РуНО

Михаилу Константиновичу Спирину исполнилось пятьдесят лет. Он и выглядел на все пятьдесят: сутулый, седой, с тяжелым мясистым лицом и серыми цепкими глазами, постигшими такие тайны бытия, о которых не подозревал ни один среднестатистический гражданин страны. Воеводой Русского национального ордена он стал всего четыре года назад, а до этого командовал одной из оперативных групп службы ППП, успешно поработавшей на Дальнем Востоке и в Приморье. Именно усилиями его группы край был очищен от коррумпированных чиновников и генералов, а честные предприниматели и рыбаки вздохнули с облегчением, почувствовав изменения в социальной политике новых руководителей края, которые пришли на смену «отмытым» бандитам и вожакам криминальных группировок.

Еще раньше Михаил Константинович служил в знаменитой группе спецназа ФСБ «Альфа», но был комиссован по ранению и несколько лет работал в Ассоциации ветеранов спецслужб. Там и обратили на него внимание кадровики РуНО, предложив иную службу – секретную, но на пользу Родине. Раздумывал над предложением Михаил Константинович недолго. Он хорошо разбирался в процессах, происходящих в обществе, видел всю пагубность коррупции, в которой погрязло чиновничество страны вплоть до самых верхов, и вполне сочувствовал тем, кто пытался исправить создавшееся положение. Понимал он и то, что убеждениями и уговорами из коррумпированных чиновников честных людей не сделать. Эти паразиты, ничего сами не создавшие в жизни, но пользующиеся всеми благами цивилизации, понимали только силовое воздействие. И этим они практически ничем не отличались от бандитов.

Вечером двадцать третьего декабря, когда Михаил Константинович уже собирался лечь спать: жил он в Благоеве, рядом с профилакторием, в двухэтажном деревянном коттедже, предоставленном ему службой размещения ордена, – сработал сигнальщик компьютерной связи, встроенный в мобильный телефон. Вызов означал, что воевода зачем-то срочно понадобился князю и что разговор требует криптозащиты.

Михаил Константинович вернулся в свой кабинет, расположенный на первом этаже главного корпуса профилактория, и открыл дверь в потайной «карман» кабинета, замаскированный книжными полками. Этот «карман», по сути, представлял собой футуристического вида «рубку», под завязку набитую аппаратурой контроля службы ППП и особой защищенной спутниковой связи.

На рабочем столе воеводы стоял панорамный монитор с диагональю около двух метров, полукругом изгибающийся вокруг оператора, чтобы избежать искажений передачи. Штатная акустическая система, поддерживающая модный формат «Долби диджитал», давно стала предметом офисной обстановки, присутствовала она и здесь, позволяя говорить с абонентами из любой точки кабинета и прослушивать любые аудиопередачи любого уровня.

Кроме систем защиты и связи, аппаратура кабинета имела систему внутрикорпоративного документооборота, использующую высокоскоростные локальные сети, по которым отправлялись аудио – и видеофайлы, а также электронные таблицы, мгновенно присоединявшиеся к основной базе данных, чтобы получатель мог вникнуть в содержание передаваемого пакета без дополнительных процедур включения и поиска. Программа сверхбыстрого обмена сообщениями самостоятельно выстраивала иерархию пользователей в зависимости от их корпоративного статуса, и три красные звездочки на панели сервера в данный момент указывали на важность абонента: на связь с воеводой действительно вышел князь ордена, отвечающий за работу службы ППП.

Михаил Константинович сел на стул перед монитором, включил консорт-линию защиты.

На экране сквозь жемчужное облако свечения, разбежавшееся к краям, проступило суровое, бледноватое, иссеченное морщинами, но более молодое, тщательно выбритое лицо князя.

– Слушаю, Алексей Харлампиевич.

– Я ознакомился с планами ваших подразделений на следующий год, – сказал князь красивым сочным баритоном. – Надеюсь, их можно корректировать?

– В оперативном порядке, – подтвердил воевода. – К примеру, мы наконец выявили предателей, виновных в гибели Сергиево-Посадского ОМОНа в Чечне в двухтысячном году, их девять человек, в том числе – шишки с генеральскими погонами, и я дал команду в ближайшее время ликвидировать всех, отложив менее значимые операции.

– Кому вы поручили чистку? Надеюсь, не «Соколу»?

– Группе «Барс». Но я не считаю группу «Сокол» небоеспособной.

– Они не выполнили приказ, не ликвидировали объект. В связи с чем группу – расформировать, бойцов раскидать по другим группам, а ее командира посадить под арест. До выяснения обстоятельств дела.

Спирин покачал головой.

– Я не знаю, какими данными владеете вы, Алексей Харлампиевич, но у меня нет прямых доказательств вины объекта. Данилин на самом деле является учителем физкультуры и не связан ни с одной криминальной структурой. А вот кто «наехал» на него – это вопрос. – Михаил Константинович достал значок, символически изображающий человеческий глаз. – Вам знакома эта эмблема?

Князь нахмурился, пожевал губами.

– Что вы хотите сказать?

– Этот значок мои парни обнаружили на теле убитой Данилиным женщины, которая командовала отрядом киллеров, охотников на учителя.

– Так он еще и женщин убивает?!

– Это не женщина, – усмехнулся воевода, – дьявол в юбке. Она киллерша. Ее команда специально приехала в Кострому, чтобы ликвидировать ученого-изобретателя Федорова. А потом начала зачищать следы. Данилин попал под их удар из-за своей дружбы с Федоровым. Кстати, я понял так, что эта команда продолжает… э-э, вернее, что-то искала в Костроме, связанное с деятельностью ученого. Но кому она подчинялась, неизвестно.

– Не ломайте себе голову, – сухо сказал князь. – Ваша задача – ликвидация лидеров преступного мира и религиозных сект. Остальные задачи, в том числе контрразведывательного характера, оставьте другим подразделениям. Что касается ситуации в Костроме, то вам необходимо доделать начатое. У меня есть сведения, что Данилин пытается торговать секретами государственной важности, поэтому он должен быть «зачищен». Федоров занимался вопросами энергетики и новыми видами транспорта, его архив исчез, но у него где-то была оборудована лаборатория. Найдите ее.

Спирин помедлил.

– Хорошо, я пошлю людей. Но Данилин…

– Отставить пререкания, воевода! – Глаза князя сверкнули. – Распустил вас прежний князь, отсюда и проблемы! Делайте, что велят. На все – моя воля!

Михаил Константинович упрямо боднул воздух лбом.

– Я не согласен с вашим решением. Дайте доказательную базу. Мы не киллер-команда, убирающая неугодных кому-то людей.

Князь потемнел, разглядывая лицо воеводы так, будто выискивал точку удара.

– Вы отказываетесь выполнять задания старшего иерарха?

– Не отказываюсь, но требую доказательств, на что имею полное право. Я сам и мои люди должны быть убеждены, что наказывают именно тех, кто достоин наказания. Невинные граждане пострадать не должны.

Князь пожевал губами, его изображение на несколько секунд исчезло, потом проявилось вновь.

– Вы получите доказательства. Хотя… – Алексей Харлампиевич потер горбинку носа. – Пожалуй, Данилиным займусь я сам. Группа «Барс» еще в Москве?

– Уже в дороге.

– Дайте мне прямой канал связи с ними. Вы же решайте остальные задачи. Да, и направьте ко мне командира группы «Сокол». Под конвоем.

Лицо князя растаяло.

Пискнули сигналы отбоя связи.

Михаил Константинович выключил монитор, посидел перед темным экраном, размышляя о наметившемся конфликте с князем, и решительно набрал номер телефона своего прежнего начальника, князя Родарева. Надо было посоветоваться, что делать в создавшемся положении. Очень уж не хотелось отправлять Гордея Буй-Тура в резиденцию князя. Вся вина полковника состояла в том, что он всего лишь потребовал полный пакет информации о преступлениях клиента. А был ли виноват учитель физкультуры – воевода не знал.

Однако прошла минута, другая, а линия не включалась. Компьютер мигнул красным индикатором, сообщил, что полковник Родарев находится «вне зоны приема». Это могло означать что угодно, например, Всеслав Антонович заблокировал телефон или вообще вылетел куда-то по делам службы и не может говорить. Но у Михаила Константиновича испортилось настроение. Отсутствие связи с Родаревым было дурным знаком, а одному идти на поклон к главе ордена, Пресветлому Князю, со своими подозрениями не хотелось. Для такой встречи требовались очень веские причины.

Скрепя сердце воевода отдал приказ охране найти Буй-Тура и заключить под стражу.