Глава 11
Форт Стеллар. Нижние уровни. Район секретной лаборатории номер один
Как сказал кто-то из древних: «Быть постоянно бдительным может только пес…». Лейтенант Дмитрий Зорин, что дежурил в этот час подле тяжелых дверей лаборатории номер один, никогда не слышал подобной поговорки, но и к категории псов себя не относил. И вполне правильно. Он обретался между двух пластиковых укреплений уже в четвертый раз за последнюю неделю, и ему успел порядком осточертеть и сам пост, и сонный покой всего уровня. «Кто сюда полезет, через столько охраняемых зон?» — вполне логично подумал он, глядя на погасший экран. Это недоразумение с монитором оказалось наиболее крупным происшествием во вверенном ему районе.
«Вон, кстати, и технарь ползет…» — дурея от скуки и непреодолимого желания спать, отметил про себя он, протянув, руку к коммуникатору.
В этот самый момент техник в форме компьютерного обеспечения появился на перекрестке, в пятидесяти метрах от бастиона.
— Диспетчерская, тут ваш человек, — проговорил Зорин, глядя на техника, которого остановили постовые. — Номер джи-17-игрек-45, — прищурясь, сообщил он, посмотрев на нагрудный знак специалиста. — Что? Да, добро, позвоню, когда закончит. — Лейтенант опустил коммуникатор и крикнул: — Эй, Шевцов, пропусти его, все в порядке.
Солдат в черной униформе посторонился, пустив техника в узкий проход меж двух автоматических огневых установок, чьи стволы возвышались над покатыми пластиковыми брустверами.
Тот, не глядя по сторонам, прошел вперед и, только оказавшись внутри правого бастиона, осведомился, озираясь:
— Что сломалось, господин лейтенант?
— Вон… — Зорин указал на темный монитор.
В это время один из солдат, тот, кого лейтенант назвал по фамилии Шевцов, тоже, очевидно, скучая, отделился от бастиона и подошел к электрику в оранжевой робе, который продолжал сосредоточенно копаться в нише стены за перекрестком коридоров.
— Ты что это сюда приволокся с чемоданом, а? — нарочито громко и грубо произнес он.
Лейтенант, услышав его слова, посмотрел в амбразуру.
Шевцов стоял в конце коридора, а электрик показывал ему содержимое своего маленького кейса. Дмитрий даже отсюда разглядел аккуратно разложенные в гнездах отвертки, кусачки, куски провода, смотанные в маленькие бухточки…
— Эй, Шевцов, ну-ка вернись на пост! — разозлившись, крикнул лейтенант. — И подойди-ка ко мне, солдат!
Рядовой, оставив в покое электрика, медленно развернулся и пошел назад, к бастиону, удерживая за пластиковое цевье свое оружие с урезанным прикладом.
В душе Зорина вскипела злость. Дмитрий и так ненавидел караулы, а тут еще, не предупредив, в состав наряда впихнули этого хамоватого и самоуверенного типа, который занял место внезапно заболевшего сержанта его взвода.
«Придется поучить…» — уже не пытаясь сдержать скопившееся в душе раздражение, подумал лейтенант, глядя сквозь узкую амбразуру, как лениво, вразвалочку шествует его подчиненный.
Занятый Шевцовым, он напрочь забыл про электрика.
…На таймере электрика вдруг высветились нули.
То же самое произошло на часах компьютерного техника и исполняющего обязанности командира отделения, рядового Шевцова, который как раз показался на пороге внутреннего помещения бастиона.
…Электрик открутил последний крепежный винт стенной панели и аккуратно снял ее. За листом облицовки оказались не сплетения проводов, а устье какого-то прохода…
…Компьютерный техник, вытащив погасший монитор из гнезда в консоли, просунул руку в образовавшееся отверстие и на ощупь вырвал из гнезд несколько толстых разъемов.
Сервомоторные механизмы автоматических пушек вдруг издали затухающий вой и обесточились…
Свет внутри обоих бастионов мигнул и погас.
— Что за… — начал было лейтенант, но, повернув голову, увидел, что укороченное оружие Шевцова, которое по непонятной причине вдруг обзавелось прибором для бесшумной стрельбы (и когда только успел прикрутить?!), смотрит прямо ему в лоб.
Приглушенный хлопок и язычок статической искры на срезе глушителя — вот все, что запомнилось лейтенанту в последний момент перед потерей сознания.
Компьютерный техник и рядовой обменялись молниеносными взглядами.
— Быстро, дверь! — произнес Шевцов и, не меняя выражения лица, шагнул наружу.
Компьютерный техник мог в этот момент только позавидовать бесстрастности старшего группы. Сам он заметно нервничал.
Секунды летели так стремительно, что он не успевал за их неотвратимым бегом.
«Господи, как просто все происходит на симуляторе…» — метнулась в его голове ненужная сейчас мысль, в то время как руки срывали защитный кожух с выступа облицовки.
Хоук — так звали техника — увидел путаницу кабелей, что, змеясь, уходили в стену лаборатории. Отыскав глазами нужный разъем, он разъединил его, затем торопливым движением достал из принесенного с собой набора инструментов портативный источник питания и замкнул его на освободившийся контакт.
Тяжелая бронированная дверь, которая вела в лабораторию номер один, слегка дернулась, но не отъехала в сторону, как на то рассчитывал техник. У парня похолодело в груди.
В пространстве меж двух бастионов несколько раз глухо хлопнуло.
— Первый, второй, у нас проблемы… — бледнея, произнес Хоук, лихорадочно соображая, что же могло заблокировать дверь.
«Провал…» — вот единственная мысль, что эхом отдалась в его голове.
На душе вдруг стало тоскливо, пусто…
Словно подтверждая его страшную догадку, две автоматические турели, что торчали, понуря стволы, над брустверами бастионов, вдруг резко дернулись, оживая, и в ту же секунду по теснинам тоннелей пронесся заунывный вой сработавшей сирены.
Шевцов, который только что нейтрализовал часовых, понял все без слов.
Вой сирены над головой вещал о проблемах гораздо красноречивее любых сообщений. Где-то, оказалась резервная, третичная цепь питания.
Но счет уже сорвался на секунды, и искать ее не оставалось ни времени, ни смысла.
— Вариант два!.. — отрывисто произнес он во вшитый в отворот униформы коммуникатор.
При этом на его лице опять не дрогнул ни один мускул, движения остались столь же точны, как и до срабатывания сирены, лишь в глазах мелькнуло выражение досады.
Расстегнув униформу, он извлек из-за пазухи плоский пакет с какой-то пластичной массой, быстро вытянул ее в подобие шнура, словно та была куском детского пластилина, и налепил взрывчатку по контуру пневмоуплотнителя.
Воткнув в конец шнура короткий столбик электронного детонатора, Шевцов отпрянул назад.
В этот момент в конце прямого отрезка тоннеля уже показался первый патруль.
Человек в оранжевой робе отступил в глубь открытого им в стене прохода и несколькими резкими, точными движениями соединил между собой обычные с виду инструменты, что были уложены в его кейсе. При этом раздалось несколько характерных щелчков от срабатывания вставших на свои места пружинных фиксаторов.
Все происходило молча, без реплик.
Каждый из них, отправляясь на Стеллар, знал, на что идет.
В конце этого тоннеля, в вертикальной шахте старой вентиляционной системы, в нескольких метрах от поверхности Форта Стеллар покоился горбоносый космический истребитель, в кабине которого их ждал четвертый член группы.
Ждал не одних.
…Хоук поднял перекошенное, побледневшее лицо. — Не могу… Все заблокировано! Шевцов молча ногой отшвырнул ему импульсный пистолет лейтенанта, который лежал, закатив глаза, с парализующей иглой во лбу, а сам резко присел, широко открыв рот и зажав ладонями уши.
Оглушительный взрыв сорвал бронированную дверь, как внезапный порыв ветра рвет из рук зазевавшегося прохожего газету; ударная волна втолкнула полтонны брони вовнутрь лаборатории, вдребезги разбив несколько ближайших ко входу цилиндров с телами гуманоидов, а сама рванула назад, подхватив оба бронепластиковых бастиона, словно те были картонными декорациями, и понесла, обрывая кабели, навстречу растерявшемуся патрулю…
Рев сирены слился с треском сминаемого пластика и запоздалым грохотом автоматической турели, которая от встряски вдруг зашлась длинной, злобной очередью, беспорядочно уничтожая все вокруг.
Узкое пространство тоннеля моментально наполнилось смрадным дымом от горящей изоляции и разбитой в мелкую щепу пластиковой облицовки стен.
В ответ со стороны перекрестка вдруг раздались отдельные хлопки выстрелов.
В отрезке старой вентиляционной шахты контуженный «электрик» судорожно пытался встать с пола, кашляя от удушливого дыма.
Шевцов, мало обращая внимание на воцарившийся вокруг содом, рванулся вперед.
— Хоук, Блайд, держать вход!.. — приказал он, перекатившись по усеянному обломками и мокрому от физиологического раствора полу лаборатории.
Вой сирены заглушал все остальные звуки. Оказавшись под прикрытием круглого цоколя, из которого торчали иззубренные осколки толстого пластика, Шевцов приподнял голову, обшаривая взглядом тусклые ряды подсвеченных изнутри цилиндров, мерцающие вдоль стен пульты, экраны, небольшой подиум с установленной на нем сферой, пока наконец не заметил слабое шевеление на полу, подле установленного отдельно от других приборов подковообразного пульта…
Он привстал, на в этот момент сбоку грохнул одиночный выстрел, и капитан, одетый в форму рядового, отлетел назад.
Из простреленного плеча фонтаном брызнула кровь, обильно орошая бледный, синеватый труп гуманоидного существа, что валялся на полу меж осколков разбитого дверью цилиндра.
Боковым зрением он видел, как, шатаясь, из-за какого-то аппаратного блока выходит бледный офицер со свежим лиловым кровоподтеком на лице.
Очевидно, тот только что пришел в себя после оглушительного взрыва и даже плохо соображал, в кого так удачно всадил пулю. Остановившись в проходе, он расширенными глазами смотрел на тело в черной униформе, потом вдруг купился на нее и, опустив оружие, неуверенно пошел вперед, петляя меж приборных консолей.
«Внутренний пост охраны…» — понял Шевцов, стараясь не шевельнуться, хотя кровь пульсирующими толчками продолжала бить из простреленного плеча.
Операция валилась ко всем чертям, едва начавшись.
Офицер преодолел уже половину пути, двигаясь на ватных от контузии ногах, когда сзади, в задымленном коридоре, вдруг поднялась ожесточенная стрельба, и Шевцов понял: ждать дальше — значит похоронить все…
Скрипнув зубами, он резко извернулся и метнул нож.
Офицер внезапно взмахнул руками и начал опрокидываться назад, хватая ртом воздух и конвульсивно царапая пальцами пустоту…
Шевцов рывком встал на четвереньки, затем на одно колено и, зажимая простреленное плечо, боком побежал по проходу меж подсвеченных изнутри цилиндров с заключенными в них страшными, препарированными телами в сторону подковообразного пульта.
Там, где минуту назад он видел движение, уже не было никого, лишь неяркие, приглушенные тонировкой огни замысловато перемигивались в глубине сенсорных панелей да два монитора чертили дрожащие зеленые синусоиды графиков, которые медленно вздымались и опадали в такт дыханию и биению сердца Дениса Велехова.
Стрельба в коридоре разгорелась с новой силой, там гулко ударило несколько гранатных разрывов. Шевцов, зажимая рану, склонился над пультом и вдруг боковым зрением заметил: на полу скорчился нездорового вида молодой человек с мертвенно-бледным лицом. Увидев солдата, что возник перед ним словно призрак, окровавленный, с бешеными от боли глазами, ищущими его, Бейкер (а это оказался именно он) попытался заползти под терминал…
Шевцов схватил Анри за шиворот и резко приподнял, морщась от боли. Кровь продолжала сочиться по черной униформе, капая на пол.
Ученый, который и до взрыва чувствовал себя не лучшим образом, вдруг начал тихонько выть, но Шевцов, не обращая внимания на обезумевшего от страха Бейкера, поволок его к сфере, внутри которой был заключен Денис.
— Выход из виртуальной реальности! — В нос Анри, разбив верхнюю губу, ткнулся глушитель. — Быстро и без фокусов! Если Велехов умрет, ты успеешь позавидовать ему, прежде чем сдохнешь, понял?!
Единственное, что смог сделать в этот момент Бейкер, — это несколько раз энергично кивнуть. Его дрожащие пальцы сами потянулись к сенсорной клавиатуре терминала.
В коридоре, где вдруг повисла тишина, сквозь отсасываемые аварийной вентиляционной системой клубы дыма прорезались фигуры в черной униформе. Они уже перевалили за перевернутый взрывом бронепластиковый бастион, и тотчас со стороны старой вентиляционной шахты по ним резанула скупая очередь из автоматического оружия.
Шевцов, закусив губу, повернулся к Бейкеру.
Он слышал, как отстреливается один человек… «Кто… Хоук или Блайд?..» — метнулась в голове капитана тоскливая мысль.
К такой работе невозможно привыкнуть. Никогда…
Колпак сферической камеры, под которой лежало опутанное проводами обнаженное тело Дениса Велехова, вдруг начал подниматься вверх.
А на пороге лаборатории уже показались фигуры в черном.
Оттолкнув бледного как смерть Бейкера, Шевцов метнулся к опутанной проводами фигуре, сорвал с нее закрывающую пол-лица дыхательную маску, а затем, повернувшись, вскинул оружие.
— Сделай ему укол стимулятора, живо! — крикнул он барахтавшемуся под ногами ученому.
В следующий момент над головой Бейкера зло и отрывисто грохнула очередь. Со стороны входа в лабораторию раздался болезненный вскрик.
***
И опять первым его ощущением был холод…
Но на этот раз возвращение в мир оказалось во сто крат болезненнее, чем на борту виртуальной «Иглы».
В широко открытые глаза ударил тусклый свет потолочных плафонов.
Что-то отвратительно чавкало сбоку: сипение простреленного кислородного насоса перемежалось грохотом коротких очередей…
Денис конвульсивно вздрогнул, от засевшей внутри него боли и явственно ощутил, как натянулись какие-то провода, что вели от его головы к таинственно мерцающим блокам аппаратуры.
Он поднял руку, дотянулся в изголовье и вялыми, неточными движениями принялся рвать жгуты компьютерных кабелей, которые выскакивали из имплантированных в его черепную коробку гнезд со вспышками адской боли…
В голове билась одна-единственная мысль.
Призрак Даши не лгал…
Сбоку что-то оглушительно пророкотало, и на него посыпался дождь осколков от выбитого пулей экрана…
«Тебя будут вытаскивать…»
Разница между виртуалкой и реальностью была столь очевидна и чудовищно велика, что Денис мучительно застонал.
Беспомощность собственного тела вдруг показалась ему плитой, что, насмехаясь, кто-то положил на грудь.
Зрение расплывалось, тусклый свет плафонов превращался в размытый туман, звуки истончались, уплывали.
Над ним склонилось чье-то бледное, перекошенное лицо.
Острый укол иньектора.
Грохот, отдаленно напоминающий рокот грозы…
Денис опять бессознательно потянулся к изголовью.
— Поднимай его! — Голос прозвучал так близко, что звук отдался в голове тупой звенящей болью.
Ощущение трясущихся рук, что неумело полезли под его колени и спину, вдруг оказалось так противно, что Денис, дернувшись всем телом, вдруг повалился на бок, прохрипев:
— Я сам!..
Опираясь о край жесткого ложа, он приподнялся на локте, почувствовав, что откуда-то взялись силы и мышцы уже не напоминают дряблые комки ваты, хотя ощущение скованности, нескоординированности движений не прошло, а только усилилось…
Вместо того чтобы встать, он неуклюже скатился на пол, ударившись спиной о какой-то выступ.
На таймере Шевцова стремительно убегали последние секунды, отпущенные на операцию. Еще немного — и отсюда не выйти, будь ты хоть сто раз профи, район вторжения блокируют так, что крысам станет тошно…
…Бейкер, совершенно ошалев от страха, смотрел на дело рук своих и пятился, пятился от голого Дениса, что распластался на полу меж заляпанными чужой кровью гуманоидными телами.
Вот он чуть приподнял голову, шаря вокруг себя рукой.
Зрение Дениса расплывалось. К горлу подкатывала тошнота. Рука, на которую он пытался опереться, оскальзывалась на чем-то холодном, мокром и липком…
Нет… Так не пойдет… Непреодолимо хотелось лечь, оставив зги судорожные, конвульсивные попытки встать.
Что же это там скользит?..
Денис, которому все же удалось приподняться, опираясь на руку, сосредоточил расплывающийся фокус своего зрения на скользком и липком предмете.
Сквозь туман, что плавал в его сознании, и тупую боль, засевшую в одеревеневших мускулах, он увидел знакомые контуры тела, в неестественной позе распластавшегося, как и он, по полу.
В голове вдруг всколыхнулась черная хмарь воспоминаний, похожих на мутный смерч нелепых, противоестественных человеку чувств…
…В чистой прозрачной воде сплетались в мягком и одновременно напряженном танце два тела.
Его и ее…
На губах Дениса внезапно выступила пена.
В коридоре дико выли врубившиеся на всю мощь аварийные турбонасосы.
Через разбитые бастионы перепрыгивали солдаты и тут же занимали позиции.
Наконец в узком проходе меж перевернутых укреплений появился офицер. Не останавливаясь, он прошел прямиком в разгромленную лабораторию.
Заметив Шевцова, он пнул ногой его тело, глядя на несколько пулевых отверстий в груди, вокруг которых расплылись едва заметные на черной ткани униформы пятна крови.
Тот еще был жив, но сознание уже покинуло капитана.
— Дерьмо…
Офицер сплюнул на пол и поднял коммуникатор к влажным губам.
— Господин Ланге, мы в лаборатории. Прорыв ликвидирован. Что? Да, сэр, вот я его вижу. Лежит на полу… Нет, не в камере. Хорошо, сэр. Понял.
Майор отключил коммуникатор и брезгливо посмотрел вокруг.
От Бейкера, что забился в угол и сидел, глядя в одну точку, толку явно не добьешься.
«Господи, что за мразь? Чем они тут занимаются?!» — с отвращением подумал он, глядя на голого молодого парня, который лежал без сознания, навалившись на мокрый, осклизлый труп не то рыбины, не то ластоногого гуманоида, фрайг их разберет… но руки парня в последнем конвульсивном движении обняли это бледное, осклизлое тело, по которому тут и там тянулись длинные, аккуратно заштопанные надрезы, оставшиеся от многочисленных вскрытий…
Все приборы вокруг посечены пулями и заляпаны какой-то жидкостью вперемешку с кровью.
— Эй, сержант! — Офицер обернулся, подзывая к себе одного из бойцов. — Оденьте его во что-нибудь… — брезгливо приказал он, кивнув в сторону Дениса. — Сейчас сюда придет господин Ланге.
***
Сознание медленно возвращалось нестройным танцем сюрреалистических теней.
Только трудно оказалось понять к кому.
Денис ощущал, как чьи-то руки тормошат, переворачивают его тело, чувствовал прикосновения ткани, а перед глазами колыхался все тот же черный туман, из которого, подавляя человеческую волю, выползало нечто чуждое…
Чуждое ли?
— Они зря это сделали… — раздался над головой чей-то голос.
— Что именно, господин Ланге? — осведомился другой.
— Зря пытались его вытащить, — пояснил Джедиан. — В виртуальной реальности он мог бы еще пожить. А тут — нет. Ему не вытянуть. А жаль. Хотя мы, кажется, взяли от него все, что смогли. Прецедент создан, верно, господин Бейкер?
В ответ прозвучало что-то невнятное, больше похожее на сдавленный стон.
Ланге… Бейкер… Все те же имена из кошмарных воспоминаний.
По телу Дениса под чужой, непривычной униформой текли крупные градины ледяного пота.
Мускулы ног непроизвольно сокращались.
Что это с ним? — поинтересовался голос, который Денис теперь уже узнавал из тысячи других. — Ну, Бейкер, отвечай!
Шаги — влажные, чавкающие в разлитой по полу крови… и звонкий шлепок, сопровождаемый шипящей фразой:
— Приди в себя, Бейкер, хватит трястись. Я спрашиваю: откуда эти конвульсии?!
— Я… ввел… стимулятор… внутривенно… — Ответ все равно прозвучал невнятно.
— Паскуда… — прошипел Ланге. — Трусливая мразь!.. Поднимите его! — повысив голос, приказал Джедиан.
Денис отстранение подумал, что, должно быть, сейчас этого Бейкера будут бить, но оказалось, что приказ относится к нему.
Руки грубо приподняли его и рывком поставили на ноги. Голова Дениса непроизвольно свесилась набок.
Внутри все пылало нестерпимой фантомной болью не одного, а двух существ.
Он чувствовал, что беспомощен, как ребенок. Его мускулы после насильственного бездействия оставались дряблыми, и даже стимулятор оказался не в силах вернуть им энергию и упругость.
Только сейчас, осознав, что не в силах даже держать собственную голову, Денис окончательно поверил во все происходящее.
Призрак Даши не был призраком.
Он действительно пребывал в виртуальной реальности.
Долго… Очень долго, и, значит, остальное тоже не ложь и не плод больного воображения. Хотя, что он мог знать наверняка?
Глаза Дениса чуть приоткрылись, обозначив узкие щелки.
— Ага, дружок, приходим в себя? — Ланге глумился и не скрывал своего удовольствия от данной процедуры.
Денис наконец увидел его.
Голос, который долгое время преследовал беззащитный разум, наконец обрел плоть…
Он смотрел на Джедиана без ненависти — на нее не осталось сил, лишь в душе зрело гадливое недоумение.
Перед ним стоял ИНОЙ ЧЕЛОВЕК.
Денис не мог понять его, сколько ни пытался это сделать.
Он должен был задыхаться от боли, ненависти, страха, гнева, но ничего похожего не осталось в душе.
Только пустота. Пустота, недоумение и неуместный, иррациональный стыд… Словно он, как отстраненный от реальности наблюдатель, разглядывал удивительную и отвратительную тварь, пытаясь понять, как она устроена, почему действует именно так, но ничего не получалось, ни в разуме Дениса, ни в том, кто прижился в глубинах его подсознания, — ни в ком из них не находилось ответа на простой, казалось бы, вопрос, как из маленького, красивого, пухленького ребенка, который когда-то доверчиво льнул к материнской груди, искал беззубыми деснами упругий сосок, делал первые шаги и лепетал что-то на языке ангелов, как из него вырос этот высокий, опрятно одетый, самоуверенный мужчина, которому чужая боль казалась хорошим поводом для циничных шуток?
От расплывчатого взгляда Дениса не укрылось, что даже офицер, что стоял поодаль, отвел глаза.
Он с трудом шевельнул головой, переведя взгляд на подсвеченные изнутри цилиндры, что возвышались вокруг страшной колоннадой.
Тела… Тела… Тела… Истерзанные, разрезанные и зашитые…
Такие чуждые, отвратительные и одновременно такие знакомые, почти родные, до щемящей в груди тоски.
КТО Я?!
Этот вопрос, родившись один раз, вдруг начал разрастаться, заполнять собой пустоту…
Перед Денисом вновь, как тяжелая завесь из темных, спутанных водорослей, колыхнулся мрак.
Для Джедиана, Бейкера и окружавших их солдат, быть может, прошла минута, не больше, а он уже успел за это время тысячу раз умереть и вновь восстать в собственном измученном, истерзанном сознании, которое, оказывается, хранило иные ипостаси Дениса Велехова…
…Закат догорал.
Долгий, напряженный, как затянувшаяся агония.
Он опять находился в наполненном жидкостью куполе, но теперь вокруг простирался не унылый ландшафт Черной луны, а иной, более знакомый и понятный пейзаж.
Но с точки зрения того существа, глазами которого смотрел на этот мир Денис, пейзаж казался пугающим, чужим…
Зеленая трава, кое-где подпаленная нещадным солнцем, волновалась на ветру.
Деревья с плоскими, раскидистыми кронами, словно зонтики, торчали тут и там, и заходящее за горизонт светило красило в багрянец их листву.
По прерии, от рощи к каменистому холму, вытянувшись цепочкой, шел прайд каких-то существ.
С точки зрения наблюдателя, они казались отвратительными.
Низкорослые, обросшие темной шерстью существа передвигались на задних конечностях, в то время как передние болтались почта до земли, и изредка то одно, то другое из существ опиралось на них при ходьбе, делая это скорее в силу генетической привычки, чем по необходимости.
Лица этих полуразумных животных, что являлись венцом эволюции данной планеты, но еще едва ступили на тернистый путь своего развития как МЫСЛЯЩИХ особей, напоминали собой страшные волосатые маски. Нижние челюсти выступали вперед массивными, угловатыми контурами, лоб, казалось, нависал прямо над ними, но взгляд небольших глаз был не злобный, скорее любопытный…
Он смотрел на них сквозь прозрачный купол посадочной капсулы и не верил, что они — именно те, ради кого предстоит погибнуть.
По девственной равнине шли существа, которым суждено было обитать в космосе и вновь заселить Галактику спустя миллионы лет…
Денис вздрогнул, вырываясь из омута страшного видения.
«Планета Земля… Три миллиона лет до нашей эры…»
Это беспощадное резюме вынес не он. То был обоюдный вердикт двух разумов, двух сознаний — его и того чуждого, которые внезапно соприкоснулись в незримой точке, породив вспышку исторического откровения…
Вот почему люди не встретили братьев по разуму.
Они были, но три миллиона лет назад их смел беспощадный галактический вихрь миграции страшных в своей прожорливости и инстинктивной агрессивности низших существ, обитавших в пространстве.
То была агония древней, доисторической жизни, а они вставали на ее пути снова и снова, жертвуя, взрывая звезды, ведя отчаянную борьбу уже не за собственное выживание…
Они боролись за то, чтобы выжил хоть кто-нибудь…
Кто-то сделал ему укол…
Голова Дениса вновь дернулась, приподнимаясь, взгляд немного прояснился.
Он нашел им Джедиана.
Губы Дениса чуть дрогнули.
— Что? — Джедиан чуть наклонил голову, вслушиваясь в едва уловимый шепот…
— Я… нашел?.. — напрягаясь, выдохнул Денис, который внезапно понял, что он делал на виртуальной луне.
Джедиан, несколько ошарашенный таким вопросом, нахмурился.
— Ты о чем?
— Там… на луне… Что я… нашел? — прерывистый шепот был едва уловим.
— Не то, что мне нужно! — раздраженно ответил Ланге, которому наконец стал понятен смысл его шепота. — Какие-то цистовые оболочки… — все же счел нужным пояснить он, втайне надеясь на какую-нибудь дополнительную информацию.
В голове Дениса вспыхнула нечеловеческая, неуемная боль.
То билась память погибшей цивилизации.
Джедиану не дано было осмыслить такое чувство.
— Не напрягайся, — потеряв интерес к Денису, бросил он, отступив на шаг. — Мозговой сканер покажет, что к чему, — жутковато усмехнулся он и вдруг резко добавил: — Увести в пятую лабораторию. Майор, отвечаешь за него лично.
Голова Дениса опять бессильно свесилась вниз…
Он смотрел на распростертый по полу, заштопанный, изувеченный труп той, кого три миллиона лет назад любило его второе сознание.
Один из двоих солдат, что поддерживали его под руки, повинуясь взгляду майора, двинулся вперед, наступив на испачканный кровью Шевцова труп гуманоида.
Рифленая подошва армейского ботинка оставила на посиневшем лице четкий, влажный, кровавый след…
Сознание Дениса взорвалось.
Он не мог больше выдерживать это.
Древнее существо зашевелилось в нем; мозг, казалось, раскололся надвое, перед глазами завихрилась какая-то муть, и вдруг…
Его одежда, мокрая от пота, в некоторых местах пошла дырочками, словно ее обрызгали кислотой.
Вокруг Дениса возник четкий смрадный запах.
Единственное, что ощущал он, — это нестерпимый зуд под кожей.
Один из солдат, что держал его, не давая упасть, вдруг непроизвольно разжал пальцы. Перчатка на его руке дымилась, на глазах покрываясь волдырями. Через секунду он дико заорал, не в силах терпеть той адской боли, что пронзила кисть руки, когда кожа на ней вслед за перчаткой запузырилась, как пузырится болотная грязь от поднимающихся со дна газов…
На приборах лаборатории, которая была оснащена системами химической и бактериологической защиты, вдруг вспухли злобные огни.
Никто из присутствующих еще не успел опомниться, второй солдат отпустил Дениса, позволив тому осесть на пол, а сам, дико вытаращив глаза, в страхе тряс рукой, пытаясь освободиться от запузырившейся на ней массы, майор только поворачивался к подчиненным, Джедиан удивленно смотрел на солдат, не понимая, отчего те вдруг бросили Дениса… а в развороченное взрывом помещение уже ворвался спокойный, уверенный голос компьютерной сети лаборатории, которая вещала через часть уцелевших при перестрелке динамиков аудиосистемы:
«Внимание! Опасность!..Заражение! Обнаружен неизвестный системе экзовирус!»
Дениса, который стоял на четвереньках, рвало прямо на пол какой-то осклизлой, не похожей на желудочный сок массой.
В обширном помещении началась паника.
Майор, который, лапая кобуру импульсного пистолета, пятился от Велехова, словно тот был прокаженным, налетел спиной на пульт управления и остановился, выпучив глаза.
Денис сам не понимал, что происходит.
Ему было так плохо, что все прошлые страдания показались сладким сном перед тем ужасом, что творился внутри него сейчас.
Он чувствовал, как чуждая воля подчинила себе его обессилевший мозг.
Он смотрел вокруг не своими глазами, и в нем клокотала такая ярость, такая горечь, такая злая, вселенская обида на этих существ, затоптавших окровавленными подошвами армейских ботинок все, ради чего он принял смерть, что Денис, сознание которого все еще сопротивлялось, чисто по-человечески не приемля происходящей внутри него смены метаболизма, вдруг устыдился своего инстинктивного отвращения…
Это существо, память которого насильно внедрили в его мозг, имело право…
Он не видел суматохи, что царила вокруг.
Вокруг Дениса, чье тело билось в конвульсиях на осклизлом полу, мгновенно образовался вакуум.
Майор, что пялился на него, очнулся от шока.
Там, куда попадали выделения Дениса, все вскипало, истекая ядовито-желтым, вонючим дымком, но он сам, казалось, не пострадал, лишь одежда на нем уже напоминала скорее лохмотья, чем униформу…
Из-под прорех расползшейся ткани были видны участки его бледной, похожей на пергамент кожи, под которой блуждали багровые пятна…
Майор, сам бледный как смерть, видел в нем уже не человека, а какое-то отвратительное существо, что казалось ему сродни тем препарированным трупам, что валялись на полу около разбитых колонн…
Возможно, в чем-то он оказался прав.
— Отходим!.. — Майор наконец выцарапал из кобуры импульсную «гюрзу» и поднял оружие, целясь в лоб распростертому на полу Денису.
Тот уловил движение и мучительно поднял глаза.
Лицо Велехова, искаженное мукой, походило на маску смерти. Багровые пятна, что, словно живые, ползли под кожей, делали его изменчивым, зыбким, будто сами черты дрожали, перетекая с места на место.
«Гюрза» прыгала в руках майора в такт колотившей того нервной дрожи.
С усилием приподняв голову, Денис внезапно подался вперед и плюнул.
Плевок попал прямо в лицо командиру группы спецназа.
Несколько секунд тот еще целился в Велехова, а потом вдруг заорал, дико, нечеловечески, и стал падать.
Его лицо пожирала какая-то зеленоватая субстанция, а «гюрза» в руках билась, словно живая, кроша запоздалым автоматическим огнем и так порядком изрешеченную аппаратуру…
Голова Дениса упала на грудь.
Он больше не мог. Все. Точка…
Но сознание не уходило, как бы он ни желал того. Закрыв глаза, Велехов лежал на полу, изредка содрогаясь в конвульсиях, а вокруг, средь наступившего хаоса, криков, выстрелов и приказов, витала невидимая, выношенная в его теле древняя смерть, и голос, что был способен свести с ума своим спокойным бесстрастием, продолжал вещать, как на лекции или инструктаже:
«Внимание! Уровень блокирован! Зона заражена неизвестным экзовирусом! Всем срочно покинуть отделение лабораторий! Повторяю…»
Никто уже не обращал внимания на Дениса.
В проеме выбитых дверей возникла давка.
Впереди, у перекрестка тоннелей, медленно ползли навстречу друг другу два аварийных створа, и бойцы, что в панике отступали от лаборатории, прекрасно осознавали, что все, кто не успеет к ним, обречены сдохнуть средь пузырящихся луж ядовитой субстанции.
Экзовирус… Одно это слово действовало на людей, которые из поколения в поколение двигались по планетам, как страшное проклятие…
Первым, как ни странно, на перекресток выскочил Ланге.
Сейчас он совсем не походил на владыку Форта Стеллар. Растрепанный, бледный, с перекошенным лицом, он едва мог говорить.
Створы ползли навстречу друг другу, а к ним бежали оставшиеся без командира спецназовцы. Им оставалось всего-то пятьдесят метров…
— Огонь!.. — задыхаясь и кашляя, проорал Джедиан оторопевшему патрулю. — Там заражение! Не выпускать никого!
Когда герметичные створы сошлись, то за ними, казалось, уже не было никого, кто остался бы жив.
Джедиан, который только что испытал самое сильное потрясение в своей жизни, прислонился к стене и медленно сполз по ней.
— Врачей и экзобиологов… — прохрипел он, отирая выступившую на губах пену. — Быстрее! — вдруг заорал он, почувствовав дурноту.
Старший патруля, сам бледный, как смерть, метнулся к встроенной в стену коммуникационной панели…
***
Истребитель лежал на брюхе, занимая собой почти весь ствол старой, давно бездействующей вентиляционной шахты.
Между ним и безвоздушным пространством находился всего один шлюз, заваренный наглухо еще лет двадцать назад, когда силовой купол города сдвинулся и шахта вентиляции, попав своим устьем в зону вакуума, оказалась не у дел.
Такое случается во всех больших городах: что-то строится, что-то ветшает, а что-то остается вне зоны действующих коммуникаций.
За хвостовыми стабилизаторами машины вентиляционный канал пересекал еще один шлюз, но в отличие от других деталей этой давно позабытой технической ветки он выглядел достаточно свежим, и на его швах вместо ржавчины еще держалась окалина.
Дейвид Ворсмер, который сидел за активированными панелями управления, вспомнил, как сажал машину в узкую шахту несколько суток назад. Тогда ему казалось, что столь филигранная посадка является самой сложной частью операции, но теперь он понял, что ошибался.
Он согласился бы еще десяток раз пролезть на своей машине сквозь игольное ушко, лишь бы кончилось это затянувшееся сверх всяких сроков ожидание.
Он понимал, что там, внизу, что-то случилось, иначе ребята уже давно бы вернулись…
Бортовой хронометр истребителя продолжал отсчитывать тягучие секунды, проведенные им средь гулкой тишины, неизвестности и тревоги.
По всем правилам он должен уходить.
Операция сорвалась, ребята погибли…
Дейвид не хотел верить в это. Не мог, как бы ни приучали его к дисциплине и субординации. Пилот хоть и входил в состав боевой группы, но у него оказался свой взгляд на эту работу.
Слишком часто он видел в глазах тех, кого подбирал, такую благодарность за то, что не взлетел, задержался, вытащил… что даже кровь и потери как-то сглаживались, ранили не так сильно…
Вот и сейчас… Дейвид не слышал ни звуков стрельбы внизу, ни криков, ничего, его обволакивала гулкая тишина, а таймер, на котором бежали зеленые цифры секунд со знаком минус перед ними говорил: улетай, беги, все кончено…
Минус десять минут с момента запланированного конца операции…
Дейвид вдруг порывисто встал и, не отключая приборов, полез в расположенный над головой люк.
«К черту… — с внезапным раздражением подумал он. — Легче им станет там на Элио, если я стартую и доложу: мол, не дождался, все сроки вышли… Им и так понятно — провал…»
Выбравшись из истребителя, Ворсмер потянул носом затхлый воздух тоннеля.
Пахло гарью и еще чем-то терпким, тревожащим обоняние.
Рука пилота потянулась к кобуре, извлекая импульсный пистолет. Дейвид знал, почему поступает именно так. И никакие запахи не могли остановить его, потому как за сотню боевых вылетов он насмотрелся и нанюхался всякого, а твердо усвоил только одно: мертвый член боевой группы — это тот, кого ты увидел своими глазами. Остальные живы, несмотря ни на что…
***
Денис, лежа на холодном и мокром полу, понимал, что умирает.
Никакие предосторожности не могли спасти его. Организм человека оказался абсолютно чужд той биохимии, которую спровоцировало в нем проснувшееся сознание ксеноморфного существа.
Теперь это сознание ушло, угасло, как внезапно вспыхнувшая свеча под порывом ветра. А боль осталась. Как и та смерть, что витала в воздухе и пузырилась на обезображенных телах.
Денис знал, что это такое…
Предки ластоногих существ, которые жили в воде, умели вырабатывать особый химический состав, который отпугивал врагов. Они выпускали его в воду и уплывали под прикрытием ядовитого облака.
Но Денис никак не мог воспользоваться данным приемом, хотя его мозг, оккупированный чужим сознанием, изменил функции потоотделяющих желез, заставив те вырабатывать древний яд… но все оказалось зря, он не в состоянии бежать, а губительные для его организма соединения подействуют на него рано или поздно…
«А вирус?.. — вдруг отстранение подумал он, мучительно прислушиваясь к монотонным предупреждениям, что продолжали изрыгать динамики компьютерной сети. — Родился он во мне или оказался случайно выпущен на волю в хаосе сокрушавшей все вокруг перестрелки?..»
Мысль показалась глупой, неуместной.
Кто мог ответить на такой вопрос? Разве что одно из существ, что распростерлись на полу…
Денис попытался ползти, но силы покинули его. Действие стимулятора оказалось слишком слабым подспорьем, и он опять скорчился на мокром полу, конвульсивно содрогаясь от пожирающей его изнутри боли и прекрасно осознавая, что все кончено…
Однако, кроме распростертого на полу Велехова, в лаборатории оставался в живых еще один человек. Им оказался Анри Бейкер, который все это время провел в глухом простенке между двумя аппаратными блоками, куда нырнул, как только в помещении вспыхнула паника…
Теперь он, пошатываясь, шел по проходу к тому месту, где лежал Денис.
Лицо Бейкера покрывали серые пятна, но страх так глубоко въелся в его душу, что уже не влиял на разум. Он понимал, что делает и куда идет, хотя внешне можно было предположить, что Анри невменяем: его трясло, лоб блестел от липкой испарины, и двигался он как сомнамбула, брошенная своим хозяином на произвол судьбы…
Он тоже не строил для себя никаких иллюзий.
Бейкер отдал ксенобиологии всю свою короткую жизнь и слишком хорошо понимал, что за субстанция пузырится на мертвых телах…
Единственное, что утешало в этот момент злосчастного ученого, — это тот факт, что господин Ланге не избежал общей участи. Он просто не мог не хлебнуть той дряни, что внезапно исторг Денис. Она незримо присутствовала в воздухе, в жидкостях, проникала в легкие и вползала сквозь поры кожи.
«Неповторимый опыт… — думал он, бредя по проходу меж лежащих в неестественных позах тел. — Никто не выпутается… Даже те, кто сбежал…»
Его бледное лицо исказило жалкое подобие улыбки. Бейкер понимал, что обречен. На поиск антител для уничтожения вируса, который буквально сжигал изнутри все внутренности и заставлял кожу пузыриться кровавыми волдырями, у его организма уже не осталось времени. Он умрет раньше…
В эти последние минуты перед неизбежным концом он не впал в истерику, и перед ним не вставали картины из прошлого. В душе царила пустота, даже страх истончился, став не таким острым.
Кое-как доковыляв до Дениса, он сел на пол возле него и протянул дрожащие пальцы к короткому ежику волос на голове Велехова.
Тот открыл глаза и поймал лицо Бейкера мутным, полным боли взглядом.
— Лежи спокойно, — вдруг произнес Анри, на ощупь найдя нужную точку на покрытой разъемами биоинтерфейсов черепной коробке Дениса.
Глаза Велехова мучительно закатились.
— Сейчас я тебя поправлю. — Анри скорее разговаривал сам с собой, чем с Денисом.
Со щелчком открылся затвор крохотного имплантированного в голову Дениса считывающего устройства.
Что бы ни переживал сейчас лежащий на полу человек, но мотивы действий Анри оставались для него тайной.
А все объяснялось теми глубинными процессами, что день за днем шли в душе загнанного в угол и раздавленного страхом ученого.
Глупо было предположить, что в последний миг он вдруг обрел какое-то благородство или его замучила, наконец, совесть… нет, Анри был рожден ползать, и на внезапные взлеты у него не находилось сил, даже в этот момент… Однако вместо того, чтобы биться в истерике, ощущая близкую смерть, Бейкер торжествовал.
Его страх перед Ланге, вкупе с комплексом вины, что родился на кладбище кораблей, сейчас трансформировался в нечто иное…
Бейкер оказался сильнее Джедиана. Умнее его.
Это он, Бейкер, реконструировал мозг Дениса. Он имплантировал ему сопроцессор и другие управляемые мини-компьютером системы.
В голове Велехова гнездилось не два, а три разума. Причем один из них являлся машиной, неким программным ускорителем нормальных человеческих функций, и до сих пор оставался пуст, зарезервирован, действуя лишь как промежуточное звено для связи между сознанием Дениса и виртуальной реальностью «Черной луны».
Теперь нужда в такой связи отпала…
Дрожащие пальцы Бейкера вставили крохотный кристалл в открывшееся гнездо и…
Голова Дениса опять конвульсивно дернулась.
Пошла загрузка новых базовых программ в его процессор.
Покрытое волдырями лицо Анри Бейкера исказила жуткая усмешка.
Он боялся только одного, что Джедиан Ланге слишком быстро умрет. Думать об этом для Анри было невыносимо.
Лицо Дениса перестали коверкать судороги.
— Готов? — Бейкер склонился к нему, обдав бледную кожу Велехова своим горячим, больным дыханием. — Ты будешь жить… — бормотал он, как древний шаман над своим потусторонним детищем. — Я не могу навязать тебе своей воли, некогда программировать столь глубоко, но поверь: один факт твоего существования будет для господина Ланге кошмаром, который не кончится, не пройдет… — Бейкер воткнул в голову Дениса тонкий кабель программатора и начал что-то набирать на сенсорной клавиатуре, положив ту себе на колени. — Я помогу тебе выжить… Сейчас процессор почистит твой организм… — продолжал невнятно комментировать он. — Я знаю про человека и про этих существ… — Он поднял глаза и взглянул поверх клавиатуры на гуманоидные тела, — я знаю про вас все… помирю твой организм с этим ядом… А ты… — он вдруг посмотрел на Дениса с умилением. — Ты станешь проклятием господина Ланге, которое будет убивать его изнутри. Пусть он научится бояться, как боялся я… Пусть узнает, что такое страх…
По лицу Бейкера уже ползла, пузырясь, зеленоватая субстанция. Находиться рядом с Велеховым означало лишь ускорить собственную смерть, и Анри понимал это, как никто другой.
Денис едва осознавал, что бормочет склонившийся над ним человек.
Второй раз его возвращали в мир те же самые руки, не спрашивая, хочет ли он того…
В голове, после царившего там хаоса, постепенно разливалась несущая покой пустота, в которой на фоне отдаленного шепота билась базовая команда — ЖИТЬ.
***
Дейвид прошел последние сто метров по наклонной вентиляционной трубе и остановился как вкопанный, не дойдя нескольких шагов до четкого контура снятой со стены тоннеля квадратной секции облицовки.
В конце трубы, перегораживая выход на уровень Форта, лежало тело Блейда.
Очередь из автоматического оружия превратила его грудь в кровавое месиво из раздробленных костей и разорванных мышц.
Дейвид вжался в стену.
«А что ты хотел увидеть, когда шел?..»
Заданный самому себе вопрос не умерил ни боли за погибшего товарища, ни острого чувства опасности.
Тем не менее он собирался проверить все до конца.
Оставались еще Шевцов и Хоук. Возможно, они не погибли.
О Велехове, в спасении которого и заключалась вся операция, Дейвид не думал. Для него этот человек существовал скорее как абстрактная единица.
Осторожно выглянув сквозь проем, он увидел разгромленный, изуродованный взрывами и автоматическим огнем тоннель яруса, который метрах в пятидесяти от него отсекала герметичная переборка, без всякого намека на дверь или шлюз.
На тела в черной униформе он обратил внимание лишь вскользь, с тоской подумав, что накрошили их тут ребята и сами полегли…
Словно в подтверждение жуткой, холодящей разум мысли взгляд Дейвида зацепил знакомые черты, и он с содроганием понял, что смотрит на искаженное предсмертной судорогой лицо Хоука, плечи и голова которого торчали из-под оплавленных взрывом обломков бронепластикового бастиона.
На Дейвида вдруг накатило какое-то тягостное, тоскливое бессилие.
Вокруг никого — одни трупы, десятки тел, изрешеченные пулями и изуродованные взрывами.
Воздух пах резко и неприятно. Сладковатые флюиды крови смешивались в нем с чем-то омерзительным.
Оставался Шевцов. Дейвид глянул по сторонам и, подняв пистолет на уровень груди, медленно пошел в сторону выбитых взрывом дверей лаборатории.
И только войдя вовнутрь, он по-настоящему пожалел, что принял самовольное решение спуститься.
Если картины снаружи этого помещения заставляли сжиматься сердце и стыть разум, то тут…
Дейвид не нашел в своем словарном запасе слов, чтобы мысленно охарактеризовать то месиво из человеческих и ксеноморфных тел, разбитых приборов, пролитой крови, физиологических растворов и зеленоватой пузырящейся массы, что простиралось перед ним как некое страшное, сюрреалистическое пространство, рожденное в воображении ополоумевшего художника.
Не понимая сути того, что произошло туг минут десять-пятнадцать назад, он смотрел на страшный интерьер лаборатории и чувствовал, как волосы начинают вставать дыбом по всему телу…
Компьютерная сеть комплекса уже больше не вещала об опасности, уровень был блокирован, и, по мнению процессора лаборатории, уже никто и ничто не могло помочь тем, кто не успел или не смог эвакуироваться.
Внезапно Дейвид, нервы которого, натянутые до предела, готовы были вот-вот лопнуть, резко обернулся, едва не начав пальбу.
Что-то шевелилось в проходе меж разбитых пулями высоких цилиндров, жидкость из которых вытекла, смешавшись на полу с кровью и какой-то слизью.
Удержав онемевший от напряжения палец на гашетке оружия, Ворсмер посмотрел на распростертое там тело, одетое в униформу черного цвета, ткань которой местами расползлась, словно под действием кислоты, и внезапно осознал, что узнает это бледное, неживое лицо, искаженное судорогой боли. Велехов…
Точно, он же сто раз видел этого парня на стереоснимках!..
Рядом с телом Дениса опять возникло движение. Это шевельнулся сидящий подле него на полу труп.
Дейвида обдало холодным потом. Не то чтобы он боялся мертвецов, но сама обстановка этого места, отдающая душком неправильной, совершенно бесчеловечной жестокости, угнетала, делала звуки резче, а тени страшнее и злобнее…
Тот, кого пилот принял за мертвеца, на самом деле был еще жив, но…
Ворсмер непроизвольно попятился, когда человек попытался привстать, повернув к нему лицо…
Это оказалось не лицо — жуткая маска покрытой волдырями плоти.
Несколько секунд он смотрел на Дейвида сквозь узкие щелочки заплывших от опухоли глаз, а потом вдруг сказал, хрипло и невнятно, едва ворочая во рту распухшим языком:
— Беги… отсюда…
Слюна клубком свернулась во рту у Ворсмера.
Он вдруг понял: еще немного — и он не выдержит. Только сейчас он заметил, сколь сильно обезображены разбросанные вокруг трупы и как пузырится на них отвратительная зеленоватая субстанция.
Ее не было только на теле Велехова.
Денис лежал, неестественно вывернув руку, и его грудь едва заметно вздымалась, такт редкому дыханию.
— Он жив… — внезапно выдавил человек, проследив взгляд Ворсмера, — забери его… и беги… — Он вдруг зашелся мучительным кашлем, повалившись на бок, а Дейвид, не колеблясь больше, рывком поднял показавшееся на удивление легким тело Дениса и, взвалив его на плечо, в растерянности оглянулся, пытаясь все же разобраться, есть ли тут Шевцов меж распростертых на полу тел, но, скользнув по ним взглядом, понял — все бесполезно…
Опасливо обходя лужицы пузырящейся жижи, он двинулся к выходу, стараясь не наступать на трупы.
Человек с обезображенным лицом, что сидел на полу, задыхаясь от кашля, смотрел ему вслед, и его кашель вдруг начал переходить в хриплый, издевательский, каркающий смех.
Бейкер смеялся в последний раз в жизни, и его хохот преследовал Дейвида, пока тот окончательно не потерял самообладание и не побежал.
Ноги сами несли его прочь, в спасительную дыру, к истребителю…
Тело Дениса безвольно болталось на плече, как тряпичная кукла.
***
Ворсмер торопился, как никогда в жизни. Не тратя время на предусмотренные заранее процедуры, он просто впихнул безвольное тело Дениса во второе кресло кабины управления, что предназначалось Шевцову. За переборкой, в отсеке переделанного специально для этой операции истребителя имелось диагностическое кресло с аппаратурой реанимации и поддержания жизни, но разве была хотя бы секунда на манипуляции с ним?!
Действиями Дейвида руководил инстинкт. ОТСЮДА НУЖНО БЕЖАТЬ, СРОЧНО, ДАЛЕКО…
Он не понимал, что произошло там, внизу, но это было по-настоящему СТРАШНО…
Планетарные двигатели истребителя взвыли в теснине тоннеля, наполнив узкую трубу ослепительным огнем и грохотом.
Машина задрожала, в ее носовой части открылся оружейный люк, и оттуда коротко рявкнула автоматическая пушка, разнеся в клочья зыбкую преграду, запирающую выход.
Старая вентиляционная шахта, наполненная перегретым воздухом, как и было задумано, сыграла роль стартовой катапульты, истребитель попросту выбило из узкого ствола вентиляции потоком устремившегося в вакуум воздуха, как плохо пригнанную пробку из бутылки с шипучим напитком.
Денис застонал в своем кресле, пытаясь приподнять голову. Он очередной раз приходил в сознание.
На обзорных экранах машины пронеслись скалы, и вдруг покатый, круто обрывающийся серпообразной дугой зари шар Стеллара начал резко проваливаться вниз — это форсажные ускорители разгоняли истребитель, унося прочь от планеты и ее орудийно-ракетных комплексов, что прятались в скалах меж сверкающими силовыми куполами городов.
Эта часть операции рассчитывалась на Элио по секундам.
Не успели отработать ускорители, как на приборных панелях вспыхнули огни готовности гипердрайва.
Такой прыжок, начавшись почти что на дне гравитационного колодца Стеллара, не мог перенести истребитель к какой-то заранее обозначенной звездной системе, его предназначением было увести машину прочь, в неизвестную точку пространства, подальше от следящих систем Стеллара, которые уже засекли стартовавший с поверхности истребитель и сейчас наводили на него все оказавшиеся поблизости комплексы противокосмической обороны.
Бежать отсюда можно было только «слепым рывком». Ворсмер невольно зажмурился, когда черная хмарь гиперперехода заволокла обзорные экраны, слизнув с них яркие искорки звезд.
Через секунду они просветлели вновь. Рисунок созвездий медленно проявился сквозь черноту, и Дейвид с замиранием сердца взглянул на приборы. Это была самая опасная, но неизбежная часть побега. «Слепой рывок» даже на минимальной мощности низкочастотных генераторов мог зашвырнуть истребитель куда угодно, но любая попытка уйти со Стеллара на обычной тяге являлась предприятием еще более безнадежным, заранее обреченным на провал…
Системы ориентации работали, поворачивая нос истребителя то в одну, то в другую сторону.
На сердце у Дейвида было тяжело. Он чувствовал какую-то странную, ненормальную вялость во всем теле. Слегка подташнивало, но он, напряженно наблюдая за работой локационной системы, списал свое недомогание на гиперпрыжок…
«Обнаружены координаты Кьюига», — внезапно высветил монитор.
Дейвид едва не закричал от радости.
«Есть!»
Он вырвался. Все получилось!
На мониторе продолжали возникать сообщения:
«Опознаны звезды систем Элио, Эригон, Рори…»
Переведя дух, Ворсмер посмотрел на Дениса.
Тот сидел в кресле, выпрямив спину, и смотрел в экран перед собой широко открытыми, пустыми глазами.
— Эй, парень, ты чего?! — хрипло спросил Дейвид. — Очнулся?!
Денис молчал. Его глаза по-прежнему смотрели в одну точку, словно их покинул всякий разум.
— Погоди, тебе плохо?! — Дейвид протянул руку, желая встряхнуть его за плечо, но не закончил начатое движение.
Рука повисла в воздухе, а он выпученными от ужаса глазами смотрел на свою кисть, которую покрывала пузырящаяся зеленоватая субстанция.
Через минуту тело пилота в последний раз дернулось в кресле и затихло.
Денис по-прежнему сидел, устремив в никуда совершенно пустой, бессмысленный взгляд.
Он ничего не слышал и не воспринимал.
Спустя полчаса блок автоматического пилотирования, послав несколько запросов и не получив на них никакого ответа, перевел все системы истребителя а аварийный режим.
Человек по какой-то причине не мог управлять кораблем. В таком случае автопилотам предписывалось совершить прыжок на известные навигационному блоку координаты.
На мониторе перед мертвым пилотом опять появился список планет, в той очередности, как их обнаружила локационная система.
Первым в списке обнаруженных миров шел Кьюиг.
Через минуту название планеты запульсировало красным.
Денис не видел, как обзорные экраны вновь затянуло черным маревом гиперперехода. Он сидел живой, но на его лице не отражалось ничего — ни мыслей, ни эмоций.
По иронии судьбы он летел домой, но не понимал этого.
Его разум, измученный сменой реальностей, вторжениями чуждой воли, смертями, шоком, не вынес той последней капли, что долил Анри Бейкер в полную до краев чашу страданий…
У нормальных людей такое состояние, когда мозг сознательно отключается, перестает реагировать на раздражители, называется комой. Но Денису оказалась недоступна даже эта крайняя мера, на которую инстинктивно пошел его измученный организм.
Под черепной коробкой Велехова, сопряженный с основными мозговыми центрами, работал запрограммированный Бейкером сопроцессор. Микромашине было глубоко наплевать, хочет ли жить порученный ее заботам человек.
Разум Дениса угасал, все глубже погружаясь в черную пучину безвременья, а организм продолжал жить.
Он не видел и не ощущал того, как космический истребитель нырнул в гиперсферу, направляясь к далекому Кьюигу, не воспринимал смерть вытащившего его из лаборатории пилота, не отреагировал и на запросы, что вдруг начали поступать на передатчик машины…
Он сидел, неестественно выпрямившись в кресле, и смотрел в черный экран, где медленно вращался, приближаясь, пухлый шар планеты.
Где-то сбоку отрывисто и зло заморгал огонек стационарного лазера, и залпы фотонной энергии прошли поперек курса истребителя, сигналя «остановись!».
Машина вдруг резко изменила курс и начала спускаться к планете. Сбоку, сияя факелами реактивных двигателей, приближалось звено перехватчиков.
Что-то глухо и часто молотило по броне, на пульте управления вспухали и гасли злобные, свидетельствующие о повреждениях корпуса сигналы, на обзорных экранах небо вдруг из черного превратилось в фиолетовое, потом в синее, а он продолжая безучастно сидеть, как спеленатый страховочными ремнями манекен, пока над головой не разъехались в разные стороны остроугольные сегменты брони и жесткий удар аварийно-спасательной катапульты не швырнул два кресла в темнеющие вечерние небеса…
