Глава 8
Планета Деметра. Сутки спустя после событий на Аллоре.
Этим утром над единственным материком планеты пошел снег.
Где-то в ближайшем перелеске выла одичавшая собака. Вой был долгим, протяжным и тоскливым — так зверь приветствовал белые пушистые снежинки, что, кружась, падали с небес на обезображенную землю, укрывая тонким белым саваном уродливые подробности, оставшиеся на холмистых равнинах после многих столетий пребывания тут людей, инсектов и машин.
Потом хмурые небеса расколол басовитый звук, и пес осекся, подавившись очередным переливом своего воя.
Черная точка, окруженная напряженной аурой свечения, пробила облака и начала снижаться над неровной, припорошенной снегом землей.
Прошло несколько минут, сияние погасло, точка потеряла стремительность снижения и стала медленно укрупняться, постепенно приобретая вполне характерные, узнаваемые контуры автоматического разведывательного корабля класса «Тайфун». Эти неприхотливые и надежные космические аппараты, способные как к гиперпространственным прыжкам, так и к полетам в атмосферах планет, широко применялись в звездных системах, освоенных людьми.
АРК, выдвинув короткие крылья, совершил плавный разворот над синеющей кромкой леса и начал снижаться, намереваясь совершить посадку на плоскую, частично обвалившуюся поверхность унылого цоколя, похожего на основание недостроенной пирамиды.
Серый параллелепипед с наклонными стенами высотой в двадцать метров и плоской крышей, на которой кое-где возвышались руины зданий второго уровня, являлся давно заброшенным людьми зародышем несостоявшегося города-мегаполиса…
Планетой, над поверхностью которой появился АРК, была знаменитая и загадочная Деметра…
…
…Время и многочисленные войны между людьми и инсектами, некогда бушевавшие тут, изрядно потрудились над наклонными стенами городского основания.
Таких цоколей, разбросанных по разным мирам, насчитывались сотни. Во времена Первого Рывка, когда колониальные транспорты массово покидали Землю, одна из промышленных корпораций, производившая оборудование для будущих колоний, разработала универсальный подход к проблеме выживания первого поколения колонистов.
Как бывало уже не раз, к делу подключили военные технологии. На Земле, пережившей к тому моменту четыре мировые войны, имелся богатый опыт постройки самодостаточных городов-убежищ с замкнутыми циклами жизнеобеспечения. Естественно, колониальный транспорт не мог унести на своем борту комплектующие конструкции для постройки подобного города, но подавляющее большинство стартующих из Солнечной системы космических кораблей несли на своих грузовых палубах машины, которые могли возвести город-убежище непосредственно на месте, из материалов, добытых уже на новой родине.
Так было и на Деметре. В идеале, если процесс посадки и разгрузки протекал нормально, без сбоев, то в результате первичной деятельности машин, которые начинали свою работу сразу после откупоривания первых грузовых шлюзов, примерно через пять—шесть месяцев, в непосредственной близости от зоны посадки вырастала огромная серая коробка с наклонными стенами двадцатиметровой высоты.
Цоколь — а именно так именовался в технической документации этот геометрически правильный образчик урбанистической архитектуры, имел несколько подземных этажей. Его стены из армированного бетона толщиной в метр могли противостоять любым, даже весьма агрессивным условиям внешней среды; внутри бетонного укрытия строительные машины формировали тоннели-улицы, прокладывали систему коммуникаций, строили служебные и жилые помещения, а также возводили две подземные оранжереи, где высаживались наиболее неприхотливые образцы земной флоры, изолированные от внешней среды колонизируемой планеты.
Последним и самым главным этапом строительства являлся монтаж общей компьютерной сети цоколя, которая управляла заглубленным в кору планеты ядерным реактором и всеми городскими коммуникациями.
Далее, по замыслу оставшихся на Земле инженеров, начиналось непосредственное пробуждение колонистов, которые в период машинного строительства продолжали пребывать в состоянии сверхглубокого криогенного сна внутри бронированной сферы совершившего посадку колониального транспорта.
Теоретически данная схема должна была работать на любой планете с кислородосодержащей средой. Неважно, какие формы имела местная органическая жизнь: мощные стены цоколя надежно предохраняли от вторжения извне, внутри функционировали замкнутые циклы жизнеобеспечения, с автономным ресурсом, рассчитанным на тысячи лет, так что очнувшиеся от криогенного сна пассажиры колониального транспорта могли сколь угодно долго разбираться, как следует жить дальше в том мире, куда их занесла капризная судьба.
На многих планетах так и происходило, с незначительными отклонениями в сторону тех или иных технических решений, — на Дабоге, например, куда совершил посадку колониальный транспорт «Беглец», такой цоколь оказался полностью заглубленным под землю, из-за царивших на планете гигантских жизненных форм; на Кассии, колонизированной с борта «Кассиопеи», процесс пробуждения колонистов, из-за ошибки бортового компьютера, был инициирован одновременно с активацией законсервированных машин, и потому единого цоколя там не вышло, — общины людей, разделившись по национальному признаку, поделили между собой планетопреобразующую и строительную технику, создав множественные очаговые поселения, благо тот мир был приветлив к пришельцам и не требовал метровых стен для защиты от каких-либо монстров.
Существовали примеры и более плачевные — на некоторых мирах при их вторичном посещении находили недостроенные конструкции, либо просто котлованы, обросшие давно омертвевшей техникой, а неподалеку — разъеденные эрозией модули колониальных сфер, с аккуратно уложенными на борту замороженными трупами.
Космос многолик и разнообразен, но неизменно схож в своей жестокой бескомпромиссности к тем, кто вторгается в его просторы, пытаясь освоить новые жизненные пространства, — отсюда и многообразие конечных результатов, множество историй, которые имеют одинаковое начало, но совершенно разные развязки.
На тысячах планет существуют миллиарды различных сред обитания, некоторые из них действительно смертельны, иные, наоборот, — благосклонны к людям, но, так или иначе, именно в зависимости от прессинга планетных биосфер на протяжении веков формировались новые цивилизации, имевшие у своих истоков людей, отправившихся с Земли в одну и ту же историческую эпоху.
Деметра, колонизированная экипажем транспорта «Бристоль», являлась, в смысле природных условий, далеко не худшим вариантом из того списка, что предлагал космос вторгшимся в него поселенцам.
Однако у этой планеты существовал один недостаток, который фактически сводил на нет все остальные плюсы, — Деметра уже была колонизирована несколько миллионов лет назад представителями иной, совершенно не похожей на человечество расы — инсектами.
Патовая ситуация, возникшая на планете после появления «Бристоля», объяснялась тем, что конструкция колониального транспорта предполагала только одну посадку. Возможности повторить попытку поиска планеты или возвращение на Землю исключались.
Несмотря на вынужденное соседство двух абсолютно чуждых друг другу цивилизаций, конфликт между людьми и инсектами возник не сразу, а по прошествии нескольких десятилетий после благополучной посадки «Бристоля».
Колония Деметры развивалась вполне успешно на протяжении двух поколений: машинами был построен и запущен в эксплуатацию зародыш города-мегаполиса, но люди, пробуждавшиеся небольшими группами, по мере постепенного ввода в эксплуатацию внутренних ресурсов урбанистического кусочка Земли, выстроенного на бесплодной, песчано-глинистой равнине, в большинстве своем не одобрили выбора автоматических систем и не стали продолжать стройку, возводя на плоской поверхности цоколя новый этаж города, а предпочли расселяться по прилегающим территориям, основывая небольшие форпосты в тех местах, где растительность оказывалась богаче и существовала возможность эффективного земледелия. Эта жажда освоения новых территорий привела пионеров Деметры к черным, давно покинутым городам-муравейникам инсектов.
Они возвышались по другую сторону горного хребта, как вечные памятники навсегда канувшей во тьму веков цивилизации. Так, по крайней мере, показалось первым исследователям черных городов, но они жестоко заблуждались — инсекты по-прежнему обитали на Деметре, но это были уже не оседлые городские анклавы, а кочующие племена, деградировавшие в своем развитии.
Людям потребовалось время, чтобы связать между собой многочисленные орды отвратительных насекомых, обитающих по ту сторону горного хребта, и покинутые жителями загадочные, величественные черные города. К самим инсектам первые поселенцы относились по-разному: кто-то не обращал на них внимания, кто-то откровенно сторонился «мерзких тварей», основываясь на инстинктивном отвращении человека к определенным видам насекомых, обитавших на Земле, но была также и третья категория людей, которые пошли в своих чувствах дальше отвращения или равнодушия. Сообразив, что деградировавшие потомки великой и непонятной цивилизации сохранили изрядную долю интеллекта, их стали приручать, используя в разных вариантах — начиная от чернорабочих на зарождающихся латифундиях и заканчивая откровенным «одомашниванием» в качестве тягловых животных.
Люди, осваивавшие Деметру, не учли многих нюансов в своем общении с инсектами. Они считали их в лучшем случае существами, равными по сообразительности собаке или лошади, почему-то напрочь забывая при этом о черных городах, которые высились коническими горами в южной части материка.
На самом деле запустение, царящее в них, являлось не следствием полнейшей деградации современных поколений инсектов, а данью сложным процессам, протекающим внутри их цивилизации.
Как выяснилось позже, индивидуальный разум у каждой отдельно взятой инсектоидной особи просыпается только в отрыве от основной массы «муравейника». Стоило изолировать малочисленную группу инсектов, отделив их от копошащейся, вечно кочующей в поисках пищи и тепла массы насекомых, и они спустя невероятно короткий срок обретали свое «я», которое, несмотря на новорожденную индивидуальность, сохраняло все основные знания — генетически передаваемую память «муравейника».
Этот удивительный механизм приспособляемости, выработанный эволюцией не на Деметре, а на исчезнувшей много миллионов лет назад планете, которую предки современных инсектов разобрали, используя как материал при постройке Сферы Дайсона — уникальной, существующей поныне конструкции, внутри которой заключена тускло-красная звезда, сыграл роковую роль в развитии взаимоотношений между людьми и насекомыми.
Оторванные от общей массы кочующих орд группы, «прирученные» людьми, обрели ту самую индивидуальность: прозрели, заметили, наконец, что планету, которую их предки колонизировали миллионы лет назад, оккупировал новый вид разумных существ, притязающих на полный контроль Деметры и использование их в качестве слуг или рабов…
Так начался конфликт, который, в принципе, мог и не состояться, будь в составе трехсоттысячного отряда колонистов больше ученых и меньше выходцев из городских трущоб земных мегаполисов.
Война между людьми и инсектами на изолированной от остальной цивилизации Деметре продолжалась многие сотни лет. Горный хребет, поделивший единственный материк планеты на две неравные части, стал границей между двумя биологическими видами, линией фронта, на которой никогда не прекращались стычки враждующих сторон.
Вспыхнувший конфликт, как было выяснено впоследствии, радикально изменил образ жизни кочующих инсектоидных орд. Они достаточно быстро вернули себе изрядную долю интеллекта и личной эмоциональной свободы для каждого члена сообщества — это включился еще один, заложенный в них эволюцией механизм выживания вида: инсекты попросту отреагировали на изменение условий внешней среды, которое потребовало от них более осмысленных и решительных действий, чем беззаботное кочевье по традиционным местам кормежки и размножения.
Начавшееся противостояние год от года усугублялось, втягивая в себя практически все население обеих популяций. Что люди, что насекомые вновь остановились в своем развитии, работая, каждый по-своему, исключительно «на войну».
Несколько раз орды инсектов вторгались на занятые колонистами равнины, подкатываясь к самим стенам цоколя, который так и не вырос в полноценный город, а лишь обветшал за прошедшие века.
Цивилизация людей на Деметре, втянувшаяся в конфликт, развивала только производства, помогающие в борьбе с насекомыми. В немногих зданиях, которые успели выстроить на поверхности цоколя еще в довоенную эпоху, потомки колонистов вели теперь полуказарменный образ жизни. На минус первом уровне городского основания, куда в ту пору имелся свободный доступ, усилиями военных специалистов были созданы примитивные заводы по производству и ремонту огнестрельного оружия, а немногочисленные поселения, основанные вне стен укрепленного цоколя, теперь пустовали, постепенно превращаясь в руины.
Колония схлопнулась, коллапсировала до размеров города-крепости, где, спустя восемьсот лет после посадки «Бристоля», проживало едва ли десять—пятнадцать тысяч человек.
Весь парадокс заключался в том, что и инсекты, которых было неизмеримо больше, чем людей, не могли стать победителями в затянувшейся войне. Равнины, простирающиеся с «человеческой» стороны горного хребта, обладали умеренным, прохладным климатом и совершенно не подходили для их метаболизма: насекомым были необходимы влажные, теплые места обитания, а их на Деметре можно было найти только по другую сторону хребта, намного южнее покинутых черных городов.
Казалось бы, в таких условиях война должна была прекратиться сама по себе — людей осталось слишком мало, чтобы претендовать на жизненные пространства по ту сторону гор, а инсектам совершенно не подходили прохладные ареалы обитания, где зимой выпадал снег, но существовало одно обстоятельство, которое опять-таки сводило на нет все объективные причины для стихийного прекращения конфликта: обе расы вкусили яда ненависти друг к другу.
Война, идущая на протяжении многих сотен лет, стала образом жизни, впиталась в быт, превратилась в смысл существования для новых поколений как людей, так и разумных насекомых.
Окончательному взаимоистреблению двух рас помешало вторичное открытие Деметры картографическим кораблем «Терра», приписанным к планете Кьюиг.
Обитаемая Галактика узнала, что на территории затерянной колонии идет многовековое противостояние двух рас. К этому времени уже была открыта покинутая инсектами и разрушенная временем Сфера Дайсона, на территории которой, восстанавливая древние коммуникации, давно и прочно обосновались люди, заброшенные внутрь исполинской конструкции волею гиперсферы и двух галактических войн. Инсектов же считали в ту пору полностью вымершими, поэтому вторичное открытие Деметры, где реально сохранились потомки древней галактической расы, получило широкую огласку и соответствующий резонанс. Советом Безопасности Миров было принято срочное решение о расселении враждующих сторон.
В ходе разрешения конфликта внезапно выяснился еще один нюанс: оказывается, не только древние расы способны оставлять после себя артефакты, но и люди в ходе своей экспансии уже перешагнули тот качественный и количественный порог, за которым человечество стало оставлять зримые следы своей неудержимой поступи по звездным системам спирального рукава родной Галактики.
Одним из таких артефактов — свидетельств пребывания на планете разумной, но покинувшей ее расы, стала компьютерная сеть Деметры.
Поначалу это было обычное с точки зрения древних земных технологий единение сетевых компьютеров и связанных с ними исполнительных механизмов, обслуживающих атомный реактор цоколя и все коммуникации исполинского зародыша несостоявшегося мегаполиса. Земные инженеры проектировали сеть с многократным запасом прочности, понимая, что едва очнувшиеся от криогенного сна, дезориентированные в обстановке нового мира люди вряд ли захотят сразу же включиться в рутинные процессы управления и текущего ремонта коммуникаций созданного для них машинами убежища. Чтобы избежать этого и развязать руки первым поколениям колонистов, в недрах цоколя была спроектирована компьютерная сеть, которой передоверялись все рутинные функции управления самодостаточным комплексом первоначального убежища.
По своей сути сеть являлась одной гигантской машиной, кибернетическим организмом, состоящим из тысяч мелких исполнительных узлов, взаимосвязанных единым центром автоматического управления.
Над Деметрой тихой поступью крались годы, десятилетия, века…
Люди, работая на войну, постепенно деградируя в своих знаниях и возможностях, просто забыли о существовании сети. Они жили на поверхности цоколя, опасаясь спускаться в его давно заброшенные недра, не задаваясь вопросом: откуда в их домах берутся свет и тепло?.. А внизу, под толщей многометровых бетонных перекрытий в сумраке давно необитаемых помещений постепенно развивалась иная жизнь.
Компьютерная сеть, в основу которой был заложен принцип самодостаточности, имела четкую базовую программу: во что бы то ни стало поддерживать функции вверенных ее заботам сооружений, коммуникаций и агрегатов.
Город ветшал, выходили из строя обслуживающие и ремонтные механизмы, доставленные еще с борта «Бристоля», приходили в негодность энергоцентрали, системы водоснабжения, — в ведении компьютерной сети оказались тысячи километров ветшающих трубопроводов, кабелей, подземных трасс, которые требовали ежедневного обслуживания… Жарко дышал расположенный неподалеку от центрального узла сети ядерный реактор города, но на фоне постепенного разрушения функций, упадка возможностей оставалась неизменной господствующая над сетью, заложенная еще на Земле программная цель.
Со стороны людей не ощущалось никакой помощи и заботы — они вели свою войну, прочно забыв о существовании сети, пользуясь поставляемыми ею благами, такими, как энергия и тепло, не задумываясь, откуда они берутся, страшась заглядывать в мрачные недра цоколя…
Неизвестно, на каком из отрезков своего восьмисотлетнего «хозяйствования» компьютерная сеть Деметры осознала собственное существование, но факт налицо — она научилась мыслить, проявлять некую творческую инициативу, заточенную все в те же узкие рамки основной задачи. Сеть стала подменять одни агрегаты другими, использовать устройства не по прямому их назначению — она выкручивалась, пытаясь сохранить целостность и функциональность цоколя, и в результате этого появилось нечто, эквивалентное человеческому самосознанию.
Она мыслила, а значит, существовала…
В недрах цоколя начали появляться новые образчики кибернетических механизмов, сконструированные из останков старой, отслужившей свое техники. Сеть сделала еще один шаг вперед, создавая себе подобных, — она стала матерью и в конечном итоге присвоила себе это имя, выбрав его из обширного человеческого лексикона, как термин, наиболее отражающий ее изменившуюся сущность.
«Мать…»
Под этим именем о компьютерной сети Деметры узнала обитаемая Галактика.
Искусственный интеллект, развившийся за бездну столетий из обычной самодостаточной сети города-мегаполиса.
Двадцать лет назад, еще до развала Конфедерации Солнц, Мать заявила о своем существовании и получила юридический статус. Совет Безопасности Миров, расселив людей и инсектов, оставил за ней право вести собственный образ существования, ограничив ее свободу изуродованной поверхностью Деметры.
Чтобы народившийся в недрах мрачных веков изоляции компьютерный разум, не скрывающий своей неприязни к людям, как к существам «единожды солгавшим», бросившим его на произвол судьбы, не посягал на дальнейшую пространственную экспансию, Деметру окружили плотным кольцом орбитальных охранных комплексов, с борта которых осуществлялась не только блокада околопланетного пространства Деметры, но и наблюдение за теми процессами, что протекали внизу.
После расселения людей и инсектов Деметру постепенно начала захватывать кибернетическая жизнь: Мать, получив, наконец, долгожданную свободу, освободившись от забот по поддержанию в исправном состоянии коммуникаций цоколя, начала бурное саморазвитие.
За ней пристально наблюдали. Эксперимент не имел никаких аналогов, он был не просто любопытен — на глазах людей зарождалось нечто совершенно особенное, поэтому компьютерной сети не препятствовали в ее саморазвитии, наоборот, по ее запросу на поверхность Деметры свозили множество отслужившей свое кибернетической техники, чтобы Мать имела достаточное количество исходного материала, для построения своих детищ, среди которых она упорно пыталась инициировать нечто, схожее с процессом эволюции органического мира.
Так было вплоть до развала Конфедерации Солнц.
После падения галактического сообщества и тех потрясений, что едва не привели к Третьей Галактической войне, никто уже не вспоминал о Деметре.
Мать опять была брошена, предоставлена самой себе, и единственным ограничением, сдерживающим ее в рамках планеты, оставалось теперь несоответствие ее собственного программного обеспечения с тем, которое существовало на большинстве современных компьютеров. Мать оказалась попросту несовместимой ни со своими современными аналогами, ни с межзвездной сетью Интерстар, — она являлась реликтом мира кибернетического, словно некий устаревший, ржавый автомобиль с двигателем внутреннего сгорания, случайно очутившийся среди стремительного движения современных скоростных магистралей…
…Чем она занималась сейчас, спустя двадцать лет после расселения Деметры, не ведал, наверное, никто…
Борт «Тайфуна». За несколько часов до точки гиперпространственного перехода в системе Деметра.
Немая чернота окружала корабль, затемняя экраны внешнего обзора.
На пульте АРК работали секции гиперсферных приборов, но даже отсюда, из «Великого Ничто», была доступна внепространственная связь со станциями гиперсферной частоты, расположенными подле обитаемых миров. Часть аппаратуры общечеловеческой сети Интерстар, находящаяся в аномалии, постоянно работала, осуществляя прием и передачу данных по каналам ГЧ.
Закончив изучение доступных материалов по Деметре, Антон посмотрел на панель связи. Стоило ли звонить Роглесу отсюда ради каких-то объяснений?
Он стартовал с Аллора глубокой ночью, за восемнадцать часов до запланированного Джонатаном времени, и курс, заложенный Полыниным в бортовой компьютер «Тайфуна», вел отнюдь не к Рукаву Пустоты.
После некоторых сомнений он все же коснулся сенсора активации, потом ввел код станции ГЧ и номер абонента. Антон не любил, когда за его спиной оставались явные долги.
Несколько секунд в коммуникаторе стояла тишина, затем раздалась серия тоновых импульсов — это защитная система на том конце связи пыталась определить, откуда исходит звонок.
— Да? — раздался, наконец, раздраженный голос.
— Роглес, это Полынин. Не терзай свой компьютер, я в гиперсфере.
Тоновые сигналы прекратились.
— Слушаю тебя, — наконец совладав с собой, произнес Джонатан. — Что это за фокусы, Антон? Ты понимаешь, что я тебе башку откручу?
— Не открутишь. Я не собираюсь возвращаться на Аллор. Не ломай себе голову относительно причин происходящего, Роглес, они тебя не касаются. — Антон старался говорить кратко и по существу. — АРК я верну при первой возможности. Посмотри мой счет, куда ты переводил деньги за работу. Там осталось ровно сто тысяч. Это за мой прошлый промах.
— Хочешь выйти из игры?
— Я уже вышел из нее, — палец Полынина коснулся сенсора «отбой».
В голове плавала черная муть. С Аллором покончено, о Рукаве Пустоты тоже можно забыть. Осталась только немая пустота на экранах да собственные мысли…
Его взгляд зацепился за темную сферу РИГМЫ.
В рубке АРК оставалось очень мало свободного от приборов места, и он пристроил набитый схемами шар между двумя выступами пульта, для надежности заклинив его запасным фрагментом облицовки.
Рука Антона потянулась к темной сфере, пальцы нашли спаренный разъем магистрального интерфейса и главного кабеля питания. Оглянувшись, он отыскал глазами соответствующее гнездо на резервной панели бортового компьютера АРК и вставил штекер.
На терминале, в который он включил РИГМУ, осветилось несколько сиротливых огней.
Внутри самой сферы тут же с готовностью заморгали индикаторы жестких дисков.
— РИГМА?
Ответа не было. Опять внутри замкнутого электронного контура шло непонятное перемещение данных — по судорожному морганию индикаторов было видно, как внутри сферы байты данных перетекают с одного встроенного носителя на другой и… более ничего. Никакой реакции на кодовое слово, никаких попыток снестись с тем терминалом, куда он включил бывшую электронную хозяйку своей квартиры.
Рука Антона отключила кабели, и сфера РИГМЫ опять потемнела.
Рисковать не стоило. Неизвестно, чем закончится этот процесс перемещения данных и что в конечном итоге родится из него? Гиперсфера была не лучшим местом для подобного рода экспериментов.
Безуспешная попытка включить РИГМУ вернула мысли Антона к событиям последних суток, полностью перевернувшим его жизнь.
Хабор научил его одному правилу: «бей первым и тогда останешься жив».
Размышляя здраво, он отложил трудоемкий процесс анализа пресловутых гиперсферных курсов. Их интерполяция нужна была кому-то, но не ему.
В мыслях Антона из всех аллорских событий соткалась иная логическая нить.
Воспоминания Сары, записанные компьютером «Скорой помощи», дали ему ссылку на колониальный транспорт «Бристоль» и Деметру. Двое ганианцев, появившихся у его порога вслед за Сарой Клеймон, указывали на участие в деле тех же сил, что действовали на Хаборе десять лет назад, а фотография, полученная от миссис Клеймон, и разговор в ночном клубе давали слабую надежду на то, что Паша до сих пор жив, если его именем пытались спекулировать…
Спасти друга — вот цель, которую преследовал теперь Антон, а силы, попытавшиеся манипулировать им на Аллоре, могли катиться к дьяволам Элио…
Простая логика безмерно усталого человека, в душе которого были одновременно разбужены и надежда, и дремавшая долгие годы ненависть…
…Ощущая резь в глазах и глухой ток крови в налитой свинцом голове, Антон посмотрел сначала на показания приборов, потом на панель бортового хроно.
До точки гиперсферного всплытия в системе Деметра оставалось еще пять часов…
«Спать…» — вот единственное желание, которое высказал в этот момент его измученный разум.
* * *
Провальный сон Полынина был нарушен назойливым сигналом с пульта.
Он открыл глаза, не соображая после черного, больше похожего на потерю сознания сна, где он и что происходит вокруг?
Тоновый сигнал, исходящий из недр панели автопилота, продолжал выводить свою назойливую трель, узор световой индикации датчиков пульта АРК отразился в сетчатке широко открытых глаз Антона, и, наконец, реальность начала находить отклик в его очнувшемся сознании.
Гиперсфера…
Он всплывал.
Корабль в автоматическом режиме выходил в трехмерный континуум по пеленгу гиперсферного маяка планеты Деметра.
Руки и ноги затекли от неудобной позы — спать пришлось прямо в противоперегрузочном кресле. Оценив данные с пульта, Антон встал, сделал несколько движений, разминая затекшие мышцы, и прошел в крохотный тамбур уборной, откуда, секунду спустя, донеслись звуки журчащей воды…. Сигнал с пульта управления поторопил его вернуться в кресло пилота.
Загадочная планета, откуда на Аллор прибыла Сара Клеймон и где обитала самоорганизованная компьютерная сеть, должна была вот-вот появиться на экранах обзора.
Антон не впервые слышал о ней — еще на Аллоре в неформальной среде общения до него доходили самые невероятные слухи об уникальной электронной системе, властвующей над Деметрой, о ее отношении к людям, а особенно — к незваным гостям.
Конечно, большинство слухов было сильно преувеличено, а то и вовсе не соответствовало действительности, но в среде контрабандистов бытовала одна история, которая с годами как-то не обрастала мхом преувеличенных подробностей: говорили, что много лет назад одной юной особе по имени Беатриче Блейз удалось не только благополучно проскользнуть на поверхность Деметры, миновав окружающие планету охранные устройства, но и вывезти оттуда какой-то невероятный зародыш новой кибернетической жизни.
В таких историях, по мнению Антона, всегда трудно отделить вымысел от правды, но несомненным среди множества баек оставался лишь один факт — орбита Деметры не зря пользовалась славой абсолютно «гиблого места». Дыма без огня не бывает — данному утверждению Полынин верил абсолютно…
* * *
Поднимая свой корабль из бездны «Великого Ничто» в точке гиперсферного всплытия, отмеченной подпространственным маяком Деметры, Антон ожидал встретить тут все что угодно — начиная от кораблей, принадлежащих кланам Ганио, и заканчивая патрульными судами Флота Сферы — подразделения военно-космических сил Сферы Дайсона, о котором рядовые обыватели имели лишь смутное представление.
Не сбрасывал он со счетов и загадочную Мать — тем более что стандартная точка гиперсферного всплытия располагалась всего в двадцати тысячах километров от поверхности планеты, практически на границе ее стратосферы, а значит — в зоне непосредственного влияния компьютерной сети планеты.
К сожалению, распределение гравитационных полей системы складывалось таким образом, что данный участок пространства являлся единственным, энергетически выгодным коридором всплытия — в любом ином месте кораблю потребовалось бы втрое больше энергии на переход в трехмерный континуум.
Полынин поднимал корабль осторожно, манипулируя ручным управлением, как в той пещере, куда он попал во время прошлого неудачного поиска.
Учитывая, что в системе могут оказаться патрульные корабли, Антон был готов совершить серию микропрыжков на границе двух метрик — практика в Рукаве Пустоты научила его многим нестандартным приемам навигации, а АРК, оборудованный специально для экстремальных условий Рукава, давал ему возможность проскользнуть незамеченным через большинство мыслимых препятствий.
План Полынина был прост: удерживаясь на границе двух пространств, он оценит близлежащие объекты и…
…На экранах масс-детекторов постепенно начали вырисовываться смутные контуры расположенных в трехмерном космосе физических тел. Первым на тактическом мониторе появились вполне узнаваемые формы охранных орбитальных станций — они имели округлую форму и располагались по периметру экватора планеты, окольцовывая Деметру, словно бусы…
«Порванные бусы…» — машинально отметило сознание.
Да, действительно, четырех звеньев орбитальной блокады, ближних к точке гиперсферного всплытия, явно не хватало — вместо сфероидов, опутанных ажурной сетью антенн, компьютер АРК уже выстраивал сложный танец кружащих в пространстве обломков.
Антон остановил процесс всплытия.
Автоматически заработали сенсоры дальнего обнаружения: гиперсферный локатор обшаривал зыбкую границу двух метрик в поиске энергетических возмущений, которые неизбежно создавались любыми материальными телами.
Каждая секунда такого «промедления» выкачивала из бортовых накопителей АРК огромное количество энергии, но Полынин вынужден был ждать.
Наконец данные от сенсоров дальнего обнаружения начали поступать на монитор. Прочитав результаты сканирования, Антон понял, что никаких иных объектов, кроме давно заброшенных станций слежения, установленных тут много лет назад еще Советом Безопасности Миров, в радиусе трех миллионов километров попросту нет. Никто не патрулировал ближние подступы к Деметре.
Ему было трудно оценить такую новость, как «хорошую» или «плохую». Скорее всего, она показалась странной.
Взгляд Антона переместился к иной группе приборов, которые фиксировали ближайшее окружение:
«Внимание! Пространство в точке окончательного всплытия блокировано множественными материальными объектами. Угроза „совмещения“ составляет девяносто процентов».
Пора было принимать решение. Нырнуть назад, в гиперсферу, и уйти в зону, свободную от обломков, означало истратить дополнительную энергию, в то время как стандартный коридор был фактически пройден — оставалось чуть повысить напряжение генераторов, и корабль вытолкнет в трехмерный континуум…
«…Десять шансов на выживание из ста для „черного археолога“, пять лет промышлявшего в Рукаве Пустоты, считай, что торная дорога…»
Антон дождался, пока наиболее крупный обломок минует точку всплытия, и резко увеличил напряжение генераторов.
АРК буквально «выпрыгнул» в трехмерный континуум, материализовавшись в нем в течение двух секунд… и все же в кормовой части корабля что-то глухо хлопнуло — это какая-то мелкая частица, из числа кружащих в пространстве обломков, «совместилась» с массой «Тайфуна».
Корабль тут же закрутило, поволокло в сторону, увлекая в хаотичное вращение поперек оси симметрии; с ревом предупреждающих сигналов включился автопилот, заставив жидкотопливные дюзы аварийной коррекции плеваться в разные стороны мгновенными вспышками реактивных выхлопов, на экранах внешнего обзора, вытянутых в круговой триплекс, несколько раз промелькнула облачная атмосфера, укрывающая Деметру — на ее фоне скользили крупные фрагменты разрушенных орбитальных конструкций, а на аварийном табло повреждений назойливо мигала надпись:
«Потеря ста сорока килограммов массы в районе задних атмосферных стабилизаторов. Разгерметизации корпуса нет».
«Повредило кормовую плоскость…» — машинально отметил Антон, сосредоточившись на облаке обломков, в которое попал его корабль при выходе из гиперсферы.
Многолетний опыт навигации мгновенно подсказал: пространственное положение фрагментов не совпадало с орбитой станций слежения — значит, тот, кто торпедировал четыре звена орбитальной блокады, потрудился предварительно переместить двухкилометровые сферы с таким расчетом, чтобы образовавшиеся от них обломки наглухо перекрыли стандартную точку гиперсферного всплытия системы Деметра.
Кинув взгляд на обзорные экраны, Антон успел заметить, что, как минимум, несколько кораблей уже попали в расставленную ловушку — среди обломков явно прослеживались не только фрагменты разрушенных станций контроля… вот, например, мимо промелькнула деформированная, но еще узнаваемая носовая часть транспортного корабля класса «Элизабет-Сигма», за ней, словно выводок утят, спешащих вслед матери, в пространстве вытянулась длинная цепочка грузовых контейнеров… вообще, здесь болталось столько обломков и разного высыпавшегося из трюмов кораблей барахла, что дюзы коррекции, которыми управлял автопилот, не смолкали ни на секунду — автоматика честно пыталась уклониться от всех угрожающих столкновением предметов, будь то огромный фрагмент станции или крохотный кусочек пластика, не различая степени их потенциальной опасности, — поэтому корабль лихорадило, он рыскал из стороны в сторону, сжигая драгоценное топливо…
Нужно было выбираться из этого бардака, и Антон, позволив автоматике еще раз отстреляться короткими выхлопами дюз правого борта, взял управление на себя.
* * *
Вырвавшись из роя обломков, АРК Полынина оказался в пределах верхних слоев атмосферы. Датчики, расположенные на обшивке «Тайфуна», недвусмысленно сигналили о начале нагрева, вследствие соприкосновения брони с молекулами воздуха.
Он ждал Тягучие секунды уплывали в бесконечность, но активных засечек в полусфере поискового радара так и не возникло.
Никто не стремился на перехват его корабля. «Уповали на тот рой обломков?»
Ловушка действительно показалась Антону вполне эффективной. Его «Тайфун» вырвался из нее с минимальными потерями, но АРК Полынина был конструктивно приспособлен к полетам среди хаотично перемещающихся масс Иной же корабль автоматически попадал в положение много худшее: если его не разбивало обломками станций, то, стремясь выйти из-под удара, он неизбежно оказывался ниже парковочных орбит и был вынужден либо совершить аварийную посадку на планету, либо просто сгореть в атмосфере Деметры — окончательный исход напрямую зависел от массы гипотетического корабля, его скорости и количества полученных в момент всплытия повреждений.
«Интересно, кто автор этой западни?» — подумал Антон, позволяя автопилоту включить режим аварийного торможения. — «Пресловутая Мать или все-таки ганианцы?»
Первое показалось ему лишенным смысла — интуиция склонялась в пользу ганианских наемников. Их стиль. Зачем компьютерной сети Деметры уничтожать любой всплывающий в системе корабль — ведь она имела свой юридический статус и «обитала» на планете вполне законно. Нельзя забывать и о том, что упомянутый искусственный интеллект, хоть и был признан разумом, но разумом машинным, а значит, в его основе неизбежно лежала функция рациональности.
По мнению Антона, рвать в клочья всплывающие корабли — это, как минимум, нерационально. Такая неоправданная жестокость скорее присуща людям, а если выбирать из конкретного списка, то ганианцы вполне подходили под авторство.
«Для собственных кораблей у них наверняка есть иная точка всплытия, менее удобная в плане навигации, более энергоемкая…» — подумал Антон, — «ну а любому постороннему кораблю, чей капитан сунет нос в систему Деметры, пользуясь стандартными навигационными базами данных, это местечко — просто распахнутые ворота в ад…»
Все вроде бы складывалось в пользу его версии, но отсутствие патрульных судов настораживало…
…Удаляясь от парящих в космосе обломков, его корабль снижался, интенсивно тормозя двигателями планетарной тяги. Антон сознательно позволил автопилоту избрать самый экстремальный из всех режимов — меньше шансов, что собьют…
Низкие орбиты, которые АРК проскочил ярким, ослепительно сияющим болидом, не принесли дополнительных неприятностей, но Антон, превозмогая растущие перегрузки, продолжал сидеть в напряженном, изматывающем ожидании следующей каверзы…
Однако прошло полторы минуты, а в зоне сканирующей аппаратуры так и не появилось ни одного объекта, который спешил бы наперехват незваному гостю.
Молчал эфир. Немо плыли по своим орбитам нетронутые разрушениями станции контроля.
Когда истекла третья минута торможения, Полынин был вынужден признать, что по всем признакам околопланетное пространство Деметры мертво, статично, и это показалось ему зловещим и удивительным.
«Где же противодействие со стороны пресловутой компьютерной сети?» — думал он. — «Где корабли Флота Сферы, о которых так много говорили в прессе? Тоже кружат среди обломков, в точке гиперсферного всплытия?..»
«Тайфун», отработав секциями планетарной тяги, выпустил короткие, скошенные атмосферные крылья, переходя в горизонтальный полет на турбореактивной тяге.
Секунды проходили все в том же томительном, напряженном ожидании. С высоты в три тысячи метров Антон мог наблюдать лишь густые клубящиеся облака, чей слой располагался на высоте в один километр.
Бортовые вакуумные орудия АРК, на которые Роглес исхитрился получить разрешение, как на обыкновенные противометеорные пушки, были готовы открыть огонь в любую секунду. Полынин был уверен, что вот сейчас из-под клубящихся облаков навстречу ему вырвутся наконец прикрывающие планету средства обороны… но нет.
Приборы, сканирующие пространство сквозь ватный слой облаков, сообщали лишь о том, что над поверхностью Деметры в данный момент идет обильный снегопад…
* * *
Еще раз задействовав двигатели планетарной тяги, Антон заставил свой корабль совершить «нырок», спикировав под густой покров облачности, и вновь стабилизировал АРК в горизонтальном полете, переключившись на режим турбореактора.
В обзорные экраны мело снегом, крупные хлопья косыми росчерками летели навстречу видеосенсорам, внизу смутно просматривались контуры холмистой равнины, посреди которой, словно оброненный великаном серый кирпич, лежал, наполовину утонув в песках и снегу, огромный цоколь несостоявшегося мегаполиса.
Разглядеть его было довольно сложно, несмотря на стокилометровую протяженность самого сооружения, — снег летел пустой пеленой, скрадывая понятия «верха» и «низа», размывая контуры рельефа, и Полынину пришлось переключиться на режим компьютерного видения.
На отдельном информационном экране сразу проступило множество подробностей ландшафта, проплывающего под днищем «Тайфуна».
Антон увидел, что расположенная внизу равнина, помимо естественных холмов, была изрыта какими-то траншеями, рвами, котлованами, среди которых кое-где попадались проплешины голого бетона размером с футбольные поля, и везде, если верить показаниям сканеров, присутствовал металл. Массы металла, на земле, под землей, даже в чахлом лесу с кривобокими, больными от избытка оксидов железа деревьями, и там прятались груды металлолома, словно вся поверхность холмистой равнины на глубину до пяти метров представляла собой одну огромную свалку… либо давно заброшенный полигон, где медленно ржавела завезенная для испытаний техника.
Просмотрев эти данные, Полынин сосредоточился на другой группе приборов.
Автоматика уже успела проверить все доступные сканированию диапазоны связи, и итоговые показания бортового компьютера упрямо свидетельствовали, что в эфире Деметры царит полная радиотишина. Датчики тепловой активности, способные обнаружить термальный всплеск от зажженной спички на расстоянии в десяток километров, демонстрировали на суммирующем экране лишь общий тепловой контур цоколя, в глубине которого жарким пятном растекся размытый отпечаток работающего реактора. Все остальное пространство в радиусе действия сканеров имело статичный, бледно-салатный фон.
Нейтральные показания приборов лишь усилили внутреннее напряжение Антона. Он не ожидал, что единственным активным источником тепла, перемещающимся над данным участком Деметры, будет его собственный корабль…
Никто не пытался ни вступить в контакт с пилотом неожиданно появившегося АРК, ни противодействовать его маневрам.
«Странно…» — подумал Антон. — «Пусть я ошибался относительно ганианцев, но куда же в таком случае подевалась пресловутая компьютерная сеть с ее раздутой человекофобией?»
Не доверяя этой обманчивой тишине, Полынин заставил АРК сделать еще несколько кругов над мертвым с виду цоколем. На его ровной поверхности при помощи компьютерных систем просматривалась занесенная снегом и песком планировка коммуникаций второго яруса недостроенного мегаполиса. Среди полустертой временем сетки городских улиц кое-где высились иззубренные руины давно заброшенных зданий, видимые невооруженным глазом.
Картина складывалась унылой, удручающей. Казалось, что жизнь навсегда покинула это место… хотя определить наверняка, что конкретно скрывают припорошенные снегом бетонные перекрытия, приборы АРК не могли — датчики фиксировали лишь общий температурный фон исполинской постройки да яркое пятно реактора, спрятанное в глубине подземных уровней…
Завершив третий круг над огромным серо-белым прямоугольником, Антон решил, что проявил достаточно осторожности — если кто-то и скрывался внутри мрачной постройки, то появление «Тайфуна» не вызвало никакой зримой реакции со стороны этой гипотетической силы.
Посадку логичнее всего было производить тут, прямо на верхнюю плоскость огромной бетонной коробки, благо ширина улиц и минимальное количество зданий второго яруса только способствовали такому маневру. Рука Антона потянулась к панели автопилота.
В душе на протяжении вот уже нескольких минут крепло недоброе чувство. Ему все более начинало казаться, что в его понимание ситуации вкралась какая-то ошибка…
Роглес бы сказал проще: «Опять промахнулся, Полынин?..»
Выбрав точку в центре заброшенного города, где шесть проспектов сливались в огромную площадь, он повел АРК на посадку.
Через минуту выпущенное автопилотом шасси взметнуло мерзлый песок, смешанный со снегом; «Тайфун» несколько раз подпрыгнул, поймав литыми колесами выступы поребриков, спрятанных под нанесенным ветром песком, и, прокатившись еще около сотни метров, остановился, взвизгнув тормозами.
Антон бросил беглый взгляд на приборы.
Анализатор атмосферы показывал норму, допустимую для дыхания через маску, сканеры тепловых датчиков молчали, игнорируя фоновое тепло, на полусфере радара ни единой засечки…
Антон не спешил. Несколько минут он терпеливо высидел в кресле, не отрывая рук от сенсорных рычагов наведения бортовых вакуумных орудий, но вокруг по-прежнему стояла мертвая тишь… Медленно кружа, падали крупные хлопья снега, лишь где-то вдалеке, наверное, у того самого кривобокого леса, заунывно выла одичавшая собака.
У него постепенно начало складываться ощущение, что этот мир действительно мертв — если тут и были ганианцы, то они ушли, иначе сел бы он на поверхность цоколя без единого выстрела с их стороны?
Медленно падающие хлопья пушистого снега вызывали в его душе чувство досады. Антону казалось, что он провел абсолютно верную логическую нить между давними событиями на Хаборе и Деметрой, появлением на Аллоре Сары Клеймон и тем фактом, что она являлась пассажиркой колониального транспорта «Бристоль». Все эти звенья легко соединялись в логическую цепь, но лишь при одном непременном условии — на Деметре должны располагаться базы ганианцев, на одной из которых содержали Павла…
…С тихим потрескиванием статики заработали электромагнитные «дворники», смахивая с видеосенсоров налипающий на них снег. Молчаливыми уступами возвышались руины зданий.
Его окружало безмолвие цоколя и медленно падающие снежинки…
Он вспомнил иссушенное, обезображенное криогенным старением тело Сары Клеймон и резонно напомнил себе, что где-то неподалеку этот же снегопад ложится на такую же безмолвную, мертвую на вид сферу колониального транспорта «Бристоль»…
Тишина и медленно кружащий снег не должны обмануть его — ведь Сара Клеймон очнулась тут, на Деметре, и фотографию, отданную им Паше, она могла получить только здесь.
«Просто кто-то наблюдает и ждет…» — эта мысль прокралась вдоль позвоночника, заставив руки расстегнуть замки страховочных ремней…
На самом деле все было гораздо сложнее, чем казалось Антону.
