Переехали в деревеньку Сосновый Бор, которая оказалась, по сути, хутором на семь дворов, странным образом выжившим во времена угасания деревенского уклада жизни на всей территории России.

Дядя Серафима Николай Кузьмич, потомственный лесник в четвёртом поколении, как он утверждал, оказался крепким стариком семидесяти лет с гаком. Принял он гостей радушно и отдал им в пользование большую часть своего просторного дома, разделённого на четыре комнаты. Себе он оставил самую маленькую спаленку слева от входа, сразу за сенями, а гости разместились в большой спальне и в светлице, где стоял старый диван, сохранившийся ещё со времён советской коллективизации. Опять же — по уверениям хозяина.

Жил старик один, поэтому особо извиняться Саблину за причиняемые неудобства не пришлось. Жена Николая Кузьмича умерла «от лихоманки» ещё в начале века, дети разъехались кто куда, и жил он один не меньше четверти века, крепкий, жилистый, длиннорукий, гладковыбритый, что для русской глубинки было редкостью. Волосы у него были чёрные, волнистые, с проседью, такими же чёрными, с проседью, были густые брови, из-под которых светились голубые глаза, не поблекшие от старости.

Прохора и Юстину «переносили» из машины в избу ночью: типа — «они сами вышли и сразу улеглись спать», поэтому старик ничего не знал об истинном положении вещей. Ему сказали только, что гости «больны немотой» и будут в основном лежать, на что Николай Кузьмич ответил:

— Да пусть отлёживаются. Могу травку какую-никакую дать для пользы организму, у меня много разного засушено.

В сенях хозяина действительно по стенам были развешаны пучки трав, в марле и без неё, и запах по всей избе стоял вкусный, цветочно-травяной.

— Травка — это хорошо, — согласился Данимир. — Нам бы что-нибудь укрепляющего и очищающего.

— Травяные сборы имеются, — огладил гладкий подбородок Николай Кузьмич, — очищающий на расторопше, для поддержания иммунитета и при слабости — на семи травах. Могу заварить, если надобно.

— Очень даже надобно, — обрадовалась Варвара. — Покажете — где что, мы сами заварим.

— Не, это я сам, тут порядок заварки нужен. Сёдня я дома, а завтреча на пару деньков в лес пойду, на дальнюю делянку, там просеку через бор хотят пробивать, для ЛЭП. Придётся вам без меня управляться.

— Управимся, — улыбнулась Варвара.

— У меня в погребе засолы стоят в бочках, грибочки там, капустка, ягодки, так вы пользуйтесь.

— Спасибо, Николай Кузьмич, в долгу не останемся.

— Да рази в долге дело. А вот за хлебом или чего ещё в райцентр надо ехать, в Бийск, или в Ягодный, посёлок тут недалече, верстах в двенадцати.

— Разберёмся, отец.

Серафим и Андрей уехали в тот же день, к вечеру, убедившись, что переселенцы устроены.

Лесник же действительно ранним утром оседлал свой квадроцикл, который ему выдали в лесничестве, и увёз собаку — сибирскую лайку Альму, которая представляла собой весь живой уголок лесника. Поскольку работа не оставляла ему много свободного времени, он домашнюю живность — корову, поросят, кур — и не заводил. Хотя за садовым участком ухаживал ревностно, сажал картошку, лук и репу.

Таким образом, на второй день после бегства из Бийска, а так оно и было на самом деле, Саблины и их подопечные остались одни, не считая Паши, который рьяно принялся исполнять обязанности охранника. Он обошёл хутор, осмотрел все подъезды к нему и к дому лесника, стоявшему на самом краю селения, почти в лесу, и принялся укреплять ветхий забор усадьбы, отгораживающий дом от улицы и от соснового, с редкими берёзами, леса.

О своём обещании навещать «брата» из сорок четвёртого превалитета Данимир помнил, но события не позволяли ему отвлекаться, и лишь наутро семнадцатого июля, после отъезда лесника, он наконец смог добраться до Даныбая Шаблюки.

«А я принял вас за серьёзных людей, — с деланым сожалением отозвался снайпер после того, как Данимир поздоровался. — Или что-то случилось?»

Саблин смутился и разозлился одновременно, понимая, что виноват.

«Разве мой братец не заходил?»

«Ты первый».

«У нас… форс-мажоры».

«В принципе я это понял, — подобрел снайпер, — так что не обижаюсь. У нас тоже не сладко, сидим ждём спасателей».

«Кого?»

«Миранда дозвонился до отца, тот послал подлодку, будет у нас через пять… нет, уже через четыре часа».

«Давай подробнее».

Даныбай, прогуливающийся в этот момент в шортах и расстёгнутой рубашке по нижней палубе отеля, удалился от пленэра вдоль борта одного из корпусов и рассказал о происходящих в отеле событиях.

«Слава богу, что у вас затишье, — вздохнул с облегчением Данимир. — Но ты прав, это ненадолго, Админы всё равно отреагируют на неудачу и пошлют новый десант. Я сейчас схожу к брату, и мы по очереди начнём дежурить с вами. Больше новостей нет?»

«Прохор ходил в Бездны».

«Да ну? Один? Не заблудился?»

«Его спас Прохориил».

Саблин не сразу сообразил, о ком идёт речь.

«Прохо… риил?! Девятьсот девяносто девятый?! Как это произошло?»

Даныбай поведал историю контакта Прохора-44 со своим «родственником» из числомира 22222.

«Ничего не понимаю, — признался Саблин. — Он что — следит за ним? Такие совпадения не бывают случайными. Прохориилу ваш Прохор зачем-то нужен».

«Этого я не знаю».

«Но каков братец у вашего Прохора! Как он мог согласиться на предательство? Сдать «родича»?! Что же ему пообещали, чем купили? Бессмертием?» Последнее мыслеслово Саблин окрасил в цвет брезгливости.

«Вероятно, они живут иначе, — рассудил Даныбай равнодушно. — Не стоит осуждать тех, кто зависит от неизвестных нам обстоятельств».

«Согласен, извини, — остыл Данимир. — Мы не знаем, чем и как живут Бездны. Прохориил ничего вашему Прохору не говорил?»

«Не знаю».

«Ладно, возьмём на заметку, спас — уже хорошо. Он очень странный человек и очень сильный. Владыки в его психике разместили тюрьму на сотни «душ» формонавтов, и он выдержал! Будет здорово, если парень присоединится к нам».

«Это ваши проблемы».

«Прошу прощения, братец, это теперь и твои проблемы, если ты дорожишь Прохором. Так что не откладывай на завтра то, что не надо делать никогда, как говорил один мой знакомый. Вместе будем вылезать из этого дерьма».

«Не я влезал в это дерьмо… братец».

«И не я, хотя ответственность за жизнь друзей лежит теперь на мне… и на втором Дане».

«Ответственность пусть лучше несут другие. — Даныбай с неожиданным добродушием улыбнулся. — Не раздражайся, я на твоей стороне».

«Тогда не шути как… провокатор!»

«От такого слышу», — фыркнул снайпер.

«До связи».

Данимир вернулся в своё тело, расслабился, глянул на часы: он отсутствовал ровно три минуты. Получалось, что время в сорок четвёртом числомире текло чуть быстрее, чем в родном одиннадцатом. По субъективным ощущениям он разговаривал с «братцем» не меньше десяти минут.

Надо навестить второго, всплыла суетливая мысль. Что у них там творится? Неужели тоже переезжают?

Он плеснул в лицо холодной воды из ведра на кухне, сделал несколько глотков, снова улёгся на диване.

Однако звонок по мобильному не дал ему возможности нырнуть иные числомиры. Звонил брат ДД:

— Данимир Тимофеевич, можете говорить?

— Слушаю, Валентин Дмитриевич.

— Я сейчас не Валентин…

Саблин напрягся.

— Понял.

— Вы где?

— В… другом районе.

— Что случилось?

— Встретились нехорошие граждане… с эргионом.

— Вот даже как. Этого следовало ожидать. Хотелось бы поговорить о важных вещах, но времени искать вас нет, брат срочно вылетает в Москву. Поэтому коротко и о главном. Двадцать второй Админ собирается перебраться в своего визави из второго превалитета с помощью построенной у них меркабы. Следующий этап его плана — прорыв в Первомир с помощью цепи меркаб, собранных в остальных превалитетах. Всего их должно быть больше двадцати, девять практически готовы, остальные достраиваются, но им нужна и вторая меркаба, поэтому засланцы Админов-Владык из кожи вылезут, чтобы заполучить меркабу во втором превалитете, которую…

— Перевёз в Ергаки Данияр.

— Точно так. Строить новую затратно и долго, Админы ждать не будут, бросят на её поиски все силы… собственно, уже бросили.

— Дан… второй вчера говорил, что на турбазе появились подозрительные люди. Сегодня я с ним ещё не разговаривал. Мы вынуждены контролировать ситуацию в сорок четвёртом…

— Знаю, как там дела?

— Прохора… нашли.

— Я так и думал, Админы начали суетиться, что-то им не нравится. Если не возражаете, к вам присоединится Таглиб ар Рахман, а к вашему «брату» — его «родич» Талгат. Надо упредить выход Админа-22 во втором превалитете.

— Каким образом? Я же в одиннадцатом…

— Ваше пси-присутствие будет архивостребовано во втором числомире.

— Сообразил.

— Всё, до связи, я вам ещё позвоню.

В трубке раздались гудочки и щелчки скремблер-системы, отсекающей попытки прослушать линию.

Данимир отпустил руку с браслетом айкома.

В светлицу заглянула Варя, в её глазах стоял немой вопрос.

— Зря ты согласилась, — удручённо сказал Данимир.

— С чем? — удивилась жена.

— Выйти за меня замуж.

Лицо Вари разгладилось, она улыбнулась, и, подчиняясь этой открытой улыбке, он улыбнулся в ответ.