Глава 4
Власта Боянова, сестра Забавы, жила с дочерью в пилон-башне на Луне, на семьдесят третьем этаже. Ее бытовая капсула, состоящая из трех комнат – одна над другой, могла поворачиваться вокруг оси, поэтому хозяйка квартиры имела возможность выбирать пейзаж, видимый сквозь прозрачные изнутри стенки капсулы. Правда, разнообразием лунные пейзажи не отличались: горные складки, кратеры, ущелья, Земля над горизонтом либо Солнце в зените – вот и все детали, оживляющие ландшафт естественного спутника Земли. Почему Власта после окончания карьеры комиссара безопасности выбрала местом постоянного проживания именно Луну, никто не знал, даже родная сестра. Сама Забава никогда не поселилась бы здесь, предпочитая родные природные условия.
В это утро девятнадцатого сентября она прибыла на Луну по ветке метро, взяла лунный куттер и оставила его у подножия пилон-башни, построенной по проекту Ханса-Юргена Ромбата из Роттердамской архитектурной академии. Затем поднялась на лифте на семьдесят третий этаж.
Пилон-башня представляла собой трехсотметровой высоты ажурную стрелу-каркас, в которой висят жилые капсулы – капли, напоминающие космические корабли. Летать эти капсулы не могли, но в случае разрушения башни от удара метеорита или по другим причинам плавно опускались на почву, сохраняя хрупкий человеческий багаж. Кроме того, каждая капсула имела собственную систему обслуживания, подачи тепла, энергии, воздуха и воды, удаления мусора, а также специальные тренажеры и генераторы гравитации, позволяющие приближать силу тяжести в квартире к земной.
Власта встретила Забаву в черном платье и в черной косынке. Она все еще ходила в трауре после гибели и похорон мужа. Сестры обнялись.
– Как ты? – спросила Забава.
– Все так же, – ответила Власта ровным голосом. Отстранилась, разглядывая лицо сестры. Брови ее приподнялись. – А вот у тебя, по-моему, что-то случилось. Или я ошибаюсь?
– Не ошибаешься, – слабо улыбнулась Забава. – Мы с Аристархом решились на ребенка.
– Ну и ну! В лесу дуб повалился! Ты же была против?
– Была. А потом он вдруг предложил и так волновался… как обыкновенный мальчишка… и я поняла, что была не права. Нельзя жить только для себя, ссылаясь на объективные проблемы, мешающие иметь детей. Ты же воспитываешь дочь и не жалуешься.
– Не знаю, что бы я делала, если бы не Карина. Ей уже двадцать шесть, но мы вместе и не собираемся расставаться.
– Когда-нибудь придется, когда у нее появится парень. Где она? Пора собираться.
– Прощается с подругами, обещала скоро вернуться.
Забава прошлась по гостиной, разглядывая безделушки за прозрачными панелями стенных шкафов, остановилась у витейра: Власта, ее дочь, уже взрослая, и симпатичный мужчина с шапкой вьющихся светлых волос и голубыми глазами. Это был Дмитрий Столбов, бывший инспектор-официал криминального розыска СБ, муж Власты. На витейре он улыбался, не зная, что ждет его впереди.
– Он знал, что его убьют, – сказала приблизившаяся Власта. – Прощался так, будто навсегда.
Забава оглянулась. Глаза сестры сухо блестели. В них стояли печаль и удивление, все слезы она давно выплакала.
– Мы скоро узнаем, кто это сделал.
– Какая разница? – скривила губы Власта. – Диму уже не воскресишь.
– У него была, я помню, любимая поговорка: если жена молчит, лучше ее не перебивать.
Власта с грустью улыбнулась.
– Он был удивительно терпелив. Ты же знаешь, какая я бываю иногда ужасная, несдержанная, но Дима всегда стоически переносил мои капризы. Ладно, не хочу воспоминаний, не хочу слез… Давай собираться. Ты без вещей? Или мы потом зайдем к тебе?
– Аристарх рекомендовал не набирать лишнего, там все есть. Я взяла лишь самое необходимое.
– Тогда я тоже возьму только личные вещи.
В прихожей прозвенел звонок.
Женщины переглянулись.
– Ты кого-нибудь ждешь? – нахмурилась Забава.
– Нет. Это, наверное, Карина.
– Карина могла бы и не звонить, домовой открыл бы ей дверь сам.
Забава привычно включила сферу гипервидения, глаза ее расширились.
– Господи!
– Что?! – испугалась Власта; в отличие от сестры она не была интрасенсом и не могла видеть сквозь стены. – Это за нами?! Служба?!
– К тебе гость.
– Кто?!
– Милослав.
– Какой Милослав? – не сразу поняла женщина.
– Торопов, твой бывший муж, отец Карины, кто же еще.
– Зачем он пришел?!
– Это ты у него спроси.
Звонок повторился.
– Будешь с ним говорить?
– Нет! Нам не о чем разговаривать!
– Ну хоть выслушай, что он скажет. Даже интересно, столько лет прошло, вспомнил.
– Он мне часто звонил, каждые три месяца, а иногда заходил домой.
– Да? Ты мне не говорила. При Диме тоже звонил?
– Вычислял, когда я одна, и звонил. Предлагал забыть старые обиды и начать снова жить вместе. Кстати, Карина иногда с ним встречалась, отец все же, я не препятствовала. Но никогда не приглашала его к себе. Он приходил сам.
– Давай откроем, послушаем, что запоет. А я позвоню Аристарху и буду рядом.
Власта заколебалась.
– Ты думаешь, это необходимо?
– Я слышала, что Милослав работает на Службу и вроде бы является инициатором похищения гипнотронного оружия. Его надо задержать.
– Хорошо, как знаешь. – Власта окликнула домового: – Миша, открой дверь.
Забава быстро спустилась на третий уровень капсулы, в спальню, вызвала мужа:
– Аристарх, я у Власты. К нам заявился Милослав. Что делать?
Железовский размышлял ровно две секунды.
– Задержите его!
– Я уже поняла.
– Ждите.
Связь прервалась.
Забава снова настроилась на гиперчувствование и превратилась в слух.
Торопов был не один. С ним пришли двое молодых людей мощного телосложения, одетые в стандартные кокосы Службы, но Власта их не впустила, и по знаку Торопова они остались у входа в капсулу-квартиру Власты, на холл-площадке. Сам же Милослав спустился в прихожую на лифт-подъемнике.
Некоторое время Власта и бывший муж, с которым она не жила уже больше двадцати лет, разглядывали друг друга.
Милослав, прежде тонкий и стройный, как юноша, явно пополнел, обрел животик, но выглядел хорошо. Шапка седых волос не портила его, а вот капризно изогнутые губы придавали лицу выражение недовольства и холодности.
– Ты одна?
– Как видишь. Зачем пришел?
– Ты все такая же, – прищурился Торопов. – Не меняешься. Разве что одета не по моде. Черный цвет тебе не к лицу.
– Черный цвет к лицу тебе, – сухо отрезала Власта, сдерживаясь, чтобы не нагрубить. – Тебе разве не известно, что мой муж погиб?
В глазах бывшего командора Погранслужбы мелькнули злые огоньки.
– Он сам виноват… – Торопов запнулся.
Власта раздула ноздри, глаза ее сузились.
– Что значит – он сам виноват?! Ты знаешь подробности гибели Димы?!
Глаза Торопова вильнули.
– Мне рассказывали… ему предложили работать на Службу, он отказался…
– За это не убивают. Но его убили!
– Ну… не знаю… меня там не было.
– Где – там?!
– Ты сама все знаешь. Он попытался утихомирить банду «эскадронов жизни» в Судане… не понимаю, какого черта его туда понесло. Короче, речь не об этом. Твоего Столбова уже не вернешь. Предлагаю забыть его и начать все сначала.
Власта покачала головой.
– Как это легко у тебя получается – забыть. Я люблю его, понимаешь? До сих пор люблю! Никто мне не нужен! И дочери моей тоже. Мы прекрасно обойдемся без мужа и отца, появляющегося раз в году и забывающего о днях рождения.
– Я тоже люблю тебя!
– Наверное, любишь, – согласилась она. – Только по-своему, эгоистически, властно и бесцеремонно. Ты хочешь, чтобы я была твоей комнатной женщиной, согласной с любым твоим решением, принимающей все твои игрища и прощающей все похождения. Мне такая однобокая «любовь» не нужна!
– Ты не понимаешь…
– Почему же? Чего я не понимаю?
– Все изменилось… только я могу помочь тебе в нынешние времена. Тебя никто не защитит! Даже твоя сумасшедшая сестричка и ее муж-амбал! А я – могу!
– Ты уверен?
Торопов гордо приосанился.
– Я работаю в Службе, председатель комиссии по контролю за ликвидацией устаревших вооружений, это большая должность! В моей власти казнить и миловать, через мои руки проходят большие деньги…
– И гипногенераторы, – добавила Забава, поднимаясь из спальни в гостиную на щите подъемника. – Не так ли, господин бывший пограничник?
– Забава! – пробормотал Торопов, меняясь в лице. – И ты здесь… Вы все знаете…
– Не все, – качнула головой Боянова-старшая. – Мы не знаем, зачем тебе это понадобилось – красть списанное гипнотронное оружие и передавать черным негуманам.
– Чушь! Я передал суггесторы своему сыну… – Торопов прикусил язык.
– Значит, и твой сын замешан в этом неблаговидном деле? Просто замечательно! А зачем ему оружие? Твой сын – эксперт по оружию? Ликвидатор? Разработчик новых видов оружия? Неужели ты не понял, что похищенные тобой суггесторы предназначены не для добрых дел? Как они оказались у отеллоидов?
– У кого?
– Ты не знаешь, кому твой сын передал генераторы? Поистине прав Аристарх, говоря, что у одних оба полушария защищены черепом, у других – штанами. Неужели ты потерял нюх пограничника? Или совесть?
Торопов потемнел. Рука его дернулась к поясу с держателем «универсала».
– Вы не понимаете, с кем связались! Я вас…
– Убьешь? – насмешливо приподняла бровь Власта. – Как Диму? Ты же только что клялся в вечной любви и готов был сделать для меня все возможное и невозможное.
– Вы слишком далеко зашли…
– Это ты далеко зашел. Уходи! Мы с Кариной прекрасно обходились без тебя все двадцать лет, проживем и дальше.
– Вам придется пойти со мной.
– Это еще зачем? – усмехнулась Забава. – Ты решил взять нас в качестве заложников?
– Вы пойдете со мной!
– Не пойдем.
– Тогда я… – Скрюченные пальцы гостя легли на рукоять «универсала».
Забава выпрямилась, глаза ее метнули молнии.
Торопов отшатнулся, бледнея.
В то же мгновение за его спиной сгустился воздух, пропуская огромную фигуру, которая сгребла его одной рукой за шиворот, а второй вырвала из руки оружие. Отшвырнула бывшего командора погранслужбы к стене.
– Вовремя, – с облегчением сказала Забава. – Там с ним были двое парней.
– Не двое, а целых четверо. Они уже практически отдыхают. – Железовский спрятал «универсал», оглядел женщин. – С вами все в порядке?
– Он хотел забрать нас с собой, – вздохнула Власта. – Все его слова о любви яйца выеденного не стоят. Это всего лишь попытка оправдаться перед самим собой. Любит он только себя.
В комнате появились Александр Золотько и оперативник из его группы.
– Уведите, – кивнул на Торопова Железовский, – и допросите. Он много знает.
– Я ничего не скажу! – гордо вскинул голову Торопов. – Вы ничего не сможете сделать! За мной придут… – Он сделал усилие и умолк.
– Придут, – согласился Аристарх. – Мы будем ждать. Особенно мне хотелось бы встретиться с твоим сынком и моим давним приятелем Вацеком Штыбой. Я знаю, что партию суггесторов, предназначенную для ликвидации, вы продали именно ему. Много он заплатил?
– Не твое дело!
– Согласен, не мое. Это уже дело трибунала. Уведите!
– Не имеете права! Я представитель СЭКОНа! Вы все предстанете перед судом! Я вас уничтожу!
– Вот цена его слова, – грустно улыбнулась Власта. – А ведь как хорошо начинал, слеза просилась.
– Он всегда хорошо говорил, – презрительно скривил губы Железовский. – «Я шоколадный заяц, я ласковый мерзавец…» Была такая песенка много лет назад.
Торопова, несмотря на его яростное сопротивление, скрутили и унесли.
Железовский прошелся по гостиной, мысленно общаясь с оперативными службами, принимавшими участие в операции. Повернулся к женщинам:
– Собирайтесь, я провожу вас.
– Мы ждем Карину, – сказала Забава.
– Она с Аумой и Карой ждет вас на базе.
– Почему же не позвонила? – огорчилась Власта.
Раздался тихий свист домового.
– Уже звонит.
Власта включила виом, заговорила с дочерью, радуясь, что с ней все в порядке, и укоряя ее за то, что не дала о себе знать.
Забава подошла к мужу, обняла, запрокинув лицо.
– Я так рада, что ты не меняешься… в отличие от него. Надеюсь, вы оставите его в живых?
– Мы не бандиты, – усмехнулся Железовский. – Нам не нужна его смерть. Пусть живет. Если сможет. Мне жаль его.
– Мне тоже. Куда ты потом?
– Есть небольшое дело. Надо освобождать Купаву.
– Будь осторожен. Я знаю, ты не привык щадить себя во имя дела, но все же ты не бессмертен, сенс.
– Уже бессмертен, – серьезно сказал он, погладив жену по животу. – Вот оно, мое бессмертие. Но обещаю, что буду очень осторожен.
– Я люблю тебя!
Железовский поцеловал жену, обнял за плечо, посмотрел на Власту:
– Идем, сестренка, у нас мало времени.
Власта выключила виом, подхватила сумку, и они поднялись наверх, где их ждали оперативники Золотько.
* * *
В двенадцать часов дня по времени Копенгагена в городское полицейское управление позвонил комиссар земного сектора общественной безопасности Люк Розенбаум и предупредил, что комиссия СЭКОНа по правам человека намерена провести проверку состояния копенгагенских учреждений исполнения наказаний.
Начальник полиции Копенгагена господин Ливр Колбасс воспринял сообщение без энтузиазма, но уточнять, кто принял такое решение, а тем более возражать не стал. Спросил лишь, кто назначен ответственным за мероприятие от комиссии. Ответственным оказался советник СЭКОНа Рене Борда, семидесятилетний француз, бывший когда-то комиссаром безопасности земного сектора.
В принципе ничего сверхъестественного в работе комиссии не было, и начальник полиции отдал подчиненным приказ всячески содействовать высоким гостям, от оценки деятельности ГУИН которых зависело многое, в том числе прочность положения самого Ливра Колбасса.
Комиссия прибыла в Копенгаген оперативно – уже через час после предупреждения. В нее входило восемь человек в возрасте от двадцати пяти до сорока лет. Возглавлял ее бодрый на вид толстячок с румяным лицом и прицеливающимися умными глазками. Это и был Рене Франсуа де Шампольон Борда, имевший на руках сертификат советника СЭКОНа и карт-бланш – документ особых полномочий, разрешающий ему доступ к самым секретным материалам спецслужб Дании.
Работу комиссия начала с посещения Лимбургского централа, где отсиживали свой срок террористы и уголовники Центральной Европы, прославившиеся пренебрежением как к жизни рядовых граждан, так и к своей собственной.
Здесь члены комиссии не задержались, так как централ содержался образцово, заключенные ни в чем не нуждались и требовали только одного – выпустить их на свободу. Хотя многие из них отбывали пожизненные сроки.
В половине пятого малоразговорчивая группа СЭКОНа добралась до Восточного следственного изолятора, заключенные которого обвинялись в посягательстве на закон и порядок, а также в попытках изменения существующего общественного строя. Члены комиссии прошлись по камерам, затем начали вызывать заключенных в кабинет начальника изолятора – для «определения нуждающихся в работниках реабилитационной службы». Начальник изолятора попытался было возражать, но руководитель комиссии показал ему карт-бланш, и главный тюремщик СИЗО благоразумно отступил.
Третьим заключенным, вызванным в кабинет, была женщина, Купава Мальгина, в документах на которую значилось, что она «сотрудничала с опасными антисоциальными элементами и готовила правительственный переворот». Никого из тех, кто ее допрашивал, она не знала и сразу потребовала адвоката, а также заявила, что ни в чем не виновата.
– Все они так говорят, – криво улыбнулся начальник изолятора, – а на поверку выходит все наоборот.
– Кто занимается этим делом конкретно? – осведомился Рене Борда, с лица которого ушло все его благодушие. Бодрым старичком он уже не выглядел, скорее – имеющим большие властные полномочия чиновником.
– Особый отдел Службы безопасности, – нехотя ответил начальник изолятора. – Она уличена в связях с… э-э, психически ненормальными людьми.
– То есть с интрасенсами? Вы их имеете в виду? Но ведь за это не преследуют. Многие из нас контактируют с интрасенсами, а Служба даже пользуется их услугами. Да и не только СБ, но и правительственные, и научные учреждения.
– Это не мое дело, – сухо сказал начальник изолятора. – У вас большие права, обратитесь к вышестоящей инстанции. Я отвечаю лишь за порядок и содержание заключенных во вверенном мне учреждении, чтобы они ни в чем не нуждались. Остальное не в моей компетенции. Жалобы у вас есть на условия содержания? – обратился он к подследственной.
– Нет, – отрезала Мальгина, – но я ни в чем не виновата и требую немедленного освобождения!
– К сожалению, я не в силах решить…
– Мы заберем ее, – перебил начальника руководитель комиссии. – Приготовьте сопроводительные документы. Поскольку она является гражданкой России, ее будет судить российский суд и ее делом будут заниматься российские правоохранительные органы.
– Вы не имеете права! – изумленно возразил начальник изолятора. – Для ее экстрадиции требуется решение Европарламента.
– Не требуется, – равнодушно сказал сопровождавший руководителя комиссии смуглолицый усатый мужчина в форме инспектора-официала прокурорского надзора и выстрелил в хозяина кабинета из парализатора «василиск».
– Время пошло! – сказал второй, седой и прозрачноглазый, с твердой складкой губ. – У нас всего две минуты! Видеокамеры выдают информацию охране каждую вторую минуту.
– Кто вы?! – опомнилась Купава.
– Друзья, – улыбнулся Рене Борда. – Вы в состоянии передвигаться самостоятельно?
– Конечно!
– Ну и прекрасно. Нас ждут в другом месте, и у нас очень мало времени.
– По-моему, я вас где-то видела.
– Я друг Аристарха Железовского и Джумы Хана. Рене Франсуа Борда к вашим услугам. – Глава комиссии поклонился. – Идемте.
Через минуту группа мнимых представителей СЭКОНа (не считая самого Борда) прошла два блокпоста со спящими на местах охранниками и скрылась в бункере метро. Вызванная по тревоге обойма спецназа европейского ОБРа обнаружила в собственном кабинете парализованного начальника изолятора, полтора десятка спящих охранников и надзирателей, однако накрыть или догнать похитителей подследственной из России не смогла.
