— Илья, подойди сюда! — зычный голос метнулся по темным закоулкам внутреннего двора, эхом отразившись от покатых стен древних промышленных комплексов. — У нас гости…

Где-то во тьме скрипнула дверь.

Сварочный аппарат робота продолжал мерцать, и горячие брызги рассыпались по серым плитам, на мгновения освещая злые и удивленные лица людей.

Из темноты в тусклый конус света, испускаемый фарой заглохшего вездехода, выступила человеческая фигура.

Майкл не шелохнулся. Его мышцы были и так напряжены, словно сжатая до отказа пружина. Он лишь скосил глаза в ту сторону, откуда появился человек, и продолжал стоять, чуть приподняв автоматный ствол.

Шевцов, которого больше озадачил, чем испугал столь недружелюбный прием со стороны людей, спокойно распрямился, вылез из люка и подошел к незнакомцу. В вездеходе остался лишь раненый пилот подбитого вертолета да еще одно существо, о существовании которого свидетельствовало слабое шевеление кучи промасленного тряпья, накиданного у задней стенки машины.

Остановившись в двух шагах от появившегося из тьмы человека, Андрей окинул того взглядом и сдержанно спросил:

— Мы можем рассчитывать на вашу помощь? У нас тяжело раненный.

— Несомненно, — незнакомец с легкостью выдержал его взгляд и внезапно усмехнулся. — Прошу простить моего друга. Он нелюдим по жизни. К тому же это территория инсектов и тут всегда приходится быть начеку.

Шевцов кивнул, протягивая руку.

— Андрей, — представился он, намеренно не назвав ни своей фамилии, ни должности.

— Илья Матвеевич. А это Дейвид Ито, — Белгард кивнул в сторону седого бородатого мужчины, словно тень выступившего из тьмы. — Ранение тяжелое?

— Осколок в бедре и две пули навылет в правое плечо, — ответил Шевцов, поворачиваясь к вездеходу. — Я перевязал, как мог. — Он бросил взгляд на Дугласа и, заметив, что тот все еще стоит в напряженной позе, махнул рукой:

— Майкл, опусти автомат. Давай, нужно вынести Игоря из машины.

Дуглас нехотя подчинился. Он яро ненавидел инсектов, но еще меньше ему нравились люди, которые вместо того, чтобы бороться вместе со всеми за выживание Города, прятались по таким вот древним, заброшенным постройкам в надежде отсидеться и пережить остальную колонию.

Раненого пилота, который сидел, бессильно откинув голову на пустой патронный ящик, осторожно вытащили из машины.

— Сюда! — указал Илья Матвеевич, открывая дверь приземистого одноэтажного здания, откуда во тьму упала косая полоска света.

Раненого внесли в просторную, явно обжитую комнату. Здесь было полно всякого оборудования, у стен аккуратными штабелями возвышались непочатые ящики с каким-то имуществом, в углу, на старом пластиковом столе, тускло сияли три монитора и помаргивала огоньками компьютерная консоль.

От неодобрительного взгляда Дугласа не укрылись и две незастеленные койки, на одну из которых уложили потерявшего сознание Игоря.

Бородатый достал какой-то прибор, напоминающий цилиндр с торчащей из него иглой. Приложив тупой конец цилиндра к осколочной ране, он нажал несколько кнопок, и внутри аппарата что-то защелкало, судорожно заморгал зеленый индикатор, потом он сменился на красный, и тело Игоря конвульсивно дернулось. Наблюдавший за этой процедурой Майкл рванулся было вперед, но Илья Матвеевич остановил его, твердо встав на пути.

— Это комплексный медицинский анализатор. Он производит необходимые инъекции. Единственное, что грозит вашему другу после такой обработки, — это выздоровление, — усмехнувшись, пояснил он; — Не волнуйтесь, с ним все будет в порядке.

Дуглас пожал плечами и демонстративно отвернулся.

Наклонившись к самому уху Андрея, он тихо произнес:

— Не нравится мне все это.

Шевцов устало пожал плечами.

— Нам с тобой везет, — так же тихо ответил он. — Кстати… — он огляделся, — а куда исчез этот парень, что подобрал нас?

— Вот и я про то… Он смылся, как только заглохла машина.

Пока они переговаривались, Дейвид закончил обрабатывать раны.

— Теперь его нужно просто перевязать, — распрямившись, произнес он. — И все будет хорошо.

Тьма, сомкнувшаяся за спиной Антона, на некоторое время скрыла его. Он слышал выстрел и голоса, но в этот момент не было в его жизни ничего более важного, чем темная, обугленная глыба посадочного модуля, которая, накренясь, застыла в конце глубокой оплавленной борозды.

Подойдя вплотную к покореженной массе металла, он коснулся ладонью выпуклого, покрытого коростой окалины борта.

Обугленный керамлит брони ответил ему тупым, ноющим холодом. Антон вздрогнул. Неужели это все, что осталось ему от прошлого, которое точно так же мертво, как и все остальное на этой проклятой планете?

Еще один бессмысленный артефакт, пополнивший и без того обширную коллекцию Деметры? Или этот исковерканный корабль еще хранит внутри себя частицу его прошлой жизни?

Антон вдруг почувствовал, как подкатывает к его горлу горькая обида. Все, что происходило на Деметре, казалось тяжелым, кошмарным сном. Отчаянно хотелось вздрогнуть, открыть глаза и, облившись холодным потом, с неописуемым облегчением понять, что эта страшная, неправильная реальность, где человеческие судьбы сгорали, как свечки, без следа и смысла, — не больше чем сновидение…

Увы… Отняв ладонь от брони, Антон тяжело вздохнул. Он понимал, ему осталось одно — вернуться назад, чтобы вместе со всеми прожить последний, короткий отрезок собственной судьбы…

Неподалеку от него продолжал мерцать сварочный аппарат. Фара вездехода почти угасла — сел аккумулятор, и теперь ее свет был лишь тусклым желтым пятном.

«Нужно обесточить приборную панель…» — машинально подумал Антон, возвращаясь к машине.

Забравшись вовнутрь вездехода, он перекинул тумблеры в нерабочее положение и уже собирался вылезти наружу, как в неверном, дрожащем свете сварки заметил отблеск двух выпуклых фасетчатых глаз.

Инсект, который все это время прятался под кучей промасленной ветоши, выбрался наружу и теперь выглядывал из машины, тревожно поскрипывая на своем языке.

«Они идут…» — дошел до сознания Антона обрывок чужой мысли.

«Кто — ОНИ?» — машинально переспросил он.

Инсект обернулся, и висевшие на его груди ботинки глухо стукнули друг об друга.

«Воины… Хранители Ритуала… Зачем вы нарушили границу тепла? Теперь они убьют всех… и меня тоже…»

Антон нахмурился.

«Какая граница тепла? — не понял он. — Что за ритуал?»

«Тепло… — инсект присел на корточки, чуть покачиваясь из стороны в сторону. Антону показалось, что он видит перед собой дряхлого старика, который что-то бормочет себе под нос, чувствуя приближающуюся кончину. — Тепло… Раньше, очень давно, мой народ жил в другом месте… Далеко, за небом… Каждые двадцать солнц наступало тепло… Тогда Несущие Жизнь откладывали яйца… Хранители Ритуала следят, чтобы все было правильно. Они охраняют потомство… — Инсект поднял голову и посмотрел на Антона. — Теперь все по-другому… — внезапно пожаловался он. — Когда мой панцирь был еще крепким, я был Несущим Жизнь… Я помню, как это больно… Яйца переполняли меня, а тепла не было. Я искал тепло, но старые города умерли… Боль была во мне, и я ходил по пыльным дорогам до города на равнине, где живут такие, как ты… Там внутри было тепло — я чувствовал его, яйца распирали меня, но срок проходил, а я не мог попасть вовнутрь… Воины карабкались на стены и умирали… Потом они отчаялись, и я помню, как мои братья валялись в грязи перед запертыми воротами, умоляя пустить вовнутрь нас, Несущих в себе Жизнь, но такие, как ты, не открыли. Они убивали нас.»

Антон слушал этот скрипучий, мысленный голос, буквально окаменев.

«Вы размножаетесь? Каждые двадцать лет?!»

«Так придумали наши предки, в другом мире, далеко отсюда. Старые боги говорят, что они умели сами управлять теплом. Оно приходило каждые двадцать лет, и мой народ был счастлив… Мы не знали, что такое война и боль…»

«Мы — те, кто думает, — внезапно вспомнились Антону слова древнего инсекта, которого он нашел в подземельях. — А они те, кто отказался от вечности. Скитаться наверху, теряясь в замкнутом круге двадцатилетних циклов, — это их выбор. Мы две оборотные стороны одного целого, которые никогда не видят друг друга…»

Он чувствовал, как непроизвольно дрожат его губы. Неужели это и есть ОТКРОВЕНИЕ — такая простая, страшная и жестокая разгадка переломанных судеб Деметры?

«Твои боги… — подумал он, глядя на инсекта, — почему они не дали вам тепло?»

«Боги не смотрят на нас… Они сказали, что мы сами должны выбирать дорогу. Им все равно. Они сидят и думают о прошлом мире. А потом они умирают. Мы — разные. Им нет дела до нас…»

«Ты так и не смог тогда найти тепло?»

«Нет… Я ушел назад, а по дороге упал в пыль, и мне было больно… Мертвые яйца остались лежать на дороге. А я перестал быть Несущим Жизнь…»

Антон хотел что-то ответить, но в этот момент неподалеку хлопнула дверь и послышались негромкие голоса.

— Он был с нами, — Антон узнал голос Шевцова. — Когда вездеход заглох, этот парень выпрыгнул и побежал в сторону вон той темной глыбы.

— Странно… — ответил ему другой, незнакомый голос. — Кроме меня и Ильи, тут не было никого. Сейчас посмотрю, а ты пока поговори со своим черным другом, пусть не пялится на меня так. Я не сделал ему ничего плохого.

— Хорошо, — Андрей вновь открыл дверь. — Я поговорю с Майклом. Ито, вы уверены, что моя помощь не нужна?

— Уверен. Тут я на своей территории.

Антон посмотрел на инсекта, потом бросил взгляд во тьму, в которой растворился бородатый мужчина. Он узнал его, как, впрочем, и роботов, реставрировавших старый аграрный механизм. Не хватало лишь капитана Белгарда…

«Сиди тут и никуда не уходи…» — внятно подумал он, заглянув в фасетчатые глаза инсекта. Потом вылез из вездехода и решительно пошел к дверям приземистого здания.

Сердце Антона бешено колотилось.

Он совершенно не представлял, что произойдет в следующий момент за этой невзрачной пластиковой дверью. В душе что-то обрывалось и дрожало.

Толкнув дверь, он переступил порог, оказавшись в просторном, ярко освещенном помещении, похожем на склад.

Черный Ангел из его детских воспоминаний, склонившись над компьютерной консолью, что-то разглядывал на одном из трех мониторов. Рядом стоял Шевцов, нервно теребя в руках снаряженный автоматный магазин. Его Антон узнал еще во время бегства от разрушенного купола. Что делал руководитель колонии Деметры вдали от города, оставалось для него загадкой.

Третьим человеком, обернувшимся на звук захлопнувшейся двери, был Илья Матвеевич. Он заметно изменился за эти годы — память Антона хранила в себе образ добродушного, немного полноватого человека с вечно розовым лицом и задумчивым взглядом, а теперь на него смотрел, застыв с полным шприцом в руке, сухощавый, жилистый и подтянутый старик с впалыми щеками, бронзовой, задубелой кожей и пронзительным взглядом запавших глаз.

Это был миг немого оцепенения.

Шприц с лекарством вдруг выпал из ослабевших пальцев Ильи Матвеевича и звонко хлопнул об пол, разлетевшись мелкими брызгами каленого стекла.

Он открыл рот, но не смог произнести ни звука, лишь его губы некрасиво искривились, отражая отчаянную попытку парализованных от неожиданности мышц вспомнить знакомые движения…

Он узнал его. Деметра вскормила и изменила Антона, превратив плаксивого десятилетнего мальчишку в солдата, глаза которого на молодом лице выдавали несвойственный возрасту жизненный опыт, но это был он — тот самый мальчик, чья смерть до сих пор жгла Белгарда, не давая ему спать ясными, звездными ночами этого проклятого мира…

— А-Антон! — заикаясь от волнения, наконец, выдавил из себя капитан и вдруг, словно слепец, вытянув вперед руки и ничего не видя вокруг сквозь мутную пелену навернувшихся слез, кроме этого возникшего из его кошмаров лица, бросился к нему.

Они встретились посреди комнаты, не зная, что говорить, и моментально забыв все слова… Илья Матвеевич схватил Антона за плечи и прижал к себе, что-то невнятно бормоча, а тот, в свою очередь, растерявшись, не понимал, что ему делать и куда девать свои руки, которые вдруг показались совершенно лишней и неуместной частью тела…

— Антон… Антон… — Белгард плакал, не замечая своих слез и, наверное, не соображая, что делает, — настолько сильным был поразивший его шок.

— Дядя Белгард… Все в порядке… — Он, наконец, нашел применение рукам, осторожно обняв старика за плечи…

— Мальчик мой… Но я был уверен… — Илья Матвеевич вдруг умолк и обернулся, как-то странно взглянув на застывших в немом изумлении от разыгравшейся на их глазах сцены Андрея Шевцова и Майкла Дугласа.

Отпустив плечи Антона, бывший капитан космического корабля сделал шаг по направлению к ним. Его глаза вдруг вспыхнули лихорадочным, болезненным блеском. Кулаки Ильи Матвеевича непроизвольно сжались.

— Будьте вы прокляты!.. — в исступлении прошептал он, явно находясь в состоянии аффекта.

— Дядя Белгард!.. Не надо!.. Они не виноваты! — Антон первым понял, в чем дело. Он не знал ничего о скитаниях и мытарствах капитана, но мог предположить… Обхватив Илью Матвеевича за плечи, он попытался остановить его, но Белгард вырвался, продемонстрировав поразительную силу своего худого тела.

— Они сказали мне, что ты мертв! Они подделали запись в компьютере центрального госпиталя! Они вышвырнули меня, безногого калеку, на улицу, чтобы я сдох в руинах их поганого Города! Они не люди, Антон!..

В этот момент даже видавшему виды Дугласу вдруг стало не по себе. Озноб продрал по его коже, превратив черный цвет лица в пепельно-серый, когда он, непроизвольно отступив на шаг и одновременно вглядываясь в лицо идущего прямо на него полубезумного старика, вдруг узнал его.

Воспоминание было таким далеким и истертым, что он не сразу поверил в его реальность… Но нет… Это было. Было… Может, пять, а может, и десять лет назад, когда они с Андреем еще служили в истребительном батальоне, отслеживая с вертолета банды инсектов.

Точно! Он вспомнил!.. Лоб Майкла вдруг покрылся крупными бисеринками пота. То была банда Однорукого, и накрыли они ее неподалеку отсюда, на окраине города. В памяти Майкла внезапно всплыли все подробности того скоротечного жестокого боя…

Но в чем их пытается обвинить этот безумный старик? В том, что они вырвали его и десятилетнего мальчишку из лап инсектов?!

— Послушай, отец… — хрипло проговорил Майкл. — Ты что-то путаешь. Ни я, ни Андрей не сделали тебе ничего дурного.

Илья Матвеевич остановился. В этот момент он действительно выглядел стариком. От внезапного бессилия он присел на ящик и закрыл руками лицо.

— Никто ни в чем не виноват… — вдруг раздался его глухой голос. — Никто не поверил мне, когда я пытался достучаться до мозгов тех, кто заправляет в госпитале, никто не шелохнулся на протяжении сотен лет, которые длится эта безумная война!.. — Он отнял руки от лица и обвел окружающих мутным взглядом. — Вы забыли свое прошлое, забыли, кто вы есть и откуда! Целая планета не помнящих свой род ожесточенных индивидуумов, которые с наслаждением идут к своему закономерному концу… — Взгляд Белгарда остановился на Антоне. — А дети? — с горечью спросил он. — Вы растите из них солдат, чтобы поддерживать это вековое безумие! Ради чего?! Скажите мне, РАДИ ЧЕГО?!

— Мы воюем против беспощадных врагов, отец!.. — с вызовом ответил Майкл. — Против тех, кто вынуждает нас воспитывать детей в военных школах!

Андрей Шевцов, который до сих пор молчал, лишь вздрагивая при каждом слове Белгарда, поднял голову.

— Это геноцид, Илья Матвеевич, — глухо произнес он. — Война на полное уничтожение. Если бы поколения наших предков не погибали на этой войне, то сейчас бы орды инсектов испражнялись на руинах нашего Города, а от людей остались бы лишь мертвые стены да истлевающие кости…

— Вы слишком недалеки в своей гордыне, офицер! — зло отрубил капитан, порывисто встав с ящика. — Люди изначально не могли истребить инсектов!

— Но нам это удалось! Их осталась жалкая горстка!

— Да, их всего лишь горстка… Но истребили их не люди! — С этими словами он подошел к компьютерному терминалу и нажал несколько клавиш. — Я не зря сказал про недальновидность и гордыню… — обернувшись, произнес он.

— Вот цифры, которые всегда были доступны с каждого подобного терминала вашего хваленого героического Города. Полюбуйтесь, это просто статистика численности инсектоидного населения Деметры, разбитая по десятилетиям. Тут данные за последние несколько веков!

Майкл и Андрей подошли к терминалу. Колонки цифр, конечно, несли в себе информацию, но сейчас для них это были лишь символы на экране. Естественно, они уменьшались с каждым десятком лет…

Андрей вздрогнул. Он понял, о чем говорит Илья Матвеевич. Разность между каждыми двумя соседними цифрами была столь велика, что не укладывалась в рамки каких-то военных потерь. Оказывается, еще несколько сот лет назад численность инсектов составляла почти миллиард особей.

— Это невозможно!.. — нервно прокомментировал он, обернувшись. — Откуда взялись эти цифры?

— Ваши далекие предки, офицер, пытались изучать инсектов… — устало пояснил Илья Матвеевич. — Они отслеживали пути их миграций и устанавливали там автономную аппаратуру скрытого наблюдения. Многие из таких точек функционируют по сей день. Веками информация от них стекалась в центральный процессор городской компьютерной Сети, про которую вы тоже успешно позабыли, не задаваясь лишними вопросами по поводу того, откуда в Городе берутся свет и тепло. А ведь стоило взглянуть на эти цифры, как возник бы закономерный вопрос: в состоянии ли боевые действия людей снижать численность инсектов такими астрономическими скачками?

— Черт побери, да не темни же! — не выдержал Майкл. — Если не мы, то тогда кто?!

— Не знаю… Я пять лет лазил по руинам их городов, собирая и расшифровывая различные, сохранившиеся от их цивилизации записи, но так и не выяснил причину их прогрессивного вымирания, — признался Илья Матвеевич…

— Я знаю! — внезапно произнес Антон.

Эти слова прозвучали средь наступившей тягостной тишины, как гром.

С улицы им внезапно ответили другие, раскатистые и трескучие звуки, — то был шквальный автоматный огонь, и тотчас распахнулась входная дверь, впустив вовнутрь Дейвида Ито.

— Инсекты! — закричал он, бросаясь к оружейной пирамиде. Схватив автомат, он нажал несколько кнопок, и в стенах древнего цеха с жужжанием открылись узкие бойницы. — Илья, нужно вызволять наших ребят, они там сейчас покрошат их в капусту!

О каких ребятах шла речь, никто, кроме Ильи Матвеевича, так и не понял, но заветное слово «инсекты» заставило Майкла и Андрея схватить оружие и бежать к открывшимся в стенах амбразурам.

И лишь Антон остался безучастным.

Несколько секунд он стоял, будто парализованный раскатистым крещендо автоматного огня, а потом внезапно толкнул дверь и вышел наружу в располосованную яркими росчерками трассеров ночь, навстречу злым отрывистым вспышкам, потому что внезапно с убийственной ясностью понял, что если он сейчас не сделает этого, то маховик истории Деметры скрипнет и совершит свой последний оборот…

Судьба долго водила его по замкнутому кругу предопределенности, и теперь он собирался сделать один-единственный шаг, чтобы порвать этот круг и заставить судьбу идти вслед за собой…