты хочешь выяснить? На нас напали, мы отступили.
– Можем вернуться, у нас сотня, а у них вдвое меньше.
– Во-первых, вряд ли они станут нас ждать. Во-вторых, я узнал командира отряда – это Влад Велич. При нём был и его сынок-гадёныш. Поэтому скакать в Бряницу не надо. Пошли разведчиков, пусть найдут русских и установят слежку. Мы пойдём за ними.
Файзулла с сомнением потеребил ус, глянул на виноватую физиономию уцелевшего десятника, хотел что-то спросить у него, но передумал.
– Разумно.
Кроули вспыхнул, выхватил меч, приблизил острие к горлу порученца отца.
– Ещё раз услышу хоть одно слово – убью!
Файзулла не двинулся с места, лишь глаза его налились чернотой.
Али подержал клинок в таком положении несколько секунд, кинул в ножны.
– Отправляй разведку. Начните с деревни. Если дебряне ещё там, не трогайте их. Если ушли, определите – куда. Обо всех передвижениях отряда докладывать немедленно.
– Слушаюсь, Великий, – бесстрастно склонил голову афганоид.
Кликнул командира разведки, поговорил с ним, и через минуту десяток разведчиков устремился в сгущавшуюся мглу, направляясь к поселению индариев. Файзулла подъехал к задумавшемуся Кроули.
– Остаёмся здесь? Или все идём ближе к деревне?
– Разворачивай лагерь, – буркнул остывший Али. – Утром решим, что делать дальше.
Последовала команда, и боевики бросились устанавливать палатку для командира, действуя заученно и быстро. Через несколько минут в низинке между двумя оврагами вырос походный шатёр из прочной ткани, непробиваемой холодным оружием. Когда-то шатёр представлял собой универсальный бытовой модуль, предназначенный для отдыха канадских солдат в условиях Крайнего Севера Земли. На Фоб-Горе сохранился склад с такими модулями. Но поскольку для их работы требовалась электроэнергия, а все генераторы после Падения работать отказались, модули применять было нельзя. Лишь по указанию старшего Кроули два из них были освобождены от внутренних силовых шпангоутов и неработающего оборудования и превратились в палатки, хорошо защищавшие их владельцев.
Али пожевал пеммикана с лепёшками, запил горячим пейотлем и лёг спать, помечтав о близости с какой-нибудь юной индарийкой. Впрочем, сгодилась бы любая девица, лишь бы помогла забыть о кошмарном бое с дружиной Величей.
Скрипнул зубами, посылая мысленное проклятие русским, проявившим неожиданное, с его точки зрения, воинское мастерство. Пообещал самому себе когда-нибудь подловить обоих Величей и примерно наказать. И уснул.
Разбудили его поутру, в самое начало мутного багрового рассвета.
– Прибыли разведчики, – доложил Файзулла, выглядевший так, будто он не ложился совсем и не нуждался в отдыхе.
– Что там? – продрал глаза Кроули.
– Дебряне ночевали в деревне, собираются уходить.
– Куда?
– Не знаю.
Али помял лицо ладонями, рывком поднялся.
– Подъём!
– Сотня готова к походу. Догоняем?
– Сначала проверим деревню, допросим старосту… впрочем, нет смысла. Разведчики пусть следят за дебрянами, а мы пойдём за ними.
– У русских гепарды, а у нас верблюды, – бесстрастно заметил Файзулла. – Они заметят разведчиков и легко уйдут в отрыв.
– Сделай так, чтобы не заметили! – разозлился Али. – Надеюсь, вас не надо учить, как это делается?
– Гепардокони скачут быстрее.
– Что ты предлагаешь?
– Неизвестно, авангард это или специальная миссия, но она не может не иметь цель.
– И что?
– Русские идут либо к Орилоух-Горе, либо дальше, к Гее-Горе. Просто так гулять в степи никто не будет.
Кроули почесал темя, размышляя.
– Резонно. Был бы у нас летак… Делим сотню и идём к Горам.
– Делить не надо, предлагаю опередить их и перехватить у Орилоух-Горы.
– Как?
– Я знаю тропу через Божью Рану, мы сократим дорогу километров на сто. Пока русские будут обходить кратер справа, мы будем уже ждать их за ним. Если никто к ним не присоединится, мы их…
– Вырежем всех до единого! – закончил Кроули с кривой ухмылкой.
– Не всех.
– Я же предупреждал… – Али не закончил.
Внезапно из-под земли донёсся низкий гул.
Верблюды прянули под всадниками, дружно заревели.
Сотня замерла. Боевики схватились за сабли и мечи, начали переглядываться.
– Что это?! – осипшим голосом спросил Али.
– Бог Убьютолла гневается, – равнодушно ответил Файзулла.
– К-какой бог?!
Афганоид не ответил.
– Ладно, поехали, – опомнился Кроули, ударил плетью верблюда.
Через несколько минут сотня скакала на левек, возвращаясь к Орилоух-Горе чуть ли не по своим следам.
Последний орилоун
Первым слежку почувствовал Ясен: пришло зябкое ощущение беспокойства, не связанное с дорогой. Кони шли намётом, степь ложилась под копыта скакунов ровной однотонной скатертью, температура воздуха достигла восемнадцати градусов – благодать для всадников, и небо не обещало ни бурь, ни дождей.
Ясен прислушался к себе, догнал отца.
– Ветер дует в спину.
Влад оглянулся.
Отряд скакал «клювом»: пять всадников справа, пять слева, впереди десятник и разведчики. Ехали не то чтобы быстро, но крейсерским аллюром, километров сорок в час, и догнать отряд было непросто. Однако в округе не было воинских подразделений, способных скрытно следовать за дружиной, поэтому мысль была – либо кочевники, либо давешние боевики младшего Кроули.
– Переходим на рысь!
Отряд поскакал быстрее, увеличив скорость до восьмидесяти километров в час.
Спина Ясена перестала холодеть «от ветра». Кто бы ни следовал за ними, угнаться за отрядом он не мог. Хотя вполне мог следовать за дружиной в отдалении.
Дорога утомляла своим однообразием.
Великая Равнина являлась одновременно и великой саванной, несмотря на отсутствие той жизни, которая была присуща земным степям. Птицы расселились от Зем-Горы на сотни километров, но мелкие зверюшки по-прежнему ютились у водоёмов и далеко от Талого Водяна не встречались.
Горных стран и разломов коры наподобие тех, что существовали на Земле, Равнина не имела. Лишь изредка её монотонный пейзаж нарушали пологие холмы и неглубокие овраги. Разрушения почвы, которые можно было бы сравнить с горными отрогами и рваными ущельями, наблюдались и того реже и только в местах падения бывших планет. Чем дальше уезжали всадники от Зем-Горы, тем ровнее и проще становился ландшафт Великой Равнины. Позади остались и невысокие рощицы земных растений, медленно осваивавших просторы чужого мира.
Вдали показалась зыбкая рыжая полоса, означающая поднятие рельефа. Это была Божья Рана – участок равнины, напоминающий гигантский кольцевой кратер, окружённый довольно высокими валами выброшенной наверх почвы. Что сюда свалилось во время Падения, трудно было представить. Дивий же считал, что в этом месте произошёл ядерный взрыв, породивший кратер и взбороздивший ударной волной сотни квадратных километров равнины.
Угрюмые ржаво-коричневые бастионы Божьей Раны приблизились, навевая смуту и страх. От них исходило некое нездоровое тепло и зловоние, хотя о запахе речь не шла: это был «вкус» излучения, отмечаемый внутренними датчиками психики.
Взяли вправо.
Влад оглянулся.
– Ничего не чуешь?
Ясен прислушался к себе, отметил заметное ослабление «холодного ветра».
– Отстали.
– Подстегни парней, что-то они задумались.
Поскакали ещё быстрей, преследуемые только настоящим ветерком да взглядами редких, кружащих на большой высоте орланов.
Через два с лишним часа изломы Божьей Раны остались слева, начали отдаляться, размываться в дымке атмосферы, превращаться в эфемерные конструкции будорожащих воображение форм.
Впрочем, едва ли рядовые дружинники воспринимали эти формы так же остро, как Ясен. Он был натурой романтической и видел в природных образованиях гораздо больше интересного и завораживающего, нежели привыкшие к «голой правде жизни» молодые люди.
Сделали часовой привал, перекусили подсушенными мнишками и урдой, запили чаем.
Влад о чём-то думал и бесед не затевал. Лишь спросил рассеянно:
– Ветер ещё дует?
– Нет, – ответил Ясен, с долей удивления обнаружив у себя способность чувствовать слабые токи внимания со стороны и изменение почти неощущаемых потенциалов опасности. – Прямой угрозы не чую, кочевники отстали, но где-то шевелятся.
– Далеко?
Ясен снова «включил» состояние экстрасенсорной реакции на внешние биополя и уловил еле фиксируемое дыхание опасности.
– Километров сто двадцать от нас, аккурат в середине Божьей Раны.
– Похоже, они нас хотят перехватить.
– Почему ты так решил?
– Мы идём к Орилоух-Горе и дальше на левек, к Гее-Горе. Кроули не дурак, понимает, что у нас есть определённая цель, и постарается встретить нас там или там.
– Можем свернуть на десять-двенадцать к правеку и миновать Орилоух.
– Потеряем время. Странно, что банда Кроули опережает нас.
– Они знают проход через Божью Рану.
– Может быть. Подъём!
Вскочили в сёдла.
Ориентироваться на ровной как стол равнине было трудно, и только триометры, заменившие прежние земные компасы, спасали положение. Правда, Ясен, как и отец, обладал врождённым чувством направления, поэтому не представлял, как можно сбиться в пути.
Впереди образовалось облачко, превратилось в стайку воздушных мачт с висящими между ними полупрозрачными, в три роста человека, мешками, внутри которых что-то копошилось и ворочалось. Впрочем, что именно копошилось, стало понятно ещё до того, как отряд достиг границ необычного поселения. Это был саранчаул – город саранчоидов, изменившейся почти до неузнаваемости, увеличившейся в размерах земной саранчи, не потерявшей при этом своей агрессивной прожорливости.
Уже в десяти километрах от саранчаула трава на поверхности земли исчезала полностью, а степь приобретала вид каменистой безжизненной пустыни. Обычно саранчоиды кочевали от оазиса к оазису, то есть от озера к озеру, осваивали местность с богатой растительностью, а когда есть становилось больше нечего, переселялись на новое место.
Судя по тому, как саранчоиды почти не обратили на проезжавших мимо людей внимания, а также по площади уничтоженной ими растительности можно было предположить, что встретившийся на пути дружины саранчаул готов к переселению.
Миновали странный «город», готовые укрыть коней попонами из колючей дерюжины, которую не могли прокусить ни пчелоиды, ни осы, ни другие жалящие и кусачие твари.
Два десятка саранчоидов сорвались с вершин мачт и какое-то время сопровождали отряд, выписывая над ним сердитые круги, потом вернулись на свои сторожевые шесты. Мачты эти не были ни деревянными, ни каменными, саранчоиды создавали их из собственных экскрементов, и в какой-то степени это были искусственные сооружения, как и дома-пузыри между ними.
Несмотря на то что насекомые редко нападали на людей, дружинники повеселели, оставив за спинами гигантский саранчаул.
Снова под копыта гепардоконей легла степь, то жёлто-коричневая, то синевато-зелёная, то абсолютно голая, песчано-каменистая, с редкими кустиками неизвестной травы.
На горизонте возникла чёрно-зелёная полоса, приблизилась, развёртываясь в поле чёрных, с зелёным просверком, маков.
Отряд замедлил движение.
– Сколько дури! – восхитился Пилип. – Это афганоиды, их рук дело. Или амеро-южане. А ещё год назад здесь ничего не было.
Ясен почувствовал будоражащий запах, отключил канал передачи ощущений в мозг, чтобы не поплыло сознание.
– Платки! – приказал Влад.
Дружинники сделали из платков повязки на рот и нос.
Чёрные маки выращивали ещё на Земле любители наркоты, и после Падения казалось, что к этой форме ухода от действительности выжившее человечество уже не вернётся. Однако переселившиеся на равнину потомки афганоидов, персов, южан-исмаилитов и южан-американцев, умевшие только воевать и выращивать наркорастения, продолжили свой «бизнес» и здесь, снабжая близлежащие селения других общин марихуаной, кокаином и героином.
– Сжечь бы это поле, – проворчал десятник Димитр.
– Маки не горят, – с сожалением покачал головой Пилип.
Ясен подъехал к отцу.
– Есть идея.
– Слушаю.
– Можно натравить на это поле саранчоидов.
– Они почти не едят наркомаки. – Влад усмехнулся. – Умные.
– Давай попробуем, саранча сейчас голодная.
Влад в сомнении оглянулся.
– Двадцать пять километров назад, да столько же обратно, это потеря времени.
– Двадцать минут туда, двадцать обратно.
– Как ты себе это представляешь?
– Когда мы проезжали мимо саранчаула, его сторожа реагировали на мои мысли.
– Да? Это интересно. Подробнее, пожалуйста.
Ясен смутился.
– Я подумал: вот я вас сейчас из карабина! Они тотчас же взлетели выше, начали кружить надо мной быстрее.
– Так, понятно. И всё?
– Я послал их домой: нечего носиться зря, мы вас не трогаем.
– И они улетели.
Ясен кивнул.
– Может быть, я не так их понял?
– Хорошо, вполне допускаю, они реагируют на мысленно-волевой посыл. Как ты заставишь саранчу сняться с места и лететь в нужном направлении?
– Вернёмся и начнём мысленно жечь их огнём…
– Та-ак!
– А я поскачу вперёд, к этому полю, с мыслью – все за мной, спасайся, кто может!
Влад засмеялся.
Ясен покраснел.
– Не получится? Я просто хотел…
Влад остановил его жестом, посерьёзнел.
– Идея хорошая, почему бы не поэкспериментировать. Вдруг пригодится в будущем? Даю на все маневры час. Если саранчоиды клюнут – хорошо, если нет – ждать не будем. Эй, парни.
Староста в двух словах объяснил обступившим его дружинникам смысл затеи, и отряд поскакал назад к саранчаулу.
Добрались быстро, за двадцать минут, ещё за пару километров увидев над селением саранчи серый туманный купол: насекомые вылетели из своих домов-пузырей и готовились к переселению. Дебряне поспели прямо к этому моменту.
– В цепь! – скомандовал Влад. – Скачем на них и думаем об огне, мысленно тычем в эту тучу факелами!
Отряд растянулся цепью, выбрав направление таким образом, чтобы вектор атаки пришёлся на траекторию полёта к маковому полю, медленно двинулся на саранчаул.
Дружинники сначала посмеивались, не веря в удачу замысла, потом увлеклись, почуяли азарт и начали кричать:
– А-о-о! Крес на вас! У-у-у, сожжём! Гори ясным пламенем!..
Туча саранчоидов взметнулась вверх, затмевая блеск небес.
В этот миг Ясен вырвался из общей цепи дружины, поскакал на правек, подняв над собой меч. Он не кричал, только истово молил саранчу услышать его мысленный зов и следовать за ним. Он предлагал спасение.
И его услышали!
Гигантская туча насекомых, достигшая в диаметре двух километров, а в высоту чуть ли не километр, имела свой «мозг» и свою «систему защиты», воспринимавшую намерения людей. В какой-то степени этот «мозг» умел думать и принимать решения. А поскольку угроза была нешуточной, опасность пожара хранилась в памяти саранчи на генетическом уровне, саранчаул среагировал на призыв Ясена должным образом, и туча последовала за ним с густым дребезжащим гудением. Впечатление было такое, будто стартовал гигантский змей, состоящий из миллионов живых механических модулей.
Летел этот «змей» не быстро, не более двадцати километров в час, поэтому Ясен, взявший поначалу слишком резво, вынужден был умерить пыл фыркающего коня.
Дружинники поняли свою задачу хорошо и вовсю носились за «хвостом змея», подстёгивая летящих саранчоидов криками. Кое-кто даже успел зажечь факелы и махал ими, усиливая эффект «огненной» атаки.
Таким образом доскакали до макового поля, почему-то никем не охраняемого, а там уже никого не пришлось подгонять, потому что саранча почуяла запах свежей пищи, пусть и сдобренный сладким приторным ароматом созревающего наркотика, и набросилась на поле, как голодный зверь на добычу.
Ясен остановился.
Подскакали остальные, глядя, как саранчоиды пикируют на чёрно-зелёное поле и «змей» постепенно тает, рассасывается как дым.
– Вот вам, гады! – злорадно погрозил небу кулаком Пилип, имея в виду неведомых «наркобаронов».
– Это не победа, – остудил его восторги Влад. – Нужны иные меры, целевой сход общин, закон о нераспространении отравы. А так они просто посадят мак в другом месте.
– Всё равно урожай будет меньше, значит, и людей отравится меньше. Эх, я бы сейчас нашёл их логово…
– Смочите платки! – оборвал Влад разведчика. – Повязки на нос! Уходим!
Дружинники смочили платки, замотали ими лица, чтобы запах перестал действовать на сознание возбуждающе, и отряд устремился в обход поля маков, оставляя позади пиршество, равного которому в истории этого мира не было.
Через полтора часа бешеной скачки гепарды пошли тише, они утомились. Влад скомандовал сделать привал.
На горизонте уже показалось перламутровое облако, означающее купол Орилоух-Горы, до него было не больше двух сотен километров, но Велич-старший предвидел неприятные контакты и хотел, чтобы кони пришли к бывшей «математической планете» свежими.
Дружинники привычно расседлали гепардов, протёрли им глаза и носы мокрыми чаушами, дали корму.
Расий миновал зенит, ветер стих, и погода стала идеальной для отдыха.
Однако отдохнуть как следует им не дали.
Подул знакомый «холодный ветер в спину», и Ясен понял, что враг, о котором они почти забыли, появился где-то недалеко и рыщет в поисках обидчиков.
– Па…
– Собираемся, – отозвался Влад, также почуявший негативные изменения полевой обстановки. Обострение экстрасенсорной чувствительности продолжалось убыстряющимися темпами, и это обстоятельство тревожило больше, нежели достигнутые успехи. Мир продолжал изменяться, а ведёт ли этот процесс к позитивным результатам, было непонятно.
Отряд живо собрался, привычно сформировал походную стрелу и помчался за командирами, направившими своих коней к вырастающим на горизонте бело-фарфоровым утёсам Орилоух-Горы.
Через два часа скачки Гора начала приобретать форму растрескавшегося колючего купола, с виду похожего на колоссальный нарост снежно-ледяного мха. До него оставалось километров шестьдесят, когда Ясен заметил слева чёрную струйку, метнувшуюся им наперерез. Крикнул:
– Кочевники слева!
– Вижу, – отозвался Влад.
– Что будем делать?
Влад скакал некоторое время, не отвечая, потом придержал коня.
– Все ко мне.
Дружинники подскакали ближе.
– Что предлагаете?
Струйка впереди распалась на отдельные точки, растянулась цепью, преграждая путь отряду.
– Мы можем взять вправо и уйти, – сказал Пилип. – Они на верблюдах.
– Ещё?
– Атаковать мы их не можем, – угрюмо проговорил десятник, – у них сотня.
– Кроули, – сказал Ясен.
Влад вопросительно посмотрел на него.
– Я его чувствую, – криво улыбнулся Ясен.
– Что скажешь?
– Надо атаковать по центру. Если прорвёмся, они нас уже не догонят.
– А если завязнем? – проворчал Димитр.
– У нас не только мечи.
Дружинники обратили свои взоры на старосту.
– Это может сработать. Они атаки не ждут. Решение такое: идём прежним курсом, только плотнее, ударим в центр их дуги, прорвёмся и на полном ходу, не останавливаясь, скачем к Орилоуху.
– Завязнем, – с сомнением покачал головой Димитр.
Влад вытащил из седельной сумы карабин.
– Мы скачем первыми. Луки к бою! Стрелять по моей команде. Ещё раз напоминаю – ни в коем случае не останавливаться! Вперёд!
Ясен тоже взял на изготовку свой карабин, дружинники пришпорили коней, и отряд устремился в центр растянувшейся сотни, уверенной в том, что противник не посмеет её атаковать. Дробный стук копыт затмил все остальные звуки. Боевики вражеской сотни оторопело наблюдали за тем, как небольшой отряд русских воинов слитно мчится на них, образовав острый таран.
Когда до двухрядной цепи боевиков осталось около сотни метров, они начали перестраиваться, формируя встречный уступ.
– Залп! – рявкнул Влад.
Дружинники спустили луки, продолжая скакать во весь опор.
Выстрелили и Влад с Ясеном, целя по центру уступа.
Результат залпа превзошёл все ожидания.
Пули «Драконов» поразили двух передних всадников, вышибая их из сёдел.
Стрелы дружины нашли ещё шестерых боевиков.
И в цепи образовалась брешь, в которую как нитка в ушко иголки прорвался отряд. А через несколько мгновений он уже был в недосягаемости не только для мечей, но и для стрел сотни, представляя собой единый живой организм, смертельно опасное копьё, остриём которого был Влад Велич. Завязать бой солдаты сотни не успели, ошеломлённые мгновенной потерей восьмерых бойцов и грохотом оружия, которого у них не было.
– Не останавливаться! – послышался клич Влада.
Дружина продолжала молча и грозно мчаться вперёд, к Орилоух-Горе, не обращая внимания на препятствия, опасная настолько, что связываться с ней не рискнул бы ни один противник.
Ясен оглянулся.
Сотня Кроули осталась на месте. Где в этот момент находился сам предводитель группы, осталось неизвестным. Среди тех, кто первым попал под удар дружинников, его не было, в этом Ясен был уверен.
Проскакали на одном дыхании более двадцати километров.
Влад снова оглянулся и замедлил бег коня. Дружинники окружили его, разгорячённые гонкой.
– Отстали, – смахнул пот со лба Димитр.
– Они вообще за нами не гнались, – возразил Пилип.
– Уже гонятся, – сказал Ясен, прислушиваясь к себе.
– Куда дальше?
Влад хотел ответить, но Ясен вдруг поднял руку, призывая его к молчанию.
– Что, догоняют? – поднял бровь Велич-старший.
– Нет, не похоже… надвигается что-то очень массивное, недоброе…
– Тартарианин?
Ясен закрыл глаза, посидел так несколько секунд, нахохлившись в седле, открыл.
– Да, скорее всего это тартарианин.
– Где, впереди или сзади?
– Слева, идёт наперерез.
Дружинники и Влад невольно посмотрели в ту сторону, куда перевёл взгляд Ясен.
– Ничего не вижу, – поднёс ладонь козырьком ко лбу Пилип.
– Он ещё далеко, километрах в пятидесяти.
– Как быстро он движется? – спросил Влад.
– Точно не скажу… почти на полный мах коней…
– Километров восемьдесят в час. Успеем.
– Что ты имеешь в виду?
– Надо проскочить до Орилоух-Горы раньше, чем он нас перехватит.
– Зачем? Лучше обойти Гору справа, – предложил Димитр.
– Он всё равно догонит, – пожал плечами разведчик.
– А так он зажмёт нас у Горы, и мы никуда не денемся. Да и эти уроды на хвосте.
– Идём к Горе! – после недолгого раздумья решил Влад. – Там посмотрим, что делать дальше.
Ясен непонимающе посмотрел на отца. Велич-старший дёрнул уголком губ.
– Есть одна задумка. Поскакали ветром!
Отряд слаженно двинулся к призрачно-мерцающему куполу Орилоух-Горы, постепенно наращивая скорость. Гепардокони отдохнуть как следует не успели, но шли хорошо, словно чуяли опасность.
Купол Орилоуха приближался небыстро, но неотвратимо, превращаясь из невесомой призрачной громады в нечто материально ощутимое, в сплетение снежных кораллов и мхов. До него оставалось сорок, потом тридцать, пятнадцать километров, и, когда дружинники готовы были с облегчением перевести дух, – чего греха таить, в ожидании встречи с чёрным дьяволом у многих мурашки по спине пробегали, – слева, на фоне выросшей на полнеба сверкающей белой горы, появилось быстро увеличивающееся пятнышко.
– На полный мах! – крикнул Влад.
Подстегнули коней.
Пятнышко выросло в размерах, превратилось в островерхий шалаш, в чёрную глыбу, затем в удивительный механизм на гусеницах высотой с трёхэтажный терем. Это был тартарианин собственной персоной, но тот ли, с которым уже дважды встречался отряд, или нет, сказать было трудно.
Счёт пошёл на секунды.
Сначала казалось, что чёрный гигант успеет преградить отряду дорогу. Но уже через минуту «скелеторобот» пронёсся слева в полукилометре, сопровождаемый длинным хвостом пыли, и дружина вынеслась к первым отрогам Орилоух-Горы, до которых осталось буквально несколько сотен метров.
– Не отставать!
Наддали ещё, не жалея скакунов, веря в светлый ум своего командира.
Тартарианин развернулся за отрядом, бросаясь в погоню. Когда отряд уткнулся в первый «побег коралла», уходивший ввысь султаном ажурного сверкания, его отделяло от людей километра полтора.
– Ищем проход! – бросил Влад, поворачивая коня вдоль «коралловой» опухоли. – Ясь, тут должны быть ущелья поглубже!
Счёт снова пошёл на секунды, потому что преследователь не оставил своих намерений, и близился миг, когда придется принять бой.
Ясен напрягся, интуитивно «обнимая» всей сферой сознания, а точнее – бессознания, местное пространство, и в сверкающей колючей шубе, закрывшей горизонт, увидел-почуял длинный петлистый ход.
– Сюда!
Отряд повернул за ним, продрался сквозь узкую щель между кустами «коралла» и оказался в самом настоящем ущелье с ежастыми колючими стенами. Под копытами коней захрустели, рассыпаясь, пальцевидные колючки и камни.
– Иди первым, – приказал Влад, – я буду замыкающим.
Ясен поскакал вперёд, без удивления обнаружив у себя способность получать информацию двумя слоями: сознательно, через глаза и уши, и внечувственно, через внутренние психофизические «мембраны», позволяющие оценивать будущие препятствия.
Ход вёл внутрь снежно-белого «кораллового» массива, то сужаясь, то расширяясь. Небо над головой то исчезало за мохнатыми переплетениями «лиан» и «мхов», то появлялось вновь.
Проскакали самую настоящую арку, похожую на искусственное сооружение, так она была красива и гармонична, и упёрлись в ещё более узкую расщелину. По-видимому, ход здесь заканчивался тупиком, потому что даже новое «сверхзрение» Ясена не позволяло ему увидеть продолжение тоннеля в недра Орилоух-Горы.
Отряд остановился, дружинники развернули коней.
Подъехал Влад, выдернул из сумки карабин.
Где-то со стороны входа в расщелину послышался треск и грохот. По всей видимости, тартарианин достиг «кораллового» утёса и с ходу вломился в заросли «коралло-мхов».
– Бери карабин.
Ясен повиновался.
– Целься в левый столб арки, я в правый. Готов? Выстрел!
Короткий двойной удар потряс стены ущелья.
Ракетные пули «Драконов» прошили воздух, вонзились в красивейшие фестоны арки слева и справа от прохода, взорвались.
И тотчас же произошло нечто вроде бесшумного «кораллотрясения»: форма арки претерпела метаморфозу, её столбы распустились лепестками ажурных тюльпанов, выпустили перламутровые «побеги», сверху спустились «лианы» и паутиновидные перепонки, заплели всё пространство ущелья вплоть до попятившихся всадников… и ущелье исчезло!
Стало тихо.
Дружинники оторопело вертели головами, не понимая, что остались в западне. Со всех сторон их окружали белые и розоватые колючие ветви «мхов», острые, как иглы, и твёрдые, как гранитный монолит.
Гепардокони фыркали, по их шкуре бегали «нервные» волны.
– Отец…
Влад поднял руку, призывая всех к молчанию.
Снова послышался треск и грохот, скрип и визг. То ли тартарианин застрял, то ли потерял направление, ворочаясь в зарослях «кораллового» массива.
Треск стих, какое-то время вокруг царила тишина, потом прилетели гулкие взвизги, тупые удары, скрип, звуки удалялись, и стало ясно, что преследователь действительно потерял след беглецов. Через несколько минут в заросли «мха» вернулась первозданная тишина.
– Отец…
– Всё нормально, – заговорил Влад, тряхнув волосами. – Тартар и Орилоух представляли собой разные стадии разумогенеза одного и того же вида Пресапиенсов, причём вида негуманоидного. Орилоуны были потомками тартариан, как Сеятели или «серые призраки» – потомками орилоунов.
– Ну и что?
– В принципе, это к делу не относится, но в своё время, очень давно, тысячи лет назад, потомки пытались помочь предкам выйти в наш Метагалактический домен, и тартариане это помнят. Для них Орилоух – как кааба Веры для нас.
– Он поэтому не стал нас преследовать?
– Он не стал разрушать остатки некрополя.
– Чего?
– Орилоух-Гора по сути – гигантская могила, некрополь, возникший после ухода орилоунов.
– Ты знал это? Я имею в виду, что чёрный не пойдёт за нами?
Влад усмехнулся.
– Не знал, но надеялся.
Потрясённый Ясен пошевелил губами, ища достойный ответ. Заметил иронические огоньки в глазах отца, заставил себя успокоиться. Вспомнились наставления Дивия. Первое: возможно, твои ошибки – то, что нужно Вселенной. Второе: не беспокойся за себя, на самом деле Вселенная тобой слишком дорожит, чтобы ты пропал зря.
Отец тоже знал эти вселенские законы, знал как никто другой.
– Ну и славно, – кивнул Влад, прочитав в глазах сына его мысли. – Теперь подождём.
– Чего? – не выдержал Димитр. – Мы в западне! Как мы выберемся назад?
– А почему ущелье заросло? – перебил его возбуждённый Пилип. – Ба-бах! – и всё в кружевах!
– Гора – это парадоксальная объёмная структура, не имеющая трёхмерного объёма, но прежде всего это остатки ограничивающих физические процессы форм, принявших вид материальных образований. Кое-где в них ещё теплится – не жизнь, но крохи энергии, «недосчитанные математические операции», понимаете?
– А?
– Ничего, я сам понимаю с трудом, – улыбнулся староста.
– А чего мы ждём?
– Ответа.
– Какого ответа? – удивился Пилип.
– Орилоух – не просто осколок чужой Вселенной, он сложнейший многомерный процесс, несмотря на видимые материальные конфигурации.
– А-а… – совсем запутался Пилип.
– Я надеюсь, – серьёзно продолжал Влад, – что внутри него ещё живы какие-то остаточные движения, энергетические пото… – он не закончил.
Ветви «коралло-мхов», заткавшие пространство ущелья, задрожали. По ним словно пронёсся ветерок, заставив качаться и вибрировать. Затем узкая щель впереди, в которую уткнулся отряд всадников, изменила форму, начала расширяться, углубляться, шевелиться как живая. Перед замершими дружинниками протаяла ниша, продолжая уходить в недра Орилоух-Горы, превращаясь в подобие растущего на глазах тоннеля.
Одновременно когтисто-колючий пол тоннеля выстраивался в ребристый, но достаточно ровный, без дыр и щелей, настил, по которому можно было идти без опаски провалиться.
– За мной! – скомандовал Влад, направляя коня в глубь пещеры.
Ясен и дружинники беспрекословно подчинились.
Тоннель ускорил метаморфозу, протянулся в сумрачные глубины массива на многие сотни метров.
Влад почесал коня за ухом.
– Спокойно, зверь, спокойно.
Конь пошёл быстрее.
Копыта цокали по белому жилистому настилу, вздрагивающему под всадниками, и казалось, что отряд движется по жестяному мостику, готовому рухнуть в любое мгновение. Однако пол тоннеля выдерживал вес отряда, и вскоре о его видимой непрочности забыли.
Стемнело, так как образовавшийся проход нырнул в недра Горы, куда уже не проникали лучи Расия. Димитр предложил зажечь факелы, но Влад не разрешил.
– Сейчас будет светлее.
Действительно, спустя минуту в стенах пещеры засветились тонкие жилки, образуя красивый паутинный узор, позволяя видеть внутренности коридора.
– Что это? – прошептал разведчик.
Влад вместо ответа тронул коня с места.
Ясен, уловивший некое «дуновение» энергии в стенах пещеры раньше отца, направился вслед за ним. Впечатление складывалось такое, будто их сопровождал кто-то, понимающий состояние людей, и заботился о минимально необходимых удобствах путешествия.
Глубина протаявшего тоннеля, как оказалось, достигала трёх километров.
Отряд выбрался в небольшой зальчик с готическим сводом и остановился перед многожильной, перепончатой стеной, из которой торчала какая-то выпуклость серебристого цвета, напоминающая крышку металлического бака. Но это был не бак. Ясен первым догадался, не считая отца, что за объект прячется в толще стен пещерки.
– Когг?!
Влад подъехал к выпуклости вплотную, наклонился, постучал по ней пальцем.
Раздался тонкий стеклянно-хрупкий звук.
Ясен спрыгнул с коня, подошёл ближе, разглядывая жадно нос аппарата, целиком увязшего в сплетениях «кораллов».
– Не может быть!
– Почему не может? – возразил Велич-старший. – На Орилоух, когда он был ещё планетарным объектом, садились сотни земных аппаратов, к нему направлялись десятки научных экспедиций, так что ничего удивительного нет. Нас привели к одному из оставшихся на нём катеров.
– Привели?
– А ты не понял?
– Кто привёл?
– Орилоун.
Ясен невольно оглянулся, обвёл глазами пещеру.
– Орилоун?! Живой?!
– Ну, может быть, не сам орилоун, а его топос, сработавший на… – Влад замолчал, прислушиваясь к чему-то.
– Топос? – Ясен озадаченно пошевелил пальцами. – Ты имеешь в виду…
– Орилоуны, как и предки их, чужане, имели своеобразную оболочку, часть многомерного пространства с переменной вариабельной топологией.
– Скафандры, да? Я вспомнил, учитель рассказывал об этом.
– Вот нам и открылся топос какого-то орилоуна.
– Ты сказал, что он отреагировал на… на что?
– Не на что, а на кого.
– На кого же?
– На меня, – серьёзно ответил Влад. – Я дважды посещал Орилоух. Хотя, может быть, и на тебя.
– Почему? – не поверил Ясен.
– Потом поговорим. Давай-ка попробуем вскрыть эту старую скорлупу.
Ясен ещё раз окинул взором пещеру, в толще мохнатых многожильных стен которой разгорались и гасли паутинки света.
– Разве он нам не поможет?
– Кто?
– Орилоун.
– Никого живого здесь нет, кроме нас. Топос отреагировал на наше появление, помня какое-то давнее завещание орилоунов, но больше ждать от него нечего. – Влад спрыгнул с коня. – Привал!
Дружинники начали спешиваться.
Где он?!
Кадас был не стар, но держался степенно, говорил медленно, с паузами, обстоятельно перечисляя меры, которые он предлагал для решения проблемы занятости среди молодых дебрян.
Дивий слушал держателя Веры и думал о своём, изредка вставляя в речь кадаса одно-два слова. Проблема занятости подрастающего поколения дебрян его волновала не меньше, но существовали и другие заботы, как внешние, так и внутренние, требующие внимания и больших общественных усилий.
Образование, к примеру. Единый общинный экзамен себя не оправдывал, поскольку начисто лишал соискателя творческого огня, надо было искать другие решения по проверке знаний учеников гимнасий и универов.
Проблема возрождения древлеверской славянской культуры, поколебленной напластованиями чужих этических законов и идеологий, вторгающихся в жизнь общины со стороны.
Проблема коррекции средств массовой информации, не способствующих появлению тяги к знаниям у тех же молодых дебрян.
Проблема защиты внешних границ общины от набегов афганоидов, создавших по соседству зону насилия и экстремизма, посылающих военные отряды нападать на граничные поселения дебрян.
Проблема торговли с Синайской общиной. Синайцы по-прежнему продавали дебрянам некачественные, а то и вредные для здоровья товары.
Куча других важных проблем.
И поход старосты к Гее-Горе, направленный на восстановление былых человеческих связей. Плюс – «шатание» континуума, проявлявшееся в разгерметизации знаний и древних артефактов, нейтрализовать которое мог только мощный волевой Оператор. На его роль патриархи поставили сына Предтечи, то есть сына Влада Велича – Ясена. Который ещё не знает и даже не догадывается, кто он есть и в чём его предназначение.
Дивий вздохнул. Даже он не ведал, сможет ли сын Предтечи подняться столь высоко, чтобы раз и навсегда изгнать Игру из родной Метагалактики. Которая, кстати, изменилась до неузнаваемости. А существовал ли способ обратного перехода из «плоской подвселенной» в четырёхмерный объёмный континуум с галактиками и звёздами, было неизвестно.
– Вот я и решил привлечь молодёжь к делам общины через утренние моления, – закончил кадас.
– Молодёжь надо привлекать масштабом работ, интересом и целью, – проворчал Дивий, высказывая своё мнение, но заметил удивление в глазах собеседника и вернулся к теме разговора. – Ты прав и не прав, Осокорь, Вера неотделима от нас, но Вера не в слепое божье благоподчинение, а в лучшие времена, которые приближает не только молитва, но и мечта, и дела наши.
– Ты хочешь сказать, что лучше не следует…
Дивий почувствовал нарастающую тревогу, по спине протёк холодок. Он поднял руку, останавливая кадаса.
Что-то тёмное возникло на границах столицы общины, покатилось к Кремлю, вызывая в душе страх и смуту.
– Роман, – позвал волхв.
В горницу, – беседовали не в каабе, а в тереме общинной Управы на территории Кремля, – вошёл белобрысый помощник Дивия.
– Роман, посмотри-ка с пожарной башни на левек, да побыстрей.
Помощник кивнул и исчез, не задавая лишних вопросов. Он привык, что старейшина дебрянского Собрания не бросает слов на ветер.
– Учуял что? – догадался Осокорь, огладив бороду заскорузлой рукой.
– Надо собрать тысяцких, чтоб усилили охрану рубежей общины со стороны афганоидов. Друзей у нас окрест нету, кроме разве что белорусов, есть только временные партнёры, как ты знаешь, готовые предать в любой момент.
Лицо кадаса омрачилось.
– Злопанство в моду входит, их воитель памятники прежним предателям ставит. Испокон веков соседи волками смотрели на наши земли и на нас. Где те волки? А завистники остались.
В горницу ворвался запыхавшийся Роман.
– Беда, радетель! Вои передают, к Брянице чёрный дьявол направляется!
Кадас вскочил.
Дивий тоже поднялся, подумав, что его внутренний сторож не обманулся.
– Тревога центральной гридне! Общий сбор рати! Полководца ко мне!
Роман убежал.
– Пошли, – бросил Дивий, широкими шагами направляясь к двери.
– Чёрный? – усомнился было Кадас, спеша за ним. – Так далеко от своих земель?
– Жизнь меняется, друг мой, надо быть готовыми ко всему.
Бывший советник президента Геи-планеты сбежал по лестнице вниз, вскочил в седло гепардоконя, подведённого помощником, дождался появления Ратислава, назначенного полководцем дебрянской защитной рати несколько месяцев назад. Полководец был молод, но слыл мастером сражений и доказывал это в каждой стычке с кочевниками.
Не сговариваясь, оба поскакали по кремлёвскому бульвару к воротам, где их уже ждала «белая» сотня гвардейцев, призванная охранять Кремль.
Уже за воротами стал слышен далёкий грохот и гул, волнами накатывающий на улицы города, мощённые привезенными по морю с Зем-Горы камнями.
Горожане, привыкшие к тишине и размеренной жизни, испуганно оглядывались и, завидев скачущих гвардейцев, жались к тротуарам, торопливо разбегались по домам.
– За мной! – скомандовал Дивий, пришпоривая коня.
Сотня понеслась за ним, привычно занимаясь подготовкой к рубке. Опытные воины знали, что надо делать, и не думали о посторонних вещах, не размышляли о жизни и смерти, готовые к последней, но умеющие одолеть страх.
Вырвались на окраину столицы, встречая бегущих во все лопатки и скачущих на гепардах людей. Подскакал бледный гридь из детинецкой сотни охраны городской стены.
– Там… там…
– В строй! – не стал его слушать Дивий.
Над последними теремами слободки показалась какая-то странная чёрная башня.
Сотня миновала шатёр каабы Веры, повернула к башне.
Это и был чёрный дьявол, как его прозвали в народе, или тартарианин, которого ни дебряне, ни сам Дивий не ожидали увидеть в столице общины. Раньше эти посланцы Тартар-Горы не подходили к границам дебрянских владений ближе чем на несколько десятков километров.
Великан, превосходивший по размерам любой городской терем, раздавил каабу Веры и попёр дальше, гремя вращающимися вокруг невидимых «шестерён» чёрными, похожими на исполинские берцовые кости, гусеницами, почти не обращая внимания на стражей города, пытавшихся его остановить. Защитников было два десятка и становилось всё меньше. Они носились перед исполином, стреляли из луков, доставали мечами корпус тартарианина, сложенный из не связанных друг с другом «костей», и отскакивали назад. Но их маневры на монстра не действовали. Изредка он отмахивался лапами, и тогда конь и всадник, не успев увернуться, летели по воздуху десяток метров, как лёгкие пушинки.
– Стрелки! – вскинул над собой кулак Дивий.
Сотня мгновенно выстроилась в два ряда, дружинники взялись за луки.
– Бей!
Сотня стрел взвилась в воздух, находя цель.
Тартарианин даже не попытался увернуться. Он словно не заметил залпа, ни первого, ни второго. Стрелы вонзались в бугор его головы, плечи и грудь, но либо ломались, либо отскакивали, пропадали бесследно, не причиняя монстру никакого вреда.
– Мечи! Под гусеницы не соваться!
Сотня разделилась на два отряда, ринувшиеся к гиганту с двух сторон.
Поначалу всё шло по-прежнему: пришелец, похожий на скелет древнего робота, каким рисовали его дети в школах, мерно катился вперёд, давя попадавшиеся на пути строения и обезумевшую скотину, изредка отмахиваясь от назойливых всадников, лихо рубивших его «костяные» доспехи по бокам. Потом Дивию надоело следить за воинами, и он, вспомнив прошлое, вырвался один перед катившимся по улице к Кремлю монстром, спрыгнул с коня и пошёл ему навстречу, раскинув руки в стороны и напрягаясь до боли в голове.
Конь, хрипя, припадая к дороге и открывая пасть, попятился.
Дивий задавил поднявшийся в душе страх.
Мольба была одна: остановись!
Тартарианин пёр вперёд, безглазый, многодетальный, ажурный, страшный. Отмахнулся от наскока очередного дружинника.
Бойцы кремлёвской сотни отскочили, оторопело глядя на старейшину общины. Кто-то крикнул отчаянно:
– Уйди с дороги, радетель!
Дивий не остановился, только закусил губу.
Сорок метров, двадцать, десять… раздавит или нет?
Ну! Остановись!
Тартарианин с лязгом затормозил.
Из сотни грудей ратников вырвался общий выдох.
Дивий замер, продолжая держать руки на весу. Из прокушенной губы вытекла на подбородок струйка крови.
Услышал, слава богам!
– Стой, чёрный! Зачем ты пришёл?
Гигант опустил бугор головы, словно пытаясь понять слова человека. Или его мысли. Поднял громадную суставчатую лапу, дотронулся до головы чисто человеческим жестом.
– Что тебе надо?! – добавил Дивий.
Монстр вытащил из головы (во всяком случае, выглядело это так) угловатую «кость», бросил на дорогу перед старейшиной.
«Кость» упала и расползлась струйкой дыма. Одновременно послышалась очень короткая фраза на тарабарском языке, почти свист. Тем не менее Дивию показались знакомыми звуки в этом свисте, и он после запоздалого анализа понял, что тартарианин только что передал ему звуковое письмо. Правда, прозвучавшее неожиданно и слишком быстро.
Он развёл руки шире.
– Повтори!
Усилил речь мысленным вызовом: повтори! повтори!
Тартарианин снова сунул суставчатую лапу в «растрескавшуюся башку, вынул чёрную «кость», швырнул на дорогу.
Вспух и растаял чёрный дымок, сопровождаемый свистом-скороговоркой, по-прежнему почти не воспринимаемый слухом. И всё же Дивий, находившийся в состоянии сильнейшего нервного возбуждения, уловил отдельные слова, произнесённые на староанглийском языке:
– We… need… son of… before the God…
Само собой сложилась фраза: «Нам надобен сын Предтечи».
Дивий мотнул головой, с трудом оценивая смысл сказанного.
С одной стороны, тартариане никогда не интересовались земными делами, равно как и человеческими судьбами, и не могли знать о существовании какого-то там человека-Предтечи, а тем более его сына. С другой, Влад Велич был сыном Ставра Панкратова, ставшего эмиссаром одного из Игроков, и участвовал в драматических событиях прошлой Игры наравне с другими свидетелями драмы, с теми же чужанами, орилоунами и тартарианами. Тартар же, как мощная, колоссальная, разумная структура, мог получить информацию о своих соперниках по Игре, в том числе и о Ставре, а также о его потомках. Оставался непонятным интерес тартариан к сыну Влада. Чего они хотят? Боятся нового противника?
– Зачем он вам?
Голос волхва гулко поколебал воздух, метнулся отголосками эха по улицам города.
Тартарианин сунулся вперёд, нависая над человеком готовой рухнуть скалой.
– Радетель! – закричал Ратислав. – Уходи!
– Оставайтесь на месте! – отозвался Дивий, чувствуя озноб; силы его таяли, экстрасенсорика организма ещё не входила в резонанс легко и свободно и требовала больших энергетических затрат.
«Зачем он вам?!»
Гигант вынул из головы очередную «кость», и она расплылась дымком в его лапе.
– Он… оператор… необходимого, – свистнул в доли секунды голос «аудиоконтактёра».
Если бы Дивий не находился в состоянии гипервозбуждения, он бы не смог разобрать сказанного.
– Для кого необходимого?
«Для кого необходимого?!»
Новая «кость» упала каплей дыма.
– Он… владыка… реальности…
– Он ещё совсем юн! Какое вам дело до него?
Тартарианин почти накрыл Дивия своей тушей.
Волхв общины почувствовал скрытый жар, исходивший от «костей» гиганта, какие-то неясные голоса заверещали в голове, начали стучаться в мозг, в уши, дробиться на взвизги и отголоски. Сознание начало плыть.
Упала «косточка», расплылась дымком, свистнула фраза на русском языке:
– Он… помочь…
– Что?! – удивился Дивий; головокружение отпустило.
«Кость», дымок:
– Он… помочь… нам…
Новые «тонкополевые» голоса вонзились в голову, путая сознание.
Дивий напряг остаток сил. Эх, старость не в радость!
– Его нет в городе! Он ушёл!
Тартарианин всколыхнулся всем «раздробленным» телом, так что показалось, он сейчас рухнет грудой чёрных обломков. Однако не рухнул, замер над человеком, словно размышляя над его словами (или мыслями). Отступил назад.
Кость упала перед почти ослепшим Дивием. В воздух поднялось облачко дыма.
– Мы… ждать…
Не разворачиваясь, монстр дал задний ход и покатился по своим следам назад, к границе города. Через несколько минут он скрылся за уцелевшими домами, оставив потрясённых людей вслушиваться в наступившую тишину и гадать, вернётся или не вернётся.
Задрожали ноги. Дивий опустился на колено.
Подскочили спешившиеся ратники, помогли встать.
Один из них ткнул пальцем в небо; глаза у парня были шалые.
Дивий поднял голову и увидел поднимавшуюся вверх гроздь прозрачных воздушных шариков с глазами внутри.
– «Глазастый»!
Вот почему тартарианин отступил, мелькнула мысль. Не захотел связываться с «глазастым».
– Радетель, чёрный дьявол остановился за слободкой, – подскакал к волхву начальник стражи. – Что делать?
– Ничего, помогите раненым, вызывайте спасателей.
– А чёрный?
– Следите за ним, но ничего не предпринимайте.
– Слушаюсь! – Главный охраняющий умчался, нахлестывая коня.
Ратислав взял Дивия под локоть.
– Что ему было нужно? Почему он ушёл?
– Ему нужен был сын старосты.
– Ясь?! Зачем?
– Помоги сесть в седло.
Полководец поддержал старейшину и поскакал рядом с ним, заботливо поглядывая на радетеля общины, от которого, по сути, зависела судьба Рода.
В Кремле Дивию стало легче. Он умылся, выпил вареного пчелиного мёда, приобретающего в нынешних условиях необычный вкус, написал письмо, вызвал ловчего.
Вдвоём они привязали к лапе орлана письмо, скатанное в трубочку, и запустили птицу в небо.
Орлан сделал круг над башенками Кремля и отправился в долгий путь, на поиски хозяина.
Небесная математика
Попытки открыть капсулу древнего летательного аппарата – когга, способного передвигаться в открытом космосе с большими скоростями, ни к чему не привели. И Влад, и Ясен оказались бессильными достучаться до сторожевой системы аппарата, несмотря на то, что он казался целым и не был законсервирован. По ощущениям Ясена, внутри него «спали» энергетические центры.
– Жаль, – со вздохом проговорил Велич-старший, когда они выдохлись. – Насколько всё было бы проще, имей мы эту посудину.
– Попробуем ещё раз? – неуверенно предложил Ясен.
Влад покачал головой.
– Скорее всего ещё не время для полной разгерметизации старой физики. Поймать бы этот момент, когда артефакты начнут откликаться.
– Я чую тепло внутри. – Ясен коснулся ладонью блестящего бока аппарата; с помощью мечей им удалось почти полностью очистить катер от «коралловой шубы», и теперь все могли оценить его форму и размеры.
– Он просто ждёт команды, которой мы не знаем. А на мысленное управление не рассчитан. Нужна рация.
– У нас же есть… эта раца, – заметил Пилип, жадно вслушиваясь в разговор Величей.
– Без питания она просто красивая хитрая безделушка.
– Так давайте её накормим, – с наивным простодушием предложил разведчик.
– Она питается от электрических модулей, – улыбнулся Влад. – Таких у нас нет.
– Что же делать? Как мы выберемся отсюда?
Влад задумчиво обошёл восьмиметровую сигару когга с наплывами и намёками на крылья, превращавшими её в хищную уснувшую птицу. Надежда на активацию аппарата не угасла, но и ждать впустую чуда не стоило. Катер не входил в число «закладок» Ставра, которые ещё надо было отыскать, а так хотелось сделать что-нибудь самостоятельно. Или с помощью Ясена. Парень растёт на глазах, однако не всегда способен разбудить нужный резерв. Из-за чего переживает больше, чем нужно.
– Отдыхаем два часа. Коней расседлать, накормить, каждому по два глотка воды.
Дружинники начали возиться со скакунами, не сильно переживая о своём положении, веря в чудесные умения старосты находить правильные решения в любой ситуации.
Ясен тоже занялся гепардоконем по имени Ашва, протёр ему нос, глаза, дал глотнуть воды, потом расположился рядом с отцом, севшим на белую губчатую выпуклость и опёршимся спиной о твёрдый холодный бок когга.
– Ты знал, что здесь прячется эта машина?
– Нет, – ответил Влад, размышляя о чём-то своём. – На Орилоух падали сотни машин разного класса. Я вообще-то надеялся найти что-либо помощней.
– Спейсер?
Влад сощурился.
– Было бы славно. Хотя и катер решает много проблем.
– Но ведь мы находили машины на Зем-Горе, они не летают.
– Просто мы не умеем их активировать. В этом мире кто-то запустил процесс упрощения континуума, если я не ошибаюсь. Непонятно, к чему это может привести. Но я уверен, мы на пороге революции. Недаром и Тартар пробудился, посылает своих гонцов во все стороны света.
– Ты намекал на необходимость нашего похода.
– Боюсь, мы опаздываем. Надо срочно встретиться с Гораном и обсудить начавшиеся перемены. Если Базил прав, нашу реальность…
Ясен подождал продолжения.
– Что?
– Ждёт перезагрузка.
– Какая загрузка? – не понял Пилип, почти постоянно присутствующий при разговорах командиров. Он слышал о существовании в прошлом компьютеров, но не знал, что их можно перезагружать.
Влад вспомнил слова Горана, пересказавшего суть беседы с Габриэлем Греховым, когда тот появился на борту спейсера «Маг».
«Ты сильный интраморф, комиссар, – сказал Грехов мысленно. – С тобой приятно иметь дело. Требуется расстроить планы Игрока, подготовившего удар по Тартару».
«Игрок – Гея?»
«Разумеется, Гея. Ей невыгодна разгерметизация артефакта. А поскольку интраморфы пока не в состоянии создать контрвариативное векторное пси-поле, вам придётся сражаться с Геей на более низких уровнях».
«Вы предлагаете людям воевать с людьми?»
«Вопрос некорректен, комиссар. К сожалению, психоэнергия не является изначально структурирующим, созидающим фактором, её направленность зависит от воли системы. Примеры положительного использования этой энергии – подвижничество интраморфов, геян и землян, твоё в том числе, отрицательного – деятельность файвера Кроули, адепта «чистого интеллекта», не отягощённого морально-этическими принципами, и деятельность Геи, главный этический принцип которой – она сама».
«Почему Гея всё-таки стремится уничтожить Тартар? И ребёнка Конструктора? Ведь они ей не угрожают. К тому же, если процесс сближения Стенок Космориума не остановится, все объекты в домене будут уничтожены».
«Не все. Тартар и Конструктор уцелеют, Гея тоже, чего нельзя сказать об остальных разумных существах. Недоступный наблюдениям керн Тартара влиял на параметры и структуру Метагалактики внутри её горизонта ещё в те времена, когда доменом занимались Архитекторы. Естественно, Гея-Игрок знает возможности своего противника. Тартар, по сути, нульмерный объект, имеющий темпоральный спектр, то есть он существует во всех измерениях и временах».
«Спасибо за информацию».
Горан Милич и Грехов ещё о чём-то говорили, но этого Влад уже не помнил. Подумал с мимолётным удивлением: и имея такое могущество, Гея проиграла! Следует ли после этого и дальше помогать Игроку-Тартару? Чего он хочет? Возродить былое? Восстановить поле для Игр, то есть прежнюю Метавселенную? Или на базе Великой Равнины, представляющей собой странный аттрактор, говоря языком физиков, или квазиустойчивый континуум, создать Новую Базу Игры?
Но главное, – Влад кинул взгляд на сына, – сможет ли разобраться во всём этом бедламе внук Игрока?
– Я не всё знаю о правилах Игры? – понимающе хмыкнул Ясен.
– Даже я не знаю все нюансы Игры, – усмехнулся Влад. – Несмотря на участие в последних маневрах Игроков.
– Почему Гея проиграла? Учитель говорил, что она обладала каким-то «божественным гласом».
– Входом в поле Сил на базовом уровне, на уровне перестройки квадруполей, из которых состоял вакуум нашей Метавселенной.
Подсевший к беседующим Пилип хотел задать вопрос, но Ясен остановил его жестом.
– Гея могла управлять вакуумом?
– На Гее жили десять миллиардов человек, которые составляли монаду Силы – эгрегор волевого управления исключительной мощи. Сами люди даже не догадывались, за исключением немногих, что они творцы вселенных. Но этот разговор преждевременный. Тебе нужен полный интенсионал по Игре и главным Игрокам.
– Так дай его мне! – не сдержался Ясен, покраснел под взглядом отца, в котором сомнение боролось с надеждой.
– У меня его нет. Всё, чем мы с учителем обладали, ты получил. Надеюсь, мы найдём нужную информацию на Гее. Говорить о прошлых событиях, растянувшихся на тысячелетия, можно долго.
– Ты не всё мне рассказал, – упорно возразил Ясен. – Я читал «Свод истин» деда, учил в гимнасии историю Реликта…
– Этого мало.
– Вот расскажи коротко, в двух словах, о том, что произошло на самом деле.
Влад рассеянно глянул на притихшего Пилипа, на дружинников, также подсевших поближе с флягами в руках. Вряд ли молодые парни понимали, о чём идёт речь, воспитанные иными обстоятельствами и постоянной борьбой за жизнь, и всё же их интерес к прошлому был неподдельным.
– А о каких игроках вы говорили? – поинтересовался разведчик. – Во что они играли? В шахматы, в нарды? Или в карты?
Влад и Ясен переглянулись. Велич-старший наметил скупую улыбку.
– Те Игроки представляют собой целые разумные системы, Метавселенные, дружок. В карты они не играют, они играют в стратегические игры под названием «Творение собственных Вселенных».
– А? – сказал Пилип.
Ясен сдержал смешок. В своё время он тоже был ошеломлён масштабами действий, которые позволяли себе Создатели Игры. Но его специально учили непосредственные участники последней Игры, отец и учитель Дивий, поэтому он знал несравненно больше, чем воины дебрянской рати.
– С чего всё началось?
– Ладно, в двух словах, – согласился Влад. – Сначала наши предки запустили процесс рождения Конструктора.
– Который съел половину Лохитанги и улетел из Солнечной системы.
– Не перебивай. Лохитанга тогда была Марсом. Конструктор действительно ушёл и где-то там, в невообразимых далях Большой Вселенной, встретил одного из Игроков, который впоследствии направил его обратно, на территорию другого Игрока, ставшую полем Игры.
– В наш Метагалактический домен. Это я помню. А чем он так заинтересовал Игроков, что они превратили его в игровое поле?
– Этого я не знаю. Возможно, наша Метавселенная оказалась в их поле зрения случайно, возможно, их заинтересовал набор физических констант, позволяющий интенсифицировать процесс усложнения форм жизни. Это непринципиально. К тому времени Игра почти завершилась, а чтобы никто не смог воспользоваться «полем боя физик», испорченным торчащими из вакуума колючками нагуалей, победивший Игрок оградил его стенками.
– Превратив в Космориум.
– Именно. Конструктор прибыл к нам, чтобы оценить масштабы чистки игрового поля, и увидел, что в Космориуме благополучно живут и развиваются свои Игроки.
– Гея!
– Гея, Тартар, Чужая, Орилоух, подсистема галактик Вероники, населённая негуманами, о которой мы, к слову сказать, мало что знаем. Кроме того, он встретил второго Конструктора, наделённого специфически ориентированной психикой.
– Ты имеешь в виду Конструкторшу? То есть Госпожу? Дед писал, что её активировал Кроули.
– Да, Кроули. – Влад замолчал, заново переживая расставание с мамой и отцом. Ставр обещал помочь одному из Игроков в другом Метагалактическом домене и вернуться. Но даже не прислал ни одной весточки за двадцать лет. Ни разу. Где он, что с ним, с мамой? Живы ли? Может быть, его друг-Игрок тоже проиграл и всё закончилось печально?
– Надоел? – смутился Ясен.
– Нет, вспомнил кое-что.
– На чьей стороне тогда играл дед?
– На стороне интраморфов. Но их было слишком мало. Да и ушёл он до того, как началось Падение. А с ним ушли и другие патриархи-файверы, и это единственное, что меня утешает. Вместе они не пропадут. А нам следует поторопиться с твоей учёбой и тренировкой сенсинга. Надо поймать момент, когда к нам вернётся память и Сила, и опередить нашего злейшего друга.
– Кроули.
– Какая сила? – вставил слово Пилип.
Влад не ответил.
– А кто изменил Космориум, превратил его в Великую Равнину? – спросил Ясен, воображение которого рисовало ему красочные картины прошлых событий.
– Я подозреваю, – нехотя ответил Влад, теряя охоту к разговору, – что инициатором превращения нашего домена, пробитого нагуалями, в Заповедник был тот самый Игрок, который запустил к нам ФАГа.
– Фундаментального Агрессора? – пробормотал Ясен. – Но это было ещё до Катастрофы.
– Время для Игроков не имеет значения. Они вневременные существа, в отличие от нас.
– А что значит – в Заповедник? Мы же упали на Равнину, а не в…
– Боюсь, мы неправильно оценили эту реальность. Возможно, Великая Равнина – всего лишь окраина Заповедника невероятно сложных форм жизни. Кое-кто называет её резервацией. Наш Метагалактический домен просто «прицепили» к Заповеднику, изменив многие физические параметры. А поскольку Игрок не учёл возможности уцелевших разумных систем, этот край возбудился и начинает переходить в иное состояние.
Влад подумал, глотнул воды; дружинники слушали его, затаив дыхание.
– Я даже думаю, что именно твой дед предвидел эти события и «встроил» в ткань пространства какие-то фундаментальные принципы нейтрализации негативных последствий Игры.
– Закладки?
– Закладки – это всего лишь физические объекты, спрятанные в иных измерениях, речь идёт о физических законах.
– Заповедник! – медленно проговорил Ясен, смакуя это слово на языке и ощущая внутреннюю дрожь и восторг от распахнувшегося перед ним горизонта. – Я представить не мог!
– Ещё представишь. Вопросам конец. Всем отдыхать два часа.
Влад закрыл глаза.
Ясен встал, удерживая в памяти видение: по звёздному небу летит ослепительно-белый космический корабль. Как же это красиво!
Конь Ясена фыркнул, ударил копытом в «букет мха» под ногой. Он чувствовал дискомфорт.
Ясен очнулся, погладил животное по мохнатой шкуре.
– Спокойно, дружище, здесь мы в безопасности.
Подкрался сгорающий от любопытства Пилип.
– Твой отец был игроком в молодости, да?
Ясен невольно улыбнулся.
– Вряд ли он играл в те игры, которые ты имеешь в виду. Игроки, с которыми он встречался, занимались…
– Строительством вселенных, – подхватил разведчик, – я понял, не понял только, о каких таких вселенных вы говорите.
– Великая Равнина тебе хороша знакома?
– А то! Я же здесь живу.
– Вот она и создана кем-то из Игроков.
– Да ладно тебе!
– Я не шучу.
– Как это можно создать Равнину?
– Волшебство! – потряс пальцем Ясен, сам толком не понимая, что означает это слово.
– А-а… – растерянно протянул Пилип.
Чтобы не объяснять необъяснимое, Ясен сел спиной к «лепестку коралла», закрыл глаза. И уснул, несмотря на роившиеся в памяти видения космических пейзажей. Очнулся от голоса отца:
– По коням!
Дружинники прыгнули в сёдла, привычно образовали строй.
Лишь Пилип бросил на старосту удивлённый взгляд, не понимая, зачем тот отдал приказ седлать коней: скакать было некуда.
– Теперь внимание! – продолжал Влад, легко вскакивая на коня. – Вспомните, как мы пробрались сюда. По команде представьте, что перед нами открывается ход в глубины Горы.
– И всё? – с недоверием спросил Димитр.
– Этого пока достаточно. – Влад повернул голову к Ясену. – Понял свою задачу?
– Ты думаешь, орилоун нас услышит?
– Не орилоун, топос орилоуна.
– Хорошо, попробуем.
Ясен закрыл глаза, сосредоточился на внутреннем «разряде».
– Начали! – бросил Влад.
В сердце соткалась горячая световая вуаль, прянула по жилам невесомой субстанцией, заставляя кровь кипеть, дошла до пальцев рук и ног, до головы.
Адреналин, подумал Ясен мимолётно, переключаясь на решаемую задачу.
В голове набатом загудело: проход – откройся! проход – откройся! кто слышит – дайте нам выйти!
На миг колючие стены вокруг исчезли, он оказался в стремительно расширявшемся кратере, заполненном шипучими струями алмазной пыли и перекликавшимися тоненькими голосочками. Кто-то посмотрел на него заинтересованно, хор голосочков притих. А затем нависшие со всех стороны «коралловые лианы» шевельнулись, заставив дружинников схватиться за оружие.
Слева от носа когга протаяла в сплошных зарослях «мха» круглая ниша, начала быстро расширяться и углубляться, превращаясь в неровный колючий коридор.
– Плотнее, не отставать! – подстегнул отряд голос старосты, направившего коня в созданный неизвестно кем проход.
Ясен последовал за ним, ощущая удалявшуюся со скоростью хорошего скакуна стенку хода как струю живого движения. Бывшее жилище орилоунов отреагировало на мысли маленького человеческого эгрегора и ожило на короткое время, чтобы пропустить гостей.
Возможно, орилоуны изначально относились к людям с симпатией, отчего даже их дом реагировал на них положительно. Но скорее всего кто-то из патриархов контактировал с ними в прошлом и оставил некое завещание, которое они и исполнили, заложив в фундамент пространственно-полевых конфигураций своего дома файл помощи вполне определённому лицу.
Эта мысль пришла в голову Ясену, когда отряд преодолел около ста километров внутри Орилоух-Горы и выбрался из пещеры на равнину. Стало понятно, что полумёртвый топос орилоунов сам не мог решить проблему контакта с отрядом, для этого нужна была соответствующая программа, которую способен был включить только волевой оператор нужного уровня.
Кто сыграл роль этого оператора, было не важно. Главное, что идея сработала, хотя Ясен и подумал о том, что успех дела был результатом его личных стараний.
Великая Равнина была укутана сумраком ночи.
Пробирались по коридору внутри Орилоух-Горы около пяти часов, не шибко быстро, но все устали, придавленные глухой тишиной гигантского горного массива и отсутствием нормального освещения.
Дружно оглянулись на мохнатый отрог Горы, похожий на снежно-ледяной айсберг.
– Благодарствуем, конечно, за помощь, – выразил общие чувства Димитр, – однако на воле дышится веселей.
– Привал? – осведомился Пилип.
Влад молчал.
Молчал и Ясен, прислушиваясь к миру вокруг. Где-то далеко рыскал по степи недобрый зверь, то и дело возвращаясь к Горе. А в полусотне километров скакал вдоль её белых изломов большой отряд всадников, направляясь к тому месту, где на равнину вышла дружина Величей.
– Нас ищут, – негромко сказал Ясен.
– Можем вернуться, – простодушно предложил разведчик, ткнув рукой в чёрное пятнышко пещеры.
– Не вечно же нам прятаться, – проворчал десятник.
– Идём на пятнадцать к правеку, – сказал Влад, сверившись с триометром. – До Геи-Горы около двух тысяч километров.
– Шесть дён пути.
– Надо дойти за четыре, чтобы опередить всех охотников, жаждущих с нами познакомиться. Задача понятна?
– Понятна, – ответил ему за всех Димитр.
– Тогда за мной! Привал через три часа, на восходе Расия.
Почуявшие свободу кони рванули вперёд, радуясь простору и свежему ветерку.
Орилоух-Гора стала отдаляться, превращаться в зыбкое облачное образование. Никто из дружинников не заметил, в том числе и Величи, как проход в недрах «кораллового» массива закрылся, словно посчитав свою миссию выполненной.
* * *
Неизвестно, каким образом, но вражеская сотня, обнаруженная Ясеном после выхода на Равнину, заметила отряд дебрян и повернула за ним. И хотя догнать его она не могла, присутствие за спиной чужой конницы, точнее, «верблюдницы», не улучшало настроения. Тем не менее Влад решил не финтить, а, пользуясь преимуществом в скорости, идти прежним курсом – к Гее-Горе.
Таким образом, наступивший день прошёл в нудной скачке, хотя и без особых происшествий. К концу дня преследователей и дружинников разделяло, по оценке Ясена, расстояние в сто километров. На вопрос отца: как ты это определяешь? – он ответил с непосредственной простотой:
– Чую.
Впрочем, укреплявшаяся экстрасенсорная система сына Велича-старшего только радовала. Сенсинг – сверхчувствительность к изменениям природной среды – возвращался к потомкам интраморфов, в числе которых были и Ясен с Владом. На очереди было «всплытие» техник боевого оптимайзинга и мысленно-волевого управления полями Сил. Хотя, с другой стороны, шатание материальной основы Великой Равнины не могло не беспокоить. Что-то происходило в глубинах мира, что-то готовилось, и надо было точно угадать момент «физикотрясения», чтобы не стать «пылью под ногами Игроков», по образному выражению Базила Дивия.
Ночь прошла спокойно, если не считать подземного стона, разбудившего людей, и поднявшегося ветра.
Стон тоже принадлежал процессу перестройки реальности, в чём Влад не сомневался совершенно. Да и ветер казался странным: он налетел неожиданно, холодный и неласковый, а главное, дул сверху по ощущениям Влада. Он даже спросил у Ясена, не кажется ли тому, что ветер отражает вертикальные колебания атмосферы?
Ясен прислушался к себе (этот процесс происходил всё естественнее) и с удивлением признался, что чувствует поток воздуха с высоты не меньше трёхсот километров.
– Но ведь этого не может быть?
– Если ты чуешь – может, – задумчиво ответил Влад.
– Но толщина атмосферы над Равниной меньше, за её пределами нет воздуха. Мы проверили это на Зем-Горе: чем выше поднимались, тем больше падала плотность воздуха.
– Когда у нас появится летак – проверим.
Ясен невольно оглянулся, высматривая невидимые ночью очертания Орилоух-Горы. Летак им дали, но открыть его не удалось.
Утром, как только рассвело, отряд снова устремился вперёд, всё чаще встречая на пути каменистые участки и песчаные поля без единого кустика травы. Озёра тоже перестали встречаться, поэтому воду экономили, позволяя себе лишь по два-три глотка на завтрак, обед и ужин.
Несмотря на прохладу и ветер, скакали быстро, защищаемые найденными комбинезонами, более удобными, чем обычные воинские костюмы. Гепардокони отдохнули, поели и отлично справлялись со своей работой.
До обеда отряд преодолел более пятисот километров, проскакав мимо желеобразного болота и какого-то мрачного зубчатого холма. Возможно, это был остаток спутника одной из планет Солнечной системы, рухнувший на Равнину вдали от больших планет. Ясен подумал, что было бы неплохо обследовать его на предмет чего-нибудь полезного. Но останавливаться не стали. Влад даже разговаривать не захотел на эту тему.
После привала и часового отдыха Величи сосредоточились на полевом «прощупывании» окружающей среды, для чего отъехали на полсотни метров от группы. Не хотелось, чтобы дружинники видели, как они «уходят в себя», и задавали лишние вопросы.
Ясен почуял беспокойное шевеление чужих эмоциональных средоточий в сотне километров от них, в трёхстах километрах и в полутысяче, причём в трёх разных направлениях. Посмотрел на отца.
– Что чуешь? – осведомился Влад.
– На правеке ворочается кто-то угрюмый и опасный, – начал перечислять Ясен. – Сотня идёт за нами с нижвека, но она отстаёт. А к левеку, градусов на двадцать, движется какая-то большая группа.
– Душ триста, – кивнул Влад. – Скорее всего это кочевники-чечениты, либо мигрирует цыганотурецкая сечь. Угрюмый и опасный – это тартарианин, его не спутаешь ни с кем. Больше ничего не видишь?
Ясен снова сконцентрировался на улавливании пси-колебаний, находя в этом процессе странное удовольствие, мысленно поднялся над степью.
– Впереди ямы и овраги… придётся обходить.
– Та-ак.
– Потом глубокая долина, круглая…
– Кратер.
– За ним справа чьё-то поселение.
– Это земли джепеноидов.
– Кто-то скачет пустынным краем… хотя непонятно… коней не чую… всего человек пять… Больше ничего не вижу.
– У меня примерно те же впечатления, за исключением твоих пяти человек. Я их не чую. Впрочем, это не важно. Идём как шли – пятнадцать на левек. К вечеру будем в кандианской провинции, а там до Геи рукой подать.
– Ничего себе – рукой, – хмыкнул Ясен, – восемьсот километров.
– За день доскачем. Зови остальных.
Влад направил коня к цепочке невысоких поднятий, за которыми до самого горизонта на пределе видимости простиралась почти безводная песчано-каменистая пустыня, названная первопроходцами-дебрянами Сухой Плешью. Как её называли картографы других общин и расселившихся человеческих этносов, было неизвестно.
К вечеру расстановка сил на Равнине не изменилась.
Сотня преследователей, которую вёл младший Кроули (Ясен действительно чувствовал его ауру), отстала ещё на двадцать километров. Группа кочевников, принадлежащих, судя по злобной насыщенности их биоизлучений, к орде радикальных исмаилитов, повернула к правеку и норовила пересечь дорогу дружине где-то возле одного из поселений кандиан.
Тартарианин – его Ясен ощущал массивной глыбой непонятных переживаний – двинулся наперерез отряду, но он был ещё далеко, в четырёхстах с лишним километрах, поэтому опасаться его пока не стоило. И всё же отдыхать решили меньше, чтобы держаться от всех заинтересованных лиц и объектов на должном расстоянии.
Выступили в четыре часа утра, когда рассвет только-только забрезжил.
Миновали ещё одно поле чёрных маков, принадлежащее какому-то югонамскому племени, но останавливаться не стали. Влад и так корил себя за прошлую акцию по уничтожению наркопосевов, так как отряд потерял на этом больше двух часов драгоценного времени.
К обеду вдали показались неровные коричневые зубцы: это был Европейский Каньон, горная страна, образованная свалившимся на Великую Равнину спутником Юпитера. Каньон простирался на сто километров в длину и на сорок в ширину и был почти полностью заполнен шугой – водой, насыщенной метаном и азотом. Подходить к нему близко не рекомендовалось, так как запах метана перебивал все остальные запахи и вредно сказывался на здоровье. Дышать возле Каньона было трудно. Запах ощущался даже в двух десятках километров от этого удивительного «памятника Падению».
– Объедем? – обернулся скачущий впереди отряда Пилип.
– Нет, идём прямо, – сказал Влад. – Сократим дорогу. Платки на нос!
Дружинники смочили платки, обвязали лица.
Через два часа угрюмые рваные валы внешних границ Каньона остались слева.
Наддали, из последних сил держась в сёдлах, измученные кружащим головы запахом. Облегчение наступило, только когда отряд удалился от этого неуютного места на тридцать километров.
– Привал, – скомандовал Влад.
Ясен подъехал к нему.
– Отец, там впереди, слева…
– Знаю, монголайский улус. Заходить туда мы не будем.
– Там что-то происходит. Час назад в улус прибыла та маленькая группа, я тебе говорил.
– Пять человек?
– Да, пять, у меня какое-то странное ощущение… но не в этом дело. К улусу свернула часть орды кочевников, человек пятьдесят.
Влад склонил голову к плечу, сосредоточился на биопотенциалах местности, пытаясь разобраться в их пляске.
– Не уверен, что правильно понимаю…
– Кочевники свернули не зря, они охотятся. Те пятеро не смогут уйти. И они правильные.
– Как тебя понимать?
– Я чую их ауры: они чистые, без агрессивных и злобных настроений.
Влад с сомнением покачал головой.
– Ты в самом деле читаешь их пси-поля?
– Не читаю, но… – Ясен пожал плечами, – не смогу объяснить. Стоит мне сконцентрироваться, и я вижу такие светящиеся вуальки.
– Понятно. Однако я не планировал сворачивать.
– Отец, кочевники их убьют, я чую! У них нет ни одной светлой вуали!
– Мы и так опаздываем.
– Отец!
Влад нахмурился, разглядывая упрямое лицо сына, оглядел разгорячённых скачкой усталых дружинников, гепардоконей, раскрывших пасти и вываливших языки. Настырность сына была непонятна, однако он никогда не позволял себе действовать в угоду личным амбициям.
– До улуса километров двадцать. Вы слышали, о чём идёт речь. Или мы отдыхаем, или…
– Идём к монголайцам, – мрачно проговорил Димитр. – Если и в самом деле туда рванули кочевники, будет резня.
– Их с полсотни.
– Если надо, мы и сотню положим, – оскалился десятник.
– Другие мнения есть?
Дружинники молчали, переглядываясь.
– Хорошо, поворачиваем в улус. Надеюсь, обойдётся без инцидентов.
Отряд поскакал направо.
Но без инцидента не обошлось.
Двадцать километров проскакали за четверть часа, почти загнав коней.
Когда впереди показались шеренги невысоких деревьев, а за ними глиняные мазанки монголайского селения, потянуло дымком, и стало ясно, что селение горит.
Остановились в сотне метров, Влад поднёс к глазам оптикон, посмотрел, передал Ясену.
Ясен молча передал прибор Димитру.
– Я и так вижу. А они нас нет.
– Атакуем?
– Кинжально, пока не опомнились.
– Где те пятеро?
– Не знаю, – смутился Ясен. – Всё смешалось…
– Ладно, разберёмся. Вперёд!
Дружина понеслась к селению, часть домиков которого уже горела. Повторялась история с атакой отрядом Кроули-младшего беззащитной деревни индариев. И его бандиты, и кочевники не отличались фантазией, с удовольствием занимаясь тем, что веселило их чёрные души.
Как и предполагал Влад, это действительно была орда исмаилитов: по деревне носились на огромных верблюдах бородатые смуглецы в чалмах и чёрных шапочках, одетые в полосатые халаты и старые армейские комбинезоны, и на скаку рубили увёртывающихся жителей, мужчин и женщин, отличающихся от них разве что отсутствием головных уборов и цветом одежды. Их было много, чувствовали они себя победителями и не заботились об охране тылов, забыв поставить сторожевые посты на окраинах деревни. Поэтому неожиданная атака отряда дебрян стала для них громом с ясного неба.
Дружинники в полминуты выбили из сёдел десяток бандитов, слитно врубились в их толпу и произвели опустошительную чистку рядов банды, заставив её беспорядочно отступить.
Но это была лишь часть когорты кочевников, занимавшаяся грабежом и насилием. Другая её часть осаждала центральное строение деревни – нечто вроде миниатюрного замка с четырьмя башенками и толстыми зубчатыми стенами, сложенными из обожжённых глиняных блоков.
– Димитр, займитесь грабителями! – крикнул Влад. – Никого не щадить! Ясь, к центру!
Величи вихрем промчались по радиальной улочке к центру селения и с ходу врубились в группу всадников на верблюдах, увлечённо обстреливающих «замок» из луков и пытавшихся выбить ворота.
Влад «взял на лезвие» двух бородачей, выстрелил из «Дракона» в третьего, занёсшего над ним кривой ятаган.
Ясен легко ушёл от удара противника слева, заставил коня прыгнуть на верблюда второго боевика, что испугало обоих настолько, что верблюд рванул в сторону и свалился, подминая под собой седока. Третьего Ясен достал мечом, а двух подальше снял одним выстрелом из карабина.
Лишь после этого кочевники опомнились, с улюлюканьем попытались напасть на пару воинов всем скопом, и в этот момент ворота «замка» отворились, и оттуда на невиданных двухколёсных аппаратах – не на конях! – выехали пять девушек в блестящих костюмах. На двух красовались шлемы с большими очками, три были без шлемов, их волосы развевались за спинами, как языки живого огня. Мечей у них не было, зато имелись необычного вида арбалеты с оптическими прицелами, оказавшиеся грозным оружием. Первый же залп из арбалетов снёс с сёдел троих бандитов.
Ясен и Влад вновь использовали «Драконы», грохот которых усугубил панику среди кочевников, и они дрогнули, начали разворачивать верблюдов и спасаться бегством. Через несколько секунд площадь напротив глинокирпичного «замка» опустела. Остались лежать в пыли лишь тела погибших бандитов, да с рёвом бегали кругами ополоумевшие от страха, осиротевшие верблюды.
Девушки слаженно развернули двухколёсные машины, погнались было за бегущими с поля боя, потом вернулись к остановившимся Величам. Одна из них, с гривой серебристых волос, сделала лихой вираж перед конём Влада.
– Благодарю за помощь! – Голос у неё был звонкий и красивый, фраза же была произнесена на геянском новоязе. – Кто вы?
– Добрые самаритяне, – вежливо, с ироническими нотками, ответил Влад по-русски.
– Земляне? Как интересно! – воскликнула серебристокудрая воительница, переходя на русский язык, хотя говорила она на нём с акцентом. – Меня зовут Истома Милич.
– Я Влад Велич.
– Здорово! – обрадовалась девушка. – Я Дочь Горана Милича, отец направил меня к вам. Вы меня не помните?
Влад в замешательстве пригладил волосы на затылке.
– Я не встречался с твоим отцом двенадцать лет. Ты тогда была…
Девушка рассмеялась.
– Тише воды, ниже травы. Отец называл меня воробышком. По-моему, на Земле водились такие птицы. – Она перевела взгляд на Ясена. – А это ваш телохран? На вас похож.
– Это мой сын Ясен.
– О! – Дочь Горана Милича заинтересованно оглядела Ясена, в свою очередь разглядывающего её. – Отец говорил, что у вас сын. Какая удивительная встреча, правда? Не ожидала встретить вас так далеко от вашего нома. И вообще мы могли разойтись и не увидеться.
– Он почувствовал вас, – кивнул Влад на сына, – поэтому мы свернули с пути. Иначе действительно не увиделись бы.
– Правда? Он интраморф?
Влад сдержал усмешку.
– Проверь.
Девушка сузила вспыхнувшие глаза, и Ясен вдруг почувствовал охватившую кожу на лбу странную вибрацию, повеяло холодком, в голове зачирикали птичьи голоса.
Оба замерли.
– Он… и в самом деле… светится…
К разговаривающим подскакали разгорячённые боем дружинники.
– Треть халатоносцев ушла, – доложил Димитр. – Остальные здесь. У наших царапины и перелом ноги у Тихона.
– Помогите монголайцам.
Дружинники кинулись к горящим куполовидным домикам, возле которых метались их владельцы.
Влад мысленно позвал сына, Ясен очнулся, удивлённый и смущённый. Девушка владела сенсингом, и он уловил её зов.
– Давайте и мы поможем беднягам, – предложил Влад. – Через час соберёмся за деревней и поговорим.
– Хорошо, – согласилась среброкудрая.
Влад поскакал к горящему строению, и Ясен присоединился к нему, чувствуя спиной взгляд Истомы (Какой необычный разрез глаз у неё! и улыбка! и вообще она энергичная!). В голове то и дело искорками вспыхивали световые вуальки, начинали щебетать тоненькие голоса, и не чувствовать весь этот поток внимания мог только глухонемой.
Но я же не глухонемой? – возразил он сам себе.
Больше часа ушло на сбор убитых монголайских крестьян, тушение пожаров и разбор завалов. После этого Ясен с Пилипом объехали деревню в поисках уцелевших бандитов.
– Как тебе девчонки? – весело поинтересовался разведчик. – Ничего себе, да? Эта, главная, на тебя так смотрела!
– Не говори ерунды, – буркнул Ясен.
– Не, правда, я видел. Оружие у них прикольное, да? А машины! Они называют их мотоциклами или супербайками. Вот бы нам такие!
– У нас кони неплохие.
– Кони-то кони, а самобеглые коляски – другое дело.
Ясен не стал возражать, ему тоже хотелось покататься на двухколёсных мотоциклах, которыми заправски управляли девушки из геянских поселений. Вспомнился недавний разговор с отцом об устройстве общественной жизни вокруг Геи-Горы. У них матриархат, сказал отец. Похоже, у них действительно всем заправляют женщины, если они и в опасный поход отправили не мужчин, а девчонок.
Когда суета в деревне улеглась, Влад собрал дружину на окраине селения.
– Обеспечить разведку, охранение и отдых. Мы скоро вернёмся. – Он глянул на Ясена, развернул коня.
Ясен понял, что они едут на переговоры с посланницами Геи, которые остались в деревне.
Скакали молча, погружённые каждый в свои думы. В какой-то момент Ясен почувствовал на себе взгляд, буквально макушкой, поднял голову и увидел кружащего над деревней орлана.
– Отец!
Влад остановился, посмотрел вверх.
Орлан начал снижаться, издал клич и спикировал на протянутую старостой руку.
Влад погладил птицу по голове, снял с её лапы небольшой почтовый цилиндрик, развернул письмо. Лицо его закаменело.
– Что случилось? – подъехал Ясен.
– Тартарианин.
– Что?! – Перехватило дыхание. – Мама?! Учитель?!
– С ними всё в порядке. Ему нужен ты.
– Почему я? – удивился молодой человек.
– Базил каким-то образом побеседовал с тартарианином. Тот ищёт тебя и остановился за Бряницей. Что будет дальше, неизвестно.
Ясен посмотрел на исхудавшую нахохлившуюся птицу.
– Бедный орланчик… как ему удалось найти нас? Когда пришёл тартарианин?
– Письмо написано четыре дня назад.
– Возвращаемся?
Влад опустил голову, гоняя желваки на щеках.
Конь под ними перебрал ногами.
Орлан распустил крылья, заорал.
Ашва под Ясеном тоже вздрогнул, по его коже прокатилась конвульсия волны.
Ясен почувствовал толчок в голову, и тотчас же из-под земли раздался знакомый затихающий стон.
Влад очнулся.
– Ладно, сначала поговорим с геянками.
– Что ты решил?
– Я вернусь, ты пойдёшь дальше. – Влад пришпорил коня.
Ясен не сразу понял, что сказал отец, догнал его возле уцелевших домиков монголайской деревни.
– Ты серьёзно?
– Вместе с Истомой ты доберёшься до Геи-Горы, – ответил Влад. – Горан объяснит, что предстоит сделать.
– Но я…
Впереди на улочке показалась небольшая толпа монголайцев, окруживших геянок на мотоциклах.
Влад доскакал до неё, спрыгнул на землю, оглянулся на Ясена, ведущего за узду коня.
– Ты шёл за мной, мальчик, пришла пора учиться принимать решения самостоятельно. Восприми это как испытание.
Ясен открыл рот, собираясь ответить, встретил взгляд улыбавшейся Истомы и проглотил возражения.
