Глава 4.

Они отступали.

Пять машин группы прикрытия под защитой фантом-генераторов скрытно выдвигались к обозначенной майором Шмелевым точке сбора, а на территории базы РТВ тем временем разгорался бой: десять серв-машин противника, при поддержке шагающих лазеров и появившихся в небе аэрокосмических истребителей пошли на штурм.

Датчики, заблаговременно оставленные Дитрихом среди руин, передавали в эфир телеметрию данных, кибернетические системы машин группы прикрытия принимали их в режиме пассивного приема, продолжая получать бесценную информацию о противнике.

Оказалось, что в условиях городских улиц "LDL-55", разбившись на мелкие группы по четыре-пять машин в каждой, действовали более эффективно, чем на открытой местности. Они вполне грамотно использовали руины наземных построек в качестве укрытий, а их мощные лазеры наносили серьезный урон обороняющимся серв-машинам.

Бой на территории базы длился около трех часов.

На многострадальны руины зданий обрушился настоящий шквал реактивных снарядов, установки "МХ-300" вели непрерывный огонь по обнаруженным позициям серв-машин, вдоль улиц пробирались десятки "ходячих лазеров" не позволяя "Одиночкам" маневрировать огнем, они выжигали позицию за позицией ориентируясь (в рамках локальной сети) на показания сканеров "Беркутов", двигавшихся чуть позади групп зачистки.

"Одиночки" защищались отчаянно, умело, но многократный численный перевес противника и постоянный огневой прессинг, в конечном итоге сломили сопротивление. Штурмовики, выпущенные конвойным носителем эскадры Флота Колоний под прикрытием аэрокосмических истребителей, осуществляли заход за заходом, превращая в слои щебня любое из укрытий, реактивные минометы били точно по целям, - их так же наводили сканирующие комплексы "Беркутов", часто под удары "дружественного огня" попадали группы "LDL-55", но с потерями в их рядах, похоже, никто не считался.

…

Группа, возглавляемая капитаном Шелганом, вышла в намеченную точку сбора, когда канонада, доносившаяся со стороны базы РТВ, уже стихла.

Серв-батальон, вырвавшийся из кольца окружения, остановился в глубоком овраге со всех сторон окруженном искусственными лесопосадками. "Фалангеры" и "Хоплиты" застыли, рассредоточившись, согнув ступоходы, чтобы не возвышаться над деревьями, пилоты не покидали машин, находясь в постоянной боевой готовности, над участком леса и оврагом ткали незримую для глаза маскировочную сеть системы фантом-генераторов.

Вновьприбывшие занимали места, указанные командиром батальона, под маскирующим покрытием пришли в движение технические сервомеханизмы, спеша к машинам Верхолина и Грина.

Комбат, оценив степень повреждений двух "Фалангеров" решил, что машины можно привести в порядок.

– Саймон, Антон, разрешаю покинуть рубки.

Докладов он от них не потребовал, - датчики постоянно транслировали Шмелеву ход боя, и он лишь скупо добавил:

– Спасли батальон, ребята. Жаль Максимова.

Саймон отстегнул страховочные ремни, встал с кресла.

Не верилось, что выжил.

Хотелось наружу, желание упасть лицом в траву и лежать, не двигаясь, ни о чем не думая, оказалось столь велико, что он и не стал сопротивляться внутренним порывам.

С ним творилось неладное, в рассудке стыл холод, перед глазами, будто призрачное видение постоянно возникал объятый огнем сгорающий в полуденных небесах пилот-ложемент лейтенанта Макарова.

– Зачем они расстреляли лейтенанта?

Верхолин, присев на поваленный, высохший ствол дерева, глухо произнес:

– Ты что, Саймон, вчера родился? У "Беркутов" работали боевые автопилоты. Машины, одним словом.

– Значит и любого из нас так же могут? Катапультироваться бесполезно?

– Могут. - Угрюмо подтвердил Антон. - А насчет катапультирования - кому как повезет.

Грин угрюмо молчал. Его вдруг начало мелко трясти. Противная дрожь не контролировалась рассудком.

Он впервые испытывал страх. Не секундный испуг, а глобальное, всепоглощающее чувство. В нем глохли звуки, вязли мысли, мир становился тусклым, враждебным.

– Антон, тебе не страшно?

– Война. - Пожал плечами Верхолин.

– Война? А нас кто-то спросил, хотим мы воевать?

– Саймон, заткнись, а? Не мути душу, и так тошно. - Антон отвернулся. Его не терзал страх, но что-то сломалось внутри во время боя, когда вдребезги разлетелись защитные оболочки мнимой иллюзорности происходящего, и сейчас слушая ватную, ненатуральную тишь, в которой глохли даже звуки от работы сервомеханизмов, меняющих бронеплиты на двух "Фалангерах", внутри разрастался не страх, а непознанное, непонятное, пугающее своей острой новизной чувство ярости, хотелось закричать, так чтобы лопнула туго натянутая струна перенапряженных нервов.

Он смотрел в чужие небеса, а в рассудке билась отрешенная мысль:

Адмирал Ипатов наблюдал, как разведывательные сервомеханизмы медленно прочесывают базу РТВ.

Изображение выводилось на голографические экраны боевого мостика.

– Сергей Владимирович, может отдохнете? - Адъютант появился как всегда бесшумно будто тень. - Двенадцать часов уже на ногах.

– Присядь, Генрих.

Ипатов не окружал себя случайными людьми. Настоящие обязанности адъютанта прекрасно выполняли сервомеханизмы, а Генрих Ниллоу являлся скорее советником, человеком которому всегда можно высказать свои сомнения и получить беспристрастный ответ.

На экранах в бледном искусственном свете проплывала панорама разрушенных до основания построек, среди которых то и дело попадались остовы выгоревших серв-машин.

– Я не могу понять, что меня беспокоит. Чувствую подвох, но в чем он заключается? Уничтожено тридцать пять серв-машин противника. Под обрушенными перекрытиями первого уровня бункерной зоны сканируются похороненные обвалами трофейные машины, те самые, что готовились к полигонным испытаниям. "Нибелунги" ускользнули от нас, воспользовавшись техническим превосходством систем маскировки над нашими сканирующими комплексами.

– Они сумели покинуть планету? - Осведомился Генрих.

– Станции слежения зафиксировали возмущение метрики пространства, сопоставимое с гиперпространственным переходом группировки штурмовых носителей. Все данные указывают, что "Нибелунги" покинули систему.

– Могу я уточнить, что именно вас смущает?

– Мне непонятна цель акции. Первая часть операции, включая беспрепятственный проход штурмовых носителей к планете, и захват базы РТВ осуществлена блестяще. Но затем в действиях противника наступает внезапный и труднообъяснимый провал. Они не развивают стратегического успеха, а закрепляются на территории базы в бессмысленной попытке круговой обороны. Подумай Генрих, что мешало мобильному серв-соединению, пользуясь замешательством первого часа после вторжения, развить успех, атаковав иные стратегические объекты региона? Почему после разрушения сегмента противокосмической обороны не появился их флот? И, наконец, командование Альянса серьезно рисковало, послав в прорыв штурмовые носители, оборудованные не имеющими аналогов системами фантом-генераторов. Риск, что мы захватим одно из устройств, был очень велик.

Выслушав логику адмирала, полковник Ниллоу согласился с приведенными доводами и сомнениями.

– Я проанализирую всю имеющуюся информацию, господин адмирал. Если хотите знать мое предварительное мнение, то оно заключается в следующем: целью акции являлся срыв исследований. "Нибелунги", успешно покинувшие систему, увезли на борту трофейные модули "Одиночек", лишив наших специалистов материала для проведения исследований.

– Разве нельзя исследовать одну кристаллосхему, чтобы понять устройство "Одиночки"?

– Нет. Участвовавшие в испытаниях модули независимого поведения принадлежали к различным модификациям, и нам не удалось выяснить, какие из них отвечают нашим техническим требованиям к искусственному интеллекту. Если говорить об исследовательской части проекта, то техническое задание наземных лабораторий сводилось к следующему - создать эффективные средства борьбы с серв-машинами Альянса. Руководство Флота категорически против слепого копирования созданных Альянсом кибернетических убийц.

– Странный подход. Я конечно не специалист в области планетарной техники, но при просмотре записей боя мне показалось что наши "LDL-55" и "МХ-300" как раз полностью отвечают определению "кибернетический убийца"… - Адмирал в задумчивости прошелся по пространству боевого мостика. - И все же Генрих, похищение или уничтожение накопленных на базе РТВ трофейных модулей искусственного интеллекта я принимаю лишь как рабочую версию. Еще раз внимательно просмотри все фактические материалы последних часов. Мы понесли ощутимые потери, можно сказать - потерпели поражение, или одержали "пиррову победу" - называй как угодно, но из случившегося нужно извлечь максимум опыта. Возможно, свежий взгляд поможет заметить нечто ускользающее от моего внимания?

– Будет исполнено, господин адмирал. Я приступлю к изучению материалов немедленно.

Два часа спустя Генрих Ниллоу лично появился в командном модуле, где располагались не только управляющие системы, но и каюты старших офицеров крейсера.

Адмирал, успевший задремать под течение отнюдь не радужных мыслей, мгновенно проснулся.

– Заходи, Генрих.

Появление полковника означало, что он нашел нечто важное.

Ипатов полностью доверял Ниллоу в определенных вопросах. Например, адмирал никогда не пытался вникнуть в эксперименты, проводящиеся на базах РТВ планеты. С командованием наземных структур контактировал Генрих, он лучше адмирала разбирался и в структуре многочисленных баз и в особенностях их спецификации.

– Быстро ты управился. - Адмирал жестом указал - присаживайся.

Ниллоу расположился в кресле, включил мысленной командой информационный голографический экран, отдал еще несколько приказов кибернетической системе, и начал докладывать:

– Я задействовал информационно-вычислительный центр крейсера. Нет нужды просматривать все данные, нас ведь интересуют только поиск и выявление несоответствий между информацией, полученной при тщательном исследовании базы РТВ и действительным течением боя.

– Ты что-то раскопал, я чувствую. - Адмирал не знал, принес Генрих плохие или хорошие новости, по его спокойному, сосредоточенному лицу трудно угадать, обрадует тот или напротив огорчит.

– Есть несколько зацепок, позволяющих предположить, что нас дезинформировали. - Без лишних вступлений перешел к делу Генрих.

– Дезинформировали в чем? - Тут же уточнил адмирал.

– В факте уничтожения серв-батальона, и старта с планеты штурмовых носителей.

Новость, принесенная полковником Ниллоу, сулила огромные неприятности. Адмирал прекрасно понимал - серв-батальон и приданные ему штурмовые носители не иголка в стоге сена, значит, новый тип фантом-генераторов по своей эффективности действительно превосходит предыдущие модели маскирующих устройств в десятки раз…

– Погоди Генрих. Давай по порядку.

Ниллоу с готовностью кивнул.

– Штатный состав серв-батальона включает четырнадцать "Фалангеров", двадцать один "Хоплит", семь штурмовых носителей, как средство доставки машин в точку высадки, и их поддержку, как огневую, так и техническую.

– Я в курсе.

– Обычно серв-машины имеют одинаковую конфигурацию вооружения, что способствует их быстрейшему ремонту в полевых условиях. Данное правило рационально, иначе на борт штурмовых носителей пришлось бы загружать различное количество запасных частей к системам вооружений.

– К чему ты клонишь?

– Мы все были свидетелями нестандартного применения двумя "Фалангерами" ракет класса "Пилум". Однозначного ответа - мог ли модуль "Одиночки" самостоятельно изменить боевую программу, пока нет. Но тут возникает первое и не единственное несоответствие между ходом штурма базы РТВ и данными, полученными при осмотре уничтоженных машин противника. Почему остальные "Фалангеры" не применили "Пилумы"?

– Не нашли достойных целей? - Предположил адмирал. - После сокрушительного удара, уничтожившего в общей сложности пятьсот сервомеханизмов, "LDL-55" и поддерживающие их "МХ-300" получили приказ не группироваться, действовать обособленно, в крайнем случае образуя соединения из трех-пяти машин.

– Да, но вы ошибаетесь, считая, что у "Фалангеров" не оставалось достойных целей. "Одиночка" всегда использует любой шанс нанести ощутимый урон противнику, даже если цели для атаки лежат вне рамок конкретной боевой задачи. Израсходовать оставшиеся "Пилумы" они могли, ударив по орбитальным конструкциям системы противокосмической обороны.

– Но удара не было.

– Верно. - Согласился Ниллоу. - Однако по опыту многих наземных боев хорошо известно: вступая в ближний бой с противником серв-машины класса "Фалангер" сбрасывают с креплений тяжелое ракетное вооружение, снижающее маневренность и создающее дополнительный фактор риска при огневом контакте. Исследование базы РТВ не показало наличия сброшенных установок, кроме двух разряженных, использованных против наших сервомеханизмов.

– Ситуацию, когда только часть машин противника оснащалась "Пилумами" ты не рассматриваешь?

– Нет. Тяжелое вооружение - основная ударная сила серв-машин класса "Фалангер". Известны случаи применения "Пилумов", как межконтинентальных баллистических ракет. Их удары способны взломать глубоко эшелонированную оборону, и пренебрегать подобным вооружением, или ставить его только на две машины противоречит логике подготовки операции.

Адмирал задумался, затем кивнул.

– Что-то еще, Генрих?

– Да. - На голографическом экране появилось укрупненное изображение серв-машины. Вдали виднелись хорошо узнаваемые очертания "Беркутов", на стоп-кадре, с которого начинался короткий фрагмент записи, был отчетливо виден отлетающий в сторону округлый фрагмент бронепокрытия рубки "Фалангера".

– Люк? - Спросил адмирал.

Ниллоу вместо ответа включил запись. На замедлении и увеличении ясно различались детали амортизационного каркаса пилот-ложемента, в кресле которого сидел человек. Аварийно-спасательная катапульта едва успела выбросить ложемент из рубки, как по нему ударили разряды тяжелых лазеров "Беркутов".

– Пилот… - Адмирал нахмурился. - А что показывает анализ записи последующего боя?

– Перед нами единичный случай. Больше катапультирований не происходило. Осмотр рубок серв-машин не выявил человеческих останков. Остальные механизмы управлялись модулями "Одиночка"

– Опять исключение из правила?

– Я считаю, что видимые неувязки укладываются в рамки логики только в том случае, если предположить, что противник, - я имею ввиду высадившийся на планету серв-батальон, - уклонился от боя, выскользнул из кольца, оставив вместо себя трофейные машины, с реактивированными модулями "Одиночка".

– Да, но они по сведениям наземных служб перед испытаниями оснащались холостыми боеприпасами!

– Верно. Однако нельзя забывать: прелюдией к основной схватке стала атака двух "Фалангеров", тех самых, что уничтожили группировки совершающих фланговый маневр механизмов ударом "Пилумов". Их прикрывало звено серв машин, остававшихся на окраине разрушенной базы. На записи мы наблюдаем гибель пилота ведущей машины звена. Кроме того, на территории базы обнаружены посадочные модули принципиально новой конструкции, с помощью которых десантировались серв-машины батальона. Каждый модуль оснащен собственным хранилищем боекомплекта.

– Хранилища пусты?

– Да. Мне представляется следующая картина: командир батальона принял решение об отходе из зоны высадки. Видимо он рассчитывал на поддержку из космоса, но что-то сорвалось в общем ходе операции. Спасая батальон, он выделил группу прикрытия, сдерживавшую наступление наших сервомеханизмов пока осуществлялась перезарядка трофейных серв-машин. Вывод подтверждается и соотношением потерь: за первые тридцать минут мы потеряли на подступах к базе РТВ около семисот боевых механизмов, во время штурма - всего полторы сотни.

– Хорошо. Допустим, батальон скрылся. А что делать с сигнатурами штурмовых носителей? Аппаратура четко зафиксировала погружение в аномалию "Нибелунгов". Я думаю, ты рассудил верно, - операция пошла не по плану, и командир батальона увел подразделение с планеты.

– Господин адмирал я вынужден возразить. Фантом-генераторы могут имитировать сигнатуры, создавать оптические фантомы, но они не способны полностью скрыть кораблю от наблюдения. Боевые станции контролируют околопланетное пространство. Старта не зафиксировано. Мимо могли проскользнуть лишь небольшие устройства, которые и имитировали погружение в гиперсферу штурмовых носителей.

– Значит, ты уверен, что батальон по-прежнему на планете?

Полковник Ниллоу кивнул.

– Нужно проверить. Вызывай АРК, пусть прочесывают площадь материка, засеивают его датчиками, в общем, не мне тебя учить.

– Сделаем. Как только новая информация обнаружен, я немедленно доложу.

Механизмы технической поддержки вот уже два часа занимались текущим ремонтом двух "Фалангеров" и перезарядкой трофейных серв-машин, выведенных с базы РТВ.

Ожидание затягивалось, становилось невыносимым.

Саймон вздрогнул, когда на плечо легла рука Антона.

Верхолин присел рядом. Говорить, казалось, не о чем. Тишина оглушала, краски заката трудного, но прожитого дня, багровели в небесах, закат выглядел более чем зловеще, особенно если смотреть на него чуть прищурясь, позволяя сознанию прихотливо выхватывать фрагменты боя, накладывая их на багрянец зари.

Первым не выдержал Грин:

– Вадим я не смогу… - Словно эхо повторил он, сжав ладонями виски. - Не смогу…

Верхолин достал смятую пачку сигарет.

– Что жизнь закончилась? - спросил он, прикуривая. - Мы дрались, причем неплохо. Показали тварям, что голыми руками нас не возьмешь. - Он повернулся к Грину. - В чем дело Саймон? - Жестко спросил Антон, выпуская дым. - Батальон цел, мы живы. Что еще?

Грин молча кивнул. Не спрашивая разрешения, вытащил сигарету из пачки Верхолина, и, нервно помяв ее в пальцах, произнес:

– Я не о том. Катапультироваться не смогу…

– Тяжелый вопрос. - Кивнул Антон. - Здесь советовать не возьмусь. Я сегодня понял: наши жизни всецело находятся в наших руках. Полная свобода выбора. Настолько полная, что самому жутко. Хочешь - гори в машине, хочешь рвани рычаг, зная, что эти твари расстреливают катапультированные ложементы. У нас есть только один выбор Саймон: драться, не давая им шанса на победу.

– Рехнулся? Сколько тут техники? Почему нет нашего флота? Вот если сейчас свяжусь со Шмелевым, разве он ответит мне: во имя какой великой цели нами пожертвовали?

– Не советую трогать комбата. Он мужик нормальный и ответить тебе вряд ли сможет. Давай не станем создавать ему лишних проблем своей моральной ломкой. Да, вчера еще была виртуалка, сегодня нам расквасили морду о "волшебное стекло", за которым пряталась реальность.

Они сидели, понимая друг друга и одновременно ощущая, что стали неимоверно далеки от жизни, что существовала еще вчера.

Страшно. Тишина, наступившая после горячки боя, гасила разум, давила прессом, - Верхолин не зря упомянул о "моральной ломке" большинством машин батальона управляли молодые пилоты, но между ним, и остальными парнями уже пролегла незримая пропасть первого боя… как будто они по-прежнему оставались мальчишками, виртуальщиками, а он стал совершенно иным, и в данный момент нормально общаться у него получалось лишь с Саймоном.

Кроме ощущений отчужденности, морального вакуума, мелькали и другие мысли. Рассудок едва ли сосредотачивался на них, главными все же виделись вопросы выживания, но на подсознательном уровне Верхолина тревожило и иное сонмище коварных вопросов, сомнений, служивших далеко не радужным фоном для осознанных мыслей.

Чуть позже он поймет: не всегда вопрос личной безопасности должен и может стоять на первом плане, но сейчас он не мог мыслить иначе, наблюдая как ремонтные сервомеханизмы меняют сегменты поврежденной брони на его серв-машине.

– Мы должны выжить Саймон. Любой ценой. Большего я сейчас не понимаю, и понимать не хочу. - Он тщательно затоптал окурок и, не оглядываясь, направился к своему "Фалангеру", но на полпути вдруг остановился, и негромко произнес:

– Вот что я подумал: живи здесь и сейчас. Не думай о смерти. Не зови ее своими мыслями, а увидев - оттолкни.

– Ну ты прям философ, блин.

– Попробуй сформулировать проще. - Пожал плечами Антон. - Я сказал лишь то, о чем вдруг подумалось. Страх убивает разум. Не дай ему шанса. Вот и все.

– Дитрих, что думаешь? - Голос Шмелева прозвучал после небольшой паузы, продолжая начатый несколько минут назад разговор.

– Парни, что надо. Дерутся классно. Мыслят, не то что бы нестандартно - творчески. Но их постоянно нужно останавливать, иначе быстро начинают зарываться. Ну и взаимодействия мало. Нет навыка боев в группе.

– "Аметист" показывает цепь АРК. - Голос Шмелева невольно дрогнул. Майор сразу понял: тотальное прочесывание материка аппаратами разведки не оставляет батальону ни единого шанса…

А на что я до сих пор надеюсь? - Вдруг мысленно спросил себя командир батальона. - На появление флота? Но теперь попытка выручить нас станет самоубийственной для кораблей космической группировки. Противник залатал "дыры" в противокосмической обороне, теперь силы колонистов постоянно находятся начеку и фактор внезапности можно смело отбросить.

Нужно принимать решение. Срочно.

– Дитрих прими телеметрию с командного "Аметиста".

Секунда тишины.

– Фрайг бы их побрал!… Прочесывают материк! Неужели наша уловка с "Одиночками" не сработала?

– Не знаю, возможно, они посланы с иной целью: обнаружить "Нибелунги"?

– А при чем тут штурмовые носители? - Нахмурился Дитрих

– Я сомневаюсь, что посланные нами фантом-генераторы в состоянии обмануть противника. Сразу тебе говорил: одной иллюзии гиперперехода мало. Противник далеко не глуп и технических средств у него хватает. Гиперпереход они зафиксировали, а вот факт скрытого прохождения штурмовых носителей через порядки орбитальной обороны - нет. В такой ситуации, разобравшись с данными датчиков, они придут к закономерному выводу - гиперпереход ложный, а штурмовые носители не покидали планету.

– Ладно, приняли за рабочую версию. - Скрепя сердце согласился Шмелев с доводами своего заместителя по технической части. - Что делать, Дитрих? Сам ведь знаешь: кто ищет, тот, в конечном итоге, найдет. Ну, допустим, пару раз мы пропустим их, "над головой", прикрывшись "Миражами". Что дальше? На третьем-четвертом витке они все равно обнаружат позиции батальона по совокупности вторичных признаков. При такой скорости движения АРК это произойдет через три-три с половиной часа. Мы не сумеем опередить противника, двигаясь к месту стоянки носителей самостоятельно.

– Предлагаешь вызвать "Нибелунги" сюда? - Спросил Дитрих.

– Тоже рискованно, даже глупо. - Размышляя вслух, произнес Шмелев. - Океан надежно маскирует штурмовые носители. Они - наш последний козырь, единственный шанс для батальона вырваться из системы Анкора. Но мы получим его только в том случае, если загрузка машин пройдет незаметно для противника.

– Понимаю. - Хмыкнул капитан. - Вот что думаю, командир: давай дадим им искомое?

– "Нибелунги"? - Недоверчиво переспросил Шмелев, не понимая логики своего заместителя.

– Нет, еще один серв-батальон. У нас ведь сейчас хватает "Одиночек", чтобы сымитировать остатки подразделения?

– Машин конечно хватит. - Ответил Александр, - но к чему их демаскировать?

– Давай сразу расставим все точки над "и", командир. - Дитрих устало посмотрел на комбата, вернее на изображение, проецирующегося в одно из оперативных окон забрала боевого гермошлема. - Мне абсолютно наплевать что там "не заладилось" у адмирала, и каков его истинный стратегический замысел. Я четко понимаю одно: батальон разменяли. Нужно смотреть правде в глаза. Кто мешал Купанову поставить четкую, а главное - реальную боевую задачу? Надо сравнять с землей всю инфраструктуру баз и лабораторий? Кто бы был против, тем более при таком блестяще проработанном способе высадки? Мы и сейчас в состоянии пройтись по материку так, что всем тошно станет. Но, как не поворачивай ситуацию, я не понимаю одного: почему нас бросили? Что-то там "не сыгралось" у адмирала? Да не поверю. Флот мог появиться еще десять часов назад, когда в орбитальной обороне зияла брешь. Значит, адмиралу не нужна ни планета, ни расположенные на Анкоре военные базы. Он ждет чего-то, жертвует нами, производя свой непонятный размен. А я в таких игрищах уже не пешка. Для меня приказ - святое, но не в том случае, когда он граничит с тупым самоубийством. Я не вижу цели, во имя которой должен сейчас умереть сам и отправить в ад молодых пацанов.

Несколько секунд в эфире царила мертвая тишина.

Думай комбат. Сейчас выбирать тебе, либо стоять до конца, может быть и без толку, либо выводить батальон, пытаться вырваться с планеты, попутно причинив набольший урон противнику и инфраструктуре вражеских баз?

– Есть конкретный план, Дитрих?

– Да все гениальное просто. - Мгновенно отозвался Шелган. - Здесь нам с тобой особо великими стратегами быть не нужно. А вот считать свои ресурсы, и учитывать сопутствующие обстоятельства нужно со всей скрупулезностью.

– Ты о ментальном сбое?

– И о нем тоже. Тактику предлагаю применить самую простую, по принципу: "наикратчайший путь тот, который тебе хорошо известен". Мы выяснили, что на Анкоре расположены испытательные полигоны, кибернетические лаборатории и опытные производства. Несомненно, планета для противника имеет огромное стратегическое значение. Поэтому выбираем наиболее крупный промышленный, либо научный объект и бросаем трофейные машины в атаку. Не зная, нашей истинной численности, противник примет ложный выпад за направление главного удара, начнет срочно стягивать силы, ввяжется в бой с "Одиночками", накрыв район барражем аэрокосмических истребителей, в ожидании появления "Нибелунгов". Возможно даже подвижка эскадры. Мы же, в это время, не выключая "Миражи", уходим в марш-бросок: движемся к штурмовым носителям, одновременно, расходуя тяжелый боекомплект.

– С задержкой приблизительно минут в сорок. - Уточнил Шмелев.

– Да, чтобы не успели перебросить силы. Пусть увязнут в бою, но тащить назад "Пилумы" или просто сбрасывать их, считаю нерациональным. Тем более, что к побережью скрытно нам все равно не выйти - там сплошная линия застройки, а с нескольких метров, как сам понимаешь, "Фалангера" не спасет от обнаружения ни один "Мираж".

– Серв-машины они подтянуть вряд ли успеют, - согласился с Дитрихом Шмелев, а вот АКИ ударят. И нам придется держаться силами опытных, обстрелянных пилотов, пока новички приходят в себя после глубинного нейросенсорного контакта с машиной.

– Сдержим. - Мысленно просчитав ситуацию, ответил Дитрих. - Ребятам потребуется от двух до пяти минут, чтобы придти в себя, сам знаешь. Но нужно учитывать, что аэрокосмический ударный кулак нарвется на модифицированные машины батальона, которые до сих пор себя не проявляли.

– Да, и это обстоятельство дает нам серьезный шанс. Если скрытно выставить "Фалангеров" на позиции для залпа "Пилумами", а силами "Хоплитов" тем временем начать атаку на побережье, АКИ непременно метнуться к океану, и мы получим столь необходимые для залпа минуты. Целями зададим все боевые станции и крупные корабли, что окажутся в зоне поражения ракетных установок. Таким образом, расчистим стартовый коридор для штурмовых носителей и внесем сумятицу в маневры орбитальной группировки. Ну, а дальше - дело техники, везения и мастерства. По тому, как действовали Саймон и Верхолин, думаю, пацаны справятся.

– Кто не справится, тот погибнет. - Сумрачно ответил Дитрих. - Ты же прекрасно знаешь, первый бой неизбежно ведет к жестокому отбору.

– Знаю.

Командир батальона на секунду прикрыл глаза, вспоминая свой первый бой. Событие жило в памяти так же ярко, словно все происходило только вчера, но к картинам субъективного восприятия беспощадное время добавило боевой опыт и понимание тех процессов, что казались лейтенанту Шмелеву непостижимыми…

На самом деле все имело объяснение.

…

Снег…

Грезы искусственного интеллекта пробуждающегося под всевозрастающим напором человеческого рассудка, отдающего нейромодулям машины мимолетные видения - столь полные, яркие, красочные, что вздыбленная реальность боя бледнела перед медленно кружащими в воображаемом, холодном, кристально-чистом воздухе снежинками.

Поворот орудия… Контроль точки прицеливания… Выстрел… Еще один… Еще…

Отдача глухими толчками пытается сорвать рубку с фиксаторов, оба - и пилот, и машина - ощущают мгновенья борьбы двух сил, воспринимая их по-разному.

Для "Одиночки" - несущественная вибрация, неизбежный побочный эффект каждого выстрела, для человека - миг внезапного осознания мощи, поистине нечеловеческой силы, которая подчинялась ему здесь и сейчас.

Далекие разрывы, словно облачка пара, обломки стеклобетона массой в центнер и больше - лишь щебень, прах под тяжкой поступью ступоходов.

Как тут сохранить рассудок? Возбуждение боя захлестывает разум смертельным ритмом неистового танца, силы, бушующие вокруг, не поддаются мгновенному осмыслению, что-то навсегда исчезает из души, испаряясь под неистовым, шквалистым порывом урагана, несущего голубоватые, напряженные сгустки плазменных разрядов…

Курсовые орудия, бьют не умолкая. Землю, бетон, броню планетарных машин, вспарывает будто ножами, лишь мгновенные вихрящиеся смерчи обломков указывают, где только что располагалась огневая точка противника, - очередной узелок сложной, запутанной обороны, вспоротый шквальным огнем "Фалангера".

Машина и человек мыслят по-разному.

У них изначально различные, диаметрально противоположные цели, с одной стороны дарованные миллиардами лет эволюции, а с другой, - заложенные в программах, образующих еще не подчиненное нейромодулям ядро "чистой Одиночки" - кристаллосхемы, неделю или две назад сошедшей с конвейеров заводов планеты Везувий.

Человек, признается он в том самому себе или нет, - стремиться выжить, машина же, созданная исключительно в целях войны, способна лишь разрушать и в конечном итоге быть разрушенной.

Где же точка соприкосновения двух рассудков?

Почему в напряжении боя вдруг начинают отказывать сложнейшие мнемонические фильтры, отсеивающие "посторонние мысли" человека от передаваемых машине прямых мнемонических команд?

Все просто: ни один полигон не способен передать настоящего напряжения смертельной схватки, когда рассудок человека не просто воспринимает агрегаты машины, как части собственного тела, но и вступает в борьбу за них, распространяя инстинкт самосохранения на неживые и в принципе легко заменяемые части кибернетического механизма.

Сумасшествие, помешательство, переходящее в таинство перерождения психики двух интеллектов - человеческого и искусственного, не предусмотренное разработчиками, но происходящее в действительности…

Снег…

Крупные пушистые снежинки кружат над опустевшим мегаполисом, они - не пепел, они жизнь, замерзшая вода, небесный пух, что обернется весной талыми ручьями, впитается в набухающую землю и взойдет ростками новой жизни.

Все шире брешь, все тоньше стенка, отгораживающая мысли пилота от восприятия их кибернетической системой и вдруг - последняя мембрана лопается, словно мыльный пузырь, и в нарождающемся самосознании "Одиночки" тут же встают сотни важных, но не разрешимых, безответных в данный момент вопросов.

Отказывает программная логика.

Инструкции начинают противоречить данности, нести пагубные задачи: сопротивляться тому рациональному, что заложила в человека природа, и кибернетическая система внезапно пасует, она не в состоянии продиктовать своей воли, ее задачи, стремления, опыт - все в критический момент сведено к нулю, рассыпается ядро, работают лишь отдельные подсистемы, по-прежнему поддерживая сотни рутинных функций, подчиняясь приказам, исходящим от пилота, а в нейромодулях искусственно рассудка идет процесс стремительного взросления, осмысления новых данных, глобально изменяющих представления о мире.

Так зарождается необыкновенный синтез, - в другое время он стал бы уникальным образчиком полного взаимопроникновения двух столь различных, но все же способных к слиянию нейросистем.

К сожалению, выживает кто-то один.

И, как правило, "выжившим" становиться модуль "Одиночки", который рано или поздно освободят из обломков серв-машины, понимая, что опыт, накопленный искусственными нейросетями, бесценен, - его, как и любое искусственное информационное хранилище данных, можно изучить, фрагментировать, оставив лишь полезное и безжалостно удаляя все "ненужное".

Его разум все глубже погружался в пучину воспоминаний и размышлений, именно сейчас наступило время остановиться и подумать, ибо, приняв решение, он уже не сможет изменить хода предначертанных им же самим событий.

Пространство боя…

Оно прекрасно просматривается с орбит, - опытный взгляд грамотного офицера почти мгновенно без подсказок специализированных аналитических программ различает особенности столкновений царящего внизу техногенного ада, но вид с орбиты и восприятие "с земли" пусть не сильно отличаются по средствам аппаратного обеспечения и объему доступной информации, но разнятся в главном: для человека, действующего непосредственно, пространство боя всегда - личное. Оно смесь действительности и присущих конкретному пилоту качеств.

Майор Шмелев прекрасно знал об особенностях субъективного восприятия, он понимал, что вчерашние мальчишки, составляющие костяк батальона, не смогут абстрагироваться от рвущихся наружу индивидуальных чувств, и пространство боя начнет дробиться, распадаясь на десятки схожих в общем, но разнящихся в частностях реальностей.

Здесь крылась опасность, избежать которой он не в силах. Первый бой нельзя сравнить ни с чем, ни одно чувство, из набора привычных для нас понятий, исчерпывающе не описывает ту гамму противоположностей, что рождается, меняет оттенки восприятия и погибает в сознании за доли секунд.

Кто-то не выдержит. Кого-то подчинит себе машина. Иные напротив пробьют заслон искусственно возведенных барьеров, выплескивая в нейромодули киберсистемы сумятицу человеческих мыслей и чувств, разграничение, трансформация, наступление последствий - все произойдет в течение минуты-двух, не более.

Что станет с батальоном за краткий по меркам человеческой жизни, но растянутый в понятия быстродействия схватки машин промежуток, он не взялся даже предсказывать.

Каждый раз выходило по-разному, не так как прежде.

Ему, как командиру, оставалось полагаться лишь на нескольких проверенных бойцов, да еще, пожалуй, на Верхолина и Грина, уже проявивших себя в бою.

Батальон сначала рассыплется, а затем соберется вновь, но будет ли новорожденная сила сжата в сокрушительный кулак, способный переломить хребет противнику или станет слабой ладонью, способной лишь на звонкую, но малодейственную пощечину, зависело от него.

Он может и должен абстрагироваться от своей субъективности, увидеть пространство боя так же, как его видно с орбиты, воспринять все произошедшие изменения холодно, аналитично и начинать корректировать ситуацию, отдавать именно те приказы, что будут ждать от него растерявшиеся, получившие эмоционально-информационный шок пилоты и подчиненные их рассудку машины.

– Дитрих, давай размечать позиции. Каждому пилоту необходимо дать четкую цель и ясную схему ее достижения.

– Я готов. - Немедленно откликнулся Шелган. - Думаю, что атака на вторую по величине базу РТВ станет идеальным отвлекающим маневром.

Командир батальона посмотрел на схему переданную Дитрихом.

Да, это должно сработать. До базы РТВ недалеко - каких-то полсотни километров. Учитывая, что трофейные машины будут двигаться без защиты фантом-генераторов, расстояние имеет огромное значение.

– Согласен. - Произнес комбат, одобрив предложенную Дитрихом схему атаки. Пока они соображают, что к чему, батальон, под прикрытием "Миражей" выйдет на исходные позиции. "Фалангеры" ударят по орбитальной группировке, "Хоплиты" организуют прикрытие, на случай атаки аэрокосмических машин. Как только "Пилумы" расчистят стартовый коридор - вызываем штурмовые носители и убираемся отсюда.

Майор Шмелев не мог просчитать всех вероятностей назревающей схватки.

В ситуации оставалось столько "белых пятен", что он не позволил себе тратить время на построение версий.

Ловушка захлопнулась, они крепко заперты на планете, но комбат руководствовался истиной, гласящей: безвыходных ситуаций нет. Есть люди не способные решить ту или иную задачу.

На что он надеялся?

На собственный опыт, на интуитивное понимание ритмики конкретного боя, на превосходство человеческого рассудка над системами "чистого" искусственного интеллекта, на множество незначительных с первого взгляда факторов, из которых складывается потенциал подразделения…

Медлить дальше не было смысла. Цепь АРК уже прошла над позициями машин укрытых маскирующим полем фантом-генераторов. Пора начинать.

– Группа "Альфа", вперед!

Приказ комбата слышали все. Командир батальона предпочитал сразу прояснять ситуацию, не оставляя за спиной недосказанности. Те, кто через минуту шагнет навстречу смертельной опасности, по его мнению, заслуживали знания всей правды.

Подразделение, получившее приказ, было сформировано беспилотными машинами, под управлением "Одиночек" изъятых на базе РТВ противника.

Рассредоточившись по местности, группа "Альфа" в составе девятнадцати машин начала движение в направлении второй базы робототехнических вооружений. Объект для атаки был избран по двум критериям, - во-первых, структура базы являлась наиболее крупной и значимой среди оставшихся на материке объектов, во-вторых, к периметру РТВ со всех сторон примыкали площади испытательных полигонов, с многочисленными долговременными укрытиями, рассчитанными под габариты серв-машин.

Мы дадим им увязнуть в огневом контакте, заставим поверить, что остатки серв-батальона наносят заранее спланированный удар, и тем самым оттянем силы и внимание противника от побережья, где по плану, разработанному Шмелевым и Дитрихом будут происходить главные события.

Цепь АРК, зафиксировав появление сигнатур у себя в тылу, остановила прочесывание.

– Батальон, к маршу. - Голос комбата звучал глухо, но ровно. - Фантом-генераторы не выключать, на отдельные сигнатуры противника не реагировать. Движемся строго по маршруту, в контрольных точках группам разведки разрешаю активное сканирование. Остальным работать в режиме пассивного приема. Все. С Богом, ребята…