Дар поднял руки ладонями к себе, привычно раскачал температуру: голова – лед, руки – вода, ноги – огонь, – и ладони засветились в темноте, словно были отлиты из раскаленного стекла. Подержав их в этом состоянии полминуты, он стряхнул на пол струйки розового сияния и встал с колен; после каждой утренней зарядки молодой чистодей занимался энергонастройкой организма и вхождением в общее силовое поле Земли. Это помогало оптимально тратить энергию во всех случаях жизни, кроме разве что экстремальных ситуаций, и жить ускоренно, свободно и раскованно.

После нападения отеллоидов Дар вынужден был выложить отцу все подробности события и получил суровый нагоняй, в принципе справедливый, хотя и обидный. Отец был прав: прежде чем экспериментировать с артефактами, найденными на дне болота в спрятанном от людских глаз тереме, следовало посоветоваться со старшими. Тогда, возможно, удалось бы избежать столь тяжких последствий контакта с отеллоидами, как гибель юного Варги. Оживить парня не удалось даже кудесникам-целителям общины. Разряд неизвестного метателя молний пробил грудь и сердце юноши, умер он мгновенно.

Конечно, отец забрал магическую сферу – компактный стартовый терминал системы метро, который Дар называл кэнконом, а Дарья трансфером. Пообещал только, что вернет его после изучения экспертами. Впрочем, князь тут же умчался куда-то в сопровождении Боригора, оставив кэнкон-трансфер дома, в своей приказне, однако Дар подумал об этом с тихим сожалением, зная, что воспользоваться им не сможет. Воля отца была законом как для всех членов общины, так и для родичей.

Закончив зарядку, Дар вымылся под душем, окончательно примиряя «телесное с духовным», позавтракал, слушая ненадоедливую болтовню мамы, отвечая ей редкими шутками.

– Что-то сегодня ты больно задумчивый, – заметила Веселина его состояние. – Ностальгия замучила?

Дар порозовел, вполне понимая смысл вопроса: мама намекала на Дарью. Он думал о ней. Сказал с усмешкой:

– Ностальгия – это когда хочется вернуться, а некуда. Мне же есть куда.

– Ты имеешь в виду метро?

– Другие миры, планеты, звезды… Вселенные… я ведь, по сути, нигде не был и ничего не видел.

– Но это же опасно, сынок!

– Не более, чем переправляться через реку, уверяю тебя. Предки же наши пользовались метро – и ничего, жили себе припеваючи. Отец когда обещал вернуться?

– Он был рано утром, когда ты еще спал, с каким-то гостем, по обличью – азиатом. И снова ушел.

– Это, наверное, был Таргитбай, князь южной степной общины. О чем они беседовали?

– Слышала краем уха – о совместном походе против черных бродяг. Но нам со степняками не по пути, они исповедуют культ ритуального убийства. Куда ты собираешься с утра?

– Отец поручил мне и Скибе обследовать черноболь, – вспомнил Дар и засобирался. – Пора определить, что мы можем найти там полезного.

– Будь осторожен, чистодей. Еще раз прошу, не лезь на рожон. Обещаешь?

– Обещаю! – кивнул он, целуя мать.

На околице хутора его уже ждали Скиба, Малх и Борята. Старшина выделил им четырехместный летак, загрузил в багажное отделение аппаратуру для определения концентраций массы и энергии, интраскоп, похожий на рогатку с окулярами, щупы и электромагнитные зонды.

– Ну, можете отправляться.

В принципе вся эта техника была Дару не особенно-то и нужна, но возражать он не стал. Из всех четверых только он был сенсом, остальные, в том числе и Борята Лютый, сын колдуна и целителя, не были встроены в общее природное биополе и не видели скрытое.

Их провожали мальчишки и дружинники, охранявшие территорию хутора. После атаки отеллоидов князь распорядился держать охрану круглосуточно, и молодые сильные парни скучали, не зная, чем себя занять. Отеллоиды больше не беспокоили хуторян, хотя дед Петро Дмитрич уверял, что столкнулся с ними нос к носу под Ветьмянским кордоном.

Путь от хутора до черноболи, разминированной Даром, летак преодолел всего за десять минут. Это был неф, хороший маневренный аппарат для спасательных операций, на конюшне хутора таких больше не было. В случае необходимости он мог подниматься на высоту более тридцати километров над землей и некоторое время находиться под водой.

Сверху территория черноболи мало чем отличалась от примыкающего к ней ландшафта. Разве что здесь больше было гигантской лебеды, крапивы и хвощей. Кроме того, над ней летали стаи птиц – от гигантских вранов до лесных пичуг: неосвоенное новое пространство, ранее закрытое силовой завесой, представляло для них несомненный интерес.

Пролетели над гигантским котлованом, уже заполнившимся водой. Это было все, что осталось от взорванного здания центра управления бывшим полигоном.

На горизонте появились крутобокие холмы, поросшие травой и ползучей шерстянкой. В этой части черноболи располагались навечно успокоившиеся, некогда могучие корабли спасательного флота Земли. Дар насчитал двенадцать холмов, и сердце невольно забилось чаще, влекомое тайной заплывших землей гигантов. Вполне могло случиться, что некоторые из них еще годились в дело, необязательно как машины для преодоления космических пространств, но как надежные жилища или источники важных технических средств и энергии.

– Начнем? – посмотрел на спутников Малх. – Дар, какой тебе больше нравится?

Молодой чистодей закрыл глаза, сосредоточился на «третьем глазе», входя в состояние гипервидения. Слой земли, покрывавший холмы под летаком – округлые, остроносые, кольцевые и пирамидальные, – стал полупрозрачным, под ним проявились корпуса звездных машин человечества, не летавших в космос уже многие сотни лет. В недрах трех из них пульсировали слабенькие электрические ниточки, указывающие на присутствие работающих систем.

Дар открыл глаза, ткнул пальцем на ближайший конусовидный холм.

– Давайте посмотрим на этот.

Летак снизился, завис над голой вершиной холма, обдуваемой ветрами. Это, по сути, был нос космолета, слегка округлый, покрытый не то светло-коричневой коркой нагара, не то защитной пленкой. Он вылезал из дерна, начинавшегося на несколько метров ниже, как кончик гигантского рога.

– Садимся, – сказал Малх.

Летак спланировал на макушку холма. Пассажиры вылезли, озираясь. Малх вытащил аппаратуру, начал расставлять вокруг летака, стараясь не приближаться к достаточно крутым склонам. Скиба помог ему, раскорячился над интравизором, представлявшим собой штангу с кольцом основания, две рукояти и тубус с окулярами.

Дар прошелся по вершине холма-звездолета, нагнулся, постучал костяшками пальцев по гладкому коричневому вздутию, как по каменному монолиту. Не верилось, что махина под ногами – метров триста высотой и полкилометра в диаметре основания – когда-то летала, преодолевая колоссальные расстояния за считаные мгновения.

– Как на могильной плите! – передернул плечами впечатлительный Борята. – Кажется, что сейчас разверзнется дыра и оттуда полезут мертвяки.

– Не полезут, – успокоил приятеля Дар. – Звездолетам больше тысячи лет, они законсервированы, никого там внутри нет и не было.

– Все равно неприятно.

– Мне тоже неловко, – признался чистодей. – Хотя я при этом понимаю, что мы ничего дурного не делаем и чужого не берем.

– Есть! – заявил Скиба, приникший к окулярам. Отодвинулся, уступая место Малху.

Дар снова сосредоточился на гиперзрении, и перед ним медленно протаяло в глубину сложно организованное пространство древнего космолета.

Кольцевые коридоры.

Шахты, колодцы.

Шпангоуты, осевые балки, несущие конструкции, желоба, трубы.

Вереницы помещений самого разного размера и разных форм, пустые и заполненные каким-то оборудованием.

Мощный агрегат на самом дне конуса – генератор свертки пространства в «струну», или «дыробой», как называли его между собой космонавты.

Гравидвигатели, энергокран, высасывающий энергию из вакуума.

Яйцеобразное сооружение в центре космолета, напоминающее человеческое сердце, – кокон-рубка.

Конусовидный зал на самом верху – зал визинга. Он был темен и пуст. А вот в «сердце» космолета пульсировали жилочки электрической энергии. Одна из них достигала махины энергоустановки, которая еще служила источником жизни уснувшего монстра.

– Да, этот левиафан стоит вскрыть, – выпрямился Малх, радостно потер руки. – Он законсервирован и закрыт. Очевидно, его оставили в резерве, но так и не воспользовались. Что посоветуешь, княжич?

– Попробую открыть вход, – сказал Дар. – Если только инк не запрограммирован на самоликвид. Вы пока пройдитесь по другим могильникам, а я тут посижу, поколдую.

– Какой следующий?

– Вон тот, крайний слева, в форме полушария, – показал молодой человек. – Потом кольцевой, заросший мелколесьем.

– Можно, я останусь? – попросил Борята.

– Нет, ты будешь мешать, – отрезал Дар.

Разочарованный приятель полез в кабину летака, неф взлетел, похожий на речного ската.

Дар еще раз прошелся по гладкой, бликующей в лучах солнца округлой поверхности, привычно настраиваясь на вхождение в особое состояние немысли, сел в позе лотоса, лицом к северу, и закрыл глаза.

Все природные шумы: посвист ветра, шум леса, крики птиц – истончились до тусклого шипения, отдалились, исчезли. Вслед за ними растворились в костях черепа и тканях тела еще более тонкие звуки – скрипы, свисты и вибрации крови, мчавшейся по сосудам. В голову чистодея вошла всеобъемлющая, космическая тишина, позволяющая услышать движение атомов и молекул.

Затем в глаза Дара пробился призрачный свет, испускаемый вибрирующими молекулами мозга. Ослабел, померк. Пространство под ногами скачком обрело глубину. Дар увидел-ощутил сложные пересечения конструкций космолета, холодные массивы застывших машин, цепочки пустых помещений, коридоры и шахты. В стенах кое-где изредка оживали тоненькие струйки энергии, соединяясь в своеобразное «дерево» электромагнитных связей. Дар проследил за одной из них и наткнулся на целый «куст» энергоструек, дышащий и шевелящийся как живое электрическое существо. Это и был инк металлического монстра, погруженный в сон-ожидание пассивного режима.

Сознание Дара окутало этот «куст» неощутимым облачком, пытаясь нащупать в нем свободный синапс или нервный ганглий. Спящий интеллект машины встрепенулся, почуяв проникновение, включил системы опознавания и анализа. Но Дар уже отыскал независимый аксон и влился в него ручейком мысли, ощущая мгновенное расширение сферы сознания. Мозг инка стал как бы частью собственного мозга человека, раскрывая свои тайны и секреты. Он не понял, что произошло вторжение, однако, запрограммированный реагировать на все необычное, на подозрительные шумы и перепады разного рода полей, включил системы безопасности, пытаясь определить источник воздействия.

Дар не первый раз имел дело с компьютерными комплексами, умеющими не только считать, включать разные программы, датчики, поисковые системы и системы контроля, но и думать. И даже в некоторых случаях – чувствовать! С этими «ребятами» можно было договориться. Если бы не вмешательство отеллоидов, первыми проникших на территорию черноболи, он бы смог убедить и главного ее инка снять защиту.

Борьба воли, мысли и энергии человека с мыслящим «мозгом» космолета длилась недолго. Инк сдался через три минуты, убедившись, что никакого внешнего воздействия не было, а была включена «особая программа, разрешающая снять блокировку люков и отключить защитные контуры».

Когда спутники Дара, заглянув внутрь холмов-космолетов с помощью интраскопной техники, вернулись, чистодей небрежным жестом указал на сдвинутый в сторону пласт почвы пятьюдесятью метрами ниже вершины холма:

– Прошу на борт спейсера «Скиф» аварийно-спасательной службы. Законсервирован тысячу сто четыре года назад, но вполне способен летать. Вакуумсос в норме, все системы функционируют нормально.

Малх поднял брови, Скиба скептически хмыкнул. Один Борята сразу поверил другу, хлопнул его по спине от избытка чувств и воскликнул:

– Молоток, чистодей!

– Хочешь сказать, что вход открыт? – спросил Малх, прикладывая ладонь козырьком ко лбу и глядя вниз.

– Машина имеет механизмы очистки люков, – сказал Дар тем же тоном. – Я открыл верхний, смотровой. Десантные и грузовые люки располагаются на корме.

– Молодец, – похвалил молодого человека бородатый Скиба, человек сдержанный и мрачный. – Надо бы закодировать входы, чтоб никто не вошел без нашего согласия.

– Он будет открывать люки только по моей команде.

– Отлично! – довольный Скиба сжал локоть Дара, кивнул старшине: – Пошли посмотрим?

Малх тоже сжал плечо Дара, полез в летак.

Через минуту они спустились к вывернутому, как овчина, слою почвы, под которым виднелись часть сверкающей обшивки корабля и черный круг люка.

На хутор команда освоителей древней техники вернулась через три часа, к ужину.

Поход по космолету «Скиф», принадлежащему некогда спасательному флоту Земли, не принес ни особых открытий, ни разочарований. Спейсер практически был пуст, если не считать двух модулей в кормовом отсеке, законсервированных, как и он сам. Модули класса «аутбест» – по словам инка корабля – могли самостоятельно бороздить просторы космоса и работать в экстремальных условиях, вплоть до звездных температур и давлений. Впрочем, и спейсер «Скиф» не выглядел развалиной, готовой рассыпаться в прах от легкого сотрясения. По сути это был квазиживой организм, поддерживающий оптимальные условия для экипажа, саморегулирующийся и самообеспечиваемый энергией. Корпус его представлял собой единый, выращенный особым способом биокристалл или скорее гигантскую молекулу. Пробить его было трудно, тем более что «молекула» поддерживалась силовым полем, но даже если и случались инциденты с разрушением части корпуса, поврежденные места самовосстанавливались, зарастали.

Вывод, сделанный старшиной, был однозначен: «Скиф» вполне пригоден для эксплуатации. Это не означало, что хуторяне тут же начнут собираться в путешествие по окрестностям Солнечной системы, однако сам факт находки корабля, возможность улететь в более благоприятные края – если таковые найдутся, грел душу не только взрослым, но и сыну князя, ставшему первооткрывателем черноболи.

Правда, чувствовал себя Дар странно. С одной стороны, был рад, что помог односельчанам увеличить жизненно важные запасы, с другой – ему было скучно. Он ничего особенного не ждал от похода на бывший полигон УАСС, так как владел гораздо более мощным и перспективным средством передвижения – магической сферой, кэнконом. Пусть она в настоящий момент и находилась у отца. А еще Дар очень хотел увидеться с Дарьей, жительницей ставшего далеким прошлым двадцать четвертого века. Она обещала вернуться, забрать спасенные им артефакты, принадлежащие ее отцу.

Однако прошла ночь с момента нападения на хутор отеллоидов, затем прошел день, еще ночь, но Дарья со своей спутницей не появлялись. А поскольку Дар, получивший возможность самостоятельно выбирать род занятий, не любил бездеятельности, он решил поэкспериментировать с таинственными предметами, извлеченными из глубин Вщижского болота.

Никому не сказав о своих намерениях, даже Боряте, Дар сложил в наплечный ранец артефакты, взял летак и направился на запад, к Ветьмянским болотам. Однажды он набрел на красивую поляну в лесу, с россыпью валунов, и она ему приглянулась: в этом месте был выход положительных природных сил, благоприятно влияющих на энергетику организма. До поляны можно было дойти и пешком, часа за три, но Дар не хотел терять времени. Душу охватила жажда деятельности, интуиция же подсказывала, что его ждут некие интересные открытия.

Встречи с отеллоидами он не боялся. Эти твари, несмотря на свой угрюмый вид и целеустремленное движение к известной только им цели, способные убить любого, кто станет на их пути, серьезным противником для мастера жизни не были. Хотя не брать их в расчет не стоило.

Дар посадил аппарат рядом с плоским, похожим на бугристую плиту камнем. Разложил на его поверхности находки: тяжелый фолиант с застежками из тусклого металла и переплетом из материала, похожего на толстую воловью шкуру, невесомый стакан из золотистой паутинки, создающей звездный узор, свечу, тяжелую чашу также из тусклого пористого металла, похожего на чугун, и кинжал-нож, вызывающий опасливое восхищение хищной эстетикой форм.

Все предметы таили в себе запасы неведомых сил, поэтому обходиться с ними надо было осторожно, чтобы не нарваться на неприятный сюрприз. Дар помнил из Хроник, что чудовищный эйнсоф – дыра на поверхности Солнца – тоже когда-то получился при эксперименте с таким же загадочным артефактом, доставленным в Солнечную систему из глубин Вселенной каким-то безответственным косморазведчиком.

Вспомнив, что надо подстраховаться, Дар привычно ощупал окрестности лучом гиперзрения, опасности не учуял и снова вернулся к своим «игрушкам». Поколебался немного, выбирая, с какой начать. Выбрал книгу с застежками. Затаив дыхание, расстегнул застежки – внутреннее видение не соответствовало зрительному восприятию, в луче гиперзрения книга казалась окном, входом в тоннель, заполненный абсолютным мраком, – откинул тяжелую «воловью» обложку и отшатнулся: на него в упор взглянула чья-то выразительная клыкастая морда!

Страница книги под обложкой оказалась чем-то вроде объемной цветной фотографии, отображавшей мрачное ущелье, заполненное прозрачно-сизым дымом, скалы удивительных очертаний и стадо зверей, похожих на слонов и крокодилов одновременно. Один «крокодилослон» смотрел прямо в объектив камеры, смотрел угрюмо, с угрозой, и ощущался настолько живым и реальным, что, казалось, сейчас вылезет из книги.

Зверь вдруг и в самом деле шевельнулся, ожил, раскрывая пасть, глаза его вспыхнули хищным алым светом.

Дар вздрогнул и инстинктивно захлопнул обложку.

По спине пробежала струйка озноба.

Святой наставник! Это вовсе не книга! Это нечто вроде собрания тех картин-хроников, в одну из которых влезли Дарья с Аумой! Или я ошибаюсь?

Он перевел дыхание, сосредоточился на отражении возможной пси-атаки и открыл книгу посредине.

Совершенно белая страница! Лишь в глубине этой белизны просматриваются тонкие былинки и ниточки, образующие почти незаметный паутинный узор.

Пустая страница? Или глаза видят не то, что здесь изображено?

Дар всмотрелся в белый лист, включая все свои экстраординарные возможности.

Внезапно белизна протаяла в глубину, страница превратилась в окно, глядящее на бескрайний снежный простор с редкими кустиками и сухими былинками, проклюнувшимися сквозь снег. Лишь спустя несколько мгновений Дар сообразил, что кустики серой травы и былинки на самом деле представляют собой гигантские сооружения, видимые с расстояния в десятки километров. А вот холмистое снежное поле так и осталось снежным полем, разве что снежные барханы теперь превратились в огромные пологие горы, каждая из которых могла запросто вместить такие горные страны Земли, как Тибет или Гималаи.

Дар захлопнул книгу, чувствуя, что мир «за окном» страницы начинает оживать. Посидел немного, приводя в порядок растрепанные чувства. Интуиция была права: книга таковой не являлась. Неведомым ухищрением технологии ее хозяева создали коллекцию разнообразных миров, упакованных в плоские двумерные листы. Однако стоило обратить на лист внимание, как он превращался в мир трехмерный, и в нем начиналось движение, рождалась жизнь.

«Отдам отцу, – подумал Дар, – пусть разбирается с советниками. Если только Дарья не заберет книгу. Кстати, она должна знать, что это такое на самом деле».

Он отложил тяжелый фолиант, взял стакан. Звездочки, образующие стенки стакана, ничем скреплены не были и тем не менее создавали некий объем, по форме действительно близкий к обыкновенному, круглому, стеклянному стакану. Внутрь него можно было всунуть палец, положить камешек, а может быть, и налить воды. И все же ощущение глубины, исходящее от стакана, указывало на его иное предназначение. Дар не удивился бы, раскройся стакан неким тоннелем в другой мир, где узор мигающих звездочек превратился бы в настоящее созвездие.

Тяжелая чаша с выдавленной на внешней и внутренней поверхностях вязью иероглифов тоже создавала впечатление запрятанной внутри силы. В ее дне виднелось углубление размером с человеческий зрачок. Дар попытался заглянуть в него, максимально обострив зрение, и увидел еще одну миниатюрную чашу, копию настоящей, только в сто раз меньше. Мало того, ему показалось, что и внутри этой мини-чаши прячется еще одна такая, совсем уж крохотная.

«Эх, микроскоп не помешал бы, – почесал в затылке молодой человек. – Сдается мне, эта штуковина имеет не один «этаж». А вот с этим камешком мы уже знакомы».

Он не удержался, перевернул плоский голыш с мигающей искрой. Тот исчез. Дар подождал, заметив время. Голыш вынырнул из невидимости на прежнем месте через две минуты. Странно, раньше его исчезновение длилось больше, минут пять. Но бог с ним, все равно непонятно, что это такое.

Дар взял в руки нож, холодный, тяжелый, хищно красивый, с рядами непонятных углублений и выпуклых глазков на рукояти. Его лезвие было очень острым и разрезало любой материал, ткань или дерево, и даже камни. Дар уже пробовал. И все же считал, что функции резания и нанесения ран у ножа не являются главными. В нем таилась непонятная грозная мощь, имеющая совсем другой смысл. Нож был не просто оружием, он действительно был артефактом.

Дар повертел его в пальцах, царапнул острием камень, вгляделся в рисунок дырочек и глазков на рукояти. Показалось, что в глазках отразился внутренний свет. Показалось ли?

Дар поднес нож к глазам, снова обостряя зрение.

В следующий момент его швырнуло в сторону как мячик! Нож выпал из руки.

Уже не нож – меч! Длина, да и все размеры его, скачком увеличились в несколько раз!

Дар встал, не понимая, что происходит. Потянулся к удивительному ножу-мечу, но взяться за рукоять не успел, получив еще один толчок в грудь – мягкий и одновременно массивный, могучий, словно человека отбросил лапой пушистый зверь величиной с дом!

Полетели на землю и артефакты, к счастью, в ту же сторону, куда унесло и Дара.

Нож между тем снова вырос в размерах, теперь он стал длиной в несколько метров, охваченный сеточкой голубоватых змеящихся молний.

Еще удар!

На сей раз «экспериментатор» был готов к толчку и не упал, хотя его отнесло от ножа еще на десяток метров.

А затем с гулким грохотом, сотрясшим воздух и землю под ногами, нож превратился в огромное, сверкающее металлом и сеткой молний сооружение с гармоничным рисунком вмятин, решеток и выпуклых щитов, напоминающих фасеточные глаза стрекозы.

Молнии некоторое время вились вокруг него, распространяя запах озона, и погасли.

Дар, задрав голову, в немом изумлении смотрел на «рукоять меча» стометровой высоты и думал… да, в общем-то, ни о чем не думал. Просто смотрел.