Глава 3
Термин «ксенореволюция», придуманный Железовским еще двадцать лет назад, приобрел неожиданный пугающий смысл. Пришедший к власти Орден абсолютной свободы личности воплотил этот термин в реальность, сделал достоянием истории.
Сформировалась странная двойственная структура: официально власть поддерживала прежние моральные законы и установки о «всеобщем равенстве», спецслужбы по-прежнему продолжали бороться с криминальными элементами и следить за порядком, но вместе с тем появились отряды либеро – охотников за высокорейтинговыми – в отрицательном смысле – политиками и криминальными авторитетами. Эти отряды поддерживались на государственном уровне, хотя власти это отрицали. Они были заинтересованы в результате, а не в скандалах, связанных с убийствами противников режима.
Интрасенсы первыми поняли всю пагубность такой практики, попытались выступить с обращением к общественности, и на них, на единственную надежду человечества спастись от деградации, началась сначала тихая – нечто вроде выдавливания за пределы социума, а затем «громкая» охота, практически война, сопровождаемая потерями с обеих сторон.
Интрасенсы, несмотря на врожденную индивидуалистичность, на какое-то время объединились и смогли дать достойный отпор либеро, вынудив их действовать осторожнее. Наступило зыбкое равновесие, длившееся годы. Но, на беду интрасенсов, на сторону охотников перешли интрасенсы-изгои, отщепенцы, считавшие себя обделенными и неоцененными, жаждавшие признания и той же власти. А затем Орден узаконил «тотализатор смерти», и война земного социума с «суперами» перешла в стадию карательных акций, оплачиваемых толпой обывателей – теми, кто все свободное время проводил у виомов и платил ликвидаторам, то есть охотникам за преступниками. Или за теми, кто считался преступником и чей рейтинг непопулярности превышал среднестатистический балл. Интрасенсы же были очень непопулярны в глазах сытого обывателя, зомбированного видеопередачами.
К моменту похода Дарьи Мальгиной в поисках исчезнувшего отца охоту «на ведьм» – интрасенсов – поддерживало большинство населения Земли. Хотя на уровне ВКС, СЭКОНа и местных администраций закон запрещал охоту на инакомыслящих и инакоживущих. Поэтому интрасенсы редко, но все еще работали в государственных учреждениях, на благо цивилизации, веря в ее духовное возрождение. К примеру, Аристарх Железовский продолжал служить в статуправлении ВКС, занимая пост начальника отдела эфанализа. Его жена Забава Боянова, в прошлом – историк и лингвист, несмотря на возраст – она была старше мужа на двадцать лет, – работала в погранслужбе УАСС – экспертом по внутренним конфликтам.
Джума Хан интрасенсом не был, но все еще работал в земном секторе Службы безопасности УАСС как специалист по психопатологии преступников. Игнат Ромашин давно ушел с поста комиссара Службы безопасности и работал теперь в «тихом» аналитическом отделе этой же Службы, что давало ему возможность быть в курсе всех ее дел и расследований.
До своего исчезновения Клим Мальгин тоже числился сотрудником государственного учреждения – Института нейропроблем. Правда, бывал он там редко и только если требовалась его консультация как великолепного нейрохирурга.
Его дочь Дарья унаследовала все способности отца, но пользовалась ими осторожно. Она училась в Московском университете на факультете социальных сопряжений, но ни учителя, ни ее сокурсники не знали и не догадывались, что Дарья интрасенс. Знала только Аума, дочь Джумы Хана, и Карой Чокой, его жена.
Лишь Купава, жена Мальгина, нигде не работала, не считая редких консультаций по картрузингу, уделяя все время воспитанию дочери, но тому были свои причины. Клим не хотел подвергать ее жизнь опасности, так как было известно, что она жена интрасенса, а за родственниками «суперов» либеро охотились не менее ожесточенно, чем за интрасенсами. Для последних терять близких было больнее, нежели погибнуть самим.
Сначала Купава сопротивлялась, потом, после попытки покушения на нее – Клим успел вовремя и уничтожил всю группу охотников в количестве шести человек, – она нашла себе занятие – научилась ткать гобелены, стала настоящей искусницей, и теперь во всех квартирах и домах друзей висели ее изделия, очень красивые, вызывающие изумление и восторг тонкой работой и вкусом.
Из своей уютной квартиры в модульном доме на окраине Рязани – сто одиннадцатый этаж, уровень 2, четыре комнаты – Мальгины переехали в Брянск, еще когда Даше пошел пятый годик, и с тех пор жили в новостройке, в так называемом «квазиживом доме-организме» в форме гриба, который являлся самоподдерживающейся биосистемой с инк-управлением. Дом имел два пояса защиты и охрану, так что был в каком-то смысле хранителем своего ценного жилищно-человеческого фонда. Во всяком случае, либеро приближаться к нему не рисковали. Пока.
После встречи с друзьями отца Дарья решила начать подготовку к новому походу в будущее, с помощью трансфера и сети орилоунского метро, и вызвала Ауму. Девушки составили перечень необходимого, план действий, и Дарья позвонила Железовскому, чтобы сообщить, что она готова. Добавила:
– Все идет хорошо.
Аристарх выслушал ее, не дрогнув лицом, потом сказал:
– Все идет хорошо, только мимо… Ты можешь подскочить ко мне через полчаса?
– Могу, – кивнула озадаченная девушка.
– Жду. – Без лишних слов математик выключил виом связи.
– Что он задумал? – поинтересовалась Аума. – Уж не хочет ли присоединиться к нам?
– Скорее попробует уговорить не рисковать.
– Можно, я с тобой?
– Не стоит, – покачала головой Дарья. – Он тебя видел, но не пригласил, я пойду одна.
– Тогда я подожду тебя в холле института.
Подруги натянули стандартные уники, превращавшие их в сверкающие металлические статуэтки, и отправились к метро на такси. Через полчаса Дарья переступила порог рабочего модуля Железовского.
У главного математика статистического управления ВКС были гости: Джума Хан и рыхлый с виду смуглолицый толстяк с лысиной на полчерепа. Дарья удивилась: в нынешние времена любой мог вырастить себе волосы какой хочешь длины и цвета, – но эмоций не выразила.
– Проходи, садись, – шевельнул каменными губами Железовский. – Знакомьтесь: это Даша Мальгина, Даша – это Герхард Маттер, универсалист, ксенопсихолог, физик, спец в области космологиии, теории элементарных частиц, засекреченный агент Сопротивления.
– Чрезвычайно рад! – расплылся в улыбке Маттер, с любопытством оглядев девушку. – Говорят, вы любите кататься на орилоунском метро?
Дарья смутилась, исподлобья взглянула на хозяина кабинета. Тот дернул уголком губ, намечая улыбку.
– Яблочко от вишенки недалеко падает. Ее папаша тоже известный рисконавт.
– Кстати, вот такой вопрос: орилоуны создали свою сеть мгновенного транспорта задолго до того, как человечество вышло в космос и построило свое метро, почему же орилоунская Сверхсеть имеет выход на нашу?
Все посмотрели на ученого.
– Что ты хочешь сказать, Герхард? – озабоченно проговорил Джума Хан.
– Вы не задумывались над этим?
– В голову не приходило.
– А ты, Аристарх?
– Да, это проблема, – с некоторым удивлением сказал Железовский. – Пожалуй, ты прав, об этом стоит задуматься. Вопрос из категории детских, но именно на такие вопросы трудно найти ответы. У тебя уже есть ответ на свой вопрос?
Маттер засмеялся, глазки его неопределенного цвета отразили удовлетворение.
– Я постоянно задаю детские вопросы. Существует вероятность того, что орилоуны изначально создавали «нервную систему» Вселенной, а не просто сеть метро, а система эта соединяла не только все области пространства с разными свойствами, но и прошлое с будущим.
– Но тогда они должны были знать о появлении человечества, – пожал плечами Джума, – и заранее подготовиться к встрече.
– Разумеется, они знали. Точнее, не они, а Вершители, орилоуны же были только строителями и архитекторами, исполнителями их планов.
– В таком случае они могли корректировать развитие любой цивилизации.
– Они и корректировали.
Джума скептически изогнул губы.
– Что-то я не встречал в исторических хрониках упоминаний о встречах землян с Вершителями.
– Просто ты плохо знаешь мифы и легенды.
– При чем тут мифы?
– По сути это и есть исторические хроники, упакованные соответствующим образом в литературные фантазии. Но речь не об этом. Если бы орилоунское метро не имело линии связи с прошлым и будущим, ни сэр Клим Мальгин, ни его очаровательная дочь в будущее попасть не смогли бы. Конечно, есть шанс, что это альтернативное будущее, связанное с таким же многовариантным прошлым, поскольку эта связь крайне нелинейна. Существуют по крайней мере десять ориентированных геометрий мироздания и восемь неориентированных. К примеру, лента Мёбиуса – это двумерная неориентированная геометрия, так называемая матрица Калуцы – пример неориентированной четырехмерной геометрии, сфера Сабатини, или эйнсоф, – бесконечномерная неориентированная геометрия, а вот наше трехмерное пространство Евклида уже является примером ориентированной геометрии. Или вот двумерный супераналог модуля римановой поверхности…
– Подожди, Герхард, не влезай в дебри научных терминов, выражайся яснее. Если Аристарх понимает тебя, то я не совсем.
– Пожалуйста, – не обиделся ученый. – Так вот, возможно, в нашу Вселенную Вершители вложили некий закон, диктующий сроки жизни технологических цивилизаций, а сеть орилоунского метро понадобилась им для ускорения процесса. Ведь мы наткнулись на нее случайно.
– Какого процесса? Ты сказал – для ускорения процесса…
– Как вы объясняете тот факт, что мы, заселяя Галактику, все время натыкаемся на следы цивилизаций? Мало того, почему эти следы представляют собой в большинстве случаев черные дыры или гравастары?
– Ну-у… не знаю… не думал…
– А я вдруг задумался – и знаете к какому выводу пришел? В нашем сетчато-ячеистом домене Вселенной Вершителями запущен процесс ускоренного онтогенеза черных дыр.
– Зачем?
Маттер развеселился, развел руками.
– Это уже другой вопрос. Советую почаще задавать себе вопросы, на которые принципиально нет ответов.
– Разве такие существуют?
– В силу нашего ограниченного ума – да. Попытайтесь, если у вас получится – сниму шляпу. Ибо любой заданный вопрос, добавлю еще – и правильно сформулированный, уже несет в себе ответ.
Джума Хан посмотрел на неподвижного Железовского.
– Ты что-нибудь понял?
Человек-глыба шевельнулся, вздулись и заиграли мышцы плеч.
– Герхард мыслит почти так же, как и я, хотя он бо́льший оригинал. Он первым вышел на систему вопросов, связанных с финалом нашей родной цивилизации. Дарья была свидетелем деградации человечества к середине шестидесятого столетия. Ее отец видел глубокое будущее, где уже не было места цивилизации подобного типа.
– При чем тут черные дыры?
– Вспомни маатан. Каждый из них был по сути зародышем черной дыры, а сам Маат – планетой-маткой. И на его месте, как все мы знаем, теперь находится черная дыра. Маатане накапливали энергию, информацию, массу и способствовали инициации черных дыр во всем обозримом пространстве домена.
– Это еще надо доказать.
– Уже есть статистика, отражающая этот закон, я тебе покажу.
– Я пришел поделиться наблюдениями, – вставил Маттер. – Дело в том, что развертка эйнсофа породит взрыв типа сверхновой звезды, который, в свою очередь, вызовет ударную волну давления в газе нашего звездного рукава…
– Мы уже говорили об этом, – буркнул Хан.
– …что инициирует формирование массивных звезд, – закончил Маттер невозмутимо. – Так вот, эйнсоф пытаются развернуть.
– Кто?
– Мы, люди. Не мы с вами лично, а все человечество, не ведающее, что творит. Эйнсоф в настоящее время действительно зародыш черной дыры, он поглощает свет и плазму Солнца, но не хватает, как говорится, «мощности» ситуации. Необходима добавочная энергия, внешний толчок, чтобы эйнсоф взорвался.
– Но ведь даже массы Солнца не хватает, чтобы начался коллапс…
– А много ли эйнсофу нужно? Как вы думаете, завод МК на Меркурии для чего создан?
Хан вопросительно посмотрел на Дарью, сидевшую тихо, как мышь, потом на Железовского.
– МК… мини-коллапсары… это же «энергоконсервы» для космофлота…
– Технология МК, по сути – миниатюрных черных дыр с активным выходом, также создана людьми не случайно. Отсюда недалеко и до «настоящих» черных дыр.
– Что ты нас пугаешь?
– Не пугаю, предупреждаю. В последние несколько лет ученые, занятые исследованиями свойств эйнсофа, постоянно запускают в него капсулы с МК. Понимаете, о чем речь? Я не знаю, когда он взорвется, но уверяю вас: конец близок. Надо как-то помешать безумцам.
– Как?
– Не знаю. Это ваша забота, вы работаете на безопасность, вы должны принять меры, вам и карты в руки.
– Хорошо тебе говорить – должны…
– Я только ученый. – Лицо Маттера сделалось виноватым, и Дарья простила ему не слишком опрятный вид.
Железовский посмотрел на нее с прищуром.
– Твой отец знал реальную ситуацию и работал над проблемой нейтрализации эйнсофа. Его исчезновение не случайно. Не хочу утверждать, что его убрали… некие силы, контролирующие процесс свертки цивилизации, Клима трудно уничтожить физически, но его долгое отсутствие беспокоит. Вот почему поиск твоего отца следует продолжить. Однако на этот раз ты пойдешь не с Аумой.
– А с кем? – удивилась Дарья.
– Со мной.
Девушка с недоверием посмотрела на собеседника.
– Но, дядя Аристарх… вы же такой…
– Какой?
– Трансфер может перебросить массу не более двухсот килограммов…
– А кто сказал, что я отправлюсь через твой трансфер? У меня будет свой, не возражаешь?
– Откуда?!
– Это уже мое дело. Игнат помог отыскать последний из той партии, что хранились в Службе. Иди собирайся, отправляемся в три часа дня. И никому ни слова!
– Я готова.
– Прекрасно, жди, я прилечу за тобой.
– А мне с вами нельзя? – индифферентно поинтересовался Джума Хан.
– Ты нужен здесь, – посмотрел на него недовольно Аристарх. – Кроме тебя, контролировать деятельность наших врагов из Службы некому.
– Я понимаю, – вздохнул Джума.
– Конечно, я тоже с большим удовольствием полетел бы с вами, – сказал Маттер, – если бы нашлось место. Очень уж хочется посмотреть на ваших отеллоидов. Чутье мне подсказывает, что они какие-то дальние родственники маатан.
– Разберемся, – пробурчал Железовский.
– Так я пойду? – встала Дарья.
– Иди.
– Может, все-таки возьмем с собой Ауму? Она очень неплохо подготовлена и…
– Нет, – отрезал Железовский.
Дарья поджала губы и вышла.
– Красивая девочка, – кивнул на дверь Маттер, – и очень похожа на отца.
– У тебя еще есть что сказать? – кинул на него мрачный взгляд Железовский.
– Если бы не охота за нами, было бы гораздо проще. А так приходится все время оглядываться и прятаться. Кстати, охота на интрасенсов, на мой взгляд, тоже является частью программы генезиса черных дыр. Ведь они единственные, кто реально способен помешать рождению черной дыры хотя бы в единичном конкретном случае – в данной звездной системе.
– Это еще надо доказать, – повторил свое любимое выражение Джума.
– Что тут доказывать? Хищники мы. Хищниками были и хищниками остаемся. А хищники всегда и везде больше разрушают, чем создают. Все наши так называемые «творческие устремления» в конечном итоге направлены на создание средств уничтожения. В двадцатом веке создали атомную бомбу, в двадцать первом вакуум-бомбу, в двадцать втором «дыробой» – генератор свертки пространства в «струну», что тоже, по сути, может применяться в качестве оружия колоссальной мощности. В наше время появился эйнсоф…
– Ну, эйнсоф получился случайно, «кусок» «суперструны» откуда-то приволок на Землю Дан Шаламов.
– Вы уверены, что это случайность?
Джума пожал плечами, не желая спорить.
– Все, друзья, – тяжело хлопнул ладонью по столу Железовский, – переливать из пустого в порожнее можно долго, только истина при этом не родится.
Маттер поднял руки ладонями вверх, поднялся.
– Пожалуй, пойду я работать, коллеги, с вами скучно, вы все понимаете с полуслова либо вообще не понимаете, а я привык долго и нудно объяснять свою позицию. Старею, наверно.
– Мудреешь, – прищурился Хан.
– Мудрость не всегда приходит с возрастом, – усмехнулся Железовский, – иногда возраст приходит один.
Маттер засмеялся, помахал рукой и вышел. Он редко на кого обижался, а тем более на друзей.
– Не верится, что он интрасенс, – понизил голос Джума, глядя ему вслед.
– Вот Служба за ним поэтому и не следит. Хорошо маскируется старик. Что ты хотел мне сказать наедине?
– Откуда ты знаешь, что я имел такое намерение?
– Мысли прочитал.
– Больше не читай.
– Не буду.
– В час дня нас ждет Игнат, хочет показать эйнсоф вблизи.
– Зачем? Ему что, делать нечего? Я и так знаю, как выглядит эйнсоф.
– Дело в том, что сменилась группа исследователей эйнсофа. Теперь ее возглавляет Казимир Ландсберг, наш хороший знакомый по делам двадцатилетней давности. Понимаешь, к чему это может привести?
– Я думал, он уже не всплывет.
– Дерьмо не тонет, Аристарх, а тем более дерьмо чиновничье, самовлюбленное и атавистически ревнивое к чужим успехам. Говорят, планируются какие-то громкие эксперименты с эйнсофом, но доступа к базам данных Ландсберга у нас нет.
– Так вскройте их!
– Стараемся, однако у него очень хорошая защита, плюс ему помогает кто-то из наших. Я имею в виду интрасенсов.
Железовский нахмурился, побарабанил пальцами по столу, поднялся.
– Я попытаюсь выйти на этого подонка. Идем, уже скоро час. Где Игнат будет ждать нас?
– На втором СПАС-терминале Меркурия. Там работают наши люди.
– Поехали.
Железовский зашагал к лифту, ступая легко и бесшумно, несмотря на свои габариты и вес. Хан с уважением посмотрел на его мощную спину, подумал: хорошо иметь такого друга. И пусть трепещут враги!
Лифт доставил обоих к станции метро ВКС, откуда они за несколько секунд переместились с Земли на Меркурий, преодолев почти двести миллионов километров .
Второй СПАС-терминал на Меркурии принадлежал базе спасательного флота, располагавшейся всего в двадцати шести километрах от объекта, который называли то сферой Сабатини, то эйнсофом. Поскольку объект постепенно увеличивался в размерах, поедая при этом породы планеты, хотя он уже давно висел в нескольких километрах над ней, базу перенесли в другое место, однако сама станция еще работала. Теперь здесь обитали небольшая группа наблюдателей за эйнсофом и смена спасателей, готовая вылететь по первому вызову в любую точку планеты.
Коридоры станции были практически пусты. Изредка пробегали озабоченные молодые люди в кокосах с эмблемами УАСС на рукавах да проплывали функциональные автоматы разного назначения.
Свернули к транспортным ангарам. Навстречу откуда-то вывернулся человек в блестящем унике, с круглой курчавой головой. Лицо у него было бледное, нос маленький, губы узкие, кривящиеся в непонятной усмешке. Бледно-голубые глазки смотрели оценивающе и недобро.
– Ба, Геракл Железовский! – остановился он, разглядывая друзей. – Я думал, ты давно сбежал с Земли.
– То же самое я думал о тебе, – пророкотал Аристарх. – Ты всегда хорошо ориентировался в обстановке.
– Зачем же мне бежать? – пожал плечами незнакомец. – Мне и здесь неплохо живется. – Он перевел взгляд на Хана. – А это, очевидно, знаменитый Джума Хан, бывший врач «Скорой помощи», дружок Мальгина.
Джума сдержанно поклонился.
– Что ты делаешь на Меркурианской базе? – спросил Железовский.
– Этот же вопрос я хотел задать тебе, – хмыкнул курчавый. – Однако я тороплюсь, господа, извините. Встретимся как-нибудь в другой обстановке, поговорим.
Он кивнул, смерил обоих взглядом и зашагал по коридору к метро. Оглянулся, задержался на мгновение, исчез.
– Кто это? – поинтересовался Джума.
– Вацек Штыба, – буркнул Железовский, у которого испортилось настроение. – Бывший сотрудник комиссии по надзору за несовершеннолетними преступниками. Социоэтик. Я не видел его уже лет семь. Кстати, он из наших.
– Я понял, – кивнул Джума. – Неприятный тип. Интересно, что он тут делает?
Железовский промолчал.
Они добрались до зала визинга, венчавшего башню обзора, и остановились, разглядывая пейзаж Меркурия, похожий на лунный, оранжево-красную куполовидную гору солнца за горизонтом – видеоавтоматика притушила накал светила, однако смотреть на него долго все равно было невозможно – и удивительное вихревое образование в небе Меркурия, состоящее из непрерывно шевелящихся струй сизо– прозрачного дыма. Образование напоминало ядро кометы, фонтанирующее струями пара, внутри которого вспыхивали бледно-лиловые зарницы и облака ярких звездочек. От каждой зарницы ландшафт под «ядром кометы» передергивала судорога искривления, почва вздрагивала, пол в зале уходил из-под ног, снизу в зал пробивался низкий затихающий гул.
В зале находилось трое косменов. Двое сидели за монитором видеосвязи, третий стоял, сложив руки на груди. Оглянулся на вошедших, подошел. Это был Игнат Ромашин.
– Ну, как?
– Впечатляет, – качнул головой Джума Хан. – Вход в преисподнюю!
– Это вход во вселенную с иными законами, куда людям нет доступа.
– Зачем ты пригласил нас сюда? – сказал Железовский недовольно. – Я мог бы полюбоваться на эту дырку в вакууме из своего кабинета.
– Через несколько минут научники института запустят туда очередной зонд с порцией МК, мне интересна ваша оценка.
– Вряд ли наша оценка что-либо изменит, – скептически заметил Джума. – Вот если бы мы могли нырнуть в эйнсоф, увидеть, что там происходит, вернуться и рассказать…
– Нырнуть можно, – поморщился Железовский, – а вот рассказать – вряд ли. Это все равно что рисовать свет или объяснять на пальцах музыку. Не хватит ни слов, ни воображения. Ты давно здесь стоишь?
– Минут десять.
– Мы только что встретили Вацека Штыбу.
Глаза Ромашина сузились, похолодели.
– Он здесь? Один?
– Может быть, и не один. Увидев нас, сильно удивился и заспешил. Уж не он ли тот самый таинственный помощник Ландсберга – интрасенс?
– Не удивлюсь, если это так. Что он делает на Меркурии?
– Спроси у него.
– Надо бы последить за ним. Джума, есть у нас ребята, способные тихо сесть на хвост интрасенсу?
– Поищем.
– Внимание! – раздался под куполом зала мягкий баритон инка. – Произведен запуск зонда к объекту. Даю отсчет. Сорок пять, сорок четыре, сорок три…
На фоне багровой горы Солнца разгорелся пульсирующий огонек, упал в текучее облако эйнсофа, пропал из глаз. Несколько секунд ничего особенного не происходило. Вихри и струи развороченного многомерной ямой пространства беззвучно крутились вокруг черного зрачка ядра эйнсофа, заставляя содрогаться ландшафт планеты. Потом произошло нечто вроде короткой судороги, передернувшей облако-дыру эйнсофа, оттуда выметнулись пронзительно яркие лучи голубого света, ударили во все стороны, превращая эйнсоф в удивительного ежа, и одновременно с этим содрогнулся, казалось, весь Меркурий! Волна гула прокатилась по зданию базы, башня обзора качнулась, завибрировала. Короткая дурнота сжала желудки всех присутствующих.
Операторы продолжали работать как ни в чем не бывало, они привыкли к эффектам, сопровождавшим эксперименты с эйнсофом. Гостям же стало не по себе.
– С-сволочи! – шепотом выругался Джума.
– Такие вот пироги, – сказал Ромашин хладнокровно, почесав бровь. – К проблеме надо срочно подключать «копыто» интрасенсов. Одному Маттеру не справиться, будь он даже семи пядей во лбу. Я пригласил вас сюда еще и потому, что сегодня над сферой Сабатини видели богоида.
Джума Хан и Железовский с одинаковым недоверием посмотрели на бывшего комиссара Службы.
– Это не блеф?
– Нет, к сожалению. А, как вам должно быть известно, там, где появляется глазастый фантом, всегда случается катастрофа. Ждать осталось недолго. Нам здорово помог бы Клим, если бы был с нами. Есть соображения по его поиску?
– Через два часа я с Дашкой отправляюсь по плюс-линии орилоунской Сети, – сказал Аристарх. – В настоящем Клима искать не стоит, я бы его почуял. Значит, он там, в будущем.
– Или в прошлом, – философски заметил Хан.
– Или в прошлом.
– Но я бы взял с собой кого-нибудь понадежней, чем Даша. Девочка она хорошая, и тем не менее…
– Не обижай девочку, – сказал Железовский. – Она неплохо подготовлена. К тому же она сенс и тонко чует связь с отцом, а это немаловажно.
– Тебе решать.
– Не спорьте, – сказал Ромашин. – Совет Сопротивления дал добро на поход. Но я посоветовал бы отправить куда-нибудь в укромное место, подальше от Земли, всех наших близких: Забаву, Власту с дочкой, Купаву, Карой и других. Пока мы не найдем способ нейтрализации эйнсофа. Старики и женщины всегда могут стать объектами захвата и шантажа. А без них у нас будут развязаны руки.
– Забава не согласится, – с сомнением мотнул головой Железовский. – Я уже говорил с ней. Да и сестричка ее тоже.
– Поговори еще раз, убеди.
– Попытаюсь, конечно. У тебя все?
– Поехали на Землю, меня ждут в Службе.
Мужчины еще раз оглядели ландшафт Меркурия с «дышащим» облаком эйнсофа и вышли из зала в коридор. А у входа в терминал метро их остановил патруль Службы безопасности Солнечной системы: четыре «киборга» – инспекторы, облаченные в спецкостюмы, вооруженные «универсалами» на плечевых турелях, и лейтенант-командир в синей форме официала Службы, с личным «маузером» в кобуре на поясе.
– Спокойно, господа! Прошу предъявить документы!
Хан, Ромашин и Железовский переглянулись.
– В чем дело? – спокойно осведомился Игнат, покосившись на появившуюся сзади еще одну четверку «киборгов».
– Они вооружены! – произнес один из инспекторов.
Стволы «универсалов» на плечевых турелях угрожающе уставились на тройку друзей.
– Я не вооружен, – развел руками Железовский, прикидывая, могут ли они пробиться к метро в случае надобности или нет.
– Я тоже, – сказал Ромашин.
Джума расстегнул уник, достал пистолет-парализатор «дерк», протянул рукоятью вперед лейтенанту.
– Я имею право на ношение оружия. Вот мой сертификат. – Он показал золотистый прямоугольник с красной полосой и эмблемой УАСС.
Лейтенант повертел в пальцах прямоугольник, сказал, обращаясь, очевидно, по рации к дежурному меркурианского сектора Службы:
– Гир, проверь идентификат на «пушку», номер сто шестнадцать семьсот один.
Ответ пришел через несколько секунд.
– Да, я понял. – Лейтенант вернул удостоверение, козырнул. – Все в порядке, можете быть свободны. Нам сообщили, что на территорию базы проникли посторонние.
Железовский поймал красноречивый взгляд Джумы, говорящий: «Это Штыба сообщил!»
– А эти господа с вами? – продолжал командир обоймы безопасников.
– Это эфаналитик центрального аппарата СБ Ромашин, а это главный эксперт статуправления ВКС Железовский. Еще вопросы есть?
– Нет. – Лейтенант еще раз козырнул. – Однако с третьего сентября введен новый порядок допуска на режимные объекты Меркурианской зоны. Нужен специальный пропуск, зарегистрированный ограничительной комиссией СЭКОНа, с подписью начальника службы охраны объектов.
– Кто начальник?
– Заместитель директора исследовательского центра Вацек Штыба.
Мужчины снова обменялись взглядами.
– Понятно, – вежливо сказал Ромашин.
Лейтенант кивнул, сделал знак подчиненным, и восьмерка «киборгов» скрылась за углом коридора.
– Каждый раз, когда я вспоминаю, что господь справедлив, я переживаю за человечество, – пробормотал Джума Хан.
