Данилин

Млада заснула у него на плече, и Андрей час просидел, не шевелясь, боясь разбудить измученную женщину, пережившую немало горьких и страшных минут. Он сидел и размышлял о своей судьбе, переплетенной с судьбой спутницы, о внезапной смерти Анны Игнатьевны, об убийцах старой учительницы и Левы Федорова, и у него окончательно созрело убеждение, что узел событий вокруг изобретений Левы завязался неспроста. Что-то открыл талантливый изобретатель, куда-то он влез, в какую-то сферу интересов неизвестных простому народу сил. И эти силы очень не хотели раскрывать свое инкогнито, а также поставили себе целью убить любого, кто прикоснется к тайне их деятельности. Интересно, каким боком работа Левы коснулась этой сферы? Неужели есть деятели, акулы бизнеса, действительно посчитавшие работу Федорова опасной? И дело упирается только в олигарха, заинтересованного в сохранении своего положения и потому уничтожавшего ученых, чьи идеи и разработки способны поколебать его трон?

Андрей вспомнил значок, показанный ему командиром группы ликвидаторов, принадлежащих еще к одной спецслужбе; интересно, что это за служба такая – ППП? Как понимать намек о «частной структуре, радеющей об интересах государства»? Что это за структура такая, занятая ликвидацией бандитов, как сказал командир этих парней? И почему они хотели убрать костромского учителя физкультуры, ничем себя не запятнавшего? Произошел некий сбой в работе аналитиков этой структуры? Или все опять упирается в деятельность Левы, активно пробивающего свое ноу-хау?

Млада вздрогнула во сне, пошевелилась, что-то прошептала.

Андрей мягко высвободил плечо, уложил Младу на диван и накрыл пледом. Постоял немного над женщиной, по бледному лицу которой бродили тени, и на цыпочках вышел из горницы в сени. Мысль о треугольном значке в форме глаза не давала покоя. Значок – символ масонов – принадлежал кому-то из киллеров, с которыми Андрей расправился на ипподроме, и простым стечением обстоятельств объяснить это было нельзя. Эти люди работали на какую-то закрытую секту, на масонский орден, который почему-то не хотел, чтобы изобретения Левы увидели свет.

Надев куртку и взяв фонарь из комнатушки за печкой, где хозяин устроил нечто вроде мастерской, Андрей вышел во двор.

Снег по-прежнему засыпал деревню пушистой белой пеленой, намело уже по колено. Утопая в нем, Андрей добрался до сарая, потрогал висячий амбарный замок на воротах и замок поменьше на двери. Пришлось вернуться в дом и поискать ключи.

Дверь в бревенчатый сарай, такой же старый, как и изба, открылась без скрипа. В лицо пахнуло сложной смесью запахов трав, дерева, машинного масла, ацетона и солярки. Андрей прислушался к своим ощущениям, нашарил на стене выключатель, повернул. Вспыхнули две лампочки в разных концах сарая, освещая сухой дощатый пол с охапкой сена в углу и какой-то металлической конструкцией в центре.

Конструкция напоминала гондолу самолета братьев Райт. Она имела дверцу в боку и два сиденья одно за другим. Судя по конфигурации корпуса и деталей, Лев Людвигович Федоров использовал для создания «модели НЛО» корпус отечественных «Жигулей», жестяной бак, уголки, трубы и арматуру. Трудно было поверить, что эта ощетинившаяся прутьями и трубками конструкция способна взлететь.

Андрей обошел ее кругом, заглянул в гондолу, с любопытством осмотрел приборную доску всего с двумя индикаторами и тремя кнопками разного цвета, и потрогал обыкновенный рычаг тормоза от тех же «Жигулей», поставленный вертикально. Очевидно, он представлял собой «джойстик» – ручку управления «тарелкой». Хотя летательным аппаратом назвать эту уродину не поворачивался язык.

Кроме «тарелки», в сарае стоял на верстаке какой-то полуразобранный, а может быть – полусобранный агрегат, опутанный проводами, и два аппаратных шкафа без стенок. Андрей потрогал выпуклые детали генератора СВЧ, погладил экран осциллографа и вышел. Захотелось просмотреть диск Федорова, который ему вернул капитан Скрылев. Вполне возможно, на нем была записана инструкция, как включать и управлять аппаратом.

Компьютер в мастерской Федорова наличествовал далеко не новый, однако с его помощью Андрей просмотрел компакт-диск друга и действительно обнаружил нечто вроде инструкции, как включать двигатель «летающей тарелки» и управлять полетом.

Почему бы не испытать? – мелькнула безумная мысль. Когда-то это делать все равно придется. Так почему не сейчас, когда никто не мешает?

Андрей походил по дому, перешагивая скрипучие половицы, чтобы не разбудить Младу, потом все же позволил желанию одержать верх над скепсисом, и направился к сараю. Спать не хотелось, несмотря на поздний час, а возня с «летающей тарелкой» позволяла отвлечься от невеселых дум.

Посмеиваясь над собой, веря и одновременно сомневаясь, что ему удастся запустить аппарат в воздух, он занял место водителя, вспомнил описание конструкции и нажал на зеленую кнопку на приборной панели.

Раздался усиливающийся вибрирующий свист – начали разгон гироскопы или компенсирующие сельсины, как назвал их Федоров в пояснительной записке.

Дождавшись, пока на панели затеплится желтый огонек готовности к старту, Андрей повернул рычажок пуска двигателя – как он действует, осталось за гранью понимания – и едва не вскрикнул от неожиданности. «Тарелка» с седоком вдруг подскочила вверх и зависла в метре от пола, покачиваясь, как лодка на легкой волне.

– Рехнуться можно! – глубокомысленно пробормотал Андрей, чувствуя вибрацию аппарата всем телом. Видимо, Леве не удалось добиться полной синхронизации вращения гироскопов, и двигатель слегка подрагивал.

Посидев немного и освоившись со своим положением пилота, Андрей глубоко вздохнул и шевельнул рукоятью управления.

В ту же секунду аппарат рванулся вперед и едва не сбил стоящий на верстаке агрегат. Андрей чудом – интуитивно – качнул рукоятку-джойстик влево, и «летающая тарелка» миновала верстак, зато врезалась в столб, поддерживающий потолок. Спасла незадачливого пилота только малая скорость аппарата. Андрей отдернул руку от рукояти управления, и «тарелка» перестала двигаться, зависла у столба с погнутыми от столкновения арматурными стержнями, покачиваясь с боку на бок.

Сзади раздался тихий возглас удивления.

Андрей оглянулся.

У двери сарая стояла Млада в накинутой на плечи телогрейке и смотрела на него круглыми глазами.

– Что это?!

Андрей опомнился, нашел на приборной доске красную кнопку, нажал.

«Тарелка» пошла вниз и шмякнулась на пол. Гироскопы зашелестели тише, снижая обороты. Андрей вылез, подошел к женщине.

– Перед тобой энлоид – «летающая тарелка» моего друга.

– На «тарелку» она не похожа. – Млада вцепилась в его локоть, разглядывая неказистый с виду аппарат. – Неужели она может летать?!

– Ты же видела. Лева, изобретатель этого монстра, называл его энлоидом.

– Как?

– От слова НЛО – энлоид. Лева считал, что НЛО используют тот же принцип антигравитации, что и он сам.

– Его убили?

Андрей кивнул, мрачнея.

– За что?

– Может быть, как раз за изобретение энлоида. И вот за ту штуковину. – Он показал на агрегат на верстаке.

– Трансформатор?

– Нет, это ядерный реактор.

Млада недоверчиво сморщила носик.

– Шутишь?

– Ни капельки. Только этот реактор безопасен и использует другие принципы. Лева собирался запатентовать его и подарить людям независимость.

– Как это?

– Я имею в виду – независимость от обычных источников энергии – нефти, газа, радиоактивных элементов. Но его убили!

Андрей сжал пальцы в кулак, резко опустил руку. Лицо его на мгновение стало белым, глаза вспыхнули.

Млада поежилась, робко погладила его руку.

– Но я еще найду заказчика! – глухо пообещал он неизвестно кому, с усилием возвращая утерянное душевное равновесие. – Пойдем, здесь холодно. Зачем встала?

– Увидела, что тебя нет, – виновато заглянула ему в лицо Млада, – и испугалась.

Сердце Андрея омылось теплой волной удовлетворения: она перешла на «ты», даже не заметив этого, – но он не стал заострять на этом внимание.

– Лева действительно был гением. Я даже не представлял себе, насколько он ушел вперед от собратьев по науке. Не знаю, что толкнуло меня посмотреть на его поделки, но только убедившись, что он не просто мечтатель, но реализатор идей, я понял…

Они вышли из сарая, закрыли за собой дверь, попадая под заряд вьюги.

– Ух ты, красота! Давно не любовался метелью.

– Что ты понял? – потянула его за рукав Млада.

Андрей хотел сказать, что он понял, за что убили Федорова, но передумал.

– Как же мы далеки от понимания реального построения мира! Ведь если идеи Левы работают, это означает, что эйнштейновские постулаты и концепции, на которых базируется современная физика, – тупик! Понимаешь?

– Нет.

Он засмеялся, привлек Младу к себе, поцеловал в холодные губы.

– Женщинам это действительно не нужно. Знаешь, чего мне сейчас хочется?

– Горячего чаю?

– Вторая попытка.

– Искупаться?

– И этого тоже, но позже. Мне очень хочется покататься на лыжах в пургу.

Млада подставила ладонь под хлопья снега.

– Давно не каталась на лыжах…

– Ничего, у нас все еще впереди.

Ветер бросил на них струю снега, холодные снежинки попали им за шиворот, они пригнулись, спасаясь от дуновения метели, и вскочили в сени, обняв друг друга. В свете слабой лампочки лица обоих казались бледными масками. Улыбка в глазах Млады сменилась тревожной неуверенностью.

– Зачем ты мной занимаешься? Я же беременная…

– Ты красивее всех, кого я встречал! – заявил он с преувеличенной серьезностью. – А беременность преходяща и тебя вовсе не портит.

– Я не об этом. У меня будет ребенок… я ничего не умею… ничего не смогу тебе дать…

– Ошибаешься, – тем же преувеличенно серьезным тоном сказал Андрей. – Китайские императоры традиционно искали себе «энергетических» женщин и даже выкупали их у семьи, отсыпая столько жемчуга, сколько весила избранница. Женщины эти не обязательно становились наложницами, но всегда были при императоре.

– Я не «энергетическая» женщина, – слабо улыбнулась Млада.

– Да и я не китайский император, – кивнул он с ответной улыбкой. – Но очень хотел бы всегда иметь тебя рядом.

Она спрятала лицо у него на груди.

– Я согласна… только ты меня бросишь…

– Никогда!

Он отстранил ее от себя, поцеловал в мокрые от слез щеки, потом в губы, она ответила, и этот долгий поцелуй окончательно сблизил их, разорвал круг условностей, нейтрализовал запреты и блоки, превратил обоих в мужчину и женщину, жаждущих друг друга…

Она снова уснула у него на груди, умиротворенно теплая, домашняя, уютная, нежная, пахнущая сеном и молоком. А он долго смотрел в потолок, прислушиваясь к своим ощущениям, и трезво обдумывал свое положение.

В гимназию можно было не возвращаться. Несмотря на несогласие большей части учителей применять к учителю физкультуры какие-то меры «воспитательного характера», было ясно, что директор в конце концов найдет способ от него избавиться, и лучше ситуацию до этого не доводить, уйти самому. Однако тогда возникала проблема поиска работы, которая могла бы прокормить семью, так как занятия с учениками в секции самозащиты не приносили большого дохода. Можно было согласиться на предложение заместителя мэра Костромы, курирующего культуру и спорт, войти в состав Комитета русских народных игр, созданного недавно, и возглавить одно из направлений. Но Андрей сомневался, что его оставят в покое ликвидаторы некоего мистического ордена, расправившиеся с Федоровым, Скрылевым и Анной Игнатьевной и попытавшиеся убить самого Андрея. Поэтому стоило подумать над другими вариантами, например, уехать из Костромы вообще и начать строить жизнь с нуля в другом районе России. В Брянске, на родине Левы, или в Улан-Удэ, где у Данилина жили тетка и дядька по отцовской линии.

Незаметно он уснул, и снилось ему, что он бежит голый по льду какого-то озера, а за ним гонятся огромные черные псы с кроваво-горящими глазами, то и дело превращавшиеся в человекообразных монстров. Они почти настигли его, и тогда он с разбегу нырнул в дымящуюся полынью. Обожгло кожу, перехватило дыхание…

Вздрогнув, он проснулся.

Замер, прислушиваясь к дыханию Млады, высвободил тихонько руку, встал.

Шел седьмой час утра, на улице было темно. Снегопад прекратился, и дом окружало смутно-белое пространство без границ и четких очертаний; даже ночью снежная пелена отражала рассеянный атмосферой свет, делая видимым необозримые снежные поля.

Он прислушался к себе.

Сон не был порождением внутренних нервных процессов, психика снова уловила некую негативную тенденцию и предупредила хозяина об опасности. А такими предупреждениями пренебрегать не стоило.

Андрей затопил печь, бесшумно оделся, собираясь посетить «удобства во дворе», и в это время тихо тренькнул мобильный телефон. Недоумевая, кто звонит ему в такую рань, он выскользнул в сени, включил телефон.

– Андрей Брониславович?

– Он, – ответил Данилин, узнавая голос майора Гарина; сердце дало сбой.

– Где вы находитесь?

– У… друга. А что?

– Понятно. А то мы звонили вам домой, но никто не ответил. Можете подъехать в управление?

– По какому поводу?

– Вы что-нибудь слышали о бое на ипподроме?

– Ничего. О каком бое речь?

Гарин хмыкнул.

– Странно. Там найдена ваша разбитая машина.

– Не может быть! Ее у меня угнали два дня назад.

– Вы писали заявление об угоне?

– Нет. Какой смысл? Если уж у министра МВД угнали «мерин» и не нашли, то что говорить о моей старенькой «Надежде».

– Как-то это все выглядит… впрочем, речь в данном случае не об этом. Мы хотели бы разъяснить ситуацию и снять с вас подозрения. Подъезжайте к нам к девяти часам. Могу прислать служебный транспорт.

– Не надо, я сам, но приеду не раньше десяти.

– Хорошо, ждем.

Сзади скрипнула дверь, выглянула Млада.

– Ты здесь?

Он быстро втолкнул ее в горницу, погрозил пальцем.

– Застудишься! А болеть нам ни к чему. Марш в постель!

Млада юркнула под одеяло, высунула нос.

– Тебе кто звонил?

– Один не очень симпатичный человек. Мне надо с тобой… – он не договорил: телефон зазвонил снова.

– Привет, учитель, – раздался в трубке чей-то глуховатый, но уверенный голос. – Ты все еще на фазенде?

– Кто говорит? – не узнал абонента Данилин.

Короткий смешок.

– Я не представился в тот раз. Гордей Буй-Тур.

– Да, понял.

– Буду краток, нет времени рассусоливать. Не нравится мне настроение моего начальства, брат, недовольно оно моим самовольством. Боюсь, к тебе пошлют еще кого-нибудь, половчее меня, так что будь начеку.

Андрей помолчал.

– Ясно, спасибо. Хотя я ни в чем не…

– Я тебе поверил, – перебил его собеседник, – не трать слов понапрасну. Сваливай куда-нибудь подальше из деревни, если ты еще там, да и вообще из Костромской губернии. Все, будь.

Связь прервалась.

Андрей запоздало сказал «спасибо», выключил телефон, посмотрел на Младу, не сводящую с него тревожных глаз.

– Кто звонил?

– Наш вчерашний знакомый, – задумчиво ответил он.

– Это тот, с кем ты?..

– Он самый. Хороший мужик оказался. Давай-ка собираться.

– Что ты хочешь делать?

– Поедем в Кострому. Мне надо доделать кое-какие дела, похоронить Анну Игнатьевну, кое с кем повидаться и позвонить друзьям.

– А потом?

– Потом мы поедем с тобой к моим родичам в Архангельск. Или в Улан-Удэ. Будем жить там. Если ты, конечно, не возражаешь.

– И ты никуда после не уедешь?

– Как же я тебя брошу?

– Тогда я согласна.

Он обнял женщину, они постояли так недолгое время, ощущая биение сердца друг друга, и начали собираться. Через час, когда окончательно развиднелось, машина с единственной пассажиркой уже двигалась по заснеженной дороге на запад. Домики деревни Суконниково, почти засыпанные снегом, остались позади. Снегопад кончился, сквозь рваные тучи на мгновение выглянуло солнце, и поля вокруг заискрились мириадами алмазных игл.

В Управление внутренних дел Данилин не поехал.

Ничего хорошего встреча с майором Гариным не сулила. Поскольку машина Андрея действительно осталась на ипподроме, оправдаться ему или объяснить свое присутствие во время бандитской «стрелки» было трудно. Наскоро придуманный «угон машины» гарантий безопасности не давал. Поэтому он заехал сначала домой, то есть к Анне Игнатьевне, собрал вещи, свои и Млады, позвонил в гимназию и сообщил директору, что увольняется по собственному желанию. Затем договорился о встрече с Володей Кабановым, давним приятелем. Оставаться на квартире Анны Игнатьевны было опасно. Едва ли Буй-Тур шутил насчет возможного появления в городе второй группы ликвидаторов, работающих на неведомую службу ППП. А уехать из Костромы сразу Данилин не мог, для этого надо было хотя бы попытаться договориться с родственниками, предупредить их о приезде.

Понимая, что микроавтобус, принадлежащий местному отделению МЧС, уже может быть объявлен в розыск, Андрей все же рискнул доехать на нем до центра города, то есть до площади Революции, где он договорился встретиться с Володей, и оставил машину у торговых рядов, чтобы уже не возвращаться к ней.

Володя подъехал на новенькой «Хёндэ Соната» серебристого цвета, напоминающей по форме не то «Мерседес», не то «Крайслер». Хотя, надо признаться, машина стоила того, чтобы относиться к ней с уважением: по параметрам она ни в чем не уступала знаменитым немецким маркам.

Володя Кабанов, плотный, круглоплечий, седой, темнолицый, был так похож на «лицо кавказской национальности» – хищным носом и щеточкой усов, что нередко жаловался на стражей правопорядка, останавливающих его машину для проверки документов. К «лицам кавказской национальности» он не имел никакого отношения и был человеком мягким, добрым и чрезвычайно обязательным. Познакомился с ним Андрей много лет назад – пригнал свою машину (тогда у него была «вазовская» «семерка») в мастерскую автосервиса, где в то время Володя работал мастером. С тех пор они дружили, хотя встречались нечасто.

– Привет, – потряс руку Андрею Кабанов, глянул на Младу. – Добрый день. И где с такими красивыми женщинами знакомятся?

– На улице, – усмехнулся Данилин.

– На улице таких не встретишь.

– Это моя жена, зовут Млада.

– Очень приятно. Володя.

Млада удивленно глянула на Андрея, подала руку его приятелю, и тот галантно поцеловал ее пальцы.

– Садитесь, в машине теплее. Сумки ваши? Кладите в багажник.

Они уместились в салоне «Сонаты».

– Куда вас отвезти? – обернулся к ним Володя. – Домой?

– Мы только оттуда. Вова, нам надо где-то перекантоваться пару ночей. Не спрашивай, в чем дело, я пока не могу объяснить тебе всего.

– Значит, вам нужна «крыша»? – улыбнулся Володя. – Это не проблема. Можете пожить пару дней у меня. Жена с дочкой и тещей улетела отдыхать на моря, так что я уже почти неделю живу один.

– Мы тебя не сильно стесним?

– Мои вернутся только через три дня, к Новому году, поэтому можете не переживать. Поехали.

Андрей и Млада переглянулись. Взгляд женщины сказал ему, о чем она думает.

– Все в порядке, – сказал он тихонько, погладив ее руку. – На него можно положиться.

Доехали до площади Мира, свернули на Сенную улицу, затем на Лавровскую.

– Все, доплыли, – оглянулся Кабанов, подмигивая Андрею.

Данилин хотел было пошутить, что в такой машине можно покататься еще, и в этот момент в зеркальце заднего вида заметил знакомую белую «десятку». Вспомнил номер той машины, на которой убийцы привезли на ипподром Младу. Без сомнения, это была та самая «десятка».

Кабанов показал левый поворот, собираясь заехать в арку девятиэтажного дома, в цокольном этаже которого располагался мебельный магазин, но Андрей быстро проговорил:

– Езжай прямо!

– Что? – не понял Володя.

– Не сворачивай! Возле светофора останови, я сяду за руль.

– Зачем?!

– Потом объясню. Делай, как я сказал.

Кабанов посмотрел на затвердевшее лицо приятеля с угрюмо вспыхнувшими глазами и повел машину мимо своего дома.

Млада сжала плечо Андрея, шепнула:

– Это… они?

– Не знаю, но лучше перестраховаться.

«Соната» остановилась у перекрестка. Андрей и Володя поменялись местами.

– Вы что-нибудь понимаете? – пробормотал растерянный Кабанов, обращаясь к Младе.

Та промолчала, кутаясь в воротник шубки.

– Держитесь!

Андрей дождался переключения светофора и с визгом шин пересек улицу на красный свет, прямо перед носом начавших двигаться автомобилей.

«Десятка» отстала, но вскоре показалась сзади, явно не собираясь сдаваться. Возможности «вазовских» уродцев, конечно, были намного ниже «хендэвских», но светофоры и скользкие зимние улицы не позволяли Андрею оторваться от преследователей, да и рисковать жизнью пассажиров не хотелось, и он принял другое решение. Прижал машину к тротуару напротив магазина «Одежда» на Депутатской улице, вылез.

– Садись за руль.

– А ты? – недоумевающий Володя занял место водителя.

– Как только я побегу – жми на газ!

– Ты объяснишь наконец, что происходит?!

– Не время. Извини, что заставляю суетиться, но у меня нет выбора. – Андрей боковым зрением отметил остановившуюся в полусотне метров «десятку». – Не останавливайся, что бы ни произошло!

– Дьявол! Ничего не понимаю! За вами гонятся, что ли?

– Все, начали.

– Где тебя потом подобрать?

– Езжай домой, я сам приеду.

– Андрей! – слабо вскрикнула Млада.

– Все будет хорошо, – постарался улыбнуться Андрей и медленно двинулся к магазину. Затем вдруг стремительно рванул с места, направляясь к «десятке».

Володя, выполняя просьбу приятеля, отъехал от магазина и уже не видел, чем закончился рывок Данилина.

Андрей в это время, находясь в состоянии мобилизации всех сил организма, в темпе преодолел расстояние, отделявшее его от машины преследователей, и с ходу пробил рукой-»копьем» боковое стекло со стороны водителя.

Они были профессионалами, пассажиры «десятки»: один на переднем сиденье, двое сзади, – но не успели отреагировать на внезапное нападение, так как не ждали подобной наглости от «клиента» и не были готовы к действию. Да, они попытались оказать сопротивление, ошеломленные атакой, и даже открыли огонь из пистолетов с глушителями, но Данилин действовал втрое быстрей, и бой с четверкой преследователей закончился через несколько секунд.

Водитель, оглушенный ударом в голову сквозь стекло, участия в схватке не принимал.

Андрей же, действуя с той же стремительностью, на «пределе» физиологии, точно таким же ударом пробил стекло задней дверцы автомобиля и достал ближайшего седока. Его сосед, одетый в камуфляжный комбинезон, выдернул пистолет, выстрелил, но попал в потолок кабины: Андрей успел перехватить его руку и направил ствол пистолета вверх. Еще через одно мгновение ствол пистолета смотрел уже вперед и следующая пуля досталась переднему пассажиру, выстрелившему чуть позже и попавшему в водителя.

Андрей ребром ладони успокоил копошившегося парня в камуфляже, сдавил горло второго:

– Не дыши, мразь! Кто вас послал?!

– От-х-х-х-пус-с-сти-и…

– Кто?!

– К-х-нязь…

– Какой князь?!

– Ид-диот-тт… т-тебя вс-се р-равно… – парень дернулся, пытаясь освободить руку с пистолетом.

Андрей сжал горло противника сильней, и тот затих.

С переднего сиденья послышался хрип: водитель, схлопотавший пулю от своего же командира, держась за горло, пытался что-то сказать. Потом глаза его остановились, голова упала на руль. Андрей чисто интуитивно отогнул мочку его уха и увидел татуировку – фигурку барса. Быстро осмотрел уши остальных: точно такие же знаки. Не соколы, как у команды Буй-Тура, но из той же породы хищников. Кто же их послал?..

Он закрыл дверцу машины и быстро зашагал прочь, сутулясь, прихрамывая, надвинув шапку на лоб.

Замершие в столбняке прохожие, не успевшие ничего понять, молча смотрели то на его спину, то на машину с разбитыми стеклами и четверкой омоновцев – если судить по форме, – истекающих кровью.

Вместе с ними стоял возле темно-синей «БМВ» высокий мужчина с прозрачно-голубыми, буквально светящимися глазами и тоже смотрел вслед Данилину…