Глава 10. Седьмая поправка

Планета Кьюиг. 17 августа 2641 года…

Руины разрушенного войной поселка…

Шевцов с большим трудом выдержал последнее соединение с информационными базами данных, записанных на носители двух эмиссаров Сети Омикрона.

Начиная процесс, он был убежден, что встретится с личностями, подобными Клименс, но ошибся. Перед ним — день за днем — разворачивались логически обработанные, систематизированные в порядке хронологии информационные массивы, повествующие об определенных событиях, но не более того.

Лжелюди не отвечали критерию, по которому мог быть опознан искусственный интеллект. Их саморазвитие оказалось столь ничтожным, что им вполне можно было пренебречь, назвав двух андроидов исполнительными машинами.

Теперь он понимал, почему прошлое Кейтлин и Дункана совершенно не воздействовало на процессы, протекающие в блоках саморазвития «Одиночек».

Этот же вопрос задал ему Генри, в очередной раз отпаивая обессилевшего Шевцова скверным эрзац-кофе после окончания сеанса нейросенсорного контакта.

— Слушай, Сэм, мне непонятно, отчего они не стали развиваться? Ведь ты сам говорил мне, что человеческое сознание…

— У них не было человеческого сознания, — прервал его Шевцов. — Сеть передала на носители андроидов лишь факты биографии Кейтлин и Дункана, но не их души. Ты должен понять, Генри, что ресурс человекоподобной машины ограничен, а их постоянные запоминающие устройства были забиты до отказа еще на Омикроне. Они могли обучаться, но лишь в узких рамках поставленных заранее задач. Для глобального саморазвития у них не было ни требуемых мощностей, ни серьезных предпосылок.

— А как же твоя Клименс, Сэм? У нее ведь вообще нет ничего, кроме…

— Моего мозга, — устало пояснил Шевцов. — Клименс подключена к самому совершенному компьютеру, созданному природой. Мы развиваемся одновременно, хотя не всегда мыслим в унисон… — слабо усмехнулся он.

Генри кивнул. За прошедшие дни он волей или неволей начал разбираться во многих тонкостях компьютерной самоорганизации, и теперь у него возник очередной вопрос:

— Сэм, ты можешь мне пояснить, отчего они застряли на свалке кораблей?

— Могу, — ответил Шевцов. — Хотя ты и сам уже должен догадаться.

Нолан откровенно пожал плечами.

— Не вижу смысла, — признался он. — Сеть хотела устранить цепочку людей, заинтересованных в вырубке леса на Омикроне. По-моему, эти двое прекрасно справились с поставленной перед ними задачей.

— Ничего подобного, Генри. Сеть действительно желала уничтожить, но не только конкретных людей, обладающих определенным знанием, а также и всю информацию о планете ее пребывания. Теперь подумай, кто еще на Кьюиге обладал сведениями по Омикрону, кроме Хьюберта и его ближайших сподвижников?

— Военные? — осторожно предположил Генри.

— В самую точку. Долгосрочная память нашей парочки андроидов содержит план диверсии, направленной против крейсера «Неустрашимый», и замысел покушения на бывшего капитана корабля Дитриха фон Берга, который сейчас является кандидатом на пост министра обороны Кьюига. Именно поэтому в состав «группы» вошел андроид, имитирующий Кейтлин, — она служила на «Неустрашимом» и была лично знакома с Дитрихом фон Бергом.

— Почему они не сделали этого? Не успели?

— Дело не во времени, — отверг его предположение Шевцов. — Акция потеряла смысл. Загляни в любой звездный справочник, и ты сообразишь почему.

Нолан понимающе кивнул, постучав себя ладонью по лбу.

— Все, дошло…

— Система внесена в звездные каталоги, значит, там рано или поздно вновь появятся люди. Хотя бы по истечении назначенного срока карантина. Сколько бы ни развивалась Сеть, итог для нее будет один: либо полное уничтожение, либо смена базовых программ, что для модуля саморазвития равнозначно смерти.

— И какой выход она нашла?

— Эмигрировать с Омикрона, — ответил Шевцов.

— Что?!.. — недоверчиво переспросил Генри. — Собрать манатки и улететь? Скажи, на чем и главное — куда?

— Слушай, Генри, поймешь ты, наконец, что полный путь саморазвития прошел всего лишь один модуль? Перестань мыслить в масштабе громоздкой Сети и ее подземных убежищ, — это лишь дополнительные компоненты, периферия, а сам искусственный разум представляет собой андроида с модулем саморазвития, который интегрирован в компьютерное ядро, состоящее из двух, ну от силы трех десятков сопроцессорных блоков и такого же количества дополнительных запоминающих устройств. Говоря проще, кибернетическая личность, которая зародилась на Омикроне, занимает скромный объем, сравнимый с рядовым вычислительным центром. Идеальным носителем для такой системы мог бы стать космический корабль, но я не уверен в этом. Память погибших андроидов не содержит никаких данных о далеко идущих планах Сети, о них можно лишь догадываться.

— Например, по факту появления лжелюдей на свалке космической техники?

— Да. Возможно, база Омикрона обладала собственным космическим кораблем, который пострадал при проведении операции «Тайфун» и нуждался в специфических запасных частях… — предположил Шевцов, но тут же оговорился: — Либо до последнего времени шло накопление комплектующих для реконструкции захваченной «Элизабет-Сигмы»… Я не знаю точных планов Сети, но ее логику предугадать нетрудно. Кибернетической системе в идеале подошел бы такой мир, где жизнь людей вообще невозможна.

— Неплохой вариант, — согласился Нолан.

— Но не для нас… — неожиданно произнес Шевцов.

Генри вскинул на него подозрительный взгляд.

— Ты что, Сэм? Пусть это «компьютерное ядро» валит куда угодно…

— Нет.

— Но почему?!.. Какое нам дело до машинного разума?

— Тебе, может быть, и нет дела. А мне есть. Я не противник искусственного разума как такового, но Сеть Омикрона — это клинический случай. Она познала всю низменную составляющую человеческих душ, и ее саморазвитие пошло по кривой нисходящей дорожке. Этот разум враждебен людям, хотя мы сами виноваты в том. Дать ему улизнуть с Омикрона, скрыться в неизвестном направлении, где ядро сможет воссоздать целый компьютерный мир, построенный на тех же искаженных представлениях о человеческой цивилизации, — значит, посеять в космосе зерна новой, еще более ужасной войны. Это, на мой взгляд, не подлежит сомнению, верно?

— Да, — мрачно согласился Нолан.

— К тому же на Омикроне остались люди. Они приговорены к голодной смерти, не находишь?

На этот раз Генри предпочел промолчать. Доводы Шевцова было трудно оспорить.

— И, наконец, третий аспект, наиболее важный для меня лично, — произнес Семен. — База Омикрона включает в свою структуру сектор биолабораторий, где, по данным, снятым с кристалломодулей, покоятся в крионическом сне не только настоящие Кейтлин и Дункан — там, в низкотемпературных ячейках, спят еще несколько сот подростков. У меня есть веские причины подозревать, что к их появлению на свет причастен загадочный человек, сформировавший нас — людей из числа «последнего резерва», который, как я говорил тебе, был конфискован и использован военными в своих целях. — Семен на мгновение умолк, а потом добавил, подытоживая высказанные вслух мысли:

— Ты можешь поступать как угодно, Генри, но я полечу на Омикрон.

Нолан порывисто встал с перевернутого кверху дном пластикового контейнера, служившего ему стулом, и спросил, негодующе разведя руками:

— Позволь тебя спросить: на чем ты полетишь?!.. — Он сильно нервничал и не мог скрыть этого. Двойственность ситуации давила ему на психику, — с одной стороны, доводы Шевцова были абсолютно справедливы, а с другой, подобная акция, после всего увиденного и услышанного о треклятой планете и засевшем в ее недрах искусственном интеллекте, казалась Нолану не более чем изощренным способом самоубийства. — Ты забыл, кем являешься в данный момент? — привел он свой последний довод, остававшийся до этого момента неприкосновенным. — Вот эта машина, — он указал на внедорожник, — угнана. Там, где мы работали, осталось три трупа, а «Элизабет-Сигма», которой пользовались дройды, уже неделю, как арестована и переведена на охраняемую стоянку за просрочку выплат по техническому обслуживанию.

— Откуда ты знаешь про транспорт? — насторожился Шевцов.

— Проверял. У бортового компьютера машины есть выход в местную сеть через спутниковую связь.

Шевцов сокрушенно кивнул, принимая нелицеприятные доводы Генри.

Да, он был изгоем. Неважно, сила каких обстоятельств сформировала линию его судьбы, но в словах Нолана крылась истина: в данный момент за ними наверняка охотились если не полицейские силы Кьюига, то криминальные группировки, развязавшие, после таинственной кончины Донована Хьюберта, дележ бросовых залежей вторичных металлов.

Семен размышлял тяжело, но недолго.

— Генри, у тебя есть примерно час, пока я демонтирую всю аппаратуру, произнес он, вставая с кресла, в котором провел без малого четверо суток. Ты должен принять решение: останешься со мной или пойдешь своей дорогой.

— А ты?..

— Я лечу на Омикрон.

— Дьяволы Элио…

— Перестань, Генри. Нет смысла препираться. Лучше покажи, где тут система спутниковой связи, мне нужно отправить электронное письмо.

* * *

Планета Кьюиг. 18 августа 2641 года.

Развилка проселочных дорог, в десяти километрах от кольцевого автобана. Три часа ночи…

Шесть машин с погашенными фарами и габаритными огнями стояли по обочинам проселка, словно притаившиеся во тьме призраки.

В кустарнике, отделявшем от дороги заросшие бурьяном сельскохозяйственные поля, в данный момент занимали позиции снайперы.

Казалось, что немое напряжение сгущается над развилкой проселочных дорог, принимая осязаемые формы тьмы.

Внезапно вдалеке показался яркий свет фар.

Через минуту машина, подпрыгивая на ухабах проселка, подъехала к развилке и остановилась. Фары погасли, но двигатель продолжал работать, тихо урча на холостых оборотах.

— Сиди здесь, — предупредил Шевцов, открывая пассажирскую дверь. — Если вдруг почувствуешь неладное — рви отсюда. Обо мне в таком случае не беспокойся.

— Да уж… — Генри только покачал головой, машинально вцепившись в руль. — С тобой, блин, не соскучишься…

Шевцов уже не слышал последней реплики Нолана. Выбравшись из машины, он направился к ровной шеренге бронированных «Гранд-Элиотов», застывших на обочине развилки.

Задняя дверь крайней машины внезапно открылась, в салоне автоматически вспыхнул неяркий свет, но изнутри никто не вышел, а тонированные стекла не позволили разглядеть, сколько человек находится внутри.

Его явно приглашали в машину.

Что ж… Шевцов сделал несколько шагов, в то время как бестелесный голос Клименс шепнул:

В кустарнике снайперы. Веди себя естественно.

Он не ответил на мысленную реплику своей электронной подруги. Шевцов и так знал, что все мосты сожжены и у него остался единственный шанс переломить собственную судьбу.

* * *

Внутри просторного салона горел тусклый свет и стоял едва уловимый, не успевший выветриться специфический аромат. Машина, по всем признакам, недавно сошла с конвейера завода.

Бронированный «Гранд-Элиот» отличался нестандартной внутренней компоновкой: место водителя было отделено прозрачной звукоизолирующей перегородкой, а все оставшееся пространство занимали три глубоких кресла, в одном из которых сейчас сидел седой, коротко остриженный пожилой мужчина в форме адмирала военно-космических сил планеты Кьюиг.

Он заговорил первым, едва Шевцов закрыл за собой дверцу:

— Итак, молодой человек, у меня мало времени. Предупреждаю, если это шантаж, то ваша судьба окажется еще более незавидной, чем до сих пор.

Значит, уже навел справки обо мне… — подумал Семен. Сейчас его будущее действительно напрямую зависело от этого человека, вернее, от его порядочности и способности смотреть правде в глаза. Шевцов отлично понимал, что, спровоцировав эту встречу, он рисковал всем.

— Вы приехали сюда, господин адмирал, следовательно, мое послание вас заинтересовало, — откликнулся он. — Это не форма шантажа, можете мне поверить. Здесь работают совершенно иные мотивы. Вы нашли андроидов в указанном мной месте?

— Да. Но их кристалломодули изъяты.

— Я послал вам копию содержавшейся на них информации. Сами модули надежно изолированы.

— И что вы от меня хотите? — насупился фон Берг. — Да, я командовал «Неустрашимым» в момент проведения операции на Омикроне, но вы должны понимать, что накануне выборов любая официальная акция, тем более затрагивающая такие болезненные вопросы, как кибернетический разум, поставит под сомнение мою карьеру. Я покинул флот Центральных Миров не для того, чтобы уйти на пенсию.

— Да, я знаю. Вы должны стать министром обороны планеты. Давайте не будем затрагивать политические аспекты, я ведь сказал — это не предвыборный шантаж.

— Тогда выражайтесь яснее.

— Мне нужна помощь. Вы были лично знакомы с Кейтлин Вилан и должны знать, что представляет собой психология юношей и девушек из числа последнего резерва.

— Да, — кивнул Дитрих. — Я ценил и уважал ее. Мне было больно думать, что она погибла, а сейчас так же больно осознавать собственную ошибку. Я обязательно помогу ей, но повторяю, инициировать повторную зачистку Омикрона, с привлечением военно-космических сил, я смогу только после выборов. Сейчас я частное лицо, и под моим командованием нет надлежащих сил и средств.

— Это отговорка, адмирал. Статус частного лица не помешал вам окружить место встречи снайперами и группами спецназа.

— Хорошо… Прекратим об этом, — кивнул фон Берг, неприятно удивившись осведомленности собеседника. — Я готов выслушать ваши соображения.

— Все, что я попрошу, в ваших силах, господин адмирал, — ответил ему Шевцов. — Нужно снять арест с транспорта, которым пользовались андроиды, и переоформить его на мое имя. Затем, я бы хотел загрузить «Элизабет-Сигму» продуктами, медикаментами и предметами первой необходимости для колонистов, которые в данный момент изолированы на бесплодном Омикроне

— Да, это действительно в моих силах, — согласился после некоторого раздумья фон Берг, начиная понимать, в какую сторону клонит Шевцов. — Что еще?

— Мне нужно спецоборудование и экипировка, вот полный список необходимого. — Семен протянул адмиралу распечатку. Дитрих пробежал глазами по строкам и опять кивнул, поинтересовавшись:

— Отчего такие завышенные требования к малошумности оружия? И почему броня «Хамелеон» должна быть исполнена в виде кевларового плетения нитей?

— В условиях лесного массива основными системами восприятия машин становятся сенсоры, аналогичные нашему зрению и слуху, — пояснил Шевцов. Иные сканирующие устройства там неэффективны из-за высокой плотности металлизированной древесины. На мой взгляд, есть только один шанс проникнуть внутрь восстановленных коммуникаций — превратиться в «призрака». Минимум электроники, полная тепловая изоляция, имитирующая фон окружающей среды, и бесшумность — вот залог успеха. Вы должны понимать: тут не нужна армия, даже взвод будет излишним. Один-два человека, обладающих полной информацией о данной инфраструктуре, способны пройти лес и подземные уровни, чтобы добраться до ядра саморазвивающейся системы. Надеюсь, я в своем послании ясно изложил степень угрозы, которая возникнет в том случае, если центральный модуль «Одиночки» ускользнет с Омикрона?

— Да, — вынужден был признаться фон Берг. — Это действительно повлечет за собой непредсказуемые последствия. — Он поднял взгляд, заинтересованно посмотрев на Шевцова — И все же… какова ваша корысть?

— Она есть… — согласно кивнул Семен. — Я подозреваю, что на Омикроне, кроме Кейтлин, заключены еще несколько сот подростков. Думаю, что они следствие второй попытки неизвестного мне человека вырастить поколение людей, над душами которых не властвовала бы отгремевшая война…

Дитрих фон Берг удивленно приподнял бровь.

— Вы не знаете имени того, кто вырастил вас на окраине Солнечной системы?

— Нет, — признался Шевцов.

— Это Волкошин. Вячеслав Андреевич Волкошин. По образованию экзобиолог, во время войны был ведущим хирургом центрального клинического госпиталя флота Альянса. Во время третьей фазы войны, когда количество кибернетических систем стало в десятки раз превышать численность людей, он сумел вырваться из военной среды и стал растить вас — «последний резерв», но не Земли, а Человечества, на тот случай, если цивилизация перешагнет грань самоуничтожения. За два года до штурма Солнечной системы его лаборатории, построенные на базе шести колониальных транспортов, посетил адмирал Табанов, возглавлявший оборону прародины. После этого следы Волкошина теряются…

— Значит, Табанов отправил его на Омикрон… — Шевцов посмотрел на фон Берга, и глаза Семена внезапно блеснули. — Спасибо, адмирал. Вы передали мне те сведения, которые я жаждал узнать всю свою сознательную жизнь… Это еще более укрепляет меня в решимости полететь туда. Кстати, вы знакомы с седьмой поправкой колониального кодекса Центральных Миров? — внезапно спросил он.

— В общих чертах, — ответил фон Берг. — По-моему, там фиксируется право частной собственности за людьми, очистившими какие-либо территории от враждебных форм жизни, верно?

— Именно так. Если операция по зачистке Омикрона пройдет успешно, вы сможете содействовать нам в вопросе утверждения за планетой статуса независимой частной территории?

— И кто там будет жить? — задал встречный вопрос фон Берг.

— Я попытаюсь отыскать всех, кто остался жив после битвы за Землю, ответил Шевцов. — Кто-то ведь должен, подобно мне и Кейтлин, пережить штурм Солнечной системы и послевоенные исправительные лагеря?

— Несомненно… — глухим голосом ответил фон Берг. Только встретившись лицом к лицу с Шевцовым, он по-настоящему задумался о том, сколько явной несправедливости породила долгожданная победа и наступивший после нее шаткий, неустойчивый мир… Если смотреть на вещи честно и объективно, то…

Адмирал не дал развиваться своей мысли.

— Я сделаю все, о чем вы просите, — задавив в себе всколыхнувшиеся было чувства, сухо произнес он. — Я понимаю, в сложившихся обстоятельствах человеческий долг велит предпринять гораздо большее, но…

— Не будем об этом, — прервал его Шевцов. — Я уже сказал, что лишние люди на Омикроне принесут только вред.

— Хорошо. Давайте договоримся так: я беру двухдневный тайм-аут, во время которого подготовят все необходимое, а вы сможете отдохнуть в качестве моего гостя, согласны?

— Согласен, — кивнул Шевцов. — Спасибо вам, адмирал, — добавил он.

* * *

Планета Омикрон. Первое сентября 2641 года…

Тишина…

Зловещая тишина встретила их. После грохота планетарных двигателей она казалась вязкой, осязаемой, и каждый шорох слышался в ней особенно отчетливо.

От керамлитовой обшивки «Элизабет-Сигмы» исходил нестерпимый жар, и Шевцов с Ноланом поспешили к краю стеклобетонного углубления, где виднелся выход за пределы посадочного места.

Небо было облачным, моросил нудный дождь, влага мелкими ручейками стекала по отлогим стенам исполинской чаши, и поэтому район посадки постепенно затягивало туманным маревом.

Генри, следуя за Шевцовым, испытывал незнакомые доселе чувства.

Два дня «отдыха» и суточный перелет из одной звездной системы в другую слились для него в сплошной виртуальный прессинг.

Он не мог даже предположить, сколько разнообразного программного обеспечения оставила в наследство отгремевшая война. Тот вид виртуальной подготовки, который он испытал на собственной шкуре, в корне отличался от известных ему приемов обучения. Предложенная Дитрихом фон Бергом программа воздействовала через шунт нейросенсорного контакта непосредственно на глубинные слои сознания обучаемого, закладывая туда навыки, которыми никогда не обладал Нолан. Это, конечно, не сделало из него идеального бойца, но такой ускоренный курс подготовки закрепил на рефлекторном уровне основные приемы поведения в экстремальных ситуациях. Нолан еще не свыкся с новыми для него рефлексами, и оттого у Генри периодически возникало неприятное чувство, будто его тело и разум живут отдельно друг от друга.

Если бы не категоричное требование Шевцова, он никогда не решился бы на подобное обучение. Нолан не привык доверять машинам, особенно когда те получали доступ к его разуму, но в некоторых случаях с Сэмом было бесполезно спорить. «Либо ты тренируешься, либо я лечу один», — сказал как отрезал.

…Выйдя к краю стеклобетонной чаши, они увидели город и темнеющий вдалеке лесной массив.

Картина, открывшаяся взгляду, удручала. Мокнущие под дождем руины с въевшейся в огрызки стен копотью несли немой отпечаток трагедий, не раз обрушивавшихся на многострадальный район космического порта.

Шевцов опустился на одно колено, импульсная штурмовая винтовка «двухсотой» модификации, с усиленными электромагнитными катушками, подствольным гранатометом и оптическим прицелом, который по настоянию Семена установили взамен компьютерного, бесшумно соскользнула с его плеча в руки.

Генри машинально повторил его действия, уже не удивляясь автоматизму собственных реакций. Обстановка глухой тишины давила на психику гораздо сильнее, чем мысль об искусственно привитых навыках. Взглянув на закопченные руины домов, которые совсем недавно являлись городком колонистов, он понял, что дело обстоит много хуже, чем можно было предположить, исходя из информации, полученной с кристалломодулей андроидов.

Колония была не только изолирована от внешнего мира, по каким-то причинам машины стерли с лица земли поселение людей, не дожидаясь, пока брошенные на произвол судьбы колонисты вымрут от голода.

Шевцов молчал, скользя напряженными взглядом по окрестностям.

Издали две человеческие фигуры было невозможно отличить от влажного серого стеклобетона старто-посадочной чаши. Их тела с головы до пят облегали спецкостюмы, сотканные из прочнейших мономолекулярных нитей. По утверждению адмирала фон Берга этот вид экипировки был самым продвинутым образцом легкой брони «Хамелеон». Плетение эластичных нитей не только защищало тело от попаданий пуль и осколков, но и меняло свою окраску в зависимости от окружающего фона. Броня покрывала все тело, будто вторая кожа, оставляя незащищенными только глаза да узкую прорезь губ, однако она ничуть не стесняла движений, даже суставы пальцев не испытывали ее сопротивления при сгибании, а ступни ног ощущали каждый бугорок, будто ты шел босиком…

Шевцов продолжал внимательно осматривать окрестности. Генри не вмешивался в процесс, понимая, что Сэм сейчас не просто оценивает обстановку, а анализирует каждый камушек в округе. Клименс, уютно прижившаяся в височном импланте, смотрела на мир глазами Шевцова, используя его мозг в качестве биологического сопроцессора и докладывая на мнемоническом уровне обо всех замеченных изменениях.

Ее отчет не предвещал ничего хорошего.

Город был разрушен приблизительно месяц назад. Свежие выщербины на стенах, воронки на улицах и потеки сажи, до сих пор смываемые дождем, позволяли сделать вывод о недавнем сопротивлении, которое встретили вторгшиеся на территорию колонии машины.

Скверный факт… но еще боле зловещей, с точки зрения Шевцова, была информация об исчезновении эндоостовов боевых серв-машин, которые долгие годы врастали в землю там, где их настиг ракетный удар «Неустрашимого».

Без сомнения, Сеть Омикрона продолжала свое развитие, она готовилась к эвакуации с планеты и наращивала боевой потенциал на случай нового вторжения со стороны людей. Превентивный удар, который был нанесен ею по обреченным колонистам, лишний раз доказывал, что центральный модуль «Одиночки», побывав в контакте с «удаленными пилотами», впитал эквивалент наихудших душевных качеств: из широчайшего спектра человеческих личностей Сеть Омикрона, по злому стечению обстоятельств, столкнулась с самыми низменными из них, восприняв образ мышления Хакима, Макмиллана и иже с ними.

Горько было наблюдать, как реализовывался на практике полученный кибернетической системой «опыт».

Термальный всплеск… — внезапно предупредила Клименс, нарушив тяжелые размышления Шевцова.

Он машинально повернул голову в том направлении, где Клименс заметила аномальное тепловое пятно.

Какая-то странная, непонятная структура тянулась по окраине стеклобетонных полей космопорта, будто между руинами города и лесным массивом кто-то вырыл глубокую, узкую, извивающуюся в виде синусоиды канаву.

Это древнее фортификационное сооружение, — тут же пояснил внутренний голос. — Условное название — ход сообщения, иначе: траншея. Служит для укрытия бойцов и организации линии обороны.

Термальный всплеск принадлежит человеку или машине? — спросил Семен.

Вероятно, человеку. Точно определить не могу.

Краткий мысленный диалог окончился тем, что Шевцов повернул голову и произнес, едва шевельнув губами:

— Генри, видишь длинную траншею на краю посадочных полей?

Дождавшись утвердительного кивка, он скомандовал:

— Двигаемся к ней. Соблюдай осторожность, рядом могут оказаться машины.

— Понял… — чуть слышно выдохнул Нолан.

* * *

Они достигли линии примитивных укреплений тремя перебежками.

Дождь продолжал нудно сыпать с хмурых небес, тишину ни разу не нарушил ни один посторонний звук.

Скатившись по влажному, раскисшему брустверу, Шевцов очутился в узком пространстве между двух отвесных земляных стен. Ход сообщения извивался пологой синусоидой, на дне траншеи в грязь были втоптаны побуревшие бинты из комплектов первой медицинской помощи, чуть поодаль валялся двенадцатый импульс с расщепленным прикладом.

— Направо, — скомандовал Шевцов.

Пригибаясь, он побежал по узкому ходу сообщения в ту сторону, где Клименс обнаружила тепловое пятно.

Примерно через сотню шагов Семен увидел бетонную плиту перекрытия, положенную поперек расширяющегося хода. Под ней было относительно сухо, и в этом пространстве ютилось четверо изможденных людей.

На них было страшно смотреть. Одежда скрывала худобу тел, но лица несчастных, похожие на тотемные маски смерти, выдавали ту степень истощения, которая уже граничила с голодной смертью.

Однако они оставались настороже. Стоило Шевцову показаться из-за изгиба траншеи, как четверо застывших в бессильных позах людей тут же зашевелились.

— Спокойно… — Он остановился, подняв обе руки. — Я человек.

Ответом ему послужил немой, недоверчивый, полный отчаяния взгляд четырех пар глаз.

Семен сделал шаг вперед, входя в укрытие, и присел на корточки.

Без слов он достал упаковку микроинъекторов, распечатал ее и, не обращая внимания на слабые попытки чудом уцелевших колонистов задать ему какие-то вопросы, сделал каждому из них инъекцию питательно-стимулирующего препарата.

Спустя минуту наиболее крепкий из них смог внятно разговаривать.

Этим человеком оказался Ричард Раймонд, тот самый медик, образ которого был запечатлен в памяти машин. Глядя на его обтянутый кожей череп, Шевцов с трудом мог поверить, что перед ним тот самый жизнерадостный толстяк…

— Кто вы?.. — слабым, дрожащим от напряжения голосом спросил он.

— Спасатели, — не вдаваясь в подробности, обобщил Шевцов.

— Машины… — сиплым шепотом перебил его Ричард. — Вы должны остерегаться…

— Я знаю. Вы можете сказать, сколько людей выжило в колонии?

Раймонд горько покачал головой.

— Мы четверо… — тихо ответил он. — Может быть, еще где-то… но вряд ли… Все, кто мог носить оружие, полегли здесь… — Он печально посмотрел по сторонам. — Они разрушили город и стали вывозить старые эндоостовы… Тогда мы решили, что лучше сопротивляться, чем умереть от голода…

— Как это случилось? Что тут произошло? Кто разрушил город? — Семен присел на корточки подле четверых изможденных людей. — Расскажите хотя бы вкратце… — попросил он. — Это важно.

Раймонд кивнул. После введения стимулятора он почувствовал себя лучше и уже мог связно говорить…

* * *

Планета Омикрон. Две недели спустя после старта «Элизабет-Сигмы»…

…Перед дверями приземистого одноэтажного строения, где располагался медицинский пункт колонии, на протяжении последних семи дней то и дело появлялись разномастные группы людей, неустанно беспокоящих Ричарда Раймонда вопросами, на которые у него попросту не было ответа.

Вот и сейчас…

Вернулась одна из последних групп старателей, работавших на территории соседнего материка, и все повторилось вновь, уже по накатанной схеме: сначала они появились в пункте приема, где растерянный служащий отказался закупать добытый ими металл, а затем, выяснив причину столь неприятных перемен, они прямиком направились к нему, будто Раймонд не находился в том же неопределенном и далеко не завидном положении, как и все остальные члены колонии Омикрона.

Единственное, чем он владел, был небольшой запас медицинских препаратов да «холодная комната», расположенная в дальнем крыле одноэтажной постройки. Четыре мертвых, одеревеневших тела лежали там, медленно покрываясь инеем и доставляя Раймонду массу неприятных, нежелательных встреч…

…Памятуя о последнем инциденте, Ричард, завидев двигавшуюся по улице нестройную толпу, состоявшую из двух десятков человек, почел за благо выйти на крыльцо, чтобы разговаривать с ними на улице, где проявления чувств этих людей могли вымещаться на чем угодно, но только не на хрупком медицинском оборудовании, которое не переносило, когда по нему в злости бьют кулаком…

— Привет, Раймонд… — возглавлявший отряд старателей пятидесятилетний элианец, бывший космический пехотинец, по каким-то, известным лишь ему причинам оставивший службу во флоте Колоний, остановился в двух шагах от крыльца, хмуро глядя на Ричарда.

Сейчас будет очередное объяснение с демонстрацией тел… — безысходно подумал док, пытаясь припомнить, как зовут старшего группы.

Вроде бы Иван… Иван Торненко, если ему не изменяла память…

— Что ты хочешь от меня, Иван? — первым задал вопрос Ричард, изрядно измотанный подобными визитами.

— Мне только что сказали, что Аль Хаким мертв. Это правда?

— Мертвее некуда… — буркнул в ответ Раймонд.

— Тогда, может, ты пояснишь мне и моим людям, что тут стряслось?

— Поясню, — угрюмо кивнул Ричард. — Кто-то прострелил башку нашему высокочтимому боссу, а заодно с ним — двум охранникам компьютерного центра и Макмиллану. Все они мертвы, а я НЕ ЗНАЮ, КТО И ЗАЧЕМ ЭТО СДЕЛАЛ! ПОНЯТНО?!..

Торненко некоторое время молчал, а потом спросил:

— Ты что так горячишься, док? Тебя в чем-то обвиняют?

Раймонд устало облокотился о косяк дверей.

— Нет, до этого еще не дошло, — ответил он. — Однако до тебя здесь побывало уже несколько сот человек, с одними и теми же вопросами. — На… Он протянул Торненко магнитный ключ. — Можешь сходить полюбоваться на них. А меня уволь, я ничего не знаю, кроме того, что причиной смерти стали выстрелы в голову.

По толпе колонистов прокатился нестройный ропот.

Неизвестно, чем бы закончился визит сбитых с толку старателей, если бы на улице в этот момент не появился бегущий что есть мочи подросток из числа недавно прибывших поселенцев. Единственное слово, которое он то и дело выкрикивал, пробегая мимо открытых дверей отдельных зданий, нельзя было истолковать двояко.

— Машины! Машины! — орал обезумевший не то от страха, не то от нервного возбуждения юный колонист.

На его пути встал Торненко.

Обежать Ивана вестник надвигающихся событий не смог. Несмотря на свои пятьдесят лет, Торненко обладал недюжинной физической силой и соответственной комплекцией.

— А ну стой! — Он без видимых усилий поймал бегущего, схватив его за шиворот.

Тот несколько секунд извивался, как червяк, бессильно молотя ногами по воздуху, а потом вдруг обмяк.

— Говори толком, что случилось?

— Машины… — прерывающимся от частого дыхания голосом повторил молодой колонист. — Их много… Прут со стороны леса к окраине старого космопорта!..

— И чего ты испугался? — Ивана было сложно вывести из равновесия. Он привык командовать, поэтому волнение других людей не передалось ему. Ну-ка, парни, — Торненко сделал вывод из полученной информации и, обернувшись к членам своей группы, коротко распорядился: — Бегом по домам за оружием! Собираемся тут. Надо сходить посмотреть, что задумали эти твари. А ты… — он наконец опустил перепуганного парня на землю, — не ори как сумасшедший, а спокойно пробегись, найди старшин старательских групп и передай: пусть вооружают людей и тоже двигают сюда. Понял? Место сбора — у медицинского пункта.

Тот смог лишь немо потрясти головой в знак согласия.

Отпустив его, Иван обернулся к Раймонду, который все это время стоял на крыльце, загораживая вход.

Торненко достал сигареты и присел на бетонное ограждение.

— Ну, ты можешь мне пояснить, что все-таки стряслось? — прикурив, спросил он, искоса глядя на колониального медика. — Ты кого-нибудь подозреваешь? В городе появлялись посторонние, незнакомые тебе люди?

— Нет, — отрицательно покачал головой Ричард, присаживаясь рядом. Сказать откровенно: ума не приложу. Никто ничего не видел. Единственное, что меня смущает, — это старт нашего транспорта.

— А что так? — насторожился Торненко.

— Я установил примерное время смерти Хакима и Макмиллана. Они умерли в течение того часа, когда стартовала «Элизабет-Сигма».

— Кущин? — недоверчиво вскинул бровь Торненко. — Этот робкий жабоклюв? — Он усмехнулся, покачав головой. — Что-то мне трудно вообразить, как он хладнокровно убивает четверых мужиков выстрелами в лоб.

— Может, и не он. Но корабль улетел и в срок не вернулся. Знаешь, Иван, чем это пахнет?

— Чем?

— Либо к нам вскоре пожалует новый босс, либо мы все сдохнем голодной смертью.

— Фрайг… Ну и перспективку ты рисуешь.

— А у меня было время подумать, — ответил Ричард. — Ко мне каждый день заявлялись по нескольку десятков человек с одними и теми же вопросами.

— Хочешь сказать, что Кущин продался кому-то другому?

— Да. Или не поладил с Хакимом и решил просто сбежать, прихватив единственный корабль.

В этот момент со стороны руин космопорта раздались приглушенные расстоянием одиночные выстрелы.

Торненко встал, отбрасывая в сторону недокуренную сигарету.

— Пойду посмотрю, что там такое, — сказал он. — Будут подходить люди, направляй их ко мне, ладно?

Раймонд кивнул. В этот момент он думал вовсе не о машинах.

* * *

На окраине разрушенных орбитальной бомбардировкой старто-посадочных полей творилось нечто невероятное. Торненко еще издали заметил парящие в воздухе точки и понял, что это патрульные боты. Не желая попадать в поле их зрения, он свернул в руины и подобрался поближе к месту событий, прячась за искрошенными огрызками стеклобетонных стен.

Из проема выбитого окна, расположенного в одном из окраинных зданий бывшего административного комплекса, открывался отличный вид на покрытую воронками рукотворную равнину.

Теперь Иван понял, отчего пришел в такой ужас парень, сообщивший о появлении машин. Непроизвольная дрожь пробежала по спине у Торненко, когда он увидел не менее полусотни видеосканеров и патрульных ботов, парящих в воздухе, словно рой потревоженных ос, а внизу, на исковерканной воронками равнине под прикрытием их неусыпного надзора, застыли четыре БПМ. Иван внимательнее присмотрелся к наземным машинам и заметил, что два тяжелых планетарных танка были оснащены прицепными платформами, на которые неуклюжий робот-погрузчик пытался переместить эндоостов одного из сгоревших в незапамятные времена «Фалангеров».

Две легкие БПМ прикрывали импровизированную погрузочную площадку, нацелив стволы орудий в сторону человеческого поселения.

Торненко такие действия кибернетических механизмов в первый момент попросту сбили с толку: он прекрасно помнил, что три десятка эндоостовов боевых серв-машин торчат тут много лет, по крайней мере, когда Иван появился на Омикроне, они уже представляли собой скопление почерневшего керамлита. Естественно, он не имел ни малейшего понятия, кто и когда уничтожил «Фалангеров»… Торненко, как и другие обитатели колонии, редко захаживал в эти безлюдные соседствующие с лесом места, а к сгоревшим эндоостовам привык относиться чуть ли не как к деталям местного рельефа.

Кому могло прийти в голову, что старые серв-машины внезапно будут востребованы столь необычным образом? Людям они были явно ни к чему, а вот кибернетические обитатели леса вполне могли привести их в порядок и использовать по прямому назначению.

Эта мысль напрашивалась сама собой, стоило вспомнить события полугодичной давности, когда под руководством покойного Макмиллана полсотни колонистов учинили настоящий погром, перехватив управление патрульными машинами, которые охраняли периметр леса.

Не та ли акция явилась первопричиной смерти Зураба и Алана? — вдруг подумал он, глядя, как погрузчик, дико завывая моторами, устанавливает исполинский корпус серв-машины на специально пригнанную платформу. — Что, если мы не уничтожили, а лишь разворошили кибернетическое гнездо? — подумал Иван, развивая собственную мысль, но тут произошло непредвиденное событие, которое надолго отвлекло Торненко от построения логических цепочек.

Как он и просил, Раймонд направил прибывающих людей к космопорту, но, в отличие от Ивана, вооруженные колонисты не стали прятаться в руинах и издали наблюдать за действиями машин, а, завидев рой парящих в воздухе кибернетических устройств, попросту открыли по ним беспорядочный огонь.

У Торненко дух перехватило от внезапного предчувствия непоправимой беды, как только со стороны города послышались звуки беспорядочной стрельбы, и на глазах Ивана добрый десяток видеосенсоров превратился в оранжевые бутоны разрывов.

Нечего было и гадать, какой окажется ответная реакция машин.

Две легкие БПМ резко развернулись и открыли ураганный огонь из спаренных носовых орудий. Выпущенные ими снаряды прошили узкую улицу, по которой двигалась нестройная толпа вооруженных людей, и ослепительные сполохи разрывов покрыли все доступное взгляду пространство…

Иван на секунду зажмурился, а когда поднятая ураганным огнем земля начала опадать, улица уже была пуста, лишь несколько бездыханных тел остались лежать среди курящихся дымом воронок.

Соображая, что делать во внезапно возникшей ситуации, Торненко бросил взгляд на машины и увидел, что планетарные танки разворачивают свои башни в сторону немногочисленных строений, где укрылось от шквального огня большинство колонистов.

Еще секунда, и заговорили тяжелые орудия, отхаркиваясь длинными очередями.

Стены близлежащих построек брызнули осколками; те, что были сложены из пенобетонных блоков, оползали в теснину улицы грудами щебня, поднимая белесые клубы пыли, а более прочные постройки из армированных монолитных блоков раскалывались, распадаясь на уродливые, глыбообразные фрагменты…

…Бешеный ответный огонь машин не прекращался ни на минуту, словно они ждали любого мало-мальски значимого поползновения со стороны людей, чтобы начать планомерное уничтожение города. Превратив в руины окраинные здания, планетарные танки тут же перенесли огонь в глубь поселения, стирая с лица земли кривые, бессистемно отстроенные улочки городка…

Иван не мог ничего сделать, несмотря на неистовое желание прекратить уничтожение городских построек любой ценой… но разум еще не покинул Торненко, — бросаться на тяжелые машины с импульсной винтовкой было равнозначно самоубийству…

* * *

Через полчаса все стихло…

Иван встал, отряхивая едкую бетонную пыль, облако которой накрыло разрушенный город. Его душили злоба и непонимание.

Словно из глубин памяти вынырнул тщательно упрятанный в самые потаенные уголки призрак отгремевшей войны…

Что произошло в колонии? Почему машины, никогда ранее не выходившие за пределы лесного массива, вдруг вторглись на освоенную людьми территорию?

Ответ напрашивался один: колонисты сами спровоцировали кибермеханизмы, напав под предводительством Макмиллана на их патрули…

Оглядываясь по сторонам, Торненко медленно впитывал взглядом ужасающую картину разрушений, остро осознавая, что сделанного не вернешь, и спросить-то, по большому счету, уже не с кого… Хаким с Макмилланом мертвы, а Кущин исчез. Между тем машины, разрушив город, уволокли в глубь леса два эндоостова «Фалангеров».

Если «Элизабет-Сигма» не вернется в течение ближайших суток, то всем, кто пережил бесноватую артподготовку, предопределена незавидная судьба: запас продуктов в колонии ограничен, сельскохозяйственные работы никогда не производились, да и что могло вырасти на безжизненных вулканических равнинах? Никому и в голову не приходило заниматься выращиванием продуктов… Лес, как образчик мутагенной фауны, также не мог стать ни средством к существованию, ни примером для подражания: на планете произрастал лишь один вид хвойных деревьев, небольшое количество различных кустарников да вездесущий мох. К тому же лес являлся территорией машин, а они только что наглядно продемонстрировали свои намерения и способности…

Торненко не оставалось ничего другого, как направиться к центру разрушенного и охваченного пожарами городка в надежде найти кого-нибудь из уцелевших людей.

Иван воевал в космической пехоте, и потому ужасающие картины разрушений вызывали у него резкую, однозначную реакцию. Он не испытывал растерянности, лишь нервное перевозбуждение, граничащее с осатанелой злобой, заставляло темнеть взгляд и непроизвольно сжимать пальцы в кулаки до неосознанной боли от впившихся в кожу ногтей. Конечно, на войне ему приходилось созерцать куда более жуткие панорамы, и его душа уже давно не вздрагивала, не сжималась в леденеющий комок при виде смерти и разрушений, но Иван не предполагал, что полузабытые ощущения вернутся к нему спустя годы, словно осколок войны, доставший-таки на излете избежавшего смерти бойца…

С такими удручающими мыслями Торненко прошел мимо места, откуда били по городу БПМ. Старый стеклобетон был исцарапан траками гусениц, повсюду валялись отстрелянные обоймы, выброшенные механизмами перезарядки автоматических орудий, да кое-где среди них попадались обломки видеосенсоров, гибель которых и спровоцировала массированный огонь по городским кварталам.

Взглянув на почерневшие эндоостовы «Фалангеров», Торненко впервые внимательно присмотрелся к ним и не смог солгать самому себе — да, серв-машины были повреждены, но добрая половина из них еще подлежала ремонту. Значит, вышедшие из леса кибермеханизмы забрали два наиболее сохранившихся эндоостова с целью их ремонта и последующего использования… Ну а зная специализацию «Фалангеров», нетрудно было догадаться и о дальнейшем.

Чертов хакер… — со злостью подумал Торненко, все четче осознавая, что именно организованное Макмилланом вторжение, по сути, явилось приговором колонии. Теперь машины не успокоятся, пока не уничтожат источник вычисленной ими опасности…

* * *

Город был разрушен до основания. В живых осталось не более полусотни человек, остальных похоронило под обломками зданий, где они пытались спрятаться от артиллерийского огня.

К удивлению Торненко, среди выживших был и Ричард Раймонд, который оказывал первую помощь раненым. Со здания медицинского пункта колонии полностью сорвало крышу и проломило фронтон, но Ричард умудрился отыскать среди россыпей бетонного щебня пакеты экстренной медицинской помощи.

Когда Иван вышел на площадь, где собрались пережившие артобстрел, способные самостоятельно двигаться колонисты, с хмурых небес начал накрапывать дождь.

Фрайг подери эти треклятые машины! — Иван ощущал себя так, будто время возвратилось вспять лет на семь-восемь…

Единственным, что осталось у них в изобилии, была дождевая вода. Ни еды, ни крова, ни реальных средств борьбы с тяжелыми боевыми механизмами только обреченность, злость и вода, почти как на далеком Эридане, где его рота держала оборону небольшого городка, в течение месяца отбиваясь от остервенелых атак сил Альянса…

…Он остановился посреди усеянной обломками площади и огляделся.

Прошло всего десять-пятнадцать минут с того момента, как разорвался последний снаряд, и люди все еще пребывали в шоке от случившегося. Никто не разговаривал друг с другом: здоровые, видавшие виды мужики сидели в полном отчуждении, каждый лично переживая тот ад, в котором привелось побывать четверть часа назад.

Торненко не стал подходить ни к Ричарду, ни к кому-то из смутно знакомых ему людей. Отыскав взглядом одного из выживших членов своей старательской группы, он коснулся его плеча и сказал:

— Джереми, у нас должна остаться взрывчатка для горно-проходческих работ?

Тот поднял голову, посмотрев на Ивана мутным взглядом.

— Ну… Осталась. И что? — хрипло ответил он.

— Пойдем со мной.

— Зачем? — В глазах Джереми постепенно начало проявляться осмысленное выражение.

— Пойдем, узнаешь. — Торненко не хотел повышать тон, привлекая внимание остальных.

Джереми с трудом встал.

— Хочешь потягаться с машинами, Иван? — негромко спросил он, глядя в глаза бывшему космическому пехотинцу.

— Хочу, — коротко и яростно ответил тот и тут же пояснил: — Я не умею строить иллюзии. Они вернутся за остальными «Фалангерами», и если мы позволим их забрать, то через месяц всех, кто не умрет к тому времени от истощения, попросту перебьют отремонтированные серв-машины.

— Ты предпочитаешь быструю смерть? — криво усмехнулся Джереми.

Торненко резко схватил его за плечи и рывком развернул в сторону сидящих на обломках бетона людей.

— Все они воевали, как ты и я. Неважно, кто спровоцировал машины на нападение — теперь уже не выяснить, лгал нам Макмиллан или нет, и кто начал стрелять из толпы по видеосенсорам… Я знаю одно: боевые механизмы не щадят никого, и, если сидеть сложа руки, они просто придут и убьют нас.

Убеждая Джереми, Иван не заметил, что добрая половина находящихся на площади людей прислушиваются к его словам.

Внезапно один из колонистов встал, подошел к Торненко и произнес:

— Я знаю, как правильно устанавливать заряды. Был военным инженером. Ты прав, мы не должны сидеть сложа руки.

Иван сухо кивнул, потом оглянулся, заметив наконец, сколько взглядов устремлено на него.

Оценив ситуацию, он решил не размениваться на лишние слова.

— Все, кто знаком с подрывным делом, ко мне, остальные ищут раненых и собирают оружие. Кто-нибудь пусть сходит на техническую площадку, там оставалась одна машина, предназначенная для рытья шурфов. Мы должны укрепить граничащую с лесом территорию хотя бы траншеями. — Он обернулся, нашел взглядом Раймонда и добавил: — Ты возьми себе в помощь двух человек, раскопайте склад и медпункт. Все, что относится к запасам еды и медикаментам, должно быть учтено и тщательно укрыто.

Краткая речь Торненко вызвала удивительный эффект.

Люди, только что сидевшие в глубоком шоке, постепенно приходили в себя. Среди них внезапно нашелся командир, лидер, и это давало надежду продержаться до прилета «Элизабет-Сигмы».

Никто из них тогда не знал, что Вадим Кущин разделил судьбу Хакима и Макмиллана и транспортный корабль по всем мыслимым раскладам уже никогда не должен вернуться на Омикрон ради спасения горстки уцелевших людей.

Оказалось, что это не так…

…Глядя на четверых изможденных людей, Шевцов мог лишь поразиться их мужеству…

— Вам удалось остановить их?

— Нет… — слабым голосом ответил Торненко. — Мы подорвали четыре БПМ, но они бросили в бой целое сонмище патрульных ботов и в конце концов выбили нас с окраины старто-посадочных полей. Последние эндоостовы им удалось выволочь на прошлой неделе… Там… — он неопределенным жестом указал за бруствер траншеи, — там теперь постоянно висят их патрульные боты.

— Вам надо выбираться отсюда, — категорично произнес Шевцов. Стимулятор скоро начнет действовать в полную силу, и, пока он работает, вы должны добраться до космического корабля. На борту продукты и препараты экстренной медицинской помощи. Не злоупотребляйте ими, а когда придете в себя, попытайтесь обыскать руины, может быть, кто-то еще сумел выжить.

— А вы?.. — спросил Ричард, голос которого ослабел от длинного, сбивчивого изложения событий месячной давности.

— Мы с напарником пойдем в лес.

— Это самоубийство. Первая линия машин в сотне метров от траншеи.

— Раймонд, ваша забота добраться до старто-посадочного места. Шлюз корабля не заперт.

Ричард кивнул. Спорить было бессмысленно.

— Боты… — напомнил Торненко.

— Не волнуйся. Мы прикроем вас огнем. — Он обернулся к двум остальным колонистам, не принимавшим участия в разговоре. — Все слышали, что я сказал? Не пытайтесь ввязаться в бой, ползите к кораблю.

* * *

За несколько секунд до начала боя, перед самой чертой, за которой тебя, возможно, ожидает смерть, мысли текут совсем иначе.

Шевцов не знал, о чем сейчас думает Генри, но его собственное сознание порождало странные образы.

Он вспоминал ту холодную, но кристально чистую вселенную грез, где взрослел его разум, непроизвольно сравнивая ее с трудным, порою грязным и невыносимым существованием, наступившим после…

Он думал о Клименс — такой же «Одиночке», как та кибернетическая система, что беспощадно истребляла людей…

В чем разница между ними?

Где грань, которую непозволительно перешагивать машинам?

В душе, — внезапно пришел тихий голос электронной подруги.

Она была права. Тысячу, миллион раз права. Ни одна система саморазвития не представляет собой опасности, пока с ней не соприкоснется человек. Мы вкладываем в создаваемые машины те или иные качества, мы программируем их на определенные действия или позволяем воспринимать образ своих мыслей, как эталон… а потом, когда из-под наших же рук внезапно выходит нечто чудовищное, враждебное, мы не понимаем, что искусственный интеллект — это зеркало, отражение тех, кто его создал либо воспитал на примере собственных поступков и мыслей.

Мы создаем машины, а потом любим или ненавидим их, одухотворяя мертвые кристаллосхемы.

Они — зеркало наших душ. И это означает лишь одно: пока в отражении видны кривые, уродливые черты, несовершенны мы сами.

* * *

— Все готовы? — Шевцов обернулся, посмотрев на четверых колонистов. Они кивнули.

— Тогда — вперед.

Шелест осыпающихся на дно траншеи комьев земли послужил сигналом, — у кромки леса тут же воспарили в воздух с десяток сферических объектов — те самые патрульные боты, о которых упоминал Раймонд.

— Огонь… — тихо скомандовал Шевцов.

Они с Генри прильнули к раскисшему брустверу.

В оптике прицела промелькнули укрупненные деревья и возник выпуклый борт шарообразного механизма.

Двухсотый «ИМ», модернизированный по требованию Семена, едва слышно выдохнул короткую очередь.

Если не вслушиваться, то можно было сказать, что вокруг стояла прежняя тишина, лишь центральный, из десяти поднявшихся над землей механизмов, внезапно лопнул, разваливаясь на уродливые куски.

Вслед ему в нереальной тиши полыхнул второй, третий, четвертый… На расстоянии в сотню метров были видны яркие сполохи и слышны невнятные, похожие на слабый треск звуки от прошибаемого навылет металлопластика.

Четверо колонистов едва успели проползти полсотни шагов, как с этой группой прикрывающих лес машин было покончено.

— Вперед. — Шевцов первым выбрался из траншеи и, пригибаясь, побежал к темнеющей в полукилометре кромке деревьев.

Генри молча следовал за ним, повторяя все маневры Семена.

Расчет Шевцова не основывался на удаче. Зная, с кем имеет дело, он заставил себя мыслить еще более трезво и логично, чем Сеть. Клименс помогала ему в разработке предварительного плана операции, и теперь главным, решающим становился фактор времени.

Воевать со всеми машинами Омикрона, много их или мало, не входило в задачу Семена и Генри. Их тактика в корне отличалась от той грубой формы вторжения, которую в свое время использовал Макмиллан. Никаких глобальных боестолкновений, никакой электроники, полная радиотишина, неуловимость, призрачность — вот где крылся залог успеха всей операции. Быстро ликвидировать заслон машин, просочиться в образовавшуюся брешь и затаиться, оценивая обстановку, рассчитывая следующий шаг, словно ты находишься посреди коварного обманчивого болота…

Миновав лесную опушку, они одновременно присели, маскируясь среди редкой поросли кустарника.

Чужая память резко постучалась в сознание: открывшаяся впереди прогалина показалась Шевцову до боли знакомой, вот только вросшие в землю корпуса боевых планетарных машин куда-то исчезли, оставив после себя бесформенные рытвины.

Значит, Сеть собирала и реставрировала всю мало-мальски сохранившуюся боевую технику.

В ее распоряжении было как минимум два месяца, следовательно, хотя бы несколько боевых машин уже восстановлены. К такому выводу пришел Семен, понимая, что из полусотни «Фалангеров» вполне реально собрать до десяти серв-машин, пустив остальные механизмы на запасные части, необходимые для ремонта.

Его мысли нарушил Генри, осторожно коснувшись плеча Шевцова.

Семен оглянулся, и Нолан указал ему на пространство между лесом и траншеей.

Вызванные туда резервные механизмы уже закрыли образовавшуюся в обороне лесного массива брешь.

Поздно. Им удалось опередить действия Сети, но впереди лежало неизвестное количество рубежей обороны. Этот был самым легким.

* * *

Шесть часов пробирались они по лесным дебрям, постоянно рискуя быть обнаруженными, но ни разу не вступив в прямое столкновение с машинами.

За два месяца Сеть сумела организовать массовое производство легких патрульных ботов и видеосканеров, но перечисленные механизмы не представляли особенной угрозы — от них легко было скрыться, на время затаившись в чаще кустарника.

Настоящие проблемы начались в зоне ближних подступов.

Единственный вход в систему подземных коммуникаций находился в склоне холма, расположенного в южной части лесного массива. Остальные, некогда существовавшие проходы, так же как выходы вентиляционных шахт, были наглухо заделаны еще при реконструкции базы, после ее разрушения «Тайфуном».

До заветной возвышенности оставалось три километра, когда Шевцов и Нолан, измотанные шестичасовым маршем, остановились на короткий привал.

Опустившись на мягкую подстилку из мха, Семен вдруг отчетливо ощутил ритмичную вибрацию почвы.

Это была тяжкая поступь боевой серв-машины.

Нолан тоже почувствовал неладное, но Шевцов жестом успокоил его: вибрация почвы передавалась на многие километры, и непосредственной угрозы в данный момент не было.

Попытайся оценить количество машин, — мысленно попросил он Клименс, доставая набор стимулирующих и питательных препаратов. Генри, глядя на него, тоже достал свою упаковку.

Через минуту Шевцов услышал ответ на заданный вопрос:

— Семь тяжелых серв-машин. Судя по колебаниям почвы, они двигаются по кругу, контролируя периметр в радиусе трех километров.

— Твои соображения?

— Нужно захватить одну из них.

— Смысл?

— Я могу управлять «Фалангером». У меня есть реальный боевой опыт. У них его нет. — Клименс имела в виду те кристалломодули «Одиночек», которые в данный момент управляли действиями восстановленных серв-машин.

— Ты способна выдержать расклад один к шести?

— Теоретически да. Здесь нет открытых пространств, значит, исход столкновения решит тактический опыт, а не совокупная огневая мощь.

— Логично. А тебе не претит разрушение себе подобных?

— Они не подобны мне. К тому же на «Фалангерах» установлены копии центрального модуля Сети. Они не самостоятельные интеллекты, а всего лишь информационные клоны. У меня нет весомых аргументов против их уничтожения.

— Тогда решено. Ты свяжешь боем патрульные машины, а мы с Генри прорвемся внутрь бункера через существующий вход.

— Одобряю.

* * *

Лес сотрясался от мерной поступи исполина.

За три десятилетия войны базовая конструкция шасси серв-машин была доведена до той степени совершенства, что тяжкая поступь шестидесятитонного механизма, от которой с окрестных деревьев дождем осыпалась хвоя, не вызывала ощущения неуклюжести, наоборот, «Фалангер» внушал ужас непринужденной грацией своих движений.

Внешне машина отдаленно напоминала огромного камуфлированного зверя. Ступоходы «Фалангера» обладали высокой устойчивостью благодаря выгнутому в обратную сторону шарнирному соединению и четырем свободно сочлененным механическим пальцам, которые находили точку опоры даже на крутом, покрытом осыпями горном склоне.

Над исполинскими ступоходами на поворотной платформе покоился обтекаемый, приплюснутый корпус, похожий на тысячекратно увеличенное туловище жабы.

В скате лобовой брони, под характерным, нависающим над рубкой козырьком, располагались узкие смотровые разрезы, в глубине которых прятались защищенные от случайных попаданий системы сенсоров. Далее, за бронированным выступом, вздымались два покатых горба пусковых ракетных установок залпового огня, а по бокам на независимых подвесках были смонтированы пятитактовые автоматические орудия.

Вслед исполину, чуть отставая от него, бесшумно парила в воздухе пара автономных видеосканеров, обеспечивающих компьютеру «Фалангера» дополнительный обзор в несвойственных для серв-машины лесных условиях.

— Генри, не высовывайся, — тихо произнес Шевцов, когда патрульное трио проследовало мимо избранной для наблюдения позиции. — Твоя задача: снять сопровождение, не более. Сразу, как отстреляешься, меняй позицию. Ни в коем случае не вмешивайся в мои действия, а в случае неудачи — немедленно отступай.

— Что считать неудачей, Сэм? — осведомился Нолан, у которого мороз гулял по коже от одного вида сервоприводного чудовища, только что миновавшего место засады.

— Я попытаюсь проникнуть внутрь «Фалангера» через расположенный в его корме аварийный люк, — ответил Шевцов.

— Он прибьет тебя… — выдохнул Генри.

— Не спорь. Это единственный шанс.

Нолан покосился в сторону Семена и спросил:

— Почему мы не можем просто просочиться через этот рубеж охраны, ведь интервал между отдельными патрулями составляет почти семь минут!..

— «Фалангеры» не станут топтаться по кругу, когда мы вскроем вход, ведущий к подземным уровням, — объяснил Шевцов. — Не забывай, магистральные тоннели базы сооружались, исходя из габаритов серв-машин, так что они не преминут ударить нам в спину. Их нужно уничтожить, прежде чем мы войдем в систему коммуникаций.

Генри сумрачно кивнул. Он не понимал, как один захваченный «Фалангер» сможет изменить баланс сил в их пользу, но спорить с Шевцовым не стал. На это уже не оставалось времени.

Ощутимые колебания почвы предвещали скорое появление следующего патруля.

— Держи… — Шевцов отдал Нолану свою импульсную винтовку и начал ловко карабкаться на дерево, крона которого нависала над развороченной, изрытой ступоходами серв-машин тропой.

Похоже, игра в прятки закончилась. Генри попытался успокоиться, но куда там… Страх и возбуждение, смешиваясь воедино, заставляли холодеть разум…

Он чуть раздвинул ветви кустарника, открывая себе обзор, и сразу же увидел очередное сервоприводное исчадие, которое мерно шагало по развороченной земле. Вслед «Фалангеру» неторопливо плыли два видеосканера.

Дрожь внезапно ушла, будто ее и не было.

Генри, уже не удивляясь внезапно наступившей сосредоточенности, спокойно пропустил мимо огромную серв-машину и, прицелившись, дважды нажал на спуск.

Оба устройства наблюдения разнесло вдребезги, и в тот же момент «Фалангер» начал поворачивать свой уплощенный торс, одновременно замедляя ритм движения.

Дьяволы Элио…

Нолан подался назад и уже под прикрытием кустов метнулся в сторону, но серв-машина, похоже, не собиралась игнорировать внезапную потерю двух видеосканеров.

Когда Генри ужом выполз к тропе, метрах в ста пятидесяти от прежней огневой позиции, то увидел, что «Фалангер» стоит на одном месте, чуть согнув ступоходы, и медленно поворачивает рубку, пытаясь выследить среди густого кустарника невидимого стрелка.

Спустя некоторое время программная логика машины подсказала иной, более радикальный вариант поиска: два стопятидесятимиллиметровых орудия взвыли сервомоторами наводки и вдруг разрядились оглушительными пятитактовыми очередями.

Нолану показалось, что у него вышибло барабанные перепонки: тугой, лопающийся звук выстрелов слился с грохотом близких разрывов, мир на секунду померк, превратившись в черно-оранжевый сумрак, а когда тонны выброшенной в воздух земли со стоном обрушились назад, он увидел, что на месте его прежней позиции образовалась длинная дымящаяся просека шириной в добрую сотню метров…

В этот момент от кроны накренившегося над тропой дерева вдруг отделилась крохотная человеческая фигурка.

Спрыгнув на приплюснутый корпус серв-машины, Шевцов молниеносно закрепил тонкий фал за выступ пусковой ракетной установки и словно альпинист начал спускаться вниз, удерживаясь руками за трос и отталкиваясь ногами от кормового ската брони «Фалангера».

Преодолев таким рискованным способом четыре метра вертикального спуска, он оказался напротив технического люка, который использовался для доступа к механизмам перезарядки ракетных комплексов и открывался только в период стационарного технического освидетельствования.

Генри не видел, что именно делает Шевцов, но спустя пять-шесть секунд овальный фрагмент брони с глухим стуком обрушился на землю, а человеческая фигура тут же исчезла в образовавшемся отверстии.

В следующий миг до слуха Нолана долетел отчетливый визг работающих сервомоторов — это к месту событий приближался очередной патруль.

Оказавшись в рубке управления «Фалангера», Шевцов не терял ни секунды. Протиснувшись в узкий зазор между пустым пилот-ложементом и окружающими его приборными панелями, он ударом кулака расколол пластиковый кожух облицовки, скрывающий под собой гнездо, предназначенное для кристалломодуля «Одиночки».

Вот он… — мысль обожгла сознание, а рука уже тянулась к усеянной кристаллами схеме.

То, что было тщательно защищено от наружного воздействия, оказалось легко уязвимым изнутри, ни одному конструктору не приходила в голову мысль, что кто-то станет покушаться на центральный нервный узел машины, без которого ни один привод «Фалангера» не сдвинется с места.

Создатели серв-машин не подозревали, что эволюция кибернетических компонентов дойдет до той стадии размежевания, когда станет возможен прецедент замены враждебного модуля на дружественный.

— Удачи тебе, Клименс… — выдохнул Шевцов, заметив, как по консолям управления взметнулась сложная гамма огней, а в днище машины начал открываться диафрагменный люк.

С точки зрения Нолана, все выглядело иначе. Страшнее и нагляднее, как казалось ему.

Очередное патрульное трио уже находилось в пределах видимости, когда в днище застывшего «Фалангера» внезапно открылся люк, и человеческая фигура выскользнула из него, совершив прыжок с семиметровой высоты.

Едва ноги Шевцова коснулись земли, как он тут же откатился вбок и кинулся в сторону, под прикрытие не тронутой бесноватым огнем орудий кустарниковой поросли.

Генри даже не пытался предугадать, что произойдет дальше.

Застывший посреди патрульной тропы «Фалангер» не подавал никаких признаков жизни. Он стоял в том положении, в котором его застала смена кристалломодулей: чуть согнув ступоходы и повернув приплюснутый торс в сторону выбитой орудийным огнем просеки.

Вторая серв-машина приближалась к нему; дистанция между двумя исполинами сократилась до ста метров, когда два видеосканера вырвались вперед, явно намереваясь выяснить причину, по которой огромная машина застыла на месте, перегородив тропу и не отвечая на сигналы вызова.

В этот момент внутри обездвиженного «Фалангера» внезапно раздался утробный гул, и из расположенных над оружейными пилонами прорезей вылетели два мутно-желтых лотка отстрелянных обойм.

Видеосканеры резко прыснули в разные стороны, будто испуганные птахи, а Клименс, которая все это время вполне владела перехваченным управлением, стремительно повернула торс машины, разрядив свежий боекомплект в поворотную платформу приближающегося исполина.

Десять снарядов, неожиданно выпущенных с убийственно короткой дистанции, не оставили патрульному «Фалангеру» ни единого шанса: очередью из правого орудия Клименс срезала броню, закрывающую главный узел сервомоторов вражеской машины, а секунду спустя в обнажившиеся приводы ударил огонь с левой орудийной подвески…

На глазах оглушенного, потерявшего всякую ориентацию Нолана шестидесятитонный «Фалангер» противника начал крениться набок, разваливаясь на две неравные части…

Еще секунда, и глухой, титанический удар потряс землю.

…Из шокового состояния Генри вывел резкий хлопок по плечу; он обернулся, едва соображая что рядом с ним, распластавшись на земле, лежит Шевцов, а над головой, словно осы, вьются два видеосканера.

Заметив, что Нолан не в себе, Семен схватил свой «ИМ» и, перекатившись на спину, двумя короткими очередями сбил назойливые приборы наблюдения.

— Уходим! — Он требовательно дернул Генри за ремень экипировки, окончательно приводя в чувство оторопевшего напарника.

На патрульной тропе творилось что-то невообразимое.

Рубка поверженного «Фалангера» лежала на земле, словно фантастическое яйцо ископаемой рептилии, а его ступоходы по-прежнему стояли на месте, как будто оторванные лапы исполинского кузнечика…

Захваченная серв-машина, которой теперь управляла Клименс, уже перезарядила орудия, и сейчас под ее днищем разгоралось напряженное, ослепительно голубое пламя — это разогревались реактивные прыжковые ускорители.

— Генри, живее! — подстегнул его окрик Шевцова, который заметил, что Клименс открыла диафрагменные крышки пусковых ракетных установок.

Генри рванулся вслед за Семеном. Он не видел зловещих признаков назревающего ракетного удара, но уже вполне осознал, что там, где вступили в смертельную схватку серв-машины, человеку не место…

Они успели отбежать метров на двести, когда окрестности затопило бледно-голубое сияние, и взмывший на реактивных струях «Фалангер» Клименс внезапно разрядил оба ракетных комплекса, превратив огромный участок лесного массива в бурлящий огненный котел.

Их сбило с ног ударной волной от прокатившихся в нескольких километрах разрывов, но оба тут же вскочили, оглушенные, дезориентированные, но живые…

Шевцов взглянул на свое запястье, где располагался компактный прибор, и жестом указал направление.

Сзади оглушительно загрохотали автоматические орудия — это Клименс, благополучно приземлив свой «Фалангер», продолжала развивать атаку…

* * *

Спустя час, задыхаясь от быстрого бега, они внезапно наткнулись на пробирающихся между деревьями андроидов.

Учитывая, что Сеть потеряла большую часть подобных механизмов в момент вторжения двухмесячной давности, факт столкновения явно указывал на близость конечной цели.

Им не удалось разминуться с этим патрулем, два кибермеханизма увидели их раньше, чем Семен и Нолан заметили присутствие машин. В тот миг, когда шипящий луч лазера располосовал воздух, оставляя глубокие шрамы на окрестных стволах деревьев, Шевцов, машинально откатываясь в строну, успел осознать, как сильно не хватает ему Клименс, к которой он привык, словно к частице своего разума.

Будь она с ними, этой внезапной встречи можно было бы избежать…

Хотя, снявши голову, по волосам не плачут…

Перекатившись по мягкому мху, он резко привстал на колено, укрывшись за стволом дерева. Броня «Хамелеон» не подвела и на этот раз. Если секундой раньше андроиды видели две смутные фигуры, то теперь противник внезапно исчез, и машинам пришлось остановиться, сканируя лесной сумрак в тщетной попытке понять, куда скрылись призрачные существа?

Они сумели определить местоположение Шевцова и Нолана лишь по коротким, едва приметным язычкам статики, танцующей на срезе электромагнитных компенсаторов импульсных винтовок в момент ведения огня.

Это был последний кадр, запечатленный видеокамерами дройдов, — в следующий миг машины повалило в разные стороны: очередь, выпущенная Ноланом, оторвала механическую конечность и прошила грудной кожух андроида, Семен же стрелял в голову, целясь по выступающему кристалломодулю.

— Добей его! — приказал Шевцов, меняя опустевший магазин.

Генри повернул голову и, похолодев, заметил, что андроид с оторванной рукой и простреленной грудью пытается встать, неуклюже опираясь на обрубок локтевого сустава.

Еще одна очередь окончательно пригвоздила машину к земле.

— Этим тварям нужно стрелять в голову, — произнес Шевцов, вставая с колена. — Их действиями руководят модули «Одиночек», а не стандартные системные блоки, что спрятаны в груди.

— Понял… — откликнулся Генри, разглядывая поверженные машины.

Прошло менее суток с того момента, как он ступил на поверхность Омикрона, а кажется, за это время прожита целая жизнь. Нолан понимал, что ему уже никогда не стать прежним, да и не хотелось после всего пережитого возвращаться на свалку космических кораблей, чтобы горбатиться там, обогащая неизвестно кого…

Шевцов стоял рядом, напряженно прислушиваясь к неясному шуму леса.

Взрывы и отчетливые пятитактовые очереди автоматических орудий «Фалангеров» стихли четверть часа назад, но в отсутствии связи им оставалось только гадать, кто вышел победителем из поединка между превосходящей огневой мощью и давним боевым опытом Клименс.

— Если ее «Фалангер» способен двигаться, то Клименс приведет его к холму, — вслух подытожил свои мысли Шевцов.

Нолан не ответил, лишь удивился промелькнувшему в душе чувству. Мог ли Генри представить, что настанет время, когда он будет переживать за машину?

— Что дальше, Сэм? — спросил он, отворачиваясь от дымящихся останков андроидов.

— Думаю, мы у цели, — внезапно ответил Шевцов. — Видишь редколесье и холм?

— Да.

— Там вход на первый подземный уровень.

* * *

Внешне это была обычная, непримечательная возвышенность, и только земля, изрытая ступоходами серв-машин, указывала на северный склон холма.

Неизвестно, по каким соображениям Сеть Омикрона превратила заурядный технический тоннель в центральную транспортную артерию, связывающую между собой все подземные уровни. До операции «Тайфун» подобных выходов на поверхность было множество, но машины запечатали их так же, как центральные ворота, к которым сходились все проложенные по территории лесного массива дороги.

Если бы не информация, считанная Шевцовым с модулей памяти двух андроидов, они могли бы блуждать по лесу до бесконечности, ища иголку в стогу сена.

И все же, глядя на характерные следы тяжелых машин, обрывающиеся у поросших мхом многометровых створов, Нолану не верилось, что позади восемь часов беспрестанного напряжения моральных и физических сил, а эти замшелые ворота и есть искомое…

…Шевцов придерживался иного мнения на этот счет. С самого начала он четко осознавал, куда и зачем они идут. Риск был огромен, но и цена соразмерна.

Вокруг ни души… Лениво шелестит запутавшийся в кронах деревьев ветер, но это обманчивые, субъективные ощущения.

Разве заметишь среди мха крохотный глазок цифровой видеокамеры или миниатюрный датчик сенсорного устройства? Где гарантия, что за ними не наблюдают сотни бесстрастных глаз?

Был лишь один способ проверить это.

— Генри, следи за окрестностями.

Нолан кивнул, а Шевцов, вжимаясь в изрытую ступоходами машин землю, пополз по направлению исполинских ворот.

Он преодолел всего треть пути, как внезапно по всему периметру холма вспыхнула и тут же погасла ослепительная сетка лазерных лучей.

Ни одна травинка не загорелась от соприкосновения с точно отрегулированными лазерами, которые били в строго определенные точки, где в кору близлежащих деревьев были вмонтированы энергопоглощающие элементы.

Рубиновые шнуры вспыхивали вновь и вновь, рассекая воздух вокруг возвышенности ослепительной сетчатой плоскостью, но Шевцов упрямо полз к цели. Состязание человеческого разума и машинной логики продолжалось, свидетельствуя отнюдь не в пользу последней. Лазерные лучи проходили в полуметре над землей, а их излучающие установки были зафиксированы в строго определенном положении. Для машин это являлось неодолимой, разрушительной преградой, но ползущий человек ощущал лишь жар, от которого начинала куриться паром развороченная земля.

Генри, затаив дыхание, следил, как Семен подполз к воротам и начал закладывать взрывчатку, заключенную в специальные капсулы. Нолан понимал, что взрыв должен быть направленным. Единственный шанс опрокинуть многотонные створы — это разрушить поддерживающие их несущие конструкции.

Лазерная сетка лучей вспыхивала вновь и вновь, словно управляющая ею система введена в автоматический режим.

Шевцов, закончив минирование, пополз назад.

Нолан сбился со счета, сколько раз его бросало то в жар, то в холод, пока Сэм преодолевал стометровый отрезок подступов, плотно перекрытый сетью когерентного излучения.

Наконец он миновал границу охраны, и лазерная защита тут же погасла, будто ее и не было вовсе, лишь земля курилась узкими полосками дымка или пара в тех местах, где минуту назад над ней протекали рубиново-красные потоки.

Глядя, как тяжело дышит Шевцов, Генри подумал: А что будет там, в темных подземных переходах, где уже много лет не ступала человеческая нога?

Словно угадав его мысли, Шевцов достал дистанционное устройство подрыва и сказал:

— Все, Генри, это последний рубеж. Дальше пойдем торной дорогой.

— С чего ты взял? — не поверил Нолан. После восьмичасового марша по лесному массиву, заполоненному машинами, мысль о беспрепятственном продвижении по подземным коммуникациям, которые вели к сердцу компьютерного комплекса, показалась ему абсурдной.

— Вспомни, подземные уровни восстанавливались саморазвивающимся ремонтным механизмом. Его логика была до последнего времени чужда понятиям разрушения. Все, что ты видел в лесу, это реакция самозащиты, на реализацию которой Сеть израсходовала весь неприкосновенный запас боевых компонентов. Вряд ли центральный модуль «Одиночки» мог одновременно с восстановлением боевых машин радикально реконструировать подземные уровни.

— И что там ждать? Открытых дверей и приветственных транспарантов?

Шевцов усмехнулся в первый раз за все восемь часов пребывания в лесу.

— Нет, — ответил он. — Думаю, что там патрулирует с десяток уцелевших после вторжения андроидов.

Их диалог был внезапно прерван знакомым ритмичным колебанием почвы.

Оба, не сговариваясь, обернулись назад и увидели, как меж деревьев, неуклюже припадая на покалеченный ступоход, движется одинокий «Фалангер».

Вид серв-машины внушал ужас и сострадание. Броня «Фалангера» во многих местах была сорвана, обнажая внутренние механизмы, из порванных шлангов гидравлики сочилась едко-зеленая жидкость, бронированный козырек, прикрывающий рубку управления, превратился в иззубренный снарядами огрызок, правое орудие бессильно повисло, раскачиваясь на перебитых сервоприводах, а от левого вообще остался лишь обломок крепежного пилона.

Шевцов сердцем почувствовал — это Клименс, но полная уверенность возникла лишь в тот момент, когда «Фалангер» остановился, издав затухающий вой центрального сервомотора, а в его днище открылся сегментированный люк, откуда выпала, раскручиваясь на лету, легкая пластиковая лесенка.

— Держи, — Шевцов сунул в руки Генри устройство дистанционного подрыва.

— Ты куда?

— Нужно забрать Клименс. Машина может взорваться…

Нолан не стал спорить, но, стоило Шевцову подняться по раскачивающейся лесенке, как он тут же пожалел об этом: гигантские створы ворот, запирающие вход на первый уровень базы, внезапно дрогнули и начали открываться.

Взгляд Генри примерз к расширяющемуся на глазах проему.

В сумраке наклонно уходящего вниз тоннеля стоял еще один «Фалангер», а чуть позади серв-машины угадывались смутные контуры человекоподобных машин.

Похоже, центральный модуль Сети бросил навстречу обнаруженным незваным гостям свой последний стратегический резерв…

В первый момент Нолан попросту растерялся. Шевцова не было рядом, и он остался один на один с машинами, как два часа назад подле той памятной патрульной тропы.

Очевидно, что Семен тоже заметил неладное, и, как оказалось, они с Генри, не сговариваясь, приняли схожее решение: атаковать, пока ворота не открылись на всю ширину.

Нолан судорожно сжал сенсор дистанционного подрыва, и одновременно с этим над его головой раздался нестерпимый для человеческого слуха вой, — это в открывающийся проем разрядились ракетные установки искалеченной серв-машины, выпустившей в жерло тоннеля остаток бортового боекомплекта.

Массивный холм содрогнулся будто при землетрясении, верхняя часть скрытой подо мхом конструкции не выдержала, и свод тоннеля вырвало вкупе с перекрытием бункера. Ослепительное пламя выметнуло в небеса многотонные куски стеклобетона, взрывная волна пронеслась вниз по тоннелю, сметая на своем пути все скрытые в его глубинах препятствия, но от нее досталось не только подземным переходам, — часть ударной волны распространилась в виде расширяющейся окружности, выворачивая с корнем стволы окружавших холм деревьев, опрокинув покалеченный «Фалангер» Клименс и погасив сознание Нолана…

* * *

Генри пришел в себя от ощущения непомерной тяжести, давящей на грудь.

Он попытался пошевелиться, но не смог.

Стояла ватная, ненатуральная тишина, словно окружающий его мир утратил все звуки. Он ничего не видел и не слышал, лишь ощущал эту непомерную тяжесть, которая едва позволяла дышать.

Наконец спустя какое-то время он внезапно почувствовал, как по его лицу струится что-то сыпучее, потом кто-то коснулся его век, очищая глаза, и Нолан, с трудом преодолевая возникшую резь, несколько раз сморгнул, пока не увидел склонившегося над ним Шевцова.

Цельнокроеный костюм Сэма был порван и испачкан кровью. Трудно было представить, что за сила умудрилась порвать мономолекулярные нити «Хамелеона», но прорехи в утратившей свою мимикрирующую способность броне обрамляла запекшаяся кровь.

— Не шевелись… — хрипло произнес Шевцов.

Нолан скосил глаза, но увидел над собой лишь внушительный фрагмент бетонного перекрытия бункера, который лежал на поваленных, расщепленных древесных стволах.

Шевцов орудовал куском пластика, подкапываясь под тело Генри, чтобы извлечь его из-под завала.

Спустя какое-то время давление на грудь ослабло, и он попытался пошевелиться.

Это удалось, хотя спасшие его деревья, с корнем вывороченные взрывной волной, опасно затрещали, прогибаясь под тяжестью упавшего на них бетонного фрагмента.

— Не шевелись. Попробую тебя выдернуть.

Рывок вышел крайне болезненным, но эффективным: тело Нолана выскользнуло из-под завала с такой легкостью, что Шевцов едва устоял на ногах.

Через минуту Генри смог встать, сначала на четвереньки, а потом, со стоном, выпрямиться в полный рост.

Голова кружилась, слух медленно возвращался, все тело ныло, будто его отделали резиновой дубинкой, не сломав кости, но отбив все мышцы и внутренности.

— Идти сможешь? — хрипло спросил Шевцов.

— Смогу… — с усилием выдавил Генри.

— Тогда пошли, иначе нам крышка…

— Сколько прошло времени?

— Десять минут. Думаю, сейчас сюда движутся все механизмы, что охраняли периметр леса.

— Мы что, можем их остановить?

— Можем. — Шевцов поднял разбитую импульсную винтовку, осмотрел ее и отшвырнул прочь.

Генри огляделся.

Сзади, метрах в двадцати, истекал зеленоватым дымком опрокинутый «Фалангер» Клименс.

— Она в порядке? — спросил Нолан.

— Да. Пошли, у нас нет ни минуты на разговоры.

* * *

Вход в систему подземных коммуникаций базы Омикрона походил на врата преисподней: покореженный, перекрученный металл источал вишневый свет, вокруг валялись глыбы расколотых перекрытий, из темного зева тоннеля валил дым — это тлела расплавившаяся внутренняя облицовка вражеского «Фалангера», гротескная фигура которого почти полностью перегораживала мрачный уродливый провал, образовавшийся в склоне холма.

Шевцов включил портативный фонарь, освещая путь.

Пол наклонного тоннеля был усеян мелкими осколками бетона и фрагментами человекоподобных механизмов. Проходя мимо одного из них, Шевцов нагнулся, подобрав оторванную механическую руку с закрепленным на ней двенадцатым импульсом. Какое-никакое, а оружие, выбирать не приходилось, после того как их собственные импульсные винтовки были погребены под завалами древесных стволов и бетонных глыб.

— Что мы делаем, Сэм? — озираясь, спросил Нолан.

— Идем вперед, что бы ни случилось, — не оборачиваясь, ответил Шевцов. — У нас с тобой одна надежда — первыми добраться до ядра Сети, пока здесь не собрались все кибермеханизмы, охраняющие лес.

Только спустя полчаса Нолан смог по достоинству оценить силу ударной волны, которая пронеслась по магистральному тоннелю.

Они шли, встречая на своем пути лишь выбитые межуровневые ворота да обломки систем видеонаблюдения. Ни одного уцелевшего кибермеханизма не попалось им навстречу, но зато сзади в какой-то момент послышались приближающиеся заунывные звуки работающих сервоприводов.

Шевцов молча перешел с быстрого шага на бег.

Еще через десять минут измученные, доведенные до состояния полного физического и морального изнеможения, они, согласуясь со схемой, свернули в боковой тоннель и внезапно оказались перед запертыми воротами, которые взрывная волна вогнула внутрь расположенного за ними помещения, но не смогла вышибить полностью.

Шевцов осветил фонарем внушительную раму, отметив, что она отошла от стены, образуя зазор. Возиться с электронным замком не было смысла, створы все равно не откроются из-за критической деформации.

У него оставался один неиспользованный заряд взрывчатки, а сзади уже отчетливо был слышен не только звук сервоприводов, но и звонкое клацанье металлических конечностей по бетонному полу.

— Генри, постарайся удержать их у поворота! — приказал Шевцов, передавая Нолану отчлененную руку андроида с закрепленным на ней импульсным оружием. — Спусковым механизмом служит вот этот тросик, — пояснил он. Давай, не медли!

Нолан схватил громоздкую конструкцию и канул во тьме тоннеля.

Семен еще раз осветил щель, расположил в ней устройство направленного взрыва и, погасив фонарь, бегом кинулся вслед за Генри.

Двигаясь вдоль стены тоннеля, он добрался до поворота.

Звуки механических шагов приближались. Генри не стрелял, стоически выжидая в кромешной тьме, пока преследующие их машины подойдут ближе.

— Сейчас рванет… — шепнул ему Семен, прижимаясь к стене рядом с Ноланом.

В боковом ответвлении сверкнула яркая вспышка, и в ее отсвете они увидели, что вниз по тоннелю течет неисчислимая масса разнообразных машин…

До них оставалось метров двести, и Нолан, не выдержав открывшейся взору картины, потянул за указанный привод. Импульсная винтовка, закрепленная на оторванной механической конечности, зашлась длинной очередью, полосуя тоннель сплошным ливнем титановых шариков; впереди что-то заискрило, потом во мраке полыхнуло несколько взрывов, но это не могло остановить надвигающийся кошмар.

— Назад! — Шевцов рывком увлек Генри за собой в поворот тоннеля, откуда тянуло кисловатым дымком, сквозь который пробивался неяркий свет.

Искореженные ворота упали внутрь зала, подмяв под себя один из компьютерных терминалов, но остальные вычислительно-запоминающие комплексы ядра системы исправно работали, перемигиваясь сложными узорами контрольных огней.

— Держи вход! — крикнул Шевцов, бросаясь в глубины зала.

Ему не сразу удалось отыскать тот тупик, где было установлено демонтированное с пилот-ложемента кресло, в котором восседал опутанный толстыми кабелями обыкновенный ремонтно-бытовой андроид.

У входа в зал загремели выстрелы.

Шевцов, путаясь в кабелях, пробрался сквозь тенета компьютерных интерфейсов и оказался лицом к лицу с застывшей имитацией человеческих черт.

Глаза андроида следили за ним внимательно и холодно.

Рука Семена потянулась к выступу на черепной коробке дройда, и в этот миг тот, совершив усилие, вырвал свою левую конечность из захватов на подлокотнике кресла, но сервоприводы, тонко взвыв, внезапно заглохли, остановились…

Семен успел извлечь кристалломодуль «Одиночки» из гнезда в металлопластиковой черепной коробке.

Дрожащими пальцами он сорвал мягкую заглушку на своем виске, вытащил из креплений собственного импланта кристалломодуль Клименс и аккуратно вставил его в осиротевшее гнездо.

По окружающим терминалам внезапно взвихрилась непередаваемая гамма световых сигналов, озарившая сумеречный зал от края до края, и вслед за этой феерической вспышкой на небольшом контрольном мониторе, расположенном справа от кресла, сиротливо замигал индикатор курсора.

Секунду он стоял неподвижно, а затем резво побежал по экрану, оставляя за собой ровные строки сообщений:

Инсталляция нового программного обеспечения.

Статус: ОК.

Действие: Смена базовых программных приоритетов.

Тест сетевых устройств.

Обновление исполнительных функций периферии…

Шевцов обессиленно закрыл глаза.

Ему еще предстояло свыкнуться с мыслью, что Клименс уже не будет говорить с ним тихим бестелесным голосом.

Теперь она стала ядром Сети Омикрона.

Строки на мониторе погасли, одна за другой.

Странно и страшно было осознавать, что цивилизация перешагнула ту черту, за которой судьбы целых миров становятся зависимыми от неосязаемых байт, в которых закодировано поведение кибернетических спутников человечества…

Острее всего это обстоятельство в данный момент ощутил Генри, перед которым внезапно остановилось полчище неумолимо надвигающихся машин.

Секунду постояв в оцепенении, андроиды вдруг повернули назад и начали исчезать во мраке, спеша исполнить новые задачи, которые поставила перед ними обновленная Сеть Омикрона…

Он не выдержал.

Глядя вслед исчезающим во тьме сервоприводным исчадиям, Генри вдруг медленно осел на пол и беззвучно расхохотался, хотя по щекам отчего-то текли непроизвольные слезы…

Назад: Глава 9. Удар

Дальше: Эпилог