Глава 8
Отец все еще пребывал вне дома и хутора, а маме рассказать о своем космическом путешествии Дар не решился. Начались бы переживания, расспросы, пришлось бы рассказывать всю историю встречи с лягуном и нырянием в болото, обманывать же и отмалчиваться не хотелось. Поэтому после возвращения Дар сказался усталым и уединился в спальне. Его так заинтересовало упоминание о маатанах – черных людях, что забыть о нем он не мог. Включил собственный инк, вышел в Сеть, все еще действующую, несмотря на почти полное исчезновение юзеров.
Однако поиск информации о маатанах занял больше времени, чем ожидалось. Доступные научные серверы не хранили сведений о черных людях, равно как и банки данных исследовательских центров. Ничего не нашел Дар и в базах памяти Всемирного исторического герметиума: в ней содержались сведения лишь о событиях двухтысячелетней давности, информация же об эпохе Ветхой Эры почему-то оказалась уничтоженной, стертой. Лишь в архивах давно исчезнувшей Службы общественной безопасности – для проникновения в нее пришлось ломать защиту системы – удалось кое-что выяснить.
Оказалось, что цивилизация маатан была открыта в начале двадцать четвертого века, за полвека до Смуты, с которой и началась ксеносоциореволюция, запустившая процесс упадка культуры. Маатане каким-то образом вышли на Солнечную систему, подключились к тогдашней Сети и начали скачивать информацию, не заботясь о последствиях такого деяния, ведущего к уничтожению банков данных. Их проникновение было замечено, спецслужбы вычислили взломщиков, и маатане ушли из Солнечной системы. Черными людьми их назвали не столько за внешний облик – они походили на карикатурные скульптуры человека с намеками на голову и плечи, – сколько за подчеркнутое нежелание вести диалог и явное пренебрежение к деятельности землян, к их культуре и чувствам.
Это странное состояние «ни войны, ни мира» длилось чуть больше десяти лет. Затем случился некий конфликт – Дар не понял, что произошло, в досье на маатан было полно лакун, – и черные люди стали покидать свою планету на так называемых «проникателях» – космических кораблях, использующих «струнные» технологии.
Потом оказалось, что они – искусственно выращенные существа, обладающие интеллектом, но предназначенные для накопления энергии – преимущественно и информации – в качестве добавочной функции. Тело маатанина представляло собой поликристалл с несоразмерно модулированными структурами и «запрещенной» законами кристаллографии осью пятого порядка. Ученые, изучавшие черных людей, сходились во мнении, что маатане были созданы в мире с нецелочисленным количеством измерений. Что это означало, Дар представить не мог. Зато понял, что случайно наткнулся на артефакт – если верить инку исследовательской станции «Джей-Джей Шепли», утверждавшему, что внутри коричневого карлика Шив Кумар обитает еще подающий признаки жизни черный человек.
«Вот было бы здорово познакомиться с ним! – подумал чистодей. – Он должен знать все, что происходило в те времена, тысячи лет назад. Только вот как это сделать? Разве что нырнуть в «тлеющую» звезду на подземоходе? Если таковой найдется…»
Дар свернул операционный объем инка, посидел немного в позе лотоса, медитируя с открытыми глазами. Потом побежал на кухню, за айраном. Мама отлично умела готовить этот кисломолочный газированный, чуть солоноватый напиток, утоляющий жажду и способствующий пищеварению.
В этот момент пришел Борята, завел разговор о путешествии, горя желанием не только услышать подробности, но и самому испытать то же самое. Дар остудил его азарт, нарисовав жуткую картину опасностей, подстерегающих путешественника по давно забытой современниками системе метро, и Борята немного поостыл.
– Хотя бы расскажи, что видел.
Они уединились в спальне чистодея, Дар красочно расписал увиденные им неземные пейзажи, и молодой целитель снова загорелся желанием немедленно испытать магическую сферу – кэнкон, по сути – стартовый терминал, – на себе. Однако у Дара были другие планы.
– Поможешь мне нырнуть в болото, – сказал он. – Один я не справлюсь.
– Зачем тебе в болото? – не сразу сообразил Борята. – А-а… забрать те штуковины? Конечно, я тебе помогу. Только на этот раз нырну вместе с тобой.
– Если бы ты мог обходиться без воздуха хотя бы полчаса, я бы тебя взял. Но лучше, если ты останешься наверху. Могут появиться отеллоиды, и тогда мне несдобровать. Ты меня предупредишь и прикроешь, хорошо?
Борята, открывший рот, чтобы возразить, тут же его и закрыл. Он любил приключения, мог рискнуть при случае, но если имелась возможность обойтись без этого, на рожон не лез.
– Естественно, я тебя прикрою.
– Тогда беги собирайся, выходим через полчаса.
– На чем полетим?
– Видел новый летак? Я пригнал из Брянска. На нем и рванем.
Борята умчался, обрадованный и возбужденный. Вместе с другом он был готов лететь хоть к черту на кулички, прекрасно зная, что сын князя посвящен в мастера жизни и с ним всегда безопасно.
Дар натянул полноформатный уник – с комплектом инструмента и программой функционального преобразования: такие костюмы назывались когда-то кокосами (компенсационными костюмами спасателя), они превращались в герметичные скафандры и защищали владельца от многих бед. Поколебавшись немного, прицепил к поясу оружие: нож в чехле и грапль, звуковой пистолет, найденный в пустующем жилом блоке Брянска. Отец, уходя из дома, пистолет не взял, а в походе по болоту он мог пригодиться.
Прибежал Борята, в таком же унике. Хуторяне практически все имели подобные костюмы, взятые со складов действующих до сих пор бытовых комбинатов, хотя предпочитали в повседневной жизни носить самошивы, костюмы, изготовленные мастерицами общины.
– Куда это вы, заговорщики? – вышла на крыльцо мать Дара с полотенцем через плечо.
Он смутился, искоса глянув на Боряту.
– Хотим посмотреть на разминированную черноболь, – нашелся тот. – Интересно, что там прятали под колпаком наши предки.
– Дождались бы отца.
– Мы ненадолго, – сказал Дар. – Посмотрим и вернемся.
– Не рискуйте понапрасну, мало ли кто встретится. Отец не зря дружину в леса послал.
– Все будет хорошо, мам.
Веселина махнула рукой, ушла.
Друзья выбрались на околицу хутора, вошли в ворота транспортного лабаза. Возившийся возле старого флайта Малх только покосился в их сторону.
Сели в новый летак, взлетели.
Горизонт раздвинулся, открылись сине-зеленые просторы дебрянской тайги, уступавшие кое-где место сочно-зеленым лугам и коричнево-зеленым мшаникам, окаймляющим болота. Дар мимолетно подумал, что родная планета по красоте пейзажей не уступает иным мирам, в том числе тем, где он уже побывал.
Слева метнулся солнечный блик – отражение от корпуса какого-то летака, идущего параллельным курсом. Но аппарат, словно учуяв взгляды приятелей, круто пошел вниз, скрылся за вершинами деревьев.
До центра Вщижского болота долетели за четверть часа. Нашли топь, в глубине которой прятался накрытый защитным полем терем. Дар тщательно просканировал окрестности на предмет выявления скрытых наблюдателей, никого не обнаружил, не считая птиц и мелких зверюшек, и подвесил летак в метре от поверхности болота.
– Жди здесь и будь внимателен, следи за лесом и небом. Появится кто – дай знать.
– Как? По дереву постучать? – Борята стукнул пальцем по лбу.
– Просто мысленно позови: «Дар, у нас гости!» Я услышу.
– Ладно. – Борята пожал плечами. – Позову. Но лучше бы я пошел с тобой. Почему ты не взял оружие посерьезней? Вдруг появятся эти черные, отеллоиды?
Дар нахмурился.
– С ними лучше не связываться. Увидишь их – мчись домой как птица.
– А ты?
– Я соображу, что делать.
– Хорошо.
Дар накинул капюшон с прозрачной лицевой пластиной, проверил герметичность уника, шлепнул приятеля по плечу и прыгнул в окно черной воды посреди топи. Жижа сомкнулась над головой, стало темно. Фонарь не помогал, и Дар перешел на гиперзрение, сразу раздвинувшее границы сферы видимости. А чтобы ускорить погружение, он увеличил вес тела.
Спуск на дно топи продолжался несколько минут.
Мелькнули и пропали в месиве водорослей ленточные черви, метнулись в сторону стайки головастиков, появились лягуны, но подплывать близко не рискнули.
Тьма под ногами сгустилась холодным скользким бугром. Это стал виден купол силового поля, защищавшего терем. Дар отыскал электрический контур прохода в поле, продавил упругую пленку и вышел под купол, почти чистый, лишь со следами грязи на унике. Откинул капюшон. Включил фонарь.
На первый взгляд здесь ничего не изменилось со времени первого посещения. Затем Дар увидел цепочку подсохших следов и привел себя в активное состояние. В тереме находились гости! Двое! Причем следы принадлежали подросткам либо людям небольших габаритов и роста, судя по размерам следов и ширине шага, либо женщинам.
Ёкнуло сердце. Откуда-то пришла уверенность, что гостями стали новые знакомые чистодея, с которыми он встречался дважды: Дарья и ее подруга Аума.
– Эй, есть кто дома? – позвал Дар.
Тишина в ответ.
Молодой человек поднялся по ступенькам в терем, прислушиваясь к тишине, пересек холл, ворочая лучом фонаря. Следы вели наверх, на второй этаж строения. И, судя по их расположению, гости назад не выходили.
– Эй, кто-нибудь, отзовитесь!
Тишина. Неподвижность. Ни шороха, ни скрипа, ни тени мысли.
Чувствуя, как колотится сердце, Дар поднялся на второй этаж, ожидая, что его сейчас окликнут или прикажут остановиться.
Странно… и здесь никого…
Он шагнул в проем двери, ведущей в заэкранированную комнату с коллекцией раритетов. Луч фонаря выхватил из полумрака стеклянный шкаф, пупырчатый выпуклый щит на полу, фиолетовую сумку с «молниями», в которой виднелось нечто вроде металлической руки, и открытый черный кейс, пустой, если не считать специальных зажимов.
Дар застыл, прокачивая через нервную систему местные электромагнитные и пси-поля. Показалось, кто-то дышит в затылок, смотрит в спину, внимательно и недобро. Но это был лишь эффект интерференции двух концентраций энергии, сосредоточенной в висящих на стене картинах. В самом помещении никого не было. Откуда же взялись эти вещи – сумка, кейс, щит? Где их владельцы?..
– Свет! – проговорил Дар.
По углам комнаты разгорелись неяркие светильники.
Все на местах. Раритеты не тронуты, хотя дверцы шкафа открыты. А ведь он их закрыл, уходя. Значит, гости все-таки побывали здесь, оставили свои вещи и ушли. Куда? И как? Обратных следов нет. Хотя, если они пробыли здесь долго, обувь их могла высохнуть, и они действительно убрались из дома. Тогда почему интуиция подсказывает, что они еще здесь?
Дар прислушался к себе.
Этот взгляд… раньше картины так не смотрели… В чем дело? Почему в самом деле сердце вещует, что неведомые путешественники где-то рядом?
Картины… яркие, светящиеся, живые… те же пейзажи, то же впечатление глубины, ничего не изменилось… стоп!
Что-то здесь не так! Он точно помнил расположение деревьев, скал, строений и живых существ на картинах. На одной из них – с дырчатым деревом на ходульных корнях, с белым бамбуком и спиралевидными постройками на фоне гор, со зверем в ромбовидной сверкающей броне – появились две фигурки в блестящих комбинезонах. Раньше их не было!
– Дарья! – прошептал молодой человек, холодея.
Картина вспыхнула ярче, шевельнулась, как живая, буквально прыгнула навстречу, словно собираясь засосать созерцателя.
Дар отшатнулся.
Картина «вернулась на место», успокоилась.
Но уверенность парня лишь укрепилась. Дарья и ее спутница каким-то образом вошли в картину и остались там! Теперь надо было поразмыслить над вопросами: как это произошло и почему они не вернулись?
Дар зажмурился, помотал головой, открыл глаза. Фигурки не исчезли. Светловолосая и темноволосая. И появиться ниоткуда они не могли. В картину можно войти! И нельзя выйти! Скорее всего это и не картины вовсе, а какие-то свернутые в двухмерный лист объемы пространства. Не их ли искали Дарья и Аума, а также отеллоиды? Недаром же и те и другие кружили вокруг болот, охотились за лягунами, пробрались на закрытую территорию черноболи, интересовались, где находится древний хутор Вщиж.
Дар обошел помещение, поглядывая на картины, в свою очередь «наблюдавшие» за ним. Подсел к сумке, вынул из нее предмет, похожий на искусственную руку или скорее на протез руки. «Протез» был легким, но ощутимо функциональным, насыщенным энергией. Интересно, для чего он предназначен?
Молодой человек сунул руку внутрь «протеза» и стиснул зубы, чтобы не вскрикнуть и не дергаться зря. Металлические чешуи и жилы «протеза» обхватили руку, сжали, пальцы его расправились, силой раскрыв ладонь Дара. Посидев несколько мгновений неподвижно, ожидая новых действий механизма, он сжал пальцы в кулак.
«Протез» повиновался, не препятствуя владельцу. Он вообще перестал ощущаться инородным телом, разве что удлинил руку и сделал ее грозным оружием.
– Ясно, – пробормотал Дар. – Усилитель мышц руки. Зачем он им понадобился?
Попробовал снять. После второго рывка что-то щелкнуло, металлические «кости» и «жилы» «протеза» раскрылись. Дар вытащил руку, положил удивительное устройство на пол. Пошарил в сумке и вытащил две продолговатые коробки с закругленными углами. На торцах коробок мигали зеленые огоньки, а на вогнутых боковинах отсвечивали перламутром буквы НЗ и чуть ниже цифры 2341. Год изготовления? А НЗ – неприкосновенный запас? Интересно, этим комплектам действительно больше трех тысяч лет, если верить цифрам? Или цифры вовсе не являются датой их изготовления?..
Дар понюхал коробки: пахнут духами. А главное, точно такой же тонкий запах сопровождал и Дарью. Определенно, это ее вещи.
Кроме коробок, в сумке обнаружилось оружие – два хищно красивых «хардсана» с полным боезарядом (ух ты, мощные штучки!), прозрачная коробочка с какими-то тюбиками, палочками, брошками и кисточками, два матово-белых стержня с рукоятями, а также изящной формы медицинская аптечка с зеленой искрой ждущего режима и циферками 2340. Нет, определенно, это дата изготовления комплекта, что здесь, что на коробках НЗ. Возможно, владельцы-горожане отыскали эти вещи на каком-нибудь древнем складе, сохранившем содержимое с тех времен.
Дар сложил вещи обратно в сумку, склонился над раскрытым кейсом весьма вычурной формы, с приспособлениями для переноски неких цилиндрических предметов. Интересно, что хотели унести непрошеные гости? Явно не картины и не предметы из коллекции. Хотя… если картины свернуть…
Он подошел к светящимся прямоугольникам, готовый отразить их «нападение». Когда до них остался метр с небольшим, проявился тот же потрясающий эффект раскрывающейся глубины.
Картина как бы распахнулась, увеличилась в размерах, превратилась в дверь, в реально существующий проход в иной мир! Еще шаг – и можно войти в нее, как в чужой дом…
Дар попятился, успев заметить некое движение в глубине картины. Бронированный зверь шевельнулся! И еще оттуда прилетел какой-то… звук – не звук, а скорее пси-зов, слабенькая тень мысли…
По спине протекла струйка пота. Дар, не дыша, отошел еще дальше, понимая, что был на грани гибели. Или пусть не гибели, но исчезновения. Войди он в картину – и Борята никому не смог бы объяснить, куда он девался.
Дьявольщина! Как же выколупнуть оттуда тех двоих, Дарью с подругой?..
В голове подул ветерок беспокойства.
Дар напрягся, отыскивая «третьим глазом» мыслесферу Боряты.
Обстановка наверху изменилась. Хуторянина охватила тревога, и он пытался сообщить об этом приятелю. Дар наконец-то нащупал канал контакта, и в сознание ворвался мыслешепот Боряты: «Дар, всплывай, здесь отеллоиды! Трое нырнули в болото, двое гонятся за мной на летаке!»
«Уходи к хутору! – передал свою мысль Дар. – Не пытайся воевать с ними, показывать высший пилотаж! Собьют! Вызови дружину, она где-то недалеко!»
«Понял! – прилетела «мыслерадость» Боряты. – А ты как же?»
«Я выкручусь».
Он переключил диапазоны гиперзрения и через несколько мгновений увидел-ощутил три энергетических всплеска, приближавшихся к закрытому полем терему. Это плыли нырнувшие в болото черные тени , отеллоиды.
«Придется уходить», – с сожалением подумал Дар. Двинулся было к выходу, но остановился, оглядываясь на сияющие картины. Решение созрело исподволь, оттолкнувшись от эмоций, а не от интеллектуального расчета.
Он метнулся к шкафу, достал с полок лежащие там предметы, побросал в сумку. Голыш с мигающей желтой искрой при этом снова исчез, но Дар не стал его искать, вспоминая об удивительных свойствах камешка. Теперь надо было каким-то образом свернуть картины и уложить в кейс. Что для этого нужно? Ведь если девицы пришли сюда за ними, они должны были захватить с собой необходимый инструмент?
Взгляд упал на «протез».
Точно! Это именно то, что надо!
Сознание, подстегнутое состоянием высокого напряжения физических и психических сил, вырвалось на просторы озарения и оценило ситуацию. Действуя по наитию, руководствуясь больше не мыслью, а интуицией и чувствами, Дар схватил «протез», натянул на руку мгновенным движением. Подскочил к картинам, но вспомнил о содержимом сумки и вернулся, достал украшенные насечкой стержни. Метнулся обратно к картинам, зашел сбоку, чтобы не попасть в фокус их воздействия. «В прошлый раз они не были так активны, – мелькнула мысль. – Кто-то их активировал… Однако не время думать об этом!» – вмешался рассудок.
Дар отбросил посторонние «мыслешумы», сосредоточился на главном.
Стержень… как его приладить?.. по центру?.. с краю?.. наверное, лучше у обреза картины…
Дар прикоснулся стержнем к острому как бритва краю висящего в воздухе прямоугольного листа, стараясь не дергать рукой.
Так, что дальше? Стукнуть по другому краю? Попытаться согнуть?..
Он осторожно обхватил пальцами «протеза» уголок картины, нажал, чувствуя упругое сопротивление плоскости.
Нет, так не пойдет. Если стержень служит осью свертки, то сгибать надо ближний край и наматывать…
Он поменял руки местами, прижал стержень к поверхности картины, ухватил пальцами манипулятора ребро листа, согнул… и едва не выронил стержень! С тихим металлическим стоном картина обвилась вокруг стержня, начала наматываться на него, выворачивая пальцы руки, держащей стержень. Дар был вынужден перехватить рукоять стержня, чтобы не выпустить его, и следовать за сворачивающимся рулоном, вращая стержень до тех пор, пока вся картина не оказалась свернутой в блестящий, металлический с виду цилиндр.
Щелчок! Руку свело, как от электрического разряда.
Невесомая до этого момента картина вдруг обрела вес, и Дар чуть не выронил цилиндр второй раз, не ожидая подобной метаморфозы.
– Ох ты!..
Подхватив рулон «протезом», он уложил его в кейс, укрепил зажимами.
Теперь вторую.
На этот раз он действовал быстрее и правильнее. Картина свернулась в рулон, обрела вес – около двадцати килограммов! – послушно улеглась в кейс рядом с соседкой.
Все!
Дар сунул кейс в сумку, туда же свалил «протез», задернул все «молнии», превращавшие сумку в герметичный контейнер.
Теперь можно уходить! Где там черные тени ? Уже близко, ищут проход. Желательно с ними не пересекаться.
Дар метнулся к выходу, услышал-почувствовал спиной электрический всполох, оглянулся.
В потолке помещения загорелся пульсирующий красный глаз, по стенам побежали алые ручейки света, сложились в слова: «Несанкционированное проникновение! Включена система самоликвидации! Даю отсчет!»
В комнате послышался звук метронома, в толще стены, возле которой висели картины, замелькали оранжевые цифры: 30… 29… 28… 27…
Дар перешел в режим сверхскорости и бросился по лестнице вниз, считая секунды.
На счете «двадцать шесть» он выскочил из терема.
«Двадцать пять» – продавил пленку защитного поля.
«Двадцать три» – заметил погоню: один из отеллоидов последовал за ним.
«Двадцать один» – вынырнул. В десяти метрах от него выплеснулась по пояс черная фигура, абсолютно чистая, без каких-либо следов болотной жижи. Отеллоид!
«Двадцать» – без боя не обойтись! Успеть бы уйти до взрыва!
Дар погрузился обратно в жижу, уменьшил вес тела и рывком выскочил на поверхность болота, больше чем по пояс. Рука сама нашла рукоять грапля. Где же ты, нелюдь?
Голова отеллоида появилась в двух метрах от хуторянина.
Получай!
Звуковая «пуля» – мощность на максимум! – вонзилась в голову противника, разнесла ее на черные брызги и струи. Туловище отеллоида без плеска ушло в трясину, исчезло.
Восемнадцать… семнадцать…
Черт, с сумкой далеко не уплывешь!
Дар заработал ногами, пытаясь плыть, но в плотной взбаламученной жиже это получалось плохо.
Шестнадцать… пятнадцать… четырнадцать…
Два метра, пять метров, десять…
Не успею! А на легкоступ нет сил…
Свист над головой… Что это?!
Дар глянул вверх: дно спускавшегося летака, лицо Боряты над краем кабины… вернулся все-таки!
– Цепляйся! – Борята подал руку.
– Возьми сумку!
Дар одним движением выдернул себя из трясины, перевалился через борт, сел, тяжело дыша.
– Гони что есть мочи!
Хуторянин свечой вонзил аппарат в небо.
Двенадцать… одиннадцать…
– Где твои преследователи?
– Отстали, – ухмыльнулся довольный собой Борята. – Я нырнул в распадок, спрятался. Там такие заросли чертополоха, год искать будешь, никого не найдешь. Подождал немного, высунулся – никого! Ну я и обратно.
Восемь… семь… шесть…
– Спасибо, я твой должник.
– Чего там, все нормально, – махнул рукой целитель.
– Остановись.
– Зачем?
– Сейчас увидишь.
Летак затормозил, повернулся носом к топи в центре Вщижского болота. С высоты двух километров она была видна почти целиком.
Три… два… один…
Над топью вдруг вздулся черный волдырь, лопнул, разлетаясь черно-коричневыми и желтыми клочьями, превратился в столб водяной пыли, грязи и пара. По оси этого столба просверкнула зеленая молния, лопнула ручьями яркого радужного огня!
– Боже ты мой! – ахнул Борята.
Дар круто бросил летак вверх, но не успел, ударная волна догнала аппарат, ударила в корму как молотом, завертела, понесла пушинкой. Когда пилоту удалось выровнять летак, в двадцати с лишним километрах от места взрыва, позади уже ничего не было видно, кроме быстро редеющей над лесом тучи пара.
Подводный терем со всем его содержимым, равно как и топь со всеми ее обитателями, перестали существовать.
