Глава 7
Если бы отец был дома, Дар тут же рассказал бы ему о своем экспериментальном походе в заблокированную невесть когда и неизвестно почему сеть метро. Но князь убыл по делам с дружиной, возможно, охотиться на черных бродяг-отеллоидов, и Дар отложил объяснение с отцом на вечер.
До обеда он приходил в себя, неохотно отвечая на расспросы приятеля, и когда обидевшийся Борята ушел, дав слово ни с кем не делиться тайной сферы, решил повторить путешествие. Жутко захотелось побывать на других планетах Солнечной системы, а также на планетах других звезд, где люди оставили свои поселения.
Молодой человек заперся в спальне, радуясь, что мама тоже куда-то ушла, надел уник – для путешествия по иным пространствам защитный костюм годился больше, чем повседневное платье, – и установил сферу кэнкона на столе. Пристально заглянул в ее глубины. И «провалился» в знакомый «колодец» с туманно-зыбкими стенами.
«Иригути кэнкон, – отозвался оператор системы. – Переход фиксирован, однако предупреждаю: многие финиш-терминалы вышли из строя…»
«Я знаю, – мысленно перебил его Дар. – Открой мне выход в сеть метро».
Короткое молчание.
«Какой уровень требуется?»
«Не понял. Ты же только что перенес меня на Меркурий…»
«Сеть метро имеет три уровня: планетарный, уровень Солнечной системы и межзвездный. Вы просили отправить вас на фиксированный узел Меркурия…»
«Хорошо, я понял. Перенеси меня… скажем… на Марс!»
«Координаты точки выхода?»
«Мне все равно, просто на Марс, в любую точку».
«Сохранился фиксированный узел в районе Долины Маринеров».
«Отправляй!»
«Колодец» скачком протаял в глубину, всосал в себя человека, сжал в элементарную частицу и развернул в подобие тонкой струны, протянувшейся в бесконечность. Свет в глазах померк, затем вспыхнул вновь – тусклый, серый, безжизненный.
Знакомая тесная каморка с темно-зелеными пористыми стенами, прямые углы, черные кляксы на полу – финиш– камера сети метро местного терминала. Неуютно, холодно, сыро. Воздух имеется, но давление вдесятеро меньше необходимого, и очень мало кислорода. Плюс небольшая сила тяжести, в три-четыре раза меньше земной. Да, это, очевидно, Марс. Странно, что люди делали финиш-камеры метро такими маленькими, тесными и скучными. В то время как большинство старых сооружений имеет вполне законченный, гармоничный, эстетически выверенный вид. Может быть, существует какое-то объяснение этому пренебрежению к внутреннему убранству сугубо технических объектов?
– Оператор? – позвал Дар по наитию. – Ты живой?
– Слушаю вас, – отозвался шелестяще-свистящий – аж скулы сводит! – голос.
– Еще дышишь? – обрадовался Дар. – Отлично! Включи технологическое оснащение объекта.
Тотчас же все вокруг волшебно переменилось.
Стены каморки налились жемчужным свечением, приобрели вид красивых панелей из перламутровых чешуй и зерен. Спрятанные в стенах светильники изменили спектр, подстраиваясь под солнечный свет. Потолок превратился в голубое небо с барашками облаков, а пол – в песчаный пляж. Казалось, кабина метро даже увеличилась в объеме, хотя это был всего лишь хорошо срежиссированный эффект.
Однако длилась метаморфоза недолго.
Что-то хрустнуло, по стенам пронесся световой ураган, стирая рисунок чешуй, и они погасли. Волшебство кончилось.
– Сбой в программе, – сухо доложил инк, управляющий техникой узла метро.
– Выпусти меня, – приказал Дар.
В стене слева возник прямоугольный световой контур, мигнули светильники, и дверь расползлась вихриками дыма.
Коридор без каких-либо намеков на двери, люки и вентиляционные отверстия. Дыра в стене. Прямоугольный проем в торце коридора – выход в соседнее помещение. Следы в толстом слое пыли на полу! И слабый запах чужого присутствия. Кто-то был здесь, совсем недавно, оставил следы – словно слон прошелся – и исчез.
Дар уложил сферу – гарант его свободы – в сетку, затаив дыхание, скользнул в проем так и не восстановившейся двери.
Темное до этого мгновения помещение в форме купола осветилось тремя оранжевыми пунктирами.
Знакомая картина: морщинистые стены из какого-то коричневого мутно-стеклянного материала, холмы пыли и обломков аппаратуры на полу, из которых торчат остатки непонятных устройств, и следы человеческих ног в пыли. Холодно, душно, неуютно.
– Включи обзор! – скомандовал Дар, не надеясь, что голос его оживит систему обслуживания помещения. Однако подействовало.
В сплошной массе коричневых стен появились прозрачные окна, соединились в подобие мозаичного экрана, хотя должен был стать прозрачным весь купол. Тем не менее сквозь эти окна стал виден пейзаж Марса с высоты двух сотен метров. Зал обзора, очевидно, венчал высокую башню, все еще гордо подпиравшую розоватое небо планеты.
Дар увидел необычайной красоты систему каньонов, прорезавшую горные породы Марса, на дне которых сверкали наледи и замерзшие цепочки озер – все, что осталось от рек, некогда текущих по каньонам, после того как люди растопили снежно-ледяные полярные шапки для изменения климата Марса и подготовили его к заселению. Но и здесь давно уже никто не контролировал работу климатических установок, и брошенный на произвол судьбы Марс быстро вернулся в лоно первозданного хаоса, теряя остатки тепла, воздуха и влаги. Температура на его поверхности даже в экваториальных областях редко поднималась до плюс двадцати градусов по Цельсию. В горах же она падала до минус тридцати днем и минус шестидесяти градусов ночью.
Откуда-то из глубин сооружения в зал прилетел тихий шелест и треск. Окна в куполе башни стали мутнеть одно за другим. Пейзаж Марса спрятался за потерявшей прозрачность стеной. Последний красновато-сиреневый луч погас в толще купола, наступила темнота.
– Что случилось? – позвал местного инка Дар.
Никто ему не ответил.
Техника сооружения подошла к пределу своего функционирования, и ее системы начали отказывать одна за другой.
«Интересно, – подумал молодой человек как о чем-то несущественном, – что, если отключится станция метро? Я здесь навсегда останусь?..»
Кстати, надо было взять фонарь, пришла другая мысль, более практичная. А за ней третья: кто побывал здесь совсем недавно, оставив следы? Такой же путешественник, кто-то из городских, местные жители? А может быть, это был черный бродяга-отеллоид?..
Из коридора донесся еще один треск, словно лопнуло стекло. Застоялый воздух помещения всколыхнула струя слабого ветерка. Возможно, это попыталась включиться система вентиляции здания, а возможно, и в самом деле треснула стена. Башня могла рухнуть в любой момент.
Дар вздрогнул, поспешил к кабине метро, потом вспомнил о сфере: она могла переносить владельца в сеть мгновенного перемещения из любой точки пространства.
Так и случилось. Сфера послушно развернула «колодец» перехода, ее управляющий вежливо запросил инструкции, и Дар скомандовал перебросить его на один из спутников Юпитера. Через несколько секунд он очутился внутри очередной кабины метро, освещенной аварийными индикаторами.
Сила тяжести здесь соответствовала земной. Воздух был плотен и насыщен кислородом, хотя в нем и присутствовали некие примеси и запахи, подсказывающие, что объект не принадлежит земным сооружениям.
– Где я? – вслух полюбопытствовал Дар.
– На станции «Абрамс» южной зоны, – ответил приятный женский голос на английском языке. – Станция принадлежит Союзу Одиноких Сердец американского экономиала. В настоящий момент заселена на ноль целых девять сотых процента. На ее территории располагаются клубы «Голубая орхидея», «Свободная любовь», «Океан страсти», «Хочу жить», «Создай себе рай», «Умри, если хочешь».
– Спасибо, – перебил собеседницу заинтригованный Дар, – клубы мне без надобности. («Умри, если хочешь», м-да!..) Где находится ваша станция? Я просил дать выход на спутники Юпитера.
– Вы находитесь на Гавиале.
– Разве есть такой спутник?
– У Юпитера более ста спутников. Гавиал – один из них, открыт в две тысячи пятом году.
– Понятно. Каковы его размеры?
– Диаметр – два километра триста шесть метров.
– Блудный астероид…
Голос поперхнулся, инк переваривал слово «блудный». Но вежливости не потерял:
– Что вас еще интересует?
– Значит, ваша станция еще способна содержать живущих?
– «Абрамс» имеет автономную систему жизнеобеспечения с полным циклом утилизации отходов. Она может обеспечить всем необходимым четыреста тридцать человек. В настоящее время на ее территории проживают четверо.
– Станция имеет зону отдыха и обзора?
– Разумеется, и не одну. На станции имеются два общих визинг-зала, один из которых разрушен и заблокирован, а также двенадцать малых башен наблюдения.
– Как пройти в уцелевший визинг-зал?
– Я провожу вас.
Одна из стен кабины растаяла. Дар вышел в коридор и едва сдержал восклицание: пол коридора вдруг поплыл вперед, набирая скорость. Побежали мимо стены коридора, он изогнулся – раз, другой, третий – и вынес невольного пассажира в большое помещение с прозрачной куполовидной крышей. По-видимому, это и была зона отдыха, одновременно служащая залом визинга, то есть залом обзора и наблюдения. Зал представлял собой нечто вроде луга, заросшего травой и цветами, по которому бежали десятки пересекающихся тропинок. Имелись также несколько открытых веранд и беседок, пустующих в данный момент.
Прозрачная крыша зала была поделена на две части – черную, с россыпью звезд, и зеленовато-палевую, с пятнами и струями белого, серого и голубоватого цвета. Дар не сразу сообразил, что эта похожая на пухлое облако стена на самом деле является Юпитером. Точнее – только краем гигантской планеты, освещенным солнцем.
– Святой наставник! – прошептал Дар, завороженный зрелищем. Конечно, в гимнасии и потом, в универсалии, он изучал астрономию и видел панорамы планет Солнечной системы, но одно дело – смотреть учебный фильм, другое – наблюдать грандиозное прохождение Юпитера с расстояния всего в двадцать три тысячи километров.
Гавиал – трехосный каменный эллипсоид, приспособленный для обитания людей, – слегка повернулся, Юпитер полностью закрыл «небо» планетки, и на его пушистом фоне просияли голубым огнем еще два спутника, побольше и поменьше.
– Проводник, – позвал Дар.
– Весь внимание, – отозвался невидимый гид станции тем же грудным контральто.
– Что это за спутники?
– О каких спутниках идет речь?
– Я вижу две голубых звезды на фоне Юпитера.
– Это Кармен и Сюита.
– Астероиды?
– Их размеры…
– Не надо. Они заселены?
– Не имею сведений.
– А какие ближайшие спутники заселены людьми?
– На Каллисто располагается база спасательного флота. На Европе – только научно-исследовательские центры и станции.
– Сколько лет?
– Не понял.
– Человек обжил Солнечную систему еще в двадцать четвертом веке, а на Европе до сих пор находятся исследовательские станции? Что они там изучают?
– Европа заселена.
– Кем? – теперь уже не понял Дар.
– У меня нет полного интенсионала по данной теме, однако, насколько мне известно, в глубинах подледного океана Европы существует жизнь.
Дар вспомнил, что в Хрониках упоминалась Европа, один из Галилеевых спутников Юпитера, в связи с открытием на ее поверхности неких следов высокотехнологической цивилизации, существовавшей задолго до появления человечества. Но о жизни, а тем более о разумной жизни, Хроники ничего не говорили. Впрочем, вполне возможно, Дар просто не учил эту область космической истории человечества. Случалось и ему пропускать занятия в гимнасии.
– Что еще ты знаешь о жизни на Европе?
– Ничего, – лаконично ответил гид.
– Что ж, и на том спасибо. Мне пора.
Дар кинул последний взгляд на громаду Юпитера, нависшую над планеткой, которая принадлежала Союзу Одиноких Сердец, и вынул из сетки сферу кэнкона. Он уже почти освоился с этой удивительной машиной, способной перемещать в пространстве живых людей и «внедрять» их в сеть действующих линий метро. Еще более удивительным казалось то обстоятельство, что люди, владевшие технологиями изготовления подобных машин (а это были технологии класса «Джинн» и «Аладдин», как говорил наставник), не смогли сохранить свою популяцию и ушли со сцены истории, оставив самостоятельно думающими и работающими в течение сотен и тысяч лет многие технические сооружения.
«Колодец» с пушистыми зыбкими стенами, далекие звездочки и шарики планет, повисшие в бездне. Мягкий голос оператора:
«Переход открыт. Назовите координаты конечного портала».
Дар хотел было сказать: «Неси меня домой», – но вместо этого у него вырвалось:
– Ты можешь переключаться на межзвездный уровень?
– Без проблем.
– Где находится ближайшая станция метро этого уровня?
– В моем реестре всего два миллиарда звездных объектов, имеющих станции метро. Более половины из них давно отключены, в том числе – ближайшие к Солнцу: системы Сириуса, Спики, Ван Маанена и другие. Ближайший работающий терминал метро располагается на поверхности коричневого карлика Шив Кумар, в сорока световых годах от Солнца.
– Что такое коричневый карлик?
– Звезда массой от одной сотой до одной десятой массы Солнца, с температурой поверхности менее двух тысяч градусов. Такие звезды испускают преимущественно инфракрасное излучение.
– Это уже и не звезда вовсе, – пробормотал заинтересованный Дар, – а большая планета. Хотя все равно находиться на ее поверхности неуютно. Или там тоже есть жизнь?
Оператор кэнкона вежливо промолчал.
– Ясно, – взбодрился чистодей, – этого ты не знаешь. У меня есть возможность побывать на этом карлике?
– Разумеется.
– Поехали!
Свет в «колодце» померк, сознание сжалось в линию, в точку, в ничто и возродилось вновь, как воздушный шарик в толще воды.
Дар ожидал, что увидит стены тесной кабины метро, одинаковой для всех терминалов сети мгновенного транспорта, но вместо этого обнаружил обширное пространство, ограниченное конусовидной поверхностью. Стоило ему появиться внутри конуса – диаметр основания около пятидесяти метров, высота – метров двадцать, – как сработали светильники и помещение залил неяркий приятный свет сродни солнечному.
Он стоял в центре металлического круга, отливающего синевой. Материал пола за кругом напоминал коричневый туф. Стены конуса серебрились сеточкой инея, похожие на толстый слой льда или стекла. Температура внутри помещения держалась на уровне минус десяти градусов по Цельсию, а сила тяжести не превышала земной. Воздух же вполне годился для дыхания.
– Коричневый карлик, – хмыкнул Дар. – Ну и где же тут инфракрасное излучение? Температура в две тысячи градусов? Бешеная гравитация?
– Прошу прощения, – раздался ниоткуда, такое впечатление – со всех сторон, басовитый мужской голос. – Я не понял вопроса.
– Кто ты? – оглянулся Дар.
– Джил, инк контроля станции «Джей-Джей Шепли».
– Привет, Джил. Кто-нибудь из живых людей есть на борту станции?
– Последний человек умер сто шестнадцать лет назад. Утилизирован. С тех пор никто не посещал станцию, вы первый.
Дар почувствовал озноб. Известие о смерти последнего обитателя сего приюта нельзя было назвать приятным.
– Для чего предназначалась станция?
– Для запуска глубинных зондов в недра «тлеющей» звезды. Станция работала более четырехсот лет, исследователи успели запустить две с половиной тысячи автоматических зондов и десять подземоходов с экипажами. – Инк помолчал и добавил: – Вернулись восемь.
Дар поежился.
– Риск был оправдан?
– Я не рассчитан отвечать на вопросы психологического характера, извините. Известно лишь, что на Шив Кумаре был найден объект, установленный здесь миллионы лет назад орилоунами.
– Кем?!
– Разумными существами с планеты Орилоух. Они были негуманоидами, насколько я знаю. Объект сначала держался на поверхности звезды, затем утонул и теперь находится на глубине восьмисот километров под поверхностью, постепенно приближаясь к ядру.
– Чем он так заинтересовал ученых?
– Внутри него находится некое разумное существо, подающее слабые признаки жизни. Считается, что это один из уцелевших черных людей, жителей планеты Маат.
Дар вспомнил встречу с отеллоидами на болоте, которые тоже походили на черных людей. Неужели это они? Или речь идет о явлениях разного порядка?
– Чем знамениты маатане?
– У меня нет информации по данному вопросу, извините.
– Жаль, я ничего не слышал о маатанах.
– Ничем не могу помочь, извините.
– Хорошо, покажи мне окрестности станции.
Тотчас же кажущиеся твердыми и плотными стены помещения превратились в пленку воды и растаяли. Свет в нем погас. Дар оказался в темноте, которая спустя несколько мгновений сменилась багрово-коричневой мглой, медленно отступавшей в глубину. Стали видны странной формы гладкие барханы, похожие на интерференционную рябь волн на поверхности воды. Вершины барханов были фиолетовыми, а провалы между ними испускали коричневый свет, кое-где увеличивающий яркость до багрового и вишневого.
К горизонту барханная рябь сглаживалась мглой – атмосферой планеты-звезды – и становилась настоящим морем, хотя скорее всего волны этого «моря» были металлическими. Кроме волн, ничего более выдающегося на поверхности коричневого карлика Шив Кумар видно не было. Пейзаж был однообразен и скучен. Люди, построившие здесь исследовательскую станцию, вряд ли любовались однообразными ландшафтами необычной «тлеющей» звезды. Их интересовали ее внутренности, глубины, происходящие внутри процессы, а не красоты сглаженной гравитацией поверхности.
– Как были открыты такие звезды? – поинтересовался Дар; до появления на коричневом карлике он даже не догадывался о существовании подобного рода звездных объектов. – Ведь они практически не видны издали.
– У меня нет достоверной информации по этому вопросу, извините. Могу лишь поделиться сведениями, которые я почерпнул из разговоров моих хозяев. Впервые о коричневых карликах упомянул в своей работе ученый Ефремов , назвав их «железными звездами». Затем они были открыты в конце девяностых годов двадцатого века по их гравитационному воздействию на пространство. Это все, что я знаю.
– Благодарю, Джил. Как долго ты способен поддерживать станцию в рабочем состоянии?
– Станция является энергетически независимой самоподдерживающейся системой. Срок ее службы неограничен.
– И тебе не скучно… одному?
– Я не знаю, что такое «скучно». – Инк помолчал. – Я работаю, принимаю информацию от уцелевших зондов и датчиков, анализирую, размышляю. – Он еще немного помолчал. – Хотя никто не интересуется мной и моей работой. Это неправильно.
– Неправильно, – согласился Дар, пожалев обреченный на долгое одиночество автомат. – Прощай.
– Заходите в гости, – вежливо предложил Джил. – Буду рад побеседовать.
Дар активизировал кэнкон, собираясь отправиться домой, в Брянск, но в последнюю секунду передумал.
– Что ты знаешь о Маате? – спросил он оператора сферы.
– В двадцать четвертом веке у звезды 102 Щита класса F0 была открыта планета Маат, имеющая цивилизацию так называемых черных людей. Затем планета упала на центральную звезду системы, в результате чего образовалась сверхновая звезда, а потом черная дыра. Термины понятны?
– Черная дыра – это массивный объект, гравитация которого не выпускает даже свет…
– Совершенно верно.
– Что же там произошло? Цивилизация маатан погибла?
– Точных данных не имею. Запросите информарий Сети.
– Спасибо, чуть позже. Перенеси меня на ближайшую звезду… вернее, к звезде, где имеются поселения людей.
– Я понял. Ближайший терминал находится на астероиде Гудрайк, который вращается вокруг звезды Шелиак – бэты Лиры. Расстояние от данного узла до Шелиака – восемьсот светолет.
– Почему терминал на астероиде?
– Шелиак – двойная звезда, не имеющая планетной системы из-за динамической неустойчивости орбит. Она окружена вихревым поясом астероидов и погружена в газовый диск.
– Отправляй!
Сознание Дара померкло, растворилось в «струне» связи, соединившей станции межзвездного метро. Миг – и он очутился уже в ином мире, преодолев космическую бездну как световой луч, только гораздо быстрее.
Знакомая каморка с белыми гладкими стенами, красный пунктир аварийного освещения, воздух разряжен, но еще годен для дыхания, холодно, сила тяжести – как на Меркурии. Не очень-то здесь комфортно, прямо скажем. Глянем одним глазком на астероид Гудрайк – и домой.
– Оператор?
Нет ответа.
– Кто-нибудь меня слышит?
Ни звука, ни шороха, ни мысленного шепота – полная тишина.
– Откройте выход, пожалуйста.
Молчание. Неподвижность. То ли инк станции не слышит гостя, то ли вообще не фунциклирует. Неужели все так запущено?
Дар включил «третий глаз», определил местонахождение двери, шлепнул по ней ладонью.
– Откройся!
По стенам кабины метнулись бесшумные электрические импульсы, оживили механизм отпирания двери. Она медленно, неохотно свернулась валиком, открывая проход. Дар шагнул в проем, держа наготове сферу.
Не коридор, а нечто вроде приплюснутого стеклянного пузыря. Лифт или какое-то иное транспортное средство для передвижения по станции. Это нам знакомо. Лишь бы не вышвырнуло в космос.
– Оператор?
Никто не ответил, но в толще стекла над головой зажглось желтое окошко.
– Мне надо попасть в зал визинга. Есть здесь такой зал?
Окошко изменило цвет на зеленый.
Воздух в пузыре загустел, сдавил тело. Дар почувствовал движение, хотя мимо не бежали стены тоннеля и на тело не давила инерция. Секунда, другая, третья… Воздух отпустил пассажира, окошко снова стало желтым.
– Приехали? Я могу выйти?
Молчание. Только окошко на мгновение изменило цвет на зеленый. Техника станции не отличалась разговорчивостью. «Ну и ладно, – подумал Дар, – пусть она немая, зато не глухая, все слышит».
Он продавил телом прозрачную стенку пузыря и оказался в небольшом тамбуре с дырой выхода. Шагнул дальше, в темноту. Тотчас же в помещении вспыхнул неяркий лиловый свет, реагируя на появление посетителя.
Стандартный купол из темно-серого материала с бархатным блеском, ромбовидно-выпуклое рифление, круглые белые щиты с алыми огнями. Черный пол с легким налетом пыли. Три яйцевидных кресла, два раскрыты, в третьем, закрытом полупрозрачными лепестками, виднеется темная фигура.
Дар напрягся, не ожидая встретить здесь людей. Потом всмотрелся, и сердце дало сбой: в кресле сидел скелет! Череп с остатками волос, провалы глазниц, оскал челюстей…
Святой наставник! Сколько же лет сидит здесь этот обитатель станции?! Сто, двести, тысячу?..
Дару расхотелось любоваться пейзажами астероида и панорамой космоса вблизи звезды Шелиак. Однако он превозмог брезгливость, отвернулся от скелета в кокон-кресле. Позвал:
– Оператор!
«Немая» автоматика станции не ответила и на сей раз.
– Черт с тобой, молчи, только дай обзор.
В спинке одного из кресел мигнула голубая звездочка. Гостя приглашали сесть в кресло.
– Я вас правильно понял? – Дар осторожно залез внутрь кокона, стараясь не глядеть на скалящегося соседа.
Включилась аппаратура кресла. Его лепестки поднялись, охватили тело чистодея. В голове раздалось шипение, пощелкивание, посвистывание.
– Прошу включить обзор.
Свет в помещении погас. Затем крыло света смахнуло тьму, и Дар оказался висящим над серебристой глыбой камня со множеством кратеров, дыр и трещин. Очевидно, это и был астероид, на котором или внутри которого располагалась станция наблюдения. А над близким горизонтом небольшой – и не круглой – планетки сияло, затмевая звезды Млечного Пути, небывалой красоты двойное светило.
Звезды, одна зеленоватая, другая голубоватая, находились так близко друг от друга, что потеряли привычную для них сферическую форму и стали похожи на две дыни, почти соприкасающиеся острыми концами. Было видно, что они вращаются относительно общего центра тяжести, заметно изменяя положение, и обмениваются вихрями светящейся плазмы.
– Как же красиво!.. – невольно прошептал Дар, прежде никогда не наблюдавший подобного.
Что-то тихо треснуло под ногами.
Картина перед глазами потеряла цвет, потом и вовсе пропала. Проявились стены зала, неровно мигающие светильниками. Станция, очевидно, доживала последние дни, и ее оборудование начинало давать сбои. Надо было бежать отсюда, пока автоматика окончательно не вышла из строя.
Дар с трудом освободился от неподатливых лепестков кресла, достал сферу, сосредоточился на искорках внутри.
– Иригути кэнкон, – отозвался оператор стартового комплекса.
– Домой, – лаконично потребовал чистодей.
– Конкретнее, пожалуйста.
Дар не сразу сообразил, что на Земле не одна станция метро.
– Мне поближе к дому… к хутору Жуковец…
– Малые поселения не входят в сеть функционирующих станций метро.
– А Брянск?
– Брянск входит. Точных данных о количестве работающих терминалов у меня нет…
– Тот же терминал, куда я выходил прошлый раз.
– Запускаю.
– Минуту, ответь на один вопрос… Если станции земной сети метро заблокированы, то как тебе удается подключаться к ним?
– Это вопрос технологии, а не психологии. Существуют способы нейтрализации любого формализуемого запрета.
– Понял, спасибо. Отправляй.
На голову упала темнота. Еще через неощутимо короткий промежуток времени Дар вышел из кабины метро в большом зале, где стояли две дюжины таких же кабин. Здесь же располагался и финиш-створ такси и разного рода летательных аппаратов. С облегчением вздохнув, молодой чистодей выбрал двухместный летак с желтыми шашечками и взлетел. Автоматика здания выпустила аппарат беспрепятственно.
Он поднялся повыше, узнал восточную часть Брянска – Бежицу, где располагались наиболее роскошные жилые комплексы и виллы. Здесь же неподалеку высилось и здание-гриб, в котором произошло знакомство хуторян с Дарьей и Аумой. Где они живут на самом деле? Может быть, совсем близко?
Дар оглядел распахнувшийся горизонт, не увидел ничего и никого, кроме птичьих стай, и направил летак на север, к Дебрянским болотам. Через полчаса он посадил аппарат на окраине хутора, у транспортного лабаза.
