Глава 13
Центральный Храм.
Скрытые помещения второго подземного уровня…
Из «детской зоны» его вывели через единственные ворота в ограждающем ее периметре и сразу же заставили спускаться по длинному наклонному тоннелю, у въезда в который стоял планетарный танк.
Видимо, конвоировавшие его храмовники получили приказ вести пленного под землей, чтобы Кречетов не мог рассмотреть планировки внешних секторов базы или коммуникаций, что располагались за ней, по ту сторону объединенных насыпью холмов.
Путь оказался долог, навстречу организованными группами двигались отряды бойцов Храма по пять-шесть человек – явный признак отбоя общей тревоги, и Андрей мысленно отметил, что прорываться по подобным тоннелям с боем явилось бы сверхзадачей…
Наконец тоннель перешел в горизонтальную плоскость, а еще метров через триста конвоиры остановились подле массивных дверей, по обе стороны которых располагались собственные посты охраны.
Тюремный блок? Или все-таки резиденция командующего силами Храма?
Последнее было бы предпочтительнее: оставляя в живых пятерых храмовников, он рассчитывал, что переданная через них информация будет истолкована строго определенным образом…
…Кречетов не успел толком оглядеться, как бронированная дверь открылась и его грубо втолкнули внутрь. Трое охранников вошли следом; двое из них остались у дверей, а третий ударом автоматного приклада заставил двигаться остановившегося пленника.
Он сделал вид, что потерял равновесие, и упал, давая себе возможность осмотреться, а заодно умерить рвение конвоя, выказав ту степень физического изнеможения, какую должен испытывать человек, два часа прятавшийся от прочесывавших базу патрулей.
Лежа на полу, он успел окинуть взглядом помещение и понял, что его привели в длинный узкий зал, больше похожий на отсек космического корабля с убранными за ненадобностью переборками. Скорее всего, когда-то данное помещение действительно являлось отрезком длинного герметичного перехода, соединявшего две части некой пространственной конструкции, – об этом наглядно свидетельствовали овальные окна с толстыми многослойными стеклами, оправленными в специальный уплотнитель. В данный момент они были закрыты опущенными броне-жалюзи, и потому дальняя часть зала тонула в полумраке, который слегка разгоняли непонятные оранжевые блики.
– Поднимите его, – внезапно раздался из сумрака глухой, чуть надтреснутый голос, в котором, несмотря на властность, явно звучали старческие нотки. – И обращайтесь поаккуратнее с нашим гостем.
Кречетова рывком поставили на ноги и опять толкнули, но теперь уже не автоматным прикладом меж лопаток, а рукой в плечо.
Он не стал сопротивляться и уже через двадцать шагов смог разглядеть дальнюю часть сумеречного помещения. Глухая переборка была тщательно задрапирована тканью, скрывая за собой фактуру стены, из пола выступала покатая полусфера объемного монитора, рядом стояло несколько кресел, в стену, противоположную овальным окнам, был врезан камин с черными подпалинами копоти на верхних элементах искусно выполненной инкрустации. Именно от него исходили мятущиеся отсветы пламени, которые Андрей заметил еще у дверей.
Впрочем, это был лишь фон – все внимание Кречетова приковал к себе сидящий в одном из кресел человек, чей голос только что приструнил конвоиров.
Старость наложила неизгладимый отпечаток на его черты, коротко остриженные волосы белели сединой, будто шапочка, натянутая на морщинистую кожу черепа, глубоко запавшие глаза, прятавшиеся среди морщин, казались водянистыми, но это было ложным впечатлением: стоило старику поднять взгляд, как Андрей увидел твердый, холодный блеск его зрачков и понял, что перед ним сидит личность, о характере которой глупо и опасно судить по внешности…
Конвоир, подчиняясь легкому кивку, подтолкнул Андрея к креслу и заставил сесть напротив хозяина этого странного помещения.
– Сними с него наручники, – лаконично приказал тот.
Охранник выполнил приказ и отошел на шаг, оставаясь за спиной Кречетова.
– Свободен, – отправил его прочь старик, внимательно, испытующе глядя на Андрея, который разминал затекшие от оков запястья.
Некоторое время в длинном сумеречном зале висела тишина, потом старик усмехнулся, видимо в ответ своим мыслям, и произнес:
– Хорошо вошел. Дерзко. – В его тоне прозвучало иррациональное удовлетворение, будто Андрей являлся как минимум его воспитанником, а не внезапным пришельцем.
Кречетов покосился в сторону темной полусферы компьютерного монитора, с холодком подумав при этом: к чему бы оно здесь?..
– Пытаешься проанализировать свои ошибки?
Андрей вновь поднял взгляд.
– Только одну, – скупо ответил он, решив во что бы то ни стало придерживаться прежней линии поведения. – Я недооценил численность гарнизона.
– Ты зря обозначил свои намерения, сынок… – наставительно произнес старик. – Нужно было добить пятерых караульных и двигаться быстрее, тогда бы я решил, что ты какой-нибудь свихнувшийся одиночка из местных и рейд организован по мою душу…
Андрей нахмурился, изобразив непонимание.
– Что мне толку в покушении на вас? – угрюмо спросил он, демонстрируя полное безразличие к личности сидящего напротив человека.
Старик удивленно посмотрел на него.
– Ты не знаешь меня? – напрямую спросил он. Кречетов лишь пожал плечами, давая понять, что он не может знать поименно всех обитателей Храма. Его собеседник понимающе кивнул.
– Вот она, цена забвения, лейтенант, – задумчиво произнес он и вдруг добавил резким голосом, в котором звучали нотки гнева и властности одновременно: – Перед тобой Тиберий Надыров, щенок!
Жизнь в такие моменты измеряется миллисекундами…
Мозг вдруг начинает работать с невероятной скоростью, но это происходит на уровне подсознания, а ощутимая нервная реакция похожа на ледяную тень прошлого, которая внезапно касается разума…
Тиберий Надыров… Адмирал Земного альянса, командующий Вторым ударным флотом, наиболее одиозная, жестокая и загадочная фигура той эпохи. Он воевал всего год, но за этот отрезок времени успел натворить немало бед. На его совести были тотальные бомбардировки планеты Дабог, именно он, как утверждают, несет ответственность за атаку беззащитной межзвездной станции, которую беженцы с разных планет превратили в космический корабль, и, наконец, вершиной его карьеры стал жестокий захват планеты Кассия, где флот Надырова провел первые боевые испытания шагающей планетарной техники, созданной конструкторами Земного альянса по прототипу аграрных машин Дабога…
Память Кречетова работала безупречно: флагман Второго ударного флота Земли пропал в спонтанном гиперпереходе, когда его внезапно атаковали на орбитах Элио крейсера военно-космических сил планеты Кьюиг…
Это происходило в 2609 году…
Тиберию Надырову было тогда тридцать лет, а сейчас Андрей видел перед собой старика, который смотрел на него пронзительным взглядом, ожидая, что же скажет ему пленник в ответ на прозвучавшее имя, и чувствовал, как почва уходит у него из-под ног, в переносном смысле, разумеется, но легче от этого не становилось…
– Сколько вам лет, адмирал? – наконец спросил Кречетов, нарушая тягостную тишину.
– Сто тридцать два года, – с металлической дрожью в голосе ответил ему Надыров. – Значит, ты хорошо знаешь историю? Похвально… – Он помолчал, глядя на угли в камине, и добавил: – Десять к одному… Такова пропорция временной разницы между реальным космосом и этим пространством. – Он усмехнулся. – Ты уже давно вычеркнут из списков своей части, лейтенант Кречетов.
Вот он, тот фактор непредсказуемости, который способен разрушить самый тщательно проработанный план…
– Не напрягайся, лейтенант, тебя я знаю лишь заочно, не так близко, как твоего дядю, который возомнил, что может жрать из двух чашек одновременно. – Надыров в упор посмотрел на пленника и добавил тем же резким, неприязненным тоном, отвечая на невысказанный, но предательски промелькнувший в глазах Андрея вопрос: – Я держу под контролем всю южную часть континента, и если по запретным зонам расхаживают сумасшедшие старухи, то это происходит с моего ведома и лишь до тех пор, пока мне это выгодно, ясно?
Андрей кивнул, потому что все его карты внезапно оказались смешаны, – он рассчитывал встретить во главе храмовников уроженца Первого Мира, преемника тех офицеров Земного альянса, чьи корабли срывались на вертикаль гиперсферы во время космических сражений Первой галактической войны, а получилось, что, спровоцировав встречу, он сам сунул голову в пасть седого, битого жизнью зверя, пережившего свою эпоху, но не утратившего смертельной хватки и образа мышления той далекой поры.
У него оставался лишь один шанс выбраться отсюда – принять брошенный вызов.
– Зачем вы убили профессора, адмирал? – напрямую спросил он.
Надыров пристально посмотрел на него, а затем ухмылка тронула краешек его губ.
– Держишь удар? Молодец. Я думал, ты открестишься от него.
– И все же? – Андрей выдержал его взгляд. – Мы действительно не были близки, но профессор…
– Он был предателем, – оборвал его Надыров. – Трусливым, алчным и глупым. – Адмирал тяжело встал и прошелся по пространству, ограниченному креслами. – Эти старухи, что ползали по древним постройкам, искали чуждые знания, уничтоженные моими людьми… – Надыров говорил хрипло, с придыхом. – Я долго наблюдал за ними, потому что после полувека прозябания в этом мире понял, что совершил ошибку, уповая лишь на свой технический потенциал. – Он с откровенной досадой указал на камин, дрова в котором уже прогорели, а угли начали подергиваться прахом золы, проглядывая из-под пепла, как множество злобных глаз затаившихся там тварей. – Видишь? Это только малая часть бед. Обычно я не сетую на скверное отопление, отсутствие электричества, но, Фрайг меня раздери, под старость мерзнут кости и в определенный момент начинаешь испытывать моральную усталость от тщетных попыток оживить хоть один компьютер, зло берет, когда под рукой полно импульсного оружия, но нет возможности применить его в деле, а низкочастотные генераторы на твоих глазах постепенно превращаются в покрытый окислами хлам… – Надыров вернулся к креслу и сел, откинувшись на его спинку.
Сердце Кречетова билось глухо и неровно, но разум работал четко, не сообразуясь со стрессовыми ощущениями. Смертельные обстоятельства вкупе с аномальной реальностью в течение полугода не позволяли лейтенанту расслабиться – он многое постиг за этот отрезок времени, а постоянный психологический прессинг со стороны чуждого мира действительно научил его рассудок держать информационные удары, проводя мгновенный анализ стесняющих обстоятельств…
Вырвать нить разговора у Надырова, поймать того на алогизме, заставить его нервничать…
– Адмирал, я успел вкусить «прелестей» этого мира, – нарушил он наступившую паузу. – Я убивал ваших людей и видел сущности, отлетающие от бьющихся в агонии тел. – Он пошел на осознанную дерзость. – Не надо внушать мне мысль о беспомощности Храма.
Надыров пронзительно посмотрел на Кречетова.
– Ты жив, пока я не разочаровался в тебе, понятно?! – подавшись вперед, с угрозой произнес он. – Будешь пытаться вести двойную игру, как твой дядя, – сдохнешь раньше, чем успеешь осмыслить это…
Андрей пожал плечами.
– Я шел не за информацией, – с упрямым безразличием ответил он. – Мне нужен был корабль. Вы взяли меня – так радуйтесь. Ползать на коленях не стану, но зачем делать из меня идиота?
– Хочешь знать, как вышло с профессором? – сощурился Надыров.
– Раз уж я здесь – почему бы нет? – угрюмо ответил Андрей. – Я видел его записи и хорошо понимаю, что те «полоумные старухи» не передали ему ничего, кроме общих сведений да туманных картинок. От этого не умирают…
Надыров долго молчал, словно в его душе шла внутренняя борьба, потом хмуро посмотрел на Кречетова и произнес:
– Ты умнее, чем я ожидал. Это радует… – с непонятным, леденящим душу удовлетворением усмехнулся он. – Что ж… – Надыров кивнул, будто разговаривал сам с собой. – Бессмысленно отрицать, я многое уничтожил… но за столько лет только слепец не постигнет элементарных явлений и закономерностей этого пространства. – Он вскинул на Андрея тяжелый пронзительный взгляд. – Я знал, что рано или поздно наверху, – он сделал неопределенный жест, – найдется умник, который откроет дорогу сюда. Поэтому я ждал, терпеливо отслеживал, как эти предатели рода людского кочуют по запретным местам.
Последняя фраза адмирала вызвала в душе Андрея недоуменный вопрос, но он промолчал, оставив его при себе.
– Когда твой дядя сделал свое открытие, я сразу же узнал об этом. Старухи не ведали, что их постоянно держат под наблюдением мои люди, и потому безупречно исполнили отведенную им роль – осуществить первый контакт, не оттолкнув и не напугав пробившегося сюда человека. – Надыров говорил медленно, взвешенно. – Конечно, профессор испытал шок, осознав, что в недрах аномалии есть населенный мир, но постепенно он свыкся с мыслью об этом, не подозревая, кто на самом деле правит планетой.
– Вы использовали его вслепую? – глухо спросил Андрей.
– Поначалу… – мрачно кивнул адмирал. – Старухи передали достаточно сведений, чтобы у твоего дяди появилась возможность подумать над конструкцией корабля, способного не только погрузиться в эти пучины, но и выбраться назад. К этому его подталкивало здоровое желание приобрести неоспоримые доказательства своей теории, превратить уравнения в практическое, бесспорное открытие, которое вознесло бы его на вершины славы и успеха. Меня вполне устраивал такой расклад – зная предполагаемое место посадки, я бы овладел кораблем в любом случае.
Надыров замолчал, видимо, вновь переживая какие-то неприятные для себя события. Прошло несколько минут, прежде чем он заговорил вновь.
– Срыв произошел внезапно… – тем же глухим голосом продолжил адмирал. – Эти чертовы ведьмы передали ему информацию о Храме, и он попросту испугался лететь сюда. Твой дядя метался между страхом и амбициями, не зная, что ему делать – рискнуть или оставить все как есть, удовольствовавшись достигнутым. Мне пришлось самому идти на контакт… – досадливо поморщился Надыров, словно воспоминания ассоциировались у него с чем-то гадостным. – Я вылетел в район древнего капища, в то время как мои люди получили приказ захватить либо уничтожить этих зарвавшихся мерзавок…
– Не понимаю… – Воспользовавшись паузой, Андрей рискнул продемонстрировать полную неосведомленность. – Я видел эти каменные столбы, но что в них толку?
Надыров подозрительно посмотрел на него, но потом все же ответил:
– Через них проходит линия напряжения аномалии, связанная с Землей. – Он продолжал пронзительно смотреть на Кречетова. – Что, боишься спросить, почему я до сих пор нахожусь тут? – Он криво усмехнулся. – Это знание ничего не стоит без источника энергии. Нужен низкочастотный генератор, а без него аномалия проводит лишь энергетические импульсы. Старухи использовали тепло, формируя фантомный образ, который подхватывала линия напряжения и проецировала на том конце вертикали, я продвинулся дальше в своих прежних попытках вырваться отсюда – вертикаль проводит не только тепловую энергию, но и световые волны, а также спокойно захватывает сущности…
Андрея пробила короткая дрожь… Он подумал в этот миг, что наступил момент истины, ради которого он рисковал своей жизнью…
– Я вступил в контакт с твоим дядей, – действительно продолжил Надыров. – Для этого я использовал нехитрое устройство, состоящее из двух зеркал. Отражение написанного на бумаге текста перевернуто, потому я направлял его в центр очерченного камнями круга через второе зеркало. Твой дядя быстро усвоил урок и ответил мне аналогичным образом. Зрелище впечатляющее: на поверхности какой-либо из каменных глыб вдруг появляется изображение букв…
Андрей молча слушал его, ощущая, как мурашки ползут по коже.
Надыров ничего не знал об истинном способе перемещения по вертикали материальных тел, но он, сам того не подозревая, раскрыл одну из мифических загадок древности – адмирал только что обрисовал ему элементарную физику, при помощи которой возникали «пылающие письмена», упоминающиеся во множестве преданий древней Земли…
– …Мы заключили сделку, – ворвался в его мысли голос Надырова, возвращая разум Андрея в реальность сумеречного зала. – Профессор получил от меня гарантии безопасности и исчерпывающую информацию об аномальном пространстве, в ответ он дал мне слово, что экспериментальное погружение в гиперсферу будет осуществлено в ближайшие дни. – Надыров насупился. – Он не учел разницы во времени. Я выждал сутки у капища, но корабль не появился и профессор не вышел на связь. В реальном времени Земли мое ожидание составляло более десяти дней, и я понял, что он решил просто обрубить концы, исчезнуть, присвоив себе всю информацию об этой планете, полученную от обеих сторон. Он считал себя недосягаемым в пространстве реального космоса, но ошибся. Вертикаль захватывает и проводит любую энергию, ей безразлично, что попадает в ее тенета – световая волна или сущность.
Андрей знал, что адмирал говорит правду, – он хорошо помнил изуродованное тело, сгоревший офис, но тут возникал явный нонсенс.
– Убить и найти – это не одно и то же, адмирал, – скептически произнес он. – А уж угон флаера и механическое изъятие кристаллодисков…
– Да, – спокойно кивнул Надыров. – Неподготовленные сущности в пространстве реального космоса живут недолго, обычно они исчезают с восходом, когда их структура распадается под воздействием световых волн. Исполнители моей воли были другими. Они знали, как защитить себя, умели обращаться с компьютерами, были способны питаться и действовать разумно. Более того, они жаждали попасть на Землю… Они хотели видеть, что стало с планетой, которую они защищали…
– Первая галактическая давно закончилась, адмирал…
– Не тебе судить!.. – с непонятной вспышкой гнева оборвал его Надыров. – Никто из вас не знает, что здесь тоже шла ВОЙНА! Вы развивались там, в нормальном пространстве, а тут… – Он сделал резкий жест, подзывая охранников, и приказал им: – Откройте окно и убирайтесь!
Андрей повернул голову, чтобы видеть происходящее за спиной.
Храмовники, которые привели его сюда, послушно принялись вручную поднимать тяжелые броне-жалюзи, которые закрывали панорамное окно.
Ландшафт, постепенно открывшийся взору, заставил Кречетова оцепенеть: за овальным окном простирался ровный участок обнаженного, остекленевшего базальта в виде вытянутой многокилометровой воронки с отлогими краями, в которой стоял исполинский космический корабль.
Его клиновидный корпус сразу же напомнил Андрею виденную когда-то хронику времен Первой галактической войны, а когда взгляд Кречетова различил буквы на скошенном скате лобовой брони титанического крейсера, которые складывались в два слова: «Тень Земли», то исчезли последние сомнения. Перед ним в естественной посадочной воронке, образованной от адских температур, которые извергали планетарные двигатели, стоял совершенно не тронутый временем флагман Второго ударного флота.
Крейсер «Тень Земли». Тот самый космический корабль, с борта которого были нанесены первые ядерные удары по Дабогу…
– Ты видишь только половину реальности, лейтенант, – раздался голос Надырова. Убедившись, что охранники уже вышли, оставив их один на один, адмирал встал и, подойдя к глухой стене, дернул за шнур, раздвигая плотную драпировку.
Андрей увидел такое же овальное окно, из-за которого сочился неяркий красноватый свет.
– Подойди сюда, – приказал ему Надыров.
Он повиновался.
Два разноликих пространства столь сильно отличались друг от друга, что у Кречетова мгновенно исчезли те чувства, что пробудил в нем вид исполинского крейсера, – картина за вторым окном была еще более впечатляющей.
За толстым стеклом располагался накрытый непрозрачным куполом каньон. Очевидно, это углубление образовалось в результате неудачной, катастрофической посадки космического корабля, схожего по своим размерам с «Тенью Земли». Андрей видел глубокий разлом, дно которого хранило следы плазменных двигателей: спекшийся от адских температур базальт превратился в стекловидную массу, которая светилась, источая тускло-красное сияние.
– Это след от падения «Интерпрайза», второго корабля моей эскадры, – раздался за спиной Кречетова голос адмирала. – Свет, который ты видишь, источает нагретый базальт. Крейсер при падении прожег кору планеты на глубину залегания магматических пород. Идеальные условия для сущностей, не находишь?
Андрей и сам видел это.
Раскаленная базальтовая плита, под которой, по всей вероятности, располагалась каверна планетной коры, заполненная магмой, источала достаточно тепла для подпитки сущностей, а купол из освинцованного материала наглухо перекрывал доступ в каньон всем видам разрушительных, вредоносных излучений.
– Перед тобой мой личный ад, лейтенант. Присмотрись внимательнее. Их осталось слишком мало, чтобы различить сразу, а раньше они липли к стеклу, как рыбы в аквариуме…
Надыров говорил о сущностях. Андрей видел несколько из них, сидящих на разогретых планетарным теплом выступах оплавленного базальта.
– Кто они? – с содроганием спросил Андрей.
– Офицеры моего корабля, – ответил ему Надыров. – Те, кто вместе со мной вел войну с пришельцами, пока твоя драгоценная цивилизация спокойно развивалась там, наверху… Полноценные, осознающие себя сущности, по-прежнему преданные своему адмиралу. Они сильны и опытны, для них ничего не стоит отыскать человека в многомиллионном городе или аккуратно вытащить кристаллодиск… Это ответ на твой вопрос, а теперь смотри, я покажу тебе настоящую реальность этой адской планеты…
Надыров отошел в сторону от окна и потянул за какой-то рычаг, расположенный в стене.
В красноватый свет искусственного разлома внезапно выдвинулась внушительная платформа, на которой, образуя круг, стояло девять цилиндров: восемь из них располагались по периметру плиты, а один, пустой, возвышался в центре.
– Смотри, Кречетов, смотри внимательно, перед тобой твари, с которыми я столкнулся на этой планете.
Восемь расположенных по периметру плиты цилиндров действительно содержали в себе бледно-голубые сущности.
Это были призраки, оставшиеся от существ иных рас. Андрей узнал двух логриан, инсекта, но пять остальных жизненных форм оказались абсолютно незнакомы ему. Смутные, расплывчатые фигуры хранили лишь общую форму тел, по которой можно было судить, что две из них принадлежали гуманоидам, еще одна, наиболее крупная, походила на звероящера и, наконец, две последних обладали явно выраженными крыльями. Большего количества подробностей невозможно было различить из-за красного сияния, змеящихся по стеклам бликов и расплывчатости форм самих созданий…
– Вот настоящая реальность этого мира. – Надыров застыл у окна с перекошенным лицом, словно вид нечеловеческих форм вызывал у него отвращение или страдание. – Теперь здесь живут только люди, – произнес он, жестом указывая на бледные призраки иных существ. – Я дрался с этими тварями, не понимая, куда занесла аномалия «Тень Земли», я основал Храм, чтобы очистить этот мир для людей, а когда стало ясно, что планета расположена не в материальном космосе, я понял, что эти твари прибывают сюда по каким-то каналам транспортировки…
Адмирал тяжело закашлялся, а потом продолжил глухим надтреснутым голосом:
– Хуже всего было осознавать, что предатели рода людского заодно с этими исчадиями чужих эволюции, которые наверняка искали способ, чтобы вырваться отсюда на простор наших человеческих миров. Они хотели получить Землю и другие планеты, но я встал им поперек глотки. Я загнал всю свору в древнюю крепость и уничтожил одним ударом. Видишь их? – Надыров вдруг цепко ухватил Андрея своими старческими пальцами и подтолкнул к стеклу. – Смотри внимательно, лейтенант. Это их проклятый Круг, который безраздельно правил планетой до моего прибытия. Когда мои войска штурмовали цитадель, я уже знал, что они ускользают в виде сущностей, и приказал изготовить ловушки. Нехитрое приспособление, как видишь. Двойной цилиндр из поляризованного стекла с вакуумной прослойкой. Они не могут видеть нас, не в состоянии просочиться наружу, они не умирают, но и не живут…
Адмирал еще несколько мгновений смотрел на чуждые сущности, а потом вдруг резко задернул штору, будто вид нечеловеческих жизненных форм приносил ему страдание.
– Садись… – указал он Кречетову на кресло.
Андрей молча подчинился. В первую минуту после столь наглядной и одновременно чудовищной демонстрации он потерял способность адекватно реагировать на события. Адмиралу удалось не просто нарушить его душевное равновесие – он смешал все мысли Кречетова, думая, что теперь окончательно раздавил своего пленника, и на минуту это было именно так…
Андрей сидел, не поднимая взгляда, а мысли в его голове совершали хаотический танец, перескакивая с одного на другое…
Он понял, что бесполезно объяснять Надырову историю возникновения Первого Мира, бессмысленно рассказывать о том, что в современном космосе люди мирно сосуществуют с логрианами и инсектами, – разум адмирала пожирала ксенофобия, и его рассудок не воспринял бы никаких доводов или пояснений.
Надыров действительно вел войну и свято верил в ее справедливость, в то, что он заслонил человечество от вторжения иных жизненных форм… Да, он был жесток, циничен, но в его извращенном войной мышлении присутствовала толика здравого смысла. Космос необъятен, и в нем царят законы выживания видов. Стоило взглянуть на сущности нечеловеческих созданий, чтобы осознать. Первый Мир – это граница, которую действительно нужно контролировать, иначе, кроме древних существ, которым открыли путь сюда первые поколения логриан, могут появиться иные, не столь лояльные к людям расы, чьи миры расположены в далеких, недоступных пока областях галактического диска.
– Почему вы столь откровенны со мной, адмирал? – наконец глухо спросил Андрей.
Надыров, очевидно, ждал этого вопроса.
– Я ждал тебя, Кречетов, – спокойно признал он. – Ждал, что ты придешь за своим кораблем. К сожалению, я не техник и уже достаточно стар, чтобы возиться с непонятным мне аппаратом.
Разум Андрея постепенно отходил от шока, и он уже мог отвечать здраво и взвешенно. Да, ситуация резко менялась прямо на глазах, но это не значило, что он теперь побежит на коротком поводке у престарелого адмирала.
– Вы пытались убить меня на Элио, – напомнил он. – Почему я должен теперь сотрудничать с вами?
– Забудь, – отмахнулся Надыров, откидываясь на спинку кресла. – Это была перестраховка. Я поддерживал связь с отправленными на Землю сущностями и от них узнал, что дядя отправил своему племяннику маленькую посылку. Я не знал, что находится в ней, и, естественно, был озабочен.
– Элио не Земля…
– Ты забыл, где находишься? – резко оборвал его адмирал. – Здесь сходятся вертикали, ведущие к миллионам миров, и я за сотню лет тщетных попыток вырваться отсюда успел отследить многие из них, по крайней мере те, что связаны с памятными мне планетами… Мы говорим не о том, лейтенант. Да, мои сущности покушались на тебя, но ведь ты жив, а я понес ощутимые потери благодаря твоей воинственности. – Надыров проницательно посмотрел на Кречетова. – Мы квиты…
Андрей придерживался иного мнения на сей счет, но предпочел промолчать. В сложившейся ситуации ему оставалось одно – идти до конца.
– О чем в таком случае мы должны говорить? О корабле профессора?
– Да. Я хочу вернуться на грешную Землю. Пусть она уже не такая, какой была тысячу лет назад, но я тоже стар, и желание умереть на родине, а не в этих проклятых недрах аномалии, должно быть вполне понятным для тебя.
– Я не понимаю, адмирал, – покачал головой Андрей. – Вы сделали собственные открытия, разгадали, что вертикаль способна передавать информацию посредством светового потока. Почему вы не дали о себе знать, не послали сигнал бедствия, наконец?
– Ты забываешь, кто я… – Адмирал криво усмехнулся. – Твоя цивилизация все еще помнит ту войну. Нет, лейтенант, я могу вернуться только инкогнито, как частное лицо. Иначе я обреку себя на то, чтобы провести остаток дней в комфортабельной тюремной камере, а перед смертью буду судим как военный преступник. Я слишком хорошо понимаю это, потому и уничтожал всю информацию, которую твой дядя хотел опубликовать отдельным изданием.
– Вы всерьез надеетесь на то, что, вернувшись на Землю, я буду молчать и не выдам вас?
Надыров медленно повернул голову, пристально посмотрев на Андрея.
– Ты не выдашь меня, Кречетов.
– Почему?
– Потому что ты останешься здесь.
– С какой стати?!
– Не дерзи мне, лейтенант!.. Ты покажешь, как управлять кораблем, и останешься тут, потому что Ордену храмовников нужна свежая кровь, нужен лидер, который встанет во главе Храма, заняв место старика… – Он сделал резкий жест, не давая Андрею возразить. – Ты молод, энергичен, у тебя есть необходимый боевой опыт, но ты глупец, если не понимаешь, что там, – он указал на плотную занавесь, – там чужие!.. Этот мир нужно охранять от их повторного вторжения, иначе твое драгоценное человечество одним прекрасным утром проснется в окружении подобных тварей…
Андрей молча выслушал его.
Он совершенно не ожидал подобного оборота событий.
Встать во главе Храма? Он покосился на Надырова и вдруг понял, что этот властный старик, на тысячелетие переживший собственную эпоху, находится в здравом уме и ясной памяти. Он излагал именно то, что замыслил.
Единственной ошибкой, закравшейся в логику адмирала, была его уверенность в том, что Кречетов может управлять «Новой».
Андрей не знал, как привести в действие механизмы лишенного энергии корабля. Профессор не оставил никаких инструкций на этот счет, а раскрывать Надырову настоящую тайну Вертикали он не собирался: вкусив психологии адмирала, Кречетов понимал, что, как только речь зайдет о Круге и манипуляциях древними знаниями, которые он и Лана по крупицам воссоздали из обрывочных свидетельств прошлого и известных Андрею современных технологий, адмирал тут же вспомнит о своих фобиях и непрекращающейся войне, которая крепко засела в его рассудке…
Похоже, из сложившейся ситуации не было реального, устраивавшего все стороны выхода, но Надыров не понимал этого, будучи твердо уверенным в знаниях Андрея и его готовности принять вакантную должность.
Он просто уничтожит меня, когда узнает обо всем…
– Мне нужно подумать, адмирал. Надыров тяжело посмотрел на Кречетова.
– О чем ты собираешься думать, лейтенант?!
– Смогу ли я принять ваше предложение, – спокойно ответил Андрей.
Адмирал некоторое время смотрел на Кречетова, а потом жестом поманил к себе охрану.
– Уведите его. – Он дождался, пока на Андрея наденут наручники, и добавил: – Я думаю, что тюремный блок быстро приведет тебя к здравомыслию, лейтенант. Либо ты примешь мое предложение, либо умрешь. Третьего я тебе не дам.
Третий подземный уровень.
Тюремный блок.
Камеру, где содержали Учителей, Ланита нашла не сразу, – только после третьей попытки она поняла, что попала в нужное ей помещение.
Некоторое время ее сущность не проявляла своего присутствия, настороженно наблюдая за обстановкой тесной, наглухо закрытой комнаты, где на полу была навалена куча прелого тряпья, служившего постелью для пятерых престарелых женщин.
Острое чувство жалости смешивалось в душе Ланы с теми подозрениями, что день ото дня крепли в ее душе с той поры, как Андрей на берегу лесного озера обронил эту емкую фразу: «Кто-то использовал тебя»…
Чем больше она размышляла над своим прошлым, тем острее казались ей странности, которым раньше она попросту не придавала значения.
Из долгих мучительных раздумий у Ланы остался лишь один глобальный вопрос, который она собиралась задать Учителям, прежде чем принимать какие-либо решения относительно дальнейших действий.
Убедившись, что «глазок» в двери камеры закрыт, она позволила своей сущности медленно просочиться сквозь кристаллическую решетку металла, которым были облицованы стены, пол и потолок камеры.
Напряженный голубоватый свет озарил помещение, заставив узниц поднять головы.
Все они были измождены до крайности, их лица хранили печать безразличия, покорности своей судьбе, но, заметив ясно различимый контур сущности, продавливающейся сквозь стену их узилища, пять немощных тел разом зашевелились, отчего куча тряпья, наваленная на холодный пол, пришла в волнообразное движение.
Пройдя сквозь стену, Лана застыла посреди тесного помещения.
Всякое движение в камере вдруг прекратилось, никто не издал ни звука, страшась привлечь внимание охраны, лишь в водянистых глазах пяти старух застыло немое изумление.
– Ланита?.. – наконец прошептала одна из них.
Душа Ланы в этот момент готова была разорваться от жалости, сострадания, но она не выказала этих чувств, хотя ей было безумно тяжело сдержать свою горечь при виде их жалкого положения…
– Да, это я. – Ее голос был тих и ровен, как и у любой сущности.
– Зачем ты так рискуешь, девочка, ведь вокруг полно храмовников!.. – сдавленным шепотом произнесла одна из старух. – Где ты оставила свое тело?
– Неважно, – ответила Лана. – Я пришла поговорить. Возможно, мне удастся вызволить вас отсюда.
– Это неоправданный риск… – прошептала Зигида, самая старая из адептов бывшего Круга.
– Я не одна, – скупо сообщила Лана.
– Ты сущность? – внезапно спросила ее Дилайя.
– В смысле того, жива я или нет? – Лана понимающе кивнула. – Я выжила. Несмотря на то, что вы послали меня на смерть.
– У нас не было выбора, – тихо произнесла Зигида. – Мы слишком долго проявляли беспечность, считая, что Храм не знает о нас. На самом деле они все время шли по нашим следам, находились в курсе всех экспериментов и в решающий момент вмешались, решив, что нас пора устранить. Твое мужество позволило нам в последний раз совершить работу в святилище, предупредив двух человек о грозящей им опасности.
– Я знаю, – ответила Лана.
– Откуда? – недоверчиво вскинула голову Дилайя.
Призрак Ланы отрицательно покачал головой.
– Сначала я задам свой вопрос.
Зигида пристально посмотрела на нее, но не смогла выдержать горящего взгляда сущности.
– В тебе огромная энергия… – в замешательстве прошептала она, отводя глаза.
– Почему вы взяли в ученицы полубезумную храмовницу? – спросила Лана, не в силах более выдерживать моральной пытки. Ее жалость к Учителям была велика, хотя она и подозревала, что они несут ответственность за ее исковерканное детство и юность…
– Мы проявили милосердие и сострадание… – прошептала Дилайя.
– Ложь, – отвела этот довод Лана. – В иных случаях вы проявляли не милосердие, а осторожность.
– Ты не веришь нам? – с трудом шевеля губами, спросила молчавшая до этого времени Фрая.
Лана не могла затягивать разговор. В любой момент ее могли обнаружить.
– Либо я услышу правду, либо навсегда уйду отсюда, – тихо произнесла она. – Вам знакомо имя Лаонита?
Если бы посреди тесной камеры вдруг прогремел взрыв, то потрясение пяти престарелых женщин было бы меньшим.
В немом оцепенении они смотрели на сущность, а в их глазах ужас и непонятное торжество сменяли друг друга.
– Говорите, кто я!.. – потребовала Лана.
Первой от шока очнулась Зигида.
– Ты вспомнила? – дрожащими губами прошептала она.
– Кто я?! – повторила свой вопрос Лана. – Кто из вас отдал меня в Храм и что вы сделали со мной перед этим?
Зигида низко опустила голову, и вслед за ней этот жест покорности и почтения повторили еще четыре бессильные старые женщины.
– Ты все поняла сама… Прости нас, госпожа… Мы не могли поступить иначе…
– Рассказывайте по порядку. – Лана обернулась к Зигиде. – Говори ты. Я знаю, мне было три года, когда храмовники взяли штурмом цитадель и уничтожили Круг.
– Они не уничтожили его, госпожа… – ответила Зигида. – Они убили физические тела, пленив сущности.
У Ланы все оборвалось внутри.
Сущности древнего Круга в плену у храмовников?!
Видимо, ее призрачное лицо отразило вспышку чувств, потому что Зигида, глядя на нее, покачала головой.
– Ты не все вспомнила.
– Так помоги мне!
– Хорошо… Слушай. – Старшая наставница отбросила все сомнения. – Тебя действительно зовут Лана, ты дочь Лаониты, единственной посвященной из числа людей, кто входил в древний Круг… Мы, – она обвела взглядом присутствующих в камере, – мы были ученицами Лаониты. Когда храмовники разбили ворота и ворвались на бастионы, мы были там, но успели спрятаться. – Зигида волновалась, ее голос дрожал, а рассказ получался скупым и бессвязным. – Они убивали без пощады, но когда схватка дошла до истребления адептов Круга, командир храмовников остановил своих людей. Они окружили истощенных существ, не став уничтожать их немедленно, – сначала на вершину укрепления принесли странные цилиндры из толстого стекла. Затем храмовники стали по одному убивать иных, а когда от холодеющего тела начинала отделяться сущность, ее загоняли в ловушку и закупоривали там… – Зигида на миг замолчала, собираясь с силами, чтобы поведать Лане самое страшное: – Твоя мать поняла, что происходит, и, не дожидаясь своей очереди, вырвалась из физического тела, стремясь сразу же просочиться сквозь каменные блоки укрепления, но, когда она выходила из телесной оболочки, один из храмовников успел ожечь ее уничтожающим лучом света.
– Где была я? – спросила Лана.
– Вместе с нами в потайной комнате бастиона. Ты ничего не понимала из происходящего вокруг и просто играла с предметами на столе, когда сквозь стену к нам проникла погибающая сущность твоей матери. Ее структура начинала распадаться прямо на глазах, и она, понимая, что гибнет, приказала нам сделать это.
– Что?!
– Поместить ее распадающуюся сущность в тебя, в свою трехлетнюю дочь, а потом… – Зигида запнулась, уже не в силах говорить.
– Ну? Что было потом?
– Потом мы должны были дождаться, когда станут уходить последние отряды храмовников, и тайно вывести тебя к ним.
– Зачем? – с горечью спросила Лана.
– Это была воля твоей матери. Она сказала, что храмовники не успокоятся, будут искать исчезнувшую на глазах сущность, и нет лучшего места, где ты могла бы укрыться, кроме самого Храма. Только тут, в этих проклятых стенах, ты могла вырасти, избежав узнавания и преследования.
– Мать надеялась, что ее сущность соединится с моей?
– Да… Ведь так и вышло, верно? – с дрожью спросила Зигида.
– Наполовину… – тихо ответила Лана.
– А древнее знание?
– Оно во мне… Но воспоминания лишь наполовину восстановили его.
– Значит, часть истины все же утеряна?
– Нет. – Лана повернула голову, обвела горящим взглядом пятерых бывших наставниц – или учениц? – и внезапно спросила: – Вы готовы следовать за мной?
– Да, госпожа… – раздался единый шепот, похожий на легкое дуновение ветерка.
– Сущности древнего Круга содержатся здесь?
– Мы не знаем…
Лана на мгновение задумалась, потом кивнула, словно принимая этим жестом всю жестокость окружающего ее мира, и сказала:
– Собирайтесь с силами. Я скоро вернусь. Возможно, всем нам предстоит драться и умереть.
Никто не посмел возразить ей. Лишь пять пар глаз проводили исчезающую сущность пристальными взглядами, пока яркое голубое сияние не истончилось, растворившись в материале стены.
Когда пропал последний отблеск и камера вновь погрузилась во мрак, тихий голос Зигиды произнес:
– Готовьтесь, сестры. Ради этого мы жили…
Второй подземный уровень.
Тюремный блок…
Его втолкнули в металлическую камеру, похожую на клетку из-за частой стальной решетки, что образовывала переднюю стену помещения. В ней располагалась узкая скрипучая дверь из таких же металлических прутьев полуторасантиметрового диаметра.
Когда с лязгом захлопнулся вход в узилище, Андрей, не обращая внимания на злобный окрик конвоира, требовавшего отойти к задней стене клетки, огляделся, стоя у порога.
Камера была совсем небольшой, полтора на полтора метра, низкий потолок и пустые отверстия креплений, оставшиеся на нем после демонтажа каких-то агрегатов, не оставляли сомнений в том, что когда-то это был отсек космического корабля.
– Я сказал – к стене! – прорычал сзади надсаженный голос, и приклад «АРГ-8» с глухим звоном ударил в прутья решетки.
Видно, конвоир целил в зазор, рассчитывая ударить Кречетова в спину, но промахнулся.
Крики и лязг привлекли внимание немногих изможденных узников, что поодиночке сидели в подобных камерах, и офицера, который дремал за ободранным, превращенным в стол компьютерным терминалом, расположенным в конце длинного коридора.
С характерным звуком по полу проскрежетали ножки металлического стула, и офицер встал, направляясь к камере нового заключенного.
– Ну что там у тебя, Дункан?
– Эта тупая сволочь не слушает приказов, – раздраженно ответил охранник. Видимо, понятия субординации в подразделениях внутренней службы Храма были окончательно истерты временем либо в наряды тут направляли только отбросы воинского контингента – к такому выводу пришел Андрей, выслушав короткий диалог.
Он, собственно, не собирался злить охранника – голова Андрея была забита проблемами иного сорта. Он все еще находился под впечатлением встречи с адмиралом. На всякий случай он сделал шаг к дальней стене своей камеры, и, как оказалось, вовремя, потому что офицер не сильно отличался от своего подчиненного. Выслушав злобное пояснение охранника, он вытащил из ножен уже знакомый Андрею серо-голубоватый клинок и попытался им достать спину нового заключенного.
Андрей, обернувшись, спокойно посмотрел на стальное жало, которое не изъела коррозия лишь благодаря легирующим добавкам сплава – клинок явно не страдал от излишнего ухода и внимания, на нем четко виднелись какие-то жирные разводы и застарелая грязь, забившаяся в каждую царапину на поверхности металла.
– Ты, урод… – Высокий худой офицер впился в Кречетова взглядом своих маленьких крысиных глаз с непомерно расширенными зрачками. – Ты будешь выполнять приказы, или мне открыть камеру и показать тебе, кто тут главный?
Андрей не ответил на оскорбление. Кивнув в знак того, что признает «тюремные правила», он сел на привинченный к полу металлический стул лицом к решетке.
Со стороны соседних камер раздались шаркающие шаги и легкие вздохи разочарования – видимо, остальные заключенные, прильнувшие было к решеткам, расходились по своим местам – намеченный спектакль сорвался.
Офицер вложил клинок в засаленные ножны и произнес:
– Сиди смирно.
Андрей закрыл глаза. Все получилось…
* * *
Прошло приблизительно минут десять, прежде чем он ощутил присутствие Ланиты.
Они долго, упорно тренировались во время нелегкого семисоткилометрового перехода, и теперь для них не составляло труда узнать энергетику друг друга.
– Как? – тихо осведомился голос, исходящий от пола камеры.
– Долго объяснять, – шепотом ответил Андрей. – В двух словах: я был на приеме, главный храмовник превзошел все ожидания. С ним бесполезно вести разлагающие беседы. Ты нашла Учителей?
– Да. Они этажом ниже. Андрей, они сказали, что сущности древнего Круга содержатся где-то тут.
– Знаю. Я видел их.
Лана едва сдержала изумленный вздох.
– Что будем делать? – спросила она, подавив раздирающие ее чувства.
– Выход один, – шепотом ответил Андрей. – Прорываться с боем.
– Куда?
– Сначала к сущностям древнего Круга, потом к вертолетной площадке и святилищу.
– Будем уходить с планеты?
– Да. Теперь у меня на руках все доказательства. Главное – выжить.
– Я поняла. Продумай детали, пока мы с Ромелем поднимемся по канализации.
– Хорошо.
– Я люблю тебя…
* * *
Через полчаса погасили свет, и в тюремном коридоре воцарился сумрак. Андрей расслабленно сидел на стуле, ожидая появления Ромеля. Он уже сосчитал количество охранников, мысленно проработал маршрут движения, но выходить из тела не рискнул – подобные операции с собственной энергией не нравились ему в той мере, как Ланите. В бою он все же предпочитал полагаться на трезвый ум, рефлексы тела и безотказное оружие в руках.
Минуты ожидания медленно утекали в бесконечность.
Вернувшись в свое тело, Лана несколько минут отдыхала, собираясь с силами перед предстоящим рывком.
Ее душа, еще утром расколотая на две половины, наконец соединилась. Она хотела узнать правду о себе и одновременно боялась ее, но теплое слово мама согревало, Лана больше не страшилась того, что рвалось из глубин подсознания, напротив, ее сердце трепетало, словно изнутри его омывал ласковый поток родной энергии.
Мы выживем, мама…
Она одним движением встала с осклизлого холодного пола, подбирая автомат и РД.
– Ромель!
Преданная сущность тут же возникла перед ней, выскользнув из-за проржавевшего кожуха насоса.
– Ты готов?
– Да, госпожа, – ответил тихий, но твердый голос.
В полу одной из камер, расположенной на третьем уровне подземных коммуникаций базы храмовников, в районе отхожего места внезапно пошел легкий дымок.
Металлическая плита раскалялась, словно изнутри ее резали автогеном, но на самом деле металл плавился под воздействием энергетической сущности Ромеля.
Удушливый дым еще не успел заполнить камеру, когда участок пола вдруг не выдержал и провалился вниз, падая в глубины канализационного колодца твердеющими на лету кусками металла.
В образовавшееся отверстие проскользнула сущность, затем раздался голос Ланиты:
– Намочите тряпки и остудите края отверстия!
Зигида и Фрая быстро выполнили указание. Ромель в это время просочился сквозь потолок, но спустя несколько секунд вернулся.
– Два охранника спят, один ходит. Свет погашен, – доложил он. – Над нами коридор.
– Бери того, который не спит. Только тихо.
Дежурным по коридору был Дункан, тот самый охранник, что пытался ударить Андрея прикладом автомата в спину.
Он медленно вышагивал вдоль камер в томительном ожидании смены, которая должна была наступить через полчаса.
Все заключенные за исключением новенького спали. Дункан как раз поравнялся с его камерой и недовольно подумал: «Чего сидит таращится? Спал бы себе…»
Охранник не заметил, как за его спиной возникло энергетическое существо, а в следующий миг, когда его голубоватый свет озарил узкое пространство, было поздно: Ромель вдруг раскинул руки, словно обнимая невидимым покрывалом энергии оторопевшего от неожиданности охранника, и тот не успел даже вскрикнуть, просто кулем ополз на пол, уже без признаков жизни.
Андрей лишь мельком взглянул на Ромеля, который принялся разогревать участок пола, – встав со стула, он протянул руку и отцепил от пояса охранника ключи. Затем, осторожно отворив скрипучую дверь, выбрался в коридор. Автомат охранника лежал тут же. Поднять его было делом секунды. А спустя еще несколько Андрей уже стоял в дверях небольшой комнаты, где за столом дремали офицер и еще один храмовник.
Нельзя было поднимать шума, пока Ланита и ее Учителя не выбрались на этот уровень подземных коммуникаций, поэтому Андрей не стал стрелять. Ворвавшись в тесную караулку, он увидел, как офицер сонно приподнимает голову, и резко ударил его в кадык, заставив подавиться изумленным возгласом. Второй охранник успел вскочить, осоловело глядя по сторонам, и Кречетову ничего не оставалось, как испытанным приемом врезать ему в висок.
Он не знал, потерял ли охранник сознание или же умер, времени на детальный осмотр не было, – сорвав с обоих храмовников ремни экипировки, он накрепко связал их, воткнул им кляпы и только после этого занялся оружием.
«АРГ-8», которыми был вооружен караул, оказались самого устаревшего, примитивного образца, не чета тем автоматам, которыми пользовались храмовники в районе горного плато, к тому же они находились в ужасном состоянии.
Вернувшись в коридор с двумя автоматами в руках, Кречетов увидел, что Ромель уже проплавил дыру в перекрытии.
Заключенные в камерах зашевелились, кого-то разбудил свет, кого-то шаги и звук передергиваемых затворов – это Андрей проверял оружие, – возня в камерах постепенно перешла в удивленные возгласы. Но Кречетов не спешил давать свободу проснувшимся узникам, он не мог знать наверняка, нет ли среди них проштрафившихся воинов Храма.
Резко обернувшись, он заставил смолкнуть заключенных, выразительно поведя стволами двух автоматов.
– Тихо, – произнес он. – Получите ключи, когда мы уйдем.
* * *
В преддверии боя время вновь начинает течь иначе, восприятие окружающего изменяется, мысли становятся скупыми, а все чувства будто умирают в груди…
Так ощущал себя Кречетов.
Двести метров наклонного тоннеля, два поста охраны, как минимум одна бронированная дверь и снова тоннель, только теперь с двусторонней развязкой, а там…
Дальше двухсотметрового отрезка Андрей загадывать не стал.
Худшее было впереди, все осознавали это. Никто не строил иллюзий, не уповал на чудо, они знали лишь одно: придется идти и убивать… либо они сами останутся лежать в лужах крови и человечество еще долгие годы не узнает о существовании Первого Мира, возможно, что сбудется мрачное пророчество Надырова, и…
Каждый думал в эти секунды о своем, кто-то глобально, а кто и мельче, приземленнее, но цель была одна – дойти.
Дойти во что бы то ни стало.
– Ключи! – Андрей кинул связку за прутья ближайшей камеры и шагнул к дверям, ведущим из тюремного блока в магистральный коридор второго подземного уровня.
Узники провожали их молчаливыми взглядами. Что они могли подумать об этой группе, состоявшей из одного мужчины, вооруженного двумя автоматами, следовавшей за ним молодой женщины, одной энергетической сущности и пятерых древних старух, с трудом выбравшихся из дыры в полу?
– Берегите силы, – не оглядываясь, приказал Андрей, адресуя свои слова прежде всего пятерым старухам, кутавшимся в ветхие балахоны. – Вперед не высовываться, под пули не лезть. Ромель, ты наш отвлекающий фактор, мы с Ланой расчищаем путь. Все, вперед!
Он распахнул дверь тюремного блока.
Началось…
Ромель выскользнул в коридор, мгновенно метнулся от стены к стене, и его заметили – на первом посту охраны, у механизма, опускающего аварийную перегородку, возникло суматошное движение, но тут же грохнули два одиночных выстрела, и многотонная плита остановилась – оба храмовника, не ожидавшие внезапного нападения, повалились навзничь.
Андрей почувствовал, как тугие звуки стрельбы, эхом прокатившиеся по коридорам, срывают лавину событий. Теперь нет ни секунды времени на заминки, нет права на оплошность, есть только один путь:
– Вперед!
В такие мгновения приходит совсем иное видение реальности…
…Ярко-голубое пятно неслось по коридору вдоль самого потолка, одновременно совершая зигзагообразные движения, а по летящей сущности уже щедро били два автомата со следующего блокпоста, одновременно из глубин тоннеля слышались крики и скрежет опускаемого вручную механизма. Пули с гулким визгом высекали искры из металлического потолка коридора, яркое пятно сущности слепило глаза, привлекало внимание, и в воцарившемся вдруг хаосе одиночные выстрелы прозвучали глухо, неприметно, лишь последний из трех храмовников, тот, что вручную пытался опустить переборку, в последний миг перед смертью увидел, что по коридору движется группа людей.
Двести метров, второй пост, наполовину опущенная бронированная плита, за ней развилка тоннелей, в глубине которых уже слышны крики.
– Гранаты. Обыскать трупы! Лана, левый тоннель, Ромель, направо!
Гулкая, отдающая звоном в ушах очередь прошивает пространство левого тоннеля – это Ланита прикрывает Учителей, пока те обыскивают подсумки мертвых храмовников. Ромель опять превращается в слепящее, мечущееся под потолком правого коридора пятно, и Андрей закидывает один автомат за спину – оружие слишком тяжелое, чтобы прицельно стрелять с двух рук.
Одиночные выстрелы похожи на очередь, затворная рама выплевывает горячие гильзы, посылая их в звонкий перестук по металлическому полу.
Чисто…
Кречетов обернулся, но Лана уже справилась: в коридоре слышен чей-то протяжный предсмертный стон, но нет злых росчерков ответного огня.
– Опустить переборку, живо!
Пять женщин, передав ему найденные у мертвых гранаты, тут же беспрекословно наваливаются на ворот, вращая зубчатые шестерни, и многотонная плита опускается, перекрывая развилку тоннелей. Андрей и Лана синхронно опускаются на колено, посылая выстрел за выстрелом в сужающийся проем.
Все…
С той стороны в бронированную плиту молотят пули, но это уже не имеет значения. Пока не имеет…
– Вперед!
* * *
У заветных бронированных дверей валяются трупы. Андрей отстрелял весь магазин, пока Ромель отвлекал сбежавшихся по тревоге охранников, но двери еще предстоит взломать, а с той стороны коридора уже слышны крики.
– Лана, держи их!
Ромель без приказа бросается вперед – что ему пули, которые режут воздух, наполняя широкий тоннель визгливым, изматывающим нервы звуком рикошета?
Ланита стреляет короткими очередями, но магазин пустеет слишком быстро, и она перекатом уходит к другой стене, на ходу меняя боекомплект, пока Андрей оттаскивает трупы от бронированных дверей, одновременно срывая с них подсумки.
– Сюда! – Он жестом указывает старухам на страшную баррикаду. – Спрятаться за них, живо! Лана, отходи назад!
Ромель по-прежнему мечется впереди, но храмовники уже разобрались, что к чему, и Ланита вовремя успевает присоединиться к своим наставницам, сгорбившимся в узком проеме между стеной тоннеля и баррикадой мертвых тел, – теперь автоматные очереди прошивают тоннель в метре от пола.
Андрей последним заскочил за страшное укрытие, напряженно выжидая, пока храмовники подойдут ближе. Под бронированными дверями высится горка из девяти подсумков, в руках Кречетов сжимает гранату с активированным взрывателем.
– На пол!
Теснина тоннеля на миг превращается в ад.
Детонировавшие гранаты выбивают один из створов бронированных дверей, осколки вязнут в мертвых и живых телах с одинаковым чавкающим звуком, и лишь малая их часть не находит жертв, уходя на излет.
На старых женщин накатывает жуть, желудки выворачивает от обилия крови вокруг. Но Андрей, не церемонясь, подталкивает их автоматным прикладом по направлению к дверям, а сам врывается первым, успев лишь крикнуть:
– Лана, не стреляй! Держи вход!
Он как чувствовал это.
В знакомом сумраке длинного зала тускло светится красным овальное окно, и на его фоне фигура Надырова выглядит более зловещей, чем любой виденный Андреем призрак.
Адмирал стоит и смотрит.
На что?!
Кречетов рывком устремляется вперед, но Надыров не оборачивается, и Андрей коротким ударом сбивает его с ног, одновременно вырубая сознание.
Есть…
Наваждение миллисекунд заканчивается…
Сбив с ног адмирала, Андрей поднял взгляд и увидел, на что так завороженно смотрел Надыров.
Адмирал был абсолютно уверен, что Кречетов примет его предложение, и, не дожидаясь покорного согласия, решил сделать свой последний ход, насладившись на прощание окончательной смертью столь ненавистных ему существ.
За толстым бронестеклом в пространство каньона по-прежнему была выдвинута овальная плита, но с ее поверхности исчезли цилиндры – теперь там, распластавшись, лежали истощенные сущности иных, а к ним со всех сторон медленно подступали сытые, сильные, напитанные энергией фантомы, оставшиеся от офицеров Земного альянса, некогда возглавлявших экипаж крейсера «Тень Земли».
За спиной гулко ударил автомат Ланиты, но Андрей уже понял: он свое дело сделал, теперь тут нужна она… Он метнулся назад, мельком заметив вошедших в зал старух и Ромеля, который устремился к треклятому бронестеклу.
– Лана!
Она обернулась на крик.
– Лана, иди, я прикрою. Там… – У Андрея не хватило слов, он смог лишь выразительно махнуть рукой, а в следующий миг ему стало не до сущностей – со стороны незаблокированного тоннеля лезли храмовники, с которыми он теперь остался один на один.
* * *
Ланите хватило одного взгляда, брошенного сквозь толщу бронестекла, чтобы понять суть событий, происходящих в узком, залитом красноватым светом каньоне.
Это были они, существа древнего Круга, вернее – их истощенные, фактически беспомощные сущности, которые кто-то отдал на заклание сытым, напитанным энергией фантомам.
Она не задумывалась ни на миг, только успела крикнуть:
– Ромель!
Что-то взорвалось внутри сознания, которое машинально потянулось к ним, еле шевелящимся на подогретой каменной плите, и энергетическую сущность Ланы будто вышвырнуло из тела физического – она даже не успела осознать тот миг, когда ее фантом прошел сквозь кристаллическую решетку трехслойного стекла.
Вокруг били фонтаны тепловой энергии, она струилась со всех сторон, омывала остекленевший базальт, горячими смерчами закручивалась под черным куполом, и Ланита, не концентрируясь, одним машинальным порывом скрутила ее в тугой испепеляющий ком и метнула в сторону ярко сияющих призраков.
Стена огня рванула вверх, отсекая овальную каменную плиту от остального пространства каньона, а она все в том же неистовом порыве опустилась в центр Круга, успев лишь заметить, как зашевелились вокруг нее беспомощные сущности.
Она оборачивалась, ловила взглядом потускневшие глаза каждого из них, не пугаясь нечеловеческих форм, а, напротив, трепетно узнавая их, своих друзей, тех, кто делился с ней самым сокровенным, кто поставил ее во главе Круга, осознанно отдавая дань силе человеческого разума… и когда поднятая ею огненная буря начала опадать бледными языками пожирающего воздух пламени, Лаонита вдруг заговорила, нараспев произнося слова древнего языка, складывая их в особую форму концентрации, переводя при этом взгляд с одного существа на другое, побуждая их к жизни после многолетнего забвения и плена.
Она не видела, как Ромель вихрем налетел на ближайший фантом, разрывая в клочья сытую структуру давно утратившего боевые навыки призрака, и это дало Лаоните еще несколько секунд форы…
Она использовала их.
Каждый миг этого запредельного напряжения вливал силы в ослабленные сущности древнего Круга, и они вдруг начали вставать, одна за другой, подчиняясь ее призыву, впитывая струящуюся вокруг энергию, они восстанавливались на глазах, в течение секунд набирая прежнюю силу, и когда Лана начала приходить в себя после инстинктивного порыва, вокруг нее стояли уже не бледные погибающие тени, а полнокровные энергетические сущности.
Они вновь преданно окружали ее, и Лана с торжеством почувствовала, что Круг восстановлен, его уже не разорвать простым ударом чуждой энергии, да это противоборство было ни к чему – хватит уже смертей, и реальных, и энергетических…
– Ромель, назад, уходим отсюда!
Толстое бронестекло не могло остановить реанимированные сущности – они выскользнули из своего узилища, осветив ярким голубым светом сумеречный зал, а призраки людей, минуту назад надвигавшиеся на них, не решились последовать за существами, которые только что казались им беспомощными и уязвимыми, а теперь вдруг превратились в осязаемую силу, которой управляла хрупкая молодая женщина…
* * *
Возвращение в мир физический было болезненным, Лана едва не погубила себя, вырвавшись из плоти, но, к счастью, все обошлось, лишь кружилась голова да звуки навалились со всех сторон, словно кто-то хотел порвать ее барабанные перепонки.
Пошатнувшись, она встала и тут же увидела Андрея, который, припав на одно колено, менял автоматный магазин, по его плечу струилась кровь, рубашка под правой лопаткой густо напиталась ею, и Лана поняла, что он ранен.
Преодолев дурноту, она взглянула на окружавшие ее сущности, но мир еще двоился в сознании, не было целостности восприятия, разум с трудом воспринимал смену ощущений…
Андрей снова открыл огонь, и она пошла к нему, все еще плохо воспринимая реальность.
Увидев Ланиту, он на миг оглянулся и, оценив обстановку, крикнул:
– Бронестекло!
Она с трудом поняла его, но лающие, отрывистые звуки одиночных выстрелов так больно били по ушам, что мир физических ощущений взял свое, – она оглянулась, увидела второе панорамное окно, за которым в фиолетовых сумерках возвышался титанический корпус крейсера, и время вновь обрело для нее прежний практический смысл…
Он долго не продержится… – стучало в висках, и тогда Лана инстинктивно позвала Ромеля.
Сущность воина тут же возникла перед ней.
– Ромель… – прерывающимся голосом произнесла Ланита, – скажи им… пусть выжгут… стекло… – Она с трудом подняла руку, указывая на овальное окно.
* * *
Когда преграда расплавилась, стекая на пол, в задымленный зал внезапно ворвалась вечерняя прохлада.
Андрей, отступая, расстреливал последний магазин, но Лана к этому моменту уже окончательно пришла в себя, и очередь, выпущенная ею, дала Кречетову возможность доковылять до опрокинутых кресел.
В зал лезли храмовники, еще немного – и они прорвутся внутрь, но Лана пока что сдерживала их…
Андрей знал, что нужно делать…
Приподняв бессознательное тело Надырова, он с усилием шагнул вперед.
В этот моменту у Ланиты кончились патроны, и на мгновение в зале стих грохот, сменившись вязкой тишиной.
Храмовники застыли в дверях, пораженные увиденным.
Незнакомец стоял посреди зала, удерживая тело Надырова с приставленным к подбородку адмирала автоматным стволом.
– Назад… – прохрипел он. – Еще шаг, и я вышибу ему мозги.
Среди ворвавшихся в зал храмовников оказались двое офицеров.
– Ну? – Кречетов окинул их мутным от боли взглядом. – Я не шучу!..
Они все равно колебались, не зная, как поступить, но в этот момент оглушенный адмирал пришел наконец в сознание.
– Делайте, что вам сказано, ублюдки, – прохрипел он, чувствуя, как ствол автомата вминает в горло его собственный кадык.
Храмовники попятились, но один из офицеров остался стоять на месте.
Ланита уже перезарядила автомат и встала рядом с Андреем, поддерживая его.
– Скажи остальным, пусть уходят внутрь корабля.
Она кивнула, передавая приказ, а Кречетов, медленно отступая к прожженному насквозь панорамному окну, крикнул:
– Вертолет, полностью укомплектованный и исправный, на эту площадку, возле крейсера. Даю пять минут на исполнение! – Он склонил голову и шепнул на ухо Надырову: – Адмирал, подтвердите… Иначе вам не увидеть Земли, клянусь…
– Исполняйте приказ! – прохрипел Надыров.