Глава 12
Космопорт планеты Кьюиг. Окраина стартопосадочных полей, район старых складов.
Спустя сутки после событий на Стелларе
Дождь… Он шел всю ночь. Тихий, теплый и монотонный. Ветра почти не было, и капли падали отвесно, барабаня по широким листьям карликовых деревьев. Звук, с которым они ударяли о листву, напоминал потрескивание остывающих дюз планетарных двигателей.
Откуда все это? Откуда я это знаю?!
Вопрос безответно бился в сознании…
Человек лежал на холодном, мокром бетонном полу и вслушивался в монотонный шелест дождя…
Темнота плотным саваном обволакивала покосившийся заброшенный грузовой терминал на окраине космопорта. Провисший вовнутрь пластиковый скат крыши служил хорошим водосточным желобом, и послушная вода охотно текла по нему, низвергаясь на холодный бетонный пол, в полном соответствии с законом всемирного тяготения…
Он лежал, бессмысленно глядя во тьму, и пытался вспомнить хоть что-нибудь…
Мысли — непонятные, тягучие, грустные… Не его мысли… Они текли так спокойно, умиротворенно, в унисон шелесту дождя, и оттого сумеречный мир вокруг превращался в абстракцию… и ленивый танец наполняющих его теней баюкал раненое сознание.
«Разве может существовать столь всеобъемлющий покой?.. — пришла недоуменная мысль. — Разве мир — это не холод вакуума и тревожные, злобные вспышки стационарного лазера?.. Разве капли сконденсированной в небесах влаги могут нести в своем падении что-то еще, кроме известных траекторий, которые можно описать сухим языком чисел двоичного кода?»
Дождь отвечал — да.
Он нес щемящую сердце грусть…
Он нес понятие «дежа вю».
Это был сбой…
О, гад… как больно!..
Тело на бетонном полу выгнулось в яростном припадке эпилепсии.
Потом больное сознание потянулось в холод… Он был отрезвляющим и еще более болезненным, чем дождь.
Страх…
Доминанта будней. Чувство, которое долгое время таилось под огромным количеством мнемонических запретов…
У него, оказывается, огромный беззубый рот и пепельно-серые, неживые губы. Вода… Мутная вода, наполненная хлорофиллом, низвергающаяся на него… замерзающая на лету…
Визг покореженного сознания, сливающийся с гулким лаем автоматических пушек и тонким высокочастотным свистом измотанного движка.
Триплекс кабины космического истребителя, наискось перечеркнутый частой строчкой дырочек, обтянутых паутиной трещин…
Это было на подступах к Кьюигу? Его сбили, и он падал в фиолетовую синь стратосферы, пока удар катапульты не освободил кресло, швырнув его прочь от объятой пламенем машины?
Бред… Или все же куски реальности?..
Широкий мрачный тоннель, что ведет в никуда, в какие-то недра… Недра чего?..
Сыпучий, похожий на каплевидный шлак реголит, в котором тонут ноги… Какие-то голоса… треск помех несущей частоты, и приказ, хлесткий, как удар… Ищи! Вспоминай! Тут должен быть вход…
Ненависть… Боль… Что-то неимоверно древнее, страшное и чуждое… Оно живет под черепной коробкой, ворочается там, пробегает семенящими паучьими лапками по подкорке… Злое… Чуждое…
Спазм… И опять где-то сбоку, на фоне равнодушных звезд отрывистое, частое, злобное помаргивание лазерной турели…
Перехватчики… Побег… Стратосфера…
А ведь когда-то был дождь…
Он вздрогнул, роняя наваждение.
Сознание стало пустым, как чисто подметенный плац.
Кто-то приближался к заброшенному терминалу.
Луч фонаря метался по мокрому скату осевшей крыши. Тяжелое дыхание шло мимо. Запах пота, усталости, мокрых вещей, слипшейся шерсти на впалых боках…
Он ощущал все это… Различал запахи и звуки. Стена дождя, секунду назад полонившая сознание, вдруг отодвинулась, превратившись в нудный шумовой фон.
Тело само знало, что ему делать…
Лежа на влажном и холодном полу старого пакгауза, оказалось легко передвинуться в тень, слиться с фоном стен, стать частицей плотного сумрака… Но запах мокрой шерсти приближался, и от него не могла укрыть тьма.
Потом показался пес.
Статный, холеный, капельки влаги блестят на иссиня-черной шерсти, верхняя губа злобно вздернута, обнажая здоровые белые клыки. Он все видит, но молчит, только утробное рычание уже подкатывает к его горлу…
Из уголка пасти срывается, растягиваясь, тягучая капля слюны… В глазах — жажда крови…
— Рекс! — Голос прозвучал совсем рядом, в пяти или шести метрах. — Куда ты подевался?
В глазах пса проступает осмысленное выражение.
Он смотрит на полуживого человека, лежащего на бетонном полу, и шерсть на загривке дыбится… но пес не решается напасть. Просто смотрит в глаза человека и медленно пятится, едва слышно поскуливая, словно в усталом, изможденном взгляде жертвы присутствует такое, что мозг пса не в состоянии осмыслить… потом он поворачивает голову, неожиданно чихает и встряхивается всем телом в тщетной попытке высушить шерсть.
Говорят, что животные, особенно собаки, обладают не только исключительным чутьем, но и интуицией.
— Чертова погода… — выругался рядом невидимый охранник.
Скорчившийся на бетонном полу пакгауза человек прикрыл глаза… Странно, но он видел охранника. Это походило на цветной сон, в котором преобладали зеленые и красные тона. Тот стоял у покосившихся ворот и напряженно вглядывался в дождливый сумрак. Фонарь в его руке походил на маленькое зеленое солнышко. Пес шнырял по окрестным кустам, то и дело выскакивая из темноты прямо в круг света, и его шерсть роняла на землю капли красноватой ауры. Охранник поднял руку, поправил дужку коммуникатора, и тотчас раздался его хриплый, простуженный голос:
— Центральная, я шестой. Нахожусь у старого терминала на северо-востоке… Все чисто. Продолжаю поиск…
Голос не мог принадлежать сну или бреду беспамятства. Это была явь. Значит, он действительно видел все это, лежа с закрытыми глазами, словно обладал компьютерным видением…
Голос незнакомого человека удалялся, становился тише и глуше, и четкая картинка тускнела, теряя краски…
Проваливаясь в черную мглу собственного сознания, он успел подумать, что собаки стали совсем уж похожи на людей… Они, как и мы, порой оценивают ситуацию и отступают вполне осмысленно. Иногда нужно проявить чуть-чуть невнимательности, и тогда смерть пройдет мимо…
Почему-то человек был уверен: сделай собака еще хоть шаг или подай голос — он бы убил ее. И пес, видимо, тоже понял это. Потому и отступил.
— Кого мы ищем? — Голос прозвучал совсем близко.
— Хрен его знает, Майкл. Думаешь, начальство со мной делится?
Тишина… Шум дождя…
— Хм… Случаем, не того придурка, что сбежал на космическом истребителе? Ну, помнишь, сутки назад пришла ориентировка по Интерстару?
— Не знаю… — Ответ сопровождало шипение, словно в лужу воды упал окурок. — Конечно, все может быть… Там написано, что он наш земляк… — нерешительно изрек невидимый охранник космопорта.
Он лежал, вслушиваясь в голоса, и мучительно пытался вспомнить, не о нем ли речь?..
Потом алые контуры вдруг начали удаляться, и до него долетел обрывок фразы:
— Все, Майкл, отмучились. Северный патруль нашел истребитель. Передают, что пилот сгорел вместе с креслом… Пошли, будем сушиться…
***
Дождь закончился под утро.
Открыв глаза, человек увидел, как солнечные лучи ласково змеятся по влажным пластиковым скатам провалившейся вовнутрь здания крыши. От нее шел пар. Пахло мокрой листвой, влажными испарениями земли и еще чем-то терпким, знакомым и в то же время таким далеким… несбыточным.
Повернувшись на бок, он невольно стиснул зубы, едва не застонав. Бок нещадно саднило. Во рту — вязкая горечь. В голове — сплошной туман. Трудно оказалось вспомнить даже собственное имя.
Имя?!
На мгновение его разум оказался во власти страха. Неужели не помню?
Дэн?.. Нет, Денис. Точно, Денис.
Имя… И больше ничего?
Несколько минут он сидел, привалившись к шероховатой стене, и мучительно пытался выудить та своей памяти что-то еще, кроме имени…
Безрезультатно. Там плавал какой-то туман да размытыми слайдами лежали воспоминания о проведенной в этом обвалившемся пакгаузе дождливой ночи.
Так… Он открыл глаза и посмотрел вокруг. Насытившись зрелищем провалившейся крыши и серых бетонных стен, на которых застыли ржавые потеки от воды, перевел взгляд на клочок лазурного неба в провале крыши, а потом на себя.
Картина показалась ему удручающей.
Плотный комбинезон из черной ткани выглядел более чем неряшливо. Местами порванный, местами опаленный, весь в грязи и к тому же мокрый.
Преодолевая дурноту и боль в мышцах, Денис склонился над лужей дождевой воды. Оттуда на него уставилось смутно знакомое лицо в обрамлении коротких и мокрых волос. На щеках и подбородке многодневная щетина. Голубые глаза смотрят пытливо и устало.
Да, без сомнения, это был он… Вот только кто?!
«Денис… Именно так, потому что Дэн — это несколько другое имя. Так его звали…» — дальше мысль безнадежно забуксовала.
Нелепая ситуация. Денис зачерпнул ладонью теплой воды из лужи и плеснул себе на лицо. Потом привалился к стене и закрыл глаза, которые болели, словно в них насыпали песка.
Однако запретить себе думать он не мог. А ситуация складывалась крайне паршивая. Если не воспринимать ночные события как бред, то, по словам одного из охранников космопорта, получалось, что он — преступник, сбежавший откуда-то на космическом истребителе…
Точно… Его память хранила в себе смутные урывки воспоминаний. Какие-то ярко освещенные коридоры… белые халаты… Резкий свет… Топот тяжелых сапог с магнитными подошвами. Рядом с белыми халатами — черные фигуры… Форма космической пехоты… какая-то странная, ненастоящая…
Денис мучительно стиснул зубы. А что в его сознании настоящее? Как отличить горячечный бред от реальности, если все смешалось, превратившись в туманную кашу из ирреальных образов…
Точно он знал только одно. Сейчас утро, и он находится в неизвестном месте, оборванный, изможденный и избитый. Без реальной памяти и всякого представления, куда попал и что надлежит делать дальше…
«Уже что-то…» — мысленно усмехнулся он, вставая с холодного мокрого пола.
Голова оказалась на уровне разлома обвалившейся крыши.
За ней начинался лес. «Нет, скорее парк…» — мысленно поправился Денис, напряженно вглядываясь в прорехи умытой дождем листвы. Одичавший, неухоженный парк. Сквозь мокрые кроны низкорослых деревьев еще угадывалась планировка заросших травой и подлеском аллей. На опушке, что блестела капельками росы, в сотне метров от старого пакгауза на глаза попались остатки бетонного забора.
С самой первой секунды он не мог отделаться от ощущения, что хорошо знает это место. Только в памяти оно представлялось немного другим: высокие деревья, которые вплотную подступали к белоснежному бетонному ограждению… Да… Именно так. Денис вздрогнул, гладя на жалкие остатки того забора. Когда-то он казался ему великой^непреодолимой стеной, за которой жила мечта… Ревущая, страшная, но тем более притягательная. Когда взлетал или садился очередной космический корабль, забор дрожал, а вместе с ним и парк начинал волноваться, шуметь листвой…
«Не знаю… Конечно, все может быть… Там написано, что он наш земляк…» — то были слова одного из охранников из ночных полубредовых видений.
Денис напрягся. Значит, правда? Он когда-то уже был здесь, видел этот парк…
«Только куда подевались высокие деревья?..» — подумал он, разглядывая карликовую поросль.
Ответ пришел внезапно и оказался ошеломляющим Деревья не изменились. Это он вырос.
***
Противоположная окраина парка обрывалась крутой насыпью, по которой бежала серая змейка скоростного шоссе.
Денис присел в тени крайних деревьев. На этот раз его память молчала.
Далекий горизонт дрожал и плавился в знойном мареве солнечного полудня.
Со стороны космопорта внезапно послышался шум
Он вздрогнул, вскинув голову.
Приближающаяся машина маячила серым, неотличимым от дороги пятном, в том месте, где дорога закруглялась, огибая космопорт
Жаль, не разобрать, что за модель…
Он только подумал об этом, а зрение само по себе рванулось навстречу приближающемуся транспортному средству.
Машина (темно-синий «Гранд-Элиот», модель 2807 года, топливо — сжиженный водород, полный привод) вдруг предстала во всей красе своих обтекаемых форм. Денис не успел ни испугаться, ни изумиться, когда подсознание вытолкнуло спасительную мысль — все нормально, не дергайся, работает сопроцессор, так и должно быть… решай!
Машина вела себя как муха, влипшая в сироп.
Он сделал над собой усилие и перевел взгляд на водителя.
Тот явно не видел притаившегося у обочины человека Лицо самодовольное, уверенное, немного обрюзгшее…
Пальцы расслабленно лежат на руле, в серых глазах вялость.
«Оценка — преуспевающий бизнесмен, — машинально подумал Денис, — следует по привычному маршруту, брать пассажиров не намерен. Разве что я мгновенно поменяю пол и подставлю его сальному взгляду соблазнительную попку…»
Черт… Что за дерьмо лезет в голову…
«Решай!..» — подстегнул мысленный голос, и он понял, что дуреет, изнемогая от физического перенапряжения…
Все дальнейшее произошло неосознанно.
Муха внезапно вырвалась из сиропа, превратившись в стремительно летящую по шоссе машину, Денис встал из укрытия, шагнул на середину дорожного полотна и застыл.
Визг тормозов огласил сонные окрестности, «Гранд-Элиот» занесло, развернув поперек дороги, и он остановился, осев на подвеску, в нескольких метрах от неподвижной фигуры Дениса. На сером дорожном полотне остались жирные следы от сожранного протектора.
Некоторое время из кабины не доносилось ни звука. Темные тонированные стекла не давали взгляду проникнуть вовнутрь, да он не очень-то и стремился это сделать.
Наконец водительская дверь приоткрылась.
— Ты, говнюк, тебе жить надоело?! — раздался оттуда резкий вопрос.
Денис молчал. Для него все происходящее казалось таким же дурным сном, как и водителю машины. Какого-то черта его тело решило, что может жить самостоятельно, оставив разум в качестве стороннего наблюдателя…
— Пошел вон с дороги, бродяга! — Дверь приоткрылась чуть шире. — Я тебе говорю! — Теперь раздраженный голос сопровождался появлением ботинка с тупым, словно обрубленным носом, и руки, что ухватилась за верхний край приоткрытой дверцы. Все остальное, в том числе и импульсный пистолет, который полыхал перед взглядом Дениса четким тепловым контуром, оказалось скрыто за дверной панелью.
Дальше события вдруг развернулись с ошеломляющей скоростью.
Он сделал шаг вперед и ударил ногой в край дверцы точно, безжалостно…
Что-то хрустнуло, раздался вскрик, и обмякшее тело выпало из-за руля. Импульсный пистолет системы «гюрза» с глухим звоном скользнул на теплый асфальт.
Подобрав оружие, Денис одним движением оказался рядом с ошалевшим, но не потерявшим сознание человеком.
— Статкарточку и кредитный маркер, — ровным, не своим голосом произнес Денис, протянув руку, словно ограбление являлось для него делом обыденным и повседневным.
Незнакомец с перекошенным лицом отполз чуть в сторону, потом поднял глаза…
Перед ним стоял высокий, худощавый парень с осунувшимся лицом и глубоко ввалившимися глазами, в которых ясно читалось безумие. Порванная и испачканная кровью одежда, от которой под палящими солнечными лучами шел пар, явно когда-то была формой…
Бродяга… Шизанутый наркоман…
А полдень такой ясный, ласковый, слышно, как поет в кустах птаха…
— Вот… — упавшим голосом произнес он, безропотно протягивая Денису два пластиковых прямоугольника.
Тот вырвал их из дрожащих пальцев и не глядя сунул в карман порванного и прожженного комбинезона.
— Извините… Прошу вас… Я… Я не хотел… — внезапно вырвалось у него безо всякого видимого перехода.
Денис словно очнулся от наваждения и оправдывался за своенравные действия своего тела, хотя понимал, со стороны все выглядело нелепо и жестоко, он бормотал извинения, спокойно садясь за руль чужой машины. Человек, которого он только что ограбил, сидел на обочине в полной прострации, и по его подбородку из разбитой губы сочилась алая струйка крови…
Дверь машины тихо чавкнула, отсекая уличный шум.
Импульсный пистолет упал на подушку пассажирского сиденья. Одна рука легла на руль, вторая уверенно коснулась сенсора зажигания.
— Включен навигационный дисплей… — раздался в прохладном, кондиционированном салоне машины голос бортового компьютера. — Укажите адрес, и я предложу вам кратчайший путь следования.
— Супермаркет, — произнес Денис, трогая с места. — Ближайший супермаркет.
— Благодарю, сэр. Маршрут на навигационном дисплее…
— Заткнись!
Он ненавидел примитивные компьютеры. Особенно такие, с оцифрованными, очеловеченными голосами… Вот только одна беда, не помнил — почему?..
***
Серое полотно автобана плавно ложилось под колеса.
Тихо шелестели покрышки, и теплый ветер врывался в салон через приспущенное стекло.
Денис наклонился, открыл бардачок и вслепую пошарил рукой в его глубинах. Пальцы наткнулись на что-то твердое.
Запасная обойма к «гюрзе»… Он кинул увесистый цилиндр на сиденье, рядом с пистолетом, и вновь нырнул правой рукой в прохладные глубины вещевого ящика.
Ему вдруг стало грустно. Как в детской игре… ящик Пандоры, если не изменяет память… в нее играли у входа в магазин игрушек. Бросаешь монетку в автомат и суешь руку в отверстие. Потом вслух называешь то, что поймал на ощупь. Угадал — значит, твое. Денис криво усмехнулся… Воспоминания детства, что все настойчивее прорывались сквозь обосновавшуюся в сознании мглу, были теплыми… Они согревали душу, но в то же время немного пугали. Слишком велика оказалась бездна между ними и днем сегодняшним. Он вспомнил примитивные анализаторы речи, что устанавливались на ящиках Пандоры, один фрайг знает, сколько лет назад, но совершенно не мог вспомнить, что было вчера…
Нонсенс… Глупость…
Трасса плавно стелилась по равнине. Он снова пошарил в прохладных глубинах бардачка, вынул руку с вожделенной пачкой сигарет и закурил, откинувшись на подголовник.
Выпустив струйку серого дыма, которую тут же рванул в приоткрытое окно машины воздушный поток, Денис едва не закашлялся. Сигарета оказалась неожиданно крепкой.
«Кто я?..» — уже, наверное, в сотый раз со страхом и смятением подумал он.
Этот вопрос не давал покоя, как зубная боль. Денис… имя звучало как бесполезное заклинание, не способное пробудить к жизни дух прошлого…
«Кто я? Как очутился здесь? Почему не помню дня вчерашнего?»
Тишина… И в памяти, и в салоне…
«Гранд-Элиот» взвизгнул тормозами, резко вильнул к обочине и остановился.
Денис сидел, вцепившись в руль, и угрюмо смотрел перед собой.
Он понимал, что только что спокойно и расчетливо ограбил человека.
«Это был не я!» — пыталось выкрикнуть сознание.
Тогда кто? Кто управлял им, заставляя тело совершать эти движения? Как марионетка, за нити которой дергает чуждая и непонятная воля…
«Выжить… — внезапно вытолкнуло подсознание. — Я должен выжить… Во что бы то ни стало…»
Дениса начало трясти. На лбу выступил холодный и липкий пот. Он по-прежнему сидел, вцепившись в руль машины, а сознание уплывало, рождая из своих глубин страшные миражи…
Нет! Не здесь! Не сейчас!
Он судорожно вдохнул, сгоняя наваждение.
Сквозь покатое лобовое стекло был виден пасторальный пейзаж: группа раскидистых низкорослых деревьев, домик с красной черепичной крышей, низкий крашеный заборчик…
— Мама,… — едва слышно выдохнул он.
Денису стало страшно. Он понял, что если повернет голову вправо, то увидит окраину космопорта, где на ровном бетонном поле, которое давно потрескалось от времени, возвышаются ободранные корпуса списанных космических кораблей…
У их подножия в причудливых, вспученных трещинах должна расти трава. Как она пробивает путь к солнцу, ломая бетон, всегда оставалось для него загадкой…
Денис с замиранием сердца повернул голову.
Сквозь тонированное боковое стекло четко прорисовывались контуры старых звездолетов.
Волшебный мир металла, где прошли его лучшие детские годы. К горлу внезапно подкатил ком.
Резко отвернувшись, Денис с силой ударил по кнопке зажигания. Мотор тихо забормотал, и опять этот чертов голос задал свой вопрос:
— Курс прежний, сэр?
— Да… — машинально ответил он, трогая с места. Он не хотел быть марионеткой. Ни в чьих руках. Даже в руках собственной памяти. Это злое, иррациональное упрямство вдруг затопило его сознание. «Я вернусь сюда, когда сочту нужным!» — стиснув зубы, мысленно прокричал он самому себе.
Дорога покатилась под колеса, и над ней поднялось знойное марево миражей…
***
Супермаркет оказался шикарным автоматизированным магазином на окраине многолюдного города. Денис остановил машину у дверей, не решаясь выйти. Он боялся. Вокруг оказалось запарковано много машин, люди спешили мимо, каждый по своим делам, а он продолжал сидеть.
С ним творилось что-то непонятное. Воспоминания, что пытались вырваться наружу, внезапно отступили, оставив после себя уже знакомую, звенящую пустоту…
— Сэр?
Он вздрогнул. Сквозь приспущенное стекло Денис увидел мальчишку. Тот стоял подле машины, переминаясь с ноги на ногу.
— Сэр, я могу помочь?
Несколько секунд Денис мучительно соображал, что же ему ответить. Он чувствовал себя рыбой, выброшенной на берег, и раненым загнанным зверем одновременно. Одна половина его существа рвалась к теплой рифленой рукояти импульсного пистолета, другая же кричала: «Успокойся, он просто хочет заработать мелочь на чай!».
— Подрабатываешь?
Мальчишка кивнул, шмыгнув носом. Одет он был так себе, не богато, но чисто. Видно было, что за одеждой следят заботливые, привычные к труду руки. На душе у Дениса вдруг потеплело, страшный, сдавивший горло спазм отступил. Воображение тут же подсказало образ стройной пожилой женщины, что сидит у окна теплым летним вечером, штопая одежду сына, У ее ног наверняка трется кот, а за спиной тихо бормочет, вещая новости, старенькая сфера интервизора…
— Держи… — Денис чиркнул несколько цифр на пустой сигаретной пачке и протянул ее в щель, приспустив стекло. — Купи одежду вот такого размера и принеси сюда. Вот тебе кредитный маркер. Покажи его у входа. И пусть запакуют в дорогу дежурное блюдо. У них ведь там есть ресторан?
Мальчик кивнул с преувеличенной серьезностью.
«А если сбежит вместе с маркером?» — подумал он, но тут же отмел эту мысль. Все равно у него не было иного выхода, в разорванной одежде, вывалянного в грязи, его не подпустят ни к одному магазину…
Мальчишка взял кредитный маркер и побежал к сияющему рекламными витринами входу. На пороге он остановился, что-то сказал охраннику, указав рукой в сторону «Гранд-Элиота», и скрылся в магазине.
Человек в униформе покинул свой пост и пошел к машине.
У Дениса похолодело в груди. Он машинально схватил импульсный пистолет, но продолжал сидеть, опустив руку с оружием.
— Сэр, мальчик сказал, что вы послали его за покупками? Это верно?
— Да, — Денис старался отвечать спокойно, В щель приспущенного стекла охранник не мог разглядеть его жалкий гардероб, — а в чем дело?
— Извините, сэр, но я должен был проверить. Знаете, сейчас развелось очень много маленьких мошенников, — объяснил он. — Могу я для вас что-то сделать?
— У вас есть банкомат?
— Конечно! Наш магазин лучший в этой части города.
— Отлично. Тогда вот моя статкарточка, снимите со счета тысячу сто кредитов. Я не хочу выходить, нога что-то побаливает…
— Вывих?..
— Да нет… Старые раны… — машинально ответил Денис, тут же спохватившись, что, возможно, сморозил лишнее, но охранник лишь сочувственно кивнул.
— Конечно, сэр, я все сделаю. Можете не беспокоиться. Я знаю, что такое война, у самого сидит осколок под ребрами. Тоже ноет, когда погода меняется.
Когда он отошел, Денис бессильно откинул голову на спинку кресла и достал сигарету, непослушными пальцами надорвав целлофан новой пачки. Прикурив, выпустил дым и понял, что губы опять мелко дрожат, словно от озноба. Лоб был покрыт липкой испариной.
Он был на войне. Он знал о ней не понаслышке. И его раны действительно ныли, особенно зимой…
***
Получив еду, одежду и деньги, Денис не решился углубляться в город, который казался ему совершенно незнакомым, а развернул машину и погнал ее назад, на ведущий к космопорту автобан.
Доехав до домика с черепичной крышей, к которому вел узкий проселок безо всякого покрытия, он остановился, включил навигационный дисплей с картой города, наугад выбрал точку где-то у противоположной окраины, дал задание автопилоту и вылез из машины.
Мягко захлопнулась водительская дверь. Пустой «Гранд-Элиот» развернулся и, набирая скорость, помчал в город.
Пусть его ищут там.
Зажав под мышкой свертки с едой и одеждой, Денис сошел на проселок.
Впереди смутной громадой возвышался остов остроносого звездолета, поставленный так, словно он только что спикировал с небес, воткнувшись в землю… Пыль проселка, давно никем не тревоженная, клубилась, поднимаясь все выше, подползая к самым коленям…
И вдруг…
Сознание Дениса поплыло, проваливаясь в какой-то омут воспоминаний…
Словно две действительности наслаивались друг на друга, создавая страшный в своей правдоподобности коллаж…
…Реголит на Черной луне мягкий, податливый.
Нога тонет в нем по самый узел коленного серв-соединения, и потому ощущение такое, будто бредешь в воде.
Денис уже давно привык к такой системе хода.
Справа помаргивает маячок машины, это по его следам движется маркерный автомат, намечая тропу.
Поворот головы. Небольшой наклон. Видеокамеры ворочаются в гнездах. Сенсоры на покатом загривке лениво перемаргиваются светодиодами, демонстрируя полное равнодушие.
Воспоминания ползут туманными обрывками нечеловеческих пейзажей… Где-то тут… Недалеко… Вход в подземный бункер.
Задумавшись, он едва не потерял направление.
— Ноль-второй, приближаешься к границе квадрата. Проверь телеметрию! — Ровный, оцифрованный голос компьютера хлестнул по нервам. Словно ножом, отсек все человеческое, что живет в сознании.
Сразу стало холодно. Не телу — голове. Мысли обрели прямолинейность и кристальную законченность. Картина окружающего ландшафта словно приблизилась, влипая в паутину координатной сетки…
Денис остановился, послушно проверяя показания приборов. Спутник висит на орбите, не видимый отсюда.
Точно, слишком сильно забрал в сторону. Перед его глазами плывет унылый ландшафт — тонны серой пыли, ровным слоем размазанные по остекленевшему панцирю базальта. Но его взгляд ищет совсем не то.
Вот он, самый большой и верный ориентир. Огромный космический крейсер, воткнувшийся иглообразным носом в пыльную поверхность Черной луны. Класс — Звездный разрушитель, экипаж четыре тысячи человек.
Вокруг, наполовину зарывшаяся в пыль, виднеется россыпь черных точек. Боевые машины космодесанта. Мертвые куски металлопластика. Выбитые экраны. Пережженные цепи управления. Людей вывезли.
Людей… От четырех тысяч десантников осталось два десятка безумцев. Здоровые мужики в боевых скафандрах, пускающие слюни и что-то бормочущие… Никто из них так и не пришел в себя.
Впрочем, ему должно быть наплевать на это…
…Черт!
Иллюзия рассыпалась, разлетелась осколками лазурного неба, когда нога неловко подвернулась на скате колеи и он упал, взмахнув руками и рассыпав свертки.
«Где же моя феноменальная реакция?!» — зло подумал Денис, потирая ушибленную ногу.
Прихрамывая, он подошел и собрал валяющиеся в пыли покупки. В голове опять звенела пустота, словно кто-то захлопнул там дверь, ведущую к воспоминаниям, но сейчас он был рад этому.
Такое не хотелось вспоминать…
Сзади, со стороны скоростного шоссе, раздался шум.
Денис оглянулся. От города в направлении космопорта неслось несколько машин, весело взмаргивая проблесковыми маячками в такт повизгиванию сирен.
Это уже точно по его душу.
— Первый, я прошел двенадцатый километр, — патрульный посмотрел по сторонам, чуть снизив скорость. — Никого не видно, сэр.
На блоке связи замигал трепетный огонек.
— Продолжайте патрулировать, офицер. Если заметите его — не стрелять, вести себя корректно, ясно?
— Ясно… А в чем дело, сэр? С каких это пор мы цацкаемся с грабителями?
— Он не грабитель. С нами только что связался президент Элио. Он лично заинтересован в этом человеке, ясно?
— Ни хрена мне не ясно… — пробурчал офицер и, склонившись к сеточке микрофона, ответил: — Так точно, сэр. Продолжаю патрулирование.
Патрульная машина на шоссе рванула вперед.
Денис, которого укрыли деревья, ссутулился и прибавил шагу. Перемахнув через низенький покосившийся заборчик, который только издали казался целым, он оказался в пустом, давным-давно заброшенном дворе.
Когда-то тут была ухоженная, коротко подстриженная лужайка, а теперь травостой поднимался почти по пояс. Крыша из пластиковой черепицы хоть и потускнела от времени, но все еще поблескивала на солнце. Проложив себе путь сквозь густую траву, Денис вошел в дом.
Тут тоже царило полнейшее запустение. Ветер гулял в покинутых комнатах, на полу валялся какой-то мусор, пахло старыми вещами и перегретой на солнце пластмассой.
Он растерянно остановился, не зная, что ему делать дальше. Опять возник вопрос: «Где я? Куда идти? К кому обратиться если не за помощью, то хотя бы за разъяснениями?»
Чего он ждал от этого пустого дома?!
И вдруг опять…
— Мама!
Высокий, немного нескладный подросток свесился с перил лестницы, что вела на второй этаж, В руках он держал скомканный свитер.
— Мам, у меня чемодан полный!
Со стороны столовой раздались шаги, и в дверном проеме появилась стройная светловолосая женщина с короткой стрижкой.
У Дениса оборвалось сердце.
Мама…
— Что случилось, Дениска? Ты звал? — Она прошла мимо и задрала голову, глядя на пустой пролет полуразрушенной лестницы…
Ему вдруг захотелось сесть на пол и закричать.
Не надо… Не надо!!!
Призрак подростка вновь прорисовался в его воображении, словно сконденсировавшись из пыльного воздуха.
— Мам, чемодан полный! Что делать?
— Придется оставить часть вещей, сынок, — спокойно отреагировала она. — Ты же знаешь правила. На борт можно пронести только четыре килограмма груза и не больше. Решай сам.
Она говорила спокойно, но в глазах затаилась тщательно скрытая боль… Тогда он не понимал, как она переживала. Не понимал, что видит ее в последний раз…
— Поторопись, Денис. Отец, наверное, уже в космопорту.
— Хорошо, мам… Я… Я сейчас!
Он бегом вернулся в свою комнату на втором этаже. Открытый чемодан стоял на кровати. Поверх одежды была бережно уложена собранная им из различных подручных средств тщательно отполированная модель космического корабля. Крейсер класса «Нова»…
Вздохнув, он взял в руки увесистую поделку…
И вдруг ему стало страшно. Впервые в жизни. Страшно покидать дом. Ехать в космопорт. Лететь на чужую планету…
Он вдруг со щемящей сердце болью осознал, что детство кончилось… Насовсем.
Он мечтал о космических кораблях. Он грезил ими, и вот… его мечта сбылась. Он летит в соседнюю звездную систему, на планету Элио, в академию астронавтики.
А игрушки придется оставить тут…
Денис решительно развернулся, подошел к стене, провел рукой по пластиковым панелям отделки, нашаривая выступ. Щелчок, и открылась неприметная, в тон стене дверка. За ней был тайник. На дне лежала стопка исписанных от руки листков пластбумаги — его первая и единственная, так и не законченная повесть о космических странствиях.
Он положил модель «Новы» поверх стопки листков и закрыл тайник. Затем повернулся и стал решительно перетряхивать содержимое небольшого дорожного кейса…
Нужно было торопиться. Отец не любил, когда он опаздывал…
…Ступени старой лестницы скрипели и стонали, когда он начал подниматься на второй этаж.
Дверь в комнату показалась ему незнакомой. Кто-то сменил ее, наверное, уже после его отъезда…
Дыхание Дениса стало частым и неровным. Толкнув дверь, он застыл на пороге.
Небольшая мансарда. Сквозь окна врывается солнечный луч, и потревоженная пыль клубится в нем, создавая прихотливые фигуры.
На полу какие-то бумага, мусор, даже птичий помет.
Он обвел долгим, изучающим взглядом выцветшие стены. Правда ли все то, что ему грезится? Или, быть может, он просто болен, невменяем и сбежал из какой-то клиники?
Сделав шаг вперед, Денис провел ладонью по гладкой стенной панели. Кожа вдруг ощутила бугорок, и он машинально вдавил его.
Щелк…
По контуру дверцы обозначилась щель.
Он напрягся. Непослушными пальцами подцепил край и потянул. Что-то скрипнуло, и кусок облицовки просто отвалился, упав на пол.
В открывшейся нише лежала стопка листов пластбумаги, исписанной крупным детским почерком, а поверх оказался заботливо уложен кусок проржавевшего металла, своими очертаниями смутно напоминающий крейсер класса «Нова».
Денису внезапно стало не по себе. Он отступил кокну и закурил, нервно покусывая фильтр сигареты.
Потом вдруг не выдержал, вернулся к отверстию в стене, сдвинул в сторону покрытую коростой времени модель космического корабля и взглянул на титульный лист, что накрывал собой стопку рукописи.
«Денис Велехов. „Звездный Таран“», — прочел он, чувствуя, как холодеет спина.
Чуть ниже стояла дата — «2613 год».
Но ведь он помнил те цифры, что светились на табло бортового компьютера угнанного им «Гранд-Элиота»!..
Неужели минуло сто с лишним лет?!
Денис вернулся к окну, сел на пыльный подоконник, не замечая, что сигарета погасла, и с силой сжал виски…
«Что я делал эту сотню лет?!»
И вдруг воспоминания, четкие, страшные, хлынули в его мозг, словно под их напором рухнула какая-то плотина…
