– Тебе надо уехать вместе с остальными, – сказал Железовский, не выпуская из объятий жену.

Они лежали на кровати в полной темноте, даже ночник не горел в толще потолка и не прыгали по стене цифры-мотыльки универсальных часов. Аристарх отключил их, чтобы ничто не мешало беседе. Но беседы не потребовалось, Забава отдалась с необычной жаркой страстью, словно душа ее ощутила тоску и призыв, надежду и жажду любви, и Аристарх теперь знал, что у них будет ребенок.

– Почему ты все-таки женился на мне? – еле слышно выдохнула она.

Он помолчал, ощущая себя необычно счастливым. Проговорил наконец:

– Потому что люблю.

– По любви обычно женятся слабые люди.

Он понял шутку, улыбнулся.

– Помнишь, как ты испугалась, когда я пришел к тебе и сказал, что не могу без тебя?

Забава тихонько рассмеялась.

– Еще бы не помнить. Пятнадцать лет понадобилось тебе, чтобы понять это. А ведь я влюбилась в тебя сразу, с первого взгляда, как девчонка, хотя старше тебя на много лет.

– Прости…

– Не могу. Женщина прощает только тогда, когда сама виновата. А я виновата лишь в том, что люблю тебя.

Он поцеловал ее в ложбинку на шее.

– Я был груб и недалек. До сих пор не понимаю, за что ты меня полюбила. Не за красоту же?

– Ты был и остаешься мальчишкой, несмотря на свой возраст, опыт и самолюбие. Во всяком случае, рисковать своей жизнью где надо и где не надо ты не перестал.

– Это состояние души.

– Жаль, что в этом состоянии тебе никто не нужен.

Он не обиделся, еще раз поцеловал жену, провел пальцем по груди, по животу.

– Наверное, так было. Но не всегда. Ты нужна мне, и ты это знаешь. И он, которого еще нет, – Аристарх нажал пальцем на живот Забавы, – тоже знает.

Она зябко вздрогнула, прижалась к мужу сильней.

– Мне страшно!.. За нас, за его судьбу… Я ведь не хотела ребенка именно потому, что впереди – один мрак. Человечество гибнет, деградирует, уходит и никогда не вернется, если верить Климу. Он-то видел, каким будет наш финал. Не потому ли не хочет возвращаться домой?

– Он видел финал конкретной популяции хомо вульгарис. Я верю, что человек разумный сохранится, разве что найдет другую среду обитания.

– Под человеком разумным ты имеешь в виду самого себя? – тихонько рассмеялась Забава.

– Будущее за интрасенсами. За теми, кто с рождения занимается сознательной эволюцией. За нами. Но в данный момент мы переживаем очередной кризис. Сколько их было и сколько еще будет? Тебе придется перебраться с Земли на Голгофу вместе с остальными. Хотя бы на время.

– Не хочу.

– Придется. Подумай о сестре и племяннице. После гибели мужа Власта нуждается в поддержке. На Земле вам оставаться нельзя, Служба начала планомерный отстрел интрасенсов.

Забава снова вздрогнула.

– Они не ведают, что творят… Неужели наверху не понимают, что уничтожением инакомыслящих только усугубляют ситуацию?

– Увы, история развивается по сценарию Маттера. Поход Клима в будущее, да и наши с Дашкой путешествия железно доказывают, что он прав. Человечество действительно являет собой спусковой механизм развития черной дыры техногенным способом. Все факты говорят об этом.

– Какие?

– Существует бесспорный факт поворота человеческой цивилизации на технологический путь развития. Магический путь, путь самосовершенствования и реализации возможностей был свернут, нейтрализован, извращен, и теперь мы имеем отдельно человека и отдельно технику, без которой он жить уже не может. За редким исключением. А дальше будет еще хуже: человек обыкновенный, паразитирующий на системе супертехнологий, будет этой же системой доведен до состояния полной безответственности, что, естественно, приведет к гибели вида.

– Это дьявольский план!

Железовский улыбнулся.

– Дьявол сидит в каждом человеке. Мы сами творцы своего будущего, которого вполне достойны. Знаешь, кто-то очень остроумно заметил: «Есть люди, в которых живет бог. Есть люди, в которых живет дьявол. А есть люди, в которых живут только глисты» . Так вот последних – большинство.

Забава не выдержала, рассмеялась.

– Ты несправедлив к большинству.

– Что поделаешь, никогда не любил большевиков.

– Думаешь, меньшевики лучше? Впрочем, давай не будем философствовать в постели. Ты еще способен… на подвиги?

– А то!

Он осторожно повернулся к ней, губы их встретились…

Через час они расстались.

Забава пообещала к обеду забрать Власту с дочерью, встретиться с Карой, женой Джумы Хана, и другими женами интрасенсов и переселиться по секретной линии метро на Голгофу, планету неяркого оранжевого солнца в созвездии Ящерицы, где уже был готов к приему беженцев хорошо оснащенный лагерь. Аристарх же направился на остров Завьялова в Охотском море, где находилась база Сопротивления. Оттуда планировалось начать операцию по уничтожению МК-завода на Меркурии, снабжающего энергоконсервами, к сожалению, не только все космические флоты человечества, но и научно-исследовательский центр Института пограничных физических проблем, запускающий мини-коллапсары в глубины эйнсофа.

Остров Завьялова представляет собой самый крупный из островов Охотии. В северной его части рельеф альпинотипный, как говорят географы, то есть изрезан ущельями и усеян горами, самая высокая из которых достигает тысячи ста метров над уровнем моря. Южная часть острова сглаженная, равнинная, поросшая кустарником, кедровым стлаником и низкорослой березой.

База Сопротивления располагалась в северной части острова, в долине, образованной тысячи лет назад отступавшим заливом. Собственно база – пластилитовый бункер, оборудованный по последнему слову техники, – пряталась в глубине скального массива, где когда-то, более трехсот лет назад, находилась база атомных подводных лодок России. На самом плато стоял только старинный пост гидрометслужбы, используемый туристами в качестве своеобразной гостиницы. Он работал до сих пор – в автоматическом режиме, выдавал информацию о состоянии атмосферы и северных морей и не доставлял земной метеослужбе никаких хлопот. Его стометровая антенна в форме крестообразной решетки вызывала у туристов умиление, потому что стояла на вершине горы более двухсот лет. На самом деле это была многодиапазонная нелинейно-фазированная антенна невиданных параметров, прослушивающая вакуум всей Солнечной системы, способная поймать сигнал, сравнимый по мощности с горящим светлячком, на расстоянии в два миллиарда километров. Естественно, знали об этом только специалисты Сопротивления, многие из которых перешли на сторону интрасенсов из Службы безопасности и поэтому понимали, как нужно маскировать и хранить в тайне работу столь совершенного технического сооружения.

Железовский не стал рисковать и «светиться» перед аэроконтролем Северных территорий, добираясь до острова на обычном летательном аппарате: по официальным данным, на острове не было станции метро. Реальная картина выглядела иначе, база, конечно же, имела свой портал, линии которого пересекали не только Солнечную систему, но и Галактику. Аристарх вошел в кабину метро в Рязани и вышел уже в недрах острова, в отсеке метро базы.

Его ждали Ромашин, Хан, оба Золотько со своими обоймами риска и потирающий от волнения руки Маттер. Ксенопсихолог был оживлен и болтал без умолку.

– Мы в лаборатории поглядели на «обломок струны», – сказал он, увидев мощную фигуру Железовского. – Это не реликтовый стринг, каким был эйнсоф, скорее всего чаша является неудачной попыткой орилоунов бросить «струну» в черную дыру. У нее настолько необычные параметры, что я просто балдею.

– Потом, – перебил его Железовский, глянул на Ромашина. – Где Долинго?

– Уже на месте, ждет команды, – вместо Ромашина ответил Карл Золотько. – Все готовы, ждали только тебя.

– Я вычислил, кто добыл отеллоидам суггесторы и парализаторы.

В отсеке стало тихо.

– Милослав Торопов, – добавил Аристарх хладнокровно.

Ромашин сжал кулаки и сунул в карманы брюк.

– Ты… уверен?!

– Да. В спецхране Тайбея списана партия гипноиндукторов якобы для уничтожения «устаревших образцов». Забрал ее именно Торопов как председатель комиссии по разоружению СЭКОНа. Однако ни по одному ведомству, связанному с ликвидацией оружия, информация об уничтожении не проходила.

– Не могу поверить! – помрачнел Хан. – Он же бывший командор Погранслужбы, муж Власты…

– Бывший муж.

– Все равно.

– Неисповедимы пути завистливого, – поднял вверх палец Маттер. – Милослав всегда всем завидовал и таил амбиции. Вот и вырвался на волю весь его запас нелюбви к нам. Я еще хотел ему сказать…

– Не отвлекайся, Герхард, – перебил его теперь уже Ромашин. – С Милославом будем разбираться позже. Сначала решим две задачи: нанесем удар по МК-заводу и вызволим из СИЗО Купаву. Сверим часы.

– Семь ноль семь по среднесолу , – сказал Железовский, не глянув на часы. – Отсчет пошел…

Завод мини-коллапсаров – «энергоконсервов» для нужд звездного флота человечества и энергоемких производств на других планетах – располагался на дневной стороне Меркурия, на плато Жары. Верхний слой энергоконденсаторов завода занимал площадь в тысячу триста квадратных километров, но собственно сердце завода – генератор упаковки энергии в капсулы МК – прятался в недрах плато, на глубине два километра.

Завод имел собственную систему безопасности, управляемую общим контроль-инком, а также «живую» человеческую охрану, контролирующую выходы метро завода и стартовые зоны разной космической техники, куда прибывали и откуда отправлялись грузоматы, транспортирующие партии МК, а также спейсеры космофлота. Всего в смене «живой» охраны числилось двадцать шесть человек, в том числе – четыре оператора на центральном мониторе контроля.

В семь часов пятнадцать минут по среднесолнечному времени один из операторов вдруг почувствовал себя плохо. У него заболел живот, резко повысилась температура, началась рвота.

Вызвали штатного врача завода, но его не оказалось на месте. На работу он почему-то в это утро (условно-независимое, но на Меркурии это «утро» совпадало с утром на Земле в районе Гринвича) не вышел. Дежурный вызвал Управление аварийно-спасательной службы, и уже через три минуты в зале метро завода появились медики – двое мужчин и женщина, врачи «Скорой помощи». Они поднялись в зал контроля, развернули медкомбайн.

Операторы с любопытством наблюдали за их работой, на время забыв о своих обязанностях, что, конечно же, было ошибкой. Никто из дежурных не заметил, как в метро появились еще двое мужчин в серо-синей форме спасательного флота и в течение нескольких мгновений усыпили охранников.

Тотчас же один из медиков, огромный, как чемпион по сумо, только не в пример мускулистый и быстрый, достал из недр медкомбайна парализатор «василиск» и тремя выстрелами успокоил дежурных.

– Готово! – сказал он басом в каплю микрофона на губе; это был Аристарх Железовский.

Его спутник – Джума Хан – сел за пульт монитора, уверенно оглядел виомы контроля, показывающие главные участки завода, где находились «живые» охранники.

– Внимание! В связи с угрозой террористического акта производится экстренная эвакуация персонала! Всем работникам немедленно прибыть в отсек метро! Охране обеспечить явку и ждать приказа!

Произошла секундная заминка, охранники не сразу осознали свою роль, но лишь один из них решил переспросить, что случилось, и потребовал дополнительных инструкций.

– Сейчас к вам спустится сменщик, – отреагировал Хан. – Оставайтесь на месте.

Александр Золотько, стоящий за спинами руководителей операции, молча вышел из зала контроля. Ему не надо было объяснять, что делать.

Через две минуты к запасному пронзающему лифту, выходящему на поверхность плато, где дежурил непонятливый охранник, прибыл «сменщик», и дежурный уснул, не успев сообразить, что происходит.

Остальные охранники покинули свои посты и начали обходить посты операторов, чтобы проводить тех к залу метро. Никто из них не стал допытываться, кем проводится замена дежурных и кто руководит спасателями. Но если кто-нибудь и захотел бы позвонить своим друзьям или начальникам, чтобы выяснить истинную подоплеку эвакуации, им это не удалось бы сделать. Над заводом завис модуль широкодиапазонного подавления радиосвязи, не пропускающий ни одного сигнала. А рубка «струнной» связи завода была уже в руках диверсантов.

Оставалось убедить начальника смены завода, имеющего свои линии связи, техобеспечение и сеть контроля, что эвакуация проводится с ведома таких крупных организаций, как СЭКОН. Уговорами занялся сам Железовский, в то время как специалисты Золотько тихонько перекрыли возможные каналы утечки информации о проводимой втихую операции.

Начальник смены, пятидесятилетний марокканец Йосеманта, так и не узнал истинных причин происходящего. Он вообще не получил сообщений о «теракте», занятый игрой с инком своего кабинета в трехмерное домино.

Железовский не стал мудрствовать лукаво, изобретать способы убеждения марокканца в необходимости немедленного бегства с Меркурия и подтверждать свои полномочия. Он просто взломал замок кабинета – мысленно, переиграв обслуживающий помещение компьютер, и выстрелил в начальника мысленно-волевым приказом: спи! Гипноиндукторы ему были не нужны.

Йосеманта, повернувший голову к двери, послушно закрыл глаза и обмяк в кресле. Аристарх взвалил его на плечо и отнес к лифту, передал в руки оперативнику из группы Золотько.

Спустя восемь минут с момента начала операции эвакуация работников завода и охранников закончилась.

В зону слингера компактификации, как головоломно назывался генератор свертки МК, проникли взрывники и установили три вакуум-бомбы, в то время как инконики отряда меняли программу в главном процессоре завода. Это заняло еще шесть минут.

– Готово! – доложил по рации Карл Золотько.

– Запуск! – скомандовал Ромашин.

– Отсчет пошел!

– Уходим!

Отход группы занял всего три минуты. Завод обезлюдел, продолжая работать в автоматическом режиме, и спасти его было уже невозможно.

Служба безопасности УАСС Меркурия почуяла неладное, получив странное сообщение об эвакуации завода от кого-то из его работников, но предпринять ничего не успела.

В семь часов тридцать пять минут по среднесолнечному времени посреди плато Жары вдруг возник фонтан огня, дыма и осколков солнечных конденсаторов, вытянувшийся на высоту около ста километров. Он уничтожил три спутника планетарной метеослужбы и едва не задел станцию «Марго-2», на которой располагался центр управления исследовательской группой Института пограничных физических проблем, занимающейся экспериментами с эйнсофом.

К счастью, обошлось без человеческих жертв, о чем стало известно позднее. Однако завод МК перестал существовать, превратившись в провал в пространстве. На его месте образовалась внушительная воронка глубиной в три и диаметром в пятнадцать километров.

– Меня смущает один маленький нюанс, – произнес Джума Хан, в нерешительности потянув себя за ухо. – Если мы уничтожили МК-завод здесь, в нашем времени, то каким образом он воскрес там, в будущем?

Сидящие в кают-компании базы мужчины переглянулись.

Операция прошла исключительно успешно, и все ее руководители собрались на базе Сопротивления, чтобы обсудить детали операции и дальнейшие планы. Настроение у собравшихся было мажорное, поэтому многие позволили себе налить по бокальчику вина, а Карл Золотько даже не отказал себе в удовольствии пропустить стопочку водки и теперь находился в состоянии легкой эйфории. В отличие от отца младший Золотько пил только сок. Он был молод, целеустремлен и старался выглядеть самостоятельным.

Больше всех захмелел Герхард Маттер, отчего пристал к Золотько-старшему, найдя в нем родственную душу, и проникновенно поделился с ним результатами своих научных изысканий.

Начал он издалека – с открытия Маата, планеты, оказавшейся искусственным объектом, инкубатором черных людей. Карл еще не беседовал с ксенопсихологом и слушал его с интересом, узнав, что маатане – изделия других негуманоидов – орилоунов, накапливали энергию и информацию не зря, так как являлись, по сути, зародышами черных дыр. Но когда Маттер заговорил о масштабных уровнях Вселенной, каждый из которых должен был иметь свой тип разума, Ромашин прервал ученого:

– Герхард, отстань от человека. Пусть отдохнет от умных речей. Скажи-ка лучше, что ты думаешь о богоиде? Наши наблюдатели засекли его над Меркурием во время взрыва завода.

Речь шла о «глазастом фантоме», странном объекте в форме прозрачного облачка с тысячей мигающих вразнобой внимательных глаз. Этот фантом, названный богоидом, появился впервые в Солнечной системе двадцать лет назад, после развертки «обломка суперструны» в эйнсоф, затем исчез и вот объявился снова.

– Богоид – всего лишь реализованный кем-то принцип оптимизации реальности, – небрежно сказал Маттер. – Не только наблюдатель, но еще и корректор, каким-то образом влияющий на события на макроуровне. Там, где он появляется, квантовые флуктуации вакуума ныряют под порог «шума», уменьшают амплитуду. Это зафиксировано статистически. Зачем он это делает, вопрос другой.

– Когда появляется богоид – жди беды. – Ромашин посмотрел на Железовского. – Может быть, мы не все сделали? Я имею в виду – взрыва МК-завода мало?

– Я бы еще грохнул «Марго» с базой физиков, – сказал Джума Хан. – Чтобы надолго отбить у них охоту заниматься экспериментами с эйнсофом.

– Совет рассматривает эту идею, – сказал Ромашин. – К сожалению, реализовать ее будет сложно. На станции работает около ста человек, это вам не завод-автомат.

– Доверьте это дело моему сыну, – предложил Золотько-старший. – Он справится.

Александр Золотько смутился, но промолчал.

– Как решит Совет, так и будет, – буркнул Железовский, глядя на Маттера исподлобья. – Ты что-то там говорил о втором «обломке струны» – в форме чаши.

Ксенопсихолог оживился.

– Пока вы бегали по временам, я с ребятами еще раз покрутил чашку в нашей лаборатории. Оч-чень интересная вещь, скажу я вам! Она находится в «перекинутом» состоянии и довольно опасна.

– Что значит – в перекинутом?

– Ее «обломали» намеренно, свернули по шести измерениям, поэтому она крайне неустойчива.

– Так избавься от нее!

– Зачем? – ухмыльнулся Маттер. – Лучше подбросьте ее отеллоидам, пусть порадуются. Они ведь за ней охотились в мире ваших потомков?

– Ты с ума сошел! – хмыкнул Джума Хан.

– Ничуть. Пусть запустят ее в эйнсоф. Любопытно будет посмотреть, что получится.

– А что может получиться?

– Если «обломок» развернется – сделает из эйнсофа натуральную «суперструну», упрятанную под «шубу» из максимонов в глубинах вакуума. Если же он свернется – образуется микродыра, которая заберет часть энергии эйнсофа, но не станет ядром большой черной дыры. Получится большой энергетический вейвлет, который слегка разогреет атмосферу Солнца – на пару миллионов градусов. Но кратковременно, так что катастрофы не будет. Зато в обоих этих случаях грандиозной развертки эйнсофа не произойдет и черная дыра не родится.

– Ты уверен?

– Я ни в чем не уверен, – радостно объявил ксенопсихолог, – даже в собственной непогрешимости. Но расчеты говорят, что я скорее всего не ошибаюсь. Пусть Аристарх проверит, он хороший математик. Кстати, я сделал карту распределения черных дыр вокруг центра Галактики. Не хотите полюбоваться?

Присутствующие в кают-компании переглянулись.

– Может, в другой раз? – поднял бровь Ромашин.

– Пусть покажет, – буркнул Железовский.

Маттер с готовностью поднялся, сунул иглу компакта в гнездо ввода на «кактусе» вириала. Над полом в углу помещения сформировался сферический объем изображения с галактикой внутри, красивой, состоящей из трех ярко выраженных спиралей и одной слабенькой. Это был Млечный Путь, звездный дом человечества.

– Вот, обратите внимание.

Вокруг ядра галактики с черным шариком в центре загорелось ожерелье огоньков алого цвета.

– Это Стрелец А, так называемый балдж, сердце Млечного Пути. – Палец Маттера коснулся ядра с черным зрачком. – В пределах одного светового года от него бродят около десяти миллионов звезд. Черная дыра там, формирующая движение звезд, обладает массой в два с половиной миллиона масс Солнца. А вот эти красные огоньки – черные звезды меньшей массы, от трех до сотен масс Солнца. Ничего не замечаете?

В комнате некоторое время было тихо. Потом шевельнулся Александр Золотько.

– Дуги…

– Верно, молодец! Скопления черных дыр образуют дугообразные комплексы, которые, в свою очередь, напоминают нейронные кластеры в мозгу человека. Но даже если это просто совпадение, подобные необычные конфигурации из экзотических космических объектов вроде черных дыр заставляют предположить, что это искусственные образования.

– Или проявление физического закона, какого мы еще не открыли, – проворчал Железовский.

– Не спорю, – согласился Маттер. – Но лично я считаю эти дуги признаком разумной деятельности, тем более что сами черные дыры вполне претендуют на роль разумных объектов. Пусть и чудовищно далеких от человека.

– Вот здесь нет черных дыр… – показал внимательный Джума Хан.

– Правильно, это локальное нарушение второй дуги, или, как говорят кристаллографы, нарушение дальнего порядка. Но как раз здесь и находятся коричневый карлик Шив Кумар и наше солнышко. Понимаете, о чем речь?

– Строительство дуги не завершено…

– Именно! Вот почему Солнечная система продолжает оставаться объектом пристального внимания всякой нечисти. Сначала были черные люди, маатане, теперь отеллоиды. Тот, кто организовал процесс ускоренного онтогенеза черных дыр в Галактике, все еще не теряет надежды на превращение нашего Солнца в черную дыру. Эйнсоф по-прежнему остается самым перспективным объектом для запуска процесса рождения сингулярности.

– Я не понял, кого ты подразумеваешь под «тем, кто все это организовал», – с сомнением посмотрел на ксенопсихолога Джума. – Уж не сами ли черные дыры?

– Есть два варианта. Всем управляет черная дыра в центре Галактики – это первый. Она создает команду, и та уже непосредственно занимается исполнением плана. Отеллоиды – это и есть такая команда. Второй вариант: разработали всю эту бодягу с черными дырами еще Вершители, о которых мы знаем только то, что они когда-то существовали и что они крутые негуманы. Их деяния нельзя мерить мерками человеческой логики, психологии и морали, они находятся по другую сторону добра и зла.

– Нам от этого не легче, – хмыкнул Джума.

– Насчет Вершителей можно поспорить, – сказал Железовский. – Помнится мне, двадцать лет назад ты утверждал, что Клим при успокоении Шаламова стал Вершителем.

– Теперь я так не думаю. Возможно, Вершитель – на самом деле последовательность состояний высшего разума, проявляющегося иногда и на уровне человеческого бытия. Но над этой проблемой еще работать и работать.

– Ладно, друзья, договорим в следующий раз, – подвел итог беседы Ромашин. – Отдохнули? Пора заняться делами. На повестке дня два вопроса: освобождение Купавы и эвакуация наших семей.

– Три, – качнул головой Джума Хан.

Ромашин вопросительно посмотрел на него.

– Торопов, – добавил бывший врач «Скорой помощи». – Он может весьма ощутимо навредить Сопротивлению, если переметнулся на сторону врагов.

– Я займусь им лично, – мрачно проговорил Железовский.

– Тебе надо лететь к Даше, – возразил Игнат. – Трансфер у нас только один, и только ты знаешь, что делать.

– Успею.

– Предоставьте это дело моему сыну, – снова предложил Карл Золотько. – Он найдет Торопова и ликвидирует.

– Ликвидировать его не надо, мы с ним сначала поработаем, выясним все обстоятельства дела и уж потом решим, насколько он опасен.

– Тогда разошлись. – Ромашин встал. – Я займусь Купавой. Джума со мной.

Поднялись и остальные. Сидеть остался лишь Железовский.

– Я свяжусь с Умником института отсюда, – пояснил он свою медлительность. – Буду нужен, «спрут» меня найдет.

– Можно, я тоже останусь? – посмотрел на всех по очереди Маттер. – Мне все равно, где жить, а машина здесь хорошая.

– Только не мешай, – буркнул Железовский.

– Не буду! – клятвенно пообещал Маттер.

– До связи. – Ромашин кивнул и вышел вслед за Джумой.