Глава 3.
Анкор. Зона высадки тринадцатого серв-батальона.
7 часов 15 минут…
Посадочный модуль ощутимо тряхнуло, так, что со стоном сминаемого металла по стенкам транспортного контейнера пробежала волна деформаций.
Саймон выругался.
Проклятье. Что за посадка? Еще не хватало оказаться замурованным внутри деформированного модуля.
Связь.
Не работает…
Или пока некому отвечать? Может, только я один достиг поверхности планеты?
Мысль отдавала паническими нотками.
Спокойнее парень. Спокойнее… Стенку можно просто вышибить из орудий.
Комментариев "Беатрис" на мысль пилота не последовало. "Одиночка" ждала прямых указаний. Если бы Саймон принял решение действовать, она, конечно, напомнила бы ему о недопустимости применения стопятидесятимиллиметровых орудий в условиях замкнутого пространства посадочного модуля.
Однако пока пилот вел себя адекватно, перебирая в уме варианты решения внезапно возникшей проблемы, киберсистема не вмешивалась.
Бет… Наладь связь. - отдал Саймон мысленный приказ.
Внешние датчики - нет отклика.
– Делай что-нибудь! Активируй резервные подсистемы! У этого "ящика" есть свои устройства сканирования и связи?!
– Есть.
Через пару секунд он услышал голос.
– Здесь ноль семнадцатый, двигаюсь к "северной" оконечности периметра объекта. Сопротивления нет. Кто-то слышит меня?
Верхолин. Антон.
Саймон почувствовал, как его начинает лихорадить, но все же нашел в себе силы не сорваться, выкрикивая имена или мольбы о помощи.
– Ноль семнадцать, на связи двадцать второй. Запеленгуй мой сигнал. Повреждения модуля при посадке. Требуется помощь, не могу выбраться самостоятельно.
– Понял тебя. Иду.
…
В отличие от Саймона Антон приземлился благополучно, хотя сопутствующую обстановку нельзя было назвать приятной.
Когда открылась стенка посадочного модуля, он увидел хаос из обломков бетона, покореженной арматуры, и несколько бьющих из недр бункерной зоны гейзеров перегретого воздуха, несущего частицы сажи.
Его модуль угодил в исполинскую воронку, образовавшуюся в результате ракетного удара одного из штурмовых носителей.
Покинув посадочный сегмент, Антон первым делом произвел сканирование окрестностей. Воронка, на дно которой угодил его "Фалангер", истекала дымом, в нескольких местах под обломками рухнувшего перекрытия бесновалось пламя, плотная завеса дыма и едкой бетонной пыли затягивала окрестности, на сканерах - полное отсутствие активных сигналов, будто сокрушительный удар "Нибелунгов" уничтожил все способное двигаться, либо сопротивляться в радиусе эффективного сканирования.
На самом деле, конечно, все обстояло не так. Чрезмерная тепловая засветка, обилие искореженного металла, и плотная завеса раскаленного облака мешала работе сканеров.
Нужно выбираться.
На мысль пилота моментально отреагировала кибернетическая система. Структура ближайших обломков вполне поддавалась анализу, и "Одиночка" тут же наметила безопасный по ее мнению маршрут для выхода из воронки.
– Действуй. - Одобрил Антон, сосредоточив внимание на показаниях целевого монитора.
На обзорных экранах рубки не видно дальше одного метра. Хлопья сажи медленно кружат в восходящих потоках нагретого воздуха.
Вот и край воронки, - чудом удержавшийся над бездной фрагмент ненадежного, потрескавшегося перекрытия.
Осторожнее, - мысленно предупредил Антон, но замечание оказалось излишним - кибернетическая система не допускала досадных оплошностей, она уже оценила степень ненадежности уцелевшего фрагмента "тверди" и искала обходной путь, высвечивая на тактическом мониторе несколько вариантов дальнейшего маршрута.
Через пару минут, выбравшись из исполинской воронки, Антон вышел на связь.
Внезапно откликнулся Саймон, запросивший помощь, но странно, что молчали другие пилоты серв-батальона. В рассудке Верхолина проскользнула та же крамольная мысль: а вдруг мы с Саймоном одни? Что если другие модули не достигли поверхности?
В ответ раздался голос майора Шмелева.
– Семнадцатый, двадцать второй, соблюдать радиотишину! Не на пикнике!
Окрик командира подействовал ободряюще. Прошло всего пять минут после касания планетной тверди, а Антону казалось, что он окончательно заблудился среди горячего дыма, гейзеров пара и бетонных обломков обрушившихся под ракетными ударами зданий и верхних уровней бункерной зоны.
Ни одна виртуальная реальность не в состоянии предложить подобного реализма, и Верхолин понял почему: сознание не обманешь, оно ведь четко, недвусмысленно различает, где именно ты сейчас находишься - в игровой кабине или на поверхности чуждой планеты.
Все нормально. Все идет по плану, - будто очнувшись от минутного наваждения, мысленно успокоил себя Антон, и в ответ модуль "Беатрис" тут же вывел на тактический монитор, заранее загруженный в память план круговой обороны, которую, не смотря ни на какие сопутствующие высадке обстоятельства, должен организовать серв-батальон.
Помочь Саймону выбраться, и ходу на свою позицию, - вот что он должен делать, а не выходить на связь с дурацкими вопросами.
Первая высадка.
Ощущения ошеломляющие. Действительно, ни один модуль виртуальной реальности не идет ни в какое сравнение с данностью, что раскинулась вокруг тысячами тонн исковерканного стеклобетона.
Мощь, взломавшая планетную твердь, не поддавалась мгновенному осмыслению, царящий вокруг сумрак, блокирующий работу "Аметиста", давил на разум, подсказывая: в любую секунду из сюрреалистического пространства могут появиться машины противника, которые тоже станут маскироваться, подбираясь на дистанцию эффективного удара.
"Одиночка" четко держала направление на запеленгованный сигнал. Мгла немного рассеялась, хотя в небесах раскатисто били удары грома, - Антон чувствовал, что звуки, доносящиеся из поднебесья, отнюдь не принадлежат природным стихиям и, подтверждая справедливость его мыслей, плотный сумрак внезапно осветили горячие болиды падающих, сгорающих в атмосфере фрагментов аэрокосмических истребителей противника.
Семь минут с момента посадки. Пока что ни одно из испытанных ощущений, даже жесткий динамический удар при касании тверди Анкора, не противоречили тем впечатлениям, что получал рассудок в рамках виртуальной реальности, даже напротив, - когда улеглась излишняя нервозность, стало ясно, что реальность во многом не дотягивала до виртуалки, ни по количеству встреченных противников ни по "атмосфере".
Дымный сумрак, голографические экраны, вырисовывающие для пилота картину окружающего, частично отсеянную от помех, ритмичная поступь серв-машины - рутина, - в общем, пока что высадка не впечатляла юного пилота.
По показаниям датчиков посадочный модуль Саймона находится в ста метрах к "югу".
Антон остановил "Фалангера", сканируя окрестности. С короткой дистанции "Аметист" просто обязан обнаружить отсек с замурованной внутри серв-машиной.
Панорама данности, отфильтрованная от дыма и тепловой засветки, медленно перемещалась по секциям голографических экранов, то приобретая контраст, глубину и цвет, то тускнея в зависимости от количества помех, препятствующих нормальной работе сканеров.
Очередная воронка имела форму провала. Несколько тяжелых реактивных снарядов угодили приблизительно в одну точку, взломав и обрушив мощное перекрытие первого подземного уровня. На краю изломанной плоскости, чудом уцелел фрагмент двухэтажной наземной постройки - стена фасада рухнула вниз, обнажая непривычный для взгляда ракурс на внутренние помещения, и вдруг…
Взгляд поймал нечто необычное, послушная мысленному волеизъявлению пилота подсистема тут же приблизила, укрупнила фрагмент заинтересовавшего Антона изображения, но лучше бы ему не видеть…
Обстановка одного из помещений напоминала командный отсек космического корабля или оборудованного в глубине позиций наблюдательного пункта, куда стекалась информация от множества датчиков - пара голографических экранов еще работала, демонстрируя унылые, лишенные растительности пространства и край поднявшегося до небес, медленно закручивающегося спиралью, дымного облака, - явно реальная трансляция, но внимание Антона привлекло иное проявление данности.
Меж работающих голографических экранов под рухнувшим фрагментом межэтажного перекрытия лежали раздавленные люди.
Рассудок помутился. Он видел лицо, забрызганное кровью, искаженное гримасой мгновенной агонии, руки со скрюченными, впившимися в бетон пальцами, оторванную взрывом ногу, и опять лицо… только теперь бледное, бескровное с застывшим выражением крайнего изумления.
Первое ощущение - будто кто-то со всего размаха ударил в голову и грудь - дыхание перехватило, перед глазами вдруг все начало "плыть", оказывается, рассудок четко знал: смерть, с которой он только что случайно встретился, соприкоснулся взглядом, поймав выражение остекленевших глаз мертвеца - не генерация фантомного мира.
Ужас на миг захлестнул рассудок, но затем случилось непредвиденное: что-то щелкнуло в ободе шейного кольца гермошлема, и едва ощутимый укол инъектора с боевым стимулятором вернул ясность рассудку и зрению, словно кто-то невидимый, но крайне жестокий, схватил его за шиворот и ткнул взглядом в экраны - нет, смотри, привыкай, они десять минут назад были живы, питали надежды, строили планы, любили и ненавидели, стремились куда-то, считая, что субъективная, личная Вселенная никогда не погибнет, а их суета имеет смысл и вот - мгновенный удар, секунды агонии и все…
ВСЕ.
Их больше нет.
От осознания не приукрашенной, преподанной жестко и внезапно правды у Верхолина заныло в груди, но система боевой метаболической коррекции строго следила за состоянием пилота - еще один укол в область шеи окончательно привел его в чувство, немного притупил остроту восприятия, сглаживая, нивелируя эмоциональный всплеск.
Нет. Так нельзя… Я хочу чувствовать!
В растерзанные мысли Верхолина, переживавшего личную, субъективную, касающуюся только его драму души и рассудка, внезапно вторгся голос бортовой кибернетической системы:
Антон я могу временно отключить систему боевого поддержания жизни.
Он вздрогнул всем телом.
Ощущать, что в его внезапных, острых, полыхнувших в душе переживаниях участвует еще и искусственный интеллект серв-машины, было до того странно, что Верхолин даже не почувствовал неприязни, лишь запоздалой реакцией пришла досада, - она подслушивала, - но Антон тут же осекся в мыслях - "Одиночка" всегда на связи, но та подготовка, что подразумевалась годами тренировок на симуляторе боевой машины, имитируя полный нейросенсорный контакт с сервосистемами, отчего-то не включала в опыт виртуальных схваток участие в них "второго пилота".
– Не нужно. Я справлюсь. - Верхолин с трудом выдохнул фразу, ощущая нехватку воздуха.
– Я могу прояснить некоторые моменты. - Зазвучал в рубке мягкий женский голос. "Одиночка", подстраиваясь под пилота, перешла на звуковую форму общения.
– Что, например?
– Вас тренировали принимать решения самостоятельно, приучали управлять машиной, как собственным телом. Здесь кроется коренное отличие последнего пополнения от когорты других пилотов. Подумай сам, Антон, если ты в состоянии вести бой без меня, то во сколько раз возрастает боевая эффективность машины при нашем взаимодействии?
Антон не стал производить вычислений. Сейчас его волновало иное. Его сознание потеряло привычную точку опоры, и балансировало на краю опасной пропасти.
– Почему ты называешь меня по имени?
– Это сближает.
– Надолго?
– У меня нет ответа.
– Я спрашиваю, когда начнется бой, сколько мы продержимся?
– Тактико-технические характеристики "Фалангера" рассчитаны на тридцать минут активного боестолкновения.
Антон едва поверил услышанному.
– Да чушь! - Все существо Верхолина яростно воспротивилось приведенной цифре. - Я валил по четыре-пять серв-машин и благополучно выходил из схватки. Какие полчаса?
– Есть обстоятельства, которыми невозможно манипулировать.
– Например?
– Уничтожив несколько машин противника, ты израсходуешь боекомплект, но "миссия" не окончится. Ты не сможешь выйти из боя, Антон.
Верхолин несколько секунд мысленно переваривал услышанное, а затем сухо произнес:
– Обсудим варианты выживания чуть позже. - Он покосился на таймер, мысленно удивившись тому, что всего лишь минута в состоянии спрессовать в себе столько внутренних, моральных событий. - Я не вижу посадочный модуль Саймона.
– Он в пятидесяти метрах за зданием.
– Сумеешь проложить безопасный маршрут?
"Беатрис" не ответила, просто начала движение к заданной точке.
* * *
Им дано было прожить этот день, равный по своей значимости, всей жизни.
Прошло всего девять минут с момента, как "Нибелунги" отстрелили посадочные модули с серв-машинами, а многое уже необратимо изменилось в душах юных пилотов.
Антон, направляя "Фалангера" меж руин, приближался к месту пеленга на неудачно приземлившийся контейнер с машиной лейтенанта Грина.
Разум постепенно адаптировался к достоверным ощущениям, тускнели сравнения с прожитым ранее, новая реальность переполняла рассудок, и чувства - противоречивые, злые, растерянные уступали место не отрешенному спокойствию, а не испытанному ранее гибельному азарту, жуткая смесь возникала в груди, где холодок страха перед неизбежностью сменялся горячими волнами непонятного прилива сил, и на фоне цепкого, машинального наблюдения за окружающей обстановкой в мысли вплетался бестелесный голос "Одиночки".
Она, - Антон не избежал общей для многих пилотов тенденции, думая о кибернетической системе как о некоем одухотворенном существе, причем, в соответствии с голосом он воспринимал ее как женщину, что поначалу здорово напрягало, а потом вдруг началось непринужденное слияние двух рассудков - живого и искусственного, - она, это уже я, в какой-то мере…
Модуль "Беатрис" с жадностью впитывал мысли Верхолина, ведь искусственные нейросети начали свое обучение несколько дней назад в условиях полигона, и сейчас в них шел нарастающий, если не сказать - взрывообразный процесс развития, накопления и одновременной обработки информации.
Она осознавала себя, но мысли "Одиночки" ее взгляд на мир действительно являлся копией мыслей и взглядов Верхолина, отчего росла, крепла незримая связь, и "Фалангер" с каждый тактом работы ступоходов двигался все увереннее.
Подобное воссоединение происходит не всегда и не с каждым, только человек, не обладающий фобиями относительно кибернетических систем, способен на полноценный, глубинный нейросенсорный контакт, когда его личность становиться той базой, точкой опоры и отсчета, с которой начнет свое саморазвитие модуль "Одиночки".
Верхолин интуитивно чувствовал всю глубину возникшей связи, и понимал, что сейчас на искусственных носителях, по сути, возникает его двойник…
Модуль "Одиночки" специально не обучают заранее. Только при контакте с пилотом возникает уникальная для каждой пары связь, и если "взаимное доверие", о котором сбивчиво говорил им еще на полигоне незнакомый военный, станет обоюдным, полным, можно считать что у пилота и его машины действительно появился шанс использовать всю мощь сервомеханизма.
Процесс полного слияния рассудков занимает минуты, он интимен, как человеческая любовь, глубок, словно неизведанный омут…
А вот и посадочный модуль Саймона.
Крупногабаритный контейнер, покрытый окалиной, застрял в зазоре меж двух бетонных глыб, заблокировавших работу механизмов отпирания передней стенки.
"Беатрис" автоматически включила лазерную связь, не нарушавшую режим радиотишины.
– Саймон, я рядом. Ты как?
– Могло быть хуже.
– В смысле? - Верхолин не видел ничего положительного в ситуации, возникшей у Грина.
– Бой еще не начался. - Ворчливо отозвался Саймон. - Можешь вытаскивать меня спокойно, без помех.
– А, вот ты о чем? - Антон мысленно решал: попытаться сдвинуть контейнер или подрезать лазером бетонный обломок, заблокировавший аппарель?
Режь бетон.
Он прислушался к совету "Беатрис", которая с определенного момента начала восприниматься уже не как "второй пилот", а скорее как внутренний голос…
– Саймон, я буду резать лазером бетонный обломок. Потерпи еще минуту. - Антон позволил "Беатрис" самой настроить нужную мощность излучения и выбрать угол надреза. - Как у тебя идет адаптация?
– Нормально. Моя рыжеволосая подруга развлекала меня анекдотами.
– Ты серьезно?
– Да нет. Шучу, конечно.
Разряды лазера ударили короткими вспышками, и покрытая трещинами бетонная плита начала крошиться, разлетаясь облачками пыли и более крупными обломками, которые с глухим стуком отлетали на дно воронки, оставляя за собой сизые, неровные шлейфы дыма.
Щедро сыпанули искры, когда на пути разрядов попалась арматура, вишневые шарики расплавившегося и тут же отвердевающего металла с шипением разлетелись по стонам крошечными фейерверками, затем фрагмент бетонного перекрытия, поставленный взрывом в вертикальное положение, начал медленно смещаться, потеряв опору и сползая под собственным весом.
Еще мгновенье и он отломился, с грохотом обрушившись вниз, посадочный модуль с машиной Саймона перевернулся, встав горизонтально.
– Поосторожнее!… - раздался голос Грина.
– Извини, как получилось. - Ответил Антон. - Проверь, аппарель работает?
Одна из стенок посадочного контейнера с вибрирующим гулом начала открываться, взламывая слой окалины.
– Порядок.
…
Внезапно и коротко включился канал командной частоты.
– Семнадцатый, двадцать второй - двигаться к отметке "807". Занять позиции, ждать команд.
– Принято. - Ответил Антон, не став задавать командиру батальона вопросов, почему тот посылает двух "Фалангеров" в паре, когда обычно тяжелые серв-машины действовали в связке с легкими "Хоплитами".
Приказы не обсуждаются, их исполняют.
Антон чувствовал, - что-то пошло не так, слишком долгой оказалась зловещая тишина, окутавшая руины после сокрушительной атаки штурмовых носителей.
Где же противник, почему он не проявляет инициативы, не пытается если не отбить базу, то хотя бы обстрелять позиции высадившего серв-батальона?
Неизвестность оказалась тяжелым, непростым испытанием, еще раз напомнив, - тут не виртуалка, где все понятно и предсказуемо. Там противник не станет медлить, изматывая нервы зловещей тишиной, а тут… оставалось лишь надеяться, что комбат точно представляет, что и как им надлежит делать, чтобы не угодить в ловушку.
* * *
На самом деле командир серв-батальона сам пребывал в недоуменной растерянности. Они высадились и что?
Ситуация складывалась - хуже некуда.
Майор Шмелев так же интуитивно чувствовал: что-то не так, - в тщательно проработанном и блестяще осуществленном в своей первой фазе плане крылось непонятное западло, - другого слова он так и не нашел, чтобы определить двусмысленность положения, в котором оказался серв-батальон.
Они взломали оборону противника, высадились на территории базы РТВ, но что дальше? План круговой обороны попахивал самопожертвованием, но никто не удосужился объяснить ему, - во имя какой тактической цели они должны умереть?
По данным пассивного сканирования, не выдающего истинного местоположения серв-машины, противник на удивление быстро оправился от ошеломляющего, сокрушительного удара, а корабли седьмого ударного флота так не появились из пространства гиперсферы.
Что же ты задумал, адмирал? Почему честно не обозначил детали операции, не избавил от мгновений томительной неизвестности?
Размен одного серв-батальона на уничтоженный сегмент противокосмической обороны планеты?
Слишком грубо, прямолинейно, незачем было посылать сюда молодых ребят, при применении "Миражей" с такой самоубийственной работой справились бы беспилотные сервомеханизмы.
Группа Тавгалова… Нас так и не допустили к прямому общению. Они тут со спецзаданием.
Неизвестность - худшая из пыток и потому Шмелев ни на секунду не задумывался, активируя закрытый канал командной частоты.
– Капитан?
Тот отозвался спустя пару секунд, очевидно перепроверял полномочия абонента.
– Слушаю. Решил познакомиться майор?
– Давай по существу. - Ответил Шмелев. - Я застрял.
– В смысле?
– В прямом. Высадка осуществлена, все машины на позициях круговой обороны, командир соединения "Нибелунгов" требует от меня дальнейших инструкций…
Тавгалов ощутил неприятный холодок в груди.
– То есть, дальнейшего плана действий нет?! - Ошеломленно переспросил он.
– Занять круговую оборону и держаться до подхода основных сил флота. Но я не вижу, чтобы на орбите происходили подвижки. Нашего флота нет, а мы тут. Вот я и подумал, пока не закрутилась карусель - может, ты подскажешь - что дальше? Какое у тебя задание, капитан?
С губ Тавгалова сорвалось проклятие.
– Задание у меня простое. Освободить пленных пилотов. Обеспечить им доступ к управлению трофейными серв-машинами захваченной базы РТВ. Затем передать тебе общее командование операцией.
– Ясно. - Тон Шмелева не подразумевал двойной трактовки мыслей, проскользнувших в его голове. - Нас подставляют под удар. Сколько серв-машин ты должен реактивировать?
– Около сотни. Как получиться.
Секунда тишины.
– Сотня?! Ты серьезно? Откуда в недрах базы столько пленных пилотов?
– А разве я сказал, что они живые? - Тавгалов криво усмехнулся. - Пять контейнеров с трофейными модулям "Одиночка" различных модификаций. Приказано найти, доставить к машинам, и реактивировать.
Лицо майора Шмелева приняло землисто-серый оттенок.
– Не делай этого, капитан.
– Поясни!
– На орбите тяжелый флагманский крейсер колоний. Реактивация сотни серв-машин создаст такой очаг угрозы, который они станут давить немедленно, не считаясь ни с чем. Не знаю, выбирай сам, из двух вариантов, либо крейсер выйдет на низкие орбиты для коврового бомбометания по площади базы РТВ, либо применит аннигиляционную установку "Свет", ударив по планете.
Тавгалов грязно выругался.
– Как ни крути, майор, выходит - размен. Наши жизни на уничтожение опорного пункта Колоний. Круто задумано. Значит, поддержки флота ждать нечего. Адмирал не полезет под удар установки "Свет".
– Ясно дело. - Не задумываясь, согласился Шмелев, зная, что адмирал - расчетливый, циничный тактик, пока дело не доходит до вопроса его личной безопасности. - Но выжить мы должны. Или у тебя другое мнение, капитан?
– Других мнений быть не может. Но вот реального способа выжить, извини, не вижу. Реактивируем трофейные машины - получим по башке с орбиты. Не реактивируем - нас рано или поздно сомнут части наземного базирования.
– Ты сколько в десанте? - Спросил Шмелев, мучительно соображая: что же делать, как развязать внезапный клубок смертельных проблем?
– Пятый год. - Ответил Тавгалов.
– Вот что скажу, капитан: я выживу, хотя бы ради того, чтоб спасти ребят.
– Варианты. Нужны конкретные варианты, а не слова.
– Слушай внимательно: действуешь по плану. Достань модули "Одиночек". Они нам теперь нужны как воздух.
– Ты же сказал что активация трофейных машин - наша гарантированная смерть!
– Не гони события. На ближайший час мы в относительной безопасности. Батальон держит оборону базы, ты идешь под землю. Я отведу и замаскирую "Нибелунги", - они наша гарантия отхода. Сколько у тебя технических сервов?
– Тридцать штук.
– Отлично. Пусть занимаются реактивацией трофейной техники. Твои ребята с серв-машинами знакомы?
– С управлением?
– Да.
– Проходили. Знаем.
– В таком случае все подразделение переводишь в пилоты. Ты понял? Только не спорь, броня и огневая мощь "Фалангеров" даже при отсутствии опыта вождения, повысит шансы твоей группы на выживание.
– Я понял. Но ты так и не сказал - что дальше?
– Буду думать. Нужно составить такой план действий, чтобы у противника постоянно создавалось ощущение, что наземные силы справятся сами. Будем включать трофейные машины группами, не создавая массированной угрозы.
– Считаешь, это сработает?
– Уверен. Дай мне немного времени, и к твоему возвращению план действий у нас будет.
Секунда тишины.
– Ладно, майор. Я пошел. Думай.
* * *
Группа капитана Тавгалова.
Мощный взрыв вырвал модульные ворота, устоявшие под ракетным обстрелом "Нибелунгов".
На месте образовавшегося входа в бункерную зону вихрился дым, клубилась пыль, но пятеро бойцов диверсионной группы не обращали внимания на такие мелочи, системы БСК работали исправно, выдавая на проекционные забрала обработанные показания сканеров.
– Парами вперед. Техническим механизмам дистанция - пятьдесят метров.
Масштабы бункерной зоны базы РТВ поражали: сразу за выбитыми взрывом воротами открылось огромное пространство технического паркинга - десятки трофейных серв-машин ничуть не пострадали от массированных ракетных ударов, перекрытие даже не треснуло, но ковровое бомбометание с применением боеприпасов объемного взрыва не оставит тут камня на камне…
Пять бойцов группы остановились, занимая позиции, в ожидании немедленной реакции узлов внутренней обороны, но тревожный сумрак, разгоняемый лишь сиротливыми источниками аварийного освещения, не потревожил ни один выстрел или лазерный разряд, - система безопасности либо вырубилась, либо просто отсутствовала, что показалось Тавгалову сомнительным.
Однако сканеры не выявили источников энергетической активности, за исключением энергоцентралей, питающих аварийные подсистемы освещения.
Видимо, нарушено энергоснабжение уровня. Посмотрим, как будет дальше и глубже…
Они возобновили движение, медленно, вязко продвигаясь вперед, каждую секунду ожидая вспышки внезапного сопротивления, - укрываясь за мощными ступоходами неподвижных, как статуи, серв-машин, десантники преодолевали метр за метром, пока на схеме коммуникаций, моделируемой подсистемами боевых скафандров, не обозначился наклонный тоннель, уводящий вглубь бункерной зоны. Рядом располагались пять мощных подъемников, рассчитанных на габариты и вес серв-машин.
Тавгалов не верил, что тут нет систем охраны. Даже при нарушенном централизованном питании каждый узел автоматически входит в автономный режим, используя собственный энергонакопитель.
На сканерах чисто…
Может режим "хамелеон" так хорошо маскирует бойцов, что системы ограничения доступа не реагируют на их появление?
Рискнуть? Двигаться вперед?
Точечный укол лазерной связи развеял его сомнения.
– Командир, сигнатуры. Движутся по тоннелю. Идентификации не поддаются.
Тавгалов на миг включил системы активного сканирования.
Что за…
На проекционном забрале шлема появилось смешанное скопление сигнатур. Сервомеханизмы… Но такой конструкции нет ни в одной из баз данных!…
Ну да. Здесь же расположены испытательные полигоны, кибернетические лаборатории и цеха по производству новой техники, ориентированной на борьбу с серв-машинами Альянса.
Расплывчатые пятна сигнатур после обработки специализированными боевыми программами идентификации целей начали обретать приблизительные контуры.
Что за уродцы?…
Тавгалов видел миниатюризированный шагающий привод, затем что-то вроде поворотной платформы, на которой расположена полусфера, и как завершающий штрих в облике сервомеханизма - испускающая трубка тяжелого лазера, заключенная в бронированный кожух, - нечто вроде непропорционально длинного носа…
Как они поддерживают равновесие? - Промелькнула вопросительная мысль, но тут уже стало не до шуток, на самом деле шагающие уродцы обладали даже на первый взгляд неожиданной для таких размеров боевой мощью. Тяжелое бронирование, сравнимое с защитой планетарного танка, делало их неуязвимыми для легкого стрелкового оружия, - вот и "противовес" длинной испускающей трубке, равновесие шустрые машины поддерживали идеально…
Рядом с моделью шагающего лазера появилось следующее трехмерное изображение, понравившееся Тавгалову еще меньше: небольшие по размерам, передвигающиеся на широких гусеницах боты, в конструкции которых сочеталась многоствольная реактивная минометная установка и два тридцатимиллиметровых орудия.
Изрубят снарядами в фарш, за пару секунд… - мысленно оценил возможности новых механизмов командир десантной группы.
Мимо не проскользнешь. Если только рывком в грузовой лифт, и сразу прорываться на нижние уровни?
А что ходячие лазеры и боты огневой поддержки сделают с техническими дройдами?
Вот попали… Скрытые системы охраны все же функционировали, - они отследили точку вторжения и вызвали группу зачистки.
Дистанция - триста метров.
– Шмелев! - Капитану не оставалось ничего другого, кроме как выйти на связь. Выбор небогат: либо мгновенная геройская смерть и загубленное задание, либо уповать на своевременную помощь серв-батальона.
– Почему выходишь на радиочастотах?!
– Принимай телеметрию. Через минуту моей группе крышка…
Майор был не из тех, кто начинает препираться. Мгновенно оценив поступившие к нему данные, он отдал короткий приказ:
– Звено Максимова, передаю координаты точки входа в бункерную зону! Поддержите десантников.
И вновь тишина в эфире.
Двадцать минут с момента высадки…
Всего двадцать минут…
* * *
Группа капитана Тавгалова…
– Всем в укрытие. Дима, отдай команду сервам, - пусть к фрайгу уносят ноги отсюда! Позовем, когда понадобятся.
Двести метров… Вроде уже не мальчик и в десанте не новичок, а испариной по спине ожгло. С тихим щелчком отскочили пылезащитные заглушки пусковых стволов тактического ракетного комплекса, закрепленного поверх бронепластин запястья правой руки. Орудие на левом плече с шелестом развернулось, нацелившись в сторону модульных ворот тоннеля, что начнут вот-вот открываться.
Если помощь не подоспеет вовремя, бой будет коротким… - Мысль прошла буднично, отстраненно, в отличие от молодых пацанов, что глотали сейчас первые минуты напряженного страха, Тавгалов не нервничал - война давно и бесповоротно стерла в рассудке некоторые грани, через которые, однажды переступив, уже не вернешься, не отмотаешь вспять.
Когда риск превращается в будни, с человеком начинает происходить странное: он меняется быстро, необратимо, будто в сознании отказывают некие ограничители - если страх то "по полной", если безрассудство, - то до конца…Тавгалов давно жил одним днем, часом, секундой боя - как получиться. Иначе сойдешь с ума, как происходило со многими на его глазах.
Массивные створы модульных ворот дрогнули и начали сдвигаться по направляющим.
Пять человек. Пятнадцать тактических ракет…
– Бьем залпами. Интервал три секунды.
Сумеречное пространство огромного подземного паркинга расчертили огненные вспышки запусков, реактивные снаряды с воем пронеслись по короткой траектории прямой наводки, и за продолжавшими открываться воротами вспухли ослепительные бутоны разрывов.
Ворота заклинило, раздался скрежет механизмов, многотонные плиты несколько раз дернулись и застыли, в успевшем открыться метровом зазоре бушевало пламя, из которого вдруг начали появляться стремительные контуры необычных машин.
Тавгалов, как и остальные бойцы, произведя залп из ОРК, едва успел отпрянуть за прикрытие мощной железобетонной опоры, поддерживающей свод огромного помещения, как в ответ хлестко, ритмично ударили тридцатимиллиметровые автоматы, ангар мгновенно наполнился грохотом разрывов, клубами едкой пыли и заунывным рикошетом осколков, однако сервы не ограничились короткими очередями, они зафиксировали цели и двигались через завесу белесой пыли, тупо, но целеустремленно молотя по укрытиям; над головой Тавгалова мощная монолитная опора вдруг подернулась змеящимися трещинами, - видно в куцые электронные мозги вражеских сервомеханизмов программисты не вложили ни грамма от такой полезной функции, как просчет вероятных последствий стрельбы и эквивалент инстинкта самосохранения.
Еще минута бесноватого огня и они либо израсходуют боекомплект, либо просто обрушат свод ангара…
Капитан едва успел подумать о вполне вероятном исходе короткой схватки, как пространство внезапно осветили пять стробоскопических вспышек тактовой очереди, выпущенной из подвесного орудия "Фалангера".
Пилот шестидесятитонной машины правильно оценил ситуацию, успев по ходу движения сменить бронебойные снаряды на фугасные, - пять разрывов буквально смели успевшие прорваться в ангар сервомеханизмы противника, изрешетив их поражающими элементами в виде шариков. Когда вновь заработали давшие секундный сбой сканеры, то Тавгалов с удовлетворением смог наблюдать последствия единственной пятитактовой очереди - вариатор целей уже не очерчивал сигнатуры, фиксируя лишь обломки.
Укол лазерного луча принес сообщение.
– Лейтенант Максимов. Поступаю в ваше распоряжение.
– Спасибо… Вовремя подоспел. Видел их сигнатуры?
– Дешевая в производстве, но крайне опасная дрянь. - Высказал свое мнение лейтенант, для верности производя одиночный запуск в щель меж искореженных ворот, откуда толчками выталкивало едкий, зловонный дым.
– Дима, займись лифтами. Джон, верни дройдов. - Тавгалов не терял ни секунды драгоценного времени. - Пусть начинают тестовую проверку серв-машин.
Отдав распоряжения, он вышел из-за едва не рухнувшего укрытия.
За сумеречным контуром "Фалангера" обозначились два "Хоплита" боевого звена.
– Нам бы прорваться на уровень кибернетических лабораторий. По схеме, полученной разведкой, - минус третий ярус.
– Больно тихо тут… - Отозвался Максимов. - Не по душе мне тишина, капитан…
– Шутишь? Тридцать сервомеханизмов, посланные на уничтожение пятерых десантников, по-твоему "тихо"?
– Я не о том. Почему такое слабое, я бы сказал очаговое сопротивление?
– Удар "Нибелунгов" в расчет не берешь? - Хищно оскалился Тавгалов. - Они перепахали инфраструктуру базы почти на двадцатиметровую глубину.
– Мелочи. Ты сам видишь перекрытиям второго уровня хоть бы что.
– Слушай лейтенант, не напрягай. У меня вопросов сейчас больше чем ответов. Что на сканерах твоей машины? Фиксируются охранные системы?
– Да. Но свое они уже отработали - тревогу подняли, а в ответ выдвинулась только одна группа механизмов?
– Радуйся. Значит, больше резервов нет.
– Лифты работают. - Вмешался в их диалог доклад техника десантной группы. - Я подключил аварийную линию питания.
– Ну что? В прорыв?
– Мы спускаемся первыми, капитан. Сам знаешь, если завяжется бой на выходе, вам лучше держаться подальше. Зачистим уровень, - тогда милости прошу.
– Согласен. - Тавгалову нечего было возразить. Огонь "Фалангера" в замкнутых пространствах бункерной зоны одинаково опасен и для своих, и для врагов.
Три серв-машины направились к рассчитанным под их габариты и вес подъемникам.
– Смотрите, чтоб нас не заперли. - Предупредил Максимов.
– Об этом не беспокойся лейтенант. Мы проконтролируем.
Тавгалов посмотрел на таймер.
Минус двадцать две минуты с момента высадки…
* * *
Майор Шмелев, распределив позиции серв-машин, и дав указания командиру соединения "Нибелунгов", вот уже минуту, как нервно поглядывал на таймер.
Интуиция подсказывала: четверть часа в их распоряжении, не больше. Все же штурмовые носители отработали "по полной", буквально вырвав, будто пираньи, изрядный сегмент наземной и космической обороны.
Где же флот?
Было б все по-честному, сейчас в пространстве уже кипел бы бой. Чем руководствуется адмирал, давая противнику придти в себя, залатать бреши в противокосмической обороне?
Кинули нас. Списали в процент невосполнимых потерь. Разыгрывают непонятную партию, сделав серв-батальон разменной фигурой на поле боя.
Размышляя, Шмелев не переставал сканировать окрестности, кроме того, "Фалангер" комбата, оборудованный специальными средствами связи и дополнительными кибернетическими модулями обработки информации, суммировал сейчас все поступающие от других машин данные, постепенно проясняя конфигурацию ландшафта, укреплений базы РТВ и прилегающих окрестностей.
"Нибелунги", ушедшие за горизонт, так же внесли свою немаловажную лепту в формирование общей информационной картины.
Шмелев обратил внимание на необычные укрепления, вынесенные за пределы периметра занятой серв-батальоном базы РТВ. Судя по полученным данным, изломанная линия являлась неким аналогом ходов сообщения, связующих систему капониров, рассчитанных под габариты серв-машин; "траншеи" так же отвечали всем условиям скрытого продвижения "Фалангеров" и "Хоплитов". Наблюдались так же долговременные огневые точки, не оборудованные вооружением и сканирующими комплексами. Никакой подводки энергии к укреплениям не фиксировалось, впрочем, кабели питания наверняка пострадали от атаки штурмовых носителей.
Но к чему создавать подобную сеть укреплений? Для чего закапывать в землю тяжелые серв-машины, создавая для них укрытия?
На ум не шло ничего толкового относительно обнаруженной линии обороны, пустующей, обращенной в сторону пространств, откуда вполне могла придти угроза наземной атаки.
Нас словно приглашают занять удобные, готовые капониры… но возводились они явно в других целях. Функция защитного периметра базы отпадает, - общая длина укреплений не превышает двадцати километров и вытянуты они в линию… понятно, если б окольцовывали базу, а так, фланговый маневр сводит на нет все преимущества позиций.
Ни один дурак не станет штурмовать их "в лоб".
Кроме случая боевых испытаний. - Ненавязчиво подсказала кибернетическая система "Фалангера".
Умница… Точно!… Тут же вокруг полигоны!…
Вывод правильный, но легче ли от него?
Решается вопрос, заданный капитаном Тавгаловым. Система анализа данных полагает, что высадка серв-батальона произошла в канун боевых испытаний новых образцов планетарных сервомеханизмов, разработанных специалистами Флота Колоний. Машины, обнаруженные в зоне ангарной парковки, предназначались в качестве мишеней. Следовательно, к северу от позиций батальона сосредоточены ударные группы противника. Более того - логически развивая цепь рассуждений, можно предположить, что на верхних уровнях и в наземных постройках, уничтоженных ударом "Нибелунгов", находились высокие армейские чины Флота Колоний, приглашенные на испытания, и все командование наземными силами обороны планеты.
Выслушав мнение "Одиночки", Александр не нашел веских возражений против изложенных доводов. Попал ли под внезапный удар кто-то из высших офицеров вражеского флота, - вопрос спорный, а вот вывод о предназначении укреплений и вероятных местах сосредоточения противника аналитическая система сделала верный.
Теперь понятно, откуда ждать удара. С учетом глубокого флангового маневра вероятность окружения велика, но и лимит времени увеличивается. По скорректированным в свете последней полученной информации оценкам, пройдет не менее полутора часов, прежде чем противнику удастся замкнуть плотное кольцо вокруг базы.
Нельзя оставаться на занятых позициях. Нужно скрытно выводить батальон, но, как и куда?
Сейчас многое зависит от Тавгалова.
Модули "Одиночка" нужны как воздух. Реактивация подготовленных к боевым испытаниям трофейных машин поможет решить многие проблемы.
Шмелев был настроен решительно.
Я вытащу тебя из гиперсферы адмирал. - С холодной яростью думал майор. - Заставлю атаковать планету, потому что действий, провоцирующих противника на ее аннигиляцию, я не совершу.
* * *
Группа капитана Тавгалова.
7 часов 25 минут…
На третьем подземном уровне даже не горел свет.
Видимо сокрушительный удар штурмовых носителей нанес гораздо более тяжкий урон структурам бункерной зоны, чем можно было предположить, глядя на уцелевшие перекрытия. Военная техника, конечно, имеет огромный запас прочности, многие системы раздроблены на подсистемы, обладающие собственным автономным ресурсом и узкими задачами, исполнимыми даже в условиях полной изоляции от глобальной сети, но повсюду, куда доставали сканеры серв-машин, виднелись следы прокатившейся по подземным уровням базы РТВ волны техногенных катастроф, многие устройства до сих пор дымили, воздух в бункерной зоне уже не годился для дыхания, ударная волна, проникшая под землю, не смогла полностью разрушить стен и мощных горизонтальных слоев бронирования, но на аппаратуру она воздействовала губительно - множественные обрывы энергоцентралей, очаги пожаров, прорвавшиеся внутрь грунтовые воды, и еще десятки признаков непоправимых разрушений немо свидетельствовали - удар "Нибелунгов" достиг цели, не просто сравняв с землей внешнюю систему обороны, но и причинив глубинные повреждения.
Ключевой момент той части плана, в которую были посвящены командиры двух высадившихся на планету подразделений, - изъятие модулей "Одиночка", снятых колонистам с трофейных серв-машин и доставленных сюда на исследования, прошел на удивление гладко.
Тавгалов не любил подобного "везения", не доверял ему, - слишком просто, в его понятии - западня.
Однако технические дройды, прочесавшие уровень и обнаружившие контейнеры с кристалломодулями, докладывали об отсутствии сопротивления.
– Лейтенант, мы их нашли. Что у тебя на сканерах?
– Чисто. - Ответил Максимов, и спустя пару секунд добавил: - Тоннели тут непонятные. Проложены, на глубине пятидесяти метров, ведут в условно "северном" направлении.
– Серв-машины по ним пройдут?
– Нет. Но механизмы типа "ходячих лазеров" - запросто.
– Там сейчас чисто?
– Пока да.
– Вот что скажу лейтенант: технические сервы приступили к реализации основной задачи. Они поднимаются наверх и устанавливают модули "Одиночек" в серв-машины. Прикрой их. А мы с ребятами прогуляемся к тоннелям, заминируем их на всякий случай.
– Одобряю.
* * *
Зона высадки серв-батальона. Машина лейтенанта Верхолина.
7 часов 27 минут…
Скоротечная схватка на нижних уровнях бункерной зоны не прошла не замеченной: земля передавала колебания, датчики серв-машин чутко улавливали их, подсистемы анализировали вибрации, выявляя ритмику, отсеивая сотрясения от случайных обвалов и докладывая пилоту лишь о значимых с точки зрения боевой обстановки событиях.
Ураганный огонь тактических ракетных комплексов, пятитактовая очередь стопятидесятимиллиметрового орудия и… тишина. Зловещая, тягостная тишина, вновь окутавшая руины наземных строений базы РТВ, над которыми по-прежнему клубилось черно-серое облако гари.
Верхолин уже пережил свой первый шок свидания со смертью, жестко подавленный системой метаболической коррекции боевого скафандра, но вызванный воздействием препаратов прилив моральных и физических сил оказался недолог, и в разуме Антона сейчас шло болезненное разграничение понятий настоящего и прошлого.
Беатрис, как нам уравнять шансы? Почему нет сведений о противнике? Мы тут торчим на стационарных позициях, как мишени!
Вопросы не ко мне, Антон. Операцией руководит командир батальона.
Ладно. Попробуем по-другому. Абстрагируйся. Представь, что мы одни. Твои предложения?
Батальону - уходить к зоне скрытой стоянки штурмовых носителей. - Немедленно откликнулась "Беатрис". Только "Нибелунги" способны с боем прорваться в зону открытого космоса и совершить гиперпространственный прыжок.
Хорошо. Умница. Держим, как вариант. На самый крайний случай. А теперь пока затишье, давай думать, как нам экономить боезапас?
Вопрос доверия между нами снят?
Верхолин невесело усмехнулся.
– Снят. Не знаю, как сложиться дальше, нам прежде надо выжить. - Вслух произнес он.
– Лично или в составе батальона? - Переключаясь на аудиосистему, осведомилась "Беатрис".
– Не знаю… Теперь уже не знаю… - Антон действительно замешкался, как правильно ответить?
Ты не хочешь выходить из состава батальона? Я правильно распознаю мысли?
Да. На языке людей подобный шаг называется "предательство".
Я в курсе. На тебя рассчитывает командир, ведомые. Но твое желание выжить, не противоречит применению нестандартных приемов боя.
– Ты опять говоришь об опыте сражений в виртуальной реальности?
– Да. Иного опыта у тебя нет, верно?
– Согласен. Но там мы действовали группами.
– Ситуация не изменилась. Саймон сейчас - твой ведомый. Две серв-машины, действуя совместно, представляют серьезную силу. Подумай лишь над тем, как наиболее рационально ее использовать.
Антон некоторое время не отвечал, затем решительно протянул руку, сломал символическую пломбу на панели отдельного коммуникационного устройства и произнес:
– Командир, на связи ноль семнадцатый. Лейтенант Верхолин.
– Что? Слушаю тебя?
– Вы нам, виртуальщикам, особо не доверяете, знаю. Но мне тут пришло в голову, - что-то идет не так, как планировалось, верно?
– Почему?
– Мы стоим уже почти пол часа. Оборона взломана, но флота нет.
– Глубокие мысли, малыш. Что предлагаешь конкретно?
– Нам, так или иначе, придется вступить в бой. Боекомплект ограничен. Предлагаю использовать режим "снайперских пар".
– Не слышал ни о чем подобном. Подробнее.
– Серв-машину противника можно поразить одним, ну максимум двумя одиночными ракетными запусками.
– Верхолин, ваши приемы тут не прокатят. Любая из машин противника оснащена системами отстрела ложных целей, оптических и сигнатурных фантомов, ты же должен понимать, залп - мера вынужденная, часть реактивных снарядов заранее обречена на атаку ловушек…
Антон не стал спорить. Выслушав командира, он ответил по существу.
– Режим снайперской пары подразумевает следующие действия: "Хоплиты" заранее выдвигаются в направлении вероятного удара противника. Они отключают активное сканирование, входят в режим маскировки, передав перед этим пилоту "Фалангера" точные данные по своей дислокации. Например, я послал "Хоплита" из состава боевой связки вперед, и периодически снимаю информацию с его сканеров, прямым включением лазерной связи. Противник определяет мою активность, затем производиться одиночный ракетный запуск. Пилот "Хоплита", находясь в непосредственной близости от цели, фиксирует ложные сигнатуры, и в последний момент его машина передает устройству наведения боевой части ракеты точные данные.
– Хороший прием. Но слишком сложный. - Ответил Шмелев. - Извини, но сейчас нет времени на рискованные эксперименты.
* * *
Район дислокации седьмого ударного флота Альянса. Борт крейсера "Апостол".
Адмирал Купанов нервно прохаживался по боевому мостику.
Командир корабля и его старый друг сидел в кресле, наблюдая за сложными сплетениями курсовых нитей.
– Четвертая группа АРК вернулась, - сообщил он, считывая поступающие данные.
– Ну? - Адмирал обернулся.
– Наномашины без труда прошли сквозь заслон детекторов планетарной обороны. Как мы и рассчитывали, сигналы локальной сети, созданной микроаппаратами разведки, настолько слабы, что не фиксируются сканерами противника.
– Ты мне не о чудесах технологий докладывай. Что там, на орбитах, подвижки есть?
– Нет.
– Проклятье… Неужели все сорвалось? - Купанов был так взвинчен, что и не пытался скрыть нервозности.
– Не понимаю тебя Паша. Чего мы ждем? "Нибелунги" выбили сегмент планетарной обороны. Серв-батальон зацепился, создал плацдарм. Самое время для атаки.
– Саша, не будь дураком. - Резко ответил ему адмирал. - Сам знаешь, почему война затянулась на полтора десятка лет. Топчемся в одних и тех же системах: сначала теряли людей, теперь теряем машины, благо их много, - рано или поздно задавим блокадой, численным перевесом, да? Нам не дают развить ни одного успешного наступления. Они, - Купанов говорил о Флоте Колоний, - держат в своих руках единственный козырь, и не дают нам сделать ни единого хода. На все тактические комбинации у противника всегда готов один ответ, - удар аннигиляционной установки. Вот, ты, конкретно, готов превратиться в космическое излучение?
– Так, скажи толком, чего ждем? - Проигнорировав явно провокационный вопрос, произнес командир "Апостола". - Если все так хреново, зачем ты затеял столь опасные игры, и почему послал на штурм планеты молодых ребят, а не машины?
– Потому что они будут драться, как не сможет ни один искусственный интеллект. Да я послал их на смерть! Но жертва оправдана! У нас впервые за много лет появился уникальный шанс, - схватить врага за глотку и задушить. Как только крейсер "Элиот" выйдет на низкие орбиты, чтобы расправиться с батальоном, мы совершим прыжок через аномалию и начнем атаку в тот миг, когда крейсер не сможет развернуть установку "Свет". Понимаешь? У нас будет реальный шанс захватить корабль. Я готов пожертвовать батальоном, эскадрой, флотом, наконец, но ты понимаешь, что означает для Альянса захват прототипа аннигиляционной установки? Конец топтанию на месте, потому что на каждый удар мы сможет отвечать ударом, а не сдерживать из последних сил корабли Колоний в узловых точках аномалии.
– Мы сколько лет знакомы? - Внезапно спросил командир "Апостола"
– Давно. Лет десять уже… А к чему спрашиваешь?
– Пытаюсь понять, зачем ты разглагольствуешь передо мной, неся явную чушь. Аннигиляционная установка - не оружие ближнего боя. Сам прекрасно знаешь, - случаи ее применения по пальцам можно сосчитать, а последствия аннигиляции? Такого и врагу не пожелаешь. Прототип, которым ты вознамерился овладеть, вполне может быть создан на базе уже имеющихся данных. Но что он даст? Применить установку "Свет" в границах обитаемой системы, означает обречь население планет на гибель. В масштабных сражениях результат боевого использования аннигилятора известен: гарантированное разрушение всех материальных объектов в радиусе сферы одной световой минуты - то есть "пиррова победа", уничтожение большей части обоих флотов. Нет, Паша, аннигиляционная установка нужна тебе по иной причине. Она слишком мощное, непредсказуемое и не доработанное оружие, и колонисты, к чести сказать, отлично понимают это. Они ни разу не применяли "Свет" в границах населенных систем, ни своих, ни наших.
– К чему ты меня подводишь? - Насупился адмирал Купанов.
– "Свет" - оружие сдерживания, крайнего шага, всеобщего уничтожения. - Спокойно обозначил фон Ребен свое мнение. - Ты все прекрасно понимаешь, без моих комментариев. И стремления твои не изменят хода войны, а лишь сделают его более жестоким, кровавым и непредсказуемым. Колонисты доказали, что понимают опасность применения установки, а вот мы, - сумеем ли удержаться от соблазна быстрой, но кровавой победы, а если не сумеем, много ли останется от человечества?
– Мораль мне читать будешь? - Резко переспросил Павел Петрович.
– Нет. Скажу лишь одно - очередное звание, даже если ты метишь на самый верх, не стоит нового витка бойни. Подумай над этим.
Купанов действительно задумался, однако, слова командира "Апостола", задев за живое, вновь разбудили то угасающие, то разгорающиеся вновь честолюбивые амбиции.
Да со смертью Джона Уинстона Хаммера Земному Альянсу реально грозил развал.
Семь флотов, семь адмиралов, равно претендующих на верховную власть, - против только престарелый Нагумо, которого, впрочем, нельзя недооценивать. Немощь тела, о которой так много говорили в последние месяцы, не уменьшала его влияния и власти, а лишь подчеркивала их. Старик, прикованный к креслу, упорно отказывающийся от сложных операций имплантации, демонстрировал недюжинную силу искушенного в политических интригах рассудка. Его сторонники еще не утратили веры в способность командующего объединенными военно-космическими силами не допустить распрей и развала Альянса на семь вооруженных группировок.
Сместить Нагумо, либо стать его преемником, сумеет лишь человек, демонстрирующий не только несомненные качества стратега и политика, но и обладающий подчиненной ему мощью, такой, к примеру, как трофейная аннигиляционная установка "Свет".
– Фон Ребен конечно прав, - продолжал размышлять Купанов. - Новый вид оружия, остановивший вторую попытку блицкрига со стороны сил Альянса, лишь однажды в полной мере продемонстрировал свою неконтролируемую мощь, уничтожив два противостоящих флота и планету, подле которой происходило столкновение армад.
Прошло много лет, но ту систему и по сей день обходят стороной корабли, - даже навигационные линии гиперсферы оказались стянуты в непонятный и опасный узел после реакции полного ядерного распада вещества.
Применять "Свет" для наступательных либо оборонительных операций - означало уничтожать звездные системы, делать их непригодными для жизни, губить множество кораблей, - редкая защита выдерживала потоки излучения, в которое мгновенно превращалось вещество.
Да, но как сдерживающая сила, установка "Свет" подходит идеально.
* * *
Анкор. Тринадцатый серв-батальон.
7 часов 33 минуты…
Они стояли на позициях, заняв удобные для обороны места, среди хаоса нагроможденных друг на друга бетонных плит, разрушенных зданий, конических воронок. Каждый пилот выбирал себе укрытие самостоятельно, сообразуясь с личными понятиями безопасности, и теми приемами ведения боя, которые считал предпочтительными.
Тишина не могла продлиться вечно. Рано или поздно их атакуют, но каждого сейчас волновала мысль не о вероятной атаке или обстреле.
Где наш флот?
Почему батальон остался без поддержки? Как они станут сражаться, если нет прикрытия с орбит, и там безраздельно властвуют корабли противника?
– Тавгалов, сколько еще?
– Заканчиваем, комбат. Технические сервы установили почти все модули "Одиночек". Мы заминировали проход, мои ребята заняли рубки пяти "Фалангеров".
– Машины исправны?
– Вроде - да. Еще идет тест.
– Ладно. Ждем еще несколько минут. Будешь готов присоединиться к батальону, - доложи.
* * *
Все в мире объясняется простыми причинами, и только души людей, руководящие поступками, не всегда подаются логическому обоснованию.
Сокрушительный и внезапный удар "Нибелунгов" по базе РТВ уничтожил не только средства наземной обороны, как справедливо предположила аналитическая система, установленная на "Фалангере" Шмелева, - во время штурмовки наземных целей под массированный ракетный обстрел попали высшие офицеры сил планетарной обороны, готовившиеся к проведению назначенных на утро испытаний новой боевой техники.
Получасовая передышка, обеспечившая беспрепятственную высадку и рассредоточение машин серв-батальона, была вызвана параличом командования.
Флот и силы наземного базирования не очень-то контактировали друг с другом. Например, адмирал Ипатов ничего не знал о предстоящих учениях, информация ему была послана, но она застряла где-то в промежуточных инстанциях, и теперь он пытался восстановить контроль над ситуацией, прояснить обстановку, - выбитый "Нибелунгами" сегмент спутниковой группировки срочно восполняли новыми аппаратами, в то время как адмирал по крохам собирал информацию, - уцелевшие офицеры штаба наземного корпуса проявили себя не лучшим образом, - не смотря на явную угрозу они с крайней неохотой делились данными по потерям и принимали указания, поступающие из космоса.
Влияние пресловутого "человеческого фактора" значительно осложнило организацию ответного удара.
К тому же Ипатов, не будучи глупцом, так же чувствовал подвох: шли томительные минуты ожидания, а флот Альянса, который по всем раскладам должен был появиться из гиперсферы в первые минуты прорыва, когда на орбитах царил настоящий хаос, по непонятной причине так и не осуществил всплытия из пространства аномалии космоса.
Непонимание замысла противника буквально сковывало Ипатова по рукам и ногам. Волевым усилием наведя относительный порядок в штабе наземной группировки, он принял на себя командование всеми имеющимися в наличии силами (а их на поверхности Анкора было немало), и теперь адмирал встал перед трудным вопросом, ответ на который должен продиктовать тактику действий на ближайшие часы.
Пока что он наблюдал явный нонсенс. Блестяще проведенная противником операция высадки, грамотные, выверенные, явно просчитанные заранее действия штурмовых носителей, не только расчистивших плацдарм для серв-батальона, но и нанесших сокрушительный удар по дежурной группировке истребителей, предоставляли немалые преимущества атакующему флоту, но теперь шанс прорыва к планете крупного космического соединения уже был безвозвратно упущен, - сегмент противокосмической обороны залатали при помощи резервных станций, а высадившийся батальон в данный момент замыкали в плотное оперативное "кольцо" поднятые по тревоге части наземного базирования.
В чем же я недопонимаю противника? - Мучительно размышлял Ипатов. - Неужели командование Альянса рассчитывает, что реактивация трофейных серв-машин позволит десанту полностью захватить планету?
Но не смертников же они послали на Анкор? Какой смысл губить серв-батальон?
– Замятин, что показывает тактическая система?
– Пока ничего. Мешает поднимающееся от земли облако и работа маскирующих полей. Они применяют какую-то новую установку, блокирующую чтение сигнатур системами боевого сканирования.
– То есть мы не в состоянии узнать происходит ли там сейчас реактивация трофейной техники?
– Получить точные данные не представляется возможным. Хотя я и без сканеров могу смело предположить: высадившийся батальон не упустит шанса пополнить свои ряды за счет хранившейся в подземных ангарах базы техники. Оценить количественный и качественный состав "пополнения" поможет разведка боем.
Адмирал Ипатов невнятно выругался. Ситуация скверная. У противника есть план, и его реализация идет сейчас полным ходом, а они, находясь на орбите, вдруг оказались слепы и беспомощны.
– У меня есть и хорошие новости. - Прервал невеселые мысли адмирала Замятин.
– Какие?
– Трофейные машины, предназначенные для испытаний, укомплектованы холостыми боекомплектами.
– Они не смогут вступить в бой?
– При немедленной атаке с нашей стороны большинство серв-машин будет уничтожено без потерь. Реальную опасность представляет серв-батальон. Если сумеем смять его - то трофейные машины не окажут сопротивления.
– А если промедлим?
– Существует опасность, что автоматы перезарядки, посланные с "Нибелунгов", доставят боекомплекты и перезарядят трофейную технику. Тогда нам придется смириться с огромными потерями при штурме базы РТВ, либо отказаться от наземной атаки и утюжить их с орбит.
– Наземная атака. Однозначно. - Подумав, ответил адмирал. - Тяжелые ракеты "Фалангеров" достают до зоны низких орбит, риск для крейсера велик и неоправдан. - Обосновал он свое решение.
– Может комбинированная атака? Наши новые машины "LDL-55" свяжут боем серв-батальон, не дав развернуть батареи для обстрела орбит. Мы же получим возможность выйти в зону бомбометания, не опасаясь ракетного удара с поверхности.
– Нет. Пока любые подвижки флота исключены. - Ответил адмирал. - Сохраняем построение для отражения атаки из космоса. Переход крейсера в зону низких орбит - крайняя мера.
– Хорошо, тогда мы начинаем атаку силами наземных подразделений. Сначала - разведка боем, затем полномасштабное наступление со всех направлений, как только будет замкнуто кольцо окружения.
– Да. - Соглашаясь, кивнул Ипатов. - И выясните, наконец, куда подевались их штурмовые носители!
* * *
Позиции тринадцатого серв-батальона.
7 часов 40 минут…
– Командир, множественные сигнатуры, охват полукольцом, уточненные данные по идентификации целей указывают на полторы тысячи сервомеханизмов типа "LDL-55" и штурмовых ботов, вооруженных минометными установками.
– Серв-машины?
– Пятнадцать "Беркутов". Беспилотные. Полный автоматический режим.
– Беспилотные "Беркуты"? - Недоверчиво переспросил Шмелев.
– Мы установили датчики по периметру окружности. Их показания многократно дублируют друг друга. Ошибка исключена.
– Да, я понял. Здесь ведь располагаются испытательные полигоны и кибернетические лаборатории… - Шмелев, размышляя вслух, предлагал своему заместителю проследить за нитью рассуждений. - Выходит, специалисты Флота Колоний разработали аналог "Одиночки"?
– Похоже на то. Хотя я считаю, что создавать собственный модуль, им нецелесообразно. Проще воспользоваться нашими, адаптировав их под управление "Беркутами".
– Логично. А эти, "шагающие лазеры" и "бродячие минометные установки"? - Шмелев использовал термины, которые уже успели придумать для обозначения неизвестных ранее моделей боевых машин противника. - Насколько, по-твоему, они опасны?
– Тяжелый лазер способен нанести серьезный урон. - Ответил Алан Найвек. - Цели быстроходные, малогабаритные, способные использовать даже незначительные по размерам укрытия. Опасны они "в стае", предварительный анализ показывает, что десять-пятнадцать ходячих лазеров способны вывести из строя машину класса "Фалангер" менее чем за пять минут. Но у них свои минусы, - куцая электроника, дистанция эффективного огня прямо связана с зонами прямого прохождения лазерного разряда.
– Они могут комбинировать атаку. Одни выжигают укрепления, другие работают по целям.
– Я обобщаю данные, через минуту передам их пилотам.
– Что по минометным установкам? Они, как я понял, рассчитаны на борьбу с андроидами и бронепехотой?
– Лишь отчасти. Анализ механизмов, захваченных на месте боя в бункерной зоне, указал на сложную систему обработки целей. Реактивные мины выходят в верхнюю точку баллистической траектории по предварительной наводке на цель, дольше следуют уточняющие целеуказания.
– Опасно. Гвоздить нас станут, как будто с орбиты. Сбивать ускоряющиеся в свободном падении мины непросто.
– Еще один нюанс, командир. Машины хоть и грозные по огневой мощи, но главное их преимущество в мобильности.
– Я уже понял. Минометы, как мне кажется, вообще будут менять позицию после каждого залпа.
– Учту и эту возможность. Пилоты получат инструкции по оптимальным способам противодействия. Но все равно каждому придется разбираться по обстановке.
– Учти, что "шагающие лазеры" вполне могут использовать тактику пехотных подразделений.
На командной частоте раздался еще один сигнал вызова.
– Шелган.
– Вижу. Оставайся на линии Алан. - Командир снял удержание абонента.
– Слушаю, первый.
Капитан Шелган занимался реактивацией трофейных машин. Старший техник серв-батальона воевал под командованием Шмелева уже не первый год, и майор привык доверять его суждениям.
– Проблемы командир.
– Точнее?
– Серв-машины укомплектованы холостым боезапасом. Реактивация "Одиночек" прошла успешно, но они доложили, что не могут немедленно вступить в бой.
Фрайг побери…
Шмелев побледнел. Уже созревший план вмиг рассыпался, как карточный домик.
Без прикрытия, имитирующего остающиеся на позициях машины серв-батальона, ему не вывести подразделение из готового замкнуться кольца. Противник сразу же разгадает маневр, ведь командование сил планетарной обороны наверняка осведомлено, что подготовленные для испытаний серв-машины не в состоянии отвечать огнем: молчание, либо первый же холостой выстрел выдаст подмену.
– Что думаешь Алан?
– Надо уводить батальон, командир. По любому. Мы свою задачу выполнили, базу РТВ взяли, трофейные машины реактивировали. Но без поддержки флота на рубежах долго не устоим. Я не вижу смысла в самоубийстве.
– Знаю. Но как выводить батальон? При такой скорости движения они замкнут кольцо минут через тридцать. Сниматься нужно немедленно. - Комбат принимал сейчас тяжелые решения. - Шелган сколько времени потребуется машинам на смену боекомплекта?
– Минут двадцать. У меня достаточно механизмов технической поддержки. Используем неприкосновенный запас посадочных модулей. Нам все равно бросать их тут.
– Противник уже на горизонте. - Хмуро осведомил его Шмелев. - Кто у нас на северной окраине?
– Верхолин, Саймон, Макаров, Лоренс и Ван Диллан. Три "Фалангера" и два "Хоплита".
Трое опытных пилотов и двое пацанов…
– Шелган, слушай приказ. Остаешься тут, лично контролируешь перезарядку тридцати машин. Соотношение подберешь в точности по составу серв-батальона. Остальные машины с холостым боезапасом уходят с нами. Я вывожу подразделение из кольца. Южный коридор пока свободен.
– Кто прикрывает отступление?
– Сводная группа. Старший - лейтенант Макаров. Дитрих, перезарядишь трофейную технику и примешь командование группой прикрытия.
– Приказ?
– Отступать. Координаты точки встречи тебе передаст Алан.
– Сделаю. Буду вводить машины в бой по мере перезарядки. Мы догоним вас, не сомневайся.
– Я не сомневаюсь, Дитрих. У меня сейчас нет иного выбора. Нет времени даже на смену группы прикрытия.
– Я понял тебя командир. Уводи батальон.
Дитрих прекрасно видел показания на суммирующем экране тактической системы. От линии горизонта катилась лавина сервомеханизмов, - полторы тысяч боевых единиц практически неизвестной модификации. Их нужно не просто удержать на подступах к базе РТВ, а сделать все так, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что оборону держит высадившийся серв-батальон. Понять логику Шмелева не составляло труда: противник не имеет понятия, что в рубках высадившихся машин живые пилоты. Уничтожив "Одиночек" они будут считать, что расправились с серв-батальоном.
А дальше посмотрим. - Мысленно сказал себе Шелган. - Был бы флот на орбитах, иное дело, а так командир прав. Иначе батальон не спасти. Вырвемся из кольца тогда и станем думать, почему нас тут бросили, и как теперь выбираться, благо "Нибелунги" целы и надежно замаскированы.
Он искренне надеялся, что ему представиться возможность встретиться с адмиралом Купановым где-нибудь с глазу на глаз, в узких коридорах крейсера "Апостол".
Думать о смерти перед боем - последнее дело.
Дитрих всегда оставлял для себя какую-нибудь важную жизненную цель, которой нужно обязательно достичь. Срабатывало безотказно и не единожды.
Жить будем…
Он вызвал Макарова, выводя из подземных ангаров четыре десятка серв-машин, уходивших вместе с батальоном.
Технические дройды уже занялись делом, сопровождая первое боевое звено к ближайшему посадочному модулю для перезарядки, и капитан Шелган был краток:
– Тебе продержаться пятнадцать минут лейтенант. После истечения срока - отходи. Время пошло. Через четверть часа "Одиночки" начнут вступать в бой.
– Понял тебя.
* * *
Состояние у Шмелева было паскудное.
Боевая метаболическая система коррекции уже дважды вводила в кровь препараты, и организм снова начинал работать как часы - сердце билось ровно, нервный тик, куснувший было щеку и глаз, прошел, как его и не было.
Арифметика войны… Как ненавидел ее Александр, но что ему нужно сделать сейчас, когда батальон уже на планете? Остаться самому? Или исполнить приказ, не понимая его смысла? Да, вышестоящее командование не обязано разъяснять ему все нюансы операции, но элементарно ввести в курс дела могли? Держи периметр до подхода сил флота… Только сейчас Шмелев понял насколько размыта данная формулировка. Чувства, приходящие в такие минуты, невозможно выразить простыми словами. Погубить батальон, выполняя заранее невыполнимый приказ?
От разрастающейся внутри горечи хотелось взвыть, по-звериному, жутко, надрывно, но он молчал.
Стиснув зубы, вел "Фалангера" прочь от базы РТВ, где оставил на верную гибель пятерых ребят, чтобы спасти остальных.
А спасешь ли? Планета она круглая, материк не бесконечный, лесов тут мало, все больше равнины да военные базы, одна надежда на фантом-генераторы.
Зачем же понадобилось губить людей, когда с миссией захвата и удержания периметра базы РТВ справились бы и машины?
И вдруг его осенила простая, но до рези в груди логичная догадка: адмирал либо знал, либо предполагал, что серв-машины на базе РТВ окажутся небоеспособны. Холостые боеприпасы, или их полное отсутствие, неадекватность модулей "Одиночка", над которыми тут ставили эксперименты, - можно привести еще десяток причин, по которым сервомеханизмы не справились бы с поставленной задачей.
Он послал нас сюда, зная: прежде чем умереть мы будем драться - жестоко и умело, доведя противника до той степени крайности, когда принимаются радикальные решения. Он получит раздавленную, перепаханную бомбардировками планету, вражеские полигоны и лаборатории, смешанные с землей, и доложит наверх: обошелся силами одного серв-батальона, не уточняя, что в рубках машин находились люди.
Злое отчаянье захлестнуло и снова начало отпускать, - очередной укол инъектора возвращал ясность мышления, не позволяя комбату предаваться осмыслению своих чувств.
Он не знал всей правды о замыслах командующего флотом. Шмелев не мог в своих выводах докопаться до истины, потому что не умел мыслить цинично, абстрагируясь от горстки солдатиков, брошенных в горнило боев. Они обязаны выполнить задачу или погибнуть. Вернее выполнить и погибнуть.
А что ты надеешься предпринять, комбат? - Мысленно спросил себя Шмелев.
Выполнить, но не погибнуть? Или вообще ослушаться приказа? Дальше фронта ведь не пошлют?
А как же воинский долг?
Война. Жестокая, вытравливающая душу…
Она предлагала лишь один выбор - драться так, чтобы выполнить задачу и выжить, не самому лично, а им, людям, чьи жизни он уже начал разменивать.
Путанные сбивчивые мысли, непривычные, разорванные постоянным вмешательством проклятой системы боевой метаболической коррекции…
Развернуть бы сейчас "Фалангера" и обратно, туда, где вот-вот взъярится бой…
Нельзя. Ты отвечаешь за батальон. Арифметика войны, мать ее…
* * *
Северная окраина базы РТВ.
Группа прикрытия.
7 часов 44 минуты…
– Саймон!…
Грин услышал взволнованный голос Верхолина, и покосился на секцию установки связи. Работал индивидуальный канал, их разговор, сейчас не слышал никто.
– Ты чего Антон?
– На суммирующий экран посмотри.
– Да, что случилось?
– Тебе видны маркеры остальных машин?
– Конечно.
– Следи за их подвижкой.
Саймон несколько секунд осмысливал картину перемещений серв-машин.
– Батальон уходит. - Не выдержав, произнес Верхолин.
– А мы? - Невольно вырвалось у Саймона.
– Что мы? Стоим на позиции, как видишь.
…
На канале лазерной связи, одновременно с диалогом Верхолина с Грином, шел и другой разговор.
Лейтенант Макаров вызвал ведомых:
– Батальон покидает позиции. Комбат выводит машины из окружения. Мы в прикрытии. Продержаться необходимо четверть часа, пока Дитрих не завершить перезарядку трофейных "Одиночек".
Лоренс и Ван Диллан отреагировали спокойно, они воевали уже не первый год, бывали в разных передрягах и своему комбату верили.
– Пацанов нам зачем оставили? - Хмуро осведомился Ван Диллан.
– Пусть уходят. - Поддержал его Лоренс. - Пятнадцать минут продержимся звеном, не в первый раз.
Лейтенант Макаров переключился на каналы связи с машинами Верхолина и Грина.
Лазерные уколы достигли приемных устройств.
– Антон, Саймон, уходите вслед батальону. Доложите комбату, что я принял такое решение. Все - исполнять! - лазерная связь отключилась.
…
Верхолин, секунду назад пребывавший в злом недоумении, вдруг понял: машина Саймона, как и его "Фалангер" даже не шевельнулась.
Вновь включился индивидуальный канал связи между пилотами сформированной силой обстоятельств боевой пары:
– Нам дарят жизнь? Или думают, что станем путаться под ногами?
– Не знаю. "Беатрис", проверь список входящих команд.
Черед доли секунды на информационном экране появилось несколько строк. Внимательно пробежав их глазами, Верхолин произнес:
– Приказ Шмелева: продержатся пятнадцать минут, пока капитан Шелган перезаряжает трофейные машины. Затем отходить. Точка сбора обозначена.
– Взрослые дяденьки сжалились над детьми? - В голосе Саймона смешивались сейчас различные оттенки чувств, не разумом, но душой он уже начал постигать некоторые истины, например циничные нотки, прозвучавшие в его фразе, отдавали фальшивой, неуместной бравадой, но… он впервые растерялся, по-настоящему не зная, что делать - спасать себя, прикрывшись недвусмысленным приказом лейтенанта Макарова или…
"Беатрис" обсчитывала сигнатуры, наползавшие на край экрана сплошной стеной алых маркеров.
Саймон и Антон подумали одновременно об одном и том же:
– У Макарова есть только одна идея: привлечь их внимание к своему звену. - Верхолин говорил быстро, но не сглатывал слова, он как будто оказался в чате, обсуждая с напарником тактику очередного боя.
– Согласен. - Эхом отозвался Саймон. - Он попытается выманить большинство машин на себя, чтобы замедлить фланговый охват базы.
– Где гарантия, что с других направлений не выдвигаются подобные группы?
– Посмотри на построение. К центру количество машин уменьшается, по флангам напротив увеличивается. Вот увидишь, вскоре они займут позиции для обстрела, центр вообще остановиться, а фланги продолжат движение.
Верхолин на секунду прикрыл глаза. "Беатрис" транслировала данные по сигнатурам в его рассудок.
Так. Тяжелые лазерные установки на шагающем приводе. Лазерный луч. В космосе он бьет со скоростью света, почти не рассеиваясь с дальностью расстояния, но в условиях планеты все несколько иначе. Разряд эффективен в основном с дистанции прямой видимости, на условия стрельбы налагается ряд ограничений, такие как рельеф местности, прозрачность атмосферы, наличие препятствий…
Почти семь сотен тяжелых лазерных установок. Остальные механизмы какая-то хрень, гибрид реактивного миномета, универсального гусеничного привода и импульсных орудий.
Насколько они сообразительны?
Вопрос пока оставался открытым, но тактика ближайших минут виделась абсолютно ясно: выбрать позицию и ударить из комплексов "L-700". Ракеты "Пилум" класса "земля-космос" обладали кассетной конструкцией боевой части. Предназначенные для атаки крупных космических кораблей, неосторожно сунувшихся в зону низких планетных орбит, они, благодаря широкому применению нанотехнологий, оснащались ста пятьюдесятью реактивными снарядами кумулятивного действия, обладающих вторичной, независимой системой наведения. Задача "Пилума" - поразить как можно большее количество отсеков космического корабля.
Двухступенчатая конструкция ракеты-носителя давно (еще по опыту сражений в виртуальной реальности) подсказала иной способ ее применения.
Теперь Антон собирался применить на практике отработанные на симуляторах приемы.
"Беатрис" получала от него четкие, недвусмысленные инструкции по изменению боевой программы восьми сверхтяжелых ракет.
Первая ступень поднимала "Пилум" по траектории атаки боевых станций. После отделения первой ступени двигатели ориентации неожиданно для противника разворачивали ракету назад, к земле.
На высоте четырех километров происходило разделение кассетных боевых частей.
Площадь рассеивания, при условии частичного перекрытия зон поражения, составляла почти двадцать километров.
"Беатрис", подхватив идею пилота, тут же осуществляла необходимые расчеты, учитывая скорость продвижения фланговых групп сервомеханизмов противника, внося необходимые поправки, уточняя данные - все заняло не более минуты, пока "Фалангер", затаившийся среди руин базы РТВ, занимал позицию для запуска, выдвигая дополнительные упоры, обеспечивающие машине устойчивость во время пуска, и одновременно отклоняя сборки стартовых тубусов "Легионера" на нужный угол относительно горизонта.
Окончательное наведение разделившихся боевых частей по активным сигнатурам. - Подвел черту под мысленно отдаваемыми инструкциями Антон.
– Верхолин, ты что задумал? - Прорвался в его рассудок голос Грина. - Антон, опомнись, нас же расстреляют на стационарной позиции! Ты по кому собрался запускать "Пилумы"? Вспомни виртуалку - дистанция до кораблей орбитальной группировки слишком велика. Даже на симуляторах такие номера не проходили!
– Саймон, пошло все к фрайгу!… Перестань цепляться за прошлое. Нет его, врубаешься? Нам выжить надо! С планеты не удрать, выход один: драться!…
– Не понимаю, что ты задумал?! - Хрипло переспросил Грин. - "Аметист" передает больше тысячи сигналов!…
– Вижу. - Верхолин сам поражался спокойствию, с которым озвучивал разодранные, полные панических предчувствий мысли, роящиеся в голове. - Полные придурки, судя по анализу данных. Но их много, в таком количестве они нас сожгут по любому…
– Не каркай ты, и так тошно. Дело говори!…
– Занимай позицию для залпа "Пилумами". - Неожиданно приказал Верхолин.
– Ты точно спятил, Антон!
– Слушай, что говорю. Ну, давай же, начинай мыслить! Нужно перепрограммировать боевые части, "Пилумов" для удара по наземным целям!
– Как перепрограммировать?!
– Молча. Мысленно. Через интерфейс "Одиночки"!
Саймон поперхнулся ответом. Верхолин действительно предлагал здравый вариант действий, да и выхода у них не было. Либо сражаться, либо умереть, однажды, но по-настоящему, без права на спасительную перезагрузку, без надежды выйти из боя… С планеты не вырваться, помощи ждать, похоже, неоткуда и уповать остается только на самих себя. Конечно они с Антоном не программисты, но "Одиночка" в состоянии задействовать нужные кибернетические модули, способные изменить, пересчитать боевые настройки любого вооружения, в соответствии с задачей, поставленной пилотом.
– Пробуем… - Ответил он, останавливая машину у подходящего укрытия.
– Пробовать некогда. - Огрызнулся Верхолин. - Второй попытки не будет.
Ну, рыжеволосая… - Грин не заметил, как быстро начал одухотворять кибернетическую систему, - не подведи меня, девочка…
Сигналы на целевых мониторах множились, сплошное пятно засветки по мере приближения противника начало дробиться на группы.
– Саймон, как? - Не выдержав, переспросил Антон.
– Готов к запуску. - Выдохнув, ответил Грин
– Отлично. Работаем.
Им не нужно было согласовывать дальнейшие действия, - оба мыслили одинаково, - залп и смена позиции с рывком вперед, навстречу наступающему фронту сервомеханизмов, чтобы поддержать звено лейтенанта Макарова.
Антон не видел бледного лица Саймона, но он и сам выглядел не лучшим образом, такой же напряженный, с резко обозначившимися обтянутыми кожей скулами.
Их первый бой начинался.
Шли последние секунды отсчета перед запуском.
* * *
Орбиты Анкора.
Боевой мостик крейсера "Элиот".
– Внимание, зафиксирован массированный запуск ракет класса "земля-космос"!
Адмирал Ипатов резко обернулся к информационным экранам, но там еще не появилось траекторий, только на фоне укутывающего поверхность, но уже медленно опадающего грибовидного облака яркими точками пылали сигнатуры пуска.
– Есть расчет траекторий!
Тонкие курсовые нити, пополнившие голографическую схему, ввергли всех офицеров находящихся на боевом мостике "Элиота" в секундное замешательство.
– Они атакуют седьмую, девятую и четырнадцатую станции ПКО!
На орбитах началась неизбежная подвижка. Корветы эскадры включили маршевые двигатели, устремившись на перехват шестнадцати ракет, способных превратить в обломки боевые станции.
Счет времени измерялся секундами.
Ипатов, напряженно следивший за продвижением маркеров вдоль нитей траекторий, с облечением понял: корветы успевают поставить заслон.
В следующий миг, подтверждая его мысль, темные корпуса корветов осветились вспышками множественных запусков; все расчеты показывали, что противоракеты перехватят "Пилумы" задолго до рокового разделения боевых частей…
Мысль оборвалась.
Происходило что-то невероятное, по крайней мере, адмирал впервые наблюдал подобную коллизию: включившиеся двигатели ориентации второй ступени внезапно развернули ракеты назад к земле, и почти сразу, не давая шанса на вмешательство в ситуацию, боевые части "Пилумов" начали разделяться.
Экран сплошь покрылся засечками.
Разделившиеся боевые части стремительно неслись к земле, расходясь расширяющимся конусом, - в зоне поражения оказались две наибольшие по численности группы сервомеханизмов, совершавших фланговый маневр в обход базы.
– Проклятье!… - Вырвалось у адмирала. - Быстро, на связь специалистов по модулям "Одиночка"!
Через пару секунд заработал выделенный канал связи.
Адмирал отвернулся от суммирующего монитора, не желая наблюдать, как бестолково гибнуть сотни сервомеханизмов, не успевших сделать ни единого выстрела по противнику. Рассмотрев знаки различия своего собеседника, он коротко произнес:
– Один вопрос, капитан. Срочно просмотрите запись применения "Фалангерами" ракет класса "земля-космос". Мне нужен ответ или хотя бы компетентное мнение - модуль "Одиночка" в состоянии додуматься до такого?
* * *
На флангах базы РТВ.
8 часов 2 минуты…
Сервомеханизмы фланговых групп двигались вдоль размытой границы дымопылевой завесы, по-прежнему накрывающей всю площадь атакованной базы РТВ.
Их сканеры зафиксировали залп, произведенный двумя машинами класса "Фалангер", но не один серв не отреагировал на него. Ракеты ушли ввысь, а значит, не представляли угрозы. Все остальное совершенно не интересовало кибернетические цепи управления проходящих боевые испытания сервомеханизмов.
Их "мозг" представлял собой мощное вычислительное устройство, связанное с боевым автопилотом, целевым монитором и сканирующим комплексом. Шагающий привод, доведенный в процессе боевых действий до определенной стадии простоты, совершенства и надежности, был полностью скопирован с шасси "Хоплита". Таким образом, механизм, вооруженный мощной лазерной установкой, был дешев в производстве, отличался высокой проходимостью, а по боевым характеристикам представлял реальную угрозу для многотонных серв-машин. "LDL-55" или "шагающие лазеры" (такое название прижилось в войсках) по сути, разрабатывались как ударная сила разового использования. В период испытаний они отлично зарекомендовали себя в составе локальной сети, организовывая различные построения, схемы огневого взаимодействия, применяя простейшие, но эффективные тактические приемы. Если приводить привычные для человека сравнения "шагающие лазеры" действовали коллективно, как стая животных при охоте на крупного зверя.
Единственная боевая задача: "найти и уничтожить", превращала механизмы такого типа в опасную силу.
Второй тип боевых машин, разработанных на Анкоре, получил название "бродячий миномет".
Гусеничный привод, небольшие габариты, в сочетании с "умной" начинкой реактивных боеприпасов, обеспечивающих огромную дальность прицельной стрельбы, плюс грозное противопехотное вооружение, позволяла "МХ-300" работать в одиночном режиме, осуществляя огневое прикрытие "LDL-55". Подключаясь к локальной сети шагающих лазеров "МХ-300" осуществляли серию пусков, и тут же "расползались" в разные стороны, кочуя от одного укрытия к другому, постоянно тревожа противника внезапными ударами, и почти всегда находясь вне зоны ответного огня.
В данный момент около двухсот "LDL-55" и "МХ-300" атаковали базу РТВ с северного направления, еще две группы по шестьсот механизмов в каждой, совершали фланговый маневр, стремясь замкнуть в кольцо окружения высадившийся на планету серв-батальон.
Четырнадцать беспилотных "Беркутов" пока что держались в отдалении.
* * *
Произведя залп, "Фалангеры" Верхолина и Грина синхронно сбросили массивные пусковые устройства "Пилумов", с ноющим визгом втянули дополнительные опоры, и, выпрямив ступоходы, резко ушли с демаскированной позиции.
В местах пуска остались сборки пусковых стволов семиметровой длины, полегчавшие же на несколько тонн серв-машины выдвинули из скрытых под броней оружейных отсеков снаряженные установки тактических ракет системы "земля-земля".
Десятью секундами позже по обе стороны от базы РТВ внезапно засверкали ярчайшие вспышки, они стремительно множились; со стороны могло показаться, что смерть не обрушились с небес, а рвется из-под земли сотнями жадных, черно-оранжевых сгустков - сгорающая на лету почва, смешанная с обломками сервомеханизмов, вторичные взрывы боекомплектов попавших под удар "МХ-300", клубы дыма, тяжкие судороги взрывных волн, - с орбиты были ясно различимы две огненные язвы, внезапно открывшиеся в теле планеты, а с земли удар выглядел еще более впечатляющим: по флангам, там, где только что множились сигнатуры сервомеханизмов противника, вдруг, озаряя воцарившиеся под опадающим грибовидным облаком сумерки, начали извергаться два вулкана…
Основные силы батальона еще не успели вырваться из клещей глубокого флангового охвата, и на тактические экраны машины комбата тут же поступило изображение от сгорающих в адском огне, но до последней секунды выполняющих свои функции микродатчиков: он увидел бьющие ввысь огненные гейзеры, полыхающие остовы вражеских машин, шрапнельный разлет рвущихся от температуры боеприпасов, - майор как будто на мгновенье заглянул в ад, где сгорали созданные для войны машины.
С трудом оторвав взгляд от завораживающей картины кипящей огненной стихии, он взглянул на данные отслеженных "Аметистом" траекторий, мгновенно осознав, что точно рассчитанный и блестяще осуществленный удар "Пилумов", не просто подарил батальону дополнительное время для отхода на новые позиции, - два огненных котла являлись гарантией того, что противник уже не сможет сомкнуть кольцо окружения.
Не выдержав, он связался с Дитрихом.
– Твоя работа?
К его изумлению ответ последовал отрицательный.
– Наши пацаны постарались. Макаров велел им отходить вслед батальону, а они…
* * *
А они не боялись того, что вершили. Рассудок, воспитанный в виртуалке, сопротивляясь данности, где каждый камушек кричал о неизбежности смерти, нашел спасительную отдушину в грезах былых иллюзий; Верхолин и Грин вели "Фалангеров" сквозь руины, и им не было страшно, - все чувства внезапно потонули в диком, необузданном драйве, смерть все еще казалась ненатуральной, абстрактной, они сейчас вернулись в привычный мир, где их психика не испытывала сомнений или неудобств.
Страх придет позже. Они не могли бояться того, чего не знали.
Губительный азарт боя, помноженный на торжество несомненной победы, придавал сил, окрылял, помогал действовать стремительно, принимать решения, не колеблясь.
Два модуля "Одиночек" воспринимали сейчас сплошной поток несистематизированной информации, исходящий от возбужденных до предела разумов пилотов, вычислительные устройства работали на пределе мощности, вылавливая среди мельтешащих мыслеобразов принимаемые к исполнению команды:
Отмена автоматического огня. Все вооружения - режим одиночной стрельбы.
Ограничители перегрузки сервоприводов - сброс значений.
Боевые автопилоты - режим удержания заданного курса.
Система автоматического уклонения от попаданий - работа без ограничений.
"Фалангеры", ломая подернутые трещинами стены уцелевших после удара "Нибелунгов" наземных построек, на максимуме скорости устремились вперед, а позади, опаздывая лишь на доли секунд, рвались, прокладывая две огненные просеки, сполохи разрывов от залпов реактивных минометов противника.
Антон, ты ввел ограничения.
Знаю. Спокойно. У нас боезапас не резиновый. Учись экономить. Никакой стрельбы очередями. Только одиночные.
"Беатрис" не ответила, но искры индикации на голографических экранах преданно взморгнули, подтверждая смену режимов. "Одиночка" автоматически взяла "на сопровождение" пять десятков ближайших сигнатур, выделив среди них наиболее близкие, активные, представляющие наибольшую угрозу механизмы противника.
Антон, триста метров до границы зоны разрушений. Мы покидаем пределы пылевого облака. Вероятность массированного лазерного огня возрастает до критических значений.
– Держи курс! - Хрипло ответил Верхолин. - Правое орудие - наведение по взгляду левое в твоем распоряжении, ракетные пуски запрещаю. Саймон?
– Здесь.
– Прорываемся до капониров. По ходу вырезаем минометы.
– Понял.
Что-то кричал по связи Максимов, но Антон, полностью сконцентрированный на противнике, не воспринимал его слов.
Ему бы ответить, - не высовывайся, лейтенант… - Но даже на короткую фразу не хватило времени и сил.
Они были другими. Опытные, битые войной офицеры, повидавшие столько, что бой для них перешел в разряд сложнейших шахматных партий, - брала свое моральная усталость, а воспитанная смертью осторожность не позволяла осуществлять атак, выходящих за грань разумного.
И, как явная противоположность, - Верхолин и Грин, еще не получившие страшного опыта реальных утрат, способные противопоставить липкому страху, неумолимым, но смутно осознаваемым предчувствиям лишь свое, отдающее бесшабашностью искусство управления серв-машинами, отточенное в тысячах виртуальных схваток.
Чем сумеречная, разодранная близкими разрывами, исковерканная реальность отличалась от декораций, что выстраивали сложные системы виртуальных полигонов?
Да, тут все ощущалось жестче, правдивее, как будто окружающему добавили последнюю каплю реализма, но разве их рассудок уже не погружался в подобный сумеречный ад?
Край дымопылевого облака походил на городской смог: дымка, застилающая окрестности, состояла из мельчайших частичек сажи, пыли, истолченного в прах бетона; нагретый воздух ткал знойное марево миражей, но подсистемы "Аметиста" отсеивали помехи, передавая на голографические экраны, окружающее пилот-ложемент, контрастное изображение, в объеме которого алыми контурами пылали сигнатуры вражеских машин.
Линия укреплений, подготовленная для несостоявшихся испытаний, белела свежими стеклобетонными отливками вдали от размытой границы оседающего облака. Между руинами базы РТВ и капонирами для серв-машин пролегало пространство пустоши, наикратчайшее расстояние до ближайшего долговременного укрытия выражалось цифрой в пять километров, до противника - все десять, риск, безумный риск, но Антон и Саймон ощущали лишь захлестнувший рассудок порыв.
Мы можем. Мы уже совершали подобное и не раз…
– Дым!
"Фалангер" Саймона озарился вспышками запусков, плотная дымовая завеса (с дополнительным наполнением из мельчайших металлических частиц) скрыла атакующие машины за секунды до залпа лазерных излучателей.
– Зонды!
Снова раздались отчетливые хлопки, и десяток МаРЗов взмыли над дымовой завесой.
– Огонь по выбору! - Верхолин привык командовать, роль ведущего давалась ему без напряжения, атака развивалась успешно, - он всегда считал, что лучшая защита, - это нападение, только что еще раз наглядно продемонстрировав, что и полторы тысячи механизмов, при умелом использовании огневой мощи серв-машин, понесут тяжелейшие потери, если не прятаться от противника, а атаковать.
Со стороны действия двух "Фалангеров" казались яростными, безрассудными, но на самом деле ни Саймон, ни тем более Антон головы не теряли, сохраняя предельную концентрацию, ясность рассудка.
Шестидесятитонные машины, не останавливаясь, стремительно продвигались к укреплениям, их орудия заговорили практически сразу, как только над дымовой завесой развернулась сеть медленно снижающихся разведзондов: выстрелы, подобные раскатам грома, били часто и ритмично, снаряды, рассчитанные на поражение тяжело бронированной техники, неумолимо настигали "МХ-300", превращая реактивные минометные установки в груды горящего, исковерканного металлопластика.
Одиночные выстрелы бесноватых "Фалангеров" звучали так часто, что практически сливались в очереди, приводы независимых подвесок орудий находились в постоянном движении, цепь противника стремительно редела, и в этот момент "LDL-55" сделали, наконец, правильный ход, - они ринулись в контратаку, преодолевая мешающую вести огонь завесу дыма и металлической взвеси.
…
Лейтенант Макаров, наблюдавший за дерзкой вылазкой двух "Фалангеров", оценив обстановку, скомандовал ведомым:
– Вперед! Прикроем их огнем!
…
Саймон видел, как на целевом мониторе сразу около полусотни объектов подсветились алым.
"LDL-55", преодолев дымовую завесу, мгновенно открыли огонь, - залп, нацеленный на вырвавшуюся чуть вперед серв-машину Грина, неизбежно прожег бы броню "Фалангера", не начни пилот резкого маневра уклонения.
"Фалангер" Саймона попятился, отрабатывая реверсом серводвигателей, одновременно "наклонив" рубку, подставляя под удар массивный прилив лобовой брони, но времени на полноценный маневр уклонения у него не оставалось, - Грин почувствовал, как разливается в груди могильный холод неизбежности, когда потоки когерентного излучения полоснули по серв-машине, прожигая броню, оставляя глубокие раскаленные шрамы, выжигая датчики подсистем…
Броня держалась, но надолго ли ее хватит? Полсотни лазерных разрядов в одно мгновенье истончили слой бронепокрытия, в некоторых местах керамлит "потек", образуя "язвы", и тут же отвердевая уродливыми наплывами.
Следующий залп станет роковым.
Выравнивая машину, он продолжал отходить, ведя непрерывный огонь из орудий, но мутная пелена дымовой завесы выталкивала все новые и новые сервомеханизмы противника…
…
Антона напротив обдало жаром, будто не машина Саймона, а его "Фалангер" принял на себя шквал лазерных разрядов.
Он действовал машинально, практически на рефлексах, но успел в полной мере прочувствовать, как модуль "Одиночки" подхватил его стремление, форсируя скорость реакции сервомоторов на мысленные команды пилота.
Резкий разворот рубки, синхронное вращение пилот-ложемента, а вместе с ним и голографических экранов, и, одновременно с движением поворотного механизма, с верхних пилонов ударили выпущенные "веером" тактические ракеты среднего радиуса действия.
Антон не целился в конкретные машины, он вел отсекающий огонь, твердо зная, что произойдет в следующее мгновенье.
Ракеты, выпущенные "Фалангером" Верхолина, ударив по короткой, прямой траектории, подняли тонны земли, но главным поражающим фактором послужила ударная волна, - она обрушилась, как исполинский молот, сбивая прицелы, опрокидывая вражеские сервомеханизмы, и в результате всего лишь несколько разрядов повторного залпа скрестились на рубке машины Саймона, остальные полоснули по земле, ушли в небо, впились в руины маячивших в отдалении зданий.
– Грин, выравнивайся! С тобой все в порядке!
"Фалангер" Саймона, на миг потерявший стабилизацию, все же сумел сохранить равновесие: продолжая пятиться, он прицельно огрызался из орудий, но из-за прикрытия дымовой завесы уже начали бить реактивные минометы: разрывы окольцевали сразу обе машины, - пристрелочный залп едва не снес правое подвесное орудие, град осколков, полоснувший по броне, воспринимался Верхолиным на уровне глухой, саднящей боли, Саймон же, не обращая внимания на смертельный танец разрывов, продолжал отступать, его машину опасно кренило, когда ступоходы внезапно проваливались в свежие, истекающие дымом воронки.
– Саймон ответь!
– Он без сознания. - Раздался в коммуникаторе ровный голос. - Система боевого поддержания жизни работает.
Антон понял: машиной в данный момент управляет "Одиночка".
– Отступай к руинам! Двигаться на реверсе, не поворачиваться к противнику спиной, продолжать вести огонь!
– Принято.
Верхолина крутануло вместе с ложементом, экраны вновь скользнули круговым движением, возвращая привычную центровку.
– "Беатрис", принимай управление огнем!
"Одиночка" повиновалась, выстрелы орудий загрохотали чаще, ритмичнее, Верхолин же перехватил управление, отключив автопилоты.
Начинаются танцы…
Около тридцати "шагающих лазеров" залпом ударили по его машине.
Жар, прорвавшийся в рубку, сизые струйки удушливого дыма, просочившиеся из-под приборных панелей - вот когда реальность достучалась до рассудка, взглянув в глаза Антону холодным пристальным взглядом неизбежности.
Зрение на миг затуманилось, но глубины нейросенсорного контакта между пилотом и модулем "Одиночки", раскрывались сейчас в полной мере, человек и машина стали единым целым, кибернетическая и нервная системы переплелись, вросли друг в друга, произошло мгновенное перерождение, которое у каждого случается лишь раз…
Не всякий человек способен пережить мгновенный процесс, растягивающийся в субъективном восприятии на неопределенный промежуток времени.
С одной стороны "Фалангер" Верхолина, серьезно поврежденный множеством попаданий лазерных разрядов, продолжал бой, а с другой, рассудок Антона как будто падал в бездну, наполненную изменившимися ощущениями - он вдруг обрел способность сочетать холодную расчетливость с клокочущей яростью, и в результате слияния кажущихся противоположностей все четче проявляло себя иное, только что зародившееся самосознание.
Секундный сбой, помутнение рассудка и снова: вой работающих на пределе сервомоторов, глухие удары, зубовный скрежет ломаемого металла, - мощные ступоходы "Фалангера" давили попадавшиеся на пути механизмы противника, шестидесятитонная серв-машина, словно таран ударила в атакующий строй шагающих лазерных установок, курсовые орудия не смолкали ни на секунду, с бешеной скоростью расходуя боекомплект, и внезапно мир еще раз изменился: вернулось глобальное восприятие событий, в разум ворвались голоса, бьющиеся в коммуникаторе, прояснившийся взор цепко и привычно обежал полусферу фронтальных и фланговых голографических мониторов…
– Антон, назад! - Резкий голос принадлежал пришедшему в сознание Саймону.
Верхолин действительно опасно вырвался вперед, его машина, покрытая потеками застывшего керамлита, углубилась в медленно оседающую дымовую завесу, лазерные установки, доставившие столько неприятностей, рассеивались по площади, ища укрытия в незначительных складках рельефа, вокруг в бешеном, ассиметричном танце плясали разрывы реактивных снарядов, низвергающихся с небес, как отвесный проливной дождь, а на фоне выхваченных зрением и сканерами картин все четче проступали сигнатуры четырнадцати "Беркутов", уже миновавших линию укреплений.
– Верхолин, Грин, отступайте! Мы прикроем! - Голос лейтенанта Макарова звучал уверено, с металлическими приказными нотками, не оставляющими повода для пререканий, да и Антон с Саймоном, пережив самые острые, смертельные моменты схватки, понимали, что два их "Фалангера", получившие критические повреждения, истратившие оперативный боекомплект станут лишь помехой в следующем, назревающем буквально на глазах этапе схватки.
– Принял, отхожу… - Хрипло выдохнул Антон.
Саймон, остановив машину на границе руин базы РТВ, дал знать: двигайся спокойно, прикрываю огнем.
По каналу связи пришел ободряющий доклад капитана Шелгана:
– Первые три звена трофейных машин перезаряжены, занимают позиции. Не лезьте на рожон ребята, оттягивайте их на меня, тут встретим!
Макаров, приготовившийся атаковать, оценил скорость поврежденной машины Верхолина и вдруг изменил направление, - теперь он двигался параллельно линии укреплений, которую только что пересекли беспилотные "Беркуты". Повернув рубку, его "Фалангер" при поддержке двух ведомых "Хоплитов" обрушил шквал огня на приближающиеся машины.
Антон чувствовал непривычный солоноватый вкус кровы на губах. Гулко вибрировали боевые эскалаторы, подавая из артпогребов к орудиям и ракетным установкам новый боекомплект, включившиеся было автопилоты, опасно накренили машину, и он, не смотря на дикую, непомерную усталость взял управление на себя, поддерживая равновесие за счет собственной координации.
…
Израсходовав все ракеты "Фалангер" лейтенанта Макарова так же повернул к руинам базы РТВ, отход ведущего прикрывали два "Хоплита", ведущие сдерживающий огонь по целям, в общем, картина складывалась достаточно оптимистичная, - нанеся непоправимый урон группировке противника, серв-машины, прикрывающие отход батальона, начали собственный маневр уклонения, а среди руин базы РТВ уже занимали основательные оборонительные позиции перезаряженные Дитрихом трофейные серв-машины.
Еще три-четыре минуты и оставленный майором Шмелевым заслон, выполнив задачу, мог начинать плановый отход, отступая к намеченной точке сбора.
Антон, погруженный в осознание собственных ощущений, уже не отделяющий себя от машины, не мыслящий после пережитого, что сможет существовать вне рамок нейросенсорного контакта с кибернетической системой, достиг крайних зданий, среди которых держал позицию Саймон, и так же развернулся, чтобы прикрывать огнем отход звена лейтенанта Макарова.
В этот миг из-за теряющей свои свойства дымовой завесы внезапно вырвались пять "Беркутов".
Все произошло в считанные мгновенья, - мощные двухсотпятидесятимегаваттные лазерные установки залпом разрядились по "Фалангеру" лейтенанта, - его машину будто облило огнем, под ударом когерентного излучения целые секции бронеплит теряли свою прочность, начиная размягчаться, приобретая темно-вишневый цвет; еще миг и детонировали заряды обоих подвесных орудий, крепежные пилоны разнесло в клочья, машина лейтенанта на миг остановилась, вверх отлетел сегмент брони и, вслед ему, изнутри рубки ударил выхлоп аварийно-спасательной катапульты, выбросившей пилот-ложемент в дымную хмарь полуденных небес.
"Фалангер" вспыхнул, но роковое событие заключалось не в потере тяжелой машины - беспилотные "Беркуты", не обращая внимания на огонь "Хоплитов", вдруг начали задирать рубки, провожая сфокусированным излучением сканеров катапультированный пилот-ложемент.
Разум Антона мгновенно уловил это движение, его мысль, да что мысль - все существо рванулось на выручку оказавшемуся в беспомощном положении катапультировавшемуся лейтенанту, но ни он, ни кто-либо другой не успели остановить машины противника - последовал еще один залп, и пилот-ложемент превратился в падающий факел…
Первым от потрясения пришел в себя Саймон.
Дико выругавшись, он разрядил все бортовое вооружение в ближайшего "Беркута", вслед ему дали залп Верхолин, Лоренс и Ван Диллан, одна из машин противника вспыхнула, не выдержав множества попаданий, а остальные, совершив свое черное дело, не стали ввязываться в бой, резко отступив под прикрытие дымовой завесы.
– Суки!!!
– Саймон, назад! - Голос Дитриха, прозвучавший на командной частоте, каким-то чудом сумел остановить Грина.
– Отходить! Приказываю всем машинам - отходить к южной окраине базы!…
Антон слышал голос Дитриха, машинально выполнял указания, а внутри разрасталась звенящая пустота, словно только что погиб не едва знакомый лейтенант, а он сам сгорел заживо.
Все прежние чувства бледнели, выглядели лишь тенями на фоне той ненависти, что полыхала сейчас в рассудке.
Так у поколений, не начинавших войну, вдруг в одно мгновенье выгорали души, а пустоту заполняла вязкая ненависть.
