Глава 9
Планета Деметра. Цокольный этаж города-колонии.
Выбравшись из кабины АРК, Полынин осмотрелся.
Справа темнели припорошенные снегом уступчатые руины многоэтажных зданий, слева ветер стлал колючую поземку, наметая сугробы у низких огрызков стен. Главные проспекты заброшенного города уходили в шести разных направлениях, но его интересовали не руины второго яруса, а ближайший спуск вниз, в недра цокольного этажа.
Где-то тут, под толщей мрачных стен, расположен компьютерный центр давно покинутого города.
Если сеть Деметры по-прежнему функциональна, то она должна владеть исчерпывающей информацией о событиях, происходивших на подконтрольной ей территории. В том факте, что заброшенная сфера колониального транспорта по-прежнему находится под присмотром компьютерных систем, Антон не сомневался. Он по инерции мыслил теми же категориями, что и инженеры, которые проектировали кибернетические сети много веков назад.
Единение электронных составляющих цоколя создано человеком и обязано подчиняться своим создателям. После благополучной посадки на поверхность планеты Антон только утвердился в этом мнении.
Тишина, царящая вокруг, свидетельствовала, что слухи о могуществе мифической сети сильно преувеличены. Да и существовала ли она на самом деле? Сто, двести, ну пусть даже тысяча компьютеризированных узлов цоколя, объединенных в сеть, никак не ассоциировались в его рассудке с мыслящим существом.
Увязая в снегу и песке, наносы которого заставляли ноги тонуть в них по самые щиколотки, он добрался до руин и вошел внутрь полуразрушенного здания через обычный дверной проем.
Это был какой-то административный комплекс. За дверями открылся сумеречный вестибюль с двумя рядами подпирающих верхнее перекрытие колонн, по обе стороны которых, изгибаясь во тьму, уходили лестничные марши с вычурными перилами.
Пол, свободный от песка и снега, был покрыт облупившимся пластиковым паркетом с геометрическими узорами.
Покидая АРК, Антон облачился в боевую экипировку пилота — нечто среднее между скафандром и легким защитным костюмом. Дыхательной маской он пока что не пользовался, но все встроенные в экипировку анализаторы окружающей среды активировал на максимальную чувствительность, чтобы случайно не пропустить зоны химического, бактериологического или радиационного загрязнения.
Шестнадцатый «импульс» — укороченный штурмовой вариант знаменитой «ИМ-12» — он держал на отпущенном ремне, стволом вниз, не снимая пальцев правой руки с удобной пистолетной рукоятки оружия, так, чтобы в любой момент быть готовым открыть огонь навскидку.
Пока что вокруг стояла гробовая тишина, а в здании это ощущалось особенно остро — стихло завывание ветра, колючий танец снежинок сменился таинственным, прохладным сумраком давно заброшенных помещений.
«Давно ли?..»
Эта мысль обожгла разум, как только он включил плечевые фонари, осветившие один из дальних углов огромного вестибюля.
Под изгибом лестницы пол покрывала щедрая россыпь стреляных гильз, стена и часть ступеней были выщерблены пулями, и, если приглядеться, то на полу можно было различить протянувшиеся цепочкой овальные пятна засохшей крови, которые вели от тупика под лестницей к началу ступеней.
Антон прошел к тому месту, где кто-то держал оборону. Подняв одну из гильз, он посмотрел на маркировку, идущую по ободу, вокруг наколотого затвором капсюля, и опять почувствовал, как нервный холодок крадется вдоль спины, — это незамысловатое клеймо в виде двух букв «Д» и «Б» он запомнил на всю жизнь: им были маркированы кофры с оружием, которые они с Пашей Мороком вскрывали в подвале диспетчерской башни на Хаборе.
Тогда сочетание двух букв казалось полнейшей загадкой, а теперь?
«„Д“ и „Б“… Деметра… „Бристоль“?!.. Так понимать эту аббревиатуру?»
Полынин сунул гильзу в карман и развернулся в направлении сектора обстрела, который открывался из тупика под лестничным маршем.
Рассеянный свет фонарей выхватил из сумрака разбросанные по полу вестибюля фрагменты серв-механизма, изуродованные автоматическим огнем. Подойдя ближе, Антон понял, что это куски корпуса и часть деформированного, разорванного автоматной очередью манипулятора от какого-то кибернетического устройства.
«Итак… Люди и машины?»
Стоило выяснить, кем являлся раненный тут человек. Пятна крови на полу высохли, побурели, но, если вспомнить, что люди покинули Деметру более двух десятилетий назад, то данные следы крови можно было признать свежими.
Вместо того, чтобы искать спуск в подвал, Антон начал медленно подниматься по плавно изгибающейся лестнице, ведущей к балкону второго этажа. Пятна крови попадались через каждые две—три ступени, потом они вдруг превратились в сплошную и широкую бурую полосу, будто у человека кончились силы и последние десять—двенадцать ступеней он преодолевал ползком, оставляя обильный кровавый след.
Поднявшись на балкон, Антон увидел труп, в двух шагах от которого, привалившись к посеченной пулями стене, стоял корпус андроида, прошитый несколькими автоматными очередями.
Человек лежал на полу, широко раскинув руки. Его голова была запрокинута, остекленевшие глаза широко открыты, в правой руке он до сих пор сжимал автомат — видно, пытался приподнять оружие в последнем усилии, но не смог…
Полынин присел рядом с телом.
Кровь опять глухо и ритмично принялась ломиться в виски — судя по чертам лица, перед ним лежал ганианец!..
«Значит, я не ошибся… Они были тут… Были!..»
Ему потребовалось некоторое время, чтобы справиться с подкатившими к горлу чувствами. На миг показалось, что его рывком вышвырнуло назад, в прошлое, на Хабор…
Усилием воли он вернул в рамки рассудка свое распоясавшееся вдруг воображение.
Тишина… Она по-прежнему царила в пустом здании, обволакивая его со всех сторон.
Успокоившись, Антон попытался разжать окоченевшие на пистолетной рукояти оружия пальцы, но не смог — зима на Деметре началась полтора месяца назад, и труп изрядно промерз. Следов тлена на открытых участках кожи не было, значит, смерть наступила уже в период холодов, около полутора месяцев назад — как раз в ту пору, когда, по расчетам Полынина, очнулась от сна Сара Клеймон.
«Слишком много совпадений во времени…» — машинально отметил он.
Не сумев разжать пальцы, он отодрал примерзшую к полу руку мертвого ганианца и с хрустом повернул негнущуюся конечность, чтобы увидеть клеймо, проштампованное на прикладе автоматического оружия.
Две буквы: «Д» и «Б», заключенные в овальную рамку… Автомат был произведен на том же самом конвейере, что и оружие, использованное ганианцами десять лет назад при нападении на Хабор!..
Антон готов был поклясться, что правильно угадал значение букв, а значит…
По телу опять проползла знакомая дрожь, оканчивающаяся стягивающими кожу на затылке крупными мурашками, — ощущения были сродни тем, что испытывал он десять лет назад перед самой высадкой…
Полынин понял — захват Деметры был первичной акцией кланов Ганио, а уже потом они осуществили налет на Хабор.
Антон отпустил руку мертвеца, и разряженный автомат глухо стукнул о пластиковый паркет.
Из информации, полученной посредством сети Интерстар, он знал, что единственным видом производства, который поддерживали люди на Деметре на протяжении восьми веков существования колонии, было изготовление автоматического оружия и боеприпасов, необходимых для ведения бесконечной войны с инсектами.
После эвакуации людей существующие производства никуда не делись, они автоматически перешли в полноправное ведение компьютерной сети цоколя.
Но как ганианцам удалось овладеть Деметрой? Неужели действительно все сведения о независимости обитающего тут машинного разума, его ненависти к людям и неограниченных возможностях сети — всего лишь сказка, миф?
По фактам выходило именно так. Иначе каким образом кланы Ганио оказались полноправными хозяевами планеты, о которой ходило столько зловещих слухов?
«Найду ли я ответ? Узнаю ли правду?» — подумал он, покосившись на прошитый автоматными очередями корпус человекоподобного робота.
Из клейма на оружии становилось ясно — ганианцы базировались тут десять лет назад, перед атакой космопорта планеты Хабор. Они имели в своем распоряжении местные производства, а значит, контролировали заброшенный цоколь вместе с его компьютерной сетью. Станции Совета Безопасности к тому времени уже опустели, вследствие краха всей системы Конфедерации в целом, а никаких более поздних данных по Деметре в сети Интерстар Антон не нашел — обитаемой Галактике, раздираемой межпланетными противоречиями, стало не до этой свалки металлолома.
Полынин посмотрел на труп ганианца, потом на человекоподобного робота. Десять лет кланы Ганио правили тут, а полтора—два месяца назад внезапно покинули Деметру, отступив под натиском машин?
Так все-таки сеть Деметры и ее потенциальные возможности — это миф или правда?
В данный момент он не мог ответить на заданный себе вопрос. Единственное, что Антон видел и мог утверждать наверняка: недавно тут произошла схватка людей и машин, в результате чего система Деметры опустела, а на планете Аллор появилась умирающая от обвального дряхления организма Сара Клеймон, по непонятной пока причине представившаяся ему как мать Паши Морока…
…
Оставив труп ганианца лежать на прежнем месте, Антон вернулся в мрачный холл полуразрушенного здания и начал осмотр прилегающих помещений.
Технический спуск вниз, в недра цокольных этажей, отыскался достаточно быстро. В полу одной из комнат он заметил квадратный люк, который легко поддался усилиям десантного ножа, откинувшись вверх с протяжным скрипом ржавых петель.
В темноту уходила влажная от конденсата вертикальная лестница, перекладины которой покрывала бахрома ржавчины.
Из открывшегося отверстия тянуло прохладным сквозняком, который нес незнакомые, тревожащие обоняние запахи затхлых подземелий.
Закинув за спину шестнадцатый «импульс» и опустив на лицо забрало мягкого шлема с дыхательной маской, Антон полез вниз, в черноту.
* * *
Первый уровень, на стенах которого изредка попадалась маркировка «минус один», или просто «А», носил следы жестоких разрушений.
Спустившись по вертикальной лестнице, Антон оказался в бетонном тамбуре, из которого вели четыре выбитые взрывами двери. Стены бетонной коробки щедро покрывали выщербины от пуль.
Несколько минут он стоял, напряженно вслушиваясь в тишину, но та была глухой, мертвой…
Гильзы, рассыпанные по полу, хрустели под ногами, как гравий.
Чувства, которые пробуждал в душе этот звук, толкали разум назад в прошлое, все глубже и глубже…
Антон встряхнул головой, словно отгонял от себя злой морок назойливых воспоминаний.
«Нужно идти, а не стоять тут, подобно пугливой девице…»
Мысленный окрик подействовал. Когда вокруг нет никого, полезно бывает пообщаться с самим собой.
Сообразуясь со стандартной схемой цоколя, которую высвечивал компьютерный планшет, он решительно повернул направо, где должен был располагаться спуск к уровню «Б».
Плечевые фонари Антон выключил. Термальная оптика работала меж прохладных стен достаточно четко, чтобы он мог ориентироваться в кромешном мраке, не привлекая к себе внимания двумя яркими столбами света.
Картинка окружающего, проецирующаяся на лицевое забрало мягкого шлема, чем-то напоминала фрагмент скверно исполненной виртуальной реальности. Зеленоватые стены смыкались в близкой перспективе, образуя прямые отрезки коридора, видимость составляла не более пяти метров. Инфракрасные прожектора испускали незримые тепловые лучи, которые подсвечивали контуры окружающих предметов, но их мощность все же оставляла желать лучшего — пятиметровый радиус обзора вынуждал Антона идти в постоянном напряжении, и, как выяснилось вскоре, — не зря.
Двигаясь в избранном направлении, он осмотрел две примыкающие к коридору комнаты. Обе выглядели одинаково и носили явные следы недавнего пребывания тут людей. Вдоль стен стояли койки, повсюду были разбросаны вещи, на длинном столе валялось несколько перевернутых пластиковых мисок. Сомнительно, чтобы тут обитали ганианцы, скорее эти помещения являлись казармами для рабов. Осмотрев двери, Антон нашел подтверждение своим выводам в виде установленных снаружи бесхитростных, но мощных засовов.
Миновав длинный коридор, он вышел в обширный зал с низким потолком. На компьютерной схеме данное помещение было обозначено значком промышленного производства, и действительно, схема не лгала — в зеленоватом сумраке проступили очертания остановившегося конвейера, над которым, словно изломанные руки, нависли давно не работающие лапы автоматических манипуляторов. По изначальному замыслу инженеров, тут должна была производиться пластиковая мебель, но профиль производства был изменен очень давно: подойдя вплотную к конвейерной ленте, вдоль которой тянулись рабочие места для ручной сборки, Антон смог убедиться, что автоматические манипуляторы пришли в негодность много веков назад. Металлические части покрывала короста ржавчины, шланги и приводы были оборваны или отсутствовали вообще. На низких столах, расположенных вдоль ленты транспортера, стояли контейнеры с комплектующими деталями для сборки знакомого ему автоматического оружия.
Бегло осмотрев участок примитивного производства, Полынин пошел дальше. Неосознанные, но недобрые предчувствия копились в душе, торопя к переходу на следующий уровень подземелий. Нужно быстрее спуститься вниз, к главному управляющему центру мрачной постройки, только там он мог снять интересующую его информацию с электронных носителей компьютерных систем цоколя.
В конце цеха он увидел взорванный участок стены.
Остановившись, Антон пытливо всматривался в картину, которую выдавала термальная оптика, но зеленоватые контуры окружающего казались размытыми, нечеткими — все предметы имели приблизительно одинаковую температуру, и в таких условиях инфракрасное видение больше раздражало, чем несло конкретную информацию.
Отступив на несколько шагов, он включил плечевую подсветку.
На уцелевшем фрагменте стены, в которой имелся дверной проем, в свете фонарей проступила нанесенная от руки надпись:
«Участок изготовления боеприпасов. Соблюдать осторожность».
Древний интеранглийский говорил о том, что надпись на стену нанесли люди, которые жили на Деметре в период войны с инсектами.
Видимо, ганианцы просто возобновили брошенное производство, используя тут ручной труд рабов. Соблюдая осторожность, Антон подошел к обвалившемуся участку стены. Оглядевшись, он увидел помятые, издырявленные контейнеры, россыпи целых и разорванных патронов, два поваленных набок пресса для штамповки гильз и…
Дыхательная маска не позволила ему уловить стойкий запах тлена, витавший в этом помещении, поэтому, увидев полуразложившиеся останки нескольких человек, он невольно вздрогнул.
Взглянув на датчик температуры окружающей среды, он понял, что на уровне «А» значительно теплее, чем наверху, примерно десять градусов выше нуля.
По обрывкам одежды становилось ясно, что тела принадлежат рабочим — тряпье, укрывавшее останки, впору было назвать лохмотьями…
В следующий миг внимание Полынина отвлек возникший в сторожкой тишине подземелий шум.
Он погасил прожектора, машинально отступив за мощную станину какого-то неимоверно древнего станка.
Дверь, сохранившаяся во фрагменте стены, открылась, протяжно взвизгнув ржавыми петлями.
В салатном сумраке возникла фигура человекоподобного робота, окруженного свитой приземистых кибернетических механизмов, издали похожих на оторванные головы мифической Горгоны. Их сферические тела имели массу отростков-манипуляторов, гибких, словно змеи.
Надеясь остаться незамеченным, Антон погасил всю электронику костюма.
Зря…
В наступившем кромешном мраке он отчетливо различил две видеокамеры андроида, расположенные на месте глаз, — они светились зловещим, тускло-красным светом.
Робот был снабжен тепловым видением!..
«Проклятье!..»
От первой очереди Антона спас толстый чугун станины, за которой он спрятался, услышав шум.
Рывок в сторону, перекат по полу, касание сенсоров активации электронных систем — все это заняло несколько секунд, пока старый металл гудел, содрогаясь под градом осыпавших его пуль.
Андроид, внешне копирующий человеческие формы, был вооружен автоматическим оружием. Ствол древнего автомата рывками двигался из стороны в сторону, синхронно с тем, как оптика дройда перемещала фокус видеокамер в поисках цели, а вот его «подтанцовка» из пяти маленьких шустрых сфероидов не отреагировала на Антона вообще. Они рассыпались по помещению, словно лохматые мячики, не обращая на человека никакого внимания…
В гулкой тишине опять загрохотали выстрелы — это андроид отследил перекат пытавшегося уйти из-под огня Антона и повел стволом, всаживая пули в нагромождение контейнеров, за которыми секунду назад скрылся Полынин.
Выстрелы в замкнутом пространстве звучали оглушительно, в воздух полетела пластиковая щепа, штабель контейнеров начал разваливаться, но Антон уже успел уйти дальше, за перевернутый давним взрывом металлический верстак.
Щелк…
Это был характерный звук сработавшего вхолостую затвора, знакомый еще с Хабора. Антон ждал его и не ошибся в своем предвидении ситуации.
Дройд явно не испытывал дефицита в патронах, но на смену боекомплекта неизбежно уходит несколько секунд, и тут все равно, человек ты или робот…
Пустой автоматный магазин с глухим стуком отлетел на пол, но вставить новый андроид не успел: резко привстав из-за укрытия, Полынин короткой очередью из «шторма» разнес грудной кожух человекоподобной машины, превратив спрятанный за ним процессор в груду обломков, искрящих внутри развороченного корпуса.
Дройд еще секунду стоял посреди прохода, потом с глухим грохотом повалился на пол.
Антон осмотрелся, не покидая укрытия. Сфероидальные механизмы, разбежавшиеся было по цеху, тут же собрались вокруг поверженного собрата. Полынин ожидал от них каких-то агрессивных действий, но зря: по-прежнему не обращая внимания на человека, они с тонким визгом выпускали гибкие манипуляторы, запуская их через отверстия, пробитые титановыми шариками, внутрь разбитых схем и приводов поврежденного механизма.
«Это и есть загадочная кибернетическая жизнь планеты?!» — глядя на возникшую суету, подумал Полынин.
Старый человекоподобный робот, вооруженный примитивным огнестрельным оружием, да несколько волочившихся за ним ремонтных агрегатов не могли породить того зловещего и таинственного ореола, который много лет окружал Деметру в информационном поле «цивилизованных миров». Они скорее походили на жалкие останки чего-то былого…
…Встав из-за перевернутого верстака, он подошел к группе копошившихся в проходе исполнительных механизмов, бесцеремонно распинал их в разные стороны, и сам склонился над расколотым кожухом дройда. Вырвав мешавшие куски металлопластика, он добрался до нужных схем и подключил к уцелевшим контактам шунт анализатора.
Микропроцессор его экипировки быстро протестировал сохранившиеся блоки долгосрочной памяти.
Видеоряд дройда оказался на удивление скуп. Перед Антоном в ускоренном темпе прокрутилось изображение темных заброшенных коммуникаций, которые патрулировал этот робот. Не отыскав в записях ничего полезного, он протестировал другой модуль памяти, и тут ему повезло: среди уцелевших микрочипов обнаружился кристалл, содержавший в себе программу вариатора целей.
Вообще-то человекообразные роботы, используемые, как правило, в качестве домашней прислуги, не комплектовались боевыми системами, но этот имел примитивный программный эквивалент «боевого автопилота».
Антон бегло просмотрел строки машинного кода, задающие алгоритм поведения машины, потом на экран тестера выползла более наглядная информация.
В рамке был выделен пульсирующий красным цветом контур человека, рядом шли командные строки:
Статус: Цель.
Действие: Уничтожение.
«Очень емкая инструкция», — невесело усмехнулся Антон, пытаясь угадать, кто запрограммировал эту сугубо мирную машину на совершение несвойственных ей задач.
Любой человек, появившийся в радиусе действия сканеров данного робота, подлежал немедленному уничтожению — это вполне вписывалось в общую картину противостояния, фрагменты которого Антон наблюдал повсюду. Машины явно и не без успеха зачищали цоколь от людей, но почему именно сейчас? Что побудило кибермеханизмы, подконтрольные сети сопротивляться вторжению кланов Ганио спустя десять лет после их появления на планете?
Он убрал щуп анализатора и встал с колен.
Снабженные гибкими манипуляторами сфероиды сбились в проходе в тесную группу. Создавалось полное ощущение того, что они толкутся там в полной растерянности, изредка обмениваясь щебечущими сигналами.
Посмотрев на распростертого на полу дройда, Антон на всякий случай произвел контрольный выстрел, всадив титановый шарик в центральный узел всех сервоприводов.
Стоило ему отойти на шаг, как пять ремонтных механизмов тут же бросились к поверженному дройду, но он не стал им мешать — вряд ли сфероиды смогут что-то сделать при столь критических разрушениях.
«Пусть себе работают…» — подумал Антон, направляясь к распахнутой двери, через которую минуту назад в цех вошел человекоподобный робот.
Теперь недра цоколя уже не казались ему такими безжизненными, как на первый взгляд. Внезапное столкновение с дройдом заставило его действовать более осторожно.
Продвигаясь по темным помещениям, он еще несколько раз встречал следы противостояния людей и машин. На уровне «Б», куда он спустился после получасовых блужданий по запутанному лабиринту коммуникаций, температура и влажность воздуха значительно повысились, и теперь Антон уже не мог определить, какой расе принадлежат разлагающиеся останки человеческих тел, которые изредка попадались на его пути.
Чем глубже он спускался, тем тяжелее становилось на душе.
Зловещая тишина коридоров, следы разрушений, мрак — все это угнетало, исподволь давило на разум. За несколько часов блужданий ему не встретилось ни одной исправно работающей системы цоколя: нигде не горел свет, лишь изредка в глубине коридоров раздавался знакомый ноющий звук сервоприводов — это в неведомых глубинах подземных этажей перемещались какие-то, обладающие автономией кибернетические механизмы, но у Полынина не было желания сталкиваться с ними, и он просто пережидал такие моменты, прислушиваясь к затухающему в неведомых глубинах вою.
Теперь он понимал, почему у людей, живших на поверхности еще до расселения колонии, недра города вызывали стойкую неприязнь.
На втором уровне он уже не встречал действовавших недавно производств или мест, где проживали рабочие. Единственным признаком недавнего пребывания тут людей были расстрелянные видеокамеры наблюдения, поверженные автоматными очередями роботы да разлагающиеся во влажной атмосфере трупы.
Каждый раз, натыкаясь на останки человека, Антон внутренне холодел, думая о Паше, но ни на первом, ни на втором уровнях ему не попалось ни одного тела без ног…
В конце концов, блуждание по мрачным подземельям стало превращаться для него в муку — это смахивало на спуск в запустелый кибернетический ад, где на каждом шагу попадались обездвиженные остовы различных механизмов, странных по форме, непонятных по смыслу своего прошлого существования… и чем ниже он спускался, тем реже встречались ему останки людей, зато в некоторых залах непривычные глазу конструкции буквально образовывали непроходимые заросли: трубопроводы, кабели питания, подвижные сервоприводные элементы, мертвые в данный момент и неподвластные пониманию…
Из-за таких неожиданных препятствий Антону несколько раз пришлось уклоняться от кратчайшего маршрута, в поисках обходных путей. Схема цоколя, которую содержал его компьютерный планшет, явно устарела — эти мрачные подземелья уже не соответствовали стандарту, разработанному земными инженерами, они перестраивались не раз и не два, по прихоти непонятной силы, царившей тут на протяжении сотен лет.
* * *
На третий уровень он вышел окончательно измученным, как морально, так и физически.
Здесь стояла влажная духота — где-то рядом располагались две подземные оранжереи, окруженные замкнутыми контурами систем охлаждения ядерного реактора. Силовые установки цоколя работали: стены, покрытые каплями конденсата, в некоторых местах ощутимо вибрировали, отражая работу генераторов…
Страшно было подумать, сколько веков прошло с тех пор, как были возведены эти этажи…
Сверившись с компьютерной схемой, Антон преодолел еще несколько коридоров и вышел, наконец, в интересующий его зал.
Здесь, согласно схеме, должен был располагаться центральный узел компьютерной сети цоколя.
Помещение было огромным и имело форму полусферы.
Он остановился на пороге в проеме выбитой взрывом двери и понял, окинув взглядом обширный зал: зря он уповал найти тут ответ на копившиеся в душе вопросы. Только два терминала в разных частях зала выглядели относительно неповрежденными, основная же масса электроники была перемешана взрывами в уродливое месиво осколков. На полу валялись не только куски терминалов, но и поверженные корпуса защитников зала. Механизмы, изуродованные пулями и взрывами, имели лишь смутное, с трудом узнаваемое сходство со стандартными, бытующими в человеческих мирах формами. Присмотревшись, Полынин понял, что большая часть кибернетических механизмов представляет собой гибриды, в которых причудливо смешивались комплектующие детали и технологии различных эпох и породивших их планет.
Человеческие останки, перемешанные с частями кибермеханизмов, обглодали крысы. Зрелище было жутким и завораживающим одновременно. Глядя на этот хаос павших друг на друга бойцов, чьи кости немо желтели среди тусклого хрома и зернисто-серого керамлита оторванных сервоприводных конечностей, Полынин не знал, на чьей стороне находится его разум… Он просто немо и потрясенно созерцал поле битвы, усеянное останками людей и машин…
Он видел похожие картины в Рукаве Пустоты. Фрагменты погибших миллионы лет назад миров, которые цепко удерживала память, совершенно не походили на реальность этого зала внешне, но были схожи по внутреннему содержанию.
В этот миг он впервые подумал о том, что человечество уже давно оставляет на своем пути самые натуральные артефакты — мертвые головоломки, подобные сохранившимся от трех рас древности в Рукаве Пустоты…
…Обойдя завалы обломков, Антон приблизился к одному из уцелевших терминалов, на котором горело несколько сиротливых огней.
Понять его предназначение не представлялось возможным — на терминале уцелел только один экран, да и тот был черен как ночь, раскладки сенсорных клавиатур покрывали абсолютно незнакомые знаки текстоглифов… Антон попытался подключить тестер к оголившейся группе контактов, с которых шальная пуля сорвала защитную облицовку, но прибор, совершив несколько неудачных попыток добраться до хранящейся на носителях терминала информации, в конечном итоге высветил на своем мини-дисплее:
«Полная программная несовместимость. Конверторы, необходимые для преобразования файлов, в базах данных отсутствуют».
Антон понял, о чем сообщает ему сервисная оболочка тестера: система, с которой пытался установить контакт его электронный прибор, на поверку оказалась такой древней, что у современного компьютера попросту не нашлось адекватных программных средств для общения с ней.
Он повторил попытку со вторым уцелевшим терминалом, но с таким же успехом Полынин мог попытаться разговаривать со стеной… Компьютерная сеть Деметры, о которой столько говорили и писали в свое время, была разрушена, это приходилось признать, и теперь у него оставался последний шанс, на который Антон уже не особенно уповал после всего увиденного в недрах цоколя. Сфера колониального транспорта «Бристоль». Нужно было выбираться отсюда и попробовать отыскать древний космический корабль — может быть, там отыщется ключ к пониманию произошедших тут полтора месяца назад событий?
Посмотрев на схему цоколя, которую по-прежнему высвечивал его компьютерный планшет, Антон, перешагивая через завалы электронных схем и останки сражавшихся тут людей и машин, направился ко второму выходу из разрушенного центра управления.
Отсюда, если верить схеме, вела прямая дорога наружу. Через залы с отстойными бассейнами для воды, циркулирующей в системе охлаждения реактора, он мог попасть к воротам, которые выходили прямо на заснеженную равнину у основания цокольного этажа.
* * *
За коротким отрезком коридора действительно открылся огромный зал с тремя курящимися паром бассейнами.
Сразу за выходом, в десятке метров от тоннеля, ведущего к центру управления, под ноги Полынину попались два корпуса поваленных друг на друга человекоподобных роботов.
Он остановился.
Обе машины были обезображены множественными попаданиями, у одного из дройдов голову попросту снесло с плеч, оставив торчать во все стороны разлохмаченные кабели и жгуты шейных сервоприводов.
Полынин огляделся вокруг и увидел, что рядом валяются ремонтные сфероиды, — создавалось полное ощущение, что кто-то вел истеричный огонь по группе машин, появившихся из тоннеля…
Нагнувшись, он перевернул один из сфероидальных механизмов. Дыра в его корпусе была величиной с кулак, края оплавлены температурой: такое повреждение мог нанести только шарик из специального сплава, которыми обычно снаряжалось импульсное оружие…
«Фрайг его знает, что и когда тут произошло…» — подумал Антон, разгибаясь. Недра цоколя походили на бесконечный кошмар, где на каждом шагу попадалось что-то требующее объяснения, и по субъективной оценке Полынина, не было смысла копаться в этих загадках, когда его собственные вопросы так и не нашли вразумительного ответа.
Именно поэтому Антон был мрачен и зол. Он потратил впустую массу времени, и вообще, в его понимании версия Деметры уже скончалась. Что толку в правильных логических построениях, когда он опоздал приблизительно на полтора—два месяца?..
Оставалось выяснить, что творится на борту старого колониального транспорта, и тогда впору будет заняться теми самыми гиперсферными курсами, о расшифровке которых просила его Сара Клеймон.
«А может быть, я ошибался, и мной никто не пытался играть?» — Эта мысль неприятно поразила Антона. Действительно, все сходилось к тому, что ганианцы с боем покинули Деметру, разрушив ее пресловутую компьютерную сеть, и скрылись в неизвестном направлении…
Занятый своими мыслями, он вышел к сваренной из поржавевшей металлической арматуры гулкой дорожке, которая огибала средний бассейн, уводя в нужном направлении и…
Сигнал термальной оптики прозвучал в коммуникаторе мягкого шлема так неожиданно и резко, словно это был не тонкий зуммер, а вой…
Полынин, вздрогнув, остановился, повел головой в поиске аномального источника тепла, поймал его перекрестьем тонких линий, но разум в первое мгновенье отказался принять результат сканирования…
«Наверное, я все же свихнулся, блуждая по этим мрачным подземельям…» — это была первая мысленная реакция на увиденное.
Тонкий писк продолжал рвать нервы, убеждая — сигнал не фантомный и исходит он не от робота, а от живого существа, — термальная оптика, которая не имела свойства лгать или фантазировать, ясно очерчивала контур человека…
…
Она сидела на краю огромного, курящегося паром бассейна, болтая босыми ногами в теплой радиоактивной воде.
Полынин остановился на краю гулкой металлической дорожки — от неожиданности сердце билось глухо и неровно. Рассеянный зеленоватый свет, исходящий от недосягаемых глазу высот огромного замкнутого помещения, едва позволял разглядеть ее фигуру, но даже издали, при таком неверном освещении становилось ясно, что перед ним девушка, лет девятнадцати—двадцати от роду.
Курящийся паром бассейн с теряющимися в сумраке облицованными пластиком берегами, по разумению Полынина, был отстойником для технической воды, использующейся в системе охлаждения ядерного реактора, — именно поэтому он сделал вывод, что жидкость, наполняющая его, должна быть радиоактивна.
Девушка, не замечая постороннего присутствия, продолжала свое беззаботное занятие.
Антон повернул голову, осматриваясь. Доступный взгляду участок пластиковой набережной огромного искусственного водоема носил следы давних разрушений. Кое-где облицовка отвалилась, обнажая бетон, решетчатые металлические дорожки утратили часть антикоррозийного покрытия, и на них махровым налетом выползла ржавчина; рядом с покосившимся щитом, на котором тускло светился недвусмысленный знак, предупреждающий о потенциальной радиационной опасности, лежали груды тупо поблескивающих хромом механических манипуляторов, неизвестно кем и за какой надобностью сваленных тут.
Окинув долгим, изучающим взглядом этот сюрреалистический фрагмент подземного мира, Полынин покосился на вшитые в рукав защитного костюма анализаторы, но чуткие приборы не проявляли признаков тревоги — пока что цвет индикаторов варьировался от бледно-желтого до изумрудно-зеленого. Возможно, в контурах теплообменников циркулировала недавно набранная вода, не успевшая получить опасной для жизни дозы загрязнения…
Помещение было огромным, гулким, и Антон прекрасно понимал, что следующий шаг выдаст его с головой, а после всего, увиденного этажами выше, девушка, беззаботно болтающая ногами в курящейся паром воде технического водоема, казалась созданием, как минимум, нереальным, хотя… у каждого явления обязательно должно быть объяснение, смысл его порождающий… — с такими мыслями Полынин сделал шаг, ступив на решетчатую дорожку, которая вела от устья тоннеля к окаймляющему бассейн поребрику.
Он ожидал истеричного испуга или какой-либо схожей реакции, но ошибся. Услышав шаги за спиной, девушка не вздрогнула, не вскочила, не завизжала — просто повернула голову, с явным интересом ожидая, пока он подойдет ближе.
Антон, пораженный такой неестественной выдержкой, остановился в нескольких шагах от нее.
Ее длинные волосы были похожи на сосульки, сотканные из водорослей, — такой цвет им придавал зеленоватый сумрак помещения, а симпатичные и мягкие черты лица показались Антону смутно знакомыми, словно он уже мельком видел их где-то… и это обстоятельство подействовало на его натянутые нервы самым неблагоприятным образом — во рту сразу же появился неприятный солоноватый привкус…
Никто из них не проронил ни звука — единственным аккомпанементом к немой сцене являлся далекий, монотонный плеск воды, изливающейся из невидимого отверстия.
Девушка смотрела на Антона без тени страха или смущения, хотя, по идее, должна была испугаться. Он появился, как призрак, подойдя со спины, с оружием в руках, к тому же был облачен в защитную экипировку, со шлемом, по забралу которого змеились блики, скрывающие черты его лица… Она же, в сравнении с Антоном, выглядела полной противоположностью: безоружна, полуобнажена — из одежды на ней присутствовал лишь короткий кусок перекинутой через плечо ткани, который мало что скрывал.
В моменты таких встреч, практически невероятных с точки зрения здравого смысла, сознание начинает пробуксовывать — человек теряется, не зная, что ему сказать или сделать в ответ на явную нелогичность ситуации, и Антон, готовый ко всяким неожиданностям иного сорта, спасовал: он молча смотрел на нее, а она — на него… Напряженная пауза затягивалась до тех пор, пока губы девушки вдруг не тронула легкая улыбка.
— Привет, — спокойно произнесла она на безукоризненном интеранглийском. — Меня зовут Лана, а тебя?
Ситуация, по внутренней оценке Полынина, резко выходила за рамки здравого смысла. Во время многочасовых блужданий по мрачным подземельям цоколя он не встретил ни единой живой души — только кровавые следы недавних столкновений ганианцев с кибернетическими механизмами, и потому этот призрак никак не вписывался в его картину восприятия окружающего.
Тем не менее он снял мягкий защитный шлем, открывая лицо.
— Меня зовут Антон.
Девушка улыбнулась в ответ. На ее щеках обозначились ямочки.
Полынин, измотанный долгими блужданиями в недрах цоколя, был настроен менее дружелюбно, а эта встреча лишь на миг показалась ему удивительной. На самом деле она была зловещей.
— Что ты делаешь тут, совершенно одна? — спросил Полынин, оглядываясь по сторонам. — И зачем ты мочишь ноги в радиоактивной воде?! — не удержавшись, добавил он.
Два заданных подряд вопроса породили вертикальную морщинку на ее лбу.
Несколько секунд она молчала, а потом ответила:
— Я не понимаю тебя.
В голове Полынина промелькнула мысль насчет семантической пропасти, но он тут же отверг ее.
— Что значит — «не понимаю»? — Он пристально посмотрел на девушку. — Мы же вроде говорим на одном языке, верно?
— Да, — кивком согласилась Лана. — Но я никогда не слышала таких слов. Что значит «одна» и почему ты назвал воду «радиоактивной»?
«Пытается закосить под дурочку? Не похоже…»
— Этот бассейн — отстойник из системы охлаждения реактора. — Антон присел, опустив в воду тонкий щуп анализатора, — а насчет одиночества… — Он на секунду задумался. — Ты не испугалась меня, значит, тебе знакомы и другие люди?
Она пожала плечами.
— Не знаю… Они похожи на меня… — Непонятно, кого имела в виду Лана, но Антон внутренне похолодел.
«Похожи на меня… Люди или андроиды?»
— Тогда почему ты одна, а не с ними? — повторил он вопрос, подавив желание резко оглянуться по сторонам.
Лана не обратила внимания на его напряженное состояние.
— Они все там. — Она неопределенно махнула рукой куда-то в сумеречные глубины огромного помещения. — А я вот проснулась, — печально констатировала она, вырвав эту фразу из контекста собственных мыслей, не высказанных вслух, поэтому Полынин мало что понял из ее слов. Вытащив щуп анализатора, он посмотрел на цвет столбика.
— Ну, как? — с какой-то детской непосредственностью осведомилась Лана, будто знала его всю жизнь.
— Норма. — Полынин был удивлен чистотой воды, наполнявшей бассейн. — Даже пить можно…
Ситуация, и так ирреальная до степени сценического абсурда, усугублялась с каждой секундой, будто, блуждая по недрам цоколя, он перешагнул невидимую грань и внезапно оказался в совершенно ином мире…
— Тогда пошли купаться. — Она повела плечами, стряхнув этим движением свой минимум одежды, и без всплеска скользнула в воду. — Тут здорово. Тепло, — сообщила она, отплывая на спине от края бассейна. — Тепло и ласково.
Антон присел на край поребрика, покрытый каким-то подозрительным, скользким налетом бурого цвета. Еще раз оглядевшись, он убедился, что в сумеречном зале нет никакого постороннего движения, и только после этого взглянул на отплывшую от бортика девушку.
У нее была красивая грудь и печальные глаза — Лана походила на глюк, пойманный им из-за монотонной усталости бесконечного и безрезультатного поиска.
…Пока он размышлял над природой ее существования, Лана сделала круг по стоячей воде и вновь вернулась к осклизлому бортику.
Не смущаясь его присутствия, она вылезла, вытерлась куском своей материи и тут же обернула ее вокруг плеч.
— Хочешь, я покажу тебе «других»? — внезапно спросила она, передразнив его интонации.
Антон по-прежнему сидел на корточках, сам не замечая того, что пальцы побелели, сжимая теплый пластик импульсного автомата. Нереальность последних событий сильно повлияла на его состояние, но он знал, что разум справится и с этим, нужно лишь немного времени, чтобы отпустил проклятый шум в ушах и исчез изо рта этот солоноватый привкус…
— Пойдем, — хрипло согласился он.
Лана, по-прежнему не обращая внимания на его посеревшее, угрюмое лицо, уверенно шагнула в зеленоватый сумрак, шлепая босыми ногами по ржавым решеткам.
Антон встал и, ежесекундно оглядываясь по сторонам, последовал за ней.
Идти пришлось недалеко — выход из зала обнаружился в пятидесяти метрах от бассейна.
Короткий и относительно чистый коридор, облицованный серым пластиком, привел их к массивным, сомкнутым створам модульных ворот, подле которых на встроенной в стену панели горели зеленые сигналы индикации питания.
«Ого… Это уже похоже на что-то функциональное…» — подумал Антон, и, словно в подтверждение его слов, массивные створы автоматически дрогнули, начали открываться, а из образовавшейся щели тут же потянуло холодом — в коридор вырвался ледяной воздух, на глазах превращающийся в клубы морозного пара…
Перешагнув порог открывшегося помещения, Полынин понял, что находится в самом заурядном и далеко не совершенном с точки зрения передовых технологий криогенном биоинкубаторе.
Масса аппаратуры, на панелях которой лежал тонкий налет инея, тревожно перемигивалась контрольными огоньками, сипло вздыхали несколько насосов, повсюду вились прозрачные трубочки, замысловато переплетенные с кабелями питания, и все это объединялось пятью биокрионическими камерами. Прозрачные колпаки низкотемпературных саркофагов были покрыты сетью трещин. Дыры от пуль казались огромными и черными.
Колпак крайней инкубационной ячейки, также задетый очередью неведомого стрелка, был поднят вверх, показывая пустое ложе, а рядом с ним, на покрывающей пол помещения тонкой наледи, четко пропечатались проталины следов от босых человеческих ног. Антон покосился на Лану, которая зябко куталась в кусок ткани.
Спрашивать ее, кому и зачем потребовался этот биоинкубатор, предназначенный для клонирования и многолетнего роста точных человеческих копий, было бесполезно. Пятая камера явно принадлежала ей самой — пули по случайности не задели растущего в ледяной тиши тела, а поврежденная автоматика инициировала процесс срочного пробуждения — это Антон понимал со всей очевидностью.
— Тебе холодно. — Полынин видел, что у нее зуб на зуб не попадает. Сняв куртку защитного костюма, он протянул ее Лане. — Выйди отсюда, оденься и жди меня. — У меня есть одежда… — тихо ответила она, не взяв протянутой куртки, но безропотно выскользнула за дверь.
Антон дождался, пока она исчезнет, и только тогда подошел к первому саркофагу.
Под изрешеченным пулями колпаком лежал младенец — девочка месяцев семи-восьми от роду.
Контрольный дисплей показывал ровное движение пяти линий. Процесс крионического роста был непоправимо нарушен.
В следующей камере находилось тело пятилетнего подростка. Застывшие черты уже напоминали лицо Ланы, но были детскими, угловатыми и незавершенными. В третьей и четвертой камерах соответствующие копии имели пятилетний прогресс в возрасте.
Все они были мертвы. Антон посмотрел на пол, ожидая увидеть россыпи автоматных гильз, но среди замысловатых узоров ледяной корки не было даже намека на тускло-желтые цилиндрики — там валялась одна-единственная обойма от импульсной винтовки…
«Ганианцы?»
Антон поднял обойму, отодрав ее от пола. Разгибаясь, он заметил, что на постаменте ближайшей к нему инкубационной ячейки закреплена отштампованная промышленным способом пластина с надписью:
«Беатриче Блейз. Клон номер пять».
Он повернул голову, посмотрев на следующий саркофаг.
Такая же пластинка, только номер, отштампованный на ней, — четыре.
«Выходит, что Лана — клон номер один?» — мелькнула в его голове мгновенная догадка.
Он подошел к камере с откинутым вверх колпаком. Дисплей контроля систем жизнеобеспечения все еще работал: на голубом фоне, вместо синусоид или прямых линий, графически отображающих биологические ритмы, мигало несколько надписей:
Сбой основной программы.
…
Режим экстренного пробуждения.
…
Загрузка данных прекращена.
…
В нижней части экрана отображался цветовой индикатор, веселый столбик изумрудного цвета с надписью под ним:
Процесс пробуждения: Успешно завершен.
Взглянув на дату и время, Антон понял, что Лана покинула камеру тридцать часов назад.
Оставалось непонятным, зачем тут росли пять клонов Беатриче Блейз, но зато теперь Антон, наконец, вспомнил лицо Ланы: она действительно являлась точной генетической копией прототипа. Среди информационных файлов, посвященных Деметре, было несколько статей из «желтой» прессы о единственном человеке, сотрудничающем с искусственным разумом, и фотография самой Блейз.
Возможно, именно здесь сеть пыталась вырастить генетические копии близкого ей человека, после смерти оригинала?
Это следовало уточнить.
* * *
Дождавшись, пока мощный шлюзовой створ полностью сомкнется, Антон пошел назад к бассейну.
Услышав его шаги, Лана подплыла к бортику, вылезла из воды и замерла, спрятавшись за мутью медленно поднимающихся к невидимому потолку испарений, словно случайно позабытое тут неведомым скульптором изваяние античной Афродиты…
«Что она себе вообразила?»
Антон остановился в двух шагах от обнаженной фигуры. Обстановка продолжала давить ему на нервы.
Пар, курящийся над темной поверхностью воды, вдруг рассеяло порывом сквозняка, который гулял от одного устья тоннеля к другому, периодически меняя свое направление.
Бесспорно, биологическая кукла была прекрасна.
Он смотрел на нее, но ничего не шевелилось в душе Полынина, словно перед ним действительно застыло изваяние.
Бархатистая кожа Ланы в неверном свете огромного помещения отливала загадочной зеленцой, капельки воды мерцали, призывно скользя по изгибам женственной фигуры, ее обнаженная грудь часто приподнималась, отражая внутреннее волнение, она стояла всего в двух метрах от Антона и ждала…
Ждала, что он сейчас сделает шаг навстречу, коснется ее и тогда…
Он действительно сделал шаг вперед и присел на пластиковый борт бассейна.
— Хватит валять дурака… — глухо произнес Полынин.
Лана подняла оброненный на краю бассейна кусок ткани и присела рядом с ним.
— Я тебе не нравлюсь? — тихо спросила она.
— Ты красивая, — со сдержанным раздражением ответил Антон.
Несколько секунд она сидела рядом с ним, поджав губы, пытаясь мысленно переварить его фразу, а потом вдруг рассмеялась.
— Я не понимаю тебя. Ты разговариваешь, а я не понимаю.
«Естественно, что не понимаешь…»
Физически завершенная копия человека, по сути — новорожденная с телом двадцатилетней женщины — как могла она понимать его? Удивительно, что Лана каким-то образом осознавала саму себя. Ее знание интеранглийского теперь не являлось для Антона загадкой — надпись на терминале ясно свидетельствовала о том, что процесс взросления в инкубационной ячейке сопровождался «закачкой» в разум клона определенной информации через височный имплант. Но знать языки владеть им — это не одно и то же…
«Интересно, что еще умудрились закачать в тебя?» — подумал Антон, покосившись на девушку. — «Память генетического прототипа?»
— Ты помнишь, кто такая Беатриче Блейз? — задал он провокационный вопрос.
— Да, — односложно ответила Лана. — Она человек, от которого взяты мои гены. Мне холодно, — добавила девушка неожиданно.
— Так оденься, — предложил Антон, не замечая, что его тон стал груб. — Ты ведь сказала, что у тебя есть одежда?
Она стояла, немо уставившись на курящуюся паром водную гладь, не реагируя на его слова, глубоко задумавшись о чем-то…
Антон тоже задумался. Искоса посмотрев на застывшую фигуру девушки, он попытался припомнить все, что удалось вытянуть из сети Интерстар относительно Беатриче Блейз. Судя по нескольким статьям, эта женщина была странным образом привязана к данной планете и процветавшему тут кибернетическому разуму. Если Антону не изменяла память, то она являлась добровольной помощницей сети — единственным человеком, кто двадцать лет назад в период «расцвета» этой непонятной истории свободно посещал Деметру, помогая искусственному интеллекту в экспериментах, призванных инициировать эволюцию кибернетической жизни.
Размышляя над этим, Антон тут же вспомнил показания сканеров, полученные при посадке — вся поверхность планеты вокруг цоколя напоминала огромный полигон с ржавеющей под открытым небом техникой.
«Эксперимент, судя по всему, не удался…» — мысленно отметил он, продолжая наблюдать за девушкой, которая, очнувшись от своего непонятного оцепенения, отошла метров на пять в сторону от бассейна и с усилием вытащила из-под груды пластиковых листов упрятанный туда объемистый сверток.
Вернувшись к бассейну, Лана раскрыла принесенный пакет, в котором обнаружился комплект одежды и любопытнейший набор предметов.
Антон с удивлением заметил вполне современную статкарточку, являющуюся унифицированным удостоверением личности, годным для всех миров, которые когда-либо входили в состав Конфедерации Солнц, кредитную карту, с отличительной золотой полоской на торце, свидетельствовавшей, что на счету предъявителя лежит сумма, превышающая сто тысяч кредитов, затем последовало удостоверение пилота первого класса, магнитный ключ активации для бортовой кибернетической системы космического корабля, импульсный пистолет системы «стайгер», нож…
Пока он рассматривал вещи, извлеченные из пакета, Лана натянула на себя нижнее белье, потом мешковатый комбинезон синего цвета, который сразу же скрыл женственность ее фигуры, превратив привлекательную девушку в неопрятного техника, который только что выкупался, но забыл вытереть и причесать растрепанные волосы.
Набор предметов, который она извлекла вместе с одеждой, навел Антона на определенные мысли.
Он протянул руку, взял удостоверение личности и считал его данные при помощи сканера.
Пробежав глазами по строкам расшифрованных данных, он понял, что не ошибся в интуитивном предчувствии, — настоящей Беатриче Блейз, вероятнее всего, уже не было в живых — статкарточка, выписанная на ее имя, явно указывала на это…
— Лана, у тебя есть память генетического прототипа? — подняв взгляд, спросил Антон. — Ты помнишь что-нибудь из жизни Беатриче Блейз?
Она замерла с поднятой рукой, которой хотела поправить упавшую на глаза прядь непослушных волос.
— Нет… Я почти ничего не помню, — призналась девушка после некоторого раздумья. — Если сосредоточиться, то всплывают несколько ярких воспоминаний… какой-то исполинский шагающий робот, обстановка рубки управления… Потом вид планеты из космоса: яркий серп на фоне звезд и черноты…
«Значит, сеть Деметры все-таки пыталась создать копию своей добровольной помощницы, а не просто биологическую куклу без личности…»
— Ты знаешь, где находишься, кто ты, зачем появилась на свет?
На несколько секунд наступила тишина, затем с ее ресниц вдруг начали одна за другой срываться слезинки.
— Имя ты придумала сама, верно? — продолжал настаивать Антон, игнорируя ее слезы.
— Да, имя я придумала сама, — выдавила Лана. — Не знаю, откуда оно взялось в моей голове. Я не понимаю, кто я…
Полынин слушал ее в глубокой задумчивости и потому пропустил миг, когда она резко наклонилась и схватила импульсный пистолет.
Очнувшись, он вскочил, перехватив ее руку у самого лба девушки.
— Постой же ты, ненормальная!
Она попыталась вырваться, но куда там — хватка у Полынина была железной.
— Что ты задумала, девочка? — сощурясь, спросил он, с усилием отводя кисть ее руки вместе со стволом «стайгера» с опасной линии.
Она вдруг расслабилась, обмякла, оставив тщетные попытки вырваться, и горестно проговорила, глядя в пол:
— Я ведь не настоящий человек, верно?
Полынин несколько секунд обдумывал сказанное, а потом отрицательно мотнул головой:
— Ты не можешь так говорить. Любой клон старше двухнедельного возраста автоматически считается человеком.
— Могу… — в голосе Ланы прозвучали тоска и безысходность. — Я не знаю, кто я и зачем появилась на свет. Я была одна, и мне было страшно, понимаешь?! — Она зажмурилась. — Вокруг никого, только эти обезумевшие машины, которые ползали повсюду…
«Обезумевшие машины?»
Антон мгновенно вспомнил двух андроидов у входа в зал, затем скосил глаза на импульсный пистолет, который она сжимала в напряженной руке, и понял, что Лана говорит правду: цифровой индикатор зарядов — светящееся крошечное табло на торце пистолетной рукоятки — показывал цифру «тринадцать».
Значит, из «стайгера» было сделано, как минимум, восемьдесят семь выстрелов… За тридцать часов, прошедших после «рождения», ощутить полнейшее одиночество, вступить в бой с патрулирующими подземелье машинами… Если вдуматься, то девочке не позавидуешь…
В этот миг, воспользовавшись тем, что внимание Полынина ослабло, Лана с нечеловеческой силой вывернулась из его рук, использовав характерный прием рукопашного боя, что явилось для Антона полнейшей неожиданностью.
Он устоял на ногах, зло подумав при этом:
«Значит, в тебя во время „взросления“ закачали не только интеранглийский?..» — Мелькнувшую в голове мысль прервал ее дрожащий голос:
— Хочешь, продырявлю тебе башку? — Фраза явно принадлежала не тому невинному существу, которое беззаботно плескалось в бассейне несколько минут назад.
Смена ее настроений и полная непредсказуемость действий в ином обществе имели бы ошеломляющий эффект…
Антон взглянул в черный зрачок «стайгера», который имел характерный синеватый отлив на срезе ствола, появившийся от нагрева в момент интенсивной стрельбы длинной очередью, и ответил:
— Извини, если я тебя обидел. Ты уже появилась на свет, и не надо делать из этого трагедии, ладно?
Она, закусив губу, опустила пистолет, но в ее глазах по-прежнему отражалась стылая безысходность…
Антон вполне понимал ее состояние. Новорожденная, но уже взрослая женщина, с чужой, обрывочной памятью, очнувшаяся совершенно одна в мрачных подземельях, без цели в жизни, без возможности выбраться отсюда, навек приговоренная прихотью электронного разума к роли биологической куклы, призванной заменить давно погибшего человека, но не востребованная даже в таком качестве…
Неудивительно, что он нашел ее беззаботно плавающей в этом бассейне… — то была реакция самозащиты, чем-то схожая с состоянием комы, но не физической, а моральной — отчаявшись разобраться в себе, она просто запихнула ворох ненужных, не принадлежащих ей вещей под нагромождение пластиковых листов и превратилась в Лану — частичку этого безумного подземного мира, такую же странную, противоестественную для «нормального» человека, как вся окружающая среда ее обитания.
«Ей крупно повезло, что я появился тут…» — внезапно подумал Антон.
— Ладно, давай перестанем злиться, — вслух произнес он, мягко заставив ее руку опустить оружие. — Пожалуйста, подумай, что, кроме знания интеранглийского и навыков рукопашного боя, в тебя вложено?
Лана долго молчала, а потом тихо спросила:
— Ты возьмешь меня с собой?
— Да, — не колеблясь, ответил Антон, который минуту назад уже обдумывал данный вопрос. Он не испытывал восторга от появившегося общества, но здраво рассудил, что бросить ее тут не сможет — хватит его душе и того бремени, которое висело тяжкими мыслями о Паше Мороке…
— Еще я знаю, что где-то тут расположены шесть основных терминалов сети, — неожиданно произнесла она. — Я умею работать с ними.
— Ты пробовала? — Антон тут же отвлекся от мрачных мыслей, вспомнив свои безуспешные попытки общения с уцелевшим терминалом в командном центре.
— Нет, — ответила она.
— А если я попрошу тебя об этом?
— Я могу попытаться… — Лана опять оцепенела на несколько мгновений, словно в такие секунды ее покидала жизнь. — А это обязательно? — спросила она, вынырнув из омута своих ощущений в реальность.
— Да. Я ищу здесь друга и думаю, что сеть Деметры имеет информацию о нем.
— Хорошо… — Лана покорно кивнула. — Я сделаю все, что ты скажешь, только не забудь, что ты мне обещал, ладно?
* * *
Пока они выбирались из зала с бассейнами к компьютерному центру, у Антона создалось полное ощущение того, что девушка чего-то боится.
Покосившись на Лану, которая уже не выглядела, как мифическое существо, он вспомнил недавнюю вспышку ее эмоций и сопутствующий этому диалог…
Несомненно, в разум клона пытались «закачать» личность генетического прототипа в виде последовательного, логичного ряда воспоминаний о прошлом, но на поверку вышло, что ее мозг прекрасно усвоил все данные, которые можно отнести к разряду так называемой «технической» информации, не окрашенные эмоционально, они нашли место в ее голове, а вот память Блейз, на основе которой должна была очнуться ее душа, — нет. Память не прижилась, от нее сохранились лишь осколки, в виде нескольких наиболее ярких впечатлений. Если верить словам Ланы, то картина получалась похожей на ту, что наблюдал Антон, просматривая воспоминания Сары Клеймон, снятые с электронных носителей флайера «Скорой помощи»…
Вспышечные воспоминания. Все, что осталось от настоящей Сары… Но кто, в таком случае, занимал весь освободившийся объем мозга миссис Клеймон? Кто звонил ему, назначал встречу, кто разговаривал, представившись матерью Паши?.. Что, в конце концов, могло быть успешно проинсталлировано на биологический носитель, если пример Ланы доказывает невозможность полноценной перезаписи эмоциональной памяти, которая, наверное, и есть неповторимая душа человека?
Если бы на Аллоре с ним общалась настоящая Сара, она говорила бы вовсе не о Паше, не о ганианцах, не о гиперсферных курсах — она бы переживала свое многовековое старение во сне, вела бы себя как полоумная, но нет — он видел перед собой старую физически, но вполне вменяемую женщину, которая оперировала выдуманными воспоминаниями, но излагала их ровно, ставила вопросы и задачи без эмоций, как… машина?!
…
Коридор закончился знакомым округлым залом, где высились древние терминалы центрального сервера сети.
Лана не солгала ему, сказав, что не пыталась общаться с электронной системой цоколя, — это Антон понял по ее расширившимся зрачкам, когда она увидела тот хаос человеческих и кибернетических останков, которые заполняли помещение.
Он твердо взял ее за руку, провел к уцелевшему терминалу и усадил за него, подняв для этого с пола опрокинутое кресло.
— Тебе знакомы текстоглифы на клавиатурах?
Она посмотрела на раскладки сенсорных кнопок, изображение которых просвечивало сквозь прозрачный пластик защитного кожуха, и кивнула, неосознанно силясь обернуться назад, но Антон помешал ей снова взглянуть на останки людей и машин.
Положив руки на плечи Ланы, он встал позади кресла, вернув ее внимание к терминалу.
— Ты должна знать, как обращаться к сервисной оболочке системы, — произнес Антон. — Возможно, это по какой-то причине неприятно тебе, но напрягись, вспомни, как получить доступ к файловой системе.
Она безропотно опустила обе руки на раскладку сенсорной клавиатуры, и сразу же тускло осветился экран, который чудом обошли автоматные очереди.
Несколько минут Лана вводила команды, долго размышляя, перед тем как коснуться той или иной псевдокнопки.
Экран долгое время оставался пустым. Единственное, чего она сумела добиться, это появления на нем немой, лишенной каких-либо признаков функциональности сервисной оболочки с пустыми оперативными окнами.
— Она умирала… — внезапно выдавила из себя Лана, прочитав появившуюся в нижнем углу экрана строку непонятных Антону символов. — Система искала выход… — На нижнем срезе экрана появилось еще несколько строк сообщений, записанных машинным кодом. — Ее уничтожали… — Лана медленно выговаривала слова, интерпретируя непонятные Антону символы в доступную пониманию форму. — Файлов с данными нет… — дрожащим голосом заключила она, отдергивая руки от клавиатуры, словно короткие строки машинного языка причинили ей душевную боль, а псевдокнопки вдруг обожгли подушечки пальцев…
— Сеть нашла выход? — настойчиво спрашивал Антон, игнорируя состояние Ланы. — Куда подевались составляющие ее программные модули? Она смогла их переместить?
— Да… — ответила девушка, с трудом возвращая руки на раскладку клавиатур. Антон по-прежнему держал ее за плечи и ощущал, что она напряжена до непроизвольной дрожи в мышцах. В этом внезапном сопереживании скупым строкам крылось что-то глубокое, непонятное Антону, возможно, запрограммированное в разум Ланы в период роста.
— Где она?
Бледные, дрожащие пальцы девушки касались текстоглифов, перебирая различные комбинации команд, пока, наконец, на экран не выползла последняя, пятая строка, вызволенная ее усилиями из недр осиротевшего терминала.
— Все базы данных и программные модули были перемещены с этих носителей, — медленно прочитала Лана. — После этого прошло тридцать восемь стандартных планетарных суток.
— Куда перемещены?!.. — Антон в этот миг был готов пойти на все, чтобы добиться конкретного ответа на мучивший его вопрос.
Лана, поборов дрожь, коснулась еще нескольких псевдокнопок.
— Последнее сетевое соединение было установлено с бортовым компьютером колониального транспорта «Бристоль», — ответила она. — Туда велось перемещение данных с основных носителей.
