Глава 19
Черная графиня
Небольшое озерцо Нильское, по сути, представляло собой часть озера Ильмень, отгороженную островом Войцы от основного водного пространства. Протоки, соединяющие озера, были нешироки и извилисты и поросли тростником и камышом, так что плыть по ним было трудно. Да и найти их в общей стене тростниковых зарослей мог только опытный глаз. Впрочем, даже если бы кто-то обнаружил протоки и решил на лодке пройти по ним в озеро Нильское, он вряд ли добился бы цели. Протоки не только прятались в зарослях кустарника и тростника, но и были заколдованы. Ничего не подозревающий исследователь не ушел бы далеко, нарвавшись на ту или иную ловушку типа ведьминых ям и змеиных мешков. Болотистая местность вокруг озера Нильского пользовалась дурной славой, и стоящий на его берегу древний храм, не видимый ни со стороны, ни сверху, с самолета или вертолета, мог не бояться нашествий людей. Даже такая мощная спецслужба, как ФСБ, имевшая самую современную аппаратуру и опытных следопытов, не смогла обнаружить этот храм. Вернее, обнаружила она лишь развалины, имевшие такой вид, будто им уже тысячи лет, но подобраться к ним чекисты не смогли: кругом располагались бездонные – на вид и по ощущениям – топи, а само озеро источало такие густые сероводородные запахи, что работать приходилось в противогазах. В конце концов отряду федералов из Управления информационной безопасности надоело проваливаться в трясины и бочаги, и они убрались с озера, ничего, кроме развалин, не обнаружив. Настоящий храм отражался в его водах только в утренние часы, но никто из чекистов этого отражения не увидел. Они видели то, что им внушала видеть магическая защита храма, усиленная штатным магом Хрисанфом после схватки хранителей с командой Пашина.
Старик, стоявший в задумчивости на берегу озера, выглядевшего даже в солнечный день глубокой мрачной бездной, встрепенулся, освобождаясь от воспоминаний, бросил взгляд на «развалины» за спиной и спустился к воде, на ровную каменную плиту, напоминавшую причал. Впрочем, это и был причал, которым пользовались хранители и жрицы храма.
Послышался скрип уключин, шевельнулась стена тростника на другом берегу озера, и на чистую воду, минуя топляки, выплыла лодка, в которой находились два гребца и три девушки, жавшиеся на корме друг к дружке. Маг подождал, пока они пристанут к берегу, кивком велел вывести из лодки девушек, пригляделся к одной из них, отличавшейся красотой и гордым взглядом. Это была Владислава, жена Ильи Пашина.
– Ее – ко мне в келью, – приказал колдун угрюмым гребцам. – Остальных накормить и посадить в верхний каземат.
– Там уже нет места, – буркнул один из гребцов, приземистый, кудлатый, с курчавой черной бородой.
– Не царицы, разместятся как-нибудь.
– Отпусти, колдун проклятый! – проговорила Владислава. – Все равно живой я тебе не дамся!
Хрис усмехнулся.
– Люблю строптивых. Ты не знаешь, с кем разговариваешь, красавица.
– А ты не знаешь моего мужа! Он найдет тебя и открутит голову!
Хрис невольно вздрогнул – столько веры и убежденности прозвучало в голосе юной женщины.
– Это мы еще посмотрим, кто кому что открутит. Здесь мои владения!
Маг взмахнул рукой, и над берегом на месте развалин на несколько мгновений возник мрачный, тяжеловесный, сложенный из красно-коричневых каменных блоков храм, напоминающий мавзолей на Красной площади. Отличало эти постройки наличие на крыше храма куда – башни в форме фаллоса да размеры: храм Морока был в три раза выше и массивней – снаружи, внутри же он представлял собой и вовсе немыслимый архитектурный объем, развернутый в иномерном пространстве.
Храм возник из воздуха и исчез, но девушки, пораженные видением, продолжали смотреть на то место, где он только что высился горой мрака и угрозы.
– Ну что, и дальше будешь ерепениться? – поинтересовался Хрис.
– Буду! – с вызовом выпрямилась Владислава, дотрагиваясь рукой до груди.
Маг не обратил на этот жест внимания, и амулет Святого Духа остался у женщины под кофточкой.
– Ведите.
Гребцы увели заложниц, подталкивая их в спины.
Хрис проводил жену Пашина задумчивым взглядом, хотел было продолжить прогулку по берегу озера, и в это время уморь-крест на груди дернулся как живой. Колдуна вызывала Черная Графиня, избранная Мороком на роль верховной жрицы храма. Теперь Хрис вынужден был подчиняться ей и выполнять все ее прихоти. Старел он катастрофически быстро, а запасом юаньшэньши владела только эта молодая, сильная, похотливая, исключительно сексуальная баба по имени Евангелина, способная зажечь страсть у любого мужчины. Даже у импотента.
Хрис усмехнулся про себя. Импотентом он не был, просто старика не часто в его годы влекло к женщине, но и он испытывал вожделение, встречаясь с новой верховной жрицей.
В боку огромного камня, вросшего в берег и кажущегося монолитным, протаяла прямоугольная дыра. Хрис нырнул в нее и оказался в сухом склепе с выпуклым щитом посредине наподобие крышки люка. Встал на это вздутие, и механизм своеобразного лифта увлек его под землю, в переходный бункер, из которого начинался подземный ход в храм. Через несколько минут он вошел в одну из келий верховной жрицы, соответствующую уровню го-стхи, то есть уровню общения с теми, кого желала видеть Евангелина.
Черная Графиня сидела на резном деревянном стуле посреди квадратной комнаты без единого окна. Стены комнаты были обиты деревянными планками и покрыты специальным лаком. Когда в келье загорались искусно спрятанные светильники, стены как бы сами начинали сочиться изнутри рубиново-красным свечением и становились похожими на толстые пласты жидкого расплавленного хрусталя.
Потолок кельи был черным, пол покрыт каменными плитами серого, белого и черного цветов. По углам кельи стояли высокие керамические чаши в форме фаллоса, обвитые чешуйчатыми змеиными телами, которые заканчивались не обыкновенными змеиными головами, а скорее крокодильими – с двумя рядами острых зубов. Головы могли поворачиваться и шипеть, а глаза их – светиться, что всегда оказывало сильное впечатление на жриц и гостей храма.
Вдоль стены комнаты го-стхи когда-то стояли простые деревянные лавки, предназначенные для хранителей, слуг верховной жрицы, теперь же вместо них красовались низкие мягкие кресла вполне современного вида. Каждое из кресел могло превращаться в ложе для любви, но одно из них соединялось с подземным бункером и предназначалось для тех, кого верховная жрица желала наказать.
– Я весь внимание, госпожа, – склонился Хрис, ощущая прилив крови к щекам; мужское естество, редко просыпающееся в последнее время, внезапно встрепенулось и заставило забиться сердце.
Евангелина, одетая не в монашеский клобук, а в короткое платье с вырезом, сидела, закинув ногу за ногу, и была так соблазнительно хороша, что смогла бы, наверное, зажечь и более дряхлого старика, нежели Хрисанф. Сама она утверждала, что происходит из рода французской королевы-отравительницы Екатерины Медичи, что ей четыреста лет, что она помнит Наполеона и одно время даже была любовницей графа Калиостро. Но Хрис знал, что Евангелине всего тридцать шесть лет, хотя при этом она являлась магом высших степеней посвящений и действительно могла манипулировать сознанием людей и воздействовать на природу вещей. Теперь же, предоставив свое тело «проекции» Морока, она и вовсе оказывалась недоступной влиянию колдуна храма.
Евангелина поняла значение блеска в глазах гостя, подняла большой бокал с темно-рубиновой жидкостью, улыбнулась двусмысленно:
– Х о ч е ш ь, старик?
– Спасибо, госпожа, не хочу, – сухо отозвался Хрис. – Прибыла партия материала, не желаете взглянуть?
– Желаю. Мне нужны послушницы. Собери их всех в нижнем зале с бассейном, в котором живет Ягья. А ту, строптивую, с которой ты только что разговаривал…
– Владиславу? Это жена нашего врага Ильи Пашина.
– Ее приготовь для жертвоприношения. Когда послушницы увидят мессу, их рвение быть полезными Господину увеличится. Пусть знают, что ждет отступниц.
– Слушаюсь, госпожа. Но Черный Вей не велел трогать Владиславу, мы должны дождаться, пока Пашин не попытается вызволить ее.
– У него своя область ответственности, у меня своя. Пусть не сует свой нос в мои дела. Месса назначена на двадцать второе, в новолуние, и отменять я ее не намерена. Пусть Черный Вей разбирается с врагами сам, это его епархия.
– Хорошо, госпожа.
– Иди, я сейчас приду. – Евангелина в два глотка осушила бокал, потянулась так, что из выреза платья выскочили ее роскошные груди, и насмешливо погрозила Хрису пальцем.
Буквально ослепший от вспыхнувшего в груди желания, маг с трудом проглотил слюну и, спотыкаясь на непослушных ногах, вышел из кельи. Очнулся он уже возле каземата с пленницами, успокоил сердце, вытер пот со лба, вернул лицу видимость властной уверенности. Сука! – пронзила голову трезвая мысль – оценка верховной жрицы, вмещающая презрение к ней и восхищение. Все-таки лучшую кандидатуру на должность верховной жрицы найти было бы трудно. С таким потенциалом Евангелина могла не бояться Черного Вея – координатора сил Морока и при случае вполне была способна его заменить.
Вызвав Потапа Лиховского и приказав ему собрать заложниц в нижнем зале, Хрис переоделся и спустился по лестнице северного выхода в зал с бассейном.
Девушки уже были здесь – все тридцать шесть, включая и Владиславу. Они испуганно жались в кучу и поглядывали на бассейн, по глади которого время от времени прокатывались волны. Это шевелился на дне зверь-изверг Ягья, сын Морока, поглотивший множество невинных душ, но не ставший от этого добрей и симпатичней. Последней его жертвой стала верховная жрица Пелагея, и после этого активность демона повысилась, хотя и не настолько, чтобы предпринимать меры защиты. Возраст изверга достигал не менее миллиона лет, по сути, он давно пережил срок своего существования и был больше мертв, чем жив, в отличие от своего бессмертного отца, продолжавшего координировать развитие человечества, питающего его энергией.
Вошла Евангелина. Она была великолепна, хотя и оделась соответственно статусу – в фиолетовый клобук и багровую шаль. Но ее красота была колдовской, а не естественной, как у молоденьких девочек, и это сразу бросалось в глаза.
Заложницы, захваченные охотниками в разных городах России для ублажения своего хозяина, притихли.
Черная Графиня оглядела толпу девушек, на лицах большинства которых читались обреченность и страх, усмехнулась.
– Успокойтесь, дурочки, никто вас не обидит… если не будете проявлять непокорство. Я верховная жрица храма Евангелина, и мне нужны послушницы, которые в будущем могут стать жрицами и иметь большую власть. Кто из вас добровольно согласится пойти в послушницы?
Ответом Черной Графине было молчание и испуганно-опасливые, нерешительные и несогласные взгляды.
– Отпустите нас! – раздался вдруг чей-то возмущенный голос, заставив всех вздрогнуть. – Иначе очень пожалеете!
Евангелина поискала говорившую, встретила ее взгляд, с недоумением приподняла тонко подчищенную бровь.
– Кто это?
Хрис приблизился к верховной жрице, склонил голову.
– Это жена нашего врага Ильи Пашина, который…
– Я поняла, старик, можешь не продолжать. Вот, значит, как она выглядит, отступница. Ничего не скажешь, красавица, своевольная и независимая, одно удовольствие работать с таким материалом. А может, ты пойдешь ко мне в помощницы?
– Никогда!
– Жаль, ты далеко пошла бы, девочка. Ишь, глазищи-то сверкают! Сколько силы в голосе! Твоя мать, или бабка, или кто-то еще в роду случайно не были колдунами?
– Были ведуны и ведуньи. Но не злые колдуны!
– Значит, по-твоему, я злая?
– Какая бы ты ни была, твой век отмерен. Ни хитрому, ни умелому, ни мудрому чародею суда Божьего не избежать!
Глаза верховной жрицы наполнились черным пламенем, но она сдержалась, шевельнула рукой:
– Отведите ее ко мне в келью.
Хрис посмотрел на своего помощника. Потап Лиховский молча вытолкал Владиславу из толпы девушек и, несмотря на ее сопротивление, вывел из зала.
– Кто еще отказывается мне повиноваться? – оглядела притихшую толпу Черная Графиня.
– Я! – с отчаянным вызовом шагнула вперед полногрудая девица с русой косой. – Вы не имеете права держать нас здесь и приказывать, что делать!
– Имею, милая моя, имею право, – усмехнулась Евангелина. – Люди делятся на пастухов и стадо, так вот я из первых, а вы – из вторых. Мой бог поддерживает такое деление.
– Ваш бог – дьявол!
Евангелина принахмурилась, оглядела лица тридцати с лишним девушек, качнула головой.
– Вижу, вам надо преподать урок повиновения, чтобы знали свое место и в будущем не перечили. Бросьте ее в бассейн!
Потап Лиховский и еще один хха подхватили отчаянно сопротивлявшуюся девушку с косой под руки, поднесли к невысокому парапету, окружавшему двадцатиметровый бассейн, и бросили строптивицу в воду. Она хлебнула воды, заработала руками и ногами, вынырнула, подплыла к краю бассейна, собираясь вылезти, и в этот момент в центре бассейна возник водяной бугор, покатился к девушке, превратился в трехметровую, текучую, прозрачную фигуру змеи со старушечьей головой.
Девушки завизжали от страха, отступили подальше от бассейна. Та, что пыталась вскарабкаться на парапет, оглянулась и увидела нависшее над собой прозрачно-водяное чудовище, вскрикнула, подняла руки. Древний демон кровавых жертвоприношений, защитник храма и его черный дух, упал на нее сверху горой и утащил на дно бассейна. Волны, поднятые телом демона, улеглись, бассейн снова стал гладким и прозрачным.
– Надеюсь, вы поняли, красавицы, – проговорила довольная произведенным эффектом Черная Графиня, окидывая толпу плачущих, трясущихся от страха девушек пренебрежительным взглядом. – Так будет с каждой, кто откажется мне повиноваться! Уведите их.
Хха увели пленниц. В зале с логовом изверга Ягьи остались верховная жрица и Хрис, меланхолически размышляющий о наличии у Евангелины таких сильных качеств, способствующих возвышению, как безжалостность и презрение к человеческой жизни. Люди для Черной Графини являлись всего лишь аккумуляторами психической энергии, а не разумными существами, имеющими свои желания и волю.
– Что смотришь? – сверкнула глазами Евангелина. – Не одобряешь?
– Ни в коем случае, госпожа, – прижал руку к груди Хрис.
– Не только твой Черный Вей имеет саккацу и дзидзай. Мне тоже дано такое право.
– Разумеется, госпожа. Просто нам не хватает материала для мессы, охота идет медленно, спецслужбы начали отслеживать наших людей, а Господин торопит.
– Ничего, одна-две девицы не имеют значения, поймаете новых, а мне нужны послушницы для ведения ритуалов, чтобы Господин мог всегда насладиться их плотью. Ты свободен, старик.
Хрис отступил на шаг, низко поклонился.
– Мне неловко напоминать…
– Что еще?
– Мой Ю-запас истощился…
– Не надо было тратить его на молоденьких послушниц, старик. Береги Ю-силу для более важных дел. Зайдешь ко мне через час, я открою зарядную залу.
Хрис склонился еще ниже, пряча глаза, чтобы собеседница не смогла прочитать в них гнев и злобу.
– Благодарю покорно, госпожа. Что-нибудь еще?
– Возвращайся к себе, я здесь еще побуду немного, побеседую с Ягьей.
Маг попятился назад, не поднимая головы, и в это время один из каменных столбов в форме фаллоса, обвитого змеей, налился призрачным зеленоватым свечением и превратился в зыбкую человеческую фигуру с гипертрофированно увеличенной головой. Фигура выпучила красные глаза, повертела шеей, словно проверяя ее прочность, и зашипела по-змеиному:
– Приветствую Хозяйку обители, да придет Тот, чье имя будет произнесено!
Это был Всеволод Марьевич Калошин – Черный Вей, точнее, его голографическое изображение, способное внедряться в любую материальную структуру.
– Пусть будет вечна Его власть! – равнодушно отозвалась Евангелина. – Чем обязаны вашему появлению, наместник?
– Произошло нечто из рук вон выходящее! – скривила рожу зыбкая копия Калошина. – Они осмелились проникнуть в мой дом, залезли в компьютер, скачали кое-какие файлы, унесли уморь и магидат!
– Кто, наместник? – непритворно удивилась Черная Графиня. – Кто посмел взломать ваше имение и как это ему удалось?
Калошин взял в себя в руки, понизил голос, его глаза перестали метать молнии.
– Пашин и его люди. Не знаю, каким образом они обошли все мои замки и ловушки, но это им удалось. Мне надоело ждать очередных сюрпризов, пора их ликвидировать. Всех! Где жена Пашина?
Хрис и Евангелина переглянулись.
– У нас, наместник.
– Она мне нужна. Отправьте ее назад в Москву и подготовьте замысел уничтожения Пашина. Ему надо предложить обмен – жизнь этой девки на его собственную.
– Он не согласится. Это безумие!
– Он согласится! И мы наконец вздохнем свободней.
Евангелина поджала губы. Ее глаза метнули черное пламя.
– Возвращать вам эту юную стерву нецелесообразно, наместник. Во-первых, в Москве у Пашина больше возможностей каким-то образом отбить свою кралю. Во-вторых, вы обещали заманить его в болота под Псковом, и этот вариант еще не исключен, не так ли? Ну и, в-третьих, мне хочется развлечься с женой Пашина, перешибить ее волю, сломать. Судя по всему, она очень сильная и своенравная натура, я таких страсть как люблю обламывать. А потом мы принесем ее в жертву Господину, на алтаре.
– Я требую… – повысил голос Калошин.
– Требовать будешь у себя дома, наместник, – перебила его верховная жрица. – Здесь я хозяйка! И будет по-моему! Девица останется у меня. Пускай Пашин придет за ней сюда, если захочет. Обратно ему не выйти. Алтарь я ему тоже приготовлю. Что-нибудь еще, наместник? – сменила тон Евангелина. – Девочку покрасивше не желаете? У меня тут целый гарем. Или, может быть, я подойду?
Черная Графиня вдруг сняла шаль, сбросила с себя монашеское одеяние и осталась в одном белье.
Хрис получил самый настоящий удар по сознанию, возбудивший его плоть до болей в животе. В глазах позеленело. Он с трудом удержался от беспамятства, согнулся, закрывая глаза рукой.
Раздалось короткое ругательство. Призрак Всеволода Марьевича исчез. Евангелина засмеялась, как ни в чем не бывало набросила на себя одежду, посмотрела на Хриса оценивающим взглядом.
– Ты не раздумал полакомиться силой, старик? Что, если я дам тебе глоток ниргуны?
Хрис открыл глаза, недоверчиво посмотрел на верховную жрицу. Она предлагала ему стать любовником! Глоток ниргуны превращал любого деда в добра молодца и старуху – в юную деву. Правда, на очень короткое время. Но кто же откажется стать молодым хотя бы на час, на полчаса, на несколько минут?..
– Согласен! – хрипло выговорил стосорокалетний маг.
– Идем, – поманила его Черная Графиня, увлекая за собой. Вынырнувшая из воды прозрачно-водяная голова старухи на змеином туловище проводила их слепым взглядом и снова скрылась под водой.
