Чей спецназ круче
В этом небольшом порту, имевшем всего один причал для небольших судов, «Солюс» остановился неожиданно. Название порта — Паданг Бай — ничего Даныбаю не говорило, но он интуитивно ждал развёртки неких неприятных событий и спустился на первый уровень отеля.
«Солюс» пришвартовался к причалу Паданг Бая только для того, чтобы взять на борт четвёрку туристов — троих крепких загорелых парней и девушку, и высадить ту самую четвёрку команды SASR, которая потерпела поражение в схватке с русским спецназом. Хотя вряд ли эти молодые люди поняли, что случилось на самом деле.
Глянув, как цепко поднявшиеся на корабль «туристы» вглядываются в отдыхающих, Даныбай понял, что это та самая долгожданная команда, высланная неведомым эмиссаром Владык, ответственным за обработку Прохора Смирнеца. От своих намерений эти твари не отказались.
Вернувшись в номер Миранды — Тихий в это время прогуливался по балкону в пределах прямой видимости двери номера и на сослуживца внимания не обратил, для всех они были не знакомы, — Даныбай доложил о своих наблюдениях.
— Значит, придётся драться, — оскалился Миранда. — Интересно, откуда эта команда? Тоже SASR или местные силовики?
— Пока не столкнёмся — не узнаем, — хмуро сказал Даныбай. — Нам бы вооружиться не мешало.
— Да уж, по «бесшумке» каждому — самое то, — развеселился Миранда, под «бесшумками» подразумевающий пистолеты с насадками бесшумного боя. — А тебе БСК «Перун». Мы бы их издали сливами накормили.
— Иди, последи за ними.
— Где они поселились?
— Пошли вроде во второй корпус, увидишь — сразу поймёшь, что это за птицы.
Миранда захватил бутылочку глюйса, вышел, насвистывая. Характер у него был лёгкий, незлобивый, отчего друзьям с ним было комфортно, однако его не зря взяли в спецназ БОН: оперативником он был классным.
— Я бы ещё разок сходил в Бездны, — заикнулся Прохор, изнывающий от безделья.
— Ага, чтобы ещё раз вляпаться в засаду, — с иронией сказал Даныбай.
— Я же не знал, что мой «родственничек» продался Владыкам.
— А если бы знал — не вляпался бы? В том-то всё и дело, что засада путешественнику не видна. Это как капкан: сунул в него ногу — он захлопнулся. Ты не смог бы выбраться самостоятельно, если бы тебе не помог девятьсот девяносто девятый.
Павлина с испугом перевела взгляд с Даныбая на мужа. Она ни о чём не догадывалась.
— Это правда, Проша?
Прохор исподлобья бросил предупреждающий взгляд на приятеля, поморщился.
— Он шутит. Твои «братцы» утверждали, что Владыкам нужны Прохоры из первой сотни числомиров, а я сходил аж в двадцать две тысячи двести двадцать второй.
— Значит, Владыкам нужны все Прохоры, — пожал плечами Даныбай. — В крайнем случае Прохоры с мощной энергетикой.
— Я нырну глубже.
— Нет! — отрезал Даныбай. — Будем ждать Саблиных. Если ты и пойдёшь в Бездны, то с кем-нибудь из них.
— Сатрап, — буркнул Прохор разочарованно.
Словно дождавшись конца разговора, в голове Даныбая проросло «зёрнышко дискомфорта».
«Можно к тебе?» — раздался мыслеголос Саблина-одиннадцатого; Даныбай уже начал различать интонации каждого «брата».
«Заходи».
«Извини, что долго не появлялся, пришлось решать проблемы с переездом. Что нового?»
«В отель высадился десант».
«SASR?»
«Пока не определили, они не ходят с плакатами «Мы из спецназа». Мне почему-то кажется, что десант азиатский. Во всяком случае, двое парней узкоглазые, да и девица тоже».
«Джепонцы?»
«Те вроде пощуплее, а эти прямо чемпионы по бодибилдингу».
«Ладно, понаблюдаем за ними».
— Что застыл как соляной столб? — заметил Прохор остановившийся взгляд снайпера.
— Тебе привет от одиннадцатого, — очнулся Даныбай.
— Спроси его…
— Сам спрашивай, он тебя слышит.
Прохор в нерешительности помолчал, ещё не до конца привыкнув к тому, что разговаривает не только с приятелем, но и с его «дальним родственником» из одиннадцатого числомира.
— Я был в мире пяти двоек…
«Далеко зашёл. Как он узнал об этом?» — поинтересовался Данимир.
Даныбай повторил вопрос:
— Как ты определил, что попал в мир пяти двоек?
— Мне сказал местный Прохор… Это очень неудобно — считать выходы в… мозги «родственников». Существует ли алгоритм, позволяющий сразу выходить в нужную числореальность?
— Существует, — подтвердил Даныбай со слов Саблина-11. — Но это скорее не алгоритм, а результат долгой практики числопутешествий. Плюс развитая интуиция.
— То есть я должен буду считать, пока…
— Пока не откроется полное понимание процесса.
— Оно может никогда не открыться.
— Может и не открыться, но если ты настроишься и поверишь в себя, научишься свободно ориентироваться без всяких подсказок. Мы тоже, — Даныбай запнулся, изобразил улыбку, ткнул пальцем себе в лоб, — они тоже не сразу пришли к нужной кондиции.
— Ещё вы обещали научить формотрансу.
— Перевезём тебя домой и потренируемся.
— Я хотел бы сейчас, всё равно нечего делать.
— Боюсь, не та ситуация, потерпи.
В дверь стукнули, Даныбай открыл.
Вошёл Миранда, без бутылки.
— Надо уходить. К отелю подошёл катер, в нём трое полицейских. Может, это у них в порядке вещей, но я почему-то нервничаю.
Даныбай прислушался к голосу Данимира.
— Где четвёрка, севшая в Паданг Бае?
— Тихий видел их прогуливающимися по второй палубе нашего корпуса. Сейчас их нигде нет.
«Собирайтесь, — бросил Данимир, — я сбегаю за вторым и вернусь».
«Зёрнышко дискомфорта» в голове Даныбая растаяло.
— Где подлодка? — спросил он.
Миранда понял: речь шла о белросской подлодке «Туман».
— Должна быть на траверзе Гили Травангана, но точно не скажу. Подводники выйдут на связь через буй, когда лодка займёт позицию возле острова.
Даныбай развернул в планшете карту архипелага.
От Мбали до острова Гили Траванган можно было дойти на скоростном катере за час с минутами. Но катер легко можно было обнаружить с воздуха и потопить. Уходить надо было на подлодке отеля.
— Часа за три дойдём?
И снова Миранда проявил недюжинную догадливость.
— Не уверен, скорость местного подводного корыта мала, но уходить надо немедля.
— Собирайтесь, — посмотрел на Павлину Даныбай. — Ничего лишнего не брать. Одеться по-походному, взять документы, финансы, карточки, личные вещи. Всё!
— Я хотела бы взять кое-что из одежды…
— Одежда — дело наживное, жизнь — нет. Ничего лишнего! Ясно?
— Не груби женщине, — осуждающе покачал головой Миранда. — Пожалеешь потом, что родился.
— У тебя такой большой опыт по части споров с женщинами? — с любопытством спросил Даныбай.
— Просто я хорошо знаю свою маму.
Прохор засмеялся, улыбнулась и Павлина.
— Дану я прощаю всё.
— Мир, выходим, как только появятся мои «параллельные брательники». Вы с Тихим спускаетесь в эллинг с подлодкой, выясняете обстановку, берёте под наблюдение подходы. Следом идём мы.
— Яволь, господин гауптштурмфюрер! — браво вытянулся Миранда.
Саблины «постучались» ровно через минуту.
«Привет, братишка», — сказал Данимир.
«Привет, стрелок», — сказал Данияр.
«Привет, невидимки, — проворчал Даныбай. — Хотел бы я знать, как вы умещаетесь в моей башке вдвоём».
«Мы худенькие, — обозначил улыбку Саблин-2. — В твоей башке таких, как мы, ещё с десяток уместится».
«Кончайте трепаться, — осудил обоих Данимир. — Пора делом заниматься».
«Мы собираемся…» — начал Даныбай.
«Знаю уже, эта мысль сидит у тебя в черепе как гвоздь. Не будешь возражать, если я тобой покомандую?»
«Мы и сами… с усами».
«Ты хороший стрелок, но никакой рукопашник, а впереди у нас прямой физический контакт с противником».
Даныбай заколебался.
«Получается, я буду присутствовать при этом в качестве лошади? А ты будешь всадником?»
«Чем тебе не нравятся лошади? Казах ты или где?»
«Наполовину».
«Решай быстрей, мы оба будем в одной упряжке, как говорится, то есть в твоём теле. Если понадобится твоё умение метко стрелять, я дам тебе волю».
«Ты не царь… а я не твой крепостной».
«Снайпер, уймись! — заговорил Саблин-2. — Мы делаем общее дело, но кое-что мы делаем лучше, чем ты».
Даныбай помедлил — больше для форсу, потом сдался.
«Хрен с вами, пользуйтесь моим развитым мышечным каркасом, кстати, без единой жировой складки. Прошу вернуть в целости и сохранности».
Оба «родственника» рассмеялись, оценив юмористические способности Даныбая.
— Что они говорят? — догадался Прохор о внутреннем диалоге приятеля «с самим собой».
— Всё в порядке, — сказал Данимир губами Даныбая, подчиняя его сознание. — Просьба точно выполнять наши… мои команды.
Прохор хмуро скривился.
— Я не служу рядовым в вашей бригаде.
— Ещё один строптивец, — покачал головой Данимир-Даныбай. — Жить хочешь?
— При чём тут…
— Если хочешь — делай то, что я скажу! Павлина, извини за резкость, но это и тебя касается.
— Я… понимаю, — торопливо проговорила женщина.
— Выходим. Я впереди, вы за мной. Не оглядывайтесь, делайте вид, что воркуете о своём.
Делегация покинула номер, в котором отсиживалась уже почти сутки, прошла вдоль борта корпуса до лестничного узла, встретив лишь одну метиску-толстушку, и спустилась на блок-лифте — с одними перилами, без стенок — на самый нижний ярус отеля.
Этот уровень представлял собой круглый пузырь с прозрачными стенами, через которые можно было любоваться морской жизнью приповерхностного слоя воды. Перед стенами стояли ряды кресел, предназначенные для наиболее спокойных отдыхающих; беспокойные на одном месте сидеть не любили.
Из холла-пузыря расходились в три стороны коридоры — по числу корпусов отеля, а из центра вниз, к эллингу с подлодкой, вела винтовая лестница.
Здесь слонялся Тихий, делая вид, что занят разглядыванием морских обитателей.
Миранды нигде видно не было.
Заметив делегацию Даныбая, Тихий качнул головой, поднял к глазам два пальца, одним почесал подбородок.
Это означало, что Миранда находится в эллинге, и вместе с ним там же тусуется пара новых отдыхающих, проявивших интерес к подводным путешествиям. План действий надо было менять, и Данимир-Даныбай повернул обратно, к медленно идущей вдоль прозрачной стены «влюблённой паре»: Прохор и Павлина шли, обнявшись.
— Садитесь слева от спуска в эллинг.
Не дожидаясь ответа, Даныбай направился к лестнице, указал на ходу Тихому на подопечных. Женя понял, что должен присматривать за ними, кивнул.
Даныбай сбежал по лестнице вниз, ещё не приняв решения, что делать дальше. Возвращаться назад было уже поздно, а наличие парней из «косоглазого» спецназа в корне меняло ситуацию. Их надо было нейтрализовать до того, как они сами начнут действовать сообразно со своими замыслами.
По эллингу вокруг элегантного корпуса мини-подлодки, напоминающего НЛО, прогуливались несколько человек: индус в традиционном костюме и чалме, несмотря на жару, словно он собирался на шоу с показом индийской моды, девушка-индианка в полупрозрачном сари, пожилой негр с буйной растительностью на голове, толстяк-европеец с не менее буйной растительностью на груди, Миранда и два крепких узкоглазых парня, похожих не то на чайназийцев, не то на джепонцев, с коротко стриженными волосами, увитые мускулами, широкоплечие и очень внушительные с виду. На обоих красовались синие шорты, один носил просторную хламиду цвета хаки с какими-то иероглифами, второй — зеленоватую безрукавку со множеством карманчиков, напоминающую спецназовскую «разгрузку».
Первый держал в руке бутылочку глюйса, второй замысловатой формы видеокамеру.
Оба казались невооружёнными, но и Даныбай, и его «родичи» Саблины знали, что в нынешние времена оружие легко можно замаскировать под любой знакомый предмет, поэтому и камера в руке корейца, и даже пластиковая бутылка с тоником могли оказаться оружием скрытого ношения. Но самым страшным оружием в этой ситуации был эргион, который позволял человеку, владеющему формотрансом, изменять форму вещей и живых существ, а его можно было спрятать где угодно, в любом кармашке, в любой складке одежды.
Даныбай замедлил шаг. Ему показалось странным, что возле лодки не стоит моряк — член экипажа, а люк в рубку управления закрыт.
Откликнулся Данимир:
«Я тебя понял, дружище, теперь не мешай, будем работать мы».
Даныбай неуверенно оглядел прогуливающихся, спросил на английском языке:
— Это все сюда? Кто последний на прогулку?
Отреагировал толстяк с мохнатой грудью:
— Записан я с друзьями, сейчас они подойдут. Ждём экипаж.
Накачанные смуглолицые парни в шортах переглянулись.
— Мы тоже записаны, — сказал один из них с характерным восточноазиатским акцентом.
Подошла индийская пара:
— И мы записаны.
— Вот незадача, — огорчился Даныбай, — мы вечером уезжаем, а так хотелось прогуляться под водой напоследок.
Узкоглазые атлеты снова обменялись быстрыми взглядами.
— Можем уступить очередь.
— Правда? — обрадовался Даныбай. — Вот спасибо! Тогда я сейчас схожу за своими друзьями.
Не оглядываясь, но чувствуя в спине гвозди взглядов (профессионально смотрят молодчики, разведке не обучены, скорее всего боевики, заточенные на спецоперации), он метнулся к лестнице и взлетел в центральный холл пленэра, где должны были ждать его возвращения Прохор и Павлина.
Они ждали. Но с ними беседовали те самые полицейские, которые высадились на «Солюс» с катера.
Тихий фланировал вокруг них со скучающим видом, ничего не предпринимая, ждал, чем закончится беседа сианезийцев в песочного цвета мундирах (шорты, рубашка, костюм с погончиками, кобура на боку, фуражка) с русски-белросскими туристами.
Беседа явно переходила в стадию конфликта.
Прохор вёл себя сдержанно, искоса бросая взгляды на Тихого, Павлина говорила больше (по-английски), пытаясь выглядеть игриво-беспечной.
Но один полицейский потянулся к кобуре, и Саблины в голове Даныбая поняли, что мирно контакт представителей местной власти с туристами не закончится.
— В чём дело, господа? — подошёл Даныбай к полицейским, изображая широкую улыбку. — У вас проблемы?
Английский они знали.
— Вы кто такой? — мрачно спросил один из них на плохом английском.
— Я обеспечиваю безопасность этих господ, — ещё шире улыбнулся Даныбай, кивнув на супружескую пару. — Это известные белросские биснесмены, занимаются продажей чистейшей байкальской воды. У вас к ним какие-то претензии?
— Они должны пройти с нами.
На язык просилась фраза: с какого бодуна? — но Даныбай остался учтиво-корректным:
— Почему? Зачем? Куда?
— Проверка документов…
— Какая проверка, уважаемые? Каких документов? Нас проверяли дважды на двух границах, документы в порядке, иначе нас здесь не было бы.
— Они должны пройти с нами, — с угрозой сказал полицейский с плоским лицом и оловянным взглядом.
— Никуда они не пойдут! Вы не имеете права нас задерживать! Хотите получить международный скандал?
Полицейские переглянулись.
Обычно напористость и уверенность, демонстрируемые VIP-персонами, на таких людей действовали почти безотказно, однако у этой тройки было определённое задание, и они стремились выполнить его во что бы то ни стало.
— Вы тоже пройдёте с нами! — сказал первый полицейский, расстёгивая клапан кобуры.
«Отформатируем?» — предложил Саблин-2.
«Действуем проще, — не согласился Саблин-11. — Не будет времени восстанавливать форму».
Даныбай кинул взгляд на Тихого и одним ударом отправил полицейского в нокаут.
Двое его коллег схватились за рукояти пистолетов, но Даныбай и Женя Лёв действовали быстрее.
Тихий захватил шею одного из них, не ожидавшего нападения сзади, аккуратно придушил.
Даныбай, а точнее — Данимир, освоивший тело снайпера как своё собственное, в два удара выбил дух из полицейского с оловянными глазами.
— Вниз, быстро!
Застывшие Прохор и Павлина вздрогнули, поспешили к центру зала.
Даныбай и Тихий, оставив лежащих полицейских и начинавших останавливаться вокруг них отдыхающих, ссыпались по лестнице на нижний уровень отеля, в эллинг с подлодкой.
— Вот и мы, — весело вскричал Даныбай, одним взглядом охватывая панораму эллинга. — А это мои друзья.
Азиаты-спецназовцы стояли у подлодки, расставив ноги и обратив лица к приближавшимся туристам.
Миранда расположился сбоку от них, внимательно изучая корпус подлодки.
Индийцы тихо переговаривались поодаль.
По позвоночнику пробежал холодок: вторая пара спецназовцев по-прежнему не показывалась, и это было неправильно. По законам проведения спецопераций, прекрасно известным Даныбаю, вторая пара должна была страховать первую, поэтому стоило ждать их внезапного появления.
Спецназовцы впились глазами в лицо Прохора, что укрепило Даныбая в его оценке категории боевиков: это были силовые коммандос, способные отлично драться и стрелять, и послали их не наблюдать за подозреваемыми белросскими туристами, а выполнить определённую боевую задачу. Какую именно: всадить ли в Прохора пулю или программу — Даныбаю было не важно, важно было упредить атаку.
— Мы готовы компенсировать вашу любезность, — продолжал он, подходя, улыбаясь как можно приветливей. — Можем вместе посидеть в ресторане.
Узкоглазые молодцы не отреагировали на его предложение. Вернее, отреагировали специфически: у них напряглись плечи и сжались пальцы рук. Ждать дальше развития событий, следуя в кильватере чужих планов, было нельзя.
— Мир!
Миранда прыгнул сбоку на ближайшего атлета, нанося ему умелый удар по печени; отбить удар было невозможно, Миранду не зря тренировали для подобного рода схваток.
Второй парень, с видеокамерой в руке, даже не повернулся к напарнику, вскидывая камеру и направляя её объектив на Прохора.
Даныбай не успел бы взять противника на приём, так как находился в пяти метрах от него, зато успевал сделать формовыстрел, что он и продемонстрировал не задумываясь.
Невидимый энергоинформационный пакет, изменяющий форму геометрических тел, превратил видеокамеру в нечто напоминающее старинный фотоаппарат с двумя объективами.
Однако это не остановило его владельца, успевшего инициировать главную деталь своей видеокамеры — эргион.
Мысль пришла уже после завершения короткой, но яростной схватки с боевиками, принадлежащими, как оказалось, южнокорейскому спецназу RUS (Rokn UDT Seals).
Неизвестно, чего хотел добиться атлет, вооружённый эргионом, но его формовыстрел изменил лишь голову Прохора, которая приобрела форму, близкую к форме головы обезьяны-гориллы. Пропорции остального тела и одежда математика остались теми же.
И всё же Данимир действовал быстрей и не дал возможности противнику добиться цели. Череда бесшумных «формопуль» довела формоспектр камеры до конца, превратив её в кучу развалившихся деталек-многогранников, а затем и затронула руку атлета, сделав её буквально крокодильей лапой.
Но и это не остановило корейца, запрограммированного на выполнение задания любой ценой! Он сунул руку-лапу под борт безрукавки, явно собираясь воспользоваться приготовленным оружием, а то и запасным эргионом, однако «крокодилья лапа» не позволила сделать это быстро, и Данимир скомандовал Данияру:
«Прыгай!»
Саблин-2, насыщенный холодной яростью, прыгнул в голову атлета и одним ударом выбил из спецназовца программу Охотника, управлявшую им. Затем отключил парню сознание и вернулся в голову Даныбая.
Бой закончился.
Миранда аккуратно уложил своего противника на пол, сломав ему руку, выдохнул, разгибаясь:
— Волки позорные!
В другое время фраза приятеля развеселила бы Даныбая, но «родич» в голове помнил о второй паре спецназовцев и не дал никому расслабиться:
«Ищите вторую двойку!»
Индийцы и негр, оторопело разглядывающие потасовку, очнулись и бросились к лестнице.
Даныбай обернулся к Прохору, ощупывающему лицо. Павлина с ужасом, открыв рот, смотрела на мужа.
— Проша!..
Даныбай выстрелил, стараясь не задеть женщину.
Голова Прохора приобрела прежнюю форму, сохранив присущие математику черты, разве что волосы потеряли цвет, стали серыми.
Павлина бросилась к мужу на шею.
Миранда нагнулся к уху снайпера:
— Они здесь!
Где? — взглядом спросил Даныбай.
— Все ждут… точнее, ждали капитана и помощника… они никогда не опаздывали, а это значит, что…
— В рубке!
— Больше негде.
Даныбай жестом велел бойцам обыскать потерявших сознание спецназовцев, затем все трое подбежали к подводной лодке.
Рубка управления представляла собой ещё один прозрачный пузырь продолговатой формы, вдвое меньше, чем кабина для пассажиров. Но разглядеть, кто находился внутри неё, было невозможно, выпускной механизм эллинга был сконструирован таким образом, что фонарь рубки заходил под язык балюстрады, и видна была лишь нижняя полоса фонаря над входным люком.
— И ведь не взорвёшь! — сквозь зубы выговорил Миранда.
— Так нечем, — добавил Тихий.
Данимир думал несколько секунд, показавшихся несколькими часами.
Индийцы и негр уже скрылись наверху, к тому же вокруг полицейских уже собралась толпа отдыхающих, и вот-вот должна была подняться тревога, а в голову ничего путного не приходило.
Отсутствие экипажа лодки и в самом деле указывало на справедливость предположения Миранды: команду нейтрализовали в рубке спецназовцы, запершиеся изнутри. Они знали, что беглецам деваться некуда, поэтому не стали помогать своим сослуживцам во время боя. Пространство для маневра у команды Даныбая стремительно сокращалось, время таяло с каждой секундой, и надо было что-то предпринимать.
— А сквозь стенку вы не можете прыгать? — вдруг спросил Прохор.
Данимир мгновенно понял мысль математика.
«Дан, поддержи!»
«Что?» — не сразу сообразил Саблин-2.
«Прыгаем сквозь дверцу люка в кабину! Ищем клиентов, программируем!»
«А если промажем? Или застрянем в дверце?»
«Не застрянем, не из пистолета стреляем. Настройся на прыжок определённой длины, выходить будем уже внутри кабины, а там уж в кого попадём. Если вселимся не в того, в кого надо, быстро ориентируемся и прыгаем в клиентов».
«Рискуем».
«В первый раз, что ли?»
«Поехали».
«Даныбай, усаживай Прохора с женой в лодку, пусть Миранда включает автоматику выпуска».
— Что потом? — вслух спросил Даныбай.
«Держать оборону на случай, если прибегут охранники. Другого шанса у нас не будет. Но мы справимся быстро. Подойди вплотную к рубке».
Даныбай повиновался.
«Вперёд!»
Данимир сконцентрировал себя в форме острой всепробивающей пули и пронзил дверцу люка, ища «живое трепетание мыслесфер» находящихся в рубке людей.
Первая попавшаяся мыслесфера принадлежала капитану подлодки Гюнтеру ван дер Баалу. Он сидел в кресле, уронив голову на грудь, и почти не дышал: ему нанесли сильный удар чем-то тяжёлым по виску и выключили сознание.
«Хорошо, что не убили!» — мелькнула мысль.
Действовать надо было сверхбыстро, поэтому Данимир не отвлекался на возникающие мысли, начиная осваивать тело капитана как неудобный скафандр, сдавливающий мышцы, руки и ноги, да ещё и стреляющий разрядами боли в голове.
Стараясь не тормошить тело капитана, Данимир приоткрыл глаза Гюнтера ван дер Баала, попытался осмотреться.
Подбородок капитана упирался в грудь, и окинуть взглядом всю рубку не удалось, но всё же Данимиру удалось разглядеть главное.
Спецназовцы-азиаты — мужчина и женщина — находились в рубке, переговариваясь на своём сорочьем языке.
Второй член экипажа — штурман — лежал на полу навзничь, раскинув руки, и, похоже, не дышал. Глаза его были полузакрыты, грудь не поднималась, пробитая пулей. По-видимому, он сопротивлялся, и его просто убили.
Голоса спецназовцев звучали буднично, никто из них не поперхнулся, не замолчал, из чего Данимир сделал вывод, что его «брат»-2 тоже промазал — попал в труп.
Он примерился прыгнуть в рослого боевика, стоявшего спиной к капитану лодки, но почувствовал странную слабость: будто ноги перестали держать вес тела, хотя свои ноги и тело вообще оставались дома, в одиннадцатом числомире.
Это ещё что такое?! Сказывается отсутствие сил у капитана?
Он попробовал сконцентрировать мыслеволю в кулак, и снова слабость и «головокружение» помешали ему сосредоточиться.
Эргион! — мелькнула мысль. Надо было эргион Прохора отдать Даныбаю, и чтобы он подошёл вплотную к рубке. Всё-таки дверца рубки экранирует мысль каким-то образом.
По-видимому, мысли «всадника» передались носителю — капитану, и он шевельнулся.
Разговор захватчиков лодки прервался.
Рослый спецназовец с мускулами Арнольда Шварценеггера оглянулся.
— Пристрели его, — посоветовала девушка, стоявшая к нему вполоборота. — Всё равно всё спишем на белросских шпионов.
Фразу эту она произнесла почему-то по-английски.
Однако напарник не успел последовать ее совету.
В дверцу рубки постучали!
Азиаты замерли, переглядываясь.
Наступил самый удобный момент для пси-атаки.
Данимир не знал, догадается ли снайпер взять эргион, но медлить было нельзя, и он, напрягаясь как штангист при поднятии запредельного веса, «выстрелил» собой по рослому мускулистому боевику…
Примерно в таком же положении оказался и Данияр, вселившийся не в живое тело, а в труп штурмана.
Первые несколько секунд он вообще не понимал, что случилось, куда он попал: показалось — провалился в тесный холодный мешок, обвитый жилами. Потом нашёл искорку жизни «вверху», рванулся к ней и всплыл в голове человека, штурмана лодки, практически не подававшего признаков жизни. Штурман получил пулю в грудь, упал навзничь и так и остался лежать, потеряв сознание. А потом у него остановилось сердце.
Первым делом Данияр попытался — совершенно автоматически, не думая — «вдохнуть жизнь» в остывающее тело, энергоинформационным ударом запустить сердце.
Это ему удалось.
Грудь штурмана свела судорога, сердце вздрогнуло, нехотя сократилось три раза… и с натугой, но заработало.
Лёгкие потребовали воздуха, рывком расшири-лись.
К счастью, гости в рубке, захватившие экипаж, не обратили на это внимания: они разговаривали и посматривали на прозрачный пузырь потолка рубки, выпустив из виду положение нейтрализованных моряков. Штурман для них был убит и угрозы не представлял.
Преодолев сильную боль в груди (пуля пробила сердечную сумку, штурман всё равно был не жилец, даже если в эллинг сейчас примчалась бы бригада «Скорой помощи», и билось сердце только благодаря подпитке энергией Данияра), он оглядел помещение сквозь полуопущенные веки.
Капитан сидел в своём кресле, напоминающем лётное, опустив голову, и не двигался. Было неясно, жив ли он.
Гости в рубке — мощный качок азатской внешности и его спутница — занимали всё свободное пространство и были вооружены. Парень небрежно держал пистолет с насадкой бесшумного боя, девица опустила левую руку с таким же пистолетом к полу.
Оба держались спокойно, это были профессионалы своего дела и могли открыть огонь в любой момент.
Поскольку ни один из них не застыл при прорыве Саблиных, можно было смело утверждать, что Данимир тоже промахнулся и теперь сидит незримой «пулей» в голове капитана.
Данияр попытался сосредоточиться, сформировать «штык» для прорыва в голову узкоглазой мускулистой девицы, стоявшей ближе, чем парень, но у него «закружилась голова». Поддерживающий энергопоток «души» Данимира истончился до комариного писка, сил для перехода в чужое тело просто не было. Не осталось сил даже для того, чтобы оставить труп и вернуться в голову Даныбая.
«Не паникуй!» — приказал он сам себе, обретая ледяное спокойствие. Ещё и не такое переживали.
Затем пришла другая мысль: может, и одиннадцатый Саблин переживает то же самое? Не может переселиться в корейца и поэтому не шевелится? В таком случае мы влипли!
Третья мысль напоминала пощёчину: ищи выход! Безвыходных ситуаций не бывает!
Труп штурмана ожил, пробитое пулей сердце заработало в полную силу, с трудом проталкивая загустевшую кровь по сосудам, и каждый толчок сопровождался такой болью в сердце, что мутилось сознание.
Кожа и мышцы начали чувствовать прикосновение одежды, неудобную позу, какие-то предметы вдавились в спину и в локоть, правая рука, подвёрнутая под тело, ощутила жёсткое ребро и холод металла. Через мгновение Данияр понял, что это такое: штурман схватился за пистолет, когда в рубке появились непрошеные гости, но ни вытащить, ни тем более выстрелить не успел.
Решение созрело за один удар сердца: появился шанс дорого отдать жизнь — свою собственную, если возникнет удобная ситуация.
И она возникла сама собой, помимо желания числопутешественника.
Капитан лодки вдруг шевельнулся.
Девица посмотрела на него внимательно, начала поднимать руку с пистолетом.
В дверцу люка неожиданно постучали.
Спецназовцы замерли, повернувшись к ней, готовые применить оружие.
Данияр начал просовывать руку штурмана к кобуре пистолета, взялся за рукоять.
Капитан снова шевельнулся.
— Пристрели его, — проговорила девица по-английски, — всё равно всё спишем на белросских шпионов.
Парень повернул голову к капитану, и Данияр наконец вырвал пистолет из-под себя, дважды спустив курок.
Пули «глока» попали боевику в плечо и в грудь, отбросили к креслу штурмана. Он упал, но не потерял живучести, снова начал поднимать пистолет, и Данияр выстрелил ещё раз.
На сей раз пуля вошла точно в переносицу азиата, превратив все его великолепные мышцы в кучу бесполезного мяса.
Девица в это время боролась с капитаном, ухитрившимся вскочить и перехватить её руку с пистолетом. Стрелять она не могла, но и капитану было неудобно провести приём, поэтому борьба шла на равных, пока Данияр не заставил тело штурмана встать и одним рывком свернуть шею девицы.
Она выпустила пистолет и перестала сопротивляться.
— Вот… су… ка! — в три слова выговорил капитан по-русски.
— Со… гла… сен! — так же в три слова охарактеризовал своё отношение к сказанному штурман.
— Люк…
Вдвоём открыли люк, увидели Даныбая, Миранду, Прохора за их спинами, готовых вмешаться в схватку, и, не сговариваясь, прыгнули к снайперу в ставшую «своей» голову.
— Выносим их, быстро!
Торопливо вынесли из рубки всех четверых.
Корейцы не подавали признаков жизни, то ли их программы нейтрализовались, то ли не умели реанимировать носителей.
Капитан и штурман подлодки были ещё живы.
— В лодку!
— Они же… — нерешительно указал на моряков Прохор, — ранены…
— Сейчас сюда примчатся охранники, вызовут врачей. Уходим!
Прохор изменился в лице (такого Даныбая он ещё не видел), нырнул в пассажирскую кабину, где его ждала испуганная Павлина.
— Мир, запускай механизм спуска!
Миранда метнулся к консоли, нависающей над квадратной ванной с подлодкой, потыкал пальцами в кнопки управления.
Ванна начала заполняться водой.
— Тихий — к пассажирам! Мир — в рубку!
Оперативники без слов выполнили приказ.
Даныбай оглянулся, увидел робко спускающихся по лестнице людей, выстрелил в стену, заорал:
— Назад! Зовите врача!
Любопытных отдыхающих как ветром сдуло.
Простите, мы вам уже ничем не поможем, мысленно обратился Данимир к экипажу подлодки, списанному в расход боевиками Владык.
Люк закрылся за ним.
— Я тут не соображаю, — сказал Миранда, озабоченно разглядывая панель приборов. — Самолёт, вертолёт — пожалуйста, а эту хрень…
— Займи второе кресло. — Даныбай рухнул в кресло капитана, бегло оглядел приборы. — Братишки, поможете?
«Беру управление на себя», — сказал Данимир. В бытность свою спецом по выживанию ему приходилось изучать принципы управления субмаринами, а здесь был всё-таки не военный корабль, а маленькая прогулочная подлодка с минимумом приборных панелей, сенсоров и рукояток.
Колпаки над пассажирским отсеком и рубкой управления ушли в пазы, прихваченные кремальерами, лодка полностью погрузилась под воду, раздвинулись щиты выпускного люка, и судно плавно углубилось в море под медленно плывущим отелем…
