Глава 20
Лиха беда – начало
Олег Петрачков позвонил в половине восьмого вечера, когда Курыло уже собирался ехать домой.
Сначала Виктор Михайлович не узнал его голос: с Олегом Петрачковым он не виделся уже лет двадцать, с тех самых пор, как они закончили одну и ту же аспирантуру и разошлись в разные стороны. Однако услышав свою кличку – Врыло, сопровождавшуюся знакомым кудахтающим смехом, Виктор Михайлович сразу вспомнил приятеля и по-настоящему обрадовался.
– Олег?! Петрачков?! Рад тебя слышать! Откуда ты узнал мой телефон?
– Мир не без добрых людей, – хохотнул Петрачков. – Год назад в Москве был проездом Саня Чмут, он встречался с Тонькой Коркиной, она и сообщила о твоем местонахождении. Кстати, я тоже здесь всего на один день, самолет ночью вылетает в Сургут, но пара часов у меня есть. Может, встретимся, вспомним былое?
– С удовольствием! Давай ко мне домой, жена будет рада, с внуком познакомлю.
– Нет, Витя, лучше на нейтральной территории, не готов я к домашним встречам. Да и не поговоришь при жене по душам.
– Хорошо, – не без колебаний согласился Виктор Михайлович. – Тогда подъезжай к гостинице «Космос», прямо к центральному входу, посидим в их ресторане «Млечный Путь», кухня там очень даже приличная.
– Буду через тридцать-сорок минут.
Петрачков повесил трубку, а Курыло еще с минуту сидел, улыбаясь, приятно удивленный звонком старого приятеля, вспоминал прошлые встречи, знакомства, атмосферу мечты и подъема, царившую в СССР вопреки стараниям его поводырей, затем вызвал секретаря:
– Костя, я через полчаса встречаюсь с другом юности в «Космосе», так что можешь быть свободен. Завтра буду не раньше двенадцати, у меня деловая встреча утром с одним из спонсоров. Савагову об этом знать не обязательно.
– Понял, Виктор Михайлович, – кивнул секретарь. – Жену предупредили, что задерживаетесь?
– Позвоню позже.
Курыло собрал в портфель бумаги, которые хотел изучить дома, вышел из кабинета, приветливо кивнул телохранителю; сегодня дежурил Николай, сменщик Антона Громова, молодой, жилистый, с приятной внешностью.
– Коля, проводишь меня до гостиницы «Космос» и можешь ехать по своим делам.
– Но я обязан сопровождать вас до квартиры, – возразил телохранитель извиняющимся тоном.
– Я встречаюсь с приятелем, он и проводит меня до дома. Все будет в порядке, не беспокойся.
– Ну, если вы уверены…
– Разумеется. Нельзя же все время прятаться за чью-то спину, от судьбы, как известно, не спрячешься.
Без двадцати минут девять Виктор Михайлович встретил у гостиницы старого приятеля, полысевшего, располневшего, но энергичного и не потерявшего живого блеска в глазах. Они обнялись, похлопывая друг друга по спине и плечам. Одновременно отодвинулись, критически разглядывая друг друга, засмеялись.
– Располнел, однако, клен ты мой опавший, – покачал головой Виктор Михайлович. – Волосы потерял. А ведь какой стройный был, спортсмен, грива львиная…
– Да и ты, я гляжу, потерял форму, – не обиделся Олег Борисович. – Рожу наел, поседел, животик вон выглядывает. А ведь тоже в волейбол играл когда-то.
– Было дело. – Виктор Михайлович оглянулся на телохранителя. – Все, Коля, отдыхай. До завтра.
Телохранитель нерешительно помялся, потом пробормотал «до свидания» и пошел прочь, оглядываясь. Он не был уверен, что поступает правильно.
– Кто это, секретарь? – поинтересовался Петрачков.
– Нет, телохранитель.
– Вот даже как? Тебя охраняют как VIP-пер-сону?
– Есть тут один доброжелатель, желающий убрать меня с дороги, вот и приходится защищаться. Пошли расскажу.
Через четверть часа они сидели за отдельным столиком ресторана «Млечный Путь», заказали ужин и предались воспоминаниям, переживая удивительное чувство единения с прошлым. Виктор Михайлович рассказал о своей жизни, о семье, поделился рабочими заботами. Потом настала очередь Олега Борисовича.
– Не поверишь, – начал он, поглощая вторую порцию грибного кокота, – не могу истратить пятьдесят миллионов!
– Рублей?
– Долларов, дорогой, долларов!
Курыло с веселым недоумением посмотрел на приятеля. Тот засмеялся.
– Честное слово! И не смотри на меня как на сумасшедшего. Я действительно готов вложить большие деньги в ноу-хау, но не могу найти надежную фирму.
– Вложи в ВВЦ. Гарантирую хорошую прибыль, хотя и не сразу.
Олег Борисович погрозил собеседнику пальцем.
– Все так говорят, и я готов потерпеть ради результата, но дело в том, что я хочу вложить деньги не в банковские операции и не в торговлю, а в научные разработки и производство. Понимаешь? И не могу найти надежных партнеров! Владельцами заводов, газет и пароходов все чаще становятся в наше время случайные люди. Или темные. И к тому же бездари. Получив заводы, почти никто из них не сумел развить и расширить производство, ради чего и замышлялась приватизация, зато они успешно разваливают производство и разворовывают не ими созданное.
– Неужели все так пессимистично?
– Можно подумать, ты этого не видишь. Капиталы, нажитые нашими доморощенными плутократами, сплошь дутые, спекулятивные. Вспомни хотя бы недоброй памяти деятельность Бориса Абрамыча и Анатолия Борисыча. Они сумели х а п н у т ь миллиарды, но не создали главного – производства! А таких – большинство, и в этом трагедия страны. Подлинные богатства создаются не спекуляцией, мой друг, не перераспределением уже созданных ценностей, а прямым созиданием – новыми изобретениями и воплощением их в жизнь.
– Ты так горячо говоришь – прямо как патриот, – с любопытством посмотрел Виктор Михайлович на раскрасневшегося приятеля. – Это случайно не тема для диссертации?
Петрачков покачал головой с виноватой улыбкой.
– Я действительно патриот России. А диссер я защитил давно, так что перед тобой сидит доктор экономических наук.
– И чем же занимается доктор? Откуда у него пятьдесят миллионов долларов? Одолжил бы па-рочку.
– Эх, Витя, все так реагируют на мои слова, а чтобы предложить дело…
– Извини, я пошутил.
– Да я не обижаюсь. Мало кто понимает, что происходит в России в действительности. Мы становимся сырьевым придатком развитых государств Европы и Америки, отстойником радиоактивных материалов и химической дряни, хотя по потенциалу высочайших и приоритетных технологий могли бы стать первыми в мире!
– Чем же ты занимаешься? Не в Счетной ли палате работаешь?
– Не в Счетной, Витя. Я председатель венчурного фонда «Третье тысячелетие».
– Что это еще за фонд? Впервые слышу.
– Венчурный – от английского слова venture – риск. Два года назад несколько наших отечественных бизнесменов скинулись и основали фонд, а я стал его президентом. И теперь мы ищем потребителей новых научных идей и инженерных разработок.
– С ума сошли? Это же авантюра!
– Ничуть не бывало, трезвый расчет. Во всем мире доход венчурных фирм составляет двадцать-тридцать процентов, в то время как у автомобильных гигантов – не более двух! Конечно, из огромного количества научно-технических проектов важно выбрать ту «курицу», которая способна принести золотые яйца. Ошибаться нельзя. Но мы пока еще ни разу не ошиблись.
– Молодцы, – хмыкнул скептически настроенный Курыло. – Что же вам удалось подобрать? Какое «золотое яйцо»?
– Да хотя бы щукинское «летающее блюдце». Слышал о таком конструкторе? Он изобрел принципиально новый летательный аппарат, намного более экономичный, грузоподъемный и безопасный, чем существующие лайнеры. Нам удалось найти фирму, согласную запустить идею в производство. А как тебе удобрение из медленно растворяющегося стекла?
– Будет тебе!
– Я не шучу, Витя. Такое «стеклянное» удобрение способно несколько лет подпитывать почву и не смывается в реки. И подобных изобретений множество, только вот заинтересовать чиновников – великая проблема! Знаешь, какая самая страшная болезнь нашего российского чиновничества?
– Мздоимство?
– Идиотизм! Никто из чиновников, в том числе и в высших эшелонах власти, не понимает, что только мы сами, вложив деньги в перспективные направления науки и техники, можем выйти на передовые позиции в мире.
– А может быть, это не непонимание, а целенаправленный процесс?
Олег Борисович с удивлением посмотрел на Виктора Михайловича, облизал ложку.
– Под таким углом я эту проблему не рассматривал. У нас на Руси все возможно. Плохо только, что мы как встали на кривые рельсы ошибочного пути, так и катим вперед к пропасти.
– Ну, на ошибочный путь развития Россия вступила еще при Петре I. Он настолько деформировал естественный ход развития Руси, что она так и не смогла его выправить. Западная мещанская культура, а тем более американская – тупик человеческой цивилизации. Путь потребительского общества заканчивается либо экологической катастрофой, либо глобальной войной, либо вырождением, превращением человечества в стадо. Но ты прав, конечно, чиновничья рать усугубляет ситуацию в стране. Я иногда задумываюсь над этим, и мне становится страшно: где выход? Нет выхода!
– Один мудрец сказал: «Безвыходных положений нет. Но есть положения, в которые нет входа».
Виктор Михайлович улыбнулся.
– Демагогия.
– Философия!
– Хрен редьки не слаще.
Они посмотрели друг на друга и засмеялись. Потом Олег Борисович погрустнел.
– Я часто встречаюсь с высшими сановниками, разрешающими ту или иную деятельность, и после очередного отказа спрашиваю каждого: бываете ли вы когда-нибудь недовольны собой? Мелькает ли у вас хотя бы тень сомнения в своей непогрешимости? Возникает ли чувство вины, когда выясняется, что вы нанесли вред государству или конкретному человеку?
– Ну и?..
– Смотрят на меня белыми глазами, как на дурака, и улыбаются самодовольно. И чем выше пост, тем шире улыбка, тем увереннее и откормленнее выглядит чиновник. Недавно встречался в академии с одним мэтром от науки: седой, породистый, чванливый, вальяжный, не говорит, а вещает. Мне всего-то и нужно было его благословение на эксперимент с торсионным генератором, разработанным молодыми физиками в Томске, – не дал!
– А разве торсионные поля не афера? Я слышал, что это лженаука.
– В том-то и загвоздка, что о лженауке говорят именно те, кто должен заниматься наукой, а не защитой своих академических кресел, отвоеванного места под солнцем. Стоит какому-нибудь самородку, гениальному изобретателю или ученому, занятому поиском альтернативных научных направлений, сделать открытие, как сразу на него начинается атака с воем: это лженаука, это антинаучно, существует укоренившаяся парадигма, эти опыты опасны для общества, и так далее, и тому подобное! А потом изобретение или открытие всплывает где-нибудь в Америке! Понимаешь?
– Понимаю, – кивнул Виктор Михайлович. – Старое всегда боролось с новым и ненавидело тех, кто затрагивает основы благополучного существования апологетов. Все это, конечно, грустно. Давай выпьем за то, чтобы ситуация в корне изменилась и Россия освободилась от всех насилующих ее структур.
– Отличный тост! – одобрил Олег Борисович, наполняя рюмки «Старокиевской». – Будем!
Они выпили, закусили. Заговорили на более мирные темы, вспоминая товарищей по учебе, преподавателей, смешные случаи из прежней советской жизни. Опомнились, когда уже до вылета самолета Петрачкова осталось всего около двух часов.
– Все, я помчался, – с трудом встал посоловевший Олег Борисович. – Мне опаздывать нельзя, все рассчитано, инвесторы ждут.
– Я тебя провожу.
– Не надо, меня машина ждет с мигалкой, быстро домчусь до аэропорта.
Они вышли из гостиницы, подошли к черной «Волге» с флажком на капоте и мигалкой на кабине.
– Хорошо живешь, – покачал головой Курыло.
– Зам министра по экономике одолжил, – ухмыльнулся Петрачков. – Он с нами в доле, понимающий мужик, так что не все еще потеряно. Рад был повидаться, Витя. Будешь в наших краях, на Урале, заходи в гости.
– Нет уж, лучше вы к нам, – улыбнулся Виктор Михайлович, вспоминая добрый старый фильм.
Они обнялись, Олег Борисович сел в машину, и «Волга» помчалась прочь от гостиницы, включила мигалку. Проводив ее взглядом, Виктор Михайлович задумчиво направился по пандусу вниз, к стоянке, где его ждала директорская машина.
Давно стемнело, зажглись фонари, хотя сам пандус был освещен плохо. Поток машин по эстакаде напротив гостиницы уменьшился, стало тише. Прохожих возле гостиницы было мало, лишь изредка подъезжали иномарки, высаживая пассажиров. Одна из таких иномарок остановилась вдруг возле Курыло, распахнулись дверцы, из салона выскочили двое парней в черном, с дубинками в руках, бросились к Виктору Михайловичу. Первый ткнул в него концом дубинки, оказавшейся электрошокером, второй подхватил директора ВВЦ, потерявшего сознание, под руки и поволок к «Мерседесу».
И в этот момент на пандусе, ведущем к центральному входу в гостиницу, появилась еще одна машина, осветила «Мерседес» и парней, волокущих Виктора Михайловича. Среагировали они мгновенно: один ударил директора ножом в спину, второй еще раз ткнул ему в затылок дубинкой-электрошокером, затем оба выпустили обмякшее тело Виктора Михайловича из рук и метнулись к «Мерседесу». Стукнули дверцы. Черный автомобиль рванул с места и на крутом вираже съехал с пандуса к эстакаде, влился в поток машин.
Испугавшая бандитов зеленая «Тойота» остановилась возле лежащего ничком гендиректора ВВЦ, из нее выбрались две женщины, осмотрели Виктора Михайловича, и одна из них поднесла к уху мобильный телефон.
«Скорая» приехала через двадцать минут. К этому времени Курыло был еще жив.
* * *
Антон смотрел вечерние новости по ТВЦ, когда в дверь позвонили.
Сработала сторожевая система, учуявшая опасность.
– Я открою, – выглянула из кухни Валерия.
– Я сам. – Антон встал, запахнул халат, подошел к двери и заглянул в «глазок».
На лестничной площадке стояли милиционер в форме и субтильного вида пожилой мужчина в сером костюме, с морщинистым, угрюмоватым лицом, на котором выделялся узкий, прямой, словно прорезанный ножом рот.
– Кто? – спросил Антон, делая знак жене уйти в спальню.
– Откройте, милиция, – блеющим голоском проговорил милиционер.
– По какому вопросу?
– Не усугубляйте положение, гражданин Громов, – глухим басом сказал узкогубый. – У нас к вам есть дело.
– У кого это – у нас? Покажите документы.
Узкогубый достал малиновую книжечку с тисненным золотом двуглавым орлом и надписью: МВД России.
– Майор Шулепов, ОМСН МУР.
– А в чем дело, не объясните?
– Откройте, объясним. Сразу предупреждаю: сопротивление бесполезно, дом окружен. В случае осложнений буду вынужден применить оружие.
Антон хмыкнул, оглянулся на встревоженно выглядывавшую из спальни Валерию:
– Звони Илье, а он пусть позвонит Ратникову. Что-то непонятное происходит.
Он отодвинул задвижку, повернул ключ и открыл дверь.
Тотчас же в прихожую ворвались два спецназовца в камуфляже и в маск-шапочках, навели на Антона пистолеты-пулеметы.
– Руки за голову! Не двигаться!
Антон хладнокровно повиновался, сцепил руки на затылке.
В квартиру вошел мужчина в костюме без галстука, представившийся майором Шулеповым, за ним бочком протиснулся лейтенант милиции.
– В чем все-таки дело? – осведомился Антон ледяным тоном.
– Обыскать квартиру, – бросил майор за спину, глянул на хозяина. – Гражданин Громов, вы обвиняетесь в убийстве генерального директора ВВЦ Виктора Михайловича Курыло. Сами признаетесь, как вы это сделали, или поедем на Петровку?
– Чушь! – выдохнул изумленный Антон. – Виктора Михайловича убили?! Когда?! Где?!
– Полтора часа назад, у гостиницы «Космос». Он в реанимации, но надежд мало. Свидетели видели, как вы садились в «Мерседес» без номеров и уехали.
– Бред! Полтора часа назад я был дома. Господи, не верю! С ним же должен был находиться Николай…
Спецназовцы и милиционер начали обыскивать квартиру, вытолкнули из спальни Валерию.
– Звонила кому-то, – сказал парень в маске, держа отобранный у Валерии телефон.
– Не трогайте меня! – возмущенно дернула плечом Валерия. – Не имеете права! – Она попыталась освободиться, но не смогла.
– Отпусти ее, герой, – внятно произнес Антон. – Она никуда не убежит.
– Кому вы звонили? – не обратил на его реплику внимания майор Шулепов.
Лицо Валерии исказилось от боли – с такой силой сжал ее локоть спецназовец.
– Отпусти, мне больно!
В то же мгновение Антон исчез из поля зрения бойцов группы и возник рядом с женой, ударил торцом ладони в подбородок спецназовца, выхватил у него оружие, загородил собой жену, повернул спецназовца лицом к его опешившим от неожиданности коллегам, сдавил горло, прижал ствол пистолета-пулемета к виску.
– Одно движение – стреляю!
В квартире прекратилось движение. Наступила тишина.
Бойцы ОМСН переглянулись в нерешительности, посмотрели на командира. Тот некоторое время раздумывал, что делать, поднял руку.
– Хорошо, хорошо, успокойтесь, гражданин Громов, мои парни переусердствовали. Но и вы не перегибайте палку, я ведь могу доставить в Управление и труп. Вы начали сопротивляться – я ответил, вот и все объяснение. Так что совесть моя будет чиста, я выполнял приказ.
– Чей?
– А это уже не ваше дело. Ну, будем танцевать, или ты отпустишь его?
Антон покосился на дрожащую Валерию, подумал.
– Во-первых, я ни в чем не виноват и готов доказать это. Виктора Михайловича Курыло я, естественно, не убивал. Во-вторых, попрошу не трогать мою жену, иначе я вас здесь всех уложу, несмотря на все ваше вооружение. В-третьих, звонила моя жена знакомому в ФСБ, который тоже подтвердит, что я был дома, а не у гостиницы «Космос». В-четвертых, вы не показали санкцию на арест, майор.
– Мне санкция не нужна, – бледно усмехнулся командир группы ОМСН. – По особо опасным мы работаем оперативно. Ладно, вы меня уговорили, грубить мои парни больше не будут.
Антон отпустил бойца, вернул ему пистолет-пулемет.
Ожившие спецназовцы окружили его, навели свои «кедры», но близко подходить не стали. Зауважали.
– У него пистолет, – вышел из спальни лейтенант милиции, держа двумя пальцами за ствол штатный «барс» Громова.
– Я сотрудник частного охранного агентства, – сказал Антон, – и имею право на ношение оружие. Документы в тумбе стола.
– Все, закончили, – махнул рукой майор. – Гражданин Громов, одевайтесь, пойдете с нами.
– Может, подождем моего приятеля и разберемся?
– В Управлении будем разбираться. Мне приказано доставить вас на Петровку, остальное – не мое дело.
Антон обнял жену, шепнул: не переживай, все выяснится, жди, – и пошел переодеваться. Через несколько минут его вывели во двор и затолкали в отечественный минивэн с синими номерами и мигалкой на крыше, имеющий исторически оправданное название «воронок».