Глава 1
Мама встретила ее на пороге, придерживая на груди халатик.
Дарья замерла, ощущая смущение, стыд и облегчение. В принципе она не считала себя виноватой в чем-то, но все же понимала, что ее отсутствие скажется на здоровье и настроении матери. А отсутствовала она, судя по реакции мамы, долго.
– Слава богу, ты жива! – прошептала наконец Купава; в глазах ее набухли слезы.
– Прости, мамочка! – бросилась ей на грудь Дарья. – Я не могла позвонить, оттуда невозможно дозвониться. Прости!
Женщины обнялись, постояли немного. Потом Купава смахнула слезы, отстранила дочь.
– Ты одна?
– Нет, я была с Аумой… а-а, ты имеешь в виду папу? Я не встретила его, но он был там, где была я, и он жив. Я уверена!
Купава прерывисто вздохнула, положила на грудь ладонь, успокаивая сердце. Грустно улыбнулась в ответ на красноречивый взгляд дочери.
– Так хочется верить, что он вернется. Куда ушел, зачем? Где и что ищет?
– Я не знаю, – тихо проговорила Дарья. – Иногда мне кажется, что знаю, но я не уверена…
– Он никому ничего не сказал.
– Дядя Аристарх утверждает, что его видели на хуторе Вщиж, на родине дедушки. Я была там… в наше время и… в будущем. Папа действительно оставил следы… но его там нет. Я нашла его вещи, они остались на хуторе Жуковец, у одного парня… – На щеки девушки легла краска. – Он интрасенс…
Купава сморщила нос.
– Ты познакомилась с парнем? Где? И что это за хутор такой – Жуковец? Никогда не слышала. Впрочем, приводи себя в порядок, переодевайся, и поговорим. Есть хочешь?
– Ужасно! Я голодна как зверь!
– Беги. – Купава подтолкнула дочь к туалетной комнате. – Я пока приготовлю обед.
Через час они сидели в столовой. Дарья накинулась на еду, приготовленную на кухонном комбайне «Аладдин». Купава, подперев кулачком щеку, смотрела, как она ест.
– Впечатление такое, что ты не ела неделю. Там так все плохо, в будущем? Кушать нечего?
– Нет, с едой там пока нормально, сохранились и пищевые фабрики, и рестораны, и кухонные системы, просто мы с Аумой ввязались в одну историю и… в общем, действительно долго не ели.
– Ты была там с дочкой Джумы?
– Она согласилась рискнуть, мы и пошли. К счастью, орилоунская Сеть метро еще не заросла полностью, хотя работает теперь фиксированно, по точным координатам. Поэтому нас вынесло аж в пять тысяч пятьсот пятидесятый год, представляешь?
– Так далеко? – ахнула Купава.
– Ну, это еще не далеко, – отмахнулась Дарья. – Отец побывал в будущем, отстоящем от нашего на сотни миллионов лет, если ты помнишь.
– Помню, – грустно улыбнулась Купава. – Не понимаю только, зачем ему это понадобилось.
– Он хотел спасти тебя, – серьезно посмотрела на мать Дарья. – Но не знал – как. Искал выход. А главное – нашел, и ты теперь с нами. Он и сейчас отправился кого-то спасать, я уверена.
– Кого?
– Не догадываешься?
Купава покраснела под взглядом дочери, покачала головой, отвернулась.
– Даниил ушел… неизвестно куда… не захотел даже попрощаться…
– Это к лучшему, незачем ворошить прошлое и вспоминать об обидах и потерях. Отец ведь мог и не вытаскивать его из хроника, куда засадил после тех событий в Прибалтике. Однако он великодушнее, чем Шаламов. Ты действительно ушла от отца к Даниилу, потому что любила его?
На миг в глазах Купавы проступила растерянность, но она быстро справилась с собой.
– Я любила… люблю твоего отца. А ушла, потому что…
– Захотела доказать, что имеешь право на свое мнение.
– Ты осуждаешь меня?
– Нет, конечно, мамочка, – улыбнулась Дарья. – Я вся в тебя, хотя мне как раз нравятся сильные мужчины, яркие индивидуальности, такие, как папа, как дядя Джума, дядя Аристарх.
– Мне они тоже нравятся.
Мать и дочь посмотрели друг на друга, засмеялись. Потом Купава убрала посуду, позвала дочь в гостиную.
– Теперь рассказывай.
Дарья забралась с ногами в кресло, призадумалась немного и начала рассказ. Когда он закончился, Купава смотрела на дочь другими глазами. Она никогда не думала, что ее, в общем-то, вполне взрослая и самостоятельная дочка способна тем не менее на подобные авантюры. Сама она никогда не отважилась бы покинуть Землю и нырнуть в бездны пространства и времени в поисках мужа.
– Дед за твои рискованные мероприятия устроил бы тебе выволочку, – проговорила она.
– Дед бы меня понял, – махнула рукой Дарья. – Да и отец тоже.
– Ну, не знаю… значит, ты побывала в будущем… и как же там живут люди?
– Да неплохо живут… из тех, кто остался. В городах живут только сетлеры, жители Интерсети, плюс банды всяких мерзавцев, ищущих острых ощущений и пользующихся работающими городскими службами. Настоящие живые люди селятся в лесах, на хуторах, в экологически чистых зонах, создают общины и союзы. Хотя население все равно постепенно убывает, численность популяции уменьшается.
– Популяции, – усмехнулась Купава. – Нахваталась умных словечек, можно ведь и попроще сказать.
– Все так говорят, – не обиделась Дарья. – Человечество уходит, и процесс неостановим. Ты же помнишь, что рассказывал папа? На смену людям придет другой разумный вид – мутировавшие лягушки. Аборигены тех мест, где был когда-то хутор Вщиж, называют их лягунами и кваггами. Они уже могут общаться с людьми – жестами, хорошо их понимают. Один из лягунов и подарил сыну князя трансфер. Причем взял его из дома деда, который в те времена оказался на дне болота.
– Как все повернулось… – задумчиво покачала головой Купава. – Дом деда все еще стоит на хуторе, в нем живут другие люди, никаких артефактов там нет, а ты говоришь – он на дне болота…
– Там прошло три с лишним тысячи лет, понимаешь? Все изменилось. Города стали совсем другими, квазиживыми самоподдерживающимися системами, изменился ландшафт, появились болота, черноболи – технопатогенные зоны и экологически загрязненные районы, закрытые от внешнего мира… А дом деда ушел под воду, наверное, уже накрытый колпаком защитного поля.
– Кто же его накрыл?
– Думаю, что отец. Ему удалось попасть не в столь отдаленное будущее, как нам с Аумой, и он смог защитить владение деда, а заодно упрятал внутри артефакты и хроники.
– Зачем?
– Если бы я знала.
Купава вздохнула, помолчала, справляясь с приступом тоски.
– Ладно, авось все выяснится… Так что это за парень, с которым ты познакомилась?
Дарья смущенно провела ладонью по волосам.
– Он сын князя общины Светорусь. Жутко похож на дядю Аристарха! Мы сначала подумали, что это он сам! Высокий, статный, не красавчик, но очень симпатичный, хотя это не главное. Во-первых, он сильный, внутри сильный, это чувствуется. Во-вторых, он интрасенс. В-третьих, он с приятелем помог нам на болоте отбиться от черных людей…
Дарья прикусила язык, сообразив, что сболтнула лишнего.
– Значит, на вас напали? – нахмурилась Купава. – Что еще за черные люди? Почему напали?
– Хуторяне называют этих тварей отеллоидами. Неизвестно, что это за существа, возможно, искусственники, биороботы или киборги. Не знаю. Но у нас сложилось впечатление, что они тоже искали терем деда, следили за нами, а потом напали. Дар вмешался, отогнал их. В общем, все кончилось благополучно. А потом мы нашли терем, проникли под защитный купол и… залезли в хроник.
– И ему пришлось вытаскивать вас оттуда. – Купава неодобрительно поджала губы. – Зачем вы туда полезли?
– Так получилось, – виновато шмыгнула носом Дарья. – Показалось, что там папа… мы активизировали хроник… а «вывернуть» его не смогли. Нас и засосало. Если бы не Дар…
– Как же ему удалось вытащить вас?
– Удалось вот.
– Сильный парень! – Купава задумчиво смотрела на дочь. – Надо же, повстречать родича Аристарха за тридевять земель и времен. Удивительная встреча! И что же, вы оставили артефакты деда у него?
– Там они в безопасности. Никто не знает, что хроники у Дара.
– А эти черные, отеллоиды?
– Хуторяне нашли способ борьбы с ними и успешно отражают их набеги. К тому же я в скором времени собираюсь вернуться и забрать вещи. Только с Джумой посоветуюсь и с дядей Игнатом.
Купава проницательно заглянула в глаза дочери.
– Он тебе нравится?
– Кто?
– Сын князя.
Дарья порозовела, отвела взгляд.
– Н-нет… я не думала… хотя что в этом плохого?
– Ничего, – успокоила ее мать. – Жаль, что он так далеко живет, да и опасно по орилоунскому метро ездить, система старая, скоро вовсе порвется. А ну как ты не успеешь вернуться? Так и останешься в будущем.
– Не останусь, не волнуйся, – улыбнулась девушка. – Возможно, отец тоже бродит по Сверхсети, там его и надо искать. Начну со Светоруси, общинники люди неплохие, подсобят.
– Там только одна община – Светорусь?
– Нет, есть и другие: Монголата, Кандиана, Островной Союз. Но Светорусь посерьезнее, ее князи ставят перед общиной не простые цели вроде «выжить любой ценой», а духовные – найти Путь к Творцу, сохранить Род и жить в ладу со Вселенной.
– Какими же законами руководствуется их власть?
– Общиной управляют выборный князь и Рада, которая следует известной мудрости: закон не нужен, когда правит совесть.
Купава покачала головой.
– Как жаль, что мы живем иначе!
– Да уж, – фыркнула Дарья. – Неосоциум, власть Интерсети, у руля Орден абсолютной свободы, нас притесняют, за интрасенсами идет охота… Конечно, я бы согласилась жить там, в будущем, хотя это и не выход. Папа же сказал, что человечество вымрет.
– Может, он ошибался?
– Папа не ошибается! – убежденно заявила Дарья.
Купава грустно улыбнулась.
– Да, твой папа не ошибается… хотя кто знает, как это выглядит, когда он ошибается?
Дарья не поняла, вопросительно посмотрела на мать. Та еще раз улыбнулась, хотя грусть так и осталась мерцать на дне глаз.
– Не бери в голову, это я сама с собой спорю… Что ты намереваешься делать? Не забыла, что скоро учебный год начнется?
– Еще две недели до начала, успею доделать начатое. Да и не хочется, честно говоря, доучиваться, ничего нового я не узнаю.
– Не сходи с ума, всего один год остался. Ты же знаешь, в нынешние времена без учебного сертификата никуда не устроишься.
– Не волнуйся, мамуль, доучусь, – засмеялась Дарья, вскочила, поцеловала мать в щеку. – Хотя и в самом деле все знаю о предмете, могу хоть завтра экзамены сдавать.
– Чтобы все поняли, что ты интрасенс.
– Придется год еще походить в институт, что поделаешь. Но отца я все же отыщу!
– Посоветуйся с нашими мужчинами, они должны знать, что ты задумала.
– Хорошо. – Дарья побежала к двери, оглянулась. – Я к Ауме, буду вечером.
Исчезла.
Купава смотрела ей вслед затуманенными глазами, и лицо ее сделалось печальным и несчастным, уголки губ опустились.
– Отцова дочка… – прошептала она. Подумала: почему она так уверена, что Клим жив? Потому что чувствует его? Клим говорил, что он слышал ее зов даже тогда, когда мы находились внутри хроника… «Боже мой, Клим, куда ты запропастился? Почему не сказал, не посоветовался? Рассчитывал вернуться? Что же случилось, что ты не вернулся? Где ты? Где ты, где ты, муж мой, небом данный?..»
Из груди вырвалось рыдание.
Купава зажала рот ладошкой, загнала боль и тоску глубоко в сердце, постаралась успокоиться. Потом вызвала Ромашина и попросила его приехать. Информация дочери была достаточно важной, чтобы о ней узнали руководители Сопротивления.
Аристарху Железовскому исполнилось сорок семь лет, но выглядел он по-прежнему молодо, любил стильно одеваться, пользовался модным одеколоном «Фрейм», носил модные прически, но с возрастом пришла мудрость, юношеская порывистость уступила место непробиваемому спокойствию, а мощная глыбистая фигура и уверенно-независимый взгляд многих заставлял оглядываться и провожать математика статистического управления Всемирного Координационного Совета восхищенно-уважительными глазами.
Двигался он скупо и вынужденно, обходясь минимумом жестов и мимики, поэтому его собеседников всегда заставали врасплох его смех или неожиданная шутка. Удивилась и Купава, когда Аристарх принес ей цветы и после комплимента добавил:
– Судя по дочери, ты настоящая женщина.
– Это почему? – озадачилась Купава.
– Что должен сделать за свою жизнь настоящий мужчина?
– Жениться, – заявила Дарья, появившаяся вслед за Джумой Ханом.
Игнат Ромашин, уже сидевший в кресле, засмеялся.
Железовский остался невозмутим.
– Настоящий мужчина должен вырастить дерево, построить дом и воспитать сына. Это древняя формула. Ну, а настоящая женщина в таком случае должна спилить дерево, разрушить дом и вырастить дочь.
Теперь засмеялись все. Потом Купава сделала строго-возмущенное лицо:
– Хорошо же ты обо мне думаешь! Спасибо, дорогой друг!
По губам Аристарха скользнула легкая, как тень, улыбка.
– Я завидую, что Клим познакомился с тобой первым. Иначе Дашка была бы моей дочерью, а не его.
– Тогда это была бы не я, – сказала Дарья. – Кстати, я познакомилась с твоим прапраправнуком, дядя Аристарх, так что скоро у тебя должен родиться сын.
В гостиной стало тихо.
Мужчины перестали улыбаться, подтянулись.
– Рассказывай, – кивнул Ромашин; бывшему безопаснику и эксперту УАСС исполнилось шестьдесят лет, но выглядел он чуть ли не моложе Аристарха, хотя и не был интрасенсом. Только морщин прибавилось, взгляд стал усталым и в пышной шевелюре появились серебряные пряди.
– Я пока сварю кофе, – поднялась Купава.
– Мне черный, по-ирански, – предупредил Джума.
– Мне зеленый чай, – попросил Железовский.
– Я помню ваши вкусы.
Дарья присела у журнального столика, закинула ногу на ногу, помолчала немного, прикидывая, с чего начать, и поведала слушателям историю своего путешествия в будущее по футур-линии орилоунского метро. Когда она закончила, Купава втолкнула в гостиную плавающие подносы с напитками, фруктами и конфетами, и мужчины молча принялись пить чай, кофе и поглощать сладкое. Наконец Ромашин откинулся на спинку кресла.
– Спасибо, хозяйка. Я сегодня встал рано, однако еще не завтракал.
– Кто рано встает, тому бог подает, – сказала Купава, выталкивая подносы из гостиной.
– Кто рано встает, тому весь день хочется спать, – проворчал Железовский; в глазах человека-горы сквозь панцирь невозмутимости вдруг проклюнулся росток неуверенности. – У меня нет детей… и вдруг праправнук… ты не ошибаешься?
– Нет, – качнула головой Дарья, – там невозможно ошибиться. И отец Дара, и он сам очень похожи на тебя. Да и фамилия у них – Железвич – говорит сама за себя.
– Что касается детей, – хмыкнул Хан, – сегодня их нет, завтра будут. Думаю, эту проблему вы с Забавой решите. Но меня больше интересует не вопрос потомства, а подоплека всего происходящего. Клим ушел и не вернулся. Куда – неизвестно. А это не тот человек, который уходит, не попрощавшись. Значит, он рассчитывал вернуться. Но поскольку этого не произошло, возможен только один ответ: ему помешали. Кто?
– Клим – интрасенс и маг, – покачал головой Ромашин. – Ему очень трудно помешать. Если и существует такая сущность, способная ограничить Мальгина, сама она должна иметь почти нулевые ограничения.
– Ну, он все-таки не бог, – пожал плечами Хан. – Даниила он так и не смог вылечить, хотя и вытащил из хроника.
– Тем не менее я не знаю никого, кто смог бы остановить Клима. – Ромашин помолчал, слабо улыбнулся. – Кроме разве что жены.
Купава приподняла бровь, но отвечать не стала.
– Не о том говорим, – пробасил Железовский. – Клим оставил следы в доме отца, значит, он свободен. Надо выяснить, куда он мог направиться дальше. Ты спрашивала оператора метро, не появлялся он еще раз в Сети?
– Спрашивала, разумеется, – сухо ответила Дарья. – Он вошел в Сеть всего один раз и вышел в будущем, спустя триста лет. Потом выходил еще дважды – через тысячу и через сто тысяч лет. Дальше его след теряется. Оператор никаких сведений о его выходах не имеет. А когда я попыталась отправиться туда же, оператор меня не пустил. Тот узел закрылся. Пришлось идти наугад, а ближайший узел оказался уже на две тысячи триста лет дальше. Там я и встретила Дара.
– И дом Макара Мальгина был уже на дне болота?
– Под защитным колпаком. Очевидно, отец нашел его в те времена – триста или тысячу лет вперед, заэкранировал, спрятал в спецкомнате дома с дополнительной защитой все раритеты, подаренные маме Шаламовым, и… – Голос Дарьи сел до шепота: – И исчез!
По гостиной разлилось молчание. Купава, ни на кого не глядя, встала и вышла, но вскоре вернулась. Глаза ее сухо блестели. По-видимому, она приняла успокоительное.
– Давайте зайдем с другой стороны, – предложил Железовский. – Чем Клим занимался в последнее время?
Все посмотрели на хозяйку.
– Я в этом мало чего понимаю… – беспомощно повела плечом Купава.
– Папа работал над теорией нового инфляционного расширения Вселенной, – сказала Дарья. – Зачем – не знаю. Но его очень интересовали некоторые космические феномены как проявление деятельности чуждых нам форм разума.
Мужчины переглянулись.
– Я думал, что он продолжает заниматься теорией сингулярных кризисов цивилизаций, – пробормотал Аристарх. – Клим ведь много лет создавал свою парадигму, считая, что кризис нашей эпохи – это родовые схватки новой глобальной вселенской цивилизации.
– А что значит – его интересовали космические феномены? – осведомился Джума Хан. – Какие именно?
– Точно не скажу, – смутилась Дарья. – Знаю, что папа специально изучал теорию черных дыр и дугообразные галактические выбросы с мощным звездообразованием, также связанные с черными дырами. Кроме того, его интересовали мазиллоиды, нелинейно-струнно-сотовые структуры и СТ-глюболлы с отрицательной плотностью энергии.
– Мощные проблемы, – задумчиво сказал Железовский. – Он и мне когда-то подбрасывал задачки по расчету нелинейных сотовых структур.
– С чем их едят, эти структуры? – хмыкнул Хан.
– Это проблема из области космологической социологии, – объяснил Аристарх. – Известно, что Вселенная когда-то претерпела ряд бифуркационных изменений, фазовых перебросов, связанных с конечным функционированием вложенных в нее законов. Фаза инфляционного расширения сменялась фазой экспоненциального расширения, затем линейного, затем были фазы перехода «чистой» энергии в материю и обратно, сейчас мы живем в эпоху нового инфляционного расширения…
– Короче, профессор.
– Короче, существует теория колебаний разумной жизни, в которой на полном серьезе исследуются претенденты на роль разумных существ и целых систем в отдаленном будущем, вплоть до сотен миллиардов лет после нас. Одной из таких систем являются ячеистые структуры космоса с нулевой плотностью материи и отрицательной плотностью энергии. Другой претендент – черные дыры и ансамбли из них.
– Ух ты! – скептически усмехнулся Джума. – Неужели у кого-то возникли сомнения насчет гегемонии человека?
– Во-первых, этот гегемон, судя по словам Клима, сам закрыл себе путь в будущее, – проворчал Ромашин. – Во-вторых, как говорил Цицерон, нет такого абсурдного мнения, которое не было бы высказано философами. Добавлю – и нашими физиками-теоретиками.
– Не согласен, – возразил Железовский. – Человек является частью Вселенной, обладающей полной информацией обо всем на свете. Он просто не в состоянии выдумать то, чего не существует в природе. Если кто-то утверждает, что могут существовать разумные системы на иных носителях – на черных дырах или «провалах» в пространстве, то это вполне возможно и где-то уже реализовано. Или будет реализовано в будущем.
Все замолчали, переваривая сказанное. Затем Ромашин хлопнул рукой по подлокотнику кресла.
– Ну, хорошо, Клима интересовали эти проблемы. Какой из этого можно сделать вывод?
– Папа еще занимался эйнсофом, – робко добавила Дарья. – Летал на Меркурий, беседовал с учеными из ИПФП, с безопасниками… Он считал, что эйнсоф способен уничтожить всю Солнечную систему и его надо нейтрализовать.
– Как? – усмехнулся Железовский. – Сфера Сабатини, или эйнсоф, – бесконечномерный объект…
– Клим прав, эйнсоф находится в пограничном состоянии и очень опасен, – сказал Ромашин. – Его свертка может породить черную дыру, а развертка вызовет мощнейший взрыв типа сверхновой.
– Что, в свою очередь, создаст волну давления в газовом облаке местного рукава Галактики, – буркнул Железовский, – которая вполне способна инициировать формирование массивных звезд.
– Ну и что? – поднял бровь Джума Хан.
– А то, что массивные звезды – зародыши черных дыр. Чем этот процесс не генезис живых структур? Не потому ли и Клим увлекся теорией черных дыр и их социодинамической организацией?
– Не знаю, для меня эти теории – темный лес. Хотя я тоже считаю, что эйнсоф жутко опасная вещь. Кто-нибудь из наших занимается им?
– Маттер занимается.
– Я тоже, – нехотя добавил Железовский. – Соломон занимается, Савва Баренц… из интрасенсов больше никто.
– Каково их мнение?
– Эйнсоф крайне неустойчив… да что говорить, давайте лучше посмотрим.
– Позже, – нахмурился Ромашин. – Мы собрались, чтобы обсудить проблему поиска Клима. Он нужен здесь, а не в будущем. Найдем его – он сам расскажет, что заставило его изучать черные дыры. Кстати, Даша, а как там, в будущем, ведет себя эйнсоф?
Девушка смутилась.
– Честно говоря, я не обратила внимания… Солнце там светит слабее, это совершенно точно, и на его диске видна черная отметина. Вероятно, это и есть эйнсоф. Но я об этом… не думала.
– Надо бы слетать туда еще раз, – произнес Железовский. – Понаблюдать, зафиксировать характеристики.
– Ясно, что в ту эпоху он уже не столь опасен, – сказал Хан, – но является ли это следствием каких-то воздействий на него или он сам успокоился – это вопрос.
– Сам он не успокоится, – скривил губы Аристарх. – Не тешьте себя иллюзиями.
– Его объем растет, – кивнул Ромашин, – в коре Меркурия образовалась воронка глубиной в сто километров! Что будет дальше – одному богу известно!
– И Вершителю.
– И, возможно, Климу, – пророкотал Железовский. – Все сводится к тому, что мы решим наши проблемы, только найдя его.
– У тебя есть конкретные предложения?
– У меня есть вопрос к Дашке.
– Задавайте, – храбро ответила девушка.
– Что это за черные люди, о которых ты говорила?
– Отеллоиды?
– Чем они отличаются от маатан?
– Они гораздо больше похожи на людей. Издали – просто негры, вблизи же видно, что лица их грубее, руки длиннее, ноги толще, чем требуется.
– Кому требуется? – усмехнулся Железовский.
– Я имела в виду пропорции человеческой фигуры. Отеллоиды непропорциональны. Возможно, как предположил Дар, они являются роботами или киборгами, искусственными существами.
– Маатане тоже, по сути, искусственные существа, вместилища информации и энергии.
– Отеллоиды отличаются от них. Хотя так же равнодушны к людям и ничего не боятся. Зато от сильного удара буквально расплескиваются каплями и брызгами черной жидкости.
– Интересно… – протянул Джума. – С такими мы еще не встречались.
– У тебя все? – посмотрел на Железовского Ромашин.
– Мне хотелось бы покопаться в памяти инка Клима, можно?
– Конечно, – в один голос ответили Купава и Дарья.
– В любое время, – добавила жена Мальгина. – Его кабинет открыт, инк включен в ждущий режим.
– Если только он не закодирован.
– Ничего, я раскодирую, – пообещал Железовский.
– Если у тебя все, то спрошу я. – Ромашин перевел взгляд на Дарью. – Откуда у тебя трансфер? Ведь все работающие трансляторы находились когда-то в спецхране Службы безопасности. Насколько мне известно, их было всего четыре штуки. Один использовал Калина Лютый, второй Майкл Лондон, третий – твой отец. О судьбе четвертого я ничего не знаю.
– Трансфер мне подарил папа, – зарделась Дарья. – Еще когда я была совсем маленькая. Где он его взял, я не знаю, возможно, в спецхране. Вспомнила о нем я недавно, до этого он тихо-мирно лежал среди игрушек.
– Жаль, что я об этом ничего не знал, – проворчал Железовский. – Он бы мне здорово пригодился. А почему ты спросил?
– Не понимаю, почему Климу взбрело в голову дарить малолетней дочери столь серьезную и опасную игрушку. Не мог же он предвидеть, что изделие орилоунов понадобится ей для его же поиска.
– А вдруг мог? – пожал плечами Джума Хан.
– Нет, здесь что-то другое.
– Не ищите злого умысла там, где его нет, – тихо сказала Купава. – Возможно, у Клима были свои расчеты, но одно знаю твердо: он никогда не позволил бы себе причинить кому-либо вред, а уж тем более Дашутке.
– Согласен. – Ромашин ударил себя ладонями по коленям, встал. – Мы еще поговорим на эту тему.
Поднялся и Железовский, сразу заполнив собой, казалось, всю гостиную. Дарья посмотрела на него снизу вверх оценивающе и с восхищением.
– Все-таки он здорово похож на тебя, дядя Аристарх!
– Кто? – не понял математик.
– Твой потомок, Дар Железвич. Почти копия.
Железовский изогнул бровь, изображая сомнение. Его можно было понять: детей у них с Забавой Бояновой не было, хотя они жили вместе уже много лет.
Ромашин вдруг поднял руку, призывая всех к молчанию, дотронулся до уха, поправляя клипсу рации: он был включен в сеть связи «спрут», объединяющей всех членов Сопротивления. Выслушал сообщение.
– Только что в системе Лиллер-один убит Дмитрий Столбов.
Все молча смотрели на него, переживая одинаковые чувства. Столбов, бывший инспектор-официал криминального розыска Службы безопасности УАСС, был мужем Власты Бояновой, сестры Забавы.
– Сволочи! – покачал головой Джума. – Подробности известны? Кто его?!
– Кроме либеро Ордена, больше некому, – угрюмо пробормотал Железовский. – Узнать бы, кто им помогал из наших.
Он имел в виду интрасенсов.
– Почему ты решил, что им помогали наши? – брюзгливо заметил Хан.
– Дима Столбов был профессионал, каких мало. У Службы сейчас таких нет.
– Идемте. – Ромашин поцеловал Купаву в щеку, сжал плечо вскочившей со своего любимого дивана – в форме льва – Дарье, вышел. За ним, попрощавшись с хозяйкой, вышли остальные. Женщины остались одни.
– Какая страшная потеря! – прошептала Купава, зябко передернув плечами. – Бедная Власта!
Дарья, потрясенная известием, прижала ладони к щекам.
– Дядя Аристарх прав, нам всем надо уходить.
– Куда?
– На базу Сопротивления.
Купава отстранила дочь, поглядела ей в глаза:
– Ты всерьез собираешься еще раз воспользоваться трансфером?
Ответный взгляд дочери был тверд и непоколебим.
– Вылитый отец! – невольно покачала головой мать.
