Глава 4
Древний искусственный мир.
Через сутки после событий на Гархарде…
Перелет оказался утомительным. Угнетало неведение, хотя в долгом гиперсферном маневрировании нашлись некоторые преимущества: не добившись от Рохана внятного ответа по поводу места назначения, Райбек поел и уснул.
Его разбудила короткая, сильная вибрация.
– Что? – он вздрогнул, мгновенно проснувшись. – Уже прилетели?
Ему никто не ответил. В грузовом отсеке видавшего виды войскового транспорта царила тишина. Тщательно закрепленные контейнеры оставляли достаточно пространства для четырех противоперегрузочных кресел, в одном из которых и уснул Дениэл.
Он активировал внутреннюю связь, но отклика не получил.
По переборкам вновь прокатилась серия ощутимых вибраций. Райбек машинально проверил надежность крепления страховочных ремней, по его ощущениям корабль покинул гиперсферу и теперь резко маневрировал.
Кибстек упорно не желал соединяться с бортовой кибернетической системой, и Дениэлу пришлось провести еще несколько минут в тревожном неведении, пока характерный ощутимый толчок не возвестил об успешной посадке.
Ну, наконец-то!..
Через некоторое время в отсеке появился Криган. Вслед за ним шел Данила. Два комплекта экипировки Белов нес без усилий, играючи.
– Прилетели? – Райбек расстегнул ремни, встал с кресла.
– Угу, – в своей мрачноватой манере ворчливо ответил кибрайкер. – Давай, пошевеливайся!
– А где мы? На какой планете? – Райбека раздирало любопытство.
– Сам сейчас увидишь, – пообещал Криган.
В центральном коридоре транспортного корабля царило оживление. В районе шлюзовой камеры появилась фигура Ильи Грабова, еще одного диспейсера, с которым Райбек познакомился накануне. Большинство технических люков, ведущих в расположенные за облицовкой стен инженерные коммуникации, уже было открыто, под ноги то и дело попадались небольшие сервы, приступившие к проверке и отладке бортовых систем.
Почти все пространство предшлюзового накопителя занимали доставленные сюда контейнеры с оборудованием. «Когда их только успели притащить?» – Дениэл протиснулся между пластиковыми кофрами, хотел спросить у Грабова относительно своих вещей, ведь надо надеть скафандр, но не успел, на небольшом информационном экране появилось сообщении об успешной активации устройств периметра зоны высадки, и оба люка шлюзовой камеры внезапно сдвинулись вбок.
Райбек невольно остановился и едва не попятился, настолько необычными оказались действия автоматики.
Сбой?
Грабов беспокойства не проявлял. Обернувшись, он подмигнул Райбеку.
– Не робей, археолог, – диспейсер как будто прочитал мысли Дениэла. – Это войсковой транспорт, – скупо напомнил он. – Раз оба люка открылись, значит, все чисто, можно выходить.
Фигура Грабова на миг заслонила проникающий снаружи красноватый свет.
– Ну, ты идешь? – раздался сзади недовольный голос Кригана.
Райбек перешагнул порог шлюза, пока еще не понимая, куда они попали.
Странный свет настораживал, к тому же система избыточного давления почему-то не работала, и в шлюз проникал воздух иного мира.
– Криган, разве нам не нужны скафандры? – Райбек обеспокоенно обернулся.
– Обойдешься, – кибрайкер указал на увесистый пластиковый ящик. – Берись за ручку. Мне одному не утащить.
Райбек подчинился. Вдвоем они подняли тяжеленный кофр.
– На трапе не споткнись и рот не разевай, осмотреться успеешь позже. – Криган первым вышел наружу, начал осторожно спускаться по ступеням, а Райбек, перешагнув порог внешнего люка, действительно остолбенел, испытав мгновенное, глубочайшее потрясение: в глаза ударил тусклый красноватый свет застывшего в зените солнца, он невольно бросил взгляд по сторонам, заметил вдалеке развалины черного города инсектов и тут же обратил внимание на характерный смазанный, нечеткий, изгибающийся кверху, тонущий в дымке, неестественно вывернутый горизонт…
«Сфера Дайсона!!!» – пронзила мгновенная догадка.
Нет, не может быть?!.. Сфера… С ума сойти… Она же закрыта для любых посещений!..
– Ну, что застыл, мне же тяжело! – прикрикнул на Дениэла Криган.
Райбек едва кубарем не скатился по трапу, когда кибрайкер потянул увесистый ящик. С трудом сохранив равновесие, мысленно проклиная Кригана, он машинально переставлял ноги, а взгляд все срывался на очертания руин города инсектов, виднеющихся километрах в десяти от места посадки, за сплошной стеной незнакомой растительности.
«Поверить не могу… Мы в Сфере!»
Грабов, облаченный в тяжелый боевой скафандр, двигался вдоль установленного сервами периметра. Воздух на границе зоны посадки чуть струился, искажая очертания предметов. Боевая разновидность суспензорного поля – тут же догадался Дениэл. Видимо, эмиттеры были сброшены еще при снижении, затем – он обратил внимание на скорчившуюся, рассыпавшуюся в прах растительность – зона посадки была обработана боевым стерилизатором, уничтожающим всю органику на изолированном пятачке местности. Такие агрессивные соединения широко применялись в период Галактической войны, но сейчас находились под запретом. Насколько знал Райбек, боевые стерилизующие вещества воздействуют на органические молекулы, разрушая их, но опасное соединение работает всего несколько секунд, затем теряет агрессивные свойства, уже не представляя опасности для высадившихся людей.
– Сюда, давай поворачивай, еще успеешь насмотреться! – окрик Кригана заставил Райбека свернуть к небольшой площадке, где сервы, первыми покинувшие борт войскового транспорта, успели уложить стандартные пластиковые щиты, вымостив ими относительно сухой и ровный участок поверхности.
За окружностью установленного машинами периметра простирались болота, густо заросшие незнакомыми видами травянистых растений. Если поднять взгляд чуть выше, то в туманной дымке угадывались очертания полуразрушенного города инсектов и двух протянувшихся параллельно друг другу горных хребтов – они как будто карабкались в небеса, и это не являлось оптическим искажением! Ощущать себя стоящим на внутренней поверхности огромного, построенного вокруг тускло-красной звезды искусственного мира было просто потрясающим чувством!
– Уф… – Криган осторожно опустил свой край ящика. Физические усилия давались кибрайкеру с трудом, и он тут же сел на край запечатанного кофра. – Ты бы еще шею себе сломал, скатившись по трапу! – проворчал он, но Райбек ничего не ответил, не обиделся на резкий тон старика, похоже, даже не услышал его, – вниманием Дениэла всецело завладел удивительный, открывшийся взору мир, о котором он только слышал на лекциях да читал в учебниках.
«Уму непостижимо! Я тут. Внутри таинственного, практически неизученного искусственно созданного мира разумных насекомых! Когда-то он стал спасением для непомерно разросшейся цивилизации инсектов, затем, в период миграции предтеч, был брошен исконными хозяевами, но продержался, сохраняя целостность, еще три миллиона лет!»
Состояние Райбека сложно передать словами.
Попасть сюда – мечта любого археолога! Но Рохан обманул меня! Райбек огляделся, пытаясь отыскать диспейсера.
Вот он, стоит подле трапа, что-то обсуждает с Грабовым.
Райбек решительно направился к кораблю.
– Ты обманул меня!
Диспейсер обернулся.
– В чем дело, юноша? По какому поводу истерика?
– Мы в Сфере, а она закрыта для частных лиц!
– Неужели? Не слышал ни о чем подобном, – невозмутимо ответил Рохан.
– Ты издеваешься надо мной?! – вспылил Райбек.
– Ничуть. Я обещал, что будем работать в мире, где не действуют законы Конфедерации. Разве я солгал?
– Нет, – Райбек на секунду смутился. Древняя постройка действительно не входила в юрисдикцию Содружества, кроме некоторых изолированных территорий, где еще в период Первой Галактической возникли стихийные человеческие поселения.
– В чем тогда проблема? – Рохан не желал более возвращаться к подобным вопросам, хотел сразу расставить все точки над «i». – Мы свободные люди. Никто не вправе запретить нам исследование не принадлежащих никому пространств. Ясно?
Райбек вздохнул.
Формально Рохан прав. И действительно, упомянутая им директива Совета Безопасности Миров напрямую запрещает организацию постоянных поселений в Сфере. Там ничего не сказано по поводу временного пребывания в границах древнего мира.
– Слушай, Райбек, хватит уже, – обратился к нему Грабов. – Ну что ты постоянно скулишь, только настроение портишь! Плюнь на все. Займись делом, осмотрись, может, что важное заметишь. Мы сейчас одна команда, соображаешь? Будешь выкореживаться – запру тебя в грузовом отсеке, пока реально не потребуется твоя помощь.
– Ладно… – Дениэл безнадежно махнул рукой. – Понял я все.
– Вот и славно.
Райбек отошел в сторону. Спорить с диспейсерами бесполезно.
Сделав несколько шагов, он поднялся на небольшую возвышенность и вынужденно остановился, ибо дальше простиралась натуральная топь, кое-где отражающая багрянец небес в темных окнах воды. Транспортный корабль и два сопровождавших его истребителя осуществили посадку на относительно сухом островке, со всех сторон окруженном болотами.
Отсюда, с холмика, открывался потрясающий вид, и Райбек невольно застыл, стараясь рассмотреть как можно больше подробностей. Кибстек работал исправно, встроенные в него микросканеры позволяли получать дополнительную информацию, используя прямое соединение между персональным нанокомпом и имплантом, Дениэл сумел укрупнить некоторые, особенно заинтересовавшие его объекты, рассмотреть их почти детально.
Черный город инсектов, разрушенный на половину своей высоты, окруженный руинами космопорта (многие строения Дениэл опознавал мгновенно, по отдельным, уже хорошо известным современной науке отличительным признакам), невольно притягивал взгляд, вызывал дрожь.
– Ну и куда ты собрался? – насмешливый голос Данилы заставил Райбека прийти в себя, невольно обернуться. – Там же болото, дурень!
– А почему мы не приземлились возле города? – Дениэл пропустил мимо ушей обидный эпитет, не огрызнулся в ответ. Поведение Белова вызвало удивление. Оказывается, он только выглядит неполноценным, а на самом деле вполне способен общаться, как другие нормальные люди.
– Опасно, – ответил Данила, присаживаясь на бугорок.
– Чем же? – недоуменно переспросил Райбек. – Город давно разрушен.
– Дикие инсекты, – охотно пояснил Белов. – Никогда не знаешь, когда и откуда их ждать.
Райбек присел рядом с Данилой.
– Ты уже бывал тут?
– Угу. Плохое место, – Белов неотрывно смотрел в туманную даль. – Старые машины, дикие инсекты, – он вновь начал говорить короткими скупыми фразами, словно проблеск сознания покинул его, возвращая рассудок в обычное сумеречное состояние.
– Что пристал к человеку? – раздался голос Кригана.
Райбек обернулся.
– Криган, ты бывал тут раньше? – спросил он у подошедшего к ним кибрайкера. – Данила мне сказал о диких инсектах, но ведь Сфера считается необитаемой, за исключением нескольких известных всем поселений!
– Чему вас только в институте учили? – Криган насмешливо взглянул на молодого археолога. – Портал древней сети неподалеку. Да и хараммины в свое время постарались, заманили в Сферу несколько миллиардов насекомых. Часть из них погибла, некоторые выжили, вот и шастают теперь небольшими группами, кочуют по просторам древнего мира. Попадешься им – пиши пропало.
– А что они мне сделают?
– Сожрут, – жутковато усмехнулся Криган. – Или в логово утащат, молодь свою накормить. Живется им тут несладко.
Райбек промолчал. Спорить с кибрайкером он не собирался. За оглушающими впечатлениями последних минут он как-то упустил из вида общеизвестный факт: во время Семидневной войны хараммины из числа Квоты Бессмертных действительно заманили миллиарды инсектов в полуразрушенную Сферу. Взорвав порталы, через которые прошло сонмище насекомых, они хотели создать очаги напряженности вокруг человеческих поселений, существующих на просторах древнего мира еще со времен Галактической войны.
Райбек невольно поежился.
Да, участи инсектов не позавидуешь. Искусственный мир, где им пришлось бороться за существование, необратимо изменился относительно «эталона», созданного цивилизацией их далеких предков. Климат стал другим, мелководные моря превратились в болота, города обветшали и разрушились, исчезли источники пищи…
В институте никто не заострял внимания студентов на таких вопросах. Считалось, что, пользуясь поддержкой Конфедерации, инсекты образовали несколько Семей, поселившись в наименее пострадавших от времени древних городах и постепенно восстанавливая их.
На поверку все оказалось не так просто.
Причин не верить Кригану у Райбека не нашлось. Выходит, не все инсекты обосновались в городах, часть из них предпочла кочевой образ жизни?
«Но ведь небольшие по численности отряды насекомых не могут поддерживать стабильное ментальное поле, – подумал Райбек, – а это условие, в свою очередь, запускает последовательные трансформации, выработанные в процессе эволюции, – большинство особей превращаются в бойцов, один из инсектов становится разумной формой, однако они обречены на вечные скитания – по современным данным, на просторах древнего мира почти не осталось мест, пригодных для размножения инсектов, а значит, кочевые группы не в состоянии образовать новую Семью…»
– Криган, ты сталкивался с «ищущими»?
– Да, – односложно ответил кибрайкер. – Приятного мало, – добавил он. – Выживают на пределе возможностей, не гнушаются ничем в выборе пищи, но мелкие группы – это еще половина беды. Видели мы с Данилой кочевую Семью, говорят, подобные сообщества сформировались из тех инсектов, что в свое время не смогли присоединиться к Исходу и покинуть Сферу. Вот они по-настоящему опасны. – Криган огляделся по сторонам. – Ну, налюбовались? – он неодобрительно покосился на Данилу, затем на Райбека. – Пошли, надо лагерь обустраивать.
– А сервы? – удивился Дениэл.
– Что «сервы»? – ворчливо передразнил его Криган. – Ты свои замашки брось. Привыкли там, в Центральных Мирах, лоботрясничать. Машины делом заняты, периметр зоны высадки расширяют. Так что и нам работы хватит.
* * *
Вопрос, почему корабли осуществили посадку вдали от руин города и древнего космического порта, волновал не только Райбека.
Рохан принял такое решение, не доверяя никому, в том числе и Кригану.
Сейчас, обосновавшись в рубке управления войсковым транспортом, он созерцал окрестности с высоты «птичьего полета». Капсула с наномашинами, выпущенная еще при снижении, раскрылась, микрочастицы образовали сеть, и теперь передавали массивы несистематизированной информации.
Кибернетическая система транспортного корабля обрабатывала данные, выдавая результат на голографические дисплеи.
Осторожность, проявленная Роханом, оказалась вполне обоснованной.
За массивом заболоченных джунглей, там, где начинались руины древнего космического порта, наночастицы фиксировали множество сигнатур.
Большая часть принадлежала различным животным, обитающим в зарослях, но попадались и энергоматрицы инсектов. Рохан насчитал несколько десятков особей, сколько еще нашли прибежище в руинах черного города, оставалось лишь гадать.
– Криган? – он вызвал кибрайкера через коммуникатор.
– На связи.
– Поднимись в рубку.
Через минуту кибрайкер уже просматривал данные сканирования.
– Ну, вижу, инсекты, – пожал плечами он. – Какая-то из кочевых групп. Нашли временное пристанище в руинах города.
– Твои предложения?
– Есть два варианта: либо поднять истребители и перебить их, либо подождать пару дней, сами уберутся.
– Ладно. Подождем, – подумав, произнес Рохан. – В окрестных болотах полно различных обломков. Есть чем заняться.
– Я бы их перебил.
– Не ты решаешь, – отрезал диспейсер. – Воевать с инсектами – пустое занятие. Только внимание к себе привлечем.
– Ну, как знаешь. Мы с Данилой в последний раз особо с ними не церемонились. Сели прямо на старой площадке космодрома, оттуда до места крушения космических кораблей – рукой подать.
– Сегодня подождем. Изучим окрестности. Предчувствие у меня недоброе, – произнес Рохан.
* * *
Остаток дня, расширив периметр защищенной зоны, они поднимали из окрестных болот различные обломки, но ничего стоящего не попадалось.
Органический материал вероятных «изделий» почти не поддавался сканированию. В лучшем случае приборы показывали контур предмета, покоящегося под мутной болотной жижей. Дистанционно изучить его структуру не представлялось возможным, и приходилось совершать рутинные операции – поднимать находку, очищать от грязи, осматривать.
Раз за разом им попадались обломки древних сооружений, в большинстве – монолитные глыбы черного как смоль материала.
– Ну, где же их механизмы? – ворчал Грабов.
Райбек лишь сдержанно усмехнулся в ответ. Наивный.
– Чего улыбаешься?
– Не там ищем, – ответил Райбек. – Механизмы, созданные инсектами, очень большая редкость. Придется исследовать огромные пространства, прежде чем попадется что-то стоящее внимания.
– Насколько огромные?
– Понятия не имею. Как повезет. Десятки квадратных километров, как минимум.
– Да ладно! – не поверил Илья. – Создать такой мир, не имея машин, – нереально! Здесь на каждом шагу должны попадаться механизмы!
– Ты не прав. Цивилизация насекомых при строительстве Сферы практически не использовала механические приспособления.
– А как же они строили?
– Ты слышал об эволюционном понятии «искусственный регресс»?
– Нет.
– Общественный разум Семьи способен регулировать количество самостоятельно мыслящих особей, – как можно доходчивее пояснил Райбек. – Это важнейший механизм выживания вида. При благоприятных условиях разумных инсектов много, но если Семья переживает не лучшие времена или перед коллективным разумом стоит некая масштабная задача, то большинство насекомых деградирует до состояния рабочих или боевых форм, в зависимости от текущих потребностей.
– Ну и что? – не понял его мысли Илья.
– Все, что ты видишь вокруг, кроме внешней оболочки искусственного мира, создано из органических соединений, выделяемых инсектами, – ответил Райбек. – Рельеф, города, дороги сформированы трудом миллиардов примитивных рабочих особей на протяжении сотен поколений. Единая Семья практически не нуждалась в строительных механизмах. В ту пору во всей Сфере насчитывалось не более тысячи разумных особей, остальные рождались, трудились и умирали безропотными исполнителями их воли.
Грабов поднял взгляд, невольно задержал его на двух ясно различимых горных хребтах и попытался представить, как сонмище инсектов формирует рельеф, затем тряхнул головой, отгоняя наваждение, и спросил:
– А где в таком случае искать их механизмы?
Сервы в этот момент подняли со дна болот очередной фрагмент стены здания.
– На планетах скопления О’Хара, – подумав, ответил Райбек. – Там инсектам пришлось развиваться, прогрессировать, особенно в начальный период становления сотен раздробленных, находящихся в состоянии перманентной войны с харамминами планетных общин, позже ставших полноценными Семьями!
– Тогда какого Фрайга мы делаем тут?! – недовольно проворчал Грабов.
– У Рохана спроси, – пожал плечами Дениэл. – Бытовые механизмы инсектам вообще не нужны, искать нечто подобное бесполезно и бессмысленно. Строительные машины в Сфере существовали, но после завершения работ их поместили в хранилища, которые до сих пор не найдены. Шанс наткнуться на механизм при таком методе поиска, – он кивнул в сторону трясины, откуда сервы поднимали очередной обломок, – равен нулю.
– Утешил, – Грабов вздохнул. – Ну, в скопление мы сейчас не полетим, это точно.
– Тогда нужно искать подле их города и в районе древнего космодрома, – заявил Райбек. – Инсекты активно развивали космические технологии, строили разнообразные корабли. Но Рохан даже слышать ничего не хочет. Я ему сразу сказал – нужно исследовать старые площадки космического порта.
Райбек не заметил, что лидер диспейсеров неслышно подошел к ним и прислушивается к спору.
– Ты, Дениэл, особо не умничай! – неожиданно произнес он. – Без тщательной разведки ни к городу, ни к космодрому не пойдем.
– А чего так?
– Я однажды побывал в рабстве у насекомых, больше не хочу! – резко ответил Рохан.
– Интересно, зачем инсектам рабы? – язвительно осведомился Райбек.
– Для меновой торговли, – сухо пояснил диспейсер.
– С кем? – удивился Дениэл.
– С людьми, естественно, – ответил Рохан. – Некоторые кочевые группы только тем и живут, что охотятся на неосторожных исследователей или нелегальных туристов, таких тут тоже хватает, а затем отправляются в ближайшее человеческое поселение – обычно в дикой местности это хорошо укрепленные форпосты ученых, – и выменивают заложников на необходимые им вещи, одежду, оружие, иногда – продукты.
Райбек опешил, Криган лишь покачал головой. Вот так новость! Выходит, Рохан не впервые оказался в Сфере? Теперь понятно, почему он так осторожничает.
– Ладно, на сегодня все, – диспейсер разочарованно взглянул на обломок стены, с которого стекала болотная жижа. – Скоро ночь. Завтра с утра объявлю, как будем действовать дальше.
Он развернулся и, не дожидаясь остальных, пошел в направлении временного лагеря, разбитого на сухой возвышенности подле транспортного корабля.
Сфера.
В пятидесяти километрах от лагеря диспейсеров…
Ущелье, поблизости от которого совершили посадку космические корабли, сохранилось с древнейших времен.
Хош выбрал это место по трем причинам.
Во-первых, термальные датчики определили лишь незначительную разницу дневных и ночных температур в долине, являющейся естественным продолжением ущелья.
Во-вторых, защищенность от ветров и наличие источников воды формировали необходимые условия для размножения. Первое поколение инсектов, которым суждено стать основой возрожденной Семьи, вот-вот должно было появиться на свет.
И наконец, в-третьих, буйная растительность долины позволяла надежно замаскировать космические корабли, организовать хорошо защищенное поселение, где подрастающее потомство будет в полной безопасности.
Существовал и четвертый довод, но его Хош рассматривал с некоторым сомнением. Проведенная перед посадкой разведка обнаружила с десяток небольших анклавов кочевых инсектов. Слишком малочисленные, чтобы определять их понятием «Семья», а значит, уязвимые, неразвитые, плохо организованные обитатели этого региона Сферы могли стать хорошим пополнением. Рабочие и боевые особи, конечно, нужны, размышлял Хош, но, чувствуя близость появления потомства, решил не рисковать.
Пусть себе живут. Придет время, я их подчиню либо уничтожу.
Посадка прошла успешно. По дну долины протекала небольшая река, оба корабля сманеврировали столь филигранно, что большая часть растительности не пострадала. Боевым формам потребовалось всего несколько часов, чтобы стянуть макушки высоких растений нитями тонкой черной субстанции, накрыв корабли зеленым пологом, будто шатром.
Наконец после долгих месяцев скитаний Хош позволил себе спокойно взглянуть на окружающий мир. Многие качества, присущие разумной особи, оставались не востребованы, их подавляло напряжение будней, но теперь, покинув борт корабля, он остановился, с удивлением воспринимая новые ощущения: его дыхательные прорези трепетали, впитывая незнакомые запахи, которые не тревожили, а, наоборот, действовали успокаивающе.
Он прошелся вдоль реки, осматривая заросли растений.
«Лучшего укрытия на данный момент и пожелать трудно. Здесь нас никто не отыщет, не потревожит, возможно, через какое-то время склоны долины станут надежным основанием для нового города-муравейника», – думал он.
Легкую тревогу вызвало лишь присутствие нескольких, едва приметных троп, ведущих по берегу реки в сторону ущелья.
«Вероятно, тут регулярно передвигаются охотники, – рассудил Хош, изучив следы. – Нужно захватить и допросить их».
* * *
Хош не заметил, как начал привыкать к одиночеству.
Он развивался совершенно иначе, чем большинство разумных особей расы инсектов. Несомненное влияние на формирование его психики оказало логрианское устройство мнемонического блокиратора. Однажды надев и активировав его, Хош ощутил сильнейший приступ гложущего одиночества, которое у инсектов прочно ассоциируется с опасностью, бедой, непоправимыми, катастрофическими событиями.
Вынужденная мера, призванная защитить разум Хоша от поглощения мощными ментальными полями иных Семей, на территориях которых ему приходилось действовать, на самом деле сыграла роковую роль в развитии его мировоззрения.
Постоянный подсознательный прессинг, непреходящее чувство острой опасности, ставшие побочными эффектами от работы мнемонического блокиратора, въелись в рассудок, прочно угнездились в нем, стали неотъемлемой частью восприятия.
За эффективность боевых действий, за информацию, полученную при краткосрочных, эпизодических «включениях» в общие информационные поля городов-муравейников, ему пришлось заплатить непомерную цену.
Все окружающее несло отпечаток враждебности, нигде, даже среди подчиненных ему особей, Хош не ощущал себя комфортно, его личность испытывала постоянное давление, но он так и не сумел понять истинную причину морального дискомфорта.
Со временем подобные чувства начали притупляться, он привыкал к ним, частенько используя блокиратор, чтобы уединиться, сосредоточиться.
С точки зрения «нормальных» инсектов, он был неизлечимо болен.
Однако Хош так не считал. Да, со временем его начал раздражать мнемонический гвалт, постоянный фоновый шум, который генерировали сородичи, но он принимал все трудности бытия как неизбежность, не пытался вступать в конфликт, а терпел, порой переставая понимать, где же теперь он способен испытать прежний умиротворяющий покой?
Постепенно Хош начал понимать, что ему хорошо наедине с самим собой, собственными мыслями. Такое поведение в традиционной среде общественного разума имело свое название, определяющее неизлечимое заболевание особи.
Однако болезнь разума, которую по всем симптомам могли диагностировать у Хоша, имела и обратную сторону. Понятие, определяющее заболевание, несло двоякий смысл и переводилось в двух вариантах: «отделившийся» и «Великий Отделившийся».
Первое означало безнадежную особь, способную причинить вред сообществу, подлежащую безусловному уничтожению, второе являлось титулом избранных.
Один раз в десяток, а то и сотню тысяч лет на свет появлялась особь, способная развиваться самостоятельно, встать над любой иерархией, игнорировать мнение общественного разума, подавлять ментальное поле породившего его коллектива.
Великий Отделившийся.
Появление подобной особи, самостоятельно, помимо воли общественного разума, проходящей стремительные стадии трансформаций и развития, знаменовало начало эпохи великих потрясений и перемен.
Изучение древнейшей истории разумных насекомых указывает на существование трех особей, в разное время носивших такой титул.
Первый объединил разрозненные Семьи инсектов, вывел их из колоний, подвергшихся первой атаке предтеч, создал Великую Семью и направил усилия миллиардов сородичей на проектирование и строительство Сферы Дайсона.
Второй Великий Отделившийся поднял восстание против харамминов, что произошло уже после исхода инсектов из Сферы, когда распалась Великая Семья, а планетные сообщества разумных насекомых фактически оказались в положении рабов. Ими повелевали хараммины, разрешая каждому анклаву инсектов иметь только три разумные особи, не больше.
В результате восстания девяносто процентов инсектов получили независимость и со временем сумели сформировать существующие по сей день Семьи.
Третий Великий Отделившийся, по некоторым свидетельствам, жив до сих пор. Он появился среди кочующих Семей, которые продолжали двигаться по дикой периферии шарового скопления О’Хара, на протяжении миллионов лет достраивая и совершенствуя транспортную сеть.
По непроверенным данным, именно он решал, какой Семье предоставить право заселить вновь открытую планету, куда усилиями кочевых (или в другой терминологии «космических») инсектов проложены тоннели внепространственной транспортировки.
Хош пока что не задумывался, кто он.
Ему даже в голову не приходило счесть себя больным либо примерить величайший титул.
Он шел своим, уникальным путем, преследуя прежнюю цель – возродить Семью.
Но что он станет делать потом, когда цель, уже такая близкая и осуществимая, будет достигнута?
Сфера Дайсона. Лагерь диспейсеров…
Райбек проснулся от холода. Внутри просторной надувной палатки царил мрак.
Зуб на зуб не попадал. «На всем экономит», – неприязненная мысль относилась к Рохану. Оборудование временного полевого лагеря отслужило уже не один эксплуатационный срок и годилось разве что в утиль.
Взглянув на дисплей системы климат-контроля, он увидел лишь индикацию низкого заряда батарей и, вздохнув, начал одеваться.
Через пару минут, выбравшись из палатки, Райбек осмотрелся.
Рассвет – словно лезвие бритвы.
Резкая линия терминатора раскроила небо. В направлении стоянки истребителей царил полный мрак, но по другую сторону уже струился яркий красноватый дневной свет. Граница дня и ночи, лишенная сумеречной зоны полутонов, медленно двигалась, приближаясь к лагерю диспейсеров.
Яркие, пережитые накануне впечатления мгновенно вернулись, прогнали сонную одурь.
Сфера…
Дениэл невольно взглянул вверх.
В небесах скользила огромная прямоугольная плита. Взгляд, конечно, не мог оценить истинного размера орбитальной конструкции, но выручали знания, полученные в институте. Насколько он помнил, именно цепочка специально созданных, точно рассчитанных орбитальных плит, периодически затмевающих застывшую в зените багряную звезду, создавала на огромных территориях искусственного мира смену дня и ночи.
Плиты парили очень высоко. Сколько их всего, Райбек затруднялся ответить, подробно устройство Сферы преподавалось факультативно, занятия вел профессор Лагутин. Признанный специалист по изучению древней цивилизации инсектов, он так увлекался любимой темой, что частенько задерживал студентов до позднего вечера.
Райбек пару раз сходил на дополнительные занятия, а затем бросил, о чем сейчас сожалел.
«Ладно, наверстаю. Не маленький. Главное – я тут, в Сфере, да и записи факультативов есть в кибстеке, Даша по дружбе поделилась».
Он уже забыл о донимавшем его минуту назад холоде, настолько впечатляющим оказалось зрелище рассвета. Линия терминатора четко разграничивала свет и тьму, она скользила по болотистой равнине, сглатывая мрак, и вслед ее движению на освещенных участках тут же начинал вскипать и вихриться молочно-желтый туман.
Красный карлик – стареющее солнце, вокруг которого когда-то обращалась родная планета инсектов, а позже, в период расцвета их цивилизации, была возведена оболочка искусственного мира – изливал на внутреннюю поверхность уникального сооружения достаточно лучистой энергии. Долгие жаркие дни чередовались тут с непродолжительными, но очень холодными ночами. Система регуляции климата давно дала сбой, но раньше, насколько это смогли понять современные исследователи, климат на всей территории Сферы был исключительно мягким и влажным, без резких перепадов дневных и ночных температур.
Инсекты добились равномерного распределения тепла за счет многочисленных горных хребтов, через которые они проложили огромные тоннели, снабженные шлюзовыми воротами. При помощи исполинских воздуховодов часть избыточного тепла отводилась от освещенных территорий в ночные регионы, над просторами Сферы в далеком прошлом дули постоянные теплые ветра, обеспечивая для инсектов наиболее комфортный, благоприятный климат.
Сейчас, спустя миллионы лет забвения, древние системы уже не работали. Одни тоннели оказались наглухо запечатаны, иные, наоборот, постоянно открыты, третьи вообще не выдержали бега времени, обрушились, образуя глубокие узкие ущелья.
Когда над участками поверхности Сферы царила ночь, материал ее оболочки, несмотря на прекрасные термоизолирующие свойства, все же остывал под воздействием космического холода, что приводило к резким колебаниям температуры. Свою лепту вносили и ветра, чье движение уже не подчинялось точному инженерному замыслу, а носило стихийный характер. Одни регионы стали слишком жаркими, засушливыми, другие – очень холодными, мелководные моря превратились в бескрайние болота, оставшиеся без присмотра растения и некоторые (весьма малочисленные) виды животных за три миллиона лет изменили ареалы обитания и успели пройти недолгий путь эволюционных мутаций.
Все это, вместе взятое, сформировало современный облик внутреннего пространства Сферы, сделало его практически непригодным для проживания инсектов.
«Зато мы, – Райбек мысленно подразумевал людей, – мы в состоянии осваивать циклопическую постройку. Человеческий организм легко переносит перепады дневных и ночных температур, к тому же люди, в отличие от разумных насекомых, не привыкли полагаться на милость природы», – он взглянул в сторону палаток.
Казалось бы, неподалеку возвышается пусть полуразрушенный, но все же город инсектов. Почему они не поселятся в нем?
Ответ скрывался в структурных особенностях черных конических построек. Да, они имели собственную достаточно сложную, эффективную систему терморегуляции, но она также была основана на прохождении воздушных потоков через многочисленные вентиляционные тоннели. С избыточным теплом сохранившиеся постройки инсектов справлялись хорошо, а вот понижение температуры окружающей среды они не выдерживали, быстро наполнялись холодным воздухом и затем еще долго удерживали его.
Инсекты, для которых критическое значение имеет температурный порог в двадцать пять градусов по универсальной шкале Цельсия, в условиях резкого похолодания теряют активность, их метаболизм замедляется, большинство особей способно выжить при десяти-пятнадцати градусах, но, если экстремальные условия продержатся на протяжении двух-трех месяцев, инсекты теряют способность к размножению, а это означает вымирание.
Мысли Райбека текли плавно. Все, о чем он сейчас думал, преподавалось еще на первом курсе.
Неотрывно следуя взглядом за границей дня и ночи, он с долей настороженности воспринимал сопровождающие рассвет явления, туман сгущался над болотами, он постепенно накрыл и стоянку истребителей, и сухой твердый участок поверхности, где совершил посадку транспортный корабль их группы.
Послышались шаги. Легкое покашливание выдало приближение Кригана, вслед за ним из плотного тумана вынырнул Данила Белов.
– О чем задумался? – кивком поприветствовав Райбека, спросил Криган.
– Об инсектах.
– И что нам говорит современная наука? – кибрайкер поежился от промозглой утренней сырости, которую нес туман.
Дениэл коротко изложил ему свои мысли.
– В условиях, пока не будет полностью восстановлен контроль над климатом Сферы, можно было бы помочь инсектам, – подвел он итог своим размышлениям. – У нас ведь существует множество разработок в области различного климатического оборудования. С его помощью несложно создать в уцелевших городах ровный микроклимат, без резких перепадов температур.
– У нас? – удивленно переспросил Криган, выслушав Райбека. – Что-то не замечал станций климат-контроля в грузовом отсеке. Ты о бизнесе подумываешь, да?
– Нет, – хмуро отрезал Райбек. Никто не хотел или, сказать честнее, не мог его понять. – Говоря «у нас», я подразумевал человечество, а не корабль Рохана. И не о бизнесе я думал.
– А зря. Дело-то прибыльное. Одна только неувязка – инсектам нечем платить за оборудование.
– Обязательно платить, да? – со злостью переспросил Райбек. – А просто помочь?
Криган лишь усмехнулся в ответ.
– Я тут о другом подумал, – неожиданно заявил он. – По твоим словам выходит, что ночью и ранним утром инсекты почти беспомощны, так?
– Ну, в основной массе, – кивнул Райбек. – За исключением некоторого числа боевых особей.
– Значит, надо Рохана надоумить. Перед рассветом, в самую стылую пору, можно подобраться поближе к городу, взглянуть, что у них там, на древнем космодроме, из техники осталось. Как думаешь?
– Не знаю, – пожал плечами Райбек.
– Знаешь, – Криган хитро прищурился. – Сам ведь вчера говорил: чем обломки со дна болот доставать, лучше совершить вылазку. И риска практически никакого, и результат обязательно будет, уверен.
– Ага. Утром артефакт какой-нибудь из-под носа у боевых особей утащим, а как теплее станет, они всем скопищем к нам пожалуют. Здорово ты придумал, ничего не скажешь.
– Вижу, напугал тебя Рохан. А мы с Данилой на что? – искренне обиделся Криган. – Бойцы инсектов небось в городе сидят, сторожат входы?
– По логике – да.
– Ну вот. С фантом-генераторами поработаем, никто нас и не заметит. Сначала разведку проведем, осмотримся, а там, глядишь, и утащим что-нибудь ценное.
Райбек поморщился, но смолчал. Не надо было с Криганом откровенничать. Он, впрочем, как и остальные, все по-своему истолковывает, смотрит на мир с позиции, как бы чего где урвать. А на инсектов, которые едва выживают в неблагоприятных условиях, ему плевать.
Нет, в институте все толковалось иначе. Взаимоотношения между космическими расами рассматривались с точки зрения сотрудничества. Да, для развития людей важны древние технологии инсектов, никто и не спорит. Но зачем их красть из-под носа у разумных насекомых, почему не выменять ко взаимной выгоде? Что инсектам проку от обломков космических кораблей, разбросанных по площадкам древнего космодрома? Они бы с радостью позволили забрать часть технических артефактов, хотя бы в обмен на партию теплогенераторов.
– Слушай, давай я сам поговорю с Роханом.
– Мне не доверяешь? – прищурился Криган.
– Да при чем тут доверие! – все же не выдержал, вспылил Райбек. – Мы с тобой мыслим по-разному. Словно родились в разных вселенных!
– А кто бы спорил? Так и есть, – пожал плечами Криган. – Только и ты учти, пока про бартер какому-нибудь инсекту втолковывать будешь, другой сзади к тебе подберется и – поминай как звали. Помучаешься у них в рабстве, может, ума наберешься.
– Ну, посмотрим, кто из нас прав. Я все равно с Роханом поговорю.
– Давай. А мы с Данилой посмотрим, что у тебя выйдет, – усмехнулся кибрайкер, подмигнув Белову.
* * *
Рохан рассудил по-своему.
К удивлению Райбека, он не высмеял его за предложение торговать с инсектами, выслушал серьезно, но вывод сделал неожиданный:
– Правы оба. И ты, и Криган. Нужно разведать окрестности города инсектов, взглянуть, что там у них пылится на посадочных площадках. А силой брать артефакты, хитростью или меновой торговлей, решим позже, когда станет ясно – есть там что-то ценное или нет. Мы тут базу собираемся организовать, и война с насекомыми вроде бы нам ни к чему. Но и особо светиться перед ними я тоже не хочу. Говорят, что они мысленно общаются между собой на огромных расстояниях. Огласка нам только повредит. Если решим торговать, то поступим проще – поднимем транспорт под защитой маскирующих полей и совершим посадку по другую сторону от города инсектов. Типа – мы торговцы, случайно оказавшиеся в Сфере. Про системы климат-контроля и тепловые генераторы это ты здорово придумал, – похвалил Райбека Рохан. – Но сомнение у меня есть. Как насекомым втолковать наши намерения?
– Экипировку мою верни, и проблем не будет, – заявил Дениэл.
– Зачем? – насторожился диспейсер. Райбеку он не доверял, не мог никак поверить, что среди специальной экипировки археолога нет следящих устройств или сигнальных маяков.
– В моем скафандре смонтирован прибор автоматического перевода. Я вполне могу наладить контакт с инсектами.
– Интересно, каким же образом? – во взгляде Рохана читалось недоверие. – Насекомые общаются на ментальном уровне.
– Не всегда, – спокойно ответил Райбек. – Существует так называемый «низший язык», на основе фонем. Он понятен любому представителю расы инсектов, вне зависимости от того, на какой ступени развития он находится в данный момент. Для ментального общения необходимо большое количество особей. Полноценные ментальные поля вообще возникают только при формировании Семьи и действуют на ограниченной территории.
– Ну да, сейчас ты тут насочиняешь, – хмыкнул Рохан. – Ты за идиотов нас не держи, ладно? Всем известно: первые контакты с инсектами происходили на уровне передачи мысленных образов. И вообще, их ментальное поле опасно. Во-первых, насекомые четко улавливают посторонние мысли, принадлежащие другим существам, во-вторых, они запросто могут воздействовать на рассудок человека. Я лично знаю о гибели группы диспейсеров, которые попали на одной из планет скопления О’Хара под ментальный удар.
– Все так. Но ты не разбираешься в тонкостях, смешиваешь все в одну кучу, – возразил Райбек. – Первые контакты между людьми и инсектами произошли на планете Деметра. Там особенности выживания привели к массовому развитию разумных особей. Любой инсект, находясь на высшей ступени развития, обладает ярко выраженными ментальными способностями. Контакты на Деметре – особенный случай. Гибель диспейсеров, если они неосторожно вторглись в зону воздействия общего информационного поля города-муравейника, принадлежащего Дикой Семье, закономерна и объяснима. Инсекты так защищают свою территорию. Но здесь, в Сфере, все иначе. Группы насекомых малочисленны, холодный климат не позволяет им размножаться, а это является регулятором численности разумных особей. Мы видели несколько мелких групп, по пятнадцать-двадцать существ, не более…
– Ну и что? Ближе к теме!
– При таком дроблении не может быть и речи об общем ментальном поле. В каждой группе только один инсект находится в стадии мыслящей особи, и то, скорее всего, недавно развившейся, неполноценной. В отрыве от общего информационного поля Семьи малочисленным группам приходится накапливать собственный опыт выживания. В нашем случае девяносто процентов инсектов будут общаться на «низшем языке».
– Как-то все сложно…
– А юноша прав, – внезапно поддержал Райбека Криган. – Он в точности обрисовал ситуацию, правда, забыв упомянуть о значении запахов. Язык инсектов очень сложен. Он включает вербальную, «ментальную» и феромонную составляющие. Низший язык действительно состоит из похожих на скрежет звуков, которые вполне способен воспроизвести синтезатор. Я знаю: такое оборудование существует и используется широко, особенно в сочетании с мнемоническими блокираторами. Короче, вопрос в следующем: хотим мы общаться с насекомыми или нет?
Рохан нахмурился.
«Куда проще искать планеты», – подумал он. Вероятность тесного общения с представителями иной космической расы не входила в его планы, да и лежала вне жизненного опыта диспейсера.
– Ладно, – нехотя согласился он. – Илья, принеси экипировку Райбека, а ты, – он взглянул на Кригана, – тщательно ее просканируй. Чтобы никаких неожиданных сюрпризов.
– Да нет в моем скафандре никаких подвохов! Я же хочу помочь!
– Помолчи пока.
Данила, равнодушно созерцавший окрестности во время напряженного разговора, внезапно насторожился. Он не умел скрывать эмоции: встрепенулся, одновременно разворачиваясь, но как-то по-звериному, всем телом.
Его поведение не осталось незамеченным.
– В чем дело? – Рохан, наблюдая за Беловым, сразу сообразил: причина настороженности кроется в экипировке Райбека, которую вынес из транспортного корабля Илья Грабов.
– Не торопись, сейчас все узнаем, – Криган недобро взглянул на Дениэла, затем поманил Данилу. Они о чем-то пошептались, кибрайкер кивнул, обернулся, еще раз ожег Райбека взглядом.
– Что у тебя спрятано в подсумке?
– Игрушка, – спокойно ответил Дениэл.
– Что?
– Игрушка. Я нашел ее на месте крушения колониального транспорта. Взял как талисман.
– Ну, сейчас посмотрим. – Криган подошел к экипировке юного археолога, расстегнул жесткий, прикрепленный к поясу скафандра мини-кофр, обычно используемый для хранения различных малогабаритных вспомогательных устройств, расстегнул его, запустил руку внутрь и извлек на свет… маленького, комично и задорно улыбающегося ослика!
Данила неосознанно улыбнулся в ответ.
– Дай! – попросил он.
– Руки! – осадил его Криган. Поставив ослика на угловатый обломок, накануне извлеченный из глубин болот, он по привычке прикрыл глаза, замер, сканируя древнюю игрушку.
Секунд тридцать прошло в напряженном, молчаливом ожидании. Наконец кибрайкер открыл глаза, насмешливо глянул в сторону Райбека.
– Детский сад… Забирай своего осла.
Данила обиженно засопел, но Криган не обратил внимания на реакцию Белова.
– Где ты его взял? – спросил он у Дениэла.
– Я же сказал, нашел на месте крушения колониального транспорта. В прошлой экспедиции.
– Ты хоть знаешь, насколько он древний?
– Год выпуска 2251, – ответил Райбек. – К тому же он оснащен модулем искусственного интеллекта. Ты разве не заметил? – не удержавшись, он все же поддел кибрайкера.
– Не умничай. Все я заметил. Игрушка и впрямь странная, но, на мой взгляд, безвредная. Данила, – он с досадой обернулся, – прекрати! Не маленький ведь!
– Я могу забрать свою экипировку?
– Можешь, – кивнул Криган.
Райбек поспешил воспользоваться благоприятным стечением обстоятельств. Кто знает, что ждет их в следующую минуту? К специализированному скафандру он, по крайней мере, привык, доверял его надежности и был искренне рад возможности получить его назад.
* * *
Стоило Дениэлу подключить питание коммуникатора, как тут же щелкнул вариатор частот и раздался знакомый голос:
– Бросил меня, значит?
– Позитив, угомонись, – Райбек спрятал игрушку назад в подсумок. – Сиди тихо и не вздумай выходить в эфир на частотах диспейсеров. И без тебя неприятностей хватает!
– А если не послушаю тебя?
– Даниле отдам. Он тебя быстро использует по прямому предназначению. Будет играть с тобой, как маленький!
– Все, молчу! – испугался Позитив.
– Ты с кем там шепчешься? – Криган неслышно подошел со спины.
– Связь проверяю, – пробурчал Райбек, застегивая крепления ранца с резервной системой жизнеобеспечения.
– А Данила что-то в твоей игрушке разглядел, – не унимался кибрайкер. – Что-то, чего я не заметил.
– Еще раз дать на сканирование?
– Да мне твое разрешение ни к чему, – грубовато ответил Криган. – Ладно, не злись.
Райбек промолчал. Его по-прежнему угнетала общая эмоциональная атмосфера, царящая в небольшом лагере. Он привык к совершенно иному духу сотрудничества и соперничества.
Ну да что теперь… – он отошел в сторону, – вляпался, так терпи.
Позитив, постоянно поддерживающий канал обмена данными с имплантом Райбека, видимо, уловил отголосок мысли молодого археолога.
– Не все так мрачно, – попытался приободрить он Дениэла. – Ты, вообще, молодец. Хорошую, правильную мысль высказал.
– Ты о чем?
– О сотрудничестве с инсектами. Они охотно станут торговать, вот увидишь.
– Тебе-то откуда знать?
– Ну не зря же я столько информации из сети Интерстар выкачал. Кое в чем теперь разбираюсь.
– Нашелся специалист… – вздохнул Райбек.
– А ты не суди поспешно.
– Ладно, Позитив, я же попросил, помолчи! Не до тебя сейчас!
Ослик умолк. Возможно, даже обиделся, конечно, если умел обижаться.
* * *
Два события, определившие дальнейшую судьбу Хоша, произошли в один день.
Утром на свет появилась молодь – первое поколение возрождаемой им Семьи. Теперь у Хоша возникла новая забота: потомству требовалась пища, и сразу же ощутимо встал вопрос о нехватке рабочих рук. Перепрофилировать боевых особей, которых осталось всего два десятка, он не рискнул, – зародыш будущего города требовал надежной охраны. Вокруг простирался неизученный мир предков, изменившийся и враждебный. Поблизости кочевали группы инсектов, Хош помнил о тропах, что вели к ущелью. Нет, охрану снимать нельзя, но немногочисленные рабочие выбивались из сил, добывая съедобные растения, безостановочно курсируя между зарослями и «яслями».
Пока он обдумывал возникшую проблему, пришло внезапное известие о крупном отряде кочевых инсектов, движущемся по одной из троп, ведущей в направлении ущелья.
Хош воспринял тревожную новость сдержанно.
В ущелье он так и не побывал, за всеми заботами у него элементарно не хватило времени.
Тропа, по которой двигался отряд, пролегала у подножия склона, на достаточном удалении от замаскированных кораблей и возведенных сооружений.
Принятие трудных и быстрых решений постепенно стало чертой характера Хоша. Отправив рабочих на противоположный склон долины, где они могли продолжать сбор пищи, не рискуя быть замеченными, он разделил боевых особей. Десять оставил на охране потомства, пятерых отрядил в сопровождение рабочим, остальным приказал двигаться следом за ним.
Защищенные мнемоническими блокираторами, не выделяя запахов, не производя шума, бойцы затаились в зарослях.
Хош отдавал себе отчет в неизбежности столкновения. Даже при соблюдении максимальной осторожности, рабочие особи оставляли достаточно следов. Надкушенные растения, новые тропы, проложенные ими, выдавали не только наличие поселения, но и указывали примерное направление, в котором следовало искать.
Как поведут себя кочевые инсекты?
Выбрав в качестве наблюдательного пункта нависающее над тропой высокое растение, Хош ловко вскарабкался по нему и затаился, приготовившись к схватке.
Численное превосходство противника давно уже не смущало Главу Семьи. За период скитаний по звездным системам он попадал в намного худшие ситуации.
Наблюдать.
Уверенный, что ни один из его бойцов не ринется в атаку без приказа, Хош действовал по давно отработанной схеме: сначала он должен оценить противника, а уж затем принять быстрое, безошибочное решение.
Через некоторое время на тропе появились незваные гости.
Отряд кочевых инсектов насчитывал не менее полусотни особей. Подавляющее большинство находилось в стадии боевых форм, лишь впереди, нарушая все известные построения, двигался Мыслящий.
Хош с всевозрастающим интересом следил за ним. Мыслящий (так принято называть разумную особь, стоящую в иерархии ниже Главы Семьи) проявлял крайнюю степень беспечности. Он не позаботился о предварительной разведке маршрута, не выставил охранение, его отряд растянулся длинной колонной, что делало инсектов уязвимыми при внезапной атаке.
Убить разумную особь – Хош наметил себе цель, – и остальные на несколько мгновений впадут в ступор. Я воспользуюсь моментом и подчиню их своей воле.
Инсект приближался, следом за ним на прогалину втянулась большая часть отряда.
Боевые и рабочие особи двигались на четырех конечностях. На спинах они несли запасы пищи. Острый аромат стлался вдоль склона, не вызывая сомнения относительно содержимого грубо сработанных коконов.
Хошу потребовалось несколько секунд, чтобы изменить план действий.
Кочевые инсекты не представляли угрозы, они двигались целеустремленно, подгоняемые непонятным порывом. Никто из них не собирал информацию, не смотрел по сторонам, не пытался уловить посторонние запахи, в тишине слышался лишь монотонный шелест да плыл в воздухе сладковатый аромат пищи.
Куда они направляются? – новые вопросы тут же завладели рассудком Хоша. Почему ведут себя так беспечно?
Мыслящий прошел мимо растения, на макушке которого затаился Глава Семьи.
Тропа вливалась в узкий разлом ущелья. Не прошло и минуты, как весь отряд уже втянулся в теснину.
Ситуация значительно упростилась. Теперь пять боевых особей, расположившись на удобных позициях, способны перехватить врага на обратном пути и истребить его.
Однако Хоша не устраивало простое решение. Им овладело любопытство – черта, не присущая большинству инсектов. Он хотел знать, зачем кочевники направились вглубь бесплодного, лишенного растительности ущелья, оканчивающегося тупиком?
Расставив бойцов по стратегически выгодным позициям, Хош направился вслед за отрядом.
Некоторое время он шел в сумраке. Теснина ущелья сформировалась очень давно, во время одной из древних катастроф. По отвесным стенам змеились мелкие трещины, через них просачивалась вода, повсюду слышался звук срывающихся с уступов капель, они собирались в лужицы, заполняли выемки, вытекали из них тоненькими ручейками, сливались вместе, образуя исток небольшой реки, бегущей по дну долины.
Оставаясь настороже, Хош подмечал множество иных деталей.
На высоте, там, где багряной полоской неба пламенели края разлома, сохранились следы древних коммуникаций. Темные округлые отверстия угадывались в стенах, по всей видимости, трещина, пробежавшая по оболочке искусственного мира, разорвала некую сеть тоннелей.
Тропа постепенно начала подниматься вверх.
Хош по-прежнему соблюдал все меры предосторожности и загодя заметил приближение тупика.
Отряд кочевых инсектов столпился в пространстве, напоминающем сферический зал, без сомнения, принадлежащий системе древних коммуникаций. Широкий разлом, пропускающий достаточно света, пересекал его свод и превращался в сеть мелких, едва заметных трещин.
В багряных сумерках инсекты поочередно освобождались от остро пахнущего груза, складывая коконы в ровную линию.
Склад? Хош наблюдал за ними, пытаясь понять смысл происходящего. Нет, еда быстро испортится. Ее нельзя оставлять в таком виде, но характерных запахов консервантов, применяемых для длительного хранения избытка пищи, он не ощущал.
Недоумение лишь усилилось, когда инсекты вскрыли принесенные коконы и столпились поодаль, а вперед вышел Мыслящий.
Он явно обращался к кому-то на мнемоническом уровне, но логрианское устройство не позволяло услышать телепатическую речь.
Хош рискнул, как делал это не раз.
Отключив блокиратор, он затаился, стараясь лишь принимать телепатический сигнал, оставаясь при этом совершенно статичным. Нужно сказать, что опыт многих «погружений» в информационные поля других Семей закалил волю Хоша, развил у него определенные способности, научил сдержанности.
Он явственно услышал мнемоническую речь инсекта.
В первый момент обращение Мыслящего к некой силе показалось абсолютным вздором.
Мы принесли дары.
Наступило время еды. Очнитесь, вкусите и дайте нам откровение.
Древние силы, я Оргхаг, задаю вопрос: где лежит земля, одаренная милостью красного солнца? Какой из городов сейчас пригоден для размножения?
Внезапно из небольших отверстий в стенах древнего зала начали появляться неизвестные Хошу существа.
Внешне они напоминали маленькие, способные уместиться в ладонях сферы, покрытые складками морщинистой кожи.
Странные существа (они были живыми, в этом у Хоша не возникло и тени сомнения) некоторое время парили под сводами, собирались в группы, терлись друг о друга, затем один из них стремительно спикировал вниз, исчез в глубине одного из раскрытых коконов, наполненных тщательно пережеванной массой, обильно смоченной слюной рабочих особей.
Еще секунда, и шар вновь появился в поле зрения. Он весь измазался в пище, впитывая ее через микроскопические поры складчатой кожи.
Видимо, угощение пришлось ему по вкусу. Он повторил маневр, а вслед за ним от свода зала к еде потянулись и другие существа.
Пиршество длилось долго. Инсекты терпеливо ждали, а разбуженные ими создания по мере насыщения видоизменялись: складки кожи постепенно разглаживались, они немного увеличились в размерах, как будто раздулись от обильного угощения.
Наконец они насытились, образовали рой, затем Хош неожиданно ощутил возникшее ментальное поле.
Способность быстро анализировать ситуацию привела его к ошеломляющему выводу – существа, по всей видимости, являлись созданиями древней Единой Семьи!
Могли ли они сохраниться с незапамятных времен?
Ментальное обращение Мыслящего инсекта, обозначившего существ, как «древнюю силу», подтверждало подобное предположение, но безоговорочно полагаться на мнение слаборазвитой особи Хош не стал. Его крайне интересовало дальнейшее развитие событий, и в то же время он явственно ощущал угрозу. В отличие от предводителя кочующего отряда, загадочные существа генерировали достаточно мощное ментальное поле, они сканировали окружающее пространство пытливо и настойчиво, в поисках чего-то, ускользающего от понимания.
Рука Хоша невольно потянулась к блокиратору, но палец так и не коснулся сенсора активации. Опасность схлынула. Существа завершили сканирование, их повышенный интерес к окружающему иссяк, ментальное поле стабилизировалось, они принялись хаотично перемещаться под сводами древнего зала, постоянно обмениваясь короткими телепатическими сигналами, словно обсуждали что-то на непонятном Хошу языке.
Глава Семьи пребывал в состоянии замешательства, потрясения.
Ментальное поле загадочных существ резко отличалось от любых иных проявлений коллективного разума, с которыми приходилось сталкиваться Хошу. Оно было чистым, пронзительным, необычайно мощным, но не несло постоянного раздражающего фонового шума.
При желании роящиеся под сводами кожистые мячики без труда могли бы сломить волю пришедших к ним кочевников, заставить тех добывать пищу, но нет, они даже не пытались воспользоваться своим явным превосходством, напротив, отдельные эманации их общего ментально-информационного поля, адресованные пришлым инсектам, несли доброжелательные оттенки.
Хош постоянно анализировал собственные ощущения, понимая исключительную важность происходящего, стремясь постичь суть события. Он не испытывал трепета перед древней силой, но явно желал разгадать ее смысл и назначение…
Тем временем рой существ прекратил движение.
Полсотни кожистых мячиков образовали два наклонных пересекающихся круга, они парили в нескольких метрах над замершими в ожидании инсектами, их ментальное поле утратило пронзительность, мягко трансформировалось, формируя понятные мысленные образы.
Хош жадно впитывал информацию.
Образы складывались в картину. Он увидел участок поверхности древнего мира, заметил угол орбитальной плиты, словно стоял на ее краю и смотрел вниз.
Унылые, однообразные ландшафты, подернутые вуалью перистых облаков, навевали грусть. Затем картина стала резче, неведомая сила смахнула облачность, устраняя ее, как помеху, в поле зрения попали два порядком пострадавших от времени города, находящихся неподалеку один от другого.
– Здесь, – мысленный голос совпал с укрупнением изображения городов, – климат будет мягким и теплым.
– Древние смогут указать направление? – Мыслящий почтительно склонил голову, трехпалые кисти его рук сплелись в непонятном Хошу знаке. – Я не знаю этих построек. Где они расположены?
Два наклонных круга, образованных кожистыми мячиками, начали медленное движение. Снова возникло ощущение поиска, сканирования, затем последовал ответ:
– Сетевое соединение отсутствует. Вычисление координат невозможно.
– Ну хоть намекните! – взмолился инсект.
Круги прекратили движение. Между существами вновь начался обмен непонятными для Хоша сигналами.
– Орбитальная плита, – несколькими секундами позже возник четкий образ. – Ты видел города с устройства, расположенного на краю орбитальной плиты. Она пройдет над тобой спустя три смены дня и ночи. Двигайся в направлении, откуда придет третий рассвет. Тридцать тысяч твоих шагов. Там увидишь руины высокой стены. Отыщи древнюю дорогу, сверни на нее, и вскоре выйдешь к этим городам.
Ментальное поле внезапно начало таять, и через мгновение исчезло. Загадочные существа сломали построение, круги распались, снова образовался рой, но и он просуществовал недолго, создания Единой Семьи, глубоко поразившие воображение Хоша, стремительно пикировали к маленьким отверстиям в стене и исчезали в гнездящейся там тьме.
Инсекты принялись собирать пустые коконы.
Хош незаметно покинул позицию, с которой наблюдал за событиями, и поспешил к выходу из ущелья.
Он был потрясен.
Соприкосновение с древней силой, хранящей технологии Единой Семьи, воздействовало на него самым неожиданным образом.
Внутри поселилась тоска. Он остро воспринял эмоции древних существ, взиравших с высоты на безнадежно разрушенный, пришедший в негодность (именно такой термин они использовали) мир, где былой порядок сменился хаосом, запустением.
Уходя, Хош твердо знал, что обязательно вернется сюда. Его намерения относительно кочевого отряда изменились. Он не хотел уничтожать их, если те не отклонятся в сторону от тропы, не посягнут на его потомство.
Почему? В какой момент в нем возникло чувство жалости к сородичам, влачащим безысходное существование?
Он пока не знал ответа, не мог разобраться в сумятице мыслей и чувств, охватившей его.
Былое здравомыслие дало трещину, он не переставал удивляться доброжелательности, исходившей от древних созданий. Обладая способностью формировать ментальное поле, они резко отличались от иных известных Хошу коллективных рассудков.
* * *
Он затаился у выхода из ущелья.
Боевые особи оставались на прежних позициях, готовые действовать по его приказу.
Смятение Хоша все усиливалось, в преддверии появления отряда кочевников он вновь активировал мнемонический блокиратор, остался наедине с собственными мыслями, вновь и вновь спрашивая себя, почему эти древние не воспользовались своей силой, а вернулись в темные норы, чтобы ждать следующего появления жаждущих информации инсектов, постепенно истощаясь, сморщиваясь, покрываясь складками кожи? Разве не было бы логично с их стороны подчинить себе группу инсектов и жить, не испытывая голода, не страдая от истощения?
Ответ пришел, как вспышка внезапного озарения, наития.
Существа, созданные Единой Семьей, считают каждого инсекта неприкосновенным? Они готовы служить и подчиняться? Для них решающую роль играет не подношение в виде еды, а сам факт обращения к ним?
Это необходимо проверить. Выждать, пока они проголодаются, и снова побывать в ущелье, вызвать их, задать вопрос и проследить за реакцией.
Размышления Хоша нарушило появление отряда кочевых инсектов. На этот раз они двигались настороженно. Мыслящий больше не возглавлял отряд, впереди двигались боевые особи.
На выходе из ущелья передовая группа остановилась.
Взглянув на разведчиков, Хош безошибочно определил: они обнаружили лагерь в долине. Но почему некоторое время назад они двигались целеустремленно, не обращая никакого внимания на окружающее, а на обратном пути вдруг резко изменили поведение?
Мыслящий. Причина в нем. Спеша на встречу с древними существами, он был поглощен предстоящим общением, не мог думать ни о чем ином, и его целеустремленность передалась остальным особям группы, теперь же он вернулся в обычное состояние, вновь адекватно воспринимая враждебный мир, где любая беспечность может стоить жизни.
Удар следовал за ударом, один урок сменялся другим.
Может, древним существам и позволено проявлять доброжелательную беспечность, но Хош сейчас защищал свое потомство, и его реакция на событие стала беспощадной: отключив устройство блокиратора, он нанес внезапный сокрушительный ментальный удар.
Мыслящий неестественно дернулся, рухнул на колени, секунду пытался оказать достойное сопротивление, а затем вдруг безжизненно повалился на землю.
Инстинктивная ярость захлестнула рассудок Хоша, но он все же сдержал себя, вспомнив, как остро нуждается возрожденная Семья в рабочих особях.
Пользуясь замешательством боевых форм, он нанес подчиняющий удар.