Эпилог
Планета Омикрон. Час спустя…
Двери модуля биологических лабораторий с тихим шелестом распахнулись перед Семеном и Генри.
Этих помещений не коснулась реконструкция базы.
Огромные длинные залы с бесконечными вереницами подсвеченных ультрафиолетом биокрионических саркофагов, казалось, хранили незримое присутствие давно погибшего человека.
Шевцов никогда не знал Волкошина, но, проходя по узкой дорожке, между накрытыми прозрачными колпаками камер, он видел застывшие лица подростков и понимал: у них, помимо генетических родителей, есть один общий отец.
Человек, который в самый разгар вселенского безумия мечтал вернуть людям любовь друг к другу и добился своего, несмотря на жестокое сопротивление судьбы.
Семен остановился напротив камеры, под колпаком которой лежала Кейтлин.
Она осталась именно такой, какой ее сохранила память Шевцова, разве что чуть повзрослела, а черты девушки слегка осунулись от долгого крионического сна.
Чиста, как снег, твоя душа…
Сон повзрослевшего младенца
Проистекает не спеша,
В такт криогенным ритмам сердца…
Лишь резкий ультрафиолет
Змеится по чертам застывшим…
Взрослеет разум средь тенет,
Несущих байты псевдожизни…
Но белый снег твоей души,
Вне оцифрованной вселенной…
Растает…
Шевцов смотрел на заострившиеся черты Кейтлин и знал, что когда-нибудь она допишет эти строки, закончив их совершенно иным четверостишием.
Он был твердо уверен в этом, потому что сейчас открывался чистый, неиспятнанный лист в истории планеты Омикрон.
— Клименс, начинай процесс пробуждения… — произнес он, обращаясь к обновленной Сети.
notes
