Глава 9
– Будь осторожен, сынок, – сказала Веселина, уходя. – Вернется из похода отец, тогда и начнете изучать находки.
– Хорошо, мама, – согласился Дар. Он понимал, что матерью руководит беспокойство за жизнь сына, и был рад, что она выслушала его рассказ о подарке лягуна и о том, что случилось после, но не собирался сидеть сложа руки и ждать отца. Жутко тянуло раскрыть картины и вытащить оттуда заблудившихся подруг. А уж потом можно было поделиться своими успехами и с отцом.
– Чаю принести? – оглянулась Веселина за порогом спальни.
– Придет Борята, мы сами спустимся через полчасика, – пообещал Дар.
Мать послала ему мысленный образ – прозрачная улыбка, грозящий палец, песочные часы, фигура отца – и вышла. Дар послал ей в ответ поцелуй, ощущение свежести, образ спокойной воды и сосредоточился на своих трофеях.
Прежде всего разложил их на столе, стараясь делать это плавно, медленно, без резких движений. Мать инстинктивно определила их глубинную суть, не зная настоящих масштабов, поэтому и советовала быть осторожнее. Если бы она поняла значение находок, вряд ли разрешила бы сыну оставить их у себя, а уж тем более заниматься изучением.
Дар полюбовался на свечу, испускавшую в пси-диапазоне тоненькое всхлипывание, будто ребенок плакал. Потрогал кинжал, производивший впечатление таящейся мощи. Взвесил в руке и поставил на место невесомый стакан, стенки которого напоминали галактический звездный узор. Потом не удержался и перевернул тяжеленький голыш с мигающей звездочкой. Дождался, когда тот появится снова на прежнем месте – чудеса, да и только! – вспомнил о фотографии, которую успел прихватить с собой, поставил ее на стол. Пожалел, что не показал ее матери. Она сразу бы определила, отец это на фотографии в компании незнакомых людей или нет. Все-таки что-то было в нем не от князя Бояра Железвича, в осанке, повороте головы, в прическе. Интересно, не брат ли это отца? Или, может, дед?
Дар понял, что тянет время, не решаясь подступиться к главной добыче, рассердился на себя и раскрыл кейс.
Картины, свернутые в металлические на вид рулоны, смирно лежали в зажимах, излучая будоражащее тепло. Объяснить их функциональное предназначение Дар не мог, но, будучи неплохим специалистом по физике – в рамках изучения предмета в универсалии, – знал о существовании многомерных пространств, экзотических форм материи и полевых конфигураций. Картины являли собой некие пространственные объемы, свернутые в двумерные поверхности, и этого пока было достаточно для их созерцания. Что же касалось тайн их создания и воздействия на психику человека, на реальную жизнь, вплоть до «заглатывания» людей, над ними стоило поразмышлять в компании более компетентных специалистов.
– Без меня решил открыть?! – раздался сзади возмущенный голос Боряты. – Я так и знал!
Дар досадливо поморщился.
– Успокойся, ничего я еще не открыл. И вообще эти вещи опасны, так что не трогай их и не подходи близко, особенно к картинам.
– Что в них опасного? – удивился Борята.
– Меня чуть не затянуло в одну из них. Так что сядь в кресло и не вмешивайся, а то выгоню.
– Хорошо, хорошо, – торопливо сказал Борята, знавший крутой нрав приятеля, – не буду. А ты уверен, что девчата и в самом деле там, в картинах?
Не отвечая на вопрос, Дар натянул на руку «протез»-манипулятор, вынул из кейса один из рулонов – тот, в котором находились незнакомки и динозавр. Подумав, отошел к стене комнаты, на которой висел вышитый мамой рушник. Что делать дальше, он не знал, поэтому медлил, прикидывая варианты дальнейших действий.
– Давай разворачивай, – не выдержал Борята, – чего медлишь? Может, помочь чем?
– Сиди! – Дар взялся за теплую, даже горячую ручку стержня, вокруг которого был намотан «холст» картины, повернул вправо, влево, снова вправо, преодолевая сопротивление рулона.
Знакомый щелчок – будто тетива лука ударила в щиток на руке!
Рулон внезапно потерял вес, начал разматываться сам собой с тихим «подземным» гулом.
Дар выпустил его, попятился.
Рулон остался висеть в воздухе, развернулся, и взорам молодых людей предстала изумительно яркая, испускающая внутренний свет картина чужого мира: оранжево-сиреневая равнина, заросшая белым бамбуком, дырчато-ходульное дерево, горы с шапками голубого снега, динозавр в ромбовидной броне и две фигурки у камня в блистающих костюмах.
– Ух ты, красота какая! – выдохнул Борята, привставая.
Дар очнулся, сделал два шага назад, толкнул его в грудь, принуждая сесть.
– Не смотри долго! Картина от этого оживает!
– Я только секундочку!.. Это они?
– Они.
– Мама родная! Как они туда попали?!
– Если долго смотреть, картина превращается в окно, в своеобразный портал. В нее можно войти, как в другую комнату.
– Как интересно! А что будет, если туда действительно войти?
– Не знаю, не пробовал. Но поскольку наши знакомые не вернулись, то и мы можем не вернуться.
– Почему?!
– Все дело в свойствах картин, связанных с иномерными пространствами и временем. Возможно, время внутри них течет гораздо медленнее. – Дар подумал. – Или вообще остановилось. Вот девушки и остались.
– Зачем они вообще туда сунулись?
– Это ты у них спросишь, когда они выйдут.
«Если выйдут», – добавил Дар про себя.
– Разворачивать вторую картину будешь?
– Нет смысла. Сначала надо решить проблему, как вытащить из картины Дарью… и Ауму. Думай, голова, шапку подарю.
– Ну-у… – Борята почесал затылок, бросая косые взгляды на висевшую в воздухе у стены без всякой опоры картину. – Высунуть туда голову, позвать… они сами прибегут.
Дар постучал пальцем по лбу, тоже косясь на картину. Она звала его, разговаривала с ним, смотрела на него, но не так активно, как три часа назад, в тереме. Очевидно, свертка подействовала на нее успокаивающе, сняла какие-то потенциалы, усилила экранирование. В этом состоянии картина была явно менее опасна, чем раньше. И все же рисковать не стоило.
– Нет, можно выпасть туда… и остаться.
– Я тебя удержу.
– Лучше не… – Дар замер, глядя перед собой остановившимися глазами. – Погоди… ты гений, целитель! Что, если обвязать себя веревкой? Тогда можно будет вернуться, держась за нее. В крайнем случае ты меня вытащишь.
– Конечно, я гений, – расплылся в самодовольной улыбке Борята. – Кто бы сомневался? А может, лучше я туда пойду?
Дар сделал круг по комнате, предаваясь размышлениям.
– Нет, пойду я, тебе они могут не поверить. Жди здесь, я принесу веревку. И не вздумай приближаться к ней! Не то и тебя придется вытаскивать!
– Никогда! – торжественно поклялся молодой целитель.
Дар сбегал в погребню, вернулся с тонкой, но очень прочной бечевой; отец называл ее репшнуром; использовался такой репшнур для альпинистских вылазок и для связки древесных стволов в штабеля.
Борята стоял сбоку от картины и, вытянув шею, заглядывал в нее. Увидев входящего приятеля, кинулся к креслу, покраснел, виновато шмыгнул носом.
– Я только посмотрел… осторожненько…
– Вот и положись на тебя, – поморщился Дар. – Наверное, придется еще кого-нибудь звать, Скибу или Сердягу.
– Не надо никого звать! – испугался Борята. – Клянусь, я все сделаю!
Дар и сам не хотел впутывать в это дело посторонних людей. Был бы отец дома, они справились бы с операцией возвращения девушек вдвоем. Теперь же можно было опереться только на друга детства, еще не достигшего возраста ответственности.
– Ладно, поверю. Если не вернусь сам – выдернешь меня за шнур. Только ни в коем случае не подходи к картине близко! Даже если я застряну! Дождись отца.
– Я понял.
– В таком случае начали.
Дар обвязал себя бечевой, отмерил два десятка метров и привязал второй конец к ножке кровати. Отвел приятеля в угол, сунул петлю в руки.
– Будешь стоять здесь. Увидишь, что я остановился, подождешь пару минут и дернешь за веревку. Запомнил?
Борята утвердительно покивал.
– Отлично. Я пошел.
Дар приблизился к картине, настраиваясь на мощную энергоотдачу. Тело ответило вхождением в процесс владения, уровень за уровнем: мышцы, сердце, кровеносная система, физиологические процессы, психика, сознание. Заработала интуиция, предсказывающая некое нелинейное осложнение ситуации в ближайшее время.
Двум смертям не бывать, оптимистично провозгласило второе «я» парня, а одной не миновать! Не трусь, чистодей!
Дар вытянул руку, коснулся поверхности картины.
Пальцы свело легким электрическим уколом. Они почувствовали упругое сопротивление и тепло, будто уперлись в горячую полиэтиленовую пленку. По срезу картины побежала волна, как от брошенного в воду камня. В следующий миг рука продавила невидимую преграду, возникший поток воздуха подтолкнул Дара, и он шагнул вперед, в распахнувшееся навстречу сияющее пространство.
Ощущение раскрывающейся бездны!
Динозавр слева, деревья, горы вдали, две фигурки в скафандрах – скачком выросли в размерах. В ноздри проник незнакомый аромат, аромат неведомого мира. Динозавр повернул морду, глянул кровавым глазом… не смотреть на него, не отвлекаться! Шаг, еще один… вот они, беглянки, почти рядом, можно дотянуться… ну же, оглянитесь!
Чувствуя чудовищное сопротивление Среды – не только воздуха, но всего ландшафта, в который он влип, как муравей в смолу, напрягаясь до боли в суставах, до потери сознания, Дар вытянул руку, дотронулся до локтя ближайшей фигурки…
Борята, почти не дыша, смотрел за действиями друга, входящего в картину. Спина взмокла, между лопатками протекла струйка пота, сердце готово было выпрыгнуть из грудной клетки, но он ничем не мог помочь Дару, кроме того, чтобы свято следовать полученным указаниям.
Дар дотронулся рукой до листа картины.
Она засветилась ярче, заволновалась, как вода в кадке, если по ней ударить кулаком. Затем что-то произошло – Борята не успел понять что, моргнул, и Дар вдруг оказался внутри картины, сразу сделавшись вдесятеро меньше ростом!
Борята стиснул зубы, не решаясь смахнуть пот со лба. Руки задрожали, и он потратил какое-то время на их успокоение.
Между тем ничего особенного более не происходило, если не считать того, что веревка натянулась струной, пытаясь увлечь за собой Боряту, и приходилось напрягать силы, чтобы оставаться на месте.
Дар не отзывался, не оглядывался, стоял на месте, чуть наклонившись вперед, вытянув руки, будто собираясь нырять. Казалось, он вот-вот дотянется до блистающих ртутью фигурок, уцепится за них и скажет: «Вот вы где! А ну, повернитесь, пойдем обратно!»
Однако шли секунды, складывались в минуты, а незавершенное движение так и оставалось незаконченным, полным внутреннего напряжения и драматизма. Лишь сосредоточившись на этом моменте, Борята почувствовал, что процесс продолжается, только очень медленно, очень медленно, буквально по микрону в минуту. Душа рвалась броситься на выручку к другу, но он заставил себя не слушать ее голос, не обращать внимания на панические мысли, стоять и ждать, пока ситуация не определится. И он дождался!
Дотянулся ли Дар до девушек, Борята не увидел, но по какому-то сверхтонкому сигналу – словно невидимая птица взмахнула крылами – судорожно рванул веревку на себя!
И получил такой же рывок в ответ!
С трудом удержался на ногах. В голове зашумело, будто сквозь нее понесся ручей муравьев, руки ослабели. Глаза застлала пелена слез.
Борята вскрикнул, напрягаясь изо всех сил, потянул веревку, не быстро, стараясь не дергать ее, и вытащил-таки на пару сантиметров. Впечатление было такое, будто к другому концу был привязан буйвол или носорог, упиравшийся в землю всеми четырьмя ногами.
– Все равно вытащу! – прохрипел молодой человек, ничего не видя из-за слез. – Лишь бы шнур не лопнул!..
Напрягаясь так, что застонали готовые разорваться мышцы, он миллиметр за миллиметром стал вытаскивать веревку и пропустил момент, когда из картины в спальню вывалился Дар, а за ним две фигуры в отливающих металлом комбинезонах.
Последнее усилие доконало его. Борята выронил веревку и осел на пол, ничего не видя, слыша лишь гул крови в ушах и бешеный стук сердца. По-видимому, он даже потерял сознание на какое-то время, потому что, открыв глаза, увидел, что сидит в кресле, а над ним склонилась прелестная женская головка.
– Очнулся! – сообщила она радостно.
Над Борятой склонились еще двое: Дар и зеленоглазая девушка.
– Я вас все-таки вытащил… – прошептал Борята, пытаясь улыбнуться.
– Молодчина, – сказал Дар одобрительно, потрепав его по щеке. – Я бы засчитал это Испытанием.
– Правда?!
– Честно.
– Спасибо вам, – сказала зеленоглазая. – Если бы не вы и ваш друг, мы бы застряли в хронике навечно.
– Где?
Девушка махнула рукой в сторону явно потускневшей картины.
– Это не картина и не витейр… э-э, не объемное фото. Это хроносрез, объем многомерного континуума, «упакованный» законами нашей Вселенной до размера двумерного листа. Время на срезе континуума для внешнего наблюдателя остановилось.
– Зачем же вы полезли в этот хроник?
Девушки переглянулись. В глазах Дара мелькнули веселые искры. Видимо, он уже задавал этот вопрос.
– Так получилось, – коротко ответила Дарья, не вдаваясь в подробности. – Мы не рассчитали активизации хроников и… и оказались внутри.
– Значит, на болоте вы появились не случайно? – догадался Борята. – Искали картины? Откуда же вы узнали, что они там?
Девушки вновь переглянулись.
– Потом поговорим, – вмешался Дар. – Пусть в себя придут.
За дверью спальни послышался голос Веселины:
– Борьбу, что ли, вы там устроили, мужчины? Весь дом зашатался! С кем вы разговариваете? Я могу войти?
– Конечно, мам, – после паузы ответил смущенный Дар.
Мать вошла.
– Здравствуйте, – дружно поклонились гостьи.
Образовалась немая сцена. Молодые люди и девушки смотрели на Веселину, она разглядывала девушек, подняв брови. Перевела взгляд на сына:
– Странно, я не заметила, как они вошли… Познакомь меня с ними.
– Это Дарья, – пробормотал Дар; зеленоглазая кивнула, с любопытством разглядывая мать чистодея. – Это Аума.
Спутница Дарьи улыбнулась.
– Они из города… случайно зашли… вот…
– Что ж, мы всегда рады добрым гостям. Я накрою стол, приходите обедать.
Мать вышла.
Все четверо обменялись взглядами.
– Пожалуй, я домой пойду, – поднялся Борята, чувствуя себя разбитым. – Искупаюсь и потом присоединюсь к вам.
– Давай, – кивнул Дар. Догнал приятеля у порога, взял за локоть, понизил голос: – Спасибо за помощь! Если бы не ты, я тоже остался бы там!
– Я рад, – слабо улыбнулся молодой целитель, еще не до конца пришедший в себя, подмигнул. – Надеюсь, ты их не отпустишь, не узнав адреса? – Вышел.
Дар посмотрел на девушек, осматривающих спальню.
– Вам что-нибудь нужно?
– У вас есть туалетная комната? – спросила Аума.
– Внизу, на первом этаже.
– Разрешите, мы ее займем на короткое время?
– Разумеется.
Дар проводил обеих в умывальню, большую, светлую, удобную, с зеркалами и приспособлениями для ухода за телом; туалетная комната ничем не уступала городским, так как была доставлена на хутор из города. Позвал мать, которая предложила гостьям чистые рушники и халаты, и вернулся в спальню.
Картина все так же висела у стены, гораздо менее яркая, чем раньше. Было видно, что динозавр изменил позу и смотрит теперь в угол картины, где недавно виднелись две фигурки. Вряд ли он успел понять, что произошло.
Хроносрез…
Дар покачал головой, вдруг осознав, какой опасности избежал. Он ощущал глубину и мощь картины, но не представлял, насколько она опасна. Может быть, и остальные вещи, найденные в подводном тереме, так же непредсказуемо опасны?..
Он выдвинул ящик стола, где на мягкой подстилке лежали кинжал, исчезающий голыш, стакан, свеча, чаша и книга. Чем же они являются на самом деле? Кто это знает? У кого спросить? Может быть, у Дарьи? И, кстати, что она с подругой искала в картине?
Внизу послышались голоса: мама предлагала гостьям свои услуги, спрашивала, что им надо. Вскоре на лестнице раздались шаги. Дар задвинул ящик.
Вопреки ожиданиям, девушки после купания надели свои блестящие, обтягивающие фигуру комбинезоны. То ли постеснялись взять предложенные халаты, то ли по другим причинам. Обе выглядели довольными жизнью. Но Дар чувствовал, что их гложет нетерпение и любопытство.
– Спасибо за приют, – сказала Дарья, оценивающе глянув на стол хозяина. – Вы нас здорово выручили. Однако позвольте вопрос: каким образом хроник оказался у вас?
Дар остался невозмутим.
– Если у вас есть время, я расскажу.
– Время – понятие относительное, – проговорила малоразговорчивая Аума.
– У нас есть время, – сказала Дарья.