Он выскочил из «чёрной ямы», которой стала пси-сфера второго Прохора, как ныряльщик из воды – хватая ртом воздух, образно говоря. Но поскольку воздух был чужим и принадлежал полю сознания Прохора-четвёртого, расслабиться себе Прохор не позволил, просто превратился в «невидимку» и «неощутимку», чтобы «родич» его не заметил.

Однако Прохор-4 всё-таки почуял гостя. В данный момент он сидел в каком-то помещении, напоминавшем старинную библиотеку, и листал массивный фолиант, похожий на Библию: буквы текста скорее всего были латинскими, судя по их начертанию.

Прохор-4 поднял голову от книги, прислушался к себе.

«Это… снова вы?»

«Я, извините, – вынужден был сознаться Прохор, удивляясь чувствительности «родича». – Останавливаться у вас не хотел, но так получилось».

«Понимаю, бывает. Вам что-то нужно?»

«Н-нет… я случайно к вам зашёл… хотел спросить: вас здесь не тревожат?»

«Вы имеете в виду Охотников? Дважды какие-то негодяи пытались напасть на меня, возможно, это и есть ваши Охотники, но у меня есть охрана, один я бываю очень редко».

«Ну и слава богу! По моим сведениям, за всеми нашими «родственниками» в кавычках началась…»

«Охота, вы меня уже предупредили».

«Простите, запамятовал, – признался Прохор. – Значит, вы организовали команду защиты?»

«Не я, у меня нашёлся друг, который и предложил помощь».

«Как его зовут?»

«Дустан Саблоев».

Прохор подумал о Саблине. Дан предупреждал, что спустится во все доступные миры Бездн, чтобы договориться со своими «родственниками» о защите Прохоров. Числомир-4 он должен был посетить одним из первых.

Собеседник, отличавшийся железной невозмутимостью, не заметил заминки гостя.

«Вы можете сказать, в чём причина всего переполоха? Ведь бороться надо с ней, а не с последствиями. Устранив причину, вы устраните и весь негатив».

«О причинах атаки мы можем говорить с большой долей вероятности. Владыки хотят добиться абсолютной власти в Числовселенной, для чего и предпринимают меры, связанные с изменением Программы, которую задал Творец Мироздания, запустив с помощью некоего задатчика, программатора, который мы называем формотроном, процесс развёртки Числовселенной».

«Смелое предположение. Я надеюсь, оно имеет основания. И где же, по-вашему, располагается этот… э-э… формотрон?»

«В первом числомире. Основой этой реальности является единица, сакральные законы которой диктуют условия существования как первого Ф-превалитета, так и последующих. Если Владыкам удастся перепрограммировать первичный формотрон, они овладеют всеми числомирами, а не только Безднами. Вот почему мы подвергаемся их атакам. Часть из нас обладает мощной экстраэнергетикой, из-за чего эту часть пытаются заставить служить Владыкам, остальных они…»

«Я понял, к ногтю. Значит, я вхожу в число тех, кто не нужен?»

«Но способен помешать. Я тоже из тех, кого Владыки приговорили к ликвидации».

«Жаль, что я не могу переходить из мира в мир, как вы».

«Может быть, мы вас научим, когда всё закончится. Прошу прощения, мне надо идти, берегите себя».

Прохор вытащил «щупальце» сознания из сферы мышления Прохора-4, несколько мгновений раздумывал, куда податься, но всё же решил ещё раз постучаться к Прохору-второму. Во втором числомире разворачивались события, способные привести к изменению всей Числовселенной, и на острие атаки воинства Владык находился Прохор Шатаев, у которого уже украли жену. Его надо было выручать, как он когда-то бросился выручать его – одиннадцатого Прохора.

Промелькнула глубокая, заполненная слоистым дымом бессвязных мыслей «яма» сознания Прохора-третьего, сошедшего с ума.

Впереди выросла стена – по ощущениям, и Прохор едва не врезался в неё, с трудом затормозив. Показалось, что из стены высунулась когтистая лапа, потянулась к нему. Он увернулся, прыгнул назад, не считая измерения, и вышел далеко за пределами сотни числомиров, в голове «родича» из четыреста девяносто пятого превалитета.

«Родич» – здесь его звали Прохором Смирноватым – медленно двигался по коридору, слабо освещённому лампами в потолке, забранными сетчатыми колпаками, и закрывал толстые, из деревянных брусьев и металлических полос, двери камер. Он был нетрезв, судя по сумбуру в голове, и на появление «духа» не обратил внимания.

Прохор поспешил затаиться, обдумывая, стоит ли идти дальше, после нырка в пси-сферу Прохора-второго. Мир-495 ему не нравился, равно как и работа «братца». Он представить не мог, что заставило Прохора-495 выбрать профессию тюремного охранника. Верилось, что на месте «родича» он никогда не согласился бы сторожить заключённых.

Но что случилось с Прохором-вторым? Почему не удалось выйти в его сознание? Что за стена там выросла? Снабжённая когтями? Неужели второго заблокировали Охотники? Или вообще… убили?!

Душа сжалась, переворачиваясь сама в себе, одна из её струек-молний прорвалась сквозь пси-защиту, уколола хозяина, заставила сторожа зиндана прислушаться к своим ощущениям. Он замедлил шаг, покачнулся, едва не ударившись плечом о стену, оглянулся на коридор, никого не увидел и двинулся дальше, сбитый с толку алкогольными парами, плывущими сквозь гулкое пространство головы.

Прохор с облегчением расслабился, не горя желанием общаться с пьяным «родичем». Соображай быстрей, скомандовал он сам себе. Если второй в отключке, что вообще там у них творится? У кого узнать? У ДД? Он недоступен. У Саблина-второго? Это можно сделать только через Саблина-одиннадцатого, а для этого надо возвращаться домой. Значит, возвращаемся?

Прохор заколебался, захотелось хоть одним глазком взглянуть на экзоты – миры больших чисел, посещаемые Дмитрием Дмитриевичем. В памяти всплыла последняя встреча с академиком в экзотическом мире восьмизначного Армстронга. Что он тогда сказал? Что отдыхает от походов по Безднам в квазистационарных превалитетах, порождённых экзотическими числами. Так, может быть, поискать его в одном из них?

Не вмешиваясь в действия и мысли четыреста девяносто пятого «родича», Прохор быстро пробежался по известным ему большим числам. Самым большим числом, организующим законы «колеблющегося» числомира, который он посетил, встретив там «родича» ДД, было восьмизначное число Армстронга. Можно было спуститься туда и попробовать через своего «брата» вызвать «родственника» Дмитрия Дмитриевича. Но эту операцию Прохор оставил напоследок. Помня наставления академика «не врываться в психику «родичей» как метеорит», он нырнул в Бездны, определив в качестве первой остановки мир, организованный четырёхзначным числом Леонардо – 8361.

Его «родич» в этом мире существовал: в данный момент он с командой мужчин, одетых в зеркально-струящиеся балахоны, вытаскивал из трещины, пересекающей сложенную из громадных каменных блоков дорогу, мужчин, женщин и детей в окровавленных лохмотьях.

Дорога под ногами спасателей («родич» Прохора, по всей видимости, работал в службе спасения) всё время вздрагивала и вибрировала, полуразрушенные здания по её обеим сторонам трескались, превращались в груды обломков, издалека прилетали гулы и грохот, в тучах, зависших над городом, то и дело сверкали алые зарницы, в общем, здесь царило светопреставление. А спутники «родича» и он сам, не обращая внимания на волны грохота и вибрацию, тащили и тащили из провала с помощью сеток пострадавших. Затем начали грузить раненых в аппарат, напоминающий вертолёт.

Прохор опомнился, понимая, что ничем своему «родичу» помочь не может. В его мире то ли шла война, то ли случилась какая-то техногенная или природная катастрофа, и люди самоотверженно спасали попавших в беду соотечественников. Искать здесь ДД не имело смысла.

Желание спускаться глубже почти пропало. Но речь шла не о любовании красотами иных миров, ДД был нужен как консультант и опытный формонавт, который мог дать совет, как помочь Прохору-второму, и перед Прохором-одиннадцатым снова распахнулись Бездны Числовселенной.

Следующую остановку он сделал в узле Капрекара, в мире, сформированном сакральной информацией числа 549945.

Он был здесь однажды, возвращаясь из числовых глубин, и тогда мир шестизначного Капрекара его изрядно удивил. Восприятие математика нарисовало его как мир зеркальной пены, так он был изменчив и зыбок, оставаясь при всей призрачности логичным и материальным. Несмотря на постоянную трансформацию искусственных объектов – зданий, сооружений, машин, функциональные свойства этих объектов сохранялись, но привыкнуть к тому, что, сев в одну машину, ты выходишь из другой – по форме, было трудно.

Однако на сей раз попасть в пси-сферу «родича» – мелкого клерка в государственном учреждении «Муниципальная служба быта» – не удалось. Вернее, Прохор вынырнул в свет сознания «родственника», успел поймать какой-то блик, показавшийся ему опасным, и с ходу рванул дальше, до того, как его со всех сторон зажали «колючие стены» тесной камеры.

Анализировать событие было некогда, он продолжал спускаться в Бездны, но крохотная мыслишка, проросшая отдельно от сознания, объяснила формонавту всё: Прохор-549945 был мёртв! Либо в его голове Охотники устроили каким-то образом ловушку наподобие той, что захватывала «души» формонавтов в голове Прохориила-999.

Если это предположение было верным, идти дальше было чрезвычайно опасно. Владыки Бездн не зря считались хозяевами глубин Числовселенной, иначе их не назвали бы Владыками, и они контролировали здесь практически каждый устойчивый мир. Но ведь стоит проверить, подумал Прохор, так это или не так, чтобы уже не возвращаться к этому вопросу?

Заговорило потревоженное воображение.

ДД уверял, что квазиустойчивые миры существуют на всех уровнях числобытия. Почему бы не посетить парочку миров, подчиняющихся законам больших чисел? К примеру, мир двенадцати девяток. Если одна девятка – эннеада – олицетворяет полноту и совершенство, символизируя божественную силу и самого Творца, то каким должен быть мир двенадцати эннеад?! О геометрии речь не идёт, это мир много-многогранника, близкого по форме к шару. Но что он есть в этическом плане? Добрый и справедливый? Или в этом случае играют роль тонкие планы девяток, такие, как присутствие изъянов, ошибок и недостатков, порождённых несовершенством девятки, так как ей не хватает единицы до совершенного числа 10? Для мира одной девятки эти тонкости несущественны, но в мире двенадцати девяток они увеличиваются в двенадцать раз?

Решение созрело, когда «душа» Прохора миновала мир первого триллиона. Гляну – и назад, подумал он, ДД в разговоре затронет миры Бездн, а я ему выдам небрежно: я тоже там был, в двенадцатизначном экзоте из девяток…

Глубоко внизу – так он себе представлял Бездны – просиял маячок.

Прохор сосредоточился, замедлил «полёт», чтобы не травмировать, «не расплескать» психику «родича» резким вылетом.

Из темноты вымахнуло туманное полотнище призрачного света, похожее на парус шхуны.

Глаза стали видеть.

«Родич» летел над облаками… махая собственными крыльями (!) и зорко вглядываясь в ландшафт под ним, напоминающий постоянно меняющийся узор калейдоскопа. При каждом взмахе крыла этот узор менялся, и уловить в его красочной геометрической мешанине какой-либо определённый порядок было невозможно. Во всяком случае, для гостя-человека. Но «родич» (надо же – птица! обалдеть можно!) ориентировался прекрасно, и как только в нагромождении форм внизу протаивали красные змеистые фигуры, он пикировал на них сверху, стараясь клюнуть это красное или схватить лапами. В большинстве случаев не успевал, но однажды схватил, и Прохор с содроганием осознал, что красные «змеи» и «спирали» представляют собой живые червеобразные организмы.

Стал понятен и смысл занятий «родича»: он охотился!

Правда, объекты охоты – «черви» вели себя странно. Они не убегали и не прятались, а наоборот, пытались прыгнуть на крылатого охотника, заставляя его уворачиваться, с поразительной быстротой и изяществом норовя насадить «червя» на клюв.

Один раз над его головой мелькнула какая-то серебристая нить, он глянул вверх, и Прохор опешил, увидев, что его носитель пристёгнут цепью к гигантскому кожаному мешку, напоминающему дирижабль! В этом мире «родич» являлся охотничьим животным, вернее, кем-то вроде охотничьего сокола, которого заставляли искать дичь неведомые хозяева, и при этом он обладал незаурядным интеллектом.

Ассоциация с Охотниками, слугами Владык, произвела тягостное впечатление. Прохор представить не мог, что его числовые «родственники» могут служить более могущественным существам в качестве охотничьих птиц, будучи не то рабами в каком-то смысле, не то пленниками.

Он попытался войти в память «родича», надеясь узнать подробности его жизни, однако снова почуял «колючее дыхание» на затылке, возбуждающее инстинкт самосохранения, и поскорее убрался из пси-сферы «охотничьей птицы», устремляясь в самые низы Бездн. Возвращаться домой без результата было противно, а ДД можно было найти, только посетив экзот-миры, где он отдыхал.

– Ниже ворона, – говорил он, – начинается зона «реальных миражей». Редкие миры устойчивы, так как представляют собой более чем странные образования из «мыльной пены», облаков пыли и видеокомпозиций. Но и там есть слои Бездн, где можно остановиться и расслабиться.

Махнуть в гугол-мир? – расхрабрился Прохор. Или в мир асанкхейи? Там, наверно, и ДД не бывал…

Не надувай щёки, мрачно-иронически посоветовал ему внутренний оппонент, нырнёшь – не вынырнешь!

А вот вынырну! – возразил Прохор сам себе. В крайнем случае развернусь и рвану назад, если почую засаду.

Но осторожность, воспитанная не без участия Дмитрия Дмитриевича, взяла своё. Академик предупреждал, что формонавта везде могут ждать ловушки.

– Вы не задавали себе вопрос, – спросил он гостей во время пребывания Прохора и Данимира в его доме в Новой Зеландии, – с помощью чего Владыки превратили мозг Прохориила-999 в Узилище?

– Нет, – в один голос ответили они, обменявшись взглядами.

– А напрасно, эти твари обладают не просто аппаратурой пси-блокирования, способной запирать ПСС в голове любого формонавта, но технологией этого процесса. Это означает, что они или их слуги способны соорудить такую аппаратуру в любом Ф-превалитете. В свою очередь, это означает, что числопутешествия становятся чрезвычайно опасными! Вот почему надо учиться чуять засаду до выхода в пси-поле «родственника».

– Мы умеем, – самоуверенно заявил тогда Прохор.

Но ведь он и в самом деле научился принимать сигналы интуиции до срабатывания сознания? Вперёд, формонавт! Охотников бояться – в лес не ходить!

Пролетающие «мимо» «остановки» – пси-сферы «родичей» – слились в жемчужно-серую дрожащую полосу. Однако внутренний счётчик числомиров продолжал работать – на уровне рефлекса, без подключения гораздо более медленного сознания, и Прохор, давно освоившийся со своим положением «пилота», не боялся, что промахнётся. Промахи остались в прошлом, когда он только учился навыкам формонавта, путешественника по реальностям Числовселенной.

И всё же он переоценил свои силы. Нырять в такие глубины было утомительно. Мелькнула мысль, что ДД не зря соорудил для себя базы отдыха в разных превалитетах. Чтобы преодолеть бездну числомиров, исчисляющуюся миллиардами, требовалось время… и здоровье! Энергия! Прохор почувствовал, что устал, когда «счётчик» внутри него начал сбиваться на шестнадцатизначных числах. Судорога свела ногу – именно такое впечатление оставила мысль об усталости. Он понял, что надо срочно останавливаться. Ни о каком прыжке в мир гугола, а тем более асанкхейи речь не шла. Чтобы достичь столь глубоко сидящих в Безднах миров, нужно было отдыхать не один раз.

Прохор «притормозил», прислушиваясь к шёпоту интуиции.

Впереди обозначилось твёрдое, по сравнению с очень зыбкими мирами, образование.

Память подсказала: приближался экзотический мир, порождённый произведением девятизначных репьюнитов – 111111111 × 111111111 = 12345678987654321.

Выхожу! – решил он.

Световое колечко «впереди» выросло в проём круглой шахты, и он бесшумной стрелой влетел в распахнувшийся объём пси-сферы «родича».

В принципе он ожидал увидеть всё что угодно, только не то, что увидел.

Ещё при выборе «остановки» он попытался представить мир-12345678987654321. Его формообразующей геометрией должен был стать многогранник из триллионов граней, почти шар, основой которого служили многогранники первичные – от тетраэдра до икосаэдра, представленные в равной мере – по два каждого многогранника.

Точно так же эзотерические свойства этого мира должны были складываться из свойств, заложенных в цифрах, последовательно представленных в безумно длинной формуле 12345678987654321. То есть свойства эти в каком-то смысле должны были «аннигилировать» – нейтрализоваться, относясь к совершенно разным психологическим понятиям наподобие: плакать – смеяться. Прохор даже сумел найти эти понятия среди цифр: если, к примеру, единица считается символом целостности и единства, то двойка символизирует противопоставление, противоречие и разделение Единого; если восьмёрка олицетворяет всемирное равновесие вещей, гармонию полярных начал, то пятёрка стремится вырваться из грубоматериальной тюрьмы к свободе и власти над стихиями, что выражается в потенциальной опасности революции и разрушения.

Прохор надеялся, что поскольку число 12345678987654321 начинается с единицы и заканчивается единицей, это обстоятельство скажется и на общем состоянии числомира, повышая его духовность и волю к проявлению высоких качеств. Но оценить мир репьюнитного перемножения с этих позиций, оказавшись в нём, он не сумел. Точнее – забыл о своём намерении.

Первым его впечатлением стало: «родич» в этом мире существовал, хотя Прохор не понял, человек он или нет.

Второе впечатление – он попал внутрь виртуального компьютерного «леса», ежесекундно меняющего форму. Лес представлял собой скопление разной формы и цвета колючек, к которым вполне был применим термин «фракталы».

Лес этот дышал – то увеличивался в размерах, то уменьшался, причём вразнобой: одно из рядом стоящих «деревьев» вырастало, другое сжималось, скукоживалось, и от этого непрерывного шевеления рябило в глазах. Точнее, «родич» на это реагировал спокойно, для него мир вокруг был привычен и не нов, но для гостя он оказался слишком динамичным и диким, и сознание Прохора не сразу привыкло к постоянному миганию и трансформации пейзажа, в котором трудно было усмотреть геометрическую упорядоченность и подчинение какой бы то ни было стройной системе построения.

Лишь спустя время Прохор, ошеломлённый сверкающей калейдоскопичностью открывшейся иномирной панорамы, разглядел жителей непонятно чего (на город этот фрактальный лес с человеческой точки зрения не походил), а также осознал, что объекты, принятые им за колючие деревья, на самом деле представляют собой искусственные сооружения! Несмотря на неровность стен и колючек, превращавших здания в скопления фрактальной пены. А проглатываемые гигантами связки цветных «мыльных пузырей», порциями выплёвываемые обратно, и есть жители города.

С ума сойти! – констатировал Прохор, разглядывая потоки «пешеходов» и диковинные аппараты, переносящие их во всех направлениях, похожие на постоянно меняющие форму «ананасы». Фиг здесь отдохнёшь!

Перетекание форм, мелькание живых и неживых (кто разберёт?) объектов, дрожь диковинного пейзажа начинали вызывать тошноту. Долго воспринимать постоянное формодвижение вокруг человеческое сознание было не приспособлено. Надо было возвращаться. Найти «родича» ДД в окружающем трясущемся пространстве не представлялось возможным.

«Родич» Прохора между тем «гулял», то есть слонялся без дела (по оценке гостя) по «улицам» города и нигде долго не задерживался. Очевидно, его аппарат визуального восприятия по физическим принципам был близок к человеческим глазам, что и позволяло Прохору видеть здешний мир без особых искажений.

«Родич» остановился перед гигантским «небоскрёбом» – гранёным сооружением, формой напоминающим шип кактуса. Шип не только «дышал», но ещё и гудел, а его стены то и дело покрывались сыпью разнокалиберных отверстий.

Аборигены почему-то обходили это сооружение стороной.

В глазах снова зарябило – так сознание Прохора отреагировало на метаморфозы шипа-здания.

Пора, подумал он с сожалением, понимая, что если ДД и оставил здесь, в мире 12345678987654321, какой-то след, соорудив с помощью местного «родственника» тихое пристанище, то найти его без указания координат будет практически невозможно.

«Душа» выбралась из пси-сферы «родича»… и вернулась обратно! Прохор даже не успел понять, что произошло. Некое упругое поле не пустило его в незримую шахту трансперсонального числоперехода!

Он изумлённо прислушался к шуму в пространстве: показалось, он не сам вернулся в голову «родича», а будто кто-то шлёпнул его пониже спины!

«Бред! – подумал он. – Это невозможно! Мне показалось».

Попытался ещё раз войти в струю «движения без движения»… и получил новый шлепок по «заднему месту», вернувший его обратно в голову «родича».

Встрепенулась интуиция. Прохор внезапно прозрел, что напрасно полез в Бездны, где всем заправляли Владыки. Они должны были предусмотреть появление формонавтов в их владениях, в первую очередь – Смирновых и Саблиных, овладевших числопереходом и доставивших им немало огорчений, и теперь он угодил в расставленные Охотниками или другими слугами Владык силки.

Он рванулся изо всех сил… и вывалился назад, в сознание «родича», начавшего проявлять признаки беспокойства. В его чувственной сфере – мысленная была почему-то совсем пуста, будто он вообще не думал, – родились вполне человеческие эмоции: удивление, недоверие, раздражение и озабоченность. Гостя из «верхних» числомиров (впрочем, он мог и не знать, что это такое) обнаружить в своей голове он не ожидал.

Прохор, уже не обращая внимания на блокировку своего присутствия, в панике попытался в четвертый раз пробиться из головы «родственника» в поток «движения без движения», но снова потерпел неудачу. Шлепок, вернувший его обратно, дружеским назвать было трудно, от него начинал «болеть копчик», выражаясь фигурально, и мутилось «в голове».

Создавалось впечатление, что на его пути вставала невидимая силовая стена, в которую он врезался, как пуля, выпущенная из карабина, и отражался от неё, как луч света от зеркала, получив вдобавок толчок «в зад».

«Родич» встревожился основательно.

Прохор почувствовал его нарастающее возбуждение и одновременно желание помочь. Этот житель фрактально-колеблющегося мира не испугался, как следовало ожидать, он был готов принять гостя и предложить ему убежище!

«Прошу прощения, – заговорил «взмокший» от усилий оставаться невидимкой Прохор. – Я не хотел вас тревожить».

Новый всплеск эмоций, по большей части положительных, – мысли «родича» не воспринимались вообще, будто он и в самом деле не думал, – подсказал гостю, что его здесь ждали.

«К чёрту! – не поверил Прохор. – Надо убираться отсюда!»

Где-то неподалёку раздался вой, на «улице» показался экипаж, формой напоминавший прозрачно-зеркальный огурец. Из него посыпались на «тротуар» пассажиры – странные существа, составленные из шестерёнок, гаек, винтов, болтов и металлических с виду деталей. Странным образом эти существа напоминали людей. От пешеходов, снующих по «тротуарам» во всех направлениях, их отличали зеркальные «доспехи».

«Родич» внезапно бросился бежать.

Прохор опешил, не ожидая такого развития событий, потом предположил, что это местная полиция. Хотя, вполне возможно, это были Охотники, сначала запершие формонавта в голове местного «Прохора Смирнова», а затем получившие сигнал, что гость прибыл.

Прохор затаился, лихорадочно соображая, как вести себя в создавшейся ситуации.

Сбежать из головы «родича» он не мог, непонятным образом его сознание-личность заперли в сознании-личности местного математика (впрочем, это ещё вопрос – математик он или вообще без образования). Но и подсказать ему, что делать, Прохор тоже не имел возможности, по-прежнему не слыша мыслей «родственника». К тому же он не знал особенностей «мира перемноженных репьюнитов». Оставалось только ждать, чем всё закончится, и по мере возможности пытаться сбежать.

Между тем события развернулись масштабные.

Во-первых, часть пешеходов почему-то стала мешать «родичу» бежать.

Во-вторых, мгновенно набежала толпа других пешеходов, которые схватились с теми, кто мешал беглецу.

Драка началась нешуточная, с применением электрических палок, обвитых голубыми молниями, и самых настоящих лучемётов. Каждая вспышка такого лучемёта испаряла «руки», «ноги», «головы» и торсы аборигенов.

Поднялся дикий квакающий гвалт!

Попало и зданиям-колючкам, стоящим с двух сторон «улицы»: некоторые из них, по которым прошлись очереди лучемётов, начали корчиться как живые и истекать паром.

Кто-то дёрнул «родича» за «руку».

Прохор облился потом, полагая, что его схватили «полицейские». Но абориген вдвое крупнее «родича» вдруг впихнул его в скользнувший сквозь толпу экипаж без колёс, и носитель личности Прохора оказался внутри экипажа, в салоне с мерцающими перламутровыми стенами.

Странный аппарат устремился сквозь толпу к тому самому зданию, которым недавно любовался «родич», и обогнул его невероятным ухищрением водителя в передней гондоле.

Прохор думал, что «родич» начнёт сопротивляться, поскольку действие напоминало похищение, но тот затих на сиденье, излучая необычное благодушие.

Абориген, всунувший его в машину, повернулся к псевдо-Прохору, вытащил из головы (так это выглядело) белый свиток, развернул, и Прохор, млея, разглядел текст на развёрнутом белом листе: «Я Таглиб, прыгайте в меня».

Текст был на русском языке!

«Не может быть! – мелькнуло в сознании. – Это сон!»

«Родич» засуетился, что-то втолковывая соотечественнику квакающим голоском.

Соотечественник постучал «рукой» по своей «голове», вытащил из неё новый свиток, развернул.

«Я здешний Таглиб ар-Рахман, мы охраняем вашего «брата». Прыгайте в меня, вместе переберёмся в ваш мир».

«Откуда ты знаешь русский язык?» – машинально хотел спросить Прохор, имея в виду не самого Таглиба, а его «родственника», но вдруг сообразил: местного Таглиба нашёл вездесущий ДД и на всякий случай попросил встретить формонавта – Прохора-одиннадцатого, если тот паче чаяния вздумает нырнуть в Бездны так глубоко. Но что значит – ныряйте в меня?

Да, полгода назад команда Саблиных-Смирновых сумела занять тела людей, которые подчинялись поселившимся в них Охотникам, и даже совершила десантный прыжок в Пункт Пограничного Контроля, чтобы захватить Глыбу и выяснить у него местоположение Узилища. Но тогда у них были эргионы. Он же здесь, в мире-12345678987654321, торчит у «родича» как гвоздь в башке, и эргиона у него нет.

Абориген понял колебания соотечественника. На свет появился новый свиток (прежние растаяли белыми дымками после прочтения): «У вас сильная воля и энергетика, обойдётесь без модуля числоперехода. Формула та же, прыгайте! Времени мало».

Экипаж круто свернул налево, в узкую «улочку», напоминавшую ущелье. Слева и справа сверкнули трассы ярких жёлтых звёздочек, вонзаясь в стены зданий и заставляя их «плясать». Это преследователи открыли по беглецам огонь из лучемётов.

Однако здешняя жизнь мало отличается от жизни родного превалитета, мелькнула мысль. Если тут есть полиция, значит, есть и преступники.

Соотечественник «родича», назвавшийся местным Таглибом, чувствительно приложился рукой к его «голове». Образно говоря – дал подзатыльник.

Прохор понял, что торопят не «родича», а его самого.

Напрягся, вспоминая алгоритм числоперехода, но послал свою волю-личность не в канал связи числомиров, а в тело спутника.

Возникло ощущение, что он втиснулся в узкую щель между холодными каменными глыбами. Со всех сторон на него прыгнула тьма! Он «вскрикнул» – в полнейшей тишине и темноте – и услышал «шершавый» сдавленный голос, говоривший на английском языке:

«Всё в порядке, получилось. Цепляйтесь за меня».

Тьма вокруг рассеялась, Прохор стал видеть.

Он по-прежнему сидел в трясущемся экипаже, выделывавшем крутые виражи, но уже не в теле местного Прохора Смирнова (как его тут зовут, хотелось бы знать?), а напротив – в теле местного Таглиба.

«Цепляйтесь за меня, – продолжал голос без всякого удивления, будто проделывал этот трюк множество раз, – всплываем».

Прохор послушно «растопырился», хватаясь за призрачную паутину личности хозяина тела.

«Как мы будем выбираться?»

«Как обычно, приём один и тот же, я понесу вас. Выйдем в ПСС Таглиба-11, он передаст вас своему «родственнику» во втором превалитете, тот – Саблину-второму, Саблин-второй перенесёт вас в Саблина-одиннадцатого, а тот…»

«Понял».

«Тогда держитесь крепче!»

И вокруг Прохора снова сгустилась тьма…