Глава 4
Станция омни. Внутренний космодром…
– Сегодня важный день. – Боб сел в кресло второго пилота, пристегнулся. Он никогда не пренебрегал мерами безопасности, всегда соблюдал правила.
– Что говорят омни?
– Го-Лоит впечатлен твоими успехами. Он доволен. Сегодня на Альбион отправился еще один корабль с планетопреобразующей техникой. Ты получишь запись события по возвращении.
– Он начал платить вперед? – хмыкнул Антон.
Скелх не понял смысл вопроса, задумался, но затем все же кивнул:
– Твое душевное равновесие ценится высоко.
– Я хочу встретиться с омни.
– Нет, – отрезал Боб. – Можешь передать мне любую просьбу или пожелание.
– Тогда скажи Го-Лоиту: пусть подумает о возвращении людей на Землю. Какой смысл тратить ресурсы на борьбу с чуждой биосферой? Проще очистить от радиации и загрязнений участок родной нам планеты.
– Передам. – Скелх спокойно воспринял слова Антона, никак не обозначил своего отношения к сказанному, что лишний раз убеждало: он марионетка. Биологический робот, одним словом.
«Корпускул» тем временем поднялся над стартовой плитой. Антигравитационные двигатели, установленные на корабле, использовались только для выхода в открытый космос, за пределы станции.
Панорама космодрома медленно проплыла на экранах обзора. Открылись массивные шлюзовые ворота, обшивку объял красноватый свет габаритных огней. «Корпускул» слегка покачнулся, когда из шлюза откачали атмосферу.
– Важный день, говоришь? – Антон вывел корабль в открытый космос. Свитая спиралью, похожая на снятую кожуру апельсина станция начала удаляться. По правому борту виднелся газовый гигант. Его окружали кольца. Знакомое семейство астероидов промелькнуло нечеткими сигнатурами, солнечный ветер, овевающий обшивку потоками заряженных частиц, воспринимался нервной системой как теплое ласковое дуновение.
Жизнь изменилась в корне, но Антон старался сохранить частицы сугубо человеческого восприятия, намеренно переносил знакомые с детства ощущения на явления, никак с ними не связанные.
– Нам предстоит погружение. – Боб визуально контролировал работу бортовых систем. С некоторых пор скелху становилось все труднее считывать мысленные образы Антона, но он ни разу не поднял этот вопрос, не удивился, не спросил, почему так происходит.
Это настораживало.
«Неужели у него есть еще одна, резервная возможность контролировать мой рассудок?»
Чувствуя, что перегибает палку, Антон ослабил защиту. Пусть Боб пользуется привычным способом контроля. Так спокойнее.
– Новый уровень? – как бы между прочим уточнил Антон.
– Все десять, – неожиданно ответил скелх.
Сердце Антона замерло, затем глухо стукнуло в груди. Под черепной коробкой появилось неприятное, но знакомое покалывание – импульсы, исходящие от Нейруса, пронзили нервную систему.
– Почему заранее не сказал? – голос прозвучал хрипло.
– Ага, чтоб ты всю ночь не спал? – усмехнулся скелх. Человеческой мимике он учился упорно, старательно, этого не отнимешь, но результат вызывал у Антона отвращение.
Он размял пальцы, привычно охватил пористые рукоятки астронавигационных рулей.
– Какие инструкции?
– Ты уже погружался.
«Экзамен, значит? Ладно. Стимул есть, опыт накоплен, пора и за дело? Так рассудил омни?»
Антон действительно погружался в гиперкосмос вплоть до четвертого уровня. Но это были плавные, заранее рассчитанные переходы.
– Вертикаль? – предположил он.
– Да. Уходим в пробой метрики. – К Бобу вернулась обычная невозмутимость.
* * *
Пространство первого энергоуровня окатило знакомыми ощущениями.
Слегка покалывало кожу. Зрение на доли секунды потеряло четкость, бездонная чернь космоса исчезла, ее сменил океан энергий – прозрачное разноцветное пламя, окружившее «Корпускул».
Воронка, над которой подрагивал яркий разлохмаченный шарик гравитационного отпечатка звезды, медленно приближалась. Антон не стал тратить время попусту, проложил курс к зоне гиперпространственного перехода и теперь уверенно вел корабль навстречу энергетическому вихрю.
Нейрус готовил «Корпускул» к опасному погружению. Информация от специализированных датчиков, обработанная нейрокомпьютером, передавалась сейчас на контур высокой частоты гипердрайва.
Между срывом на вертикаль и управляемым перемещением в ее потоке существовала огромная разница. На всем протяжении рискованного прыжка гиперпривод должен работать безупречно, в узких границах разрешенной погрешности, иначе последствия непредсказуемы.
«Корпускул» окружила тусклая аура. Корабль по касательной траектории вошел в энергетическую воронку, совершил один резкий виток, и…
Мгновенный сбой в сознании, столь же резкое прояснение рассудка, ошеломленный взгляд по сторонам, контроль приборов, отчеты Нейруса, зафиксированное боковым зрение напряженное, серовато-бледное лицо скелха, – все это промелькнуло одним ощущением, и снова – переход!
Чувство, будто падаешь с крыши небоскреба, а мимо мелькают этажи.
В груди холод. Впечатления появляются и тут же гаснут, сменяясь на новые, еще более острые.
Третий энергоуровень.
Пятый…
Седьмой…
Приборные панели внезапно покрылись россыпями алой индикации. Все кибернетические компоненты «Корпускула» ушли в сбой. Попытка перезагрузки систем ничего не дала.
Вот когда Антону вновь понадобился щит отчужденности, способность отсечь мешающие мысли, сосредоточиться на полном слиянии с Нейрусом.
Теперь лишь две нервные системы управляли кораблем, поддерживали параметры гиперпривода, контролировали работу бортовых устройств, не позволяя «Корпускулу» превратиться в груду высокотехнологичного хлама.
Почему отказали привычные приборы?
Ответы лежали за гранью понимания. Наверняка скелху известно научное обоснование, но Антону было некогда перевести дыхание, все происходило слишком стремительно. Осторожные осознанные маневры, когда переход между уровнями гиперкосмоса занимал по десять-пятнадцать минут, остались в прошлом. Движение в потоке вертикали похоже на стремительное падение в бездонную пропасть – здесь работали инстинкты, способность к предельному напряжению жизненных сил да скорость реакций, помноженная на хладнокровие.
Девятый энергоуровень.
Погасли датчики индикации. Лишь перед мысленным взором развернулась и тут же начала таять сетка горизонталей.
По ощущениям пространство гиперкосмоса стремилось схлопнуться в точку! Миллиарды вертикалей сходились все теснее, все ближе!
Антона трясло. Пылающие нити сливались воедино, образуя поток, но данные, поступающие от Нейруса, упрямо опровергали зрительный образ, – ни одна из силовых линий гиперкосмоса не пересекала другую.
Переход!
Откровенно – Антон простился с жизнью.
Все говорило в пользу точки, в которой сольются бесчисленные вертикали, но… взгляду открылась неожиданная, потрясающая картина.
Он снова увидел мрак. Без звезд. Без границ.
Этот мрак пронзали огненные, туго натянутые струны. Они приходили из бесконечности, с разных сторон, словно среди «абсолютного ничто» распушился ослепительный одуванчик.
Вертикали вливались в тускло-сиреневое пятно, по форме напоминающее миниатюрный галактический диск.
При внимательном рассмотрении сгусток энергии не выглядел однородным. Большинство линий гиперкосмоса растворялись в нем, но в границах сиреневого сияния рассудок Антона различил нечеткие структуры, образующие концентрические окружности, густо оплетенные нитевидными разрядами, объединяющими их.
– Боб, что это? – хрипло выдавил Антон.
Он машинально стабилизировал корабль. Обшивка озарилась сполохами работы двигателей. Импульс неуправляемого вращения был компенсирован и дрейф – тоже. «Корпускул» остановился, если здесь существовали понятия скорости и расстояния.
– Боб?
Тишина. Антон повернул голову. Скелх дрябло обвис, удерживаемый в кресле страховочными ремнями. Либо потерял сознание, либо мертв?!
– Он жив, – мнемоническая связь с Нейрусом прокатилась по нервам обжигающей волной, возвращая ощущения тела, давая понять: мы справились, хотя, вспоминая головокружительное схождение в потоке вертикали, Антон не мог с уверенностью ответить: везение или филигранная точность каждого рефлекторно совершенного действия предопределили благополучный исход?
Скелх застонал. Его внезапно стошнило на пол.
Теперь Антон понимал, почему верные слуги омни не могут выполнять для них определенные задачи. Интересно, а сам Го-Лоит сумел бы совершить управляемый прыжок сквозь десять энергоуровней?
Боб вытер рот тыльной стороной ладони.
Нейрус сформировал для него ряд туго натянутых полупрозрачных мембран, в материале которых начало проступать двухмерное изображение.
Скелх несколько минут пристально смотрел на энергетическое образование и миллиарды вливающихся в него вертикалей, затем протяжно зашипел.
«Как выбираться отсюда? – Антон осматривался. Окружающее пространство взывало к осторожности. – Потребуется время для сбора данных и точной настройки параметров гиперпривода. Совершенно непонятно, как среди множества вливающихся в центральный сгусток линий отыскать вертикаль, которая вернет нас назад».
– Боб? Ты как?
– Порядок, – с трудом произнес скелх, подключаясь к общему ментальному полю. Удивительно, но модули технологической телепатии продолжали исправно работать.
Прикосновение его мыслей вновь обратило внимание Антона на тусклую структуру, едва различимую в границах энергетического сгустка. Концентрические окружности формировали нестабильный, изменчивый полупрозрачный конус. Зона перехода? Но как туда попасть?
Да и возможно ли это?!
Скелх выжидательно молчал. Не знает ответа? Или ждет, пока я сам его найду?
Антон присмотрелся внимательнее и вскоре понял: не все вертикали исчезают в границах сиреневого сияния. Некоторые сплетаются между собой, формируя едва различимый даже при помощи датчиков «Корпускула» поток, уводящий глубже и дальше, в абсолютную неизвестность.
* * *
– И что теперь? – Антон откинулся на спинку пилотажного кресла.
Медленно отпускало предельное напряжение рискованного прыжка.
– Заметил вертикали, образующие жгут? – как ни в чем не бывало спросил скелх.
Антон с усилием кивнул. По его оценке, входить в границы сплетенных между собой линий гиперкосмоса – это чистейшее безумие, верная гибель.
– Мы на некоторое время задержимся тут, – сухо сообщил Боб. – Необходимо зарядить накопители, записать и проанализировать многие параметры, прежде чем приступать к расчетам для обратного прыжка.
Антон был рад передышке. Он чувствовал себя слабым, дезориентированным. Сиреневый сгусток света вызывал у него оторопь. Вскоре Го-Лоит потребует войти в его границы? Мысли отдавали внутренней дрожью. Нечто большее, чем нормальный человеческий страх, сковывало разум. Возникло чувство неуверенности. Прыжок в потоке вертикали пагубно воздействовал на психику.
– Боб, почему ты потерял сознание? – тихо спросил Антон.
– При переходе в это пространство резко изменяется темпоральный поток, – охотно пояснил скелх. – Время тут течет иначе. Оно замедляется относительно привычного для нас континуума. Примерно в девять целых восемь десятых раза.
– А там? – взгляд Антона красноречиво указал на следующую зону гиперперехода.
– Неизвестно. – Боб уклонился от прямого ответа.
Во вселенной есть явления, перед которыми трепещет человеческий разум. Они кажутся непостижимыми, вызывают оторопь, возводят неодолимые психологические барьеры.
Оценивая события последних минут, Антон вдруг понял: ему изменяет решимость. Нестерпимо хотелось назад, в «нормальный» космос. Исчезла уверенность, что он сможет вновь повторить прыжок, зная, с чем именно придется столкнуться. «На этот раз мне повезло, организм выдержал резкую смену темпоральных потоков на границе энергоуровней», – неприятный внутренний озноб сковывал мысли.
Он мог скрыть внезапное душевное состояние от скелха, не от Нейруса.
Фокарсианский нейрокомпьютер помалкивал, не пытаясь ободрить пилота или как-то выразить свое отношение к происходящему, но, несомненно, воспринимал каждую мысль человека, каждый оттенок морального состояния и делал собственные выводы.
Антон отключился от прямого контакта. Нужна передышка.
Скелх повернул голову, вопросительно взглянул на него.
– Боб, дай мне несколько минут, ладно?!
– Плохо себя чувствуешь? – обеспокоился тот, но вопрос остался без ответа – неожиданный толчок покачнул корабль, и изображение на экранах обзора неожиданно начало смещаться!
Антон мгновенно переключился на мнемоническое восприятие и вдруг с ужасом понял: фокарсианский нейрокомпьютер, улучив момент, самовольно включил двигатели!
«Корпускул» получил мощный импульс ускорения и разгонялся, следуя гибельным курсом. Нейрус направил его к центру сиреневого сгустка энергии!
– Что ты творишь?! – закричал Антон, спешно подключая к вискам нейронное соединение.
Ледяная испарина окатила спину.
Нейрус безмолвствовал.
Он спятил?! Не выдержал прыжка?! Сошел с ума в момент резкой смены потоков времени?!
Антон перехватил управление, сманеврировал двигателями, уклонился от трех оказавшихся в опасной близости энергетических потоков, начал интенсивное торможение, но поздно – «Корпускул» уже входил в границы сплетенных между собой силовых линий гиперкосмоса!
С Нейрусом действительно творилось что-то неладное! Фокарсианский нейрокомпьютер поддерживал важные параметры бортовых систем, но делал это скорее машинально. Так происходит с человеком при потере сознания – он продолжает дышать, сердце бьется, организм выполняет миллионы рутинных функций, но процессы высшей нервной деятельности останавливаются.
Никогда ранее Антон не вторгался в физическое пространство Нейруса, но «Корпускул» двигался навстречу гибели! Он отчетливо понимал: корабль, пронизанный нервными тканями, по-прежнему управляем, мы еще можем спастись… нужно лишь шагнуть за грань, слиться с ним, стать кем-то иным – не человеком, сидящим в кресле пилота, не фокарсианской нейросетью, а… гибридной машиной?
Антон понятия не имел, сможет ли его рассудок выдержать подобную трансформацию.
Секунды промедления стали роковыми. «Корпускул» вошел в поток переплетенных между собой силовых линий, неяркая аура объяла обшивку, двигатели внезапно отказали, и корабль, медленно вращаясь, пересек границу опаснейшего явления!
Скелх вдруг пронзительно заверещал. Его кресло потеряло прочность, металл, композит и пластик неожиданно покрылись трещинами. Боб едва успел отстегнуться и кубарем откатился в сторону, прежде чем противоперегрузочная конструкция превратилась в серый порошок!
Рабочий сегмент первого пилота не пострадал в этом парадоксальном явлении. Антон застыл, будто восковая кукла. Казалось, разум человека покинул телесную оболочку, безвозвратно ушел в нейросеть «Корпускула».
В переоборудованном грузовом отсеке взбугрились мышцы, выстилающие пол, стены и свод помещения. Синхронно образовались десятки выростов. Кабели, незаметные на фоне плоти, оплетенные ею, приподнялись, разъемы вошли в ответные гнезда накопителей энергии.
Тускло зардели индикаторы.
В рубке раздался гул. Вибрировали мембраны, выращенные Нейрусом, затем послышался искаженный голос Антона, адресованный скелху:
– Боб… держись…
Неодолимая сила влекла корабль к центру сиреневого сгустка, где брала начало единственная вертикаль, уводящая глубже, в неведомую пучину гиперкосмоса.
Энергия резервных накопителей хлынула в бортовую сеть. Благодаря отчаянным действиям Антона «Корпускул» не превратился в потоки излучения, но изменить курс, вырваться он уже не успевал.
Скелх распластался на полу, ухватился гибкими конечностями за стойки, зафиксировался.
Живые экраны подернулись искажениями, начали пульсировать, изображение на них почти пропало, стало похоже на рельефный рисунок багровых воспаленных линий, очерчивающих лишь контуры явлений.
Пространство десятого энергоуровня внезапно растаяло.
«Корпускул» проваливался в бездну неизведанного.
* * *
Антон инстинктивно боролся за жизнь.
Уничтожающие рассудок ощущения едва ли находили аналогии среди опыта прожитых лет.
Пожалуй, схожие чувства должен испытывать человек, угодивший в трубу, по которой подается кипящая вода. Он несся в обжигающем потоке, испытывая мучительную боль, не имея ни малейшего представления, куда выведет этот путь.
Антон не знал, живо ли его тело, бьется ли сердце – на какое-то время многие обстоятельства утратили смысл.
Одиннадцатый энергоуровень!
Он попытался вырваться из потока, но ничего не вышло. Лишь ненадолго вокруг корабля проступили очертания уходящих в бесконечность огненных рек – межгалактические связи промелькнули и исчезли, а «Корпускул» проваливался все глубже.
Ослепительный свет внезапно хлынул со всех сторон.
Двенадцатый энергоуровень!
Антон ничего не видел, но ощущение падения в бездну не исчезло.
Гиперпривод пожирал энергию, реактор корабля вышел на сто процентов мощности, нестерпимый свет сводил с ума, выжигал сознание.
Внезапно стремнину, неумолимо влекущую корабль к центру сущего, пересек еще один энергетический поток!
Вездесущее сияние слегка умерило интенсивность, датчики корабля вновь заработали, позволяя различить, как энергии гиперкосмоса, сталкиваясь, гасят одна другую, теряя силу и мощь неодолимого течения, образуя подобие заводи.
Это был единственный шанс вырвать «Корпускул» из потока вертикали!
Рассудок Антона сейчас принимал явления, не пытаясь их осмыслить, ведь на любое действие ему были отпущены доли секунды, не больше.
Вот когда пригодился опыт изнурительных тренировок. За истекший год он научился интуитивно понимать энергетическую вселенную. Не производя сложных расчетов, он отключил от бортовой сети нужное число накопителей, а дальше вступили в действие незыблемые законы гиперкосмоса, о которых так много, упорно и терпеливо твердил скелх.
Вертикаль отторгла движущийся в ее потоке материальный объект, который больше не обладал достаточной энергооснащенностью.
«Корпускул» мгновенно переместило в пределы аномального явления, корабль вошел в неуправляемое вращение, двигаясь в зыбких границах огромного силового пузыря, образовавшегося на перекрестке мироздания.
Антон понимал: ощущения, передаваемые вестибулярным аппаратом, не имеют ничего общего с действительностью. Здесь придется вырабатывать новые понятия, но сейчас сгодятся и такие – упрощенные, утрированные.
Он включил двигатели ориентации. Вращение остановилось. Последующая серия импульсов вывела корабль на намеченный курс; в работу вступили маршевые секции, и «Корпускул» начал медленно удаляться в направлении заводи, где течение энергий ослабевало.
Там простиралось огромное технокладбище, основой которого служила… станция омни!
* * *
Вибрация.
Гулкая дрожь в переборках.
Неестественные, настораживающие скрипы, шипение стравливаемого под давлением воздуха, тонкая, едва различимая на слух капель.
Вдох.
Он вновь почувствовал себя сидящим в кресле пилота, хотя, если честно, уже не рассчитывал вернуться к привычному для человека мироощущению.
Землисто-бледный, похудевший, похожий на призрак, Антон открыл глаза, невольно щурясь от неяркого света.
– Боб?
Скелх не шевелился. Он ухватился четырьмя конечностями за вертикальные стойки и был похож на мифическую тварь, приговоренную к четвертованию.
Откуда наш рассудок черпает такие сравнения?
Дрожащие пальцы расстегнули страхующие ремни. Антон с трудом встал, опираясь о подлокотник.
«Корпускул» вошел в вакуумный док омнианской станции и теперь медленно дрейфовал вместе с ней, окруженный различными обломками.
Пошатываясь, стараясь не делать резких движений, Антон подошел к скелху, склонился над ним.
Дышит?
«Ну, теперь поговорим. Ты мне выложишь все!» – Антон осмотрелся, дотянулся до поврежденной жилы, свисающей от свода рубки, оборвал ее и, используя как веревку, связал скелха.
Боб не шевелился.
Антон проверил узлы, убедился, что скелх не сможет вырваться, затем осмотрелся, оценивая повреждения.
Рубку делила на две неравные части полоса потерявшего физические свойства вещества. Кресло Боба и пара кибернетических блоков превратились в серую пыль, образовав свого рода дорожку, отмечая путь, которым прошла аномальная энергия.
Датчики не фиксировали повреждений обшивки. Герметизация отсеков не нарушена. Цепи питания и трубопроводы систем жизнеобеспечения уцелели, что казалось необъяснимым.
Антона мучила жажда. Он отыскал неприкосновенный запас, вдоволь напился, присел на краешек своего кресла, мысленно позвал: «Нейрус?»
Ответом служила глухая тишина. «Но что же случилось с его личностью? Ведь сам нейрокомпьютер не пострадал, это очевидно, иначе как бы я вошел в нервную систему корабля?
Странно. Зачем он вывел «Корпускул» на гибельный курс? Не верится, что Нейрус исчез. Наверное, затаился, понимая всю тяжесть проступка?»
Едва живой от усталости, Антон схватил связанного скелха и поволок его к ближайшему шлюзу.
* * *
Боб очнулся спустя пару минут. Он несколько раз дернулся, пытаясь освободиться, но ничего не вышло.
Тогда он пластично изогнулся, привстал. На его лице отразилось крайнее удивление.
Антон сидел на полу коридора, бессильно опираясь спиной о переборку.
– Что ты задумал? – Скелх окончательно пришел в себя и воспользовался модулем технологической телепатии.
– Теперь я задаю вопросы, Боб.
– Хорошо. Спрашивай. Но зачем ты меня связал и затащил в шлюз?!
– Мне нужны правдивые ответы. Попытаешься солгать, и я вышвырну тебя наружу, понял?
– В этом нет необходимости!
– Не тебе решать! – мрачно ответил Антон. – Где мы находимся? В чем заключается план Го-Лоита? Зачем Нейрус вдруг полез в пучины гиперкосмоса? Только не говори, что он свихнулся, а ты ничего не знаешь!
– Нейрус меня обманул. – Скелх уселся на пол шлюза. – Ты держишь палец на кнопке, да? Случайно не нажми.
– Зубы мне не заговаривай! – разозлился Антон.
– Я говорю правду. Нейрус выращен из генетического материала фокарсианина. Ты в курсе, что насекомые обладают наследственной памятью?
– Впервые слышу. Хочешь сказать, он обладал знаниями своей цивилизации?!
– Да.
– Го-Лоит не допустил бы такой оплошности!
– Омни никогда не ошибаются. Возникновение самосознания в нейросети «Корпускула» ожидалось. Здесь моя вина, – сознался скелх. – Нейрус скрыл от меня действительный уровень своего развития. Предполагалось, что расшифровка и усвоение информации из генома будут протекать намного медленнее.
– Все равно не понимаю, зачем он полез в пучины гиперкосмоса?
– Причина в тебе, – неожиданно заявил скелх.
– Ну да, конечно! – фыркнул Антон. – Я-то здесь при чем?!
– Люди уничтожили фокарсиан. Нейрус осознавал этот факт и ненавидел тебя. Вынашивал план бегства. Он знал, где искать следы своей цивилизации. Но после схождения по вертикали он воспринял твое состояние, почувствовал слабину и страх. Ты испугался. Мог отказаться от последующих погружений. Это нарушало его планы и подтолкнуло к спонтанным действиям.
– А ты все понимал, но тупо молчал, да? – зло спросил Антон.
– Я испытывал последствия перехода. Не успел отреагировать.
– Ладно. Допустим, ты не лжешь. И где же Нейрус собирался искать следы фокарсиан? Их больше нет!
– Ошибаешься. Еще до конфликта с людьми фокарсиане развивались под попечительством омни. В обмен на технологии они разведали путь в глубины гиперкосмоса, а затем вырастили для Го-Лоита специально оснащенный флот, который отправился сюда.
– Зачем? – удивился Антон.
– У омни есть враги. Когда-то они скрылись. Го-Лоит их искал, – в своей лаконичной манере ответил скелх. – Флот фокарсиан не вернулся, но утверждать, что он погиб, нельзя.
– Так вот зачем меня обучали?! – возмутился Антон. – Фокарсиане уничтожили Землю! Истребили мою цивилизацию! Вы всерьез полагали, что я стану искать их затерявшийся в гиперкосмосе флот?!
– Да, – спокойно ответил скелх. – А теперь выпусти меня.
– Перебьешься! Куда подевался Нейрус?
– Его личность погибла.
– Как?
– Я уничтожил его, – ответил скелх. – Специальной, заранее запрограммированной командой. Стер личность из нейросетей «Корпускула», оставив нетронутыми рефлексы. Иного выбора не осталось.
– Ты пожертвовал собой и мной, лишь бы остановить его?!
– Я выполнял инструкции. Никто не должен выходить за установленные рамки. Нельзя было позволить Нейрусу угнать «Корпускул».
– Да, но в итоге мы сорвались на вертикаль!
– Однако ты справился! – заметил скелх. – Хотя до этого выказывал нерешительность. По замыслу Го-Лоита погружение до двенадцатого энергоуровня должно было состояться только через год. Но теперь уже ничего не изменишь. Мы тут и продолжим поиски.
– Не тебе решать! – мрачно ответил Антон. – Или для меня тоже припасена терминирующая команда? А если бы я не рискнул войти в нейросеть? Или не справился, не вырвал бы «Корпускул» из потока вертикали?
Скелх безразлично пожал плечами. На риторические вопросы он не отвечал.
– И омни начал бы все снова?
– Верно, – согласился Боб. – Теперь развяжи и выпусти меня, – вновь потребовал он. – Мы не враги, Антон. И у нас много дел.
– Сам разберусь.
– Хорошо, попробуй. Только предупреждаю, у тебя ничего не выйдет.
– Это еще почему?
– Только фокарсиане сумели проникнуть сюда и вернуться. Но даже накопленный опыт не спас их флот. Хочешь, дам совет?
– Ну?
– Самый простой и безопасный способ выбраться отсюда – это найти фокарсиан… – Он запнулся. – Ну, или то, что от них осталось, – добавил Боб. – На борту кораблей насекомых аккумулирована бесценная информация. Используя ее, мы вернемся. Задание Го-Лоита будет выполнено. Люди с Альбиона получат заслуженную награду. Разве такой план действий не реализует твои мечты?
Антон сумрачно промолчал. Ему о многом хотелось спросить скелха, но он пока сдержался. Боб никуда не денется. А ему надо прийти в себя, оценить состояние «Корпускула» и принять решение. Лишь в одном скелх прав – нельзя действовать сгоряча, на эмоциях.
Он ничего не сказал скелху – ни о станции омни, ни о дрейфующих вокруг обломках.
– Пока посидишь в шлюзе. – Антон встал. Перед глазами все плыло. Он едва держался на ногах от усталости.
Скелх источал равнодушие.
– Я потерплю. Ты вскоре образумишься.
* * *
Проснулся Антон от неприятного протяжного скрипа. Тревожный звук передавался по всем переборкам корабля, словно корпус «Корпускула» испытывал постоянные деформации.
Сев, он не сразу сообразил, где находится, затем, вспомнив произошедшие накануне события, помрачнел.
Положение – хуже некуда.
«Кто я теперь? Кем стал?» – Он сжал виски.
Судьба фокарсианского флота его не волновала. Он не представлял грядущий день. Не знал, что делать. Искать путь назад? Освободить Боба и продолжать выполнять его инструкции, в надежде, что тот знает, как вернуться?
По укоренившейся привычке Антон прислушался к мнемоническому восприятию, но не ощутил незримого присутствия скелха.
Глубокий сон не принес бодрости. Он по-прежнему чувствовал слабость, головокружение, да и настроение было паршивым.
«Где вообще мы оказались? Что представляет собой пространство двенадцатого уровня гиперкосмоса? Откуда тут взялись обломки космических кораблей и омнианская станция?» – Список вопросов продолжал расти.
По пути в рубку он заглянул в шлюз.
Скелх исчез. Сделанные из подручного материала путы валялись на полу. Видимо, он разорвал их без особых усилий. Значит, мог освободиться в любой момент?
Антон сел в кресло, невесело усмехнулся. Боб меня не тронет. Я у него в разряде бесценного, неприкосновенного оборудования.
«Ну, и где ты»? – мысленно спросил он.
Ответ пришел не сразу. Образ, возникший в сознании, выглядел нечетким. Антон сумел различить погруженный в сумрак, изгибающийся спиралью коридор, по бокам которого располагались округлые входы в сферические отсеки. Он не разорвал мнемонический контакт, присмотрелся, воспринимая мир глазами Боба. Еще один предельный для человеческой психики опыт восприятия. Ранее скелх никогда не допускал двухсторонней связи, но сейчас, чувствуя незримое присутствие Антона, почему-то не протестовал.
Станция омни выглядела давно покинутой, но на борту сохранилась атмосфера. Потеки влаги виднелись на стенах. Следы истлевшей органики на полу. В помещениях, куда заглядывал скелх, царило запустение. Большинство оборудования превратилось в серую пыль, лишь кое-где из-под слоя спрессованного праха проступали контуры предметов, но Боба они не интересовали.
Антону быстро наскучили однообразные, утомительные, не несущие полезной информации образы. Скелх упорно молчал, не пытаясь вызвать его на разговор. Он явно двигался к какой-то известной лишь ему цели, по ходу исследуя множество отсеков.
«Ладно. У меня есть дела поважнее».
Он дотянулся до уцелевшей жилы, подключил ее к виску.
«Корпускул» стоял в разрушенном доке станции. Балки каркаса изгибались в виде скелета. Обшивка сохранилась лишь местами, и в прорехах хорошо просматривалось окружающее пространство. Множество космических кораблей, образующих поле обломков, медленно дрейфовали вокруг. Среди разнообразия конструкций взгляд Антона не находил знакомых очертаний. Все выглядело чуждым, непонятным. Даже на борту действующей омнианской станции, среди «коллекции» Го-Лоита, он не видел ничего подобного.
Апатия, порожденная усталостью и нервным истощением, понемногу отступала.
Некоторое время Антон придирчиво изучал состояние «Корпускула», одновременно прислушиваясь, не проявит ли себя Нейрус. Как-то не верилось, что личность биологического компьютера может быть уничтожена внешней командой. Логичнее предположить, что разум фокарсианина затаился.
Следов Нейруса Антон так и не нашел, зато убедился, что во время срыва на вертикаль корабль получил минимальные повреждения. Он вывел реактор «Корпускула» на пятьдесят процентов мощности, поставил на зарядку истощенные накопители, подумывая, а не покинуть ли станцию, пока скелх бродит по ее коридорам?
«Но куда я поведу корабль? Назад к энергетической воронке, сквозь которую проходит вертикаль? – Антон размышлял, одновременно работая с локационной системой, перенастраивая ее, чтобы получить возможность взглянуть на окружающее пространство, игнорируя множественные препятствия. – Не факт, что гиперпривод «Корпускула» способен противостоять необычайно мощному энергетическому потоку. Нужно произвести точные расчеты, откалибровать генераторы, оценить саму возможность возвращения.
И куда я вернусь? – Вопрос не давал покоя. Он уже давно не строил иллюзий относительно «мудрых и справедливых омни». – Все ложь. Они жестоки, циничны. Анклав Альбиона для Го-Лоита не более чем разменная монета в большой игре с высокими ставками. Сейчас он во всем винит Нейруса и не теряет надежды, что мы с Бобом выполним задание, отыщем фокарсианский флот.
Ну что ж. Пусть пребывает в заблуждении».
* * *
Связь со скелхом истончилась, а затем и вовсе прервалась.
Антон для верности выждал еще несколько минут, прислушиваясь к ощущениям, но ничего подозрительного не почувствовал. Модули технологической телепатии имели свой предел радиуса действия, ведь в их основе лежала технология, а не врожденная способность.
Оставшись в одиночестве, он подключился к локационной системе «Корпускула».
Пространство двенадцатого энергоуровня разочаровало Антона.
В центре пылала ослепительная точка.
Пять вертикалей вливались в нее. Между линиями напряженности существовала взаимосвязь. Нестабильный гипертоннель, похожий на закольцованный разряд, извивался в пространстве, вздувался и ветвился в местах пересечений с энергетическими потоками гиперкосмоса.
Антон долго и пристально наблюдал за его флуктуациями.
«Похоже на последствия какой-то катастрофы вселенского масштаба», – промелькнула мысль. За истекший год он достаточно хорошо изучил структуры гиперкосмоса, но ни разу не встречал явления, объединяющего вертикали.
«Жаль, Нейрус погиб. Он смог бы многое прояснить. Интересно, – задумался Антон, – как работает механизм наследственной памяти фокарсиан? Если информация кодируется в каких-то особенных, присущих только разумным насекомым участках ДНК и накапливается постепенно, от поколения к поколению, почему Го-Лоит так оплошал? Он мог бы взять образец генетического материала из периода, когда фокарсиане верно служили омни. Тогда у Нейруса не возникло бы и мысли о бунте.
Что-то здесь не так. Либо известная мне история искажена, отредактирована, либо Го-Лоит заранее просчитал все ходы нейрокомпьютера, и гибельный прыжок, кажущийся сейчас стечением роковых обстоятельств, – это тщательно продуманный и великолепно исполненный план».
Весь день Антон изучал скопление инопланетных конструкций.
Многие корабли и станции выглядели неповрежденными, другие, дрейфующие по соседству, носили следы тотальных разрушений.
Значит, их повреждения – это не следствие столкновений?
Догадка Антона вскоре подтвердилась. Ведя сканирование и запись (любая информация могла пригодиться, послужить целям постепенно формирующегося плана), он неожиданно заметил возникшие неподалеку слоистые полосы зеленоватого мерцания.
Вот одна из них удлинилась, причудливо переливаясь, коснулась обшивки безмолвного космического скитальца, и часть его бронеплит вдруг рассыпалась, превратилась в облачка серой субстанции – точно такой же прах остался на полу рубки «Корпускула», когда непонятная сила разрушила несколько приборных панелей и ложемент Боба.
Еще минута, и сияние угасло. Корабли, попавшие под воздействие слабой ауры, окружавшей основной сполох, пришли в медленное вращение, а их обшивка теперь выглядела ноздреватой, как подтаявший снег.
«Жаль, невозможно заглянуть внутрь, изучить техническое наполнение космических скитальцев, – думал он, продолжая размышлять над сложившейся ситуацией. – Пока Го-Лоит не потерял надежду на наше возвращение, он не посмеет тронуть колонию на Альбионе, наоборот, станет заботиться о людях, поставлять им все необходимое.
Затем, по прошествии времени, когда станет ясно, что мы не вернемся, он начнет готовить новую экспедицию.
Если омни решит идти уже проторенным путем, взять кандидата из числа людей, это упрочит позиции Анклава.
А если он найдет исполнителя среди иных существ?
Тогда поставки оборудования прекратятся…»
Антону было глубоко наплевать на фокарсианский флот. Он отчетливо понимал лишь одно: в его распоряжении есть уникальный корабль и полученные в ходе тренировок знания, а это уже дает широчайшие возможности!
«Я хорошо изучил гиперкосмос. Могу путешествовать в ином измерении, отыскать планету, пригодную для колонизации, там, куда владычество омни не распространяется! Пусть на поиски уйдут годы, но я справлюсь!»
Оставалось решить главный вопрос: как выбраться отсюда и убедить Го-Лоита, что «Корпускул» уничтожен при срыве на вертикаль?
«Мне помогут обломки!
Нужно отыскать среди конструкций неведомых цивилизаций хотя бы один корабль, схожий по материалам с человеческим войсковым транспортом! Тогда, избавившись от Боба, я смогу инсценировать нашу гибель! Обломки нужно расположить в пределах этого технокладбища, чтобы любой разведчик, повторивший наш путь, с легкостью обнаружил их!»
Антон немного приободрился. Вот только где взять компоненты фокарсианского нейрокомпьютера? Без них картина крушения не будет полной, убедительной.
К своему жесточайшему разочарованию, несколько раз тщательно просканировав окружающие обломки, он не обнаружил даже намека на биотехнологии.
Что же делать?
После тяжелых раздумий он пришел к очевидному, но неутешительному выводу: придется подыграть скелху. Изобразить покорность и даже заинтересованность в выполнении задания. До тех пор, пока на их пути не попадется хотя бы один обломок фокарсианского корабля!
В пользу такого решения нашлись и другие доводы. Информация, о которой упомянул Боб, наверняка бесценна. Да и таинственная цивилизация, посмевшая бросить вызов «владыкам космоса», заслуживала внимания. «Враг моего врага – мой друг» – так утверждала поговорка, и Антон вполне понимал ее смысл.
* * *
Скелх вернулся лишь через несколько часов. За это время Антон успел просканировать большинство дрейфующих неподалеку обломков и нашел среди них корабль, схожий с «Корпускулом» по конструктивным материалам.
Первый шаг к свободе был сделан.
– Привет. – Боб как ни в чем не бывало вошел в рубку, взглянул на данные сканирования, затем, осмотрев разрушенный ложемент, заметил: – Мог бы исправить.
– Мне, по-твоему, больше нечего делать?
– Ладно, сам справлюсь. Ты обдумал свое положение? Согласен выполнить задание?
Антон заставил себя кивнуть.
Скелх не выказал эмоций, принял его согласие к сведению, затем отправился в грузовой отсек, притащил оттуда запасные части и принялся восстанавливать противоперегрузочную систему. Работал он ловко.
– В отсеках утечки воздуха, – между делом сообщил он. – Некоторые переборки повреждены микротрещинами. Контролируй нагрузки, когда станешь маневрировать, иначе «Корпускул» не выдержит.
За время его отсутствия Антон успел отдохнуть от мнемонического общения, и сейчас работа модулей технологической телепатии вызывала у него глухую озлобленность.
– Боб, откуда тут взялась станция омни? – пытаясь приглушить эмоции, спросил он.
Скелх, не отрываясь от работы, лишь отрицательно покачал головой:
– Конструкция не принадлежит владыкам космоса.
– Да ладно! – не поверил Антон. – Что я, форму не узнаю?
– Взгляни на оборудование дока, – посоветовал Боб. – Разве ты видишь здесь омнианские технологии?
– Ну, может, это старая станция? – предположил Антон. – Нашел что-нибудь интересное на борту?
– Пустые помещения. – Скелх крепил детали противоперегрузочных демпферов. – Органика истлела. Механизмы разрушены. Вообще-то я ожидал услышать другие вопросы. – Он доброжелательно улыбнулся.
У Антона от его мимики каждый раз ком к горлу подкатывал. Выглядело мерзко. В такие моменты вспыхивала тоска. Он мечтал оказаться среди людей. Видеть настоящие улыбки, вдыхать человеческие запахи, понимать – вокруг свои.
– Чем больше я стараюсь, тем хуже? – Боб беззастенчиво слушал и комментировал его мысли.
– Зачем ты вообще пытаешься изображать дружелюбие?
– Наверное, я изменился, общаясь с тобой. Понимаешь ли, обычный уровень развития скелха невысок. Мы примитивные существа. Исполнители. У нас нет культуры, традиций, даже собственной семантики. Вот я и использую присущие людям способы общения. Жаль, что не получается, – вздохнул он.
– Почему же вы не создадите свою цивилизацию?
– У нас нет возможности для продолжения рода. Так сконструирован геном. – Дряблые веки скелха дрогнули. Похоже на нервный тик, подметил Антон.
– Скелхи выращиваются по мере необходимости. Мы – биологический инструмент для достижения целей омни, – признал Боб, устанавливая кресло.
– Но ведь геном можно изменить! – Антон продолжал развивать тему.
– Да, можно. Но где наше место во вселенной? Украсть технологию клонирования, собрать единомышленников, хотя бы из научных подразделений, где уровень развития и кругозор скелхов намного шире моего, и что дальше? – вслух рассуждал Боб. – Скитаться в постоянном страхе, что нас отыщут и уничтожат омни? Владыки космоса не прощают таких поступков.
– И ты ничего не предпримешь?
– Нет. Я выполню задание или погибну. Это моя суть, которую невозможно изменить. Зря пытаешься посеять сомнения, – проницательно добавил он. – Но хватит об этом. Доверие между нами важно, только, боюсь, оно недостижимо. Если выражаться человеческим языком, мы никогда не станем друзьями, нечего и пытаться. – Боб уселся в кресло. Консоли, расположенные перед ним, не работали. Вся автоматика безнадежно отказала. – Покажи мне окрестный космос, – после недолгого молчания попросил он.
Антон подключился к нейрокомпьютеру.
«Мы все – инструменты омни, – с горечью подумал он. – И я, и Боб, и даже погибший Нейрус. Маленькие винтики в машине вселенских амбиций. Легко заменяемые детали».
Он привычно отгородился от скелха непроницаемым щитом отчужденности, вошел в нейросеть.
Живые экраны стали полупрозрачными. Появилось изображение с внешних камер и трехмерная модель структуры гиперкосмоса.
– Обратил внимание на связь между вертикалями? – Скелх сразу перешел к делу.
– Конечно.
– Это гипертоннель. Он создан искусственно, врагами омни.
«Интересно, – подумал Антон, – если на одиннадцатом энергоуровне я видел связи между галактиками, а вертикаль, из потока которой едва удалось вырвать «Корпускул», принадлежит нашей Вселенной, то куда ведут еще четыре линии напряженности?!»
– Хороший вопрос, – вслух прокомментировал Боб. – Вообще-то я ждал его в самом начале разговора. Здесь зародилось все сущее. – Он указал на источник ослепительного света, откуда брали начало вертикали. – Это точка сингулярности. В ваших космогонических теориях существует понятие Большого взрыва.
– Он произошел тут?! – Подготовка, полученная перед экспедицией на Землю, позволила Антону понять, о чем говорит скелх.
– Верно. Омни построили математическую модель мироздания и доказали: материя зародилась тут. В первые же секунды протовещество разделилось на пять одинаковых скоплений. Началась его эволюция. В результате сформировались идентичные вселенные. У каждой есть своя базовая вертикаль. – Он уверенно констатировал факты, даже не пытаясь вдаваться в подробные пояснения.
Антону такая трактовка структуры двенадцатого энергоуровня даже в голову не приходила.
«Пять вселенных?! Он, наверное, бредит?!»
– Информация получена от Го-Лоита. У меня нет причин для сомнений. Пять вселенных развивались параллельно, путешествия между ними были невозможны, пока враги омни не проложили гипертоннель, объединивший базовые вертикали.
– Зачем они это сделали?
– Они бежали. Превратили свою планету в космический корабль. Хотели совершить прыжок между галактиками, но сорвались на вертикаль, оказались тут и в отчаянной попытке спастись нарушили структуру мироздания. В результате произошло множество катастроф. Корабли, которые ты видишь, – скелх жестом указал на дрейфующие вокруг обломки, – оказались тут вследствие искажений пространства и времени.
Антон слушал его, невольно затаив дыхание, пытаясь представить, как деформировались структуры гиперкосмоса.
– Ты назвал вселенные идентичными, – стряхнув оцепенение, спросил он. – Почему?
– Го-Лоит как-то упомянул: количество вещества, его распределение и эволюция одинаковы для всех вселенных. В них протекали схожие процессы, которые привели к образованию идентичных галактик и звездных систем.
– Значит, во всех пяти вселенных существуют планеты Земля?! – Мысль пришла неожиданно, в первый миг показалась абсурдной, но скелх, подумав, неожиданно кивнул:
– Да, вероятность этого высока.
Антон долго молчал, пытаясь осмыслить ошеломившую его информацию, затем осторожно спросил:
– У существ, создавших гипертоннель, есть имя? Как называется их цивилизация? И почему они стали врагами омни?
– Мне неизвестны истоки вражды. Го-Лоит упоминал о некоей очень важной технологии, которую нужно вернуть. Но хватит вопросов.
– Нет, подожди! – Антона вдруг охватил озноб. Год, проведенный в тесном, запредельном для человеческого рассудка контакте с нейрокибернетическими системами, изменил мышление, выработал способность к мгновенной логической обработке информации. Скелху нет причин вводить его в заблуждение. Да и окружающее пространство не идет вразрез с его утверждениями. Произошедшая тут катастрофа, тайна возникновения несвойственной гиперпространству структуры, некая могучая цивилизация, если не превосходящая омни по уровню развития, то стоящая вровень с владыками космоса, – все это бледнело в сравнении с жаром, исходящим от мысли о пяти человечествах!
Антон сдержался. Он задавил эмоции, чтобы скелх не ощутил даже отсвета от пламени надежды, озарившего душу.
– В чем состояла задача фокарсианского флота? – глухо спросил он.
– Ты взволнован.
– Да, взволнован. Мы идем на смертельный риск. Я хочу знать как можно больше! – Он скрывал за громкими фразами свои мысли. – Мне нужна информация!
– Флот насекомых должен был определить, по какой из пяти вертикалей бежали враги омни. Затем начать восхождение и обнаружить их.
– Ты шутишь?
– Нет.
– Но такая задача невыполнима! Вычислить базовую вертикаль – еще куда ни шло, но отыскать таинственную цивилизацию, затерявшуюся среди миллиардов метагалактик?! Сам-то подумай! Это попросту невозможно!
– Омни так не считают, – ответил скелх. – Го-Лоит уверен, что формирование гипертоннеля привело к искажению определенных структур гиперкосмоса. Грубо говоря, во всех пяти вселенных существуют аномальные вертикали. Они ведут в строго определенные области трехмерного континуума. Там и следует искать. Но это уже не наша задача. – Он повернул голову, пристально взглянул на Антона. – Твои мысли опять пусты. Что ты скрываешь?
– Ничего. Готовлюсь. Я понял. Мы ищем фокарсианские корабли, и не более. Как ты предлагаешь действовать?
Боб пожал плечами.
– Войдем в гипертоннель. Будем двигаться по нему, от вертикали к вертикали.
– А если ничего не найдем?
– Найдем. – Скелх явно скрывал часть информации. Иначе откуда в нем столько уверенности?
«Пять вселенных. Пять человечеств, – лихорадочно думал Антон. – Возможно, хотя бы одна из цивилизаций прошла успешным путем развития?»
Такая надежда стоила риска.
И еще он твердо решил: омни не получит ни байта драгоценной информации. Он собирался придерживаться намеченного плана, инсценировать гибель «Корпускула». Но теперь его задача усложнилась тысячекратно. Снять информацию, собранную фокарсианами. Аккумулировать ее на борту «Корпускула». Не позволить скелху завладеть бесценными данными. «А дальше, – впервые за последний год у него захватило дух от внезапно возродившейся надежды, открывшихся перспектив, – дальше я отправлюсь на поиски других человечеств!»
* * *
«Корпускул» медленно вышел из вакуумного дока загадочной станции.
– Опасайся зеленоватого сияния, – наставлял Антона скелх. – В его границах изменяется время.
– Откуда ты знаешь?
– Мне предоставили доступ ко всей накопленной за миллионы лет информации.
– А ты не мог бы сразу рассказать мне все? А то выдавливаешь по фразе!
– Больше мне нечего добавить. Остальное ты знаешь.
– Фокарсианские разведчики сообщили об аномалиях времени?
Скелх задумался.
– Нет. Источник данных Го-Лоит.
– Он что, бессмертен?
Боб промолчал. Не знал или не хотел говорить?
«Ладно, сам разберусь». Антону сейчас было некогда отвлекаться. Вход в границы гипертоннеля требовал максимального внимания и осторожности. Но мысль засела как заноза. Откуда омни вообще узнали о существовании двенадцатого энергоуровня и искусственного тоннеля?
Кто-то из них явно побывал тут в далеком прошлом. И станция наверняка принадлежит им!
Энергии гиперкосмоса образовывали опасные, коварные течения.
Антон воспринимал их именно так: в виде визуальных, а порой и субъективно осязаемых потоков разной плотности, прозрачности, интенсивности свечения.
Наверное, и жизни не хватит, чтобы изучить и осознать суть протекающих тут процессов.
Зеленоватое пламя встречалось повсеместно.
Если отключиться от нейросистемы «Корпускула», взглянуть на экраны обзора, можно ослепнуть от яркого белого света. На его фоне различима лишь точка, пылающая в центре мироздания.
Иное дело – прямой контакт с датчиками корабля. Сколько же цивилизаций прошли путем прогресса и в конечном итоге отдали свои достижения омни, чтобы те смогли создать уникальную локационную систему, данные от которой способен прочесть лишь разум?
Антон подозревал, что за суммой уникальных технологий тянется длинный шлейф трагических событий, уходящих во тьму веков и тысячелетий.
Пусть не своими руками, опосредованно, но владыки космоса причастны к гибели миров и рас. Он своими глазами видел испепеленную Землю и бездушных «археологов», якобы пытающихся отыскать и сохранить наследие едва не канувшего в Лету человечества.
За год, проведенный на станции, он ни разу не встречал представителей иных космических рас. Будь господство омни основано на взаимовыгодном сотрудничестве со множеством существ, населяющих Галактику, логично было предположить содружество сотен цивилизаций, но нет. Короткий, но перенасыщенный событиями отрезок жизни сформировал уверенность – владычество омни построено на крови.
– Не отвлекайся, – посоветовал ему Боб.
«Корпускул» медленно маневрировал. Скопление кораблей и станций, оказавшихся в границах энергетического пузыря, образованного пересечением вертикали и гипертоннеля, постепенно удалялось.
Присутствие скелха напрягало, мешало сосредоточиться. Антон уже несколько раз доходил до грани срыва. Он устал прятать эмоции, возводить и поддерживать в рассудке стену отчужденности. Куда проще раз и навсегда избавиться от навязчивого напарника, но его останавливал голос здравого смысла.
«Неизвестны все функции вживленных мне нанитов. Стоило спросить себя, почему Боб так беспечно покинул «Корпускул», безбоязненно оставил меня одного? Разве он не допускал, что я могу увести корабль, бросить его среди безжизненных обломков былого катаклизма?»
Антон не хотел разделить судьбу Нейруса.
«Корпускул» плавно отработал двигателями ориентации, пересек два оранжевых потока, затем, двигаясь по краю воронки, миновал зону перехода на вертикаль и взял курс на гипертоннель.
Тут сталкивались различные энергии: одни усиливали друг друга, иные взаимоуничтожались, третьи смешивались, образуя фантастически красивые, но смертельно опасные явления.
Издалека это выглядело как вход в пылающие недра. Резко очерченные контуры устья плавно перетекали в сталисто-фиолетовую оболочку. Антон не пытался придумывать названия или сравнения. Он оперировал образами, понятными его рассудку. На самом деле все вокруг состояло из энергий, но конфигурации полей и потоков невольно подталкивали к аналогиям с сугубо материальными явлениями.
– Почему медлим? – спросил скелх.
– Боб, заткнись, – огрызнулся Антон. – Мешаешь!
Он анализировал увиденное. Мерцающие полосы зеленоватого сияния возникали повсюду, прихотливо, без всякой системы. Он уже имел возможность убедиться, сколь разрушительно их воздействие, и не хотел слепо испытывать судьбу.
Наиболее безопасными оказались оранжевые и желтоватые потоки. В границах гипертоннеля перемещалось множество обломков. Наблюдая за ними, Антон достаточно быстро установил, какое воздействие оказывают энергии различных цветов и оттенков на материальные тела, затем, действуя на ручном управлении, направил «Корпускул» в коричневатое, кажущееся мутным течение.
Корпус корабля постоянно вибрировал. Иногда в рубке появлялось неяркое свечение, но оно быстро угасало, не причиняя вреда.
Наконец серо-фиолетовые, пронизанные искажениями «стены» подступили близко, окружили, образуя замкнутое пространство.
По предварительным оценкам, диаметр тоннеля составлял около сотни километров. Точнее определить невозможно, ибо границы нестабильного явления постоянно менялись. Тоннель вел себя как полая пластичная труба, подверженная непредсказуемым воздействиям внешних и внутренних сил. Он прихотливо извивался, в некоторых местах неожиданно изламывался, по нему пробегали пологие волны, пространство внутри расширялось и сужалось, а иногда в моменты явления, которое Антон мысленно окрестил «судорогой», места для маневра почти не оставалось.
«Корпускул» шел на самой малой скорости.
Моральное напряжение росло с каждой минутой. Свойства окружающего пространства постоянно менялись. Контроль реактора и двигательных секций указывал: «Корпускул» должен двигаться на постоянной скорости, но действительное положение дел вступало в конфликт не только с показаниями приборов, но и со здравым смыслом. Корпус содрогался часто, неравномерно. Громкие, гулкие, скрежещущие звуки постоянно давили на психику. Накопители то и дело выдавали предупреждения о пиковых перегрузках. Ни для одного из перечисленных эффектов не было явных причин, их приходилось списывать на воздействие переполнявших тоннель энергий.
Наконец Антон нашел более или менее безопасный поток. Бледно-желтое сияние протянулось неровной, причудливо изгибающейся полосой. Вибрации уменьшились, реактор заработал стабильнее, но теперь приходилось постоянно корректировать курс, маневрировать едва ли не ежесекундно, чтобы не выйти за границы обнаруженного явления.
Мимо проплывали загадочные объекты. В отличие от энергетической «заводи», где сформировалось скопление рукотворных конструкций, эти на первый взгляд не имели ничего общего с космической техникой. Скорее всего, раньше они являлись космическими кораблями, но подверглись чудовищным деформациям, превратились в похожие на астероиды глыбы с мягкими контурами поверхностей, иногда темных, иногда поблескивающих, а порою прозрачных, будто стекло.
Восприятие Антона, расширенное возможностями датчиков и бортового нейрокомпьютера, подмечало множество деталей, которые при иных обстоятельствах оказались бы вне поля зрения.
Медленно вращающиеся «астероиды» при сканировании обнаруживали сложную внутреннюю структуру. Теперь не оставалось сомнений – они состояли из спрессованных и сплавленных в комья обломков техники.
Вскоре за границами желтоватого течения появилась группа объектов, как будто впаянная в холодное изумрудное сияние, похожее на стекло.
Боб, молча наблюдавший за окружающим, встрепенулся, подался к экранам, куда Антон выводил укрупненное изображение.
Станция и порядка полусотни космических кораблей различных размеров и конструкций не двигались.
– Они попали в стазис, – сдавленно произнес скелх.
Антон впервые слышал этот термин.
В мыслях промелькнуло недоумение, но отвлекаться, задавать уточняющие вопросы некогда. Все внимание поглощало управление «Корпускулом», силы таяли с каждой минутой.
Боб уловил его мысли.
– Я слышал от Го-Лоита: существует цивилизация, чьи технологии позволяют управлять темпоральными потоками. Стазис, по словам омни, – это полная остановка, безвременье.
«Наверное, попасть в подобную ловушку страшно, – промелькнула мысль. – Хотя испугаться не успею. Интересно, из полного, абсолютного безвременья возможен выход?»
* * *
Антон терял силы.
Он не мог оценить пройденный или предстоящий путь. На многих отрезках гипертоннеля привычные физические величины теряли смысл.
Состояние «Корпускула» внушало опасения. Некоторые отсеки пришлось разгерметизировать – в обшивке появились изъяны необъяснимой природы. Не трещины и не пробоины – датчики указывали на целостность брони, но конструктивный материал утратил свойства, начал пропускать молекулы воздуха, и теперь за кораблем тянулся длинный мутный след.
«Если повреждения затронут нейрокомпьютер, мы обречены», – подумалось ему.
Скелх равнодушно следил за происходящим. Он понимал: дефекты будут накапливаться, и в конечном итоге наступит гибель. Но предложить какое-то решение он не мог.
– Давай повернем назад, – хрипло предложил Антон. – Я смогу провести «Корпускул» по безопасному курсу к заброшенной омнианской станции.
– Она не принадлежит омни, – ответил скелх.
– Да какая разница! – вспылил Антон. – Ты разве не видишь, что происходит?!
– Следующая вертикаль уже недалеко. Двигаемся дальше, – упрямствовал скелх.
– Как ты можешь оценить расстояние?! – От напряжения и усталости все плыло перед глазами. Отказывал рассудок. Предел человеческих сил был пройден.
– Мы не повернем назад!
– Это не тебе решать! – сипло выкрикнул Антон. Он выдохся. Немыслимые явления уничтожали сознание, оно меркло, восприятие притуплялось, данные от внешних датчиков стали искажаться, их показаниям уже нельзя верить.
– Антон, что происходит?!
Его била бесконтрольная дрожь. Часть энергетических потоков потускнела, а затем и вовсе исчезла. Восприятие сузилось. Ослепительный белый свет прорывался в сознание в виде постоянной помехи.
Он лихорадочно искал ответ, а когда нашел его, то испугался по-настоящему.
– Нейрокомпьютер! Он не работает! – Антона охватила паника.
Скелх подключился к его разуму. Впервые модуль технологической телепатии заработал так мощно.
Поддержка оказалась кстати. «Корпускул», продолжая терять атмосферу, сошел с намеченного курса, начал беспорядочно вращаться.
Антон боролся. Вмешательство Боба помогло справиться с мгновенным паническим состоянием, и вдруг он осознал: отключение нейросетей корабля не привело к полной слепоте!
Он по-прежнему видел энергии гиперкосмоса и образованные ими структуры. Изменилось многое, но при ограниченном объеме информации, поступающей в рассудок, существенно снизилась нагрузка!
Некоторые потоки исчезли и больше не появлялись, зато он смог стабилизовать корабль и вернуть его в границы желтоватого сияния.
Чувство опасности стало острее, маневры резче, но и движение ускорилось!
Разум шагнул за грань. Теперь повернуть назад невозможно. Впереди – он по-прежнему упрямо держался привычных понятий – впереди стал смутно различим вращающийся вихрь энергетической воронки. Они прошли отрезок гипертоннеля и приближались к зоне перехода, откуда открывался путь в иную, параллельную вселенную!
Накопленный за эти дни опыт подсказывал: там существует своего рода энергетическая заводь и дрейфуют попавшие в ловушку гиперкосмоса конструкции. «Я смогу, – мысленно шептал Антон. – Смогу довести «Корпускул» до скопления обломков и состыковать с каким-нибудь из них!»
* * *
Выход из отрезка гипертоннеля дался с невероятным трудом, но действия Антона уже прошли отшлифовку и проверку.
Он направил «Корпускул» по краю воронки и не ошибся – стремительное течение подхватило корабль, пронесло его по окраине зоны гиперпространственного перехода и… отпустило!
– Смотри! – Бобу вдруг изменило обычное хладнокровие. Он привстал, указывая на экран. Там появилось скопление точек, начало расти.
Антон в очередной раз стабилизировал «Корпускул» и лишь затем взглянул в указанном направлении.
С десяток замысловато перекрученных, согнутых в виде подков космических кораблей дрейфовали неподалеку.
– Антон, мы нашли их! Это крейсера из состава исчезнувшего флота!
– А где же остальные?
– Думаю, они выполнили задание! – воскликнул скелх. – Нашли врагов омни и совершили всплытие с использованием вертикали!
– Боб, успокойся. Ты делаешь необоснованные выводы! Откуда мы можем знать, что это именно та вертикаль?
– Корабли образуют сцепку, разве не видишь? Такова конфигурация опорной базы фокарсианского флота!
– Ладно, проверим. – К Антону вернулось беспокойство. Он не собирался позволить Бобу реанимировать злейших врагов человечества.
По-видимому, скелх уловил его мысли.
– Мы снимем информацию, и не более. Заодно сможем передохнуть и отремонтировать «Корпускул». Я обещаю, даже если на борту крейсеров есть фокарсиане, погруженные в состояние гибернации, я не стану их пробуждать!
Антон невольно вздрогнул, но не от слов скелха, а от внезапно вернувшейся остроты восприятия.
– Боб, что-то не так!
Нейрокомпьютер «Корпускула» заработал! И в его сетях вновь появилось сознание Нейруса!
– Убей его! – закричал Антон.
Скелх подал терминирующую команду, но та не сработала!
На экранах появилось лицо фокарсианина. Аватар Нейруса смотрел на них холодно, безразлично.
Еще секунда – и рубку наполнил нейротоксин.
* * *
Прошел час.
«Корпускул» совершил серию маневров, состыковался с базой фокарсианского флота.
Две нейросистемы соединились, заработали некоторые устройства крейсеров, и в структуры гиперкосмоса началась трансляция данных, вплетенная в энергетические потоки.
Антон не умер, но его мышцы полностью парализовало воздействием нейротоксина.
Он испытывал боль, мучительно воспринимал происходящее, не в силах пошевелиться.
Нейрус не пытался заговорить с ним. Фокарсианин терпеливо ждал, и вскоре на обзорных экранах рубки управления появилось изображение пяти огромных космических кораблей, собранных из множества цилиндрических элементов разной длины и диаметра.
«Они прошли гипертоннель, двигаясь по следам «Корпускула», используя проложенный мною курс», – понял Антон.
Заработали устройства связи.
В рубке возник голографический аватар Го-Лоита.
Омни вытянул шеи, пристально взглянул на человека и скелха, затем изогнулся, прошипел:
– Ты отлично справился, Антон. Вы с Нейрусом могли бы стать хорошей командой, ну как две половинки единого целого, понимаешь? Однако действовали порознь, ненавидя друг друга, желая меня предать! – Он остановился напротив скелха. – А ты, Боб, – презрительно прошипел омни, – ты тоже решил изменить своей сути и предназначению? Человек заставил тебя сомневаться? Мечтать? Думать о независимой цивилизации скелхов? Зачем ты ходил в глубины станции? Что хотел отыскать? Следы прошлого? Истоки могущества омни?
Скелх молчал, и Го-Лоит вновь занялся Антоном.
– Я не знал, кто из вас двоих справится лучше. Ты или Нейрус? Было забавно слушать ваши мечты. Ты хотел ускользнуть. Нейрус надеялся погубить мой флот в энергетических течениях, возродить фокарсиан в другой вселенной, да? – Одна из шей изогнулась, теперь Го-Лоит одновременно смотрел на Антона и Нейруса, чей аватар немо застыл в центре экрана. – Так вот, вы оба просчитались. Я внимательно следил за каждым маневром, за каждой вашей мыслью. На корабле установлены устройства, транслировавшие мне все параметры бортовых систем, даже отсюда, из гипертоннеля.
«Корпускул» покачнулся. С кораблем состыковался флагман омнианского флота. В рубку вошли скелхи, принялись устанавливать какое-то оборудование.
– Скопируйте их, прежде чем убить, – прошипел Го-Лоит. – Да, кстати, – он снова уставился на Антона. – Тебе будет полезно узнать: никаких поставок на Альбион не осуществлялось. А ты, – он окатил изображение Нейруса надменным взглядом, – знай: я возродил твою расу. В качестве слуг. С порогом генетической памяти, внушающим фокарсианам покорность. Они уверены – их цивилизация процветает, и никогда не узнают, что двойной системы Фокар-Сиан уже давно нет!
Голографическое изображение растаяло.
Скелхи, завершив манипуляции с непонятным оборудованием, забрали его, а вскоре мощный толчок оттолкнул «Корпускул» от крейсера омни.
Антон умирал, долго, мучительно и безнадежно.
Он видел, как флот Го-Лоита вошел в поток базовой вертикали и начал восхождение, чтобы материализоваться в пространстве десятого энергоуровня, принадлежащего иной вселенной.
Наконец свет его истерзанной души окончательно померк.
