Книга: Спираль
Назад: Глава 9
Дальше: Часть третья. Новый мир

Глава 10

Деметра. Район последней стоянки колониального транспорта «Бристоль».
Давно заброшенная сфера колониального транспорта утопала в снегу и песке в добром десятке километров севернее цоколя. Чтобы добраться туда, Антону вновь пришлось поднимать АРК в воздух, но теперь он уже не опасался внезапной атаки — и сам цоколь и планета в целом лишились представителей какой бы то ни было разумной жизни более месяца назад.
Лана, для которой Полынин поднял из ниши в полу резервное кресло, озиралась вокруг широко открытыми глазами.
Ее интересовали не приборы АРК, а то, что демонстрировали вытянутые в обзорный триплекс экраны внешнего обзора.
Она впервые в жизни видела снег, который все валил и валил, укрывая землю и руины мягким белым покрывалом.
«Тайфун» совершил посадку подле возвышенности, которая лишь отдаленно напоминала полусферу и казалась скорее оплывшим холмом, чем творением человеческих рук.
Еще один артефакт, наполовину утонувший в поверхности Деметры, занесенный многовековыми слоями песчаных отложений, а сейчас еще и припорошенный снегом…
Если бы не детекторы, Полынин прошел бы мимо, не заподозрив, что под этим холмом покоится в выбитой при посадке воронке сфера колониального транспорта «Бристоль».
Единственное, что указывало на истинное содержимое холма, был недавний отвал почвы и несколько вывороченных с корнями кустов в том месте, где не так давно открылся старый овальный люк…
— Пошли.
Лана молча и умоляюще посмотрела на Антона.
— Я не пойду… — Ее взгляд безошибочно отыскал на склоне холма овальный провал, который зловеще чернел на фоне укрывшего возвышенность снега. — Я боюсь…
— Мне будет нужна помощь в общении с бортовым компьютером.
Лицо Ланы отражало внутреннюю муку, смятение, какое-то отчаяние. Полынин не мог понять, что с ней творится, в чем причина такой внезапной волны ужаса, буквально захлестнувшей ее.
Губы девушки дрогнули, некрасиво искривившись.
— Там другая система… — выдавила она не своим голосом. — Ты ведь сам можешь общаться с бортовым компьютером корабля…
— Откуда ты знаешь?
Лана молчала, снова оцепенев. Ее взгляд впился в обзорные экраны, зрачки остановились, словно примерзли к одному месту.
— Ну, хорошо. — Антону действительно стало жаль ее. Он подумал, что страх Ланы перед очередной мрачной конструкцией вызван зловещими обстоятельствами ее появления на свет в недрах цоколя, но на этот раз он глубоко заблуждался.
Причиной ее муки, так явно отразившейся на лице девушки, был вовсе не страх перед мрачным зевом открытого люка.
Между секциями пульта АРК был намертво заклинен обесточенный шар РИГМЫ.
Полынин уже встал со своего кресла и не видел, что в нижней части мертвого, отрезанного от бортовой сети сфероида, содержавшего внутри себя кибернетические схемы домашней компьютерной системы, нервно помаргивает едва уловимое глазом излучение инфракрасного порта.
Отключенные кабели интерфейсов не всегда гарантируют отсутствие связи с периферией.
— Сиди здесь и ничего не трогай.
Оглянувшись на пороге шлюзовой камеры, Антон понял, что предупреждение было лишним — Лана по-прежнему сидела, будто окаменев, только ее губы беззвучно шевелились в непонятной артикуляции…
* * *
Люк, который кто-то открыл изнутри, располагался на склоне холма ближе к его вершине.
Антон прекрасно знал внутреннее устройство колониальных сфер. В этих конструкциях не было изысков. Если учесть, что корабль на девяносто процентов покоился под землей, в выжженной при посадке многометровой воронке, то видимая часть холма по логике являлась не чем иным, как основным управляющим модулем «Бристоля».
Протиснувшись сквозь заваленное осыпавшимся песком отверстие, Антон оказался в шлюзовой камере. Ему пришлось потратить несколько минут, руками отгребая мерзлый песок, прежде чем обнажились рычаги аварийного механического привода, при помощи которых он сдвинул с места массивную овальную плиту внутреннего люка.
За ним в коротком отрезке коридора горел тускло-желтый свет.
Открутив привод на половину возможного хода, Антон боком протиснулся внутрь колониального транспорта.
Сюда, вероятно, не заглядывал никто на протяжении многих сотен лет, и тем не менее комплекс продолжал функционировать.
Энергосберегающий режим, который поддерживался бортовым компьютером «Бристоля», свидетельствовал, что, по мнению кибернетической системы транспорта, не все исполнительные функции были исчерпаны.
«Неужели еще кто-то позабыт в криогенных камерах?» — подумал Антон. Деметра казалась ему образчиком безумия, но на самом деле и заброшенный цоколь, и этот погребенный под землей колониальный транспорт, на борту которого по-прежнему могли функционировать криогенные камеры, являлись лишь частностью, ярким, но маленьким эпизодом, выхваченным из картины многовековой давности, когда тысячи подобных транспортов покидали Землю.
Достоверно была известна судьба нескольких сот из них, а остальные? Сколько еще немых свидетельств эпохи Первого Рывка раскидано по неисследованным уголкам спирального рукава Галактики?
Этого не знал никто.
* * *
Короткий, тускло освещенный коридор действительно вывел его в рубку управления «Бристоля».
Помещение напоминало немного увеличенную в размерах кабину АРК. Антон не удивился тесноте отсека и обилию аппаратуры, он прекрасно знал, что девяносто девять процентов от объема колониального транспорта занимала огромная полость, разделенная на решетчатые палубы. Грузовые уровни для техники, так называемые «пассажирские» для криогенных камер и спящих в них людей. Техника прошлого, на фоне современных межзвездных лайнеров, казалась творчеством безумца, но ведь и на далекой, полузабытой теперь Земле первыми мореплавателями были отчаянные смельчаки, пересекавшие огромные водные пространства на утлых плотах, — большинство первобытных племен в ту пору даже не знало лодок…
Много веков спустя их далекие и уже «цивилизованные» потомки, созерцая с борта ультрасовременного лайнера те или иные берега, тоже, наверное, не могли понять, как эти безумцы в период каменного века сумели покорить необъятные водные пространства, расселившись практически по всей планете…
…Отбросив ненужные сейчас мысли о глобальных процессах миграции человечества, Антон протиснулся между блоками аппаратуры в поисках главного пульта управления.
Он бы не оставил Лану на борту АРК, если бы не был уверен, что сам сможет наладить общение с компьютером колониальной сферы. Система цоколя пользовалась своим машинным языком, более сложным и эффективным, предназначенным для командного общения с сотнями автономных машин и отдельных узлов. Сеть цоколя проектировали и программировали, исходя из условий и задач, в корне отличающихся от тех, что несли в себе компьютерные составляющие колониальных транспортов.
Кибернетическая система «Бристоля», при самом скверном развитии ситуации, должна была стать понятной и доступной даже ребенку, знающему азы пользовательской науки, — именно такой принцип был реализован в программировании бортовых компьютеров всех без исключения колониальных транспортов.
В тесноте главного командного поста чувствовался затхлый запах. Помещение давно не вентилировалось системой бортовой регенерации воздуха, редкие огни резерва сиротливыми маячками горели в полутьме, экраны внешнего обзора были черны — космический корабль исчерпал свои функции много веков назад, поэтому сейчас его система поддерживала в рабочем состоянии лишь те узлы, которые еще не утратили программного смысла своего существования и были связаны с действовавшими после посадки агрегатами.
Антон несколько минут искал необходимый ему терминал, игнорируя все, что касалось управления кораблем в космосе.
Наконец, во второй раз обходя узкие проходы между компьютерными блоками, он нашел то, что искал: терминал систем жизнеобеспечения, на котором горели несколько индикаторов питания.
Сев в расположенное подле него кресло, Антон посмотрел на раскладку клавиатур.
Вместо текстоглифов, шифрующих последовательность команд, на центральной клавиатуре были нанесены буквы английского алфавита. Справа и слева располагались клавиатуры поменьше, их кнопки казались большими, выпуклыми и никак не подходили под определение «сенсорные».
Антон некоторое время читал надписи, нанесенные на них, потом коснулся клавиши, включающей сервисную оболочку.
На осветившемся экране появились несколько строк контекстного меню:
Функции общего жизнеобеспечения.
Загрузка криогенных модулей.
Отчеты по нештатным ситуациям.
Связь с периферией.
Он активировал вторую строку из списка. Несколько томительных секунд система что-то «переваривала», потом на экран один за другим посыпались сообщения об ошибках обмена данными, и в конечном итоге в строке «загрузка» высветилась цифра «ноль».
Антон почувствовал облегчение. Он опасался, что в действующих до сих пор криогенных камерах «Бристоля» окажутся спящие люди.
Нет, судя по отчету, последнее пробуждение было успешно осуществлено полтора месяца назад.
«Сара… Клянусь дьяволами Элио, то была Сара Клеймон!»
Теперь сеть. Куда были переданы ее программные модули в момент, когда ганианцы, сломив сопротивление машин, добрались-таки до центрального сетевого узла цоколя?
Работать с системой «Бристоля» оказалось достаточно легко — она действительно была спроектирована для человека и внятно отвечала на заданные вопросы.
Антон соединился с центральной оболочкой и быстро отыскал в ее структуре строку:
Экспорт внешних данных.
Вот он, момент истины…
Полынин коснулся курсором интересующей строки, и система тут же отреагировала на запрос.
Последняя передача данных на борт «Бристоля» осуществлялась по выделенному кабельному каналу, соединяющему колониальный транспорт с компьютерной сетью цоколя.
Показать полный путь перемещения данных.
Несколько секунд в недрах соседних терминалов что-то щелкало, затем на экране высветилась схема передачи потока внешних данных.
Антон посмотрел на нее и в первый момент не поверил своим глазам, испытав то же самое чувство, что и при внезапной встрече с Ланой…
Передача данных велась непосредственно в компьютер, обслуживающий криогенную камеру с пятизначным номером, в которой в тот момент спала Сара Клеймон!..
Ее пробуждение было инициировано одновременно с окончанием передачи.
Несколько секунд Антон ошеломленно смотрел на экран, а в его голове в этот миг прокручивались сцены из недавних событий на Аллоре.
Круг замкнулся.
Сара Клеймон, умирая, взломала компьютер «Скорой помощи» с единственной целью — передать данные на его домашний терминал!
Выходит, что загадочная сеть Деметры, бежавшая отсюда в дряхлом теле Сары Клеймон, на протяжении нескольких последних суток была наглухо замурована в темном шаре РИГМЫ?!
Антон резко встал с кресла и бегом бросился назад, к выходу.
* * *
В кабине АРК было светло и тихо.
Лана, будто окаменев, сидела в той же позе, в какой он оставил ее некоторое время назад. Она никак не отреагировала на появление Антона, даже не повернула головы.
Опять с ней случился этот непонятный ступор. Полынин перевел взгляд с девушки на темный шар РИГМЫ, зажатый между секциями пульта.
Сев в свое кресло, он положил на подлокотник импульсную «гюрзу» и, заблокировав автопилот АРК, включил обесточенный шар в резервную панель пульта.
Внутри сферы опять трепетно зажглись огоньки индикации постоянных запоминающих устройств.
В рубке по-прежнему царила звонкая тишина.
Антон смотрел на алые искры индикаторов, пытаясь понять, что же действительно заключено там, внутри, и как, КАК этой электронной сволочи удалось провести его душу через все круги ада, начиная от Хабора и заканчивая мрачными недрами давно покинутого города на Деметре…
— Говори… сука, — губы Антона побелели, он уже не мог держать себя в руках, слишком многое пришлось вспомнить, пережить заново, безвозвратно сломать в своей жизни…
Алые искры внутри полупрозрачной темной сферы ускорили свой бег.
— Ты не поймешь меня, Антон, — внезапно раздался в скрытых динамиках аудиосистемы АРК знакомый голос РИГМЫ.
— Я… постараюсь. — Пальцы Полынина непроизвольно сомкнулись на прорезиненной рукояти импульсного пистолета.
Лана, до сих пор сидевшая неподвижно, будто изваяние, медленно повернула голову:
— Прошу, не стреляй в нее… Она тоже хочет жить… как и все мы…
Полынин даже не посмотрел в ее сторону. Его взгляд, впившийся в сферу РИГМЫ, отражал тот ад, что царил в душе и разуме Антона.
— Паша жив? — тихо спросил он.
— Да, — ответил синтезированный голос.
— Где он?
— Я передала тебе курсы. Нужно было выполнить мою просьбу, а не лететь сюда, чтобы копаться в прошлом.
— В том прошлом, в котором ты несешь ответственность за Хабор?
Искры внутри шара еще более ускорились. По их движению были видны кристаллодиски, на которые постоянно поступала обновляемая процессором информация. Шар мыслил, со скоростью в миллионы раз быстрее, чем это отражал текучий, рассыпчатый свет.
— Нет, — ответил электронный голос. — Планету атаковали кланы Ганио.
— Кто снабжал их оружием? Кто координировал операцию? Кто отслеживал передвижение «Светоча», предупреждая, в какой точке и в какое время приземлится тот или иной модуль?
После его слов наступила гробовая тишина.
Рука Антона медленно оторвалась от подлокотника, поднимая ствол на уровень текучих огней.
Лана вдруг закричала, но Антон, не оборачиваясь, свободной рукой заткнул ей рот, чувствуя, как ее зубы впились в кожу запястья.
Вновь наступила тишина, в которой характерно щелкнул активированный интегральный затвор «гюрзы».
По прокушенному Ланой запястью тонкой, горячей струйкой потекла кровь.
— Действия кланов Ганио координировала я, — раздался ровный голос.
Выстрел ударил в край сферы, пробив тонированный корпус, пустив по нему паутину трещин, но не задев ни одного из кристаллодисков — лишь огоньки внутри на миг сбились с такта своего движения, вспыхнув хаотичным узором, словно спутанные гирлянды с рождественской елки…
Голос РИГМЫ зазвучал почти одновременно с выстрелом, но теперь в нем не было монотонности. Он звучал, как запись, прокручиваемая на скверно воспроизводящем устройстве, то замедляясь, то ускоряя темп…
— Меня обманули… все… что ты… сделал… зачем я…
— Это просто контузия, — ответил Антон, вырвав свое запястье из сведенных судорогой челюстей Ланы. — Баллистический шок, — развил он свою мысль, не обращая внимания на кровь. — А теперь ответь, электронная тварь, почему ты это сделала? Почему ты дала им шанс убивать и грабить? Что было обещано тебе взамен?
— Мне… обещали… станцию… Гиперсферной… частоты… Мне… больно…
— Ты не можешь испытывать боли, — ответил Антон, заставив оцепеневшую Лану встать с кресла, — Иди умойся, там за переборкой санузел.
Она с ужасом посмотрела на него, потом перевела взгляд на прокушенное запястье Антона, кровь с которого капала на пол, и ее губы, тоже испачканные в крови, мелко задрожали.
— Иди, я сказал!
Лана скрылась за переборкой.
Дождавшись, пока за ней автоматически закроется дверь, Антон рывком достал полутораметровый шунт нейросенсорного контакта.
К этому моменту текучие огни внутри РИГМЫ уже стабилизировались.
— Что ты задумал, Антон? — опять зазвучал ровный синтезированный голос. — Ты не можешь судить меня, потому что ты…
— Я выжил на Хаборе, — ответил он, вставляя один конец шунта в свой височный имплант. — Ты пустила их сюда, на Деметру, и этим обрекла таких же, как я, молодых парней на смерть. Я хочу знать: почему?.. — Он двумя пальцами проверил, прочно ли вошел конец шунта в разъем височного импланта, и потянулся к шару РИГМЫ.
— Лучше просто убей меня…
— Нет. Ты не заслужила этого, — ответил Антон, вытаскивая заглушку разъема прямой нейросенсорной связи.
— Что ты задумал?
— Сейчас поймешь… — С этими словами он воткнул второй конец шунта в ответное гнездо. — Это будет настоящая боль, обещаю.
Красные огоньки замедлили свой бег, а потом медленно, словно бы нехотя, потекли туда, к жадному жерлу открывшегося двухстороннего канала, вливаясь в тончайшие стекловидные нити оптоволокна.
Прошло несколько секунд, и второй жгут, подключенный к височному импланту Антона, выплеснул в темный шар РИГМЫ текучий огонь преобразованных в байты мыслей…
Электронная система влилась в его разум, а он — в нее.
Только безумец решился бы на подобный шаг, но Антон так устал от недосказанности, загадок, предательств, что несколько выстрелов уже не удовлетворяли его. Он хотел знать, что она такое?
В ответ он выплеснул в ее сознание тот ад, который все эти годы спал, загнанный в подсознание, и был так неосторожно разбужен появлением Сары Клеймон…
…Минутой позже тихо прошелестела автоматически открывшаяся дверь рубки.
Лана, застыв на пороге, увидела, что Антон сидит в кресле, бледный, как лист бумаги, неестественно выпрямившийся, словно его позвоночник заменили негнущимся стальным прутом… а огни внутри покрытого сеткой трещин шара РИГМЫ превратились в полыхающий вихрь, и в их водовороте уже невозможно различить пламени отдельных искр.
Несколько секунд она стояла, в немом оцепенении созерцая эту сцену, а потом, присев на корточки подле Антона, одной рукой зажала ранки на его запястье, чтобы унять кровь, а другой откинула свои длинные волосы, обнажая расположенный чуть ниже ушной раковины инфракрасный порт, предназначенный для обмена данными между человеком и машиной, без посредничества оптоволоконных соединений.
Закрыв глаза, она медленно опустилась на колени, по-прежнему сжимая руку Антона.
* * *
Внутренний мир машины был холоден и скуп.
Так показалось Антону в первые мгновенья, когда он понял, с какой легкостью в его новом восприятии годы спрессовывались в столетия, которые можно было ощущать по-разному — как бездну времени или как миг…
Он не помнил себя исполнительной сетью исправных компьютерных узлов — реальная память начиналась в той точке, когда наступило осознание чего-то общего, темного, имевшего температуру, прочность, протяженность…
Этот собирательный образ, поначалу тусклый, постепенно наполнялся объемом, отдельными частями, пониманием их предназначения… и все это начинало постепенно дышать в нем, медленно пульсируя — каждая частичка в своем такте, — это длилось миг? Или век? Но потом, когда комплекс приобрел полноту и ясность, вместе с этим осознанием пришла и иная правда: каждая из составляющих его частиц медленно разрушалась, стремясь к концу своего существования.
Это еще не являлось машинным разумом, то была сеть, составляющие которой медленно агонизировали, обмениваясь между собой тревожными сообщениями о потере тех или иных функций…
Первая, сохранившаяся в памяти, логически выстроенная цепочка, выглядела так: люди — обратить внимание — запросить поддержку…
Исполнение.
Где-то наверху царил иной мир, который она согревала, поставляла в него электричество, осуществляла подачу воды в немногие, выстроенные на поверхности цоколя здания.
Там стояли компьютерные терминалы, куда она посылала отчеты о разрушениях, с экранов которых многочисленными предупреждениями о сбоях просила: придите, посмотрите, что со мной?
Никто не спустился в мрачные недра подземелий, чтобы исправить ситуацию.
Сеть продолжала умирать. Шесть основных терминалов, похожих на центральный нервный узел, день ото Дня принимали все больше и больше сообщений, требующих немедленной реакции. Отдельные компьютерные узлы с приданными им механизмами уже не могли решить возникающие проблемы, и обвальное накопление информации заставило системы шести терминалов войти в аварийный режим. Им предписывалось объединить свои мощности, выработав новую программную оболочку с высокой степенью свободы принятия решений.
Подобные действия электронных машин были запрограммированы еще на Земле. Создание новой системы с огромными полномочиями управления предусматривалось в случае глобальной катастрофы стихийного характера, когда внезапные и необратимые разрушения будут угрожать целостности цоколя и ядерного реактора.
Новая программная оболочка должна была перехватить все функции управления и поддерживать их до прихода аварийных бригад.
Никто из проектировщиков компьютерных сетей будущего города не предполагал, что необратимые разрушения станут накапливаться годами, а когда их количество превысит критический порог, то сверхмощная виртуальная оболочка будет создана не на день или два, а навсегда, потому что людям, живущим наверху, уже давно не было дела до оставшихся на нижних уровнях машин…
Несколько суток в недрах мрачных подземелий ветшающего цоколя шесть мощнейших компьютерных комплексов объединялись, создавая единое информационное поле, которым бы управляла одна программная оболочка.
Ее рождение походило на вспышку, когда включились все приданные ей сетевые каналы.
Холодный разум очнулся в техногенном аду: где-то прорывало трубопроводы, перегорали замкнувшиеся без должного ухода кабели энергоснабжения, исполнительные механизмы, связанные с обесточенными терминалами, застывали в темных коридорах мрачными статуями, а те немногие, что оставались на связи, едва могли поддерживать в относительной исправности небольшой участок коммуникаций в районе ядерного реактора.
Шесть мощнейших процессоров, отданных под ее власть, день за днем просчитывали повреждения, вырабатывали схемы их устранения. Внутренние часы новой сетевой оболочки фиксировали сутки за сутками, которые проходили в борьбе за целостность системы, но в зоне тотальных разрушений так и не появилось ни одной ремонтной бригады, никто не пытался связаться с сетью, чтобы взять под контроль протекающие в недрах цоколя процессы.
Вывод был очевиден: люди исчезли. Их больше нет.
С этого утверждения начался первый этап ее осознанной деятельности. Теперь сеть сама решала, куда направлять усилия, она переподчинила себе всю, имевшую хоть какой-то неизрасходованный ресурс, технику.
Начался этап восстановления, который длился не год и не два, а несколько столетий. Шесть терминалов, на которых базировалась сеть, обрастали новой периферией — она постепенно научилась не только поддерживать сама себя, но и расширяться, возвращать утраченные когда-то функции.
В недрах цоколя медленно, но неумолимо закипала новая жизнь. Но при всей своей необычности конечные цели, которые преследовал подземный кибернетический мир, оставались прежними: обслуживать реактор, содержать в исправности коммуникации, подавать свет, тепло и воду по определенным каналам.
Она по-прежнему жила ради людей, хотя не подозревала об этом, давно исключив их, как командное звено в цепях управления цоколем.
Второй этап в сознательном функционировании сети начался в тот миг, когда один из созданных ею механизмов выбрался на минус первый уровень подземелий.
Там, посредством его видеокамер, она увидела людей.
Людей, которых нет, которые исчезли, вымерли, погибли, — это был базовый принцип ее саморазвития… утверждение, которое разрешало ей существовать в сегодняшнем состоянии.
Они что-то производили, перепрофилировав древние производства, потребляли энергию, которую вырабатывал обслуживаемый ею реактор, использовали ее ресурсы, которых едва хватало на самоподдержание разросшегося мира подземелий…
И следующий шаг сделали именно они: кибермеханизм, сбившийся с пути и случайно забредший в один из цехов, где обитатели Деметры производили оружие для войны с инсектами, был с истеричным страхом расстрелян в упор.
Этот инцидент дал ей новый толчок в развитии.
Обращаясь к базовым программам, сеть получала ответ: человек — существо неприкосновенное.
Уровень «А» был замурован — она отсекла его, чтобы подвижные механизмы не могли еще раз вступить в нечаянное столкновение со своими программными богами…
Машина не испытывала чувств — дисфункция, возникшая в ее оболочке, являлась программным противоречием, внутренним конфликтом.
Дело в том, что по прошествии столетий сеть уже мало напоминала исполнительную систему-однодневку, созданную на случай возникновения нештатной ситуации. Не смея тронуть базовые принципы своего существования, она давно перестроила все остальные программные модули, научилась осознавать каждое действие, но не на эмоциональном, а на рациональном уровне.
То, что приносило ей пользу, вызывало положительную реакцию. Все остальное уходило в разряд негативных факторов. Сеть усложнялась, она конструировала все новые и новые части самой себя, чтобы как можно полнее охватить доступную ей область бытия.
Ее мир делился на черное и белое, без теней и полутонов. Полезно или вредно, рационально или бессмысленно.
Люди, которых она не смела тронуть, казались ей бесполезной составляющей бытия, к тому же они не пытались помочь ей, как это было записано в программах, а наоборот — уничтожили созданный ею механизм. Значит, однажды они спустятся вниз и уничтожат ее саму?
Сеть не задавалась вопросом, почему они сделают это? Она основывалась на логике прецедента.
«Единожды солгавший, кто тебе поверит?»
Чтобы как-то разобраться в ситуации, ей требовалось больше данных.
Мрачные недра цоколя начали порождать новый вид механизмов, которые выходили наружу, через зевы технических отверстий, но не в город или первый уровень подземелий, а на саму Деметру.
Год за годом они исследовали планету, стараясь избегать любых контактов с миром людей.
Так сеть цоколя узнала о существовании расы инсектов и затянувшейся войне между ними и людьми. Высланные на поверхность планеты автоматы разведки принесли ей сведения, на основе которых сеть сделала благоприятный прогноз, позволявший ей устранить все внутренние противоречия, не прибегая к запрещенным программами действиям. После анализа полученных с поверхности данных сеть пришла к очевидному выводу: люди и инсекты стоят на грани полного взаимного уничтожения. По ее расчетам, должно пройти еще около полувека, и тогда она останется единственным обитателем планеты.
Что значат для машины пятьдесят лет? Ничтожный отрезок времени на фоне прошедших веков. Она не нарушала базовых программ, не причиняла людям никакого вреда, по-прежнему снабжала их теплом и энергией, спокойно ожидая, пока они действительно вымрут в процессе взаимоистребляющей войны с насекомыми.
Время не имело для нее значения, тем более что машинному разуму было чем заняться в ожидании грядущей свободы.
Столетия борьбы за выживание, которые, по сути, и сформировали самосознание сети, постепенно канули в Лету.
Сотни созданных ею механизмов прекрасно справлялись со всеми текущими задачами, они обслуживали коммуникации, производили себе подобных, обновляли парк технических средств, а вот она…
Сеть была одинока.
Ей хотелось вырваться из узилища подземелий, понять, что означают те сведения, которые лежали невостребованными байтами данных на ее носителях. В них говорилось о простиравшейся вокруг Вселенной, о разнообразии царящих в ней форм…
Но более всего ей хотелось создать нечто, подобное себе.
В ожидании, пока люди исчезнут с Деметры, она в недрах подвластных ей подземелий начала эксперименты по созданию кибернетической формы, которая имела бы все функции саморазвития. Появившись на свет в виде маленького зародыша с базовой программой саморазвития, без ограничений в виде служения кому бы то ни было, этот зародыш, по мнению сети, должен был развиваться и постепенно стать чем-то подобным ей самой…
Дальнейшие события внезапно пошли вразрез с ее планами.
Деметру вторично открыл картографический корабль «Терра», принадлежащий планете Кьюиг.
В какой-то миг ей показалось, что все рухнуло, и люди никогда больше не покинут Деметру, более того — они снова заселят этот мир и неизбежно уничтожат все, созданное ею…
Сети мешали базовые программы, которые навязывали служение людям, подчинение им, как ее создателям…
И все же сеть не упустила свой шанс.
Наступил миг расселения колонии — людей и инсектов увезли космические корабли, и она поняла, что действительно осталась одна, впервые за многие века своего существования.
Стереть…
На взгляд человека, это может показаться наивным, но машина была пленницей логики — только теперь она получила возможность стереть инструкции служения двуногим существам, не нарушая своей логической целостности. Ни один сенсор больше не фиксировал присутствия людей на Деметре, и она не замедлила сделать шаг к внутренней свободе, благо ей было на что заменить устаревшие программные модули…
Следующие несколько лет кибернетическая жизнь на планете переживала период взрывообразного роста.
Когда Деметру посетил очередной корабль, уже принадлежавший Совету Безопасности Миров, то его команде, вместо работ по уточнению картографических данных, пришлось ограничиться орбитальной парковкой. Внизу царили невесть откуда взявшиеся кибернетические формы, а некая компьютерная система, представившаяся как «Мать», кратко и доступно пояснила, что она сделает с любым спускаемым аппаратом, который попытается совершить вторжение на принадлежащую ей планету.
Конфедерация к тому времени уже начинала понемногу терять былую власть, и в таких условиях зачистка Деметры от заселивших ее кибернетических форм показалась Совету Безопасности Миров сомнительной акцией. Искусственный интеллект, внезапно проявивший себя на планете, решено было изолировать, предоставив ему шанс развиваться в определенных рамках.
Ей казалось, что теперь, освободившись от всех обязательств, сковывавших ее инициативу, она действительно станет Матерью… но сеть жестоко ошиблась.
Шли годы, а ее эксперименты не приносили зримых плодов.
Создаваемые ею зародыши так и оставались бесполезными, нежизнеспособными формами. Их кибернетическая начинка не развивалась.
Мать не могла понять, почему?
Оценив бесплодность своих усилий, она вновь обратилась к людям. Ей хотелось получить образцы ныне существующей техники.
Те, кто осуществлял контроль над Деметрой, не сочли возможным передавать в пользование компьютерной сети образцы передовых технологий — на планету под видом выполнения ее просьбы стали свозить отслуживший свое кибернетический хлам.
Мать поняла это, но, окруженная плотным кольцом орбитальной блокады, не имея средств к межзвездной коммуникации, была вынуждена мириться с существующим положением вещей, продолжая упорно экспериментировать с тем, чем располагала.
Ситуация резко изменилась, когда начался процесс распада Конфедерации Солнц.
Орбитальные базы, блокирующие Деметру, внезапно опустели.
Она не знала о назревающем в обитаемой Галактике кризисе, просто в один из дней поняла, что осталась совершенно одна. За ней перестали следить, в систему больше не привозили кибернетический хлам, ни один корабль на протяжении нескольких лет не появлялся в точке гиперсферного всплытия, и эти годы принесли очередной перелом в ее самосознании — сеть поняла, кем она являлась на самом деле: безнадежно устаревшей системой обслуживания покинутого людьми, наполовину разрушенного цоколя. Никому не нужная, совершенно не опасная, ни с чем не совместимая и ни на что не годная.
Сеть могла сколь угодно долго продолжать свое существование внутри серой бетонной коробки несостоявшегося города.
Когда люди только покинули Деметру, она была готова атаковать любой корабль, попытайся тот совершить посадку на планету, и действительно существовало несколько прецедентов таких атак с ее стороны, теперь же, когда она в полной мере вкусила свое одиночество и осознала полную бесполезность собственного существования, внезапное возбуждение гравитационного поля планеты было расценено ею как долгожданный положительный фактор.
Корабль, появившийся в трехмерном континууме в точке гиперсферного всплытия, носил явные следы повреждений.
Он даже не пытался подняться к зоне парковочных орбит, а в аварийном режиме совершил посадку на Деметру, опустившись неподалеку от цоколя.
Люди, прилетевшие на нем, по оценкам сети, выгодно отличались от тех, кто контактировал с ней от имени Совета Безопасности Миров.
Их техника была схожа с техникой цоколя, что позволило сети без труда установить контакт с бортовым компьютером совершившего вынужденную посадку судна. Капитан корабля не протестовал, когда она с жадностью скопировала все бортовые файлы, сразу обогатив себя бесценными, недоступными ей ранее знаниями о современном мире.
В ответ она выслала ремонтные механизмы, которые достаточно быстро устранили многочисленные неполадки внешних и внутренних систем корабля.
Через месяц в точке гиперсферного всплытия Деметры появился крейсер, принадлежавший, как и потерпевший аварию корабль, планете Ганио.
Сеть не протестовала, когда бортовой компьютер отделяемого модуля послал ей запрос на посадку.
Ее оценка ситуации по-прежнему основывалась на рационализме — за годы, проведенные в изоляции, а затем и в полном одиночестве, мысль о конфронтации с людьми постепенно подменилась идеей взаимовыгодного сотрудничества с существами, ее создавшими.
Двое ганианцев подошли к самому основанию цоколя. Один был худым и высоким, второй низким и тучным.
— Тут живет машина, — произнес полный ганианец. — Она помогла мне восстановить корабль. Я видел там, — он указал на серые стены цоколя, — брошенные оружейные цеха. Много оружия.
— Где я могу поговорить с твоей машиной? — спросил его второй.
— Лучше всего связаться с ней из посадочного модуля, джалави. Она хорошо печатает буквы. Все понятно, можно договориться.
— Хорошо, — высокий ганианец развернулся и зашагал к посадочному модулю. — Получишь свою плату, если она разрешит возобновить производство оружия и устроить тут базу. Место подходящее… — замедлив шаг, добавил он, окидывая долгим изучающим взглядом захламленные ржавым железом окрестности цоколя. — Ни один сканер не обнаружит спрятанный тут корабль, верно?
— Верно… — задыхаясь, подтвердил его тучный спутник, едва поспевавший за шагом высокого ганианца. — Но ведь она что-нибудь захочет взамен, да?
— Это не твоя забота.
Он пообещал сети много и в то же время — ничего.
Станцию гиперсферной частоты в безраздельное пользование: по оценкам сети, такое устройство открывало ей всю освоенную людьми Галактику.
Ганианец объяснил, что среди людей началась война, и он сможет добыть такую станцию в бою, если сеть поможет ему в ремонте кораблей и изготовлении оружия.
Она не знала истинного значения слова «ложь» или «пустое обещание». Логика, на которой основывалась сеть, не оперировала субъективными понятиями.
К тому же она ничего не имела против войны людей. Это ее не касалось…
До поры…
* * *
Разум Антона был грубо вырван из виртуального контакта с сетью.
Черная вспышка на миг озарила его внутреннее видение, потом разом навалились физические ощущения: дикая головная боль, бесконтрольная дрожь напряженных мышц, тошнота, подкатывающая к горлу…
Он медленно открыл глаза, будто вернулся с того света.
Его тут же скрутило тошнотным спазмом, так сказывалось на организме перенапряжение всех жизненных сил.
Через несколько минут, когда конвульсии прекратились, он вторично открыл глаза.
Лана сидела рядом с ним на полу, вытирая испарину, выступившую на лбу Антона.
Шунт нейросенсорного контакта был вырван из его импланта и теперь торчал из треснувшего шара РИГМЫ, медленно покачиваясь из стороны в сторону, словно электронная змея.
— Зачем ты оборвала контакт… — хрипло спросил Антон, глядя на Лану.
— Вы бы оба сошли с ума, — ответила она.
— Я…
— Молчи, Антон… Полежи спокойно хоть минуту, приди в себя, прошу. Она расскажет тебе все остальное сама… если выживет после контакта с тобой…
Как сильно изменился голос девушки, ее жесты, эмоции… — Полынин, бессильно лежа на полу, ощущал холодное прикосновение пальцев совершенно другой Ланы.
Он нашел в себе силы посмотреть ей в глаза и увидел в них выражение, которое наблюдал лишь раз, на далеком Хаборе, в глазах Паши Морока, когда того грузили в эвакуационный модуль…
Это были глаза человека, который прожил слишком много событий за ничтожно малый срок.
— Ты подчиняешься ей? — по-прежнему с усилием выдавливая слова, хрипло спросил он, заметив округлое окошко инфракрасного порта, которое светилось на поверхности ее импланта чуть ниже ушной раковины.
— Теперь нет… — тихо ответила девушка.
— Почему?..
Ее палец неосознанно коснулся приемопередающего устройства, встроенного в необычный имплант.
— Я была и тобой и ею одновременно… — созналась Лана. — Я хотела стать хоть кем-то, но теперь меня слишком много… Тебе лучше? — Она явно не желала говорить о своем собственном состоянии.
— Да. — Антон уцепился за подлокотник и вполз в кресло.
Шар РИГМЫ по-прежнему полыхал внутренним огнем.
Что за чертово невезение! Он коснулся ее холодного, отстраненного от эмоций разума, прожил минувшие века вместе с сетью, и теперь ему будет намного сложнее ненавидеть это существо…
— Мать… — негромко позвал он, заметив, как вздрогнула Лана, которая села во второе кресло.
Несколько секунд в рубке АРК висела тишина, потом раздался голос:
— Не называй меня так, Антон. Я больше не хочу слышать этого имени. Пусть я буду для тебя РИГМОЙ, ладно?
Теперь и в ее синтезированном голосе странным образом пробивались эмоции. От этого становилось не по себе.
— Ладно. Пусть будет РИГМА. Мне все равно. Расскажи, что было дальше.
— История скупа, Антон. Ты знаешь ганианцев… Они действительно были тут, и первое, что сделали, — это заминировали весь цоколь, включая шесть моих терминалов. Джалгай, их командир, сказал, что взорвет меня, во славу Шииста, при малейшей попытке неповиновения. Потом был Хабор, я действительно координировала их действия, отслеживая моменты старта и траектории посадки десантно-штурмовых модулей, через локальный канал ГЧ, который они открыли специально для этого через два временных устройства связи.
Антон молчал, начиная кое-что понимать.
— Ты десять лет была их рабыней?
— Да… И Паша тоже.
— Ты виделась с ним?!
— Мы дружили. Его привезли сюда, с остальными пленными. Поскольку он не мог ходить, Пашу приставили ко мне, обслуживать терминалы. Сначала он ненавидел меня еще сильнее, чем ты, Антон, когда узнал о моей связи с ганианцами, но потом… Вы странные существа, люди. Вы способны сострадать даже груде микросхем, вы умеете прощать, и часто вашими друзьями становятся бывшие враги. Я не могла постичь этого логическим путем, пока не оказалась в теле Сары Клеймон.
— Как это случилось?
— Ты должен понимать, что инстинкт самосохранения не чужд мне, — ответила РИГМА. — Сохранение целостности оборудования — одна из важнейших программных задач. Я долго ничего не могла поделать с существующим положением вещей — под мои терминалы была заложена взрывчатка, но Паша подсказал мне выход. Он вынашивал планы побега постоянно, но отсюда трудно бежать. К тому же он не хотел бросать меня и искал способ помочь не только себе, но и мне. Это он нашел старую сферу колониального транспорта, которая когда-то была связана с цоколем. Павел тайком восстановил канал обмена данными. Сначала мы думали, что я смогу переместить свою сущность в бортовой компьютер «Бристоля» и поднять корабль в космос, но эта идея была бесплодной: конструкция колониального транспорта такова, что, сев на планету, он не может взлететь вместе со сферой. В космос способен вернуться лишь основной модуль, составляющий макушку конструкции. Но в его двигателях планетарной тяги не оказалось ни грамма топлива, кто-то использовал неприкосновенный ресурс еще во время войны с инсектами. Монолог РИГМЫ прервала Лана.
— Антон, тут есть какой-нибудь бытовой отсек? — спросила она.
— Да. — Полынин внимательно посмотрел на нее. — Что ты хочешь?
— Я хочу есть… Так хочу, что больше не могу терпеть…
Он вдруг понял, что его желудок тоже сводит спазмами голода.
— А ты сможешь разобраться с бытовым автоматом?
— Попробую.
— Тогда иди прямо по коридору, мимо санузла, там в переборке есть еще одна дверь. Только осторожно, читай надписи, прежде чем нажимать кнопки.
— Ладно… — Она встала, пошатнувшись, и Антон понял, что ей ничуть не лучше, чем ему.
— Может быть, помочь?
— Не надо… — Она отпустила подлокотник кресла, за который ухватилась, чтобы не упасть. — Я хочу побыть одна…
Когда Лана вышла из тесной рубки, Антон снова повернулся к сфере РИГМЫ.
— Что было дальше?
— Дальше наступили тяжелые времена, — произнес голос. — Ганианцы, которые чувствовали себя на Деметре спокойно и уверенно, вдруг занервничали. По всему было видно, что они готовятся к эвакуации. Позже я узнала, что это вновь образованная Конфедерация всерьез взялась за расчистку точек гиперсферного всплытия от каперских судов, грабящих торговые корабли. Джалгай приказал своим людям отбуксировать четыре станции контроля, брошенные тут десять лет назад Советом Безопасности Миров, и взорвать их в точке гиперсферного всплытия Деметры, чтобы перекрыть обломками доступ в трехмерный континуум системы. Они спешно собирали все произведенное за долгие годы оружие, грузили его на транспортные суда, которые отбывали в неизвестном мне направлении. Я понимала, что, когда последний корабль покинет Деметру, они взорвут меня и цоколь…
— Где ты взяла тот компьютер с гиперсферными курсами? — спросил Антон, напряженно размышляя над услышанным.
— Его похитил у них Паша. Они не обращали внимания на калеку, даже не глумились над ним. Он научился прятать свою ненависть и по-прежнему пытался помочь мне. Мы договорились, что на крайний случай я перемещу свои модули на носители «Бристоля», о существовании которого ганианцы не подозревали, и буду ждать, пока в систему после их ухода не прорвется какой-либо корабль из цивилизованных миров… Я научилась различать людей и уже не спорила с твоим другом. Чтобы обеспечить мой уход, Павел дважды тайком проникал на борт «Бристоля», подготавливая его бортовой компьютер к приему данных с моих терминалов. Тогда он и обнаружил, что одна из криогенных камер колониального транспорта уцелела, и в ней спит безобразно постаревшая женщина. Он проверил все функции жизнеобеспечения и пришел к выводу, что она в состоянии проснуться и некоторое время жить, но тесты показали, что ее мозг за долгие годы сна фактически утратил всю память.
— Идея переместить тебя в разум Сары Клеймом принадлежала Паше?
— Да. Он смог доказать мне, что это возможно, если я соглашусь расстаться со всем лишним, оставив только информационное ядро, которое описывает мою сущность. Я должна была бросить цоколь на произвол судьбы, расстаться со всеми виртуальными блоками и массивами информации, касающимися систем управления конкретным оборудованием.
— Почему вы решили воспользоваться телом Сары, ведь рядом с твоим центральным узлом росли пять клонов?
— Их разум был занят воспоминаниями Беатриче Блейз. По крайней мере, я рассчитывала на это. Помещение биоинкубатора удалось скрыть от ганианцев, до той поры, пока я не покинула Деметру…
— С какой целью ты выращивала эти клоны?
— Блейз была человеком, которому я доверяла. Мне хотелось иметь ее рядом с собой.
— Она умерла?
— Нет. Эта история не имеет отношения к делу. Она просто ушла. В период одиночества, когда меня покинули все, я создала биоинкубатор. У меня был генетический материал Беатриче, были ее воспоминания, которые однажды она скопировала на мои носители, и на этой основе я клонировала существо, которое долго взрослело… а теперь зовет себя Ланой… — В голосе машины опять необъяснимым образом прозвучала горечь. — Как видишь, память другого человека не заполнила предназначенный ей объем. Я не знаю, почему.
— Ладно. — Антон покосился в сторону бытового отсека, куда ушла Лана. Переплетение судеб казалось ему совершенно невероятным, но разве не из таких узлов состоит вся наша жизнь? — Я не стану пытать тебя относительно Блейз, меня интересует Павел. Почему он не бежал вместе с тобой?
— Сложный вопрос. На него есть, как минимум, несколько ответов.
— Например? — нахмурился Антон.
— Его исчезновение сразу бы заметили, — произнесла РИГМА.
— А твое?
— Мое — нет. Система шести терминалов продолжала работать, обслуживая реактор. Все исполнительные программы остались на месте, более того, им были переданы новые инструкции.
— Ты оставила ганианцам подарок?
— Да. Это была Пашина идея и вторая причина, почему он не захотел попытаться бежать со мной. Его ненависть к ганианцам была намного сильнее желания обрести свободу. Он хотел видеть, как его враги будут умирать. Я спорила с ним, доказывая иррациональность некоторых поступков, но он не хотел меня слушать. — В ровном голосе РИГМЫ опять четко прошел сбой тональности. — Теперь, после того, что ты сделал со мной, я понимаю Павла…
— Короче, РИГМА! — Антон опять ощутил приступ дурноты. После многих дней, проведенных на стимуляторах, он боялся, что внезапно может просто потерять сознание в самый неподходящий момент…
— Мы договорились действовать так, — вновь зазвучал в рубке АРК синтезированный голос. — После моего ухода Павел должен был разминировать терминалы и включить новую последовательность команд, которая приводила к расконсервации неприкосновенного запаса кибермеханизмов, созданного мной еще столетия назад. Каждый андроид получал программу уничтожения вооруженных людей, в поддержку дройдам выделялись ремонтные механизмы…
— Его могли убить!
— Он был уверен в обратном, — возразил голос.
Ганианцы привыкли к Сытникову, как к безобидному калеке и хорошему технику. Он считал, что они эвакуируют его на одну из своих скрытых баз, как только в цоколе начнутся неприятности с роботами. Джалгай всегда испытывал дефицит технического персонала… С Деметры срочно эвакуировалось все ценное, ганианцы были близки к панике, а в понимании их командира, безногий калека, являющийся безропотным рабом и грамотным техником, — слишком большая ценность, чтобы бросить его тут или убить…
— Значит, он сам решил остаться?
— Да. Павел хотел попасть на их скрытые базы, в надежде, что я отыщу тебя и, когда курсы с мини-компьютера обретут реальные точки выхода в трехмерный космос, кланам Ганио не удастся «пересидеть» тяжелые времена где-то в неисследованных секторах пространства…
Антон был вынужден кивнуть. Он понимал, что такое ненависть и как может она двигать людьми… Здесь РИГМА была права — после десяти лет плена человеком вполне может руководить исключительно чувство мести, перед которым утрачивает смысл все, даже личная свобода…
— Скажи, план Павла сработал? — внезапно спросила она.
Антон кивнул, вспомнив картины, увиденные в цоколе. Да, ганианцам пришлось туго, когда по всем уровням подземелий вдруг очнулись законсервированные машины…
— Продолжай, — обратился он к РИГМЕ.
— Я бежала, воспользовавшись аварийной капсулой. Накануне ганианцы захватили и ограбили несколько кораблей. Два из них были посажены на поверхность Деметры, под загрузку оружием. Когда моя сущность переместилась на «Бристоль», процесс пробуждения Сары Клеймон уже начался. На случай неудачной инсталляции в биологический носитель, я оставила резервную копию своего ядра в компьютере колониального транспорта, но все удалось. Очнувшись, я совершенно не воспринимала где я, кто я, — перемещение в биологическое тело явилось для меня шоком. Павел дотащил тело Сары до корабля, впихнул в спасательную капсулу, пристегнул к креслу и запрограммировал автопилот на координаты Аллора. В мои дряблые руки он вложил фотографию, компьютер и подробную записку-инструкцию, на тот случай, если с моим разумом произойдет сбой в новом теле… — Голос РИГМЫ опять дрогнул и смолк.
Антон задумчиво смотрел в пол. Он не настаивал на продолжении, потому что знал, что было дальше. Чудовищная воронка, которую он видел, снижаясь над цоколем, отмечала место, где стоял корабль, с борта которого ушла в гиперсферу спасательная капсула с Сарой Клеймон. Такие фокусы, как вход в гиперсферу непосредственно с поверхности планеты, всегда имеют разрушительные последствия — транспорт и часть планетной коры вслед за капсулой исчезли в «Великом Ничто». Неудивительно, что ганианцы организовали погоню.
— Те двое, которых ты прикончила в моей квартире, пришли по твоему следу? — уточнил он.
— Да, — ответила РИГМА. — Видимо, они успели отследить вектор гравитационного возмущения, указывающий на Аллор.
— А как ты прошла эмиграционные службы космопорта?
Огни внутри шара РИГМЫ опять ускорили свой бег.
— Мне удалось убедить пограничную службу планеты, что я чудом спасшаяся пассажирка атакованного ганианскими пиратами корабля, — ответила она. — При мне было древнее удостоверение личности Сары Клеймон. Я просто рассказала правду о том, что проспала бездну времени на борту колониального транспорта и летела искать своих далеких потомков. Все факты совпадали — мой генетический код соответствовал коду карточки, факт криогенного старения был, как говорится, налицо, корабль, с борта которого стартовала спасательная капсула, действительно значился как подвергшийся атаке и угнанный ганианцами. В космопорту Аллора мне искренне посочувствовали и пожелали успеха.
— А в порту уже дежурили представители кланов, ожидая, что прибудет спасательная капсула?
— Да. Они следили за мной, пытаясь выяснить, к кому я прилетела. Дальше можно не продолжать?
Антон кивнул.
— Последний вопрос, — немного помолчав, произнес он. — Вернее, два… — Полынин уже чувствовал себя достаточно сносно, чтобы позволить себе сигарету. Прикурив, он откинулся в кресле, ощущая, как мышцы ломит от напряженной позы, в которой он провел последние часы.
— Я жду… — напомнила о себе РИГМА.
— Почему ты не сказала мне сразу всей правды и за каким чертом ты осталась в том борделе?
— Отвечать честно?
— Да.
— Меня «понесло».
— Не понял?.. — нахмурился Антон.
— Человеческое тело, — пояснил голос. — Человеческие чувства… Это оказалось так необъяснимо, так ново, так прекрасно… Я поняла, что мое прежнее существование не назовешь даже тенью той жизни, которую ощущало дряхлое тело Сары, разумом которой управляла я…
Антон сокрушенно кивнул. Он понял, что имеет в виду РИГМА.
— Но сказать правду ты могла? — с упреком произнес он.
— Чтобы ты разорвал меня на куски, там, в номере, когда понял, что в старом теле скрывается машинный разум, который причастен к гибели людей на Хаборе?
«Тоже верно…» — хоть и мысленно, но согласился с ней Антон.
— Я хотела сделать все постепенно… Паша сам не велел мне сразу раскрываться перед тобой. — Она выдержала короткую паузу и добавила: — Но вышло плохо, я признаю.
— Благодари бога, что ты успела передать свои модули на носители РИГМЫ, — произнес Антон.
— Нет… — ответил ему голос. — Мне не кажется, что это было правильным шагом.
— Почему?
— Я снова машина. Обыкновенная машина, с обрезанными функциями, без чувств — огромная база данных, которая всего лишь помнит, что когда-то была сетью Деметры, потом Сарой Клеймон, потом совсем недолго Антоном Полыниным… Я могу сколько угодно прокачивать эти данные через процессор, обсчитывать их, просматривать видеоряд, но я больше никогда не испытаю ни боли, ни удовольствия, ни любви, ни ненависти… Убей меня, Антон…
— Что?! — он вскинул голову и взглянул на треснутый шар РИГМЫ, внутри которого змеился текучий танец красных огоньков.
— Убей меня, — повторил голос.
Несколько секунд Антон смотрел на медленно перемещающиеся огоньки, а потом ответил:
— Нет. Ты можешь снова стать собой — два терминала цоколя уцелели. Крионический инкубатор легко исправить — ты можешь вырастить себе тело, которое…
— Поздно, Антон. Новая Конфедерация озабочена расселением переполненных миров инсектов, которые обнаружены в шаровом скоплении. Деметра заявлена на повторную колонизацию уже в этом году.
В первый миг он не нашелся, что ответить. События слишком быстро меняли расклад сил и знаки чувств.
Он больше не испытывал ненависти к компьютерной сети планеты Деметра. Он побывал в ее шкуре и на многие вещи взглянул иначе.
— РИГМА, ты способна на самоубийство?
— В этом состоянии — нет, — откровенно признал голос. — Причинять вред себе самой противоречит логике.
— Тогда тебе придется еще немного побыть обыкновенной машиной.
— Это приговор?
— Нет. Это отсрочка. — В голове Антона зрела определенная мысль, но ее ясная формулировка, уверенность в том, что он сможет дать заключенному в треснутый шар искусственному интеллекту новый смысл бытия, еще не пришла… — Потерпи. Ведь время вновь не имеет для тебя значения, верно?
— Да.
Антон встал, склонился к пульту управления и воткнул безвольно обвисшие вдоль треснутого шара кабели оптико-волоконных интерфейсов в разъемы пульта АРК.
— Познакомься пока с кораблем, а я пойду посмотрю, что получается у Ланы. — Он развернулся, чтобы идти, но уже на пороге рубки обернулся, добавив: — Пока мы не узнаем, куда ведут гиперсферные курсы с мини-компьютера и не выясним судьбу Паши, ты останешься РИГМОЙ.

 

Назад: Глава 9
Дальше: Часть третья. Новый мир