Глава 12
Первый Мир.
В семистах километрах от предгорий, начало лета…
Это было обычное раннее утро. Небольшой поселок проснулся с первыми лучами восходящего светила, когда небо еще хранило фиолетовые краски ночи. В окнах домов не зажигался свет, но признаки пробудившейся жизни ощущались во всем. Вот скрипнула дверь хлева, и тут же хрипло залаяла собака, где-то прокричал припозднившийся петух, а спустя несколько минут полусонный пастух уже шел по улице, сгоняя в стадо коров, которых выводили к нему женщины.
Мирный пасторальный пейзаж, который вполне мог принадлежать обычной сельской местности Земли века девятнадцатого, постепенно наполнялся звуками и красками разгорающегося утра, но двух человек, затаившихся в кустарнике за обочиной дороги, не волновала сельская жизнь.
Они ждали появления иных обитателей Первого Мира, и, как выяснилось, – не напрасно.
Расплывчатый диск голубого светила уже поднялся высоко над горизонтом, когда небеса огласил далекий басовитый стрекот и почти сразу, вторя ему, послышался приближающийся к поселку шум мотора.
Минут через десять на дороге появилась темная точка, за которой тянулся шлейф медленно оседающей пыли.
Андрей поднял ствол «АРГ-8», поверх которого был закреплен оптический прицел.
Машина, что приближалась к поселку, ранее относилась к классу легких БПМ, но сейчас о ее боевом прошлом можно было лишь догадываться – из восьми ведущих осей осталось только три, огромные литые колеса со стертым рисунком протектора износились до такой степени, что шестиколесное транспортное средство с округлой дырой вместо башни едва не цепляло днищем о поверхность грунтовой дороги.
Плавное движение ствола переместило фокус оптики на лобовой скат брони. Две узкие щели смотровых триплексов окружали пустые глазницы демонтированных приборов, от носовых орудий остались лишь смятые в гофру гнезда.
Тяжелого вооружения нет… – мысленно отметил Кречетов. – Уже хорошо.
Спустя некоторое время доведенная до безобразного состояния машина проехала мимо, вызывающе урча скверно отрегулированным водородным двигателем.
Пыль долго оседала за ней. Андрей засек время, продолжая следить за оседающим шлейфом, пока Ланита, спустившись с дерева, беззвучно не подкралась сзади.
– Что выходит? – тихо спросила она, ложась рядом с ним на сырой ковер прелой прошлогодней листвы.
– Шесть секунд, – ответил Андрей. – Если вдруг не поднимется ветер, то пыль дает по три секунды на выстрел.
– Может, все-таки остановить их? – предложила Лана. – Ромель мог бы встать на дороге.
– Нет, – отрицательно качнул головой Андрей. – Машина в безобразном состоянии, согласен, но это не значит, что у них нет сигнального устройства связи. Одно нажатие кнопки, и все полетит псу под хвост.
– Ты думаешь, что сбором провизии занимаются воины? – презрительно фыркнула Лана. – Отбросы, из тех, кто не прошел и первой ступени подготовки.
– И тем не менее рисковать не будем. Ты хорошо рассмотрела кабину?
– Да. Там два человека, сиденья расположены вплотную к панели управления, сектор поражения, как ты и предполагал, открывается только сзади.
– Тогда тем более не станем рисковать. Будем бить с твоей позиции.
– Вдвоем?
– Да. Тогда получается не три, а шесть секунд на выстрел. Вполне достаточно, на мой взгляд. Ромель… – Он обернулся. – Ты действуешь только в крайнем случае, если я или Лана промахнемся. Постарайся не оплавить приборную панель.
– Понял… – раздался едва слышный ответ сущности.
– Все, мы поднимаемся.
– Я буду у дороги, в кустах. – Бледное пятно призрачного света мелькнуло и исчезло, просочившись сквозь пыльную листву.
* * *
На высоте десяти метров, где две ветви старой сосны образовывали подобие узкой площадки, остро пахло хвоей. Андрей и Лана облюбовали это место пять дней назад. Отсюда как на ладони была видна окраина села, да и грунтовая дорога просматривалась в обе стороны на несколько километров.
Старые, покрытые сизым налетом мха, разлапистые ветви сосны надежно маскировали укрытие, и обнаружить позицию могла разве что собака по запаху человеческого следа, но избирая точку наблюдения, Андрей предусмотрел все, вплоть до направления ветра, который, как правило, дул со стороны поселка.
До ближайшей околицы было не менее полутора километров, дорога, по которой ездили храмовники, на этом участке круто изгибалась, петляя между полем и заболоченной, заросшей кустарником низиной, дальше проселок карабкался на холм и через два километра выходил на асфальтированное шоссе, которое по прямой вело к основной базе вторгшихся в Первый Мир пришельцев.
– Едут, – раздался тихий голос Ланиты. Андрей пальцами раздвинул прядки хвои. На краю поселка действительно показалась машина, за которой тянулся неизбежный в сухую и жаркую погоду столб медленно оседающей пыли.
– Не напрягайся. Еще пять минут.
Старая БПМ с округлой дырой вместо башни удручающе медленно ползла среди знойного марева и поднятой пыли. Казалось, время застыло, а сама машина похожа на муху, неудачно попавшую в сироп…
Когда до поворота оставалось меньше ста метров, Андрей тронул Лану за плечо, знаком напомнив ей: «Твой – тот, что справа».
Она кивнула, поднимая ствол «АРГ-8», обмотанный серой тряпкой.
Кречетов повторил ее движение.
БПМ, десантный отсек которой был загружен мешками с провизией, проползла мимо скрытой позиции, окутывая расположенный ниже кустарник плотными клубами пыли, и, взревев двигателем, сбавила ход, вписываясь в поворот дороги.
Андрей прильнул к оптическому прицелу.
В поле зрения мелькнул выщербленный борт, зубчатая полоса поворотного круга, оставшаяся от привода башни, и наконец в тонкой паутине прицельных линий показались плечи и голова водителя, до этого скрывавшиеся за скатом лобовой брони.
Палец Кречетова медленно потянул курок, выбирая люфт спускового механизма, пока не почувствовал упругое сопротивление, и мгновение спустя автомат, поставленный в режим одиночного огня, глухо вздрогнул.
Отчетливо лязгнул возвратный механизм, горячая гильза, ударившись о ствол, беззвучно канула вниз, и тут же раздался второй приглушенный хлопок – это выстрелила Ланита.
– Вниз!.. – Андрей уже скользил по шероховатому стволу, закинув за спину автомат.
Упруго приземлившись на обе ноги, он тут же отскочил в сторону, освобождая место для Ланы, и, пригибаясь, бегом кинулся вперед, ориентируясь на отчетливый звук работающего двигателя.
БПМ стояла сразу за поворотом дороги, съехав одним колесом в неглубокую канаву.
Не останавливаясь, Кречетов запрыгнул на теплую броню и припал на колено, готовясь разрядить автомат внутрь машины, но вторично стрелять не потребовалось – оба храмовника были мертвы.
Ни слова не говоря, Андрей ухватил огрузневшее тело водителя и выволок его из кабины через округлую дыру, оставшуюся на месте демонтированной орудийной башни.
Ланита уже вскарабкалась по скату лобовой брони и, закинув за спину автомат, молча возилась со вторым храмовником, который оказался намного тяжелее ее самой.
С трудом приподняв безвольное тело, она перевалила его за зубчатый край поворотного механизма, позволив с глухим неприятным звуком скатиться на дорогу. Выпрыгнув следом, Лана ухватила его за отвороты одежды и вслед за Андреем поволокла в кусты. Он уже справился со своей ношей и вернулся, чтобы помочь ей.
– Где? – задыхаясь, спросила Лана. Кречетов молча указал на пузырящееся темное зеркало стоячей воды, и они вдвоем приподняли мертвое тело. Трясина с глухим плеском приняла его и тут же жадно забурлила, медленно засасывая храмовника.
– Все… назад, к машине.
* * *
Ромель уже замел следы на дороге, и, когда они вернулись к БПМ, он заканчивал вытирать промасленной тряпкой кровь, которая забрызгала нехитрую приборную панель.
– След колеса, – коротко напомнил ему Андрей, занимая место водителя.
Система управления боевой планетарной машины не составила для него особой загадки – вся электроника была попросту выброшена, а на своих местах оставались лишь аварийные рычаги да пара педалей, предназначенные на тот случай, если в бою вдруг отказывал бортовой компьютер.
– Обзора никакого, – с досадой произнесла Лана. Отдышавшись, она уже успела осмотреться, отметив узость смотрового триплекса.
– Не высовывайся, – предупредил ее Андрей, потянув рычаг управления. Бронемашина нехотя подалась назад, возвращаясь на грунтовку.
Ромель тут же соскользнул с борта, стирая след, оставленный передним колесом. Через минуту он вернулся, молча заняв заранее оговоренную позицию среди наваленных как попало пыльных мешков.
Андрей к этому моменту окончательно разобрался в управлении и тронул БПМ с места. Старая бронемашина дернулась, взревев двигателем, потом несколько раз чихнула, грозя вот-вот заглохнуть, но потом все же сдалась и медленно покатила по дороге, взбираясь на отлогий скат холма.
– Время? – коротко осведомился Андрей.
– Пять минут, – ответила Лана, взглянув на наручные часы, а затем поднимая взор к безоблачным небесам.
У горизонта появилась точка – это патрульный вертолет храмовников завершал очередной круг.
Андрей, занятый управлением, не слышал приближающегося стрекота, все звуки заглушал шум, доносившийся из моторного отсека БПМ, чей водородный двигатель уже давно выработал свой ресурс и теперь медленно, но верно разрушался, чудом сохраняя работоспособность.
Тень вертолета пронеслась над ними, когда БПМ уже вскарабкалась на холм, но сверху все выглядело гладко: пятиминутная заминка у поворота никак не повлияла на обычный график движения, – учитывая техническое состояние бронемашины, она могла к этому моменту находиться на полпути отсюда, и это тоже не вызвало бы подозрений. Андрей сомневался, что пилот вертолета вообще обратил внимание на ползущую по гребню возвышенности бронированную коробочку, – они находились в самом сердце оккупированной храмовниками зоны, всего в двух десятках километров от пресловутой базы, где те уже много десятилетий чувствовали себя полновластными хозяевами положения, и все расчеты Кречетова строились именно на этом факторе.
Он знал, как разлагающе действует подобная иллюзия неуязвимости на самые боеспособные подразделения, и потому решил сделать ставку на внезапность…
…С гребня отлогой возвышенности открывался вид на тесную цепь из четырех холмов, ложбины между которыми были засыпаны таким образом, что наверху образовалась обширная площадка, объединившая их в единое целое. Естественное природное укрепление было дополнено высокими стенами, скрывавшими за собой внутреннюю инфраструктуру центрального Храма, и единственное, что можно было хорошо различить с дороги, так это сплошные заграждения из мономолекулярной проволоки и долговременные огневые точки, соединенные змейками траншей, которые покрывали склоны четырех возвышенностей.
Опорная база храмовников действительно казалась неприступной, Андрей не сомневался, что ниже пояса заграждений подступы к холмам заминированы, и для штурма подобных укреплений даже по современным меркам потребовался бы штатный состав целой орбитальной группировки с непременной космической бомбардировкой и огневой поддержкой наземных серв-машин.
Прежде чем начать действовать, они с Ланой и Ромелем больше двух недель наблюдали за укреплениями, составляя подробный хронометраж всех караульных смен и выездов машин за пределы базы, пока не пришли к согласованному мнению, что самым слабым звеном в системе являются несколько старых машин, которые периодически объезжали окрестные села, собирая продовольствие.
Только захватив одну из них, они получали шанс спокойно миновать все внешние рубежи обороны и беспрепятственно добраться до главных ворот базы.
Что располагалось внутри периметра стен, по ту сторону объединенных насыпью холмов, не знала даже Ланита, – внутри база делилась на изолированные сектора и была эшелонирована в глубь возвышенностей. Боевая школа, в которой обучались мальчики и девочки, отобранные в подконтрольных Храму поселениях Первого Мира, дислоцировалась неподалеку от главных ворот в первом наземном секторе, там же, по соседству, находились все подсобные службы. За долгие годы обучения Лана бывала только в упомянутых зонах, ни разу не спускаясь ниже первого подземного уровня и никогда не покидая двух соседствующих секторов, обнесенных высоким забором с охранными вышками, расположенными по углам периметра.
Что скрывали в себе недра возвышенностей, также оставалось загадкой, но тюремный блок, следуя логике, должен был размещаться именно там.
Впрочем, Андрей не ломал себе голову над тем как попасть в зону содержания заключенных, – он с Ланой разработали предельно четкий план действий, и теперь им предстояло самое трудное – безошибочно реализовать его.
* * *
До ворот базы оставалось не более двухсот метров, когда Лана не выдержала долгого напряженной молчания.
– Андрей… – тихо произнесла она. – Ты уверен…
– Нет, – односложно ответил он, не повернув головы: все его внимание было сосредоточено на управлении машиной и приближающихся воротах. – Но поворачивать поздно, – спустя несколько секунд добавил он, заметив, как дрогнули створы, приоткрывшись на полметра, чтобы пропустить двух вооруженных храмовников, лениво вышедших навстречу приближающейся машине. Судя по тому, как они остановились в десятке метров от приоткрытых ворот, для них проверка возвращающейся с продуктами машины уже давно стала рутиной. Скорее всего, ее не досматривали вообще, а видимое соблюдение процедуры предназначалось для возглавлявшего караул офицера.
Сонный умиротворенный покой. Андрей безошибочно разгадал это состояние гарнизона, наблюдая, как происходит смена постов, движутся караулы, въезжают и выезжают машины. Да, за сотни километров отсюда, где воины Храма еще испытывали на себе все превратности статуса захватчиков, они, соответственно, являлись грозной, дисциплинированной, сплоченной силой; туда, в гарнизоны периферии, отправлялись наиболее боеспособные подразделения, а здесь, в зоне давнего безраздельного владычества, дисциплина и бдительность неизбежно падали.
…Андрей остановил БПМ, не доезжая до ворот, с таким расчетом, чтобы две караульные вышки, расположенные по бокам огромных створов, оставались в зоне прямого огня.
Двигатель машины внезапно взревел и заглох.
– Эй, Джонни, – один из вышедших навстречу храмовников сделал шаг вперед. – Ты что это придумал? Ну-ка, заводи свой хлам, сейчас будет проезжать механизированная группа…
Этого еще не хватало… – метнулась в голове Андрея мысль, и он, взглянув на Лану, тихо сказал:
– Работаем.
* * *
Это был черный день для караула, заступившего ранним утром на охрану главных ворот. Четыре часа назад они выпустили за пределы базы старую, дышащую на ладан бронемашину и никак не ожидали, что ее возвращение будет иметь смертельные последствия для большинства из них.
Такое вообще не могло пригрезиться сегодняшнему поколению обитателей построенной более века назад укрепленной базы.
– Я же сказал тебе – заводи мотор! – гневно прорычал храмовник, когда на его первую реплику не последовало ни ответа, ни какого-либо действия. Он шагнул вперед одновременно с тем, как на смотровой площадке появился дежурный офицер.
Он вытянул шею, пытаясь понять, что происходит, но лобовой скат бронемашины полностью скрывал сидящих внутри, и было непонятно, отчего те не реагируют на окрики и команды.
В следующий момент случилось совершенно невероятное – вместо водителя и экспедитора изнутри БПМ внезапно поднялись двое незнакомцев в боевой экипировке Храма и, ни секунды не промедлив, тут же открыли огонь: не давая ни опомниться, ни вскрикнуть, они били одиночными выстрелами из «АРГ-8», на стволы которых были навинчены самодельные глушители, – в знойной полуденной тишине звуки выстрелов казались невнятными, идущими издалека ватными хлопками, но последствия огня были чудовищны. Первыми на землю повалились двое вышедших за ворота караульных, а онемевший от неожиданности офицер даже не смог двинуться с места – расширенными от ужаса глазами он смотрел на незнакомца, который резко повел стволом автомата, снова раздался хлопок, и мимо мелькнуло тело, падающее с вышки, еще один поворот ствола, и запоздалая мысль погасла в простреленной навылет голове офицера, лишь образ хладнокровного стрелка еще долю секунды таял на сетчатке глаз, пока мертвое тело мешком оседало на деревянный помост смотровой площадки…
– …Ромель, не высовывайся вперед! – Андрей спрыгнул со ската брони, фиксируя взглядом обстановку, но Лана отработала безупречно – с ее стороны все было чисто, пулеметчик на правой вышке лежал без движения, еще один храмовник корчился в пыли под опорами проволочного заграждения, третий сидел, запрокинув простреленную голову, так и не успев встать из-за стола в застекленной наблюдательной будке.
Хотя бы одного оставить в живых… – проскальзывая в щель приоткрытых ворот, напомнил себе Андрей, досадуя, что офицер так не вовремя высунулся на смотровую площадку. Все, кто видел Лану или Ромеля, были заранее приговорены к смерти, иначе их план тут же утрачивал смысл.
За воротами не оказалось больше никого, в глубь базы тянулась асфальтированная дорога, с обеих сторон ограниченная высокими проволочными заграждениями, вдали, метрах в трехстах, маячили еще две вышки, но Андрей по опыту знал: раз с них не открыли немедленный огонь, значит, они с Ланой действительно отработали чисто и внутренние посты не оповещены о внезапном вторжении.
Он полагал, что в их распоряжении осталось минуты две, не больше, потом соседние посты периметра неизбежно обратят внимание на брошенную у ворот машину и кто-нибудь задаст себе логичный вопрос: почему она так и не заехала на территорию базы?..
…Он нашел взглядом вход в расположенное под застекленной будкой одноэтажное здание и жестом приказал Ланите, чтобы она с Ромелем искала обходной путь, а сам рывком преодолел открытое пространство и прижался к стене караульного помещения.
Тишина…
Он резко распахнул дверь, врываясь внутрь.
Свободная смена, состоящая из пяти человек, спала. Отлично. Андрей резко переместился в глубь помещения, и их оружие, составленное в пирамиду, оказалось у него за спиной.
Он быстро собрал боекомплекты, закинул за спину свой автомат, взял другой, тихо, без щелчка присоединил магазин и вдруг резко, с отчетливым звуком передернул затворную раму, вгоняя патрон в ствол.
От внезапного звука один из спящих пошевелился, потом поднял голову и, увидев незнакомца, попытался вскочить, но Кречетов тут же направил на него ствол автомата, недвусмысленно давая понять: «Еще движение, и ты труп».
Храмовник осел, осоловело глядя на него мутными не то со сна, не то от внезапного приступа страха глазами.
– Буди остальных, – негромко, но внятно приказал Андрей.
Теперь он увидел в глазах проснувшегося настоящий ужас.
– Ну?
Тот немо затряс головой, неотрывно глядя на Кречетова, а его руки вслепую тормошили спящих на соседних койках.
– Всем встать, – приказал Андрей. – Спиной к стене, руки за голову, смотреть на меня…
Пять человек устраивали его намного больше, чем один.
Никто из них даже не попытался дернуться, хотя в глазах варьировались разные чувства – от полнейшей прострации до откровенной ненависти.
Шли драгоценные секунды, но Андрей в этом случае выказал терпение, дождавшись, пока его приказ будет исполнен буквально, – только когда все пятеро встали у стены, он выразительно повел стволом автомата и произнес:
– Полгода назад на базу был доставлен необычный летательный аппарат. Где он?
Ответом послужила гробовая тишина, и Кречетов нажал на спуск.
Грохот выстрелов разорвал вязкую тишь, в замкнутом помещении взметнулось облако выбитой пулями штукатурки стен, со звоном покатились по полу гильзы, кисловатая вонь сизыми завитками медленно поплыла над разворошенными койками. Двое из пятерых храмовников внезапно осели на пол, но Андрей знал, что они лишь контужены выпущенной поверх голов очередью.
– Я спрашиваю, ГДЕ МОЙ КОРАБЛЬ?! – заорал он, вновь сжимая гашетку «АРГ-8».
Еще двое храмовников без сознания рухнули на пол, у одного из уха потекла кровь…
Последний оставшийся на ногах воин стоял у выщербленной стены бледный как полотно, его руки мелко тряслись, по лицу, рассеченному осколком кирпича, каплями сочилась кровь.
– Я перестреляю вас всех! – Андрей не ждал никакого вразумительного ответа, он лишь передавал информацию. – Где мой корабль?!! – В тесном помещении вновь ударила короткая очередь, и последний, самый стойкий из пятерых караульных все же не выдержал, когда пуля обожгла висок, содрав лоскут кожи, прежде чем впиться в стену.
Взглянув на пять бессознательных тел, Кречетов вышел на улицу из задымленного помещения.
Лана и Ромель прятались за углом здания.
– Нашла? – спросил он.
– Да.
– Веди, время поджимает.
Ланита молча скользнула вперед, показывая путь. Они прошли вдоль стены караульного помещения и оказались в нешироком пространстве, с одной стороны ограниченном глухой стеной, с другой – кольцевой дорогой, обочину которой с противоположной стороны огораживал высокий сетчатый забор.
Сразу за стеной караульного помещения в траве виднелся квадратный канализационный люк с частыми прорезями для стока талых и дождевых вод.
Андрей с усилием поднял его и держал на весу, чтобы не приминать траву, пока Лана и Ромель не спустились в дурно пахнущий колодец.
– Придержи, – попросил он Лану, опустив люк на ребро, так что по бокам остались широкие щели. Она кивнула, молча прижалась к осклизлой стене и взялась за торец металлической решетки, давая Андрею возможность спуститься вниз, потом они вместе водворили люк на место.
С поверхности до их слуха долетел звук моторов приближающихся к воротам машин. Очевидно, это подошла та моторизованная группа, о которой упоминал мертвый храмовник.
– Убираемся отсюда!
Лана вновь кивнула, жестом указывая направление.
* * *
У главных ворот базы в эту минуту происходило буквально следующее.
Две грузовые машины в сопровождении планетарного танка подъехали к пропускному пункту и остановились.
Из башенного люка БПМ по пояс высунулся офицер. Ему хватило одного беглого взгляда на валяющиеся в неестественных позах мертвые тела караульных, чтобы оценить обстановку: он выкрикнул команду и тут же нырнул назад, под защиту брони. БПМ попятилась, с визгом повернув башню, чтобы ворота базы оставались под прицелом спаренных орудий, в то время как закрепленные в лобовом скате брони крупнокалиберные пулеметы нацелились на вход в единственное расположенное подле ворот здание.
С затормозивших позади грузовиков спрыгивали храмовники и тут же занимали позиции. Четверо из них стремительно вскарабкались на вышки, двое припали на колено, держа под прицелом автоматов приоткрытый створ ворот, еще одна группа метнулась к входу в караульное помещение, остальные залегли, заняв круговую оборону возле машин.
Их слаженные, стремительные действия совершенно не походили на сонливую расслабленность уничтоженного охранения, и, задержись Андрей хоть на минуту, ему было бы уже не выбраться живым из одноэтажного здания, откуда в этот момент выводили полуодетых, совершенно дезориентированных бойцов отдыхавшей смены…
Когда закончился беглый осмотр прилегающей местности и поступили первые доклады, вновь глухо лязгнул люк БПМ, и офицер, возглавлявший колонну, спрыгнул на теплый скат брони. Двое его подчиненных уже закрывали ворота базы, убедившись, что за ними в заглохшей машине никого нет.
Мельком взглянув на оставшихся в живых караульных, он поднялся в застекленную будку. За столом у аппарата внутренней связи сидел незнакомый ему капитан из подразделения внутренней службы. Его голова была прострелена навылет, в стекле будки зияло окруженное сеточкой трещин отверстие, противоположное панорамное окно густо покрывали серые, осклизлые на вид комочки, на полу под стулом растеклась липкая лужа крови.
С трудом оторвав взгляд от трупа, офицер снял трубку коммуникатора, предварительно убедившись, что оптиковолоконный кабель не пострадал от выстрела.
Связь работала исправно.
– Дежурного по базе, – коротко обронил офицер.
– Да? – спустя несколько секунд раздался ответ.
– Сэр, докладывает командир третьей мехгруппы лейтенант Стрейч.
– Что случилось, лейтенант? – В голосе дежурного не ощущалось никакого беспокойства.
– Вторжение, сэр. Караул главных ворот уничтожен. В живых осталось несколько человек из отдыхавшей смены.
На том конце связи возникла пауза, потом изменившийся до неузнаваемости голос дежурного по базе хрипло спросил:
– Ты в своем уме, лейтенант?! Живо передай трубку капитану Шадрину!..
Стрейч покосился на труп, который сидел на стуле, запрокинув простреленную навылет голову, и ответил:
– Боюсь, он не сможет говорить с вами, сэр.
– Почему?!
– Он мертв. – Лейтенант выждал несколько секунд и добавил: – Мои люди восстановили целостность периметра. Я жду дальнейших указаний, господин майор.
* * *
По всей территории огромной базы гулко, надрывно выли сигналы тревоги. Везде, куда ни глянь, теперь вместо сонного покоя наблюдалось нервозное, но управляемое движение. Группами и поодиночке пробегали вооруженные люди, из укрытий выдвигалась техника – в основном это были БПМ двух модификаций. Тяжелые планетарные танки, лязгая гусеницами, занимали места в оборудованных специально для них капонирах, а легкие бронемашины, передвигавшиеся на шестнадцати литых колесах, патрулировали внутренние дороги. Подземные уровни спешно перекрывались опускающимися из-под сводов мощными переборками, а во всех тоннелях, проложенных в недрах холмов, уже дежурили усиленные наряды храмовников… Однако прошло полчаса, затем час, а все предпринятые меры не дали ровно никакого результата, словно караул у главных ворот был расстрелян призраками, которые исчезли, не оставив иных зримых следов, кроме брошенной машины, мертвых тел и остывших гильз…
…В глуби подземных бункеров тучный майор докладывал, стоя навытяжку перед устройством связи, которое хоть и имело небольшой дисплей, но передавало лишь звуковой ряд:
– Сэр, мы прочесали всю поверхность и два подземных уровня. Никаких следов посторонних не обнаружено.
– Что говорят выжившие, майор? – раздался в ответ приглушенный голос.
– Они утверждают, что караул был атакован одним человеком. По описанию, высокий, худощавый, с короткой стрижкой, экипирован как воин Храма, но говорит с акцентом. Поведение крайне неуравновешенное, по словам пятерых солдат, он настоящий псих…
– В чем это выражается? – с нотками глухого раздражения спросил незримый властный голос, невольно заставлявший майора вытягиваться в струнку перед обшарпанным интеркомом.
– Он пытался допрашивать их о каком-то корабле, якобы доставленном на базу полгода назад, а когда не получил немедленного вразумительного ответа, открыл огонь по безоружным людям.
– Но он не убил их? – уточнил голос.
– Нет, сэр. Думаю, он был разъярен и потому не попал. Все бойцы, которых он допрашивал, имеют контузии и легкие ранения от рикошета пуль. Они говорят, что он орал про космический корабль и требовал выдать его местоположение. Я полагаю…
– Мне все ясно, майор, – оборвал его незримый абонент. – Я знаю, кто он. Приказываю продолжать активное прочесывание, усилить наряды в районе вертолетных площадок… но ни при каких обстоятельствах не вести огонь на поражение. Доведите до сведения каждого воина на территории базы: он нужен мне только живым.
– Но, сэр…
– Никаких «но», майор. Ищите. Он где-то затаился, но мне безразлично, сколько времени он станет отсиживаться, чтобы вновь притупить вашу бдительность, – учтите лишь одно: этот человек будет прорываться в район вертолетных площадок, и ваша обязанность взять его живым, иначе я прикажу расстрелять всех, кто несет ответственность за прорыв периметра, включая офицеров. Все понятно?
– Да, сэр…
– Докладывать каждые тридцать минут. Я жду результата.
* * *
Суета, царящая на всех уровнях центрального Храма, едва ли ощущалась в запутанной системе канализации. Тут существовали свои реалии: под ногами журчала вода, стоял стойкий смрад нечистот, вязкая тьма заполняла тесное пространство проложенных под землей труб.
Тут можно было легко сорваться в вертикальный колодец или просто зайти в тупик запутанных коммуникаций, схемы которых знали лишь единицы из многочисленного технического персонала базы.
Если бы не свет, который источала сущность Ромеля, Лана и Андрей едва ли смогли бы пройти по этому лабиринту, тем более что магистральные трубы, диаметр которых позволял передвигаться не только крысам, но и человеку, через равные промежутки пересекали решетки. Ромель беззвучно плавил их своей энергией, а Андрей разгибал обрубленные с одного торца прутья, чтобы освободить проход.
Больше часа они двигались по хитросплетению зловонных труб, пока Ланита не остановилась на очередном перекрестке, в центре которого зиял вертикальный колодец. Вода с шумом рушилась в него, но само скрещение труб оказалось достаточно просторным, свод перекрестка терялся во мраке, а тусклое голубоватое сияние, исходящее от Ромеля, высвечивало из темноты два широких выступа, на которых были установлены проржавевшие насосы.
– Пришли! – прокричала Ланита на ухо Андрею. Шум падающей воды почти заглушал слова. – Я уже думала, что потеряла чувство направления… – добавила она, оглядываясь по сторонам.
Он кивнул, жестом указывая на участок свободного и относительно сухого пространства за одним из агрегатов.
Здесь уже можно было разговаривать, не крича друг другу на ухо, – внушительный, побитый ржавчиной кожух неработающего насоса отбивал не только брызги, но и звук.
– Это точно то место? – спросил Андрей.
– Да, – ответила Лана. – Именно то… – Она не стала развивать тему, чтобы не давать волю памяти, которая хранила много отвратительных эпизодов ее «обучения» в боевой школе Храма.
– Ромель, отвечаешь за Лану. – Андрей посмотрел на сущность воина, который по их плану должен был остаться тут, охранять тело Ланиты…
Призрак кивнул. Для него такое напоминание являлось излишним. Андрей обернулся.
– Ну что… Я пошел…
Их прощание было недолгим – оба испытывали одинаковое гложущее чувство неизвестности, и это делало слова бессмысленными, невыносимыми. В любом, даже самом тщательно проработанном плане все равно таилась угроза внезапных непредвиденных обстоятельств, и Лана с Андреем не могли знать наверняка, суждено ли им встретиться вновь.
Они обнялись.
– Береги себя…
– Ты тоже… – Он неловко прижал ее к груди – трудно было проявлять чувства, стоя на маленьком сухом пятачке, в окружении низвергающихся нечистот. – Все… – Он твердо взглянул в ее глаза. – Мне пора…
– Свет… – дрогнувшим голосом напомнила Лана. Андрей достал форсфайт, и вскоре бледное сияние озарило осклизлые стены.
– Ты знаешь, где искать меня. – Он ободряюще коснулся щеки Ланиты. – Но прежде ты должна переговорить с ними.
– Да, я все помню.
Тянуть дальше было невыносимо, ее пальцы медленно выскользнули из ладони Андрея, и он, не оглядываясь, шагнул в мрачный канализационный тоннель.
Ланита долго смотрела ему вслед, пока бледное пятно света не растворилось во мраке, а потом, когда последний отблеск форсфайта окончательно исчез, она села на гулкий, покрытый ржавчиной пол. Нужно было сосредоточиться, но поза оказалась неудобной, и тогда она просто легла на спину, оставив под правой рукой снятый с предохранителя автомат.
Некоторое время Ланита смотрела в сгущающийся под сводом мрак, потом закрыла глаза, и затхлая реальность стала постепенно отдаляться от ее сознания.
Разум Ланиты медленно концентрировал волю, устраняя из сознания неуверенность, страх за любимого, стирая словно губка внезапно очнувшиеся, но совершенно ненужные сейчас воспоминания юности, и наконец все проявления внешнего и внутреннего мира окончательно истончились, исчезли, оставив ее бесстрастное, сконцентрировавшееся «я» один на один с БЕСКОНЕЧНОСТЬЮ…
Только Ромель мог наблюдать, как от неподвижного тела Ланиты вдруг отделилась голубоватая, напряженно мерцающая сущность. Несколько секунд новоявленный призрак статично висел в затхлом воздухе, а затем, приняв форму овального сгустка энергии, соприкоснулся со стеной и исчез, просачиваясь сквозь кристаллическую решетку металла и камня.
На покрытом коростой ржавчины полу осталось ее тело – пустая физическая оболочка, лишенная разума и души, – оно дышало глубоко и ровно, словно хорошо отлаженный автомат.
Ромель беззвучно опустился рядом и приготовился ждать, зная, что исчезнувшая сущность обязательно вернется сюда.
Иначе просто не могло быть. Он знал, какой силой обладает Лаонита, ну а что до храмовников… Пусть только сунутся, тогда поймут, что он уже давно не сгорбленный карлик, прячущийся от обжигающих лучей светила по заброшенным подземельям…
Мысли Ромеля были просты, бесхитростны, а вера – непоколебима.
* * *
Андрей, возвращаясь знакомым путем, сохранял внешнее хладнокровие – по крайней мере, окаменевшие черты его лица, освещенного бледным светом форсфайта, не выдавали истинных чувств, которые переживал Кречетов.
Они разыгрывали смертельную шахматную партию, ставкой в которой являлись не только их жизни и главным оружием был отнюдь не автомат, а разум.
Система, выстроенная Храмом, не являлась эталоном совершенства, скорее она была данью безысходности, следствием психологии вынужденных невозвращенцев Первой галактической войны, но при всех ее недостатках два человека не могли существенно повлиять на ход истории Первого Мира, действуя слепой силой оружия.
Любая акция осуществима лишь в том случае, когда она тщательно продумана, а ее исполнители ясно представляют себе конечную цель. – Андрей ни на миг не забывал этой аксиомы.
Вступать в открытую схватку с храмовниками, которых только на территории данной базы насчитывалось больше тысячи человек, было явной самоубийственной нелепостью, а если учесть, что подавляющее большинство воинов Храма являлись скверно воспитанными детьми, насильственно вырванными из круга своих семей, то их уничтожение приобретало оттенок неоправданного убийства.
Нет злых или добрых людей, есть обстоятельства, формирующие сознание тем или иным образом…
…Не доходя до вертикального колодца, через который они спустились в канализацию, Андрей свернул в боковое ответвление трубы и почти сразу увидел бледное пятно света.
Погасив форсфайт, он прошел еще несколько метров и осторожно посмотрел вверх.
Так и есть… Очередной люк, приспособленный для приема талых и дождевых вод. По стене круглой шахты тянулась цепь проржавевших скоб, и он начал медленно подниматься, стараясь не производить никакого шума.
Через минуту путь преградила тяжелая решетка.
Андрей прислушался.
Где-то рядом негромко урчал мотор, на фоне которого слышались отдаленные голоса.
Пришлось рискнуть, полагая, что поиск иного выхода из канализационной системы приведет к аналогичному результату… База храмовников сейчас должна быть похожа на разворошенный муравейник…
Он поднялся еще на одну скобу, нагнул голову, коснувшись плечом тяжелой преграды, и напрягся, приподнимая люк.
Вниз посыпалась ржавая труха от скобы, на которой он стоял, но скоба выдержала, и люк медленно подался вверх. Удерживая его плечом, Кречетов приподнял голову, выглядывая наружу.
БПМ застыла метрах в двадцати от него, демонстрируя свою корму, справа и слева возвышались одноэтажные постройки с узкими окошками под самым скатом крыш Отдаленные голоса доносились оттуда, и если это были казармы, то выходит, что воины Храма жили в условиях, близких к тюремным…
Вывернув шею, Андрей оглянулся назад и понял, что находится ровно посередине просторного плаца, ограниченного с трех сторон П-образной постройкой. Застывшая впереди БПМ блокировала единственную дорогу, но в здании позади него был расположен вход, и это вполне устраивало Кречетова.
Сдвинув люк, он быстро выпростался наружу, резко откатился в сторону и вжался в теплый потрескавшийся асфальт, уже с автоматом в руках, но за этим движением не последовало ни окрика, ни выстрелов.
Ползком вернувшись к люку, он сдвинул решетку на место и короткой перебежкой метнулся к крыльцу, недоумевая, почему на плацу не оказалось патрулей, а на крышах зданий снайперов. Неужели он так сильно переоценил противника? Хотя отдаленный вой сирен давно стих, они все равно должны искать его, ведь прорыв периметра базы и уничтоженный караул – это не шутки, а по словам Ланы, на ее веку подобных вторжений не было вообще…
Приоткрыв дверь здания, он скользнул внутрь.
Никого. Пустой длинный коридор с редкими коробками дверей.
Гулкие шаги раздались внезапно, заставив его метнуться к ближайшему входу во внутреннее помещение.
– Стоять! – раздался сзади гортанный окрик, и тут же вдоль коридора резанула щедрая автоматная очередь.
Андрей вышиб дверь плечом, едва не попав под шальную пулю, которая расщепила косяк над его головой, и оказался в просторной комнате, всю площадь которой занимали обычные двухъярусные нары, аккуратно застеленные нехитрыми спальными принадлежностями.
Поначалу сумрак помещения обманул его, но мгновение спустя он внезапно услышал характерный, хотя и странно приглушенный звук: кто-то вручную передернул затворную раму «АРГ-8», и вдруг в тишине раздался ломкий, еще не окрепший голос:
– Дядя, не двигайся! Я… Я стрелять буду!..
Детские казармы… – осенило его. Вот почему он не встретился на плацу с бойцами Храма, – со слов Ланиты он знал, что эта маленькая зона окружена двойным забором с вышками и патрулировать ее незачем – кроме самого плаца, куда он так удачно выбрался, все вокруг контролировалось охраной периметра. Андрей успел подумать об этом, медленно, демонстративно кладя на пол свой автомат, – воевать с детьми он не собирался, и потому храмовник, ворвавшийся секунду спустя в спальное помещение, увидел совершенно неожиданную для себя картину: пришелец, которого вот уже два часа искал весь личный состав базы, стоял с высоко поднятыми руками под прицелом деревянного муляжа «АРГ-8», который сжимал в неокрепших руках бледный как полотно восьмилетний воспитанник.
Через минуту, когда на Андрея надели наручники, он поймал взглядом испуганные, затравленные глаза пленившего его мальчонки и вдруг подумал, что судьба, наверное, хранит его, помогая выжить, не совершив при этом роковых ошибок…
Первая часть плана, самая трудная и непредсказуемая, была отработана безупречно…
