Глава 5
Первый Мир… Настоящее…
Стылый, промозглый, жестокий, пронизанный несбывшимися надеждами рассвет занимался неяркими фиолетовыми красками.
Антон затянул шнуровку, повел плечами, приноравливаясь к непривычной одежде.
Яна сидела у очага. Неказистого вида котелок облизывали языки пламени. Накануне вечером, поборов фобии, она попросила у запасливых мурглов немного вяленого мяса, приправленного травами.
Вода уже закипела, и вскоре нехитрый завтрак будет готов.
Яна не отрываясь смотрела в огонь, чувствуя, вот оно – дно пропасти, куда столкнул их глумливый, циничный омни.
Шаги за спиной.
Сердце билось все чаще. Кровь прилила к лицу, подбородок дрогнул.
– Антон, Землю никогда не атаковали фокарсиане, – глухо, не оборачиваясь, произнесла она.
– Я понимаю, что нахожусь в другой вселенной.
Яна смертельно побледнела. Мечта о несбыточном счастье, лишь на миг обернувшаяся явью, сейчас вновь таяла, грозя исчезнуть навсегда.
Он присел напротив, неожиданно ответил ей теплым, внимательным взглядом. Мелкие ранние морщинки разбегались лучиками от уголков его глаз.
Потрескивал огонь. Вода кипела, источая пряный травяной запах. Призраки из его памяти кружили в рассудке Яны, рисуя туманные образы Альбиона, испепеленной ядерными ударами Земли, омнианской станции, пучин гиперкосмоса.
Она порывисто встала, откинула тяжелый полог, замерла, глядя наружу.
Котловина, где велись раскопки, тонула во мгле. Слышались голоса сотен чуждых существ.
Душа плакала кровью. Любовь сейчас вновь переплавлялась в ненависть? Все возвращалось на круги своя?
Антон присел подле огня, оструганной палочкой помешал мутное, остро пахнущее варево.
«Значит, омни прошел через гипертоннель? – думал он. – Вторгся в мир, который искал миллионы лет? Но зачем он возродил нас?» Антон взглянул на девушку, почувствовал саднящую боль. Го-Лоит ничего не делает просто так.
Яна обернулась, уловив его мысль.
Проклятые наниты работали!
Жестокая двусмысленность ситуации сводила с ума. Между ними внезапно разверзлась пропасть. Две одинокие фигурки балансировали на краю, по разные стороны.
«Уже не протянуть руки. Не прикоснуться. Та Яна, которую он любил, чей образ берег в душе, скорее всего, давно погибла. Так же, как мой Антон».
Она стояла не шелохнувшись. Легкий утренний ветерок неприятно холодил разгоряченное лицо. «Я должна поверить в существование многих вселенных, другойЗемли, другогочеловечества, согласиться, что у очага сидит настоящий человек, а не клон, подосланный змееголовой тварью?»
На фоне доносящихся с улицы звуков послышались приближающиеся шаги.
Она не хотела никого видеть, вернулась к очагу, но сидеть напротив Антона, помешивая кипящую воду, невыносимо. Сумерки ее сознания стремительно сгущались, требовали немедленных жестоких действий.
– Я не понимаю! Ничего не понимаю! Как нам вырваться, Антон? – Она вскинула взгляд. – Чего эта тварь ждет от нас?
Они оба прятали чувства за словами. Лед между ними казался прозрачным, как стекло.
– Омни ждет действий. В его манере – довести ситуацию до крайности и наблюдать, как другие совершают ошибки, убивают друг друга, раскрывают тайны технологий – разве это не очевидно?
Яне остро вспомнилось, как совсем недавно она не удержалась, услышав человеческий стон, отбила Антона у фокарсиан.
«Он прав. Тысячу раз прав. Го-Лоит моделирует ситуации. И точно знает, как будут развиваться события».
Урча двигателем, неподалеку остановилась машина.
Яна вновь порывисто встала, откинула полог, желая проверить внезапную догадку.
Точно. БМК. Люк открыт. Водородный движок работает. Подле – двое скелхов, вооруженные трофейными «АРГ-8». Стоят, переминаясь с ноги на ногу.
Утренний ветерок разорвал туман, открыл взгляду участок дороги, ведущей к верхнему краю котловины.
Никого.
«Го-Лоит ждет, что мы решимся на побег? Подогнал десантную машину, отправил на заклание парочку скелхов? Наверху лишь редкие патрули фокарсиан. Иглы их бионических автоматов разве что оцарапают броню БМК.
Ну и что ему даст наше бегство? Какой от меня прок? Что я знаю в свои двадцать пять? Умею убивать? Могу ненароком выдать расположение парочки убежищ со снаряжением? Сформировать сущность? Ну и что? Для омни эти знания бесполезны. А может, дело в Антоне?» – обожгла внезапная мысль.
Она обернулась. Его взгляд по-прежнему притягивал, и это пугало до озноба.
– Там боевая машина космодесанта. Двое скелхов в охранении.
– Я не собираюсь бежать, – ответил Антон.
– Почему?
– Все предсказуемо. Очередной дешевый спектакль. Омни расчистил нам путь. Хотя… – Он вдруг глубоко задумался, машинально коснулся подбородка, слегка покачал головой, словно спорил сам с собой.
Яна подсела ближе к огню. Ее смятение росло с каждой минутой. Сидеть сложа руки – невыносимо. Но и действовать нельзя. Привычный мир окончательно исчез. Среди знакомых декораций воцарилась чуждая воля, сминающая судьбы, играющая жизнью и смертью.
Языки пламени отражались в ее зрачках.
– Что же нам делать, Антошка? – не выдержав, тихо прошептала она.
– Для начала – позавтракать.
Его будничная фраза заставила вздрогнуть, вынырнуть из омута отчаянья.
– Ты серьезно?
– Угу. Час назад мы жили. Все было в порядке. Что изменилось теперь?
Его спокойствие пугало. Ранняя проседь в коротко остриженных волосах притягивала взгляд, задевала за живое. Почему же так тяжело протянуть руку, прикоснуться, вновь почувствовать его тепло, а не стылый могильный холод отчуждения?
– Я не умру во второй раз, – твердо произнес Антон. – И тебе не позволю.
– Будем подыгрывать Го-Лоиту? – Взгляд Яны потемнел.
– Не по его сценарию. – Он прошелся по тесной хижине, затем вдруг присел, сжал ее руку и тихо произнес: – Ничего не изменилось.
– Антон, не надо, прошу!
– Разве ты ничего не чувствуешь? – Он провел ладонью по ее щеке.
Горькая нежность. Сила. Тепло. Она не ощутила ни страха, ни растерянности, хотя Антону должно быть еще горше, ведь он оказался в неведомой дали от родины, в другой вселенной, не говоря уже о пережитых предательствах, смерти… Его душа, брошенная в тигель на далекой Земле, окончательно переплавилась. Модуль технологической телепатии работал мощно, мысли Антона и его обжигающие чувства воспринимались отчетливо, прозрачно, недвусмысленно.
Лед еще не успел окрепнуть. Их души по-прежнему тянулись друг к другу, захлебываясь непрожитым. «Но у нас нет будущего»! – Яна коснулась его ладони, сжала пальцы.
Они оба прошли через агонию смерти. И свет жизни, простого человеческого счастья казался сейчас далеким, недостижимым, несбыточным.
– Что же нам делать, Антошка? – вновь спросила она. – Позавтракать и на работу? Сортировать логры? – Горькая улыбка исказила губы. – Продлить наше счастье еще на один вечер? Пока омни не потеряет терпение?
Ее внезапно окутала тьма.
Яна едва не вскрикнула, настолько неожиданным оказалось ощущение абсолютной пустоты, словно все окружающее исчезло, остались лишь они – два призрака, две души, два рассудка.
– Что происходит? – Она испугалась. Игры разума вызывали у нее жуть. Проще с оружием в руках, при любом неравенстве сил. Сердце Яны едва не остановилось. Фигура, лишь смутно сохранившая черты Антона, могла в любой миг обернуться чем-то иным!
– Не пугайся. Это щит Нейруса. Моя способность.
– Отчуждение? – Она медленно приходила в себя после внезапной трансформации сознания, похожего на мгновенный рывок в иное измерение. – Так ты скрывал свои мысли от скелха?
Антон кивнул.
– Здесь мы можем говорить, но недолго.
– Го-Лоит сейчас всполошится!
– Нет. Я транслирую ему ничего не значащие образы. Будто мы по-прежнему решаем, как поступить.
– Антон, скажи, что ты задумал?
Он медлил.
– Я смогу контролировать мысли! – Яна сразу поняла причину его нерешительности.
– У модулей технологической телепатии есть предел радиуса действия, – ответил он. – Не будем разочаровывать Го-Лоита. Вырвемся отсюда. Ты ведь хорошо знаешь окрестности?
– Да.
– Тогда думай только о свободе. Больше ни о чем, ладно? Остальное расскажу, когда окажемся вне зоны действия ментальной сети, хорошо?
* * *
Через мгновенье Яна вновь ощутила себя сидящей у очага.
Снаружи доносились крики, слышалась тяжелая поступь.
Всколыхнулась занавесь из шкур. Внутрь заглянул скелх, прошипел:
– На работу! Оба!
Антон, не проронив ни слова, покорно встал, пошел к выходу. Позавтракать они не успели, да и не важно! Яна вышла следом, взглянула по сторонам.
Боевая машина космодесанта по-прежнему стояла на небольшой площадке в полусотне шагов, ниже по дороге.
Ее взгляд пристально обежал окрестности. Зрачки сузились. Скелхи монтировали по всему периметру раскопа тяжелые лазерные установки, снятые со сбитых омнианских кораблей. Собираются форсировать работы? Го-Лоит заторопился? Почему?
Теперь БМК уже не казалась такой доступной, а бегство – легким. Омни намеренно усложнил задачу? Или мы ошиблись и нет никакой инсценировки?
Разряд тяжелого лазерного излучателя – она прекрасно помнила, сколь мощны системы омнианских вооружений – способен расплавить броню, уничтожить боевую машину за считаные мгновенья.
Но поздно менять решения. Антон уже поравнялся со скелхом, топтавшимся у кормы БМК. Легкое марево истекало сквозь бронированные жалюзи, защищающие водородный двигатель. Микрогенераторы искривления метрики работали, это стало понятно по змеистым искажениям, скользящим вдоль корпуса. Значит, кибернетические компоненты управления можно использовать?
Два курсовых импульсных орудия и зенитный комплекс не демонтированы. Вопрос – сохранился ли боекомплект?
Угадать заранее невозможно. По всем признакам боевая машина долго простояла без дела. Наверняка в ангаре у какого-нибудь фермера. В последние годы, с приходом власти Конфедерации, старую технику начали понемногу собирать и восстанавливать – людям, населяющим Первый Мир, обещали предоставить разработанный учеными Содружества спрей. Если нанести его на обшивку, то губительные энергии гиперсферы уже не смогут сжечь электронику.
До повсеместного внедрения передовых технологий дело так и не дошло, но многие машины были восстановлены и ожидали своего часа. Теперь ими без труда воспользовались скелхи. Двух-трех омнианских микрогенераторов искривления метрики вполне хватало, чтобы успешно справиться с главной технической проблемой, возникающей при освоении пространства десятого энергоуровня гиперсферы.
Яна поравнялась со скелхом, дежурившим подле открытого десантного люка. Внутри БМК горело красноватое аварийное освещение, в отсеке громоздилось непонятное оборудование.
– Проходи, не задерживайся! – прошипел тот, но его внимание отвлек Антон. Он внезапно и мощно транслировал по ментальной сети грубый, панический, устрашающий образ. Благодаря модулям технологической телепатии тысячи существ восприняли его мысль и инстинктивно вняли ей.
В границах уступчатой котловины мгновенно воцарился хаос.
Мурглы, норлы, амгахи и аурбалы остолбенели, а затем, побросав инструмент, кинулись кто куда, в паническом ужасе спасаясь от несуществующей опасности.
Скелхи не ожидали такого оборота событий. Они были твердо уверены: никто из рабов не способен манипулировать ментальной сетью, и на миг растерялись.
Антон вырвал из щупалец охранника оружие и ударом ноги отправил противника в пропасть.
Яна оглушила «своего» скелха, выхватила у него «АРГ-8» и тут же выпустила короткую очередь.
Антон уже находился рядом, прикрывал ее.
– Быстрее! – Он держал под прицелом ближайшие огневые точки, но скелхи, пытаясь разобраться в причинах внезапной паники и как-то обуздать ее, не обращали внимания на двух людей.
Яна ловко проскользнула в десантный отсек, добралась до кабины управления.
– Порядок!
Антон кинулся вслед.
Люк закрылся. БМК взревела двигателем. Зенитный комплекс резко повернулся, тестируя сервомоторы; в тесном пространстве между внутренним и внешним корпусами пришли в движение механизмы боевых эскалаторов, подавая кофры с боекомплектами.
Скелхи наконец всполошились. Их огневые точки и наблюдательные посты, расположенные вокруг раскопа, активировались.
На приборных панелях зардели предупреждающие индикаторы. Боевую машину сканировали!
– Держись! – Яна рванула БМК с места, уверенно прошла крутой поворот, одновременно запуская боевые командные последовательности.
Кибернетические системы отреагировали без промедления. Призрачный свет сформировал целевые мониторы, и автоматика перехватила инициативу, ведя активное распознавание угроз, считывая и анализируя сигнатуры.
Чужих кибернетическая система пока что игнорировала, сведений о них не было в базах данных, а вот характерные энергетические матрицы оружия, зафиксированные датчиками, послужили сигналом к немедленному действию: зенитно-ракетный комплекс озарился вспышками распределенных запусков, ближайшие укрепления, где скелхи успели смонтировать и подключить к питанию тяжелые лазеры, мгновенно потонули в пламени разрывов.
Яна вела БМК к широкому выезду из кратера. Мурглы и норлы испуганно шарахались в стороны, прижимались к обрывистым стенам, никто не пытался остановить бронированного реликта эпохи Галактических войн, лишь пара лазерных излучателей ударила издалека, оставив вишневые рубцы на скалах.
В ответ зачастило спаренное зенитное орудие.
* * *
Минут через тридцать, убедившись, что их никто не преследует, Яна остановила боевую машину в сосновом редколесье, у развилки проселочных дорог.
Вырвались…
– Не глуши двигатель, – из голоса Антона исчезли теплые интонации. Он был напряжен, словно сжатая до предела пружина.
– Что ты задумал? Объяснишь наконец?
– Я собираюсь войти в мнемоническую сеть. Сейчас мы за пределами радиуса действия модулей технологической телепатии. Тут есть дорога, которую ты знаешь, такая, чтобы вела на определенной дистанции от раскопа?
– Зачем тебе в сеть? Антон, они ведь не глупцы! Наверняка предусмотрели попытки вторжения!
– Помнишь, я устанавливал двухстороннюю связь со скелхом?
– Когда он оставил тебя одного? Ушел на станцию?
– Да. Любая колония нанитов обладает функцией двухсторонней связи. Вообще, думаю, эти микроустройства изначально создавались вовсе не для контроля над другими существами. Не беспокойся, – он читал тревогу в ее взгляде. – Я справлюсь. Поверь, год постоянного прямого мысленного контакта с фокарсианским нейрокомпьютером не прошел зря, многому меня научил.
Яна с тревогой смотрела на него и понимала: отговаривать бесполезно.
– Не сомневаюсь, ты войдешь в их сеть. Но что дальше?
– Доберусь до центра паутины.
– Что?!
– Я не собираюсь копаться в мозгах скелхов! – отрезал Антон. – Для контроля над порабощенными существами омни наверняка используют фокарсианские нейрокомпьютеры, – пояснил он. – Один из них и станет точкой доступа.
– Попытаешься убить Го-Лоита?! Через ментальную сеть?!
– Если представится возможность. Прежде всего, нам нужна достоверная, исчерпывающая информация. Каковы планы омни? Чем они располагают? Кто их древние враги? Яна, действуя вслепую, мы либо подыграем ему, либо погибнем!
– Тебе нужна информация? Мог бы просто спросить меня! Эту систему создали логриане. Го-Лоит жаждет заполучить технологию логров, разве непонятно? Антон, ты многое можешь узнать, не погружаясь в их ментальную сеть! – в голосе Яны звучала неподдельная тревога. – Ведь наши наниты работают. Я открою свой рассудок!
– Яна, милая, – мягко прервал ее Антон, и сердце девушки замерло от простого, нежного слова, которое никто никогда не произносил для нее. – Много ли тебе известно о логрианах?
– Нет, – подумав, призналась она. – Я даже не знала, что в Первом Мире существуют древние системы обороны. – На ее черты набежала тень. – Но, Антон, ты соизмеряешь риск?
– Го-Лоит ничего не делает просто так. Он позволил нам бежать. Понимал, что ты расскажешь мне историю своей цивилизации, но счел это обстоятельство несущественным. Вторжение в ментальную сеть, взлом фокарсианских нейрокомпьютеров – вот чего действительно не ожидает омни! Прости, но сейчас мы попусту теряем время!
Яна нахмурилась. Иллюзия свободы на миг ослепила ее. Антон прав. Мы толком ничего не знаем о логрианах. А уж об омни – и подавно.
– Мои действия? – тщательно скрывая растущую тревогу, тихо спросила она.
– Придерживайся знакомых дорог. – Он вывел на монитор карту окрестностей, очертил дугу, отметив предгорья. – Вот примерный радиус действия основной ментальной сети. БМК должна находиться в постоянном движении на границе зоны уверенного мнемонического контакта.
– Они почувствуют мое присутствие, Антон! Я не смогу заблокировать колонию нанитов!
– Это и не нужно. С расстоянием мысленные образы становятся тусклыми, неразборчивыми, – произнес он. – Го-Лоит уверен, все идет согласно его плану. Мы бежали, использовав предоставленную им возможность. Где бы ты попыталась скрыться?
– По ту сторону гор есть старая база тиберианцев.
– Проложи маршрут. С учетом моей задачи.
Яна на миг задумалась, затем обозначила курсовую нить, совпадающую с одной из хорошо сохранившихся древних дорог, ведущей через предгорья, в обход кратера, к перевалу.
– Отлично, – одобрил ее выбор Антон. – Держись этого маршрута. Если на пути попадутся патрули скелхов, уничтожай их. Думай только о бегстве, о базе тиберианцев, хорошо? Почувствуешь, что со мной неладно, немедленно сворачивай в горы, уводи нас из зоны действия ментальной сети.
– Да, за это не волнуйся. Но как я узнаю, что с тобой все в порядке?
– Ощущаешь тепло в мыслях?
– Да. – Яна потупилась.
– Если оно исчезнет – значит, пора уходить.
Первый Мир. Предгорья.
Сиреневое утро врывалось в окошко косыми столбами света.
Урман пришел в сознание, но лежал неподвижно, вслушиваясь в звуки. Скрипнула дверь. Легкие шаги, позвякивание ведер, приглушенные голоса создавали обманчивое ощущение мирной обстановки.
В воздухе кружили пылинки. Пахло свежеиспеченным хлебом.
Тугая повязка сдавливала ребра, мешала глубоко вдохнуть. От слабости кружилась голова. Одежда, экипировка, оружие – все исчезло.
Урман со стоном сел, коснулся босыми ногами деревянного пола. Придерживаясь за спинку кровати, встал и, касаясь рукой бревенчатой стены, медленно, неуверенно пошел к дверям.
На улице пахло ранней весной.
Лесной хутор. Он обежал взглядом добротно срубленные хозяйственные постройки, образующие периметр внутреннего двора.
Открылась дверь сарая. Из сумрака на яркий свет вышел здоровенный розовощекий парень, одетый в холщовые штаны и рубаху. Заметив Урмана, он прямиком направился к нему.
– Ну, очнулся наконец, – пробасил он. – Захаром меня зовут, здоровы будем.
Урман пожал мозолистую натруженную ладонь, коротко, односложно представился, не упомянув звания.
Захар кивнул.
– Имя твое известно. Да присядь, вон на крыльцо хотя бы. А то свалишься ведь. В чем душа держится.
– Как я тут оказался?
– Старый тиберианец тебя привез.
– Когда это было?
– Три месяца уж прошло.
Урман смертельно побледнел.
– Тиберианца звали Казимиром?
– Угу, – кивнул Захар, присаживаясь рядом. – Покалечило его. Ногу чуть ниже колена лазером отхватило. Тебя просил выходить. А сам на БПМ укатил. Куда, не сказал. Это сразу после Смещения было.
Простые бесхитростные фразы ударили наотмашь. В голове помутилось. Три месяца?!
– Что в округе?
– Чужих пару раз видели, но издали. Они предгорий опасаются. А на равнине, говорят, зверствуют. Где Флот Конфедерации? – тихо спросил Захар. – Почему нас бросили?
– Я не знаю. Но разберусь. – Голос сипел, в груди росла боль, на губах пузырилась кровь. – Экипировка моя где? И оружие?
Захар сокрушенно покачал головой.
– Куда собрался? Тебе еще лежать и лежать. И километра не пройдешь. Две пули в груди, шутка ли? Мы в тебе жизнь поддерживали, как могли. По старинке.
– Сущностями? – вздрогнул Урман.
– Ну а как еще? Хирургов среди нас нет. После Смещения холода стояли лютые. Зверье за перевалы ушло. Посевы погибли. Перебиваемся кое-как. Мне своим-то что сказать? Как нам быть? Бросать все? Уходить?
Урман не нашелся что ответить. Он и сам не понимал происходящего. Где корабли капитана Воронина? Почему до сих пор не восстановили связь с Обитаемой Галактикой?
– Я разберусь, – превозмогая растущую боль, упрямо повторил он.
* * *
На следующий день, ранним стылым утром, Урман добрался до знакомых мест, благо хутор располагался недалеко от его цели.
Еще не наступил рассвет. За ночь хрупкий ледок подернул лужи. В небе бледнели лики планет Ожерелья. Одна висела близко, казалась огромной, на ней были отчетливо видны детали рельефа, остальные, уменьшаясь в размерах, дугой сбегали в сторону горизонта.
Туман, словно живое существо, полз вдоль склонов, сгущаясь в ложбинах, клубясь, лениво перетекал через невысокие гряды скал, омывал стволы деревьев, просачивался меж голых ветвей.
Говорят, природе нет дела до смертельных схваток могучих цивилизаций, она воспрянет, залечит раны, пробьется к теплу и свету юной зеленью клейких побегов. Руины постепенно зарастут, воронки обмельчают, серые шрамы оползней, оставшиеся на склонах после гравитационных ударов, вновь укрепят корни неприхотливых стелющихся кустарников, истлеют тела, проржавеют обломки, и все вернется на круги своя.
«Только не в этот раз». – Урман остановился, взглянул в направлении равнины порталов. Туман тек выше, и древний город лежал как на ладони.
Вернее сказать, он распластался у подножия гор осыпями обломков. Лишь немногие здания уцелели. На фоне пустошей с высоты старой логрианской дороги были отчетливо видны семь кратеров с оплавленными склонами. Их окружали непонятные полусферические постройки. В предрассветных сумерках темнели отвалы грунта.
Сипло, надрывно дыша, он запомнил детали открывшейся панорамы, затем, сочтя, что увидел достаточно, повернулся и медленно побрел дальше.
Восход разгорался. Небо у горизонта вспыхнуло, словно там воспламенился воздух. Жгучий сиреневый свет озарил округу, скалы отбросили длинные темные тени, все стихло, улегся даже слабый ветерок, природа замерла, пока над горизонтом не показался краешек пылающего энергетического сгустка.
Урман свернул с логрианской дороги и теперь взбирался по склону, следуя каменистому руслу пересохшего ручья.
Подле группы замшелых валунов он остановился, сверяясь с ориентирами, затем прошел еще сотню шагов, присел, разгреб опавшую листву, под которой обнажился прочный массивный люк. Глухо и мягко стработал механический привод. Преграда сдвинулась в сторону, показались ступеньки, уводящие вниз.
* * *
Пронзительный сиреневый свет померк за спиной. Стих гул механизмов. Липкий мрак воцарился в тоннеле, и Урман замер, зная: сейчас его омывают невидимые глазу потоки сканирующего излучения. Малейшее искажение данных, и автоматическая система безопасности испепелит нарушителя.
Мягко осветились вмонтированные в свод панели. Первичная проверка пройдена. На лбу выступили капельки пота. Он рисковал, направляясь сюда, но худшее впереди, а выбора, по сути, нет.
Подле многотонной двери, преграждающей доступ в помещения бункера, располагался второй контур системы ограничения доступа. Урман прижал ладонь правой руки к углублению в стене. Датчики получили образец ДНК, считали данные с личного кодона, имплантированного под кожу, сличили узоры папиллярных линий с хранящимся в системе образцом, затем мягкий зеленоватый свет сканировал сетчатку глаз.
– Биометрическая проверка пройдена успешно, – сообщил голос. – Полковник Торн, пожалуйста, подключите импланты для завершения аутентификации.
Урман извлек из внутреннего кармана потрепанной куртки тонкий экранированный футляр, открыл его. Пять кибермодулей тускло блеснули отраженным светом. В условиях Первого Мира использовать стандартные расширители сознания удавалось редко, но для доступа к аппаратуре резервного командного пункта без них не обойтись.
Он снял заглушку из пеноплоти, обнажил гнезда, имплантированные в черепную кость, установил в них кибернетические модули.
Система безопасности бездушна. Для нее не важны сопутствующие обстоятельства. Если офицер пришел сюда и был опознан как боевой мнемоник, то он обязан подтвердить свой статус тестовым откликом имплантов и генерацией уникального мысленного образа.
О том, что в голове полковника притаилась колония чужеродных нанитов, система не должна узнать. Иначе – мгновенная смерть.
Он не рассчитывал на мнемонический поединок с кибернетической составляющей бункера. Для перехвата управления недостаточно сил. Рана в груди вновь открылась, начала кровоточить. Жители хутора действительно сделали что смогли, но энергетические сущности, если не владеть древнейшими знаниями, не способны исцелить раны. Они лишь поддерживали слабую искру жизни, фактически погрузили Урмана в состояние искусственной комы, и не более.
Истощенный организм отреагировал на подключение кибермодулей приступом резкого головокружения. Дыхание участилось. Зрачки расширились, каждый удар сердца сейчас отдавался острой, почти нестерпимой болью. Он с трудом сформировал мысленный образ – сокровенный, известный лишь ему пароль доступа, одновременно корректируя работу расширителя сознания, транслируя системе безопасности неискаженную нейрограмму.
Наконец массивная дверь дрогнула и начала открываться, медленно смещаясь вбок.
Урману внезапно изменили силы. Он лишь на миг потерял мысленную концентрацию, захлебнулся болью, но и этого оказалось достаточно.
– Внимание! Попытка несанкционированного доступа! Зафиксирован сбой в работе имплантов. Распознано намеренное искажение данных!
Он рванулся вперед, боком протиснулся в сужающуюся щель, оказался в резервном центре управления, но не остановился, побежал дальше, стараясь держаться как можно ближе к блокам работающей аппаратуры.
Синтезированный голос машины теперь звучал в отдалении, но включилась система самоликвидации, на всех мониторах информация сменилась стремительно бегущими вспять цифрами.
Урман не уповал на удачу или везение. Рискнув прийти сюда, он понимал: системы резервного командного пункта – его единственный шанс выжить, получить информацию, разобраться в сложившейся ситуации и попытаться спасти многих ни в чем не повинных людей, таких как семья Захара, к примеру.
Сбитыми в кровь пальцами он вскрыл панель одной из многочисленных консолей. Под облицовкой располагался скрытый от посторонних глаз, ничем не примечательный с виду сканер. Лазерный лучик скользнул по запястью, считывая данные с личного кодона. Вспыхнула крохотная зеленая искра. Урман ввел личный номер, а за ним – отменяющую команду, известную только старшим офицерам гарнизона.
Зловещие предупреждающие сигналы смолкли.
Погасла россыпь алой индикации. Цифры обратного отсчета остановились, затем в объеме голографических мониторов вновь появились данные, обработка которых была прервана.
Некоторое время Урман стоял, опираясь обеими руками о консоль. С трудом отдышавшись, собрав остаток сил, он медленно побрел к дверям медицинского модуля.
Перед глазами все двоилось, теряло очертания.
Прозрачные створки услужливо скользнули в стороны. Подсистема уже сканировала его. В реанимационном блоке заработала аппаратура, на входе пришлось задержаться – проворные манипуляторы сняли с него грязную, истрепанную, окровавленную одежду.
Урман все же удержал искру сознания, самостоятельно добрался до жесткого пластикового ложа, подтянул к себе модуль ручного ввода команд – воспользоваться имплантами он не мог, их работе по-прежнему мешала чужеродная колония нанитов.
* * *
Глубоко эшелонированный, надежно защищенный экранирующими материалами резервный командный пункт являлся одним из немногих полнофункциональных очагов современной техносферы, действующих в рамках Первого Мира, но даже его уникальным системам потребовалось длительное время, чтобы справиться с ранениями полковника Торна, преодолеть последствия крайнего истощения организма, а главное – проанализировать колонию чуждых нанитов и найти способ изолировать ее, не убив человека.
…Урман открыл глаза.
Боль отступила. Вернулась ясность мышления. Кибернетические расширители сознания находились на своих местах и работали в штатном режиме.
Несколько минут он лежал, прислушиваясь к ощущениям, затем, по прошествии нескольких минут, в его мысли начали вплетаться отчеты кибернетических систем.
Последние отданные им распоряжения были выполнены, но сведения, собранные автономными разведывательными зондами, не обнадеживали.
Строки отчетов одна за другой появлялись перед мысленным взором.
Режим Изоляции по-прежнему в действии.
Уровень искажения вертикалей – девять десятых процента. Связь с Обитаемыми Мирами технически невозможна.
Мониторинг планет Ожерелья результатов не дал. Эскадра капитана Воронина не обнаружена. Сигнал бедствия из указанных координат не транслируется.
«Но как же так?! Я ведь отчетливо принимал его, сразу после неурочного Смещения! Эскадра Воронина попала под гравитационный удар, крейсер и четыре фрегата пошли на вынужденную посадку – их курс вел к седьмой планете Ожерелья!»
Он откинул тонкую простыню, встал, нашел аккуратно сложенный комплект одежды.
Данные продолжали поступать в рассудок. Боевому мнемонику не нужны специально оборудованные рабочие места. Общение с кибернетическими системами протекает на уровне мысленного интерфейса, посредством имплантов, но в экстремальных для техники условиях Первого Мира привычные способы манипуляций с техносферой ограниченны, возможны лишь в определенных местах, где аппаратура надежно защищена от губительных излучений гиперсферы.
Ситуация складывалась критическая. С одной стороны, оборудование резервного командного пункта предоставляло широчайшие возможности для сбора и анализа данных, но, с другой, он по-прежнему оставался один, без связи, без возможности реально повлиять на происходящее.
Системы медицинского модуля поставили его на ноги, устранили угрозу для жизни, нейтрализовали чужеродные устройства, замкнув колонию нанитов в специально выращенной нейрокапсуле, – микромашины, вживленные в его мозг, теперь отрезаны, они не могут повлиять на рассудок или передать кому-то информацию.
Он сел в кресло.
Мягко прошелестел привод сканера.
Вот они. Крохотная серебристая капля.
Он увеличил изображение.
Микромашины не прекращали попыток преодолеть возведенный барьер, восстановить связь с центральной нервной системой человека, но органическая капсула, состоящая из нейронов, блокировала их.
Сколько продержится такая достаточно примитивная защита – неизвестно.
Урман увеличил и детализировал изображение.
Удивительные устройства. Каждый нанит представлял собой метаморфическую частицу изменчивой формы. Серебристые пылинки постоянно двигались, тончайшие нити, диаметром в нанометры, объединяли их в колонию, чья структура меняла конфигурацию и не поддавалась экспресс-анализу. На изучение технологии потребуются годы, если не десятилетия.
«Надо возвращаться к насущным проблемам», – подумал он, намереваясь встать, но неожиданно раздался гул, часть аппаратуры пришла в движение, переместилась. Теперь над креслом, где сидел полковник, нависал усиленный дополнительными модулями сканирующий комплекс.
«В ходе исследования получена дополнительная информация, – пришел доклад. – Вывести данные для ознакомления?»
Урман ответил согласием, и перед его мысленным взором вновь появилась серебристая капля.
Ее изображение укрупнялось до тех пор, пока не стала различима маркировка, нанесенная на отдельно взятом наните.
Он присмотрелся. «Какие-то буквы? Но почему они выглядят знакомыми?!» – проскользнула удивленная, настороженная мысль.
О пришельцах, вторгшихся в систему Ожерелье, практически ничего не известно. Наивно полагать, что на одном из их устройств вдруг обнаружится читаемаямаркировка! «Вздор!» – мысленно вспылил он, однако системы медицинского модуля придерживались иного мнения.
Надпись, предложенная вниманию полковника, вызывала шок.
Находясь в здравом уме, поверить ей невозможно!
Он мысленной командой перезапустил весь комплекс аппаратуры.
Через некоторое время изображение появилось вновь. Надпись не изменилась. Ее дешифровка с одного из древних языков осталась прежней.
«Сброс всех настроек. Повторное сканирование».
Урман присмотрелся, одновременно контролируя импланты.
Надпись на наните читалась отчетливо:
«Земля. Корпорация «Сибирь».
За свою жизнь полковник Торн повидал всякого, по роду службы он сталкивался не только с древнейшими технологиями, но и с явлениями, присущими только Первому Миру, зачастую граничащими с мистикой, однако сейчас вновь усомнился в здравости своего рассудка и адекватной работе систем медицинского модуля.
Впрочем, третья попытка перезагрузки и сканирования ничего не изменила.
Буквы кириллицы упрямо складывались в надпись:
«Земля. Корпорация «Сибирь».
«Уму непостижимо!» – Он подключил к проверке все доступные мощности резервного командного пункта, приказал произвести поиск по базам данных.
Слово «Сибирь» встречалось часто, в основном в географическом контексте. На Земле, в эпоху Великого Исхода, существовали тысячи различных организаций с таким названием, но ни одна фирма или предприятие не могли выпускать микромашины – это был недостижимый для того времени уровень технологий.
Существовало лишь одно логическое объяснение. Эпоха Галактических войн до сих пор скрывала множество тайн. Не все военные производства, базировавшиеся на Земле или планетах Линии Хаммера, найдены и изучены. В период боевых действий многие корабли вынужденно совершали неуправляемые слепые рывки через гиперсферу, и технологии тех лет вполне могли попасть в руки инопланетных существ.
Урман отключил аппаратуру, встал с кресла, мысленно отодвигая внезапно возникшую проблему на второй план.
«Пусть над тайной происхождения нанитов ломают головы ученые Конфедерации, – решил он. – У меня другие задачи!»
* * *
Последующие часы прошли в напряженной работе.
Он анализировал данные, собранные автономными аппаратами разведки, оценивая существующее положение дел.
Общая картина складывалась безрадостная, тревожная.
Пришельцы полностью контролировали равнину порталов. Десятки тысяч порабощенных ими существ трудились в раскопах, добывая из глубин древних подземных сооружений технологические артефакты. Логры являлись главной, неоспоримой ценностью современного мира. Мини-компьютеры, созданные цивилизацией логриан, обладали множеством не разгаданных пока функций, но их основное предназначение было хорошо известно. Кристаллы давали своим владельцам бессмертие личности. Этим сказано все.
Неудивительно, что пришельцы уделяют столь пристальное внимание поискам компонентов древнего оружия, сбившего их корабли. Хотя как знать, осведомлены ли они, что каждая кристаллическая частица сама по себе – уникум?
Внимание Урмана привлекли скелхи. Равнина порталов буквально кишела ими. Слова Захара подтверждались: пришельцы опасались предгорий, сторонились их, лишь редкие патрули иногда проходили по древним дорогам.
«Но почему?» – спросил себя полковник. Сил у них явно достаточно и для охраны сбитых кораблей, и для надзора за порабощенными существами. Он знал – лабиринты древней цитадели хранят немало тайн. Тоннели и залы, горизонты и уровни скрывают множество технических артефактов, оставшихся еще со времен, когда логриане сформировали систему Ожерелье.
Конечно, мрачные глубины внутрискальных лабиринтов крайне опасны.
Мысль вызвала невеселую усмешку. Во время вторжения, попав под контроль скелхов, он имел возможность убедиться: эти существа не останавливаются ни перед чем. Они идут к цели, не считаясь с потерями, не уклоняясь от схваток, действуя с предельной жестокостью, пренебрегая инстинктом самосохранения, словно он у них атрофирован.
Вскоре его ждало еще одно неприятное открытие.
Зонды, проходя над равниной порталов, углубились на тысячи километров. Не все аппараты вернулись или передали данные. Созданные в рамках испытательного проекта устройства, способные работать вне защищенных бункеров, оставляли желать лучшего. Невзирая на современную защиту, они не могли долго функционировать – энергия центрального сгустка, вокруг которого обращались планеты Ожерелья, все же проникала сквозь экранирующие материалы их корпусов, постепенно выводя из строя кибернетические компоненты.
На изрядном удалении от ведущихся раскопок один из аппаратов разведки зафиксировал скопление машин. Не секрет, что миры Ожерелья усеяны потерпевшими крушение кораблями. Колониальные транспорты эпохи Великого Исхода, боевые единицы флотов времен Галактических войн и множество другой космической техники в буквальном смысле выстилают поверхность безвоздушных планет. Силы Конфедерации Солнц взяли под контроль десятый энергоуровень гиперсферы и приступили к утилизации многоуровневых технических свалок всего лишь семь лет назад по локальному времени Первого Мира. В первую очередь с поверхности поднимали колониальные транспорты. Реликтовая боевая техника, нефункциональная в условиях гиперкосмоса, ждала своего часа.
«Похоже, пришельцы всерьез заинтересовались нашими боевыми машинами? Решили реанимировать их при помощи своих уникальных технологий?»
Урман прекрасно понимал потенциальную опасность такого технологического эксперимента.
Он взглянул на датчики. В горах уже воцарились сумерки. Губительных энергий поубавилось. В резерве оставалось еще несколько зондов. Пожалуй, если выпустить их сейчас, то до рассвета они успеют повторить маршрут, тщательно изучить удаленный на тысячу километров регион.
* * *
Два небольших сферических аппарата разведки бесшумно двигались среди руин равнины порталов.
Урман поддерживал с ними непрерывную мнемоническую связь. Данные поступали непосредственно в рассудок, показания датчиков, видеоряд – все воспринималось им на ментальном уровне, вызывая ответную реакцию нервной системы.
Ночью вновь резко похолодало. Природа Первого Мира неизбежно страдает при каждом Смещении. Когда это происходит один раз в двенадцать лет, последствия преодолимы, но в этом году подвижка планет грянула внеурочно и сопровождалась событиями катастрофическими. Растения увяли посреди лета. Травоядные животные гибли, не находя пропитания. Хищники потеряли осторожность, нападали часто и свирепо, сбиваясь в голодные стаи, не брезгуя ничем, лишь бы прокормиться.
Древний логрианский город в недавнем прошлом населяли анклавы различных существ. Они приспосабливали отдельные здания и даже целые кварталы под свои нужды, реже – расчищали участки и возводили собственные постройки.
Уже недалеко – Урман направил зонды к полуразрушенной постройке. Скелхов он не опасался, а вот сканеры машин, если пришельцы действительно оснастили реликтовую технику своими защитными устройствами, могут засечь аппараты разведки.
Свитое спиралью здание сохранилось лишь частично. Зонды нырнули в спиральный коридор.
Стены пересекали трещины. Сквозь них пробивались узкие клинки неяркого света. Ночь выдалась ясной, морозной.
На высоте двадцати метров коридор обрывался. Его стены внезапно разошлись угловатыми обломками этажей.
Логрианская постройка стояла обособленно. Вокруг на несколько километров простиралась пустошь, образовавшаяся вследствие гравитационного удара. Урман вспомнил эти места. В прошлом он пару раз проходил тут во время глубоких разведывательных рейдов.
Сейчас окрестности изменились до полной неузнаваемости. Ранее неподалеку располагались три небольших поселения, где проживали анклавы инопланетных существ, – мгновенно подсказала память. Слева в низине процветал городок харгов. Эти обитатели Первого Мира строением тела и повадками напоминали крабов. Жили исключительно на болотах, питались растениями, охотились на мелкую живность.
Если смотреть прямо, то примерно в километре можно было заметить массивные постройки селения мурглов. Миролюбивые великаны неплохо уживались с другими существами. Именно тут, на пыльной и скудной равнине, Урман часто наблюдал примеры сотрудничества между представителями разных цивилизаций.
Мурглы охотно выполняли тяжелую физическую работу, часто нанимались к эрагианам – похожим на людей существам, исстари занимающимся сельским хозяйством. Они копали канавы для систем орошения, впрягались в плуги и повозки, получая возможность жить мирно, зарабатывать пропитание, а не отнимать его силой.
Прошлые воспоминания истаяли миражом.
Все изменилось резко и недвусмысленно.
Ровный слой плотно утрамбованного щебня образовывал огромную площадку. Слева ее ограничивал древний канал, доверху заваленный мертвыми заиндевелыми телами. Харги, мурглы, эрагиане лежали вповалку, как в братской могиле. Вдоль древнего канала протянулась цепь однотипных куполообразных сооружений. Издали постройки были похожи на панцири гигантских черепах. Между ними деловито сновали насекомоподобные существа.
«Фокарсиане», – мысленный образ внезапно был опознан системами резервного командного пункта. Урман мгновенно получил развернутую справку. Оказывается, по данным, полученным из эпоса амгахов, небольшие анклавы разумных насекомых, имевших лишь общее, приблизительное сходство с инсектами, когда-то проживали на территории Первого Мира. Откуда они пришли и почему исчезли, осталось невыясненным.
Урман направил один из зондов к куполообразной постройке.
Двое фокарсиан волокли к ней промерзшее тело, взятое из канала. Аппарат разведки проскользнул вслед.
Купол, покрытый снаружи прочными панцирными пластинами, внутри оказался живым. Повсюду пульсировала плоть. В полупрозрачных коконах, свисающих со свода, Урман отчетливо рассмотрел тела скелхов, находящихся в разной стадии роста.
Инкубатор?
Фокарсиане бросили труп в бассейн с биомассой, расположенный в центре помещения, и, не обратив внимания на зонд, отправились за следующим.
* * *
Урман справился с внутренней дрожью, вывел крохотный аппарат разведки наружу.
Вскоре характер местности вновь изменился. Теперь в бледных красках разгорающегося рассвета, куда ни глянь, поблескивал металл.
Машины различных эпох и предназначений образовывали нечто похожее на свалку. Датчики двух зондов непрерывно транслировали данные, система анализа обрабатывала их, и перед мысленным взором полковника сменяли друг друга результаты идентификации. Оборудование колониальных транспортов, почвоукладчики, другая планетопреобразующая техника, роботизированные комплексы времен Галактической войны – «Фалангеры» и «Хоплиты» различных модификаций, пехотные и колониальные андроиды, штурмовики и аэрокосмические истребители – все это было свалено как попало, выглядело совершенно бесполезным, нефункциональным, пока в поле зрения не попала небольшая площадка, где с десяток технических сервов, оснащенных защитными устройствами, копались в технологическом мусоре, выискивая нужные запасные части.
Вот когда Урману стало по-настоящему страшно. Очень страшно.
В отличие от пришельцев он отчетливо понимал, на что способен один-единственный механизм, получивший возможность действовать в соответствии с заложенными в него программами.
Безобидный с виду, не оснащенный системами вооружений, технический серв прежде всего оценит ресурсы, восстановит нескольких подобных себе, а дальше процесс станет похож на лавину – они будут трудиться, не зная устали, не ведая сомнений. Пройдет немного времени, и свалка превратится в механический муравейник, где машины, созданные в целях войны, адаптированные для работы на полях сражений, возведут корпуса базы РТВ , возьмутся за ремонт планетарной и космической техники.
Подтверждая его худшие опасения, зонды вскоре обнаружили внешне не поврежденный штурмовой носитель класса «Нибелунг», вокруг которого сновали скелхи. Они крепили к броне исполина генераторы искривления метрики!
Неподалеку, поддерживаемый фермами обслуживания, замер «Фалангер» триста двадцать четвертой серии – наиболее смертоносная модификация из всего модельного ряда боевых серв-машин, разработанных в ходе Первой Галактической войны.
* * *
Связь с аппаратами разведки оборвалась вскоре после наступления рассвета.
«Почему пришельцы вдруг заинтересовались нашей техникой?» – текли тяжелые мысли. Урман прекрасно осознавал степень надвигающейся угрозы, но его ждало еще одно неприятное открытие.
На этот раз информация поступила от зонда, отправленного в северном направлении, через горные хребты, к землям, населенным людьми.
Просматривая записи, он обратил внимание на множественные следы ожесточенных столкновений между людьми и группами скелхов, которые, по-видимому, пытались исследовать горную страну.
Зонд периодически снижался над местами недавних боев, и взгляду полковника предстала череда повторяющихся картин: пришельцы, уничтоженные из засад, их препарированные тела и… следы тяжелых боевых машин, которые невозможно спутать с чем-то иным!
«Тиберианцы?! – обожгла догадка. – Они с ума сошли?! Сочли, что ради победы сейчас годятся любые средства?!»
Вскоре ему удалось отыскать запись одного из таких столкновений. Она была сделана автоматической системой резервного командного пункта больше месяца назад, когда он еще балансировал между жизнью и смертью, находясь в беспамятстве.
Теперь сомнений уже не осталось. Тиберианцы воспользовались трофейными устройствами искривления метрики, с их помощью восстановили несколько единиц тяжелой боевой техники и наглядно продемонстрировали чужим возможности наших кибернетических систем, обратили их внимание на технические кладбища.
Урман многого не понимал. Например, он не знал, кто на самом деле стоит за вторжением, руководит действиями скелхов и фокарсиан. Из разговоров людей, записанных зондами во время многочисленных разведывательных вылетов, система анализа сделала вывод: таинственных существ именуют «омни». Но как эти омни выглядят? Откуда пришли? Чего добиваются?
Однобокость информации подталкивала к различного рода допущениям, но все они выглядели несостоятельными, а положение дел в Первом Мире с каждым днем обострялось.
Оставаясь в бункере, он мог лишь наблюдать за близящейся неотвратимой гибелью миллионов существ, населяющих планету.
Ситуацию способно изменить только немедленное прибытие Флота Конфедерации, но связь через вертикали по-прежнему блокирована, Обитаемые Миры недоступны.
Значит, наша последняя надежда – это эскадра Воронина? Непонятно, почему капитан до сих пор ничего не предпринял? Неужели решил затаиться, спрятать боевые корабли среди нагромождений техники ушедших эпох?
На что же он уповает?
Нет, Урман не собирался бездействовать. Он знал, как можно добраться до эскадры, но прежде ему предстояло преодолеть сотни километров захваченных врагом территорий и встретиться с человеком, который бросил его умирать на безымянном лесном хуторе.
* * *
Погода стояла капризная, изменчивая.
Ночами примораживало, к утру ледок подергивал лужи, иней стелился по земле, с рассветом клубился туман, а к полудню разливалось тепло.
Урман упрямо шел на север, избегая встреч с патрулями фокарсиан и скелхов.
Ему приходилось пробираться звериными тропами, использовать давно заброшенные, полные опасностей древние логрианские тоннели, пока горная страна не осталась позади.
В душе царили сумерки. Он не понимал, почему бездействует флот. За три истекших месяца в Обитаемой Галактике минули годы. Времени более чем достаточно на осмысление ситуации, принятие решения, поиск технических возможностей.
В период подготовки, прежде чем стать боевым мнемоником, он часто слышал: «Нет в обозримой вселенной места важнее, чем система Ожерелье и Первый Мир в частности».
Почему же нас бросили на произвол судьбы?
Северные отроги встретили Урмана неприветливо. Энергетический сгусток поднимался низко над горизонтом, в тени скал даже днем лежал иней, дул постоянный промозглый ветер, лиственные леса сбегали по склонам унылыми вымороженными чащобами, лишь кое-где пятнами зеленели кроны хвойных деревьев.
Он ночевал в пещерах, разводя огонь подальше от входа, стараясь оставаться незамеченным, избегать нежелательных сейчас стычек.
Вскоре характер местности начал меняться. Срезая путь по древним тоннелям, он существенно сократил маршрут.
В предгорьях стало немного теплее. Эти места Урман знал хорошо, неподалеку прошло его детство, да и в бытность тиберианцем он досконально изучил регион, где исстари селились люди.
Первые встреченные им поселения выглядели давно покинутыми. Дома пустовали, ставни закрыты, двери прихвачены досками, поля, огороды, пастбища заброшены, остатки урожая, что удалось спасти, и выживший скот беженцы забрали с собой.
Люди ушли на север. Там располагались два крупных города, но от судьбы не скроешься за их стенами. Традиционные для Первого Мира укрепления теперь спасут разве что от зверья. Скелхам они не помеха.
* * *
Этим утром Урман проснулся от звуков близкой перестрелки.
За перевалами он еще не встречал пришельцев и всерьез полагал, что, срезая путь через древние тоннели, намного опередил силы вторжения.
Накануне он позволил себе короткий отдых, устроился в старом, давно заброшенном охотничьем домике, наметив дальнейший маршрут по лесным дорогам.
Скрипнула половица. За стенами замшелого сруба плавал туман, смутно проглядывали очертания деревьев, птицы умолкли, испуганные гулом двигателей и громкими, отдающимися эхом выстрелами.
Схватив оружие, он быстро взобрался на чердак, присел у небольшого окошка, выходящего на дорогу.
Ветра не было, но кроны сосен волновались, шелестели, будто по ним пробегали непонятные порывы.
Басовитый гул становился все отчетливее. Он не походил на звук водородного двигателя. Туман внезапно начало закручивать воронками, в разрывах белесой пелены Урман заметил медленно движущийся летательный аппарат, явно не принадлежащий к известным ему технологиям.
Узловатый, покрытый наплывами и вздутиями, не имеющий четких аэродинамических форм, он сразу же пробудил недавние воспоминания, натолкнул на мысль о насекомоподобных существах, находящихся в услужении у пришельцев.
Их биотехнологии неоценимы в условиях Первого Мира. Фокарсиане представляют опасность не меньшую, чем скелхи…
Со стороны лесной дороги ударила длинная оглушительная очередь. Стреляли из «СПГ» . Такой тип тяжелого вооружения устанавливался на ранних образцах колониальной техники и встречался крайне редко.
Тиберианцы?
Фокарсианский корабль шел низко, едва не цепляя кроны деревьев. Досталось ему крепко, но крупнокалиберные пули, пробив внешний слой обшивки, увязли, не вызвали дальнейших разрушений.
«СПГ» внезапно захлебнулся. Примешиваясь к туману, над землей стлался сизый дым, несущий резкий запах таугермина. Из чащи вразнобой заговорили автоматы, взвыл на высоких оборотах водородный двигатель, а корабль фокарсиан вдруг начал снижаться. Его броня, испещренная ранами, сочилась бледно-розовой сукровицей, в глуби повреждений угадывалась пульсация плоти, гул стих, сменившись сиплыми ритмичными вздохами, некоторые сегменты брони сместились, обнажив белесые мышечные трубки.
Тонкие, едва уловимые флюиды коснулись обоняния.
Перед глазами все мгновенно затуманилось. Урман рефлекторно натянул дыхательную маску, сообразив: токсин!
Не защищенные одеждой участки кожи отозвались зудом, голова резко закружилась, нарушилась координация движений. Он дышал глубоко и часто, сквозь фильтр насыщая легкие кислородом, пытаясь побороть внезапную слабость, и это удалось.
Пока он боролся с последствиями биологической атаки, автоматный огонь утих. Корабль пришельцев произвел залп из бионических орудий и плавно пошел на посадку. Сотни игл ударили роем, в наступившей тишине раздался треск перерубаемых ветвей, глухие попадания во что-то мягкое, звонкий лязг прошитого навылет металла, затем ощутимый толчок покачнул замшелую постройку.
Чавкнул люк. Лопнула пронизанная кровеносными сосудами мембрана, на дорогу высыпали насекомоподобные существа – их силуэты тут же поглотил туман.
Корабль приземлился на поляне перед сторожкой. Урман отчетливо видел его борт. По плотно пригнанным друг к другу ороговелым сегментам обшивки обильно текла кровь, изредка по корпусу пробегали мышечные судороги. Воздух переполняли токсины, встроенные в дыхательную маску датчики отмечали смертельный уровень химического и биологического заражения.
Голова по-прежнему кружилась, во рту стало сухо, на языке ощущался неприятный привкус, кожа зудела, горло пощипывало, сердце билось учащенно. Урман привалился к бревенчатой стене, сбоку от окошка.
Кто бы ни напал на чужих – они обречены.
Омни брали себе в услужение только идеальных исполнителей. Раса, обладающая развитыми биотехнологиями, способная создавать предметы и механизмы при помощи генной инженерии, нуждается лишь в органических материалах для выращивания техники и личного состава подразделений. В сложившейся ситуации на их стороне абсолютное преимущество. Любое сопротивление будет подавлено фокарсианами быстро и эффективно. Протяженная горная страна при наличии десантных кораблей для них не помеха.
«Выходит, мы ничего не можем сделать?» – в мыслях прорвалось раздражение. Фатализм никогда не был отличительной чертой характера Урмана. Он привык бороться при любых обстоятельствах, нередко выходил невредимым из крайне опасных ситуаций, но сейчас положение казалось безвыходным. На записях, сделанных зондами, он видел возведенные на равнине порталов купола инкубаторов. Получается, что теперь фокарсиане приступили к выращиванию боевой планетарной техники? И каков же будет их следующий шаг? Создадут полнофункциональные космические корабли?
Почему они безропотно служат омни?
Ответ на мысленно сформулированный вопрос мог бы прояснить ситуацию, а возможно, и переломить ее. Разве цивилизация, обладающая столь мощным арсеналом биотехнологий, станет влачить жалкое, рабское существование? – спрашивал себя Урман, продолжая наблюдать за обстановкой.
Со стороны леса доносились странные звуки. Скрип, шуршание, глухие постукивания. Туман понемногу редел, бледно-фиолетовые краски рассвета набирали сиреневую глубину, вскоре вспыхнет яростный восход.
На дороге показались фокарсиане. При помощи похожих на сухожилия тросов они тащили по песку флайкар. Пробитые колеса внедорожника сели на обод, лобовое стекло рассыпалось искрящимся крошевом по залитым кровью сиденьям. На крыше у люка был установлен крупнокалиберный пулемет системы Ганса Гервета, на помятом борту машины виднелась надпись: «Гуманитарная миссия Совета Безопасности Миров». Несколько сот таких флайкаров, покрытых специальным экранирующим составом, были переданы местному населению вскоре после утверждения власти Конфедерации Солнц.
Трофеи, значит? Но зачем фокарсианам наша техника? Для изучения? Омни приказали?
Вслед за машиной показались пленники. Урман ошибся – люди не погибли, хотя на них не было никакой защитной экипировки, способной противостоять токсинам.
Антидот? Фокарсиане спасли людей? Для допроса?
Урман трезво оценивал свои шансы, находя их ничтожными, но и бездействовать, таясь на чердаке, не мог.
Он присмотрелся. «СПГ» успели перезарядить? Точно.
Взгляд полковника задержался на пленниках. Сельчане. Надежды на их содействие мало. Едва ноги переставляют. Все испачканы кровью, одежда порвана. Безоружны.
Конвоиров двое. Остальные фокарсиане тащат на буксире флайкар.
Корабль приземлился почти вплотную к дому. Развернут кормовой частью к дверям. Значит, батареи бионических орудий держат под прицелом лес и поле, контролируют два наиболее опасных направления?
А кто сказал, что корма не оснащена системами вооружений? И сколько тварей внутри?
Урман не привык уповать на удачу. Он твердо полагал: любое действие, даже отчаянное, должно подчиняться плану, пусть минимально продуманному, но дающему преимущество. Безвыходных ситуаций не бывает.
Мысли проносились стремительно. Движением сегментов обшивки фокарсианского корабля управляют мышечные ткани. Основа корпуса корабля – плоть. Значит, есть и нервная система? Иначе как передаются команды мышцам? Даже при высочайшем уровне генетического конструирования невозможно полностью исключить рефлексы!
Он извлек из кармашка экипировки две термические гранаты. Единственное, что оставалось из арсенала «тяжелого вооружения». Как нельзя кстати пригодились.
Урман перебрался к скату подгнившей крыши, бесшумно снял несколько черепиц, выглянул в образовавшийся проем, одну за другой метнул гранаты, целясь под борт чужого корабля. Таймер задержки срабатывания он выставил на тридцать секунд.
Полковник подался назад, бесшумно перебежал к чердачному окну.
Процессия за это время не прошла и десятка метров. Люди едва плелись, фокарсиане надрывно тянули по песку подбитый внедорожник.
Урман двумя выстрелами свалил конвоиров, выкрикнул:
– Ложись!
Он знал: люди неосознанно подчинятся резкому окрику, и точно – повалились на землю!
Палец толкнул вариатор темпа стрельбы с одиночных на очередь.
По нервам резанул сиплый свист игл, заставил рвануться в сторону. Пахнущие гнилью фонтанчики древесной щепы выбило из стен, тонкие фиолетовые лучики, прыснувшие сквозь дыры в трухлявых досках, наискось расчертили пыльный сумрак чердака.
Два огненных всплеска полыхнули снаружи, волна жара прокатилась вдоль земли, вспыхнула трава, задымился мох, раздались отчаянные скрежещущие крики – все это слилось в нескольких секундах восприятия.
Он спрыгнул в проем чердачного люка, подбежал к небольшому окну сторожки, вжался в простенок, чувствуя, как вибрирует сруб, но бревна выдержали, не подвели.
Урман резко выглянул в окно, дал очередь, стараясь не задеть флайкар. Пять или шесть насекомых, корчась, упали на землю, он же рванулся к дверям, выскочил на крыльцо под свистящий аккомпанемент рассекающих воздух игл – несколько чиркнули вскользь по металлокевлару, оставив царапины, запах токсина сгустился, превращаясь в смрад.
Он отступил за угол сторожки, по ходу свалил еще нескольких противников, тяжело перевел дыхание, взглянул в сторону корабля.
Тот не смог открыть орудийные порты – мышечные ткани свело судорогой от жара. Урман не ошибся. Боль являлась для бионической конструкции неотъемлемым качеством, надежным индикатором степени повреждений и, по сути, ее слабым звеном. «Хотя болевой порог фокарсиане наверняка могут менять или отключить вовсе», – промелькнула мысль.
Обшивка чадила. Он нырнул в импровизированную дымовую завесу, обошел флайкар, на миг затаился в густом молодом ельнике, оценивая обстановку.
Трое фокарсиан пытались поднять на ноги пленников. На своих корчившихся в агонии собратьев насекомые внимания не обращали. Знакомо. У цивилизации инсектов схожие принципы иерархии, многие особи не имеют ценности в глазах муравейника, ими легко жертвуют, но проводить параллели, делать далеко идущие выводы преждевременно…
Урман выждал удобный момент, срезал оставшихся врагов одной очередью. Теперь бегом к флайкару, вызволять людей. Надо успеть вывести их в лес, пока к фокарсианам не подоспела помощь!
* * *
Урман выскочил на дорогу, когда корабль вдруг испустил долгий шипящий звук. Он оглянулся. Места ожогов, еще недавно багровые, покрытые волдырями, приобрели синюшный оттенок, подернулись упругой пленкой. Бионическая конструкция стремительно регенерировала, процесс занял не более пяти минут – ужасающе короткий срок между получением травмы и устранением ее последствий!
Фрайг, что же делать?!
Подтверждая его худшие опасения, чавкнул шлюз, выпустив десятка три фокарсиан, а корабль тем временем приподнялся над землей, начал плавно разворачиваться, открывая сектора обстрела. В регенерирующем борту обозначились два ряда прорезей, в их глубине пульсировали белесые трубки.
Не успею!
Но отступать поздно. Сам себя загнал в ловушку. Сейчас рой игл разнесет в кровавые брызги!..
Он рухнул на землю рядом с пленниками, которые даже не попытались улучить момент и скрыться в зарослях.
Фокарсиане не стреляли. Их корабль развернулся в воздухе, но огонь не открыл. Они явно хотели взять Урмана живым.
Не выйдет. Не дамся…
– Отползайте! В ельник! – рявкнул он, заметив, что пленники понемногу приходят в себя, а сам, пригибаясь, бегом рванул к подбитой машине.
Иглы бионических автоматов навылет пробивали тонкий металл кузова. Фокарсианский корабль окутался облаком отравляющего газа, затем желтовато-белесые струи ударили под давлением. Хвоя на деревьях вдруг начала осыпаться, молодая трава, едва пробившаяся среди пожелтевших прошлогодних султанчиков, увядала на глазах!
Фильтры дыхательной маски едва справлялись с предельной концентрацией токсинов.
Запаса реагентов хватит еще на пару минут, не больше!
Отравленное облако разрасталось, вот уже и ближайшие деревья потонули в удушливой мгле, на расстоянии вытянутой руки ничего не видно, а фокарсиане где-то поблизости!
Тяжелый пулемет системы Ганса Гервета, установленный на треножном станке, повернулся. Урман открыл огонь, целясь выше дома, стараясь задеть корабль, затем прошил длинной очередью пространство перед внедорожником.
Даже сквозь грохот выстрелов он услышал, как пули рвут хитин, вспыхнул и тут же угас визгливый стрекочущий звук, мгла всколыхнулась, произведенный почти в упор бортовой залп оглушил высокочастотным свистом, толстые иглы ударили в машину – одна пробила двигательный отсек, другая вмяла крышу, распахнутые передние двери сорвало с креплений, отшвырнуло прочь.
«СПГ» заклинило. Стремительные силуэты фокарсианских бойцов появились из сгустившегося зловонного сумрака.
Урман едва успел нырнуть внутрь искореженного внедорожника, очередью из «АРГ-8» вспорол помятую крышу, куда запрыгнули три твари, выкатился через проем сорванной пассажирской двери, снова открыл огонь.
Ни фрайга не видно!
Рывок в сторону. Раскисшая обочина, редкий пожухлый ельник, чей-то стон.
Очередь.
Злобный язычок пламени, плещущий в прорезях ствольного компенсатора, мягкие толчки отдачи, отчаянный надорванный вскрик, чья-то рука, царапающая землю, – калейдоскоп миллисекунд, ритмика боя, сбившееся дыхание, рвущее легкие, и снова – очередь, хруст, вскрик…
Он отступал, огрызаясь огнем, понимая – уже не вырваться. Окружили.
Все еще хотят взять меня живым?
Спазмом вдруг сжало грудь. Дышать нечем. Фильтры окончательно сдохли…
Ноги внезапно подкосились. Он рухнул на колени, выронил оружие. Голова Урмана запрокинулась. Небо. Макушки увядших сосен.
Не знаешь, когда это случится. Где и как жизнь оборвется.
Тень фокарсианского корабля медленно заслоняла свет хмурого утра. Воздух вибрировал. Вдруг стало легче дышать. Мглу разорвало неожиданным порывом ветра. Концентрация токсина резко понизилась, резь в груди на миг отпустила, позволяя сделать судорожный вдох.
Глаза слезились. Дрожащие от напряжения пальцы рванули символический шов на груди экипировки.
Разовый инъектор пронзил одежду, вошел под кожу. Доза боевого стимулятора прояснила сознание. Зачем? Ради нескольких секунд жизни, пары убитых тварей?
Мысли неслись сами по себе, а рука уже нашла шероховатый приклад «АРГ-8».
Бескровные губы сжались.
Не судьба мне сегодня умереть… Не судьба…
Воздух по-прежнему вибрировал. Гул приближался. Низкочастотный звук вселял надежду. Только быстрее, кто бы ты ни был… Быстрее…
Он со стоном поднялся на ноги, пошатываясь побежал прочь. Ветки хлестали по лицу. Если ему не изменил слух, ощущения, интуиция, то сейчас начнется!
Грохот планетарных двигателей стал невыносимым. Земля дрожала. Деревья гнулись, ветки подламывались. Где-то поблизости мощно взвыли сервомоторы. Порывистый ветер мгновенно набрал силу урагана, окончательно разорвал и унес прочь токсичный туман.
Фокарсианский корабль попытался уклониться от боя, но небывалая для Первого Мира мощь техногенного реликта не оставила насекомым ни единого шанса на бегство или сопротивление.
Урман повалился на землю, зажимая ладонями уши. Штурмовой носитель класса «Нибелунг» снижался над лесом. Его бортовые орудийные комплексы вели непрерывный огонь, зачищая нижнюю полусферу.
Снаряды настигли фокарсианский корабль. Его развернуло в воздухе, разорвало на уродливые кровоточащие фрагменты. Шальное попадание разнесло лесную сторожку, бревна разметало по сторонам, сломало, как спички.
Через минуту после вспыхнувшей в лесу короткой перестрелки все стихло.
* * *
Останки (иное слово не приходило на ум) чужого корабля скорчились. Он умер. Превратился в обугленный изломанный скелет, по которому еще плясали язычки пламени.
Смрадный дым стелился над землей.
Над свежей гарью возвышался штурмовой носитель эпохи Первой Галактической войны. Его системы потушили пожар, технические сервы высыпали наружу и занялись осмотром обшивки.
Тиберианцы, облаченные в бронескафандры, показались со стороны леса. Они вели себя уверенно, как хозяева положения.
Один из них узнал Урмана, подошел. Его голос прозвучал глухо, аудиосистема не работала, речь казалась невнятной:
– Тебя каким ветром сюда занесло, полковник?
Урман лишь пожал плечами.
– Нужны эвакуационные модули. – Он предпочел говорить о деле. Отношения с тиберианцами у него складывались сложные, но сейчас не до старых трений. Обстановка не та.
– Зачем? – Тиберианец взглянул в сторону освобожденных пленников. – Сами дойдут до ближайшего поселка. Мы не спасательная экспедиция.
– Ты не понял! – стараясь перекричать гул двигателей, ответил Урман. – Людей нужно обязательно эвакуировать! Считай, что твое задание изменилось!
– С чего бы вдруг?
– У них в крови, – Урман жестом указал на троих выживших сельчан, – синтезированный насекомыми антитоксин! Есть уникальный шанс получить его формулу! Уразумел?! Промедлишь – будет поздно!
– Вот как? – Тиберианец задумался, затем кивнул. – Модули поддержания жизни сюда! – распорядился он. – Этих – в медицинский отсек! Полное обследование. Анализ на токсины и антидот! Пошевеливайтесь! Времени мало!
– Есть резервный коммуникатор? – спросил полковник.
– Зачем?
– Давай сюда! Чего глотку драть? – Урман взглянул сквозь полупрозрачное проекционное забрало, но не узнал тиберианца. – Как звать-то?
– Артем.
– Не припомню тебя.
– И незачем, – неприязненно ответил тот, но коммуникатор Урману выдал. – Пойдешь с нами на задание?
– Надо возвращаться! На базу!
– У меня приказ.
– Нарушишь. Формула антитоксина важнее, чем десяток убитых скелхов!
– Ты мной не командуй, полковник! Зря время тратишь! Либо с нами, либо шагай своей дорогой!
– Нет, так не пойдет, – ответил Урман. – Системы «Нибелунга» для исследований не годятся, ну разве сам не понимаешь?! – Он злился на упрямого тиберианца. – Что у тебя в медотсеке? Пара дышащих на ладан хирургических модулей? Упустишь шанс, потом ведь сам жалеть будешь!
– Нам вообще-то токсины не помеха. – Артем явно не решался проявить инициативу, нарушить полученный приказ.
Урман унял растущее раздражение, в двух словах изложил ему свои наблюдения. Упомянул количество инкубаторов, обрисовал ситуацию и добавил:
– Образцы тканей корабля и хотя бы одно тело фокарсианина надо взять для исследования. Пойми же, техника у тебя старая, а противник силен. Неумно действуешь. Зачем понадобился одиночный рейд? Ты землю свою защищаешь или ненависть пытаешься накормить?!
– Тебе какое дело, полковник? Конфедераты бросили, так теперь станешь к нам примазываться?
– Свяжись с командованием! Доложи обстановку! – упрямо настаивал Урман.
– Ладно, – нехотя согласился Артем.
* * *
Троих сельчан все же эвакуировали. Сервы завершили осмотр, скрылись внутри штурмового носителя. «Нибелунг», выглядел вполне прилично. В боях до последнего времени явно не участвовал, стоял в ангаре. Урман догадывался, каким образом тиберианцам удалось реактивировать древнюю технику, а вот смысла одиночного рейда не понимал. Зачем демонстрировать врагу штурмовой носитель? Ради уничтожения нескольких десятков инкубаторов? Но что это даст? Только обозначит угрозу, спровоцирует ответный массированный налет.
Слепая ненависть, так же как слепая вера, крайне опасна. Они лишают людей здравомыслия.
Артем обернулся, сумрачно сообщил:
– Возвращаемся на базу. Приказано и тебя доставить.
– Что ж, противиться не стану.
– Оружие сдай.
– Перебьешься.
Тиберианец лишь махнул рукой. Препираться с Урманом бесполезно. Полковника в Первом Мире знали многие.
– Тогда пошли. У меня времени в обрез!
Внутри «Нибелунга» царило тусклое освещение. Свободного места – минимум. Отсеки разделяли массивные бронированные переборки со шлюзами. Корабль был сегментирован, обладал изрядным запасом живучести. Он нес на борту стандартное подразделение серв-машин: двух «Фалангеров», трех «Хоплитов», взвод пехотных андроидов и полсотни сервов технической поддержки.
Сконструированный более тысячи лет назад, «ДШМ» был рассчитан на пятнадцать минут техногенного боя. Основная задача кораблей этого класса – зачистка зоны высадки серв-подразделения и, если повезет уцелеть, их огневая и техническая поддержка.
Взревели двигатели. Урман рта не разевал, зная особенности древней техники. Быстро сориентировался, отыскал свободное противоперегрузочное кресло, сел, пристегнулся. Бережное отношение к человеку в ту далекую эпоху не ставилось во главу угла.
Осветился небольшой информационный экран, связанный с внешними датчиками. Навалилась и тут же схлынула перегрузка, рев двигателей перешел в равномерный гул.
Урман внимательно наблюдал за местностью. ДШМ поднялся на тысячу метров. Обычная высота для систем автоматического пилотирования. Сектора обстрела открыты по сфере сканирования. В случае внезапного осложнения обстановки есть возможность отработать по целям и десантировать серв-машины.
Полет длился минут двадцать. Горная страна истаяла в дымке. Внизу простирались поля, перелески, вились тонкие ниточки дорог, изредка попадались поселки – россыпи игрушечных домиков. Все как будто вымерло.
Вскоре появился знакомый лесной массив. Урман давно не бывал в этих местах, но помнил их. Разве можно забыть или вычеркнуть из памяти юность?
Минут пять шли над лесом, затем характер местности снова начал меняться. Растительность почти исчезла, начались каменистые пустоши, кое-где отблескивали небольшие озера, затем появились первые глубокие шрамы: длинные параллельные полосы, выжженные в теле планеты.
Еще немного, и у горизонта проступили знакомые формы рельефа. Огромное пространство занимали многокилометровые плавные углубления, вытянутые в виде каплевидных воронок с остекленевшими скатами.
Эхо Первой Галактической войны. Место, где совершили аварийную посадку корабли ударного флота Земного Альянса, сорвавшиеся на вертикаль гиперсферы.
А вот и он!
Крейсер «Тень Земли» – тот самый печально известный космический корабль, с борта которого были нанесены ядерные удары по Дабогу.
Правее ветвилась система каньонов и трещин – след крушения «Энтерпрайза».
Левее и дальше высились порядком обветшавшие непрозрачные купола – защитные сооружения, накрывшие места аварийной посадки фрегатов.
«Нибелунг» пошел на снижение. Промелькнули и исчезли постройки тренировочной базы, где прошла юность Урмана, двигатели вновь изменили режим работы, по корпусу прокатились вибрации, затем ощутимый толчок возвестил о касании.
Раздался затухающий вой. Пару минут никто не покидал противоперегрузочных кресел. По узкому коридору прошмыгнули сервы, послышалось шипение стравливаемого под давлением воздуха, мягко просели телескопические опоры, открылся люк, лязгнул трап.
* * *
Воздух нес знакомые запахи нагретого металла. Вокруг простирались пустоши, покатыми валами стекловидной массы высились края посадочных воронок. Маревом искажений струился воздух. Повсюду сновали технические сервомеханизмы. Издали они походили на муравьев, курсирующих между куполами и «Тенью Земли».
– Тебя ждут, – обронил Артем.
– О людях не забудь. – Урман осмотрелся. – Куда идти?
– Старая база, командный модуль. Или все позабыл?
Урман ничего не ответил, пошел по знакомой дороге, стараясь не оглядываться по сторонам, не будить острых воспоминаний.
Периметр тренировочной базы зиял проломами. Ограждение покосилось, караульные вышки пустовали. Бараки, где когда-то проживали юные храмовники, выглядели заброшенными.
Командный модуль располагался в бункерной зоне. По сути, он представлял собой крупный фрагмент «Энтерпрайза», вплавленный в кору планеты при крушении. Вход, насколько помнил Урман, строго охранялся, но за прошедшие годы тут воцарилось запустение. Модульные ворота оказались раздвинутыми на треть своего хода, система ливневой канализации засорилась, в шлюзе поблескивала лужа воды.
Некоторые детали успела тронуть коррозия. Пустые и гулкие коридоры никем не патрулировались, бронепластиковые укрепления, установленные на перекрестках, хранили следы подтопления, повсюду на стенах поблескивала влага, кое-где разросся неприхотливый к свету пещерный мох.
Он с тяжелым чувством толкнул массивную дверь, перешагнул очерченный кантом уплотнителя порог, оказался в бывшей резиденции адмирала Тиберия Надырова.
Человек сидел в кресле, спиной ко входу. Над его плечом парила потрескивающая разрядами, источающая слабое сияние энергетическая сущность. Учитывая специфику Первого Мира, симбиоз человека и бестелесного существа имел свои преимущества и недостатки. Сущность способна продлить жизнь, а в особых случаях – поддерживать ее бесконечно долго, но за все приходится платить: порой энергетический симбионт полностью подчинял себе рассудок хозяина. От человека оставалась лишь телесная оболочка, а разум принадлежал иному существу – тому, из которого была сформирована сущность.
На миг Урмана охватило зябкое предчувствие, подумалось: вот сейчас беззвучно повернется механизм, и водянистый взгляд бывшего адмирала Земного Альянса, как в былые времена, заморозит душу, заставит ее сжаться в комок.
– Привет, братишка, – раздался хриплый голос.
Кресло повернулось. Тяжело опираясь о подлокотник, навстречу Урману, кряхтя, встал Казимир – младший брат.
К подобным встречам невозможно подготовиться заранее.
Казимир выглядел намного старше Урмана. Причина понятна – частые манипуляции с сущностями иссушают плоть.
– Значит, выжил? – Они обнялись.
Урман заметил: вдоль тела брата струятся едва уловимые взглядом искажения воздуха. Устройство чужих?
– Как нога? – спросил он.
– Кибернетический протез. – Казимир вернулся в кресло. – Присаживайся. Ждал тебя раньше.
– Опасную игру ты затеял. – Урман сел в кресло напротив, пристально взглянул на брата. Их отношения складывались сложно. Пути разошлись давно. Оба родились тут, в Первом Мире, но с приходом к власти Конфедерации Солнц Урман принял перемены, согласился на прогрессивную имплантацию, стал боевым мнемоником, Казимир же не изменил идеям ксенофобии, остался тиберианцемдо мозга костей.
– Я всего лишь использовал открывшуюся возможность, – отмахнулся тот.
– Колонию наномашин нейтрализовал с помощью сущности?
– Зришь в корень. А какие еще варианты? Костыли? Вечный страх, что чужие прочтут мысли? Нет уж. Но только не начинай, ладно? – Он перехватил мрачный взгляд Урмана. – Я о сущностях побольше твоего знаю. И использовать их не боюсь.
– «Одиночек» тоже не боишься?
– А, вот ты о чем? – Казимир откинулся на спинку кресла. – Нет, не боюсь. Адмирал Тиберий восстановил «Тень Земли», но не смог запустить системы крейсера. Я продолжил его дело, использовал новые возможности. – Он жестко усмехнулся. – Омнианские устройства работают лучше и надежнее, чем любое экранирующее покрытие. Вот прямое тому доказательство. – Казимир коснулся своего кибернетического протеза.
– Где вы их берете?
– У скелхов. Каждый носит при себе по три микрогенератора. Один для модуля технологической телепатии, вторым оснащены их лазерные излучатели, ну и еще резервный.
– Так это ты устроил охоту на чужих? Ради устройств искривления метрики?
– Для восстановления «Тени Земли» их требуется все больше, – не стал отрицать Казимир. – Не нравится мне твой взгляд, братишка. Думаешь, работаю на врага? Нет. У меня все под контролем. Кстати, почему нет отклика от вживленной тебе колонии нанитов?
– Я ее изолировал.
– Не применив сущности? Интересно. Поделишься опытом?
– Непременно. – Урман чувствовал, что Казимир изменился, стал еще жестче, бескомпромисснее, чем прежде. Он не остановится. Ни перед чем. Ему не важно, сколько жизней придется отдать за победу, чем обернется реанимация боевых искусственных интеллектов, которые теперь могут вновь функционировать под защитой омнианских устройств.
– Знаю, о чем думаешь. – Казимир не собирался уходить от темы. – Но я рискую осознанно и далеко не бездумно. Мы работаем над прототипом генератора. Думаю, вскоре испытаем свой образец технологии.
– Не слишком ли быстрые и впечатляющие результаты?
– А я в средствах достижения цели себя не ограничиваю, – вновь жестко усмехнулся Казимир. От его облика веяло холодом. – Использую научный потенциал искусственных интеллектов. На борту «Тени Земли», если ты помнишь, оборудована исследовательская палуба.
– Как получил доступ?
– При помощи кодонов. Адмирал хранил здесь личные чипы всех погибших офицеров. Так что с полномочиями у меня проблем не возникло. Научный модуль крейсера вообще прежде никогда не использовался. Искусственные интеллекты «чистые», если понимаешь, о чем идет речь.
Урман сдержанно кивнул.
– Устройство я для них идентифицировал как «неизвестный вид оружия, разработанный противником». Иногда размытые формулировки здорово помогают.
– Ты не задумывался, почему созданные нашими предками исследовательские комплексы оказались способными изучить устройство иной космической расы?
– Мне такие тонкости неинтересны. Важен результат.
– Понимаю. Но все же?
– Если честно, понятия не имею. И не хочу ничего усложнять. Устройства чужих работают на принципе искривления метрики пространства. Явление знакомое, не находишь? Разве генераторы гиперпривода устроены иначе? Разница лишь в масштабе воздействия. Урман, давай сразу начистоту. Я не отступлю.
– А если исследования ничего не дадут?
– Тогда использую уже проверенный план. Прибью столько тварей, чтобы трофейных генераторов хватило на все нужды. Я введу в строй «Тень Земли», а там посмотрим, кто кого.
– Боюсь, ты не успеешь завершить переоснащение крейсера.
Казимир помрачнел, понимая, о чем говорит Урман. Донесения разведки поступали ежедневно.
– Если чужие попытаются преодолеть горную страну, встречу их на рубеже логрианской цитадели, используя «ДШМ»! – резко ответил он. – Корабли фокарсиан горят как миленькие, сегодняшняя стычка это доказала!
– Не горячись. У меня есть лучший вариант.
– Интересно, какой?
– Эскадра Воронина. Мне нужен исправный «Фантом», чтобы добраться до седьмой планеты Ожерелья.
– За этим шел? – Казимир покачал головой. – Надежды мало. Три месяца минуло.
– Корабли эскадры попали под гравитационный удар и пошли на вынужденную посадку.
– Ладно, относительно «Фантома» – подумаю. Хотя, – он опять покачал головой, – пустая трата времени. Ты разучился смотреть правде в глаза. Три месяца – немалый срок. Достаточно, чтобы отремонтировать корабли, выйти на связь, прислать человека, сделать хоть что-то, понимаешь? – Он взглянул исподлобья. – Воронин давно мог взять ситуацию в свои руки. Но от него ни весточки. Думаешь, погиб? Нет. Затаился. Испугался. Не смог принять решение. А я могу. И сделаю.
– Твое право, – сдержанно ответил Урман.
Седьмая планета системы Ожерелье…
Три космических корабля затаились под обломками. Глубокие посадочные капониры, сооруженные инженерными подразделениями сервомеханизмов, надежно скрывали крейсер и фрегаты. Сверху, в целях дополнительной маскировки, навалили фрагменты космических скитальцев эпохи Великого Исхода и Первой Галактической войны.
Урман прошел через шлюз.
В накопителе его встретил незнакомый офицер, сухо поздоровался, не зная, чего ожидать от боевого мнемоника, сумевшего выжить на оккупированной планете.
– Полковник Торн, как добрались? – Фраза прозвучала неуместно. Галакткапитан нервничал. С чего бы? По идее должен по-человечески порадоваться, но нет, смотрит как на врага.
– В чем дело, капитан?
– Скоро все узнаете. Прошу сдать оружие и следовать за мной. Вам выделена каюта. Сможете отдохнуть, переодеться.
Менее всего Урман сейчас нуждался в отдыхе, а уж тем более в проволочках. Странная, настораживающая обстановка.
– Хорошо, – согласился он, отдал галакткапитану свой «Гервет». – Веди. Но передай Воронину, времени у меня мало.
– Не беспокойтесь. – Подчеркнутая вежливость вызывала лишь недоумение.
Впрочем, Урману не пришлось долго пребывать в неведении. Он успел наскоро перекусить и убедиться, что вход в бортовую сеть «Решительного» со штатного терминала заблокирован. Мнемоническая связь не работала. Его полномочия доступа не принимались.
Еще на подлете, сканируя места аварийной посадки кораблей эскадры, он пришел к удручающему выводу: капитан Воронин действительно не помышлял об активных боевых действиях. Крейсер и фрегаты были надежно замаскированы, на борту – это Урман понял, пока его сопровождали к каюте, – бодрствуют только дежурные смены. Большая часть экипажа погружена в криогенный сон.
Дверь каюты неожиданно открылась.
Урман встал. Он ожидал увидеть командира «Решительного», но порог переступил начальник мнемонического отдела полковник Рогозин. На нем был адмиральский мундир.
– Что это значит, Илья Иванович?
Двери закрылись. Снаружи в коридоре остались двое охранников.
Рогозин сел в кресло, закинул ногу на ногу, мысленным приказом активировал кибернетические системы и лишь затем, взглянув на Урмана, произнес:
– Капитан Воронин погиб. Несчастный случай при аварийной посадке «Решительного». Как старший офицер я принял командование эскадрой.
Урман сел в кресло напротив.
Неожиданный удар. Жаль Воронина. Толковый был командир. Рогозину до него далеко. Карьерист. Принял командование, напялил адмиральский мундир, и что дальше?
– Давай к делу, Илья Иванович. – Урман сохранил хладнокровие, хотя вопросов возникло множество. Несчастный случай на боевом мостике крейсера? Это какой же должна быть аварийная посадка, чтобы при ней погиб командир эскадры?
Рогозин отлично понимал, о чем думает полковник, и произнес, предупреждая вопрос:
– Сам должен понимать – все произошло внезапно. Воронин не успел добраться до мостика. Даже бронескафандра на нем не было. В тот день погибли многие. – Новоиспеченный адмирал не смотрел в глаза, отводил взгляд.
«Гнилым душком тут попахивает», – подумал Урман, но сейчас до правды не докопаешься.
– Почему бездействует эскадра? – спросил он.
– У меня серьезные повреждения кораблей, – ответил Рогозин. – Гравитационный удар Смещения плюс аварийная посадка на неподготовленные площадки. До сих пор идет борьба за живучесть. Многих офицеров пришлось погрузить в криогенный сон. Тяжелые ранения.
«Многих неугодных офицеров, несогласных с самопровозглашенным назначением», – промелькнула мысль.
– Ты от ответа не уходи. – Он не собирался выслушивать этот бред. – Давай начистоту. Сразу после вторжения ты мог взять ситуацию под контроль. И не важно, насколько сильны повреждения крейсера. Одной эскадрильи «Стилетто» было бы достаточно!
Рогозин обвинения не принял:
– Ты не хуже меня знаешь инструкции! Ни один образец нашей техники не должен попасть в руки потенциального противника! Я не мог отправить новейшие машины в абсолютную неизвестность! Изоляция и Смещение нарушили работу сети межпланетных порталов. Я не имел возможности перебросить разведгруппы! И ты понятия не имеешь, что происходило тут, на борту!
– Верно. Я знаю только одно: чужие корабли сбиты логрианскими системами планетарной обороны, и ты был обязан взять ситуацию в свои руки, коль принял командование эскадрой! – не выдержав, вспылил Урман. – Вот, взгляни, чем обернулось твое бездействие! – Он активировал свой кибстек, прокрутил запись, сделанную разведывательными зондами. – Геноцид! Знакомое слово?! Или забыл, что, провозглашая власть Конфедерации, мы приняли на себя ответственность за жизни всех обитателей Первого Мира?!
– Остынь, – отмахнулся Рогозин.
– Что?! – Урман привстал.
– Сядь, полковник! Хочешь начистоту?! Что ж, давай! Вот мое мнение: нас предали! Подставили!
– Кто?
– Логриане! Они думали, что мы никогда не откроем десятый энергоуровень гиперсферы, не возьмем под контроль искусственно созданную ими систему! Но просчитались!
– При чем здесь это?
– Совет Безопасности Миров слишком долго заигрывал с «братьями по разуму»! – гнул свою линию Рогозин. – Как же! Бессмертие личности, технология логров! И чем все обернулось? Ты родился и вырос в Первом Мире. Прекрасно знаешь, сколько бед и смертей приносит каждое Смещение! Но разве нам передали контроль над гравитационными генераторами?!
– Послушай, Илья Иванович, речь сейчас идет не о логрианах!
– А о ком же?! – вспылил Рогозин. – Они создали систему Ожерелье! Они предложили концепцию Изоляции, когда поняли, что мы пришли сюда всерьез и надолго! Но, как обычно, ничего не объяснили, не раскрыли своих технологий! И ни словом не обмолвились о системах планетарной обороны Первого Мира! Нужно быть слепым, чтобы не заметить, что логриане годами вели свою игру, разменивая наши жизни!
– И потому ты решил бездействовать?
– Урман, я не намерен перед тобой отчитываться! Ситуация намного сложнее, чем ты вообще способен представить!
– Хватить общих фраз! Если что-то знаешь – говори! А если попросту трусишь – так признай это!
Пунцовые пятна выступили на бледных щеках адмирала.
– Система Изоляции была включена отсюда! За тридцать минут до начала вторжения! Наверху, – он подразумевал штаб флота, – такого решения явно не принимали! О чем это говорит?! Логриане прекрасно знали о назревающих событиях, понимали, кто именно способен прорваться в Первый Мир через систему созданных ими порталов! Но не предупредили нас! Решили сами разобраться? Поэтому все корабли, на борту которых работали управляющие логр-компоненты, были попросту депортированы из системы Ожерелье?! – кричал Рогозин. – Осталась только моя эскадра! И причина понятна – «Решительный», так же как фрегаты, спроектирован недавно, без применения чужих технологий!
– Тогда тем более непонятно твое бездействие! – резко ответил Урман. Он не собирался отрицать справедливость слов адмирала. События, предшествующие вторжению, действительно выставляли логриан в невыгодном свете, но речь сейчас идет не о тайнах древнейшей истории, аспекты которой всеми силами пытаются скрыть «братья по разуму». В этом можно разобраться позже, а сейчас надо думать, как спасти население Первого Мира!
Он откровенно и резко высказал свое мнение, попытался надавить, зная слабые стороны Рогозина:
– Режим Изоляции рано или поздно будет снят! Силы флота вернутся, и с каждого из нас потребуют отчет за совершенные поступки! Илья Иванович, подумай, еще не поздно спасти миллионы жизней!
Самопровозглашенный адмирал молча выслушал его, встал, прошелся по отсеку, затем мнемоническим приказом сформировал цифровое пространство.
Стены помещения окутала дымка. Появилось объемное изображение.
– Взгляни.
Искаженные вертикали пронзали мрак. Датчики крейсера транслировали детальную картину, позволяли оценить степень воздействия, которому подверглись силовые линии гиперсферы.
– Я не склонен драматизировать ситуацию, – нервно усмехнулся Рогозин, – но думаю, что Конфедерация Солнц распалась. Не забывай о разнице темпоральных потоков. В Обитаемой Галактике прошло два с половиной года! За это время никто не попытался прийти к нам на помощь или хотя бы произвести разведку системы Ожерелье! На мой взгляд, это означает лишь одно: привычное мироустройство разрушено. Можешь сам проанализировать данные. Вертикали искажены на порядок сильнее, чем допускали расчеты режима Изоляции! Воздействие неизбежно передалось на всю внепространственную сеть! Планеты с орбит, конечно, не сошли, а вот межзвездной сети «Интерстар» больше нет! Единое информационное пространство разорвано! Станции гиперсферной частоты не работают! Маркировка горизонталей стерта! Помнишь, так уже было однажды, во время Семидневной войны! Ни один корабль не в состоянии совершить управляемый прыжок. Так что делай выводы, полковник!
Несколько минут прошли в гнетущем молчании.
Урман встал.
– Я ухожу.
– Задерживать не стану, – с деланым безразличием пожал плечами Рогозин. – Мне известно, что тиберианцы готовят удар. Твое желание умереть выглядит глупо.
– А на что рассчитываешь ты? – Урман обернулся.
– На победу. Полную и безоговорочную. Тебе известно, кто руководит силами вторжения? Отдаешь себе отчет, что скелхи и фокарсиане – всего лишь исполнители чьей-то воли?
– Да, понимаю.
– А я убежден, что все происходящее – это отголосок каких-то давних, непонятных нам событий. Я видел, какие силы противостояли друг другу в первый день вторжения, и не брошу последнюю эскадру Содружества в жернова чужих технологий. Кто бы ни скрывался за спинами скелхов, они в ловушке. Ты, кстати, не сообщил мне ничего нового. Если чужие собираются пробудить реликтов Галактической войны – что ж, пусть узнают, что такое ад. А я подожду. Уж с «Одиночками» боевые мнемоники эскадры справятся, нам не впервой разгребать техногенное наследие!
– Хорошо, иные цивилизации тебя не волнуют. – Урман все же предпринял последнюю попытку. – А люди?
– На войне не обходится без жертв, – скупо обронил адмирал. – Я думаю о человечестве в целом. Мне возрождать Конфедерацию, если ты еще не понял. А теперь ступай. Не стану тебя задерживать. Здесь не нужны офицеры, сеющие смуту.
Урман ничего ему не ответил. Худшего и предположить было невозможно. Рогозин, восстанавливающий Конфедерацию Солнц?
«Нет. Он не способен. Мелкая, завистливая, пакостная душонка. И тиберианцев ненавидит. Никогда не скрывал этого. Значит, ждать нам следует не помощи, а удара в спину…» – тяжело размышлял он, пока работали механизмы шлюза.
