Глава 10
Кто не спрятался, я не виноват
По данным оперативников следственного комитета ФСБ, Ульрих Хорст не воспользовался услугами ни одного из своих бывших друзей и знакомых среди братьев Ордена Белого Крыла, что затрудняло его поиски.
Впрочем, Антон и не надеялся получить какие-то конкретные зацепки, способные помочь ему найти беглеца. Ему дали задание – обследовать спутники внешних планет, и он приступил к его выполнению, настраиваясь на экстрасенсорное восприятие «хроник Акаши», как называли учёные общее информационное поле Вселенной. О том, что он может подключаться к полю, знали только отец и мама, да ещё скорее всего догадывался Артём Ромашин, ставший инициатором вовлечения младшего Калаева в дела Службы безопасности.
Вероника не поняла Антона.
Они встречались уже больше года, однако серьёзных намерений жить вместе у него не возникало, и суперсовременная файр-гёрл, какой была Вероника Дивова, махнула на него рукой, хотя встречаться не отказывалась. Она жила в мире гламура, танца, эйдокино, визитос-театра, шоуанимэ, нарядов, эпатажа, и встречи с Антоном её забавляли и удивляли, так как он принадлежал другому миру – где сияли звёзды и космос распахивался до потрясающих воображение масштабов.
– Зачем тебе это? – спросила она, когда он признался о переходе из Центра стратегических инициатив в Службу безопасности. – Там же собрались суконные люди, неудачники, тебе с ними будет скучно.
– Суконные люди? – улыбнулся Антон. – Откуда ты знаешь такое редкое слово?
– Не помню, слышала от кого-то.
– Слово «суконный» происходит от слова «сукно» – шерстяная ткань, поверхность которой покрыта ворсом.
– Да бес с ним, не увиливай от ответа.
– Мне стало интересно, очень необычная работа.
– Какая?
– Искать одного человека, совершившего побег из тюрьмы.
– Поздравляю, – фыркнула Вероника, носившая причёску «а-ля скальпированный индеец»: половина головы у неё была выбрита, а волосы на второй половине стояли дыбом, выкрашенные в яркий алый цвет. – Ты стал следователем?
– Не совсем, но смысл тот же.
– Ты же эфаналитик, а не кримполисмен.
– Моя работа будет связана с эфанализом.
– Ну, ладно, клёво. Пойдёшь на тусню с Кларой Гу вечером? Она даст сольник в Юрмале.
– Когда?
– Сегодня в семь вечера по Риге.
– Если успею.
– Тогда я побежала, звони. – Вероника оделась, прижала к уху серёжку мобика и умчалась. Она жила легко и о будущем не задумывалась.
А он начал готовиться к первому самостоятельному императиву под названием: пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что. Правда, в отличие от мифического Иванушки-дурачка, которому пришлось когда-то выполнять такое же задание, Антон знал, что он будет искать.
В одиннадцать часов утра по времени Москвы он прибыл на погранбазу «Дамаск», расположенную на спутнике Сатурна Энцеладе.
Начать поиски Ульриха Хорста с этой небольшой планетки подсказала интуиция. Он почему-то был уверен, что беглец, захвативший фрегат «Мао» (вот это масштабы у террориста!) и выкравший хроноинвертор, не покинул Солнечную систему и прячется где-то на одной из планет.
Энцелад – шестой по величине спутник Сатурна, имеющий форму слегка сплюснутого сфероида. Его экваториальный диаметр равен пятистам тридцати километрам, полярный – на шестнадцать километров меньше.
Радиус его орбиты, почти не отличающейся от круговой, составляет двести тридцать восемь тысяч километров, то есть он вращается внутри сатурнианского кольца Е и в плоскости самого кольца.
Из крупных спутников ближе к Сатурну расположен только Мимас и совсем маленький Прометей.
Но главной достопримечательностью Энцелада является не его орбита, а ледяная кора толщиной в сто километров, под которой расположен относительно тёплый и солёный океан глубиной порядка двадцати километров. После Тритона, спутника Нептуна, Энцелад является вторым телом Солнечной системы, обладающим криовулканизмом. Несмотря на низкую температуру поверхности – минус двести градусов по Цельсию, – на ней существуют криовулканы, гейзеры, извергающие смесь жидкой воды, пропана, ацетилена и гидратированного аммиака.
Энцелад начали усиленно исследовать ещё в конце двадцать первого века, так как подозревали, что в его океане возможна жизнь, хотя бы бактериальная. Именно такая была обнаружена на самом большом спутнике Сатурна Титане и на спутнике Юпитера Европе.
Искали, конечно, признаки биологической жизни иного масштаба, но в Солнечной системе на данном историческом этапе существовала лишь одна планета с мощной органической жизнью – Земля.
В течение двух сотен лет на лёд Энцелада спустились три десятка экспедиций, но ни одна из них не обнаружила что-то особенное. Лишь кластеры органических молекул, не переступившие грань живого организма. И планету забыли как объект для исследований. Теперь на ней располагались лишь редкие автоматические станции для мониторинга происходящих на ней процессов да две погранбазы, нацеленные на контроль самого Сатурна и его колец.
База «Дамаск», названная так в соответствии с названием гигантского разлома Дамаск длиной сто тридцать километров, пересекающего южную полярную область планетки, представляла собой стандартный купол высотой в сто метров и диаметром в полкилометра, опиравшийся на невидимый магнитно-силовой каркас. Купол ничем не отличался от подобных космических сооружений на других планетах, если не считать размеров. Такие купола строились и совсем маленькими, на пару спейс-машин, и довольно большими, способными вместить крупные суда размерами в сотни метров. База «Дамаск» располагала быстроходным корветом «Мистраль» и полусотней катеров поменьше, от миниатюрных пинассов до крокодиловидных драккаров.
Антон предъявил на выходе из отсека метро удостоверение, ему выдали шестиместный неф, сопровождающего – витса по имени Роби, – чтобы он не чувствовал себя одиноко, и неф взлетел в фиолетово-чёрное небо Энцелада, кое-где испятнанное серой дымкой распылённого работающими гейзерами пара.
Атмосфера у Энцелада была в основном из водяного пара и молекулярного водорода, но очень разрежённая, и свет звёзд свободно достигал поверхности планеты.
Поскольку база располагалась на краю расщелины Дамаск, почти на полюсе, то Сатурн был виден не весь, а на три четверти, перечёркнутый серебристой полосой колец. Солнце светило на него «справа», поэтому большая часть планеты находилась в тени, но тень эта таяла на глазах, потому что период обращения Энцелада вокруг Сатурна равнялся тридцати трём часам, и полоса тени бежала быстро.
– Борт «ноль пять», как слышите? – проклюнулся в наушнике рации голос диспетчера базы.
– Слышу хорошо, – отозвался Антон.
– Маршрут «вяз» или «болт»?
Это был сленг патрулей погранслужбы, которого Антон не знал, зато знал витс-сопровождающий.
– Привязанный или свободный? – перевёл он.
– «Болт», – ответил диспетчеру Антон, с заминкой добавил: – Экваториальный облёт для начала.
– ОК!
Катер взлетел над прозрачным куполом базы.
Ландшафт Энцелада предстал перед взором Грина-Калаева во всей своей первозданной красе, освещённый мягким зеленовато-оливковым светом сатурнианского серпа.
Планеты Солнечной системы и их спутники стали доступны человеку в середине двадцать первого века.
Сначала их посещали научно-исследовательские экспедиции, помимо многочисленных автоматических зондов и станций. Потом на поверхности наиболее доступных планет возникли посёлки, а к концу двадцать четвёртого века – целые города. После овладения человечеством таймфагом эра звездолётов и ракет отошла в прошлое, хотя звёздный флот сохранился – как основа косморазведки и гарант безопасности цивилизации в целом и отдельных государств, объединившихся в Земную Федерацию, но идущих своим путём. Тем не менее достичь любой планеты Солнечной системы теперь можно было за считаные минуты, включая процедуру входа в метро, и толпы туристов избороздили все доступные тела Системы в поисках экстрима и космических приключений.
В молодости, мало чем отличаясь от сверстников своего времени, Антон также побывал на многих планетах, от Меркурия до Плутона включительно, искал бриллиантиды в кольцах Сатурна и посетил его спутники Титан и Рею. Но на Энцеладе не был и теперь с любопытством рассматривал его сверкающий ледяной панцирь, изрезанный трещинами.
С высоты в десять километров хорошо были видны «тигровые полосы» – несколько гигантских разломов коры планетки длиной от ста до ста пятидесяти километров. Они шли параллельно друг другу с шагом в сорок километров и действительно из космоса напоминали рисунок на шкуре тигра, хотя представляли собой глубокие ледяные ущелья, разорвавшие толстую ледяную «шкуру» Энцелада. Они первыми из всех его структурных образований получили названия: Александрия, Каир, Багдад и Дамаск.
И всё же пейзаж не отличался разнообразием. Все детали рельефа планетки состояли изо льда, и ничего интересного на гладких ледяных полях видно не было.
Антон оторвался от созерцания ландшафта, сосредоточился на внутренних ощущениях.
Пограничники заявили, что их аппаратура не зафиксировала появления подозрительных судов возле Энцелада, но это ровным счётом ничего не значило. Ульрих Хорст наверняка использовал режим «инкогнито», и фрегат не увидел ни один локатор. Его можно было обнаружить только по гравитационному полю, как невидимую массу. А гравитационных детекторов система слежения Энцелада не имела.
Неф облетел планету по экватору за полчаса.
– Облёт меридиональный, – скомандовал Антон киб-пилоту аппарата.
Пока мчались над иссечённой кратерами северной макушкой спутника, он пристально вглядывался в трещины и складки местности, пытаясь не только увидеть что-либо необычное, сколько понять замысел беглеца, угнавшего пограничный фрегат. Если Хорст избрал местом отсидки Энцелад, чем он руководствовался? Тем, что здесь полно разломов, не просматриваемых радарами? Или он знает некие пещеры подо льдом, где можно укрыться от видеокамер системы глобального мониторинга?
Вряд ли, сам себе ответил Антон. Спрятаться на Энцеладе можно, однако риск обнаружения остаётся, и даже известная природная наглость Хорста не поможет ему избежать столкновения с пограничниками. А воевать с целым флотом смертельно опасно, да и не для того Хорст украл хроноинвертор.
Тогда почему именно Энцелад притянул к себе внимание? Почему Антона потянуло сюда, а не на другие спутники или планеты?
– Стоп! – остановил он бесшумный бег катера.
Аппарат завис над одним из гейзеров, выбрасывающим красивое жидко-паровое «перо» на высоту нескольких километров. Струя водяной кристаллической пыли указывала прямо на тёмную – с этой стороны – махину Сатурна.
Антон перевёл взгляд с «пера» на ощутимо массивный шар гигантской планеты, закрывающий четверть небосклона.
На фиолетово-синей, с нечёткими тенями глыбе появилось чёрное пятнышко, напоминающее зрачок огромного глаза. Показалось, Сатурн посмотрел на землянина, как смотрит человек, недовольный тем, что ему помешали.
По спине побежали мурашки.
Антон сглотнул слюну, озарённый догадкой.
Он ошибался!
Ульрих Хорст избрал самый простой способ скрыться от всевидящих глаз телескопов и локаторов, прощупывающих всю Солнечную систему, хотя этот способ и был связан с большим риском: с риском быть раздавленным плотной атмосферой Сатурна. Но Ульрих любил экстрим, и фрегат «Мао» находился в данный момент в глубинах гигантской окольцованной планеты, где его трудно было запеленговать, увидеть или отследить как объект определённой массы.
– Поднимись километров на сто, – попросил Антон.
Киб-пилот выполнил приказ. Катер удалился от поверхности Энцелада на одну пятую его диаметра.
Сатурн и его кольца стали видны лучше.
– Помочь? – ожил не подававший признаков жизни спутник Антона.
– Спасибо, не надо.
Витс опять превратился в статую. Мысли и желания человека его не волновали.
Антон сосредоточился на вхождениив состояние инсайта.
Через несколько минут на него снизошёл вселенский покой, и космос вокруг заиграл другими красками. А главное, стали видны глубины Сатурна, прежде скрытые слоем его внешних облаков.
Кипение струй… мелькание пятен… пляска вихрей… неуклонное движение грозовых фронтов… колоссальной мощности дожди и снегопады… бесшумные зарницы… и полёт ледяных гор, на грани перехода атмосферы в жидкое состояние.
Перехватило дыхание.
Сатурн манил, притягивал взор, пульсировал, дышал и был насыщен жизнью, мало доступной для земных исследователей. Но жизнь на планете была, о чём стало известно давно, Антон тоже знал о своеобразном «планктоне» и глубокоатмосферных газо-жидкостных организмах Сатурна, однако только сейчас осознал, что гигант населён и, возможно, хранит в своих глубинах тайны древних цивилизаций.
Какой-то плохо различимый «айсберг» всплыл из-под кружевного ледяного поля. У него была слишком правильная форма – эллипсоид вращения, размытый к краям, и Антон задержал на нём пси-взгляд, отмечая целеустремлённость «сатурнианского НЛО». Однако тот буквально растаял в сиянии зарниц, оставив ощущение грозной неумолимой силы, готовой в любой момент молнией сорваться с места и нанести удар.
Антон вышел из полумистического состояния, позволяющего видеть невидимое и слышать неслышимое. Достал из бардачка аппарата пластет грейпфрутового сока, напился.
Теперь он на сто процентов был уверен, что интуиция его не подвела: фрегат «Мао» прятался в глубинах Сатурна, под плотным тройным слоем аммиачно-метаново-азотных облаков.
Надо сообщить Хоуку, подумал он. Срочно! Пока Хорст не скрылся отсюда.
Не скроется, ответил ему внутренний голос. Хроноинвертор понадобился Хорсту для решения какой-то задачи здесь, в Системе, а то и вовсе на Земле. И пока он не выполнит задачу, никуда не уйдет.
– Связь!
– Координаты абонента?
– Земля, Россия, Рязань, Артём Ромашин, код доступа «альфа четыре нуля», номер в инфоре… – Антон продиктовал восемь цифр.
– Подключаюсь.
Ромашин отозвался через две минуты:
– Слушаю, Антоша.
– Я на Энцеладе. Но Хорст на Сатурне!
Последовала пауза. Ромашин знакомо склонил голову к плечу, размышляя.
– Основания?
Антон смутился.
– Интуиция.
Ромашин кивнул.
– Верю. Прадед тебе кое-что передал в наследство.
– Хоук не поверит.
– Я поговорю с ним. Почему тебя сразу повлекло к Энцеладу?
– Не знаю, подсознательно.
– Ты его… видел?
– Хорста? Нет… но я видел фрегат.
– Можешь дать примерные координаты?
Антон посмотрел на шар Сатурна, купающийся в серебристом шлейфе колец.
– Попробую.
– Жди меня на Энцеладе. Ты на первой или второй базе?
– «Дамаск».
Ромашин вышел из канала связи.
Антон скомандовал пилоту взять курс на базу.
Мучила его только одна мысль: не ошибся ли он?
