Глава 17
КОМАНДА
Брянская губерния

Глеб Евдокимович поднялся как обычно – без пятнадцати минут семь, помахал руками, имитируя зарядку, сделал отжимания, наклоны, поплёлся в туалетную комнату и вдруг увидел полоску света под дверью в спальню Сергия. Поднял брови, тихонько открыл дверь, чтобы не разбудить ведича раньше времени: детей он будил на полчаса позже, – и увидел сидящего за компьютером мальчика.

– Светлый? Ты почему так рано встал?

Мальчишка оглянулся, лицо его приняло виноватый вид, и Тарасов понял, что тот не ложился.

– В чем дело?

– Прости, дядя Глеб, – пробормотал Сергий, выключая компьютер: Тарасов успел заметить на экране монитора какие-то конструкции, – замечтался.

– Чем это ты занимался?

– Да так… – Мальчик отвёл глаза. – Решал геометрические задачи.

Тарасов осуждающе покачал головой, задержал мальчика, пытавшегося прошмыгнуть мимо, заглянул ему в глаза:

– Ругать не буду, но чтобы этого больше не повторялось. Договорились? Люди, сформированные компьютерными играми под решение частных задач, после их выполнения становятся никому не нужным отработанным шлаком. Они уже не способны на решение общих глобальных задач. Это доказано медиками. Понимаешь?

– Понимаю. Но я не увлекаюсь играми.

– Тем не менее почаще включай голову, а не компьютер. Помнишь, ты мне как-то говорил, что можешь запеленговать связь глядуна с оператором.

Глаза мальчишки заблестели. Он обрадовался смене темы.

– Наверно могу. Но ведь глядунов давно не было.

– Появятся, чует моё сердце.

Тарасов потрепал мальчишку за вихры.

– Ты всё понимаешь. Серёжу Валова уже выписали из больницы, больше никто на него не покушался, а это означает: конунги разобрались, что их киллеры ошиблись. Они станут искать тебя снова. Иди умывайся, одевайся и завтракай. Хотя, может быть, лучше остаться дома? Ты не спал.

– Через пять минут я буду свежий как огурчик.

– Ладно, беги, огурчик.

Завтрак прошёл в обычном весёлом щебетании девочек. Софья пожелала всем не опоздать к ужину. Тарасов пошутил, что тех, кто опаздывает, наказывает жизнь. И компания поехала в Фошню.

Выгрузив свой драгоценный груз во дворе Школы, Глеб Евдокимович побеседовал с охранниками: теперь Школу охраняли парни из Жуковского ЧОПа, – затем с директором и заехал к Булавину.

Дмитрий занимался общественно полезным делом: чинил дверь в сарае. Заметив гостя, вышел ему навстречу, вытирая руки ветошью.

– Вот, помогаю тут, – смущённо погладил он отпущенную бородку. – Завтракать будешь?

– Нет, уже позавтракал.

– А я хочу есть. Пойдём посидим, расскажешь, что нового.

Булавин провёл гостя в избу, мало чем отличавшуюся от других деревенских домов Фошни. Хозяин дома давно жил в райцентре, но своё родовое жилище продавать не спешил.

Булавин быстро сварил два яйца, сделал салат, заварил чай, накрыл стол на веранде, отгороженной от улицы разросшейся сиренью.

– Может, хотя бы чаю?

– Давай, – согласился Тарасов.

Дмитрий достал ему чашку, купленный по случаю в Жуковке слоёный тортик.

– Говорил с Шерстневым?

– Он мне рассказал о твоей впечатляющей дипломатии, – усмехнулся Глеб Евдокимович. – Отыскал казаков?

– А мы разве не казаки? – ответно усмехнулся Булавин. – Мой дед уж точно был казаком, иначе у кого бы я учился спасу?

– Ситуация не слишком внятная, – покачал головой Тарасов. – С одной стороны, Ощипков явно нарывается на скандал, с другой – щупает почву – как будет реагировать предполагаемая охрана Школы и Серебряного мальчика, если он тут учится.

– Я же ничего предосудительного не сделал, только припугнул наглецов. Он ведь не знает, сколько нас здесь.

– Это хорошо, что не знает. Но ты уже засветился, «казак», теперь и дальше светись и подставляйся, а мы посмотрим, что предпримет конунг.

– Варавва?

– Вряд ли Варавва Елин является конунгом. Нам бы об этом уже сообщили. Хотя он, судя по всему, обладает недурными магическими способностями. Никифор никак не может за него зацепиться. Все наши методы наблюдения не годятся, он чует потоки внимания.

– Ну и чёрт с ним, пусть чует, – пожал плечами Булавин. – Это даже хорошо. Пусть управляющий им конунг знает, что Катарсис сел ему на хвост.

Тарасов задумался, прихлебывая чай.

– Вообще-то неплохая мысль. Действительно, чем мы рискуем? Пусть Синклит знает, что мы везде, по всей России. Не будет им покоя! Сегодня же поговорю с Крутовым. Надо только вести Варавву так аккуратно, чтобы он знал о наблюдении, чуял, но не смог никого вычислить.

– Специалистов такого класса мало.

– Я уже беседовал со своими.

– Что ж молчишь? – укоризненно посмотрел на гостя Булавин. – Удалось кого-нибудь уговорить?

– Приедут Терминатор и Черкес.

– Здорово! Хотя для полноценной команды двоих маловато. А где Хохол, Ром, Саша Ухо?

– Хохол сейчас живёт в Харькове, солидный коммерсант, отец троих детей. Я его не трогал. Ром погиб где-то в Сомали.

– Жаль парня, неплохой был опер. А Ухо? И ещё этот… как его…

– Хана? Он уже майор, служит в спецгруппе президента «Орёл». Я с ним тоже переговорил, обещает взять отпуск в октябре и приехать. Ухо пока не отыскался, и где он, не знает никто.

– Блестящий компьютерщик был.

– Почему был? Живёт где-то, работает, может быть, засекречен до умопомрачения. – Тарасов поднялся. – Благодарствую за чай. В следующий раз привезу листьев мяты, зверобоя и крутеника – запах обалденный придают и вкус. Бывай.

В десять часов Тарасов был дома.

В одиннадцать к нему приехал Черкес.

Хмель прекрасно освоился в Брянске, изучил все подходы и подъезды к Варавве Елину, а также к Евгению Ощипкову и мог бы следить за ними даже ночью. Если бы не звериное чутьё магистра Ордена Галактических Мастеров. Варавва мгновенно настораживался, стоило бросить на него короткий взгляд через любую оптику, и это обстоятельство не давало возможности Никифору создать сферу наблюдения. Не спасали даже полученные от снабженцев Катарсиса СЭРы – миниатюрные компьютеризированные комплексы электронной разведки. Господин Елин реагировал на любые потоки внимания, инспирируемые извне к его персоне.

Тогда Никифор вспомнил о сеансе «коррекции» организма, который провёл с ним Владыко, и решил попробовать: а) рассредоточить внимание наблюдателя по многим направлениям, для чего можно было использовать птиц, кошек, собак и даже насекомых, б) наблюдать за Вараввой с помощью методики джон-джиг, внедряя сознание в мёртвые тела, под которыми подразумевались в данном случае неживые предметы.

Для начала Никифор, посмеиваясь над собой, поупражнялся с переносом зрения на птиц. Раньше он этим не занимался, хотя знал, что процесс осуществим. И Тарасов, и Булавин умели смотреть на мир чужими глазами.

Тренинг дался нелегко, не с первой попытки и даже не с десятой. Однако Хмель был упрям, терпелив, настойчив, и перенос начал покоряться ему. Во всяком случае уже на следующий день он смог посмотреть на самого себя глазами сидящего на проводах голубя. Однако видеть мир глазами сразу десятка птиц не удалось. Мозг не успевал подстраиваться под поведение стаи голубей, да и более спокойных птиц – ворон, и перед глазами Витязя не создавалось единой объёмной картины. Мелькали только кусочки мозаики – картинки разной степени отчётливости и освещённости. По-видимому, существовал какой-то секрет интеграции разных объёмов зрения в единую панораму, который должны были знать волхвы.

«Поговорю с Онуфрием, – подумал слегка разочарованный в своих «магических» способностях Никифор. – Он не откажет помочь, посоветует, что делать».

Следующим этапом подготовки системы «магического» наблюдения стала тренировка вхождения в неживые предметы. Крутов дал только общие направления тренинга и «пошевелил» нужные структуры мозга, ответственные за джон-джиг, но Никифор понял его прекрасно, и перенос сознания в разные вещи покорился ему неожиданно легко.

Конечно, о зрении как таковом речь не шла. Столбы, стены, столы, шкафы и машины не имели органов зрения. Поэтому пришлось приспосабливаться к удивительным ощущениям, позволявшим ориентироваться на местности и узнавать знакомые объекты. Первый опыт вообще произвёл на Хмеля неизгладимое впечатление, когда его собственный автомобиль вдруг «посмотрел» на него как проснувшийся зверь.

Потом он привык к этому ощущению и быстро научился устроению повелевания, как волхвы называли процесс управления внешней ситуацией или внутренними резервами с помощью мысленного усилия. Лучше всего ему удавалось внедряться в деревья. То ли вследствие собственных пристрастий, то ли из-за того, что растения не были мёртвыми предметами и имели слабые зачатки «нервной системы» и «психики».

В пятницу, двадцать девятого сентября, Никифор встретил на вокзале в Брянске бывшего коллегу по спецгруппе «Тайфун», с которым служил ещё до знакомства с Тарасовым. Звали приятеля Алексей Свистунов, из-за чего он получил кличку Свистун. Однако человеком он был хорошим, ответственным, на шутки не обижался, а главное – был профессионалом спецподготовки и умел держать язык за зубами. В настоящее время он жил в Санкт-Петербурге, работал в частном охранном агентстве и сразу согласился приехать в Брянск, не спрашивая, что ему хочет предложить товарищ.

Они сели в привокзальном кафе за столик.

Свистунов выглядел неплохо, хотя под глазами уже легли тени, а у губ – морщинки. Да и взгляд сорокалетнего мужика таил в себе некие признаки усталости.

– Давно ушёл из отряда? – спросил Хмель, заказывая обоим по кружке пива.

– Года три назад, – ответил Алексей.

– Изменился, похудел.

– Ты тоже изменился. – Свистунов кинул взгляд на бритую голову Никифора.

Тот улыбнулся:

– Лысеть начал, вот и решил извести волосы под корень. Зато у меня не будет проблем с перхотью. Но к делу. Мы имеем к тебе деловое предложение.

– Кто это мы?

– Одна неплохая спецгруппа.

– «Альфа», «Тайфун»?

– Группа не принадлежит государственным структурам и не имеет названия.

– Валяй, предлагай.

– Работа по прежней специальности: наблюдение за объектом, оперативное передвижение, перехват разговоров по всем каналам, системная обработка данных и всё такое прочее. Не растерял квалифай?

Алексей пожал плечами:

– Я работаю охранником… но вспомню, если надо. Условия?

– Квартиру мы тебе снимем в Брянске, это не проблема. Зарплата – семьдесят тысяч в месяц. Плюс необходимые суммы на подготовку и оперативные мероприятия.

– Надолго?

– Не знаю, – признался Хмель. – От меня это не зависит. Может, на месяц, может, на полгода. Как повезёт.

– На кого вы работаете?

– На Катарсис.

– Не слышал о такой конторе.

– Главное, что она пытается бороться с гнидами в человеческом обличье и пытается восстановить справедливость в стране, ослабить власть подонков и негодяев.

– За кем надо следить?

– А вот об этом мы поговорим в другом месте, у меня дома. Поехали?

Алексей допил пиво и молча подхватил свою сумку.

Приближалось время, когда по замыслу Крутова надо было везти Сергия на могилу Спасительницы, и Булавин взялся за изучение местности в районе высадки и прокладку маршрута.

Могила – курган и остатки дольмена на нём: его так и прозвали в народе – Дольмен Духа – располагалась в национальном Кенозерском парке, недалеко от широко известного туристам Кенозера в Архангельской губернии, в ста пятидесяти километрах от Каргополя. Само Кенозеро считалось очень древним и славилось своими источниками. Край этот был также знаменит множеством памятников старины, красивейших деревянных часовен и монастырей.

Парк был создан в тысяча девятьсот девяностом году на базе Кенозерского и Лекшмозерского заказников в целях охраны уникальных среднетаёжных ландшафтов и сохранения памятников истории и культуры на его территории. Однако о существовании кургана Спасительницы мало кто знал даже из местных жителей. Потому что к нему не существовало прямых дорог, а многочисленные ведьмины поляны заводили самодеятельных археологов в болота и таёжные тупики.

Булавин никогда не был в тех краях, несмотря на увлечение в юности водным туризмом, поэтому с интересом прочитал в Интернете, что Кенозеро является одним из красивейших озёр не только Архангельской губернии, но и всей России. Недаром гористые окрестности Кенозера прозвали «каргопольской Швейцарией».

Красивыми были и впадающие в него реки – Ундуша и Токша, а также вытекающая из восточного плёса Кена.

Обилие памятников старины объяснялось тем, что через эти края в былые времена пролегал путь из Обонежья в Заволочье, к Северной Двине. Хотя ещё раньше, десятки тысяч лет назад, древний человек начал здесь обустраивать неолитические стоянки.

Однако больше Булавина интересовали древние менгиры и дольмены, построенные предками северных народов в местах силы, после исхода ледника. Один из них – Дольмен Духа – считался самым загадочным, сакральным, особой точкой «акупунктуры» геомагнитной сети Земли. По легенде, здесь одиннадцать тысяч лет назад похоронили Спасительницу – хранительницу славянского Рода, отчего дольмен стал источником исключительно мощной положительной энергетической струи. Правда, далеко не все желающие могли подключаться к этой струе, так как поговаривали, что неправедных она калечила, лишала ума, превращала в «тени». Зато позволяла чистым душам «расправлять крылья», реализовывать скрытые возможности и умножать способности.

Булавин поёжился, подумав, что он бы, наверно, не рискнул беседовать с духом Спасительницы, хотя по жизни старался идти, никого не обижая.

Закончив изучение местности вокруг кургана с Дольменом Духа и подъездных путей к нему, Дмитрий зашёл в Школу, побеседовал с охранниками, выяснил, что ничего подозрительного вокруг не происходило. Тогда он позвонил Тарасову:

– У меня всё нормально. Ситуация под контролем. Как у вас?

– К тебе скоро присоединится Черкес.

– А Терминатор?

– У него особое задание. Надо поселить Черкеса где-нибудь поблизости от Школы.

– Поговорю с Онуфрием, поселим.

– Никифор нашёл способ наблюдения за Вараввой Елиным. Конечно, этот фрукт почуял слежку, но пока ничего не предпринимает. Сидит у себя в апартаментах, общается с мэром по телефону. Зато к нему зачастил господин Ощипков.

– Хорошо бы и за ним установить слежку.

– Никифор вызвал подкрепление – бывшего коллегу по отряду «Тайфун».

– Молодец лысый! Значит, у нас складывается полноценная команда?

– Черкес приедет к тебе после обеда. Устраивайтесь и ждите гостей. В Жуковке уже замечена новая тачка с нижегородскими номерами.

– Опять Национальная лесная компания?

– Под этой маркой сейчас работает ФАС.

– Раньше нами занимался Реввоенсовет.

– Реввоенсовет передал свои полномочия ФАС. Теперь против нас будет работать бывший командир ЧК Гвоздецкий.

– Кирилл Наумович? Он же был с нами!

– Увы, конунгам удалось перевербовать полковника на свою сторону. Этот человек опасен, потому что знает многих наших людей, а главное – методы Катарсиса. Воевать с ним будет нелегко.

– Вот дерьмо! – выругался Булавин.

– Спокойно, Витязь, наша система учитывает и такие обстоятельства. Думаю, федералы скоро появятся возле Школы. Покумекай над трафиком: как убрать их, не возбуждая чёрной паутины конунгов.

– Хорошо.

– Проанализировал, кто может быть третьим в группе триангула?

– Только кто-то из учителей Школы. В июне туда пришла Инесса Мартовна Клименфельд, новый математик, которая, кстати, и отметила талант Романа в области математики. Возможно, это она.

– Понаблюдайте за ней.

– Уже наблюдаем.

Связь прекратилась.

Булавин в задумчивости обошёл Школу, хотел было зайти к директору, предупредить о новом векторе внимания, протянутом к Школе со стороны Синклита, но передумал. Шерстневу и так хватало проблем, а заниматься защитой учеников Школы теперь должна была команда Витязей.

Дмитрий позвонил жене, поговорил с ней о дочке, сдерживая тоску в голосе, и пообещал скоро вернуться.

На самом деле он не знал, когда закончится его служение Серебряному мальчику и закончится ли вообще. О встрече с семьёй пока можно было только мечтать.

Машина, принадлежащая Национальной лесной компании и одновременно Федеральной антитеррористической службе, представляла собой мощный джип «Порше Кайенн 2S». В Жуковке таких ещё не видели, и местные жители останавливались и провожали его глазами. Однако не только прохожих заинтересовало появление джипа. Тарасов узнал об этом практически сразу после его прогулки по улицам городка.

Джип покружил по центру Жуковки, затем по окраине в районе больницы, переехал железнодорожную линию и остановился на улице Лесной, у ворот частной компании «Фининвест», занимавшейся заготовкой древесины. Затем заехал внутрь.

Через час он выехал обратно и направился по улице Учительской в сторону деревеньки Латыши.

Тотчас же стоявшая на улочке в двух домах от двора компании старенькая «Нива» двинулась следом за джипом. За рулём «Нивы» сидел небольшого росточка, щуплый с виду мужчина в возрасте, седоватый, с коричневым сморщенным личиком и узкими глазами эскимоса. В списках исчезнувшего в нетях подразделения «Хорс» он значился под кличкой Терминатор.

В Гришиной Слободе джип «Порше Кайенн» свернул к двухэтажному кирпичному зданию спортивного Клуба. И в этот момент ему в зад и чуть в бок врезалась «Нива».

Джип остановился. Из него вылезли двое парней: водитель в джинсовой двойке и пассажир, мощного вида, с короткой стрижкой, в чёрном костюме и с галстуком в белый горошек. Оба с недоумением уставились на «Ниву», капот которой сплющило от удара, несмотря на наличие бампера, и на водителя «Нивы».

Водитель, низкорослый, худенький, одетый в синий комбинезончик, причитал над своим разбитым аппаратом, заламывая руки, касался бортов джипа, потом гладил свою машину и снова начинал причитать.

– Ты что, мужик, офигел? – хмуро поинтересовался у него водитель джипа; из-под воротника джинсовой куртки у него поднимался к уху тонкий проводок, исчезая под волосами.

– Да я ж направо хотел, – тоненько заблеял узкоглазый водитель «Нивы», – а вы налево свернули, а я не успел, а вы уже…

– Заткнись! Отойди!

Водитель джипа оттолкнул узкоглазого, оглядел место на боку «Порше», куда пришёлся удар.

– Вмятина, блин! И царапины… вот урод, а?!

– Да я ж направо хотел, а вы…

– Заткнись, я сказал! Знаешь, во сколько тебе ремонт обойдётся? Замена крыла, покраска, работа? Две тысячи зелёных!

– Да я ж направо…

– Откуда у него такие бабки? – поморщился шкафоподобный пассажир джипа.

– Всё равно пусть платит! Вызовем ГАИ…

– Пока они приедут, пока разберутся – часа два пройдёт. У нас нет времени. Да и, – он понизил голос, – нам светиться тут не надо. Поехали.

– У-у, скотина! – замахнулся на сжавшегося мужичка в комбинезоне водитель джипа. – Понаехали тут, косоглазые! Ни пройти, ни проехать! Скажи спасибо, что у нас нет времени, не то пришлось бы хату продавать.

Парни сели в джип, и тот направился к месту своего назначения.

Худенький Терминатор проводил его глазами, достал из кармана мобильник:

– Старый? Я в Гришиной Слободе. Всё хорошо, я прицепил им «жучка».

– Не найдут? – осведомился Тарасов.

– Обижаешь, – осклабился Имтук Анылгин.

Сев за руль «Нивы», он развернул малый СЭР, и на экранчике прибора на фоне карты местности зажёгся алый огонёк, указывающий местоположение джипа «Порше Кайенн».

Субботнее утро тридцатого сентября выдалось дождливым. Температура воздуха упала ниже десяти градусов. Прохожих на улицах малых сёл Жуковского района стало совсем мало. Деревни словно вымерли, как и дороги, асфальтированные и грунтовые.

Поэтому никто не стал свидетелем автокатастрофы, случившейся на трассе Жуковка – Жиздра в это дождливое утро.

Следовавший по дороге чёрный джип «Порше Кайенн» вынужден был притормозить, а потом и вовсе остановился на мостике через речку Березну, так как проезд перекрыл колёсный трактор «Беларусь» с прицепом, пытавшийся развернуться в узкой теснине моста.

В этот момент сзади появился самосвал, мчавшийся так, будто за ним гнались тигры. Водитель самосвала, увидев щель между перилами моста и трактором, решил проскочить, практически не снижая скорости. Но туда же свернул и джип, водитель которого не сомневался, что его пропустят.

Дальнейшие события развернулись в течение четырёх-пяти секунд.

«Порше» свернул влево.

Трактор, наоборот, двинулся назад, словно перекрывая ему дорогу.

Самосвал завизжал тормозами, но было уже поздно.

Он врезался в бок джипа и буквально впрессовал его в борт прицепа, нагруженного щебнем.

Раздался гулкий удар, скрежет раздираемого металла, и двигатель сплющенного джипа взорвался. Во все стороны полетели клочья огня и дыма, детали, обломки машины, щебень и горящие доски прицепа.

Водитель трактора выскочил из кабины, пригнулся, разглядывая костёр оценивающе и выжидательно, потом метнулся под мост и скрылся.

Загорелась и кабина самосвала. Но из неё никто не выскочил. Точнее, водитель самосвала успел катапультироваться из кабины за мгновение до столкновения и не пострадал.

Со стороны Фошни подъехала старенькая «Калина», из которой выглянул полный мужчина в летах.

Со стороны Гришиной Слободы показалась «Газель», из которой выскочил молодой парень.

– Что тут случилось?!

– А хрен его знает! – ответили ему. – Звони в милицию и в «Скорую», у меня нет телефона.

Парень схватился за мобильник.

Дождь усилился, сбивая пламя с прицепа и джипа.

Дрогнула задняя дверь «Порше», из неё вывалился на дорогу человек в дымящейся одежде.

Водитель «Калины» бросился к нему, помог отойти от костра.

– Есть там кто ещё?

– Щеглов… капитан… звони…

– Мы уже позвонили в ГАИ.

– Звони… в ФСБ… я майор Косогло… запоминай номер…

Водитель «Калины» беспомощно оглянулся на молодого шофера «Газели»…

В этот же момент в ста метрах от места автокатастрофы встретились щупленький мужчина с раскосыми глазами и водитель трактора, смуглолицый, быстроглазый, возникающий как тень и мгновенно пропадающий. Эскимос достал сотовый телефон:

– Старый? Цель нейтрализована… к сожалению, один «груз двести»… виноват, не рассчитал… понял, буду… со мной… приедем вместе.

Терминатор спрятал телефон, и оба направились к Фошне, обходя место катастрофы порядочным крюком.