Часть третья. Здравый смысл
Глава 12. Равнина красного солнца
По ту сторону гор…
Древняя дорога, построенная в незапамятные времена создателями сферы, оканчивалась недалеко от усадьбы Берни Хьюберта. Старику было далеко за шестьдесят. С тех пор как умерла жена, а дочка вышла замуж, он жил один, занимая семь комнат в старой добротной усадьбе, расположенной на самом краю равнины Красного Солнца.
Берни был знаменитым и уважаемым человеком. Свой жизненный путь он избрал, будучи еще подростком, и с тех пор ни разу не свернул с намеченного пути.
Он занимался селекцией. Усадьбу Берни окружали длинные ярко освещенные оранжереи, где он проводил свои опыты по скрещиванию овощных культур.
Конечно, жизнь не стоит на месте — он здорово постарел с того момента, как вырастил свой первый куст томатов, но продолжал работу, самозабвенно ухаживая за растениями. Оранжереи были его гордостью, смыслом жизни и предметом неусыпных забот.
В этот злополучный вечер он как раз поужинал и совершал традиционный обход подконтрольных территорий, когда на древней дороге, ведущей через горный перевал к Гиблым Болотам, показалась темная точка.
Старик не видел, как по покрытым трещинами плитам катится, громыхая и лязгая, странный приземистый вездеход на шестнадцати литых ребристых колесах. Его двигатели были разбиты, и он катился только в силу уклона спускавшейся с гор дороги.
Берни почуял неладное, только услышав громкий хруст штакетника. Резко разогнувшись, он раздвинул плодоносящие кусты как раз в тот момент, когда тупая морда двадцатиметровой машины проломила низенький забор и, подпрыгнув на клумбе, неуклюже вкатилась на территорию усадьбы.
Он громко закричал, схватившись за сердце, но огромные ребристые колеса уже прошлись по недавним посадкам, разворотив ровные гряды, и машина, притормозив, пошла юзом, собирая в кучу поливочные шланги и садовый инвентарь.
— Да что же это такое! — в негодовании закричал Берни, выскочив из оранжереи. Потрясенный таким варварством, он в горячке не обратил внимания на странную конструкцию и внешний вид влетевшей на его участок машины.
БМК взвизгнула тормозами, качнулась и застыла, всего несколько метров не доехав до оранжереи.
Берни с громкими криками бросился к машине, и вдруг до него дошло…
Старик, секунду назад пылавший праведным гневом, вдруг остановился и в немом изумлении уставился на спустившегося с гор монстра.
Он никогда не видел такой машины, которая, на его взгляд, была в два раза больше любой самой мощной сельскохозяйственной техники. Ее голубоватая обшивка была испещрена глубокими бороздами и шрамами. В некоторых местах зияли безобразные дыры с рваными оплавленными краями, кое-как заткнутые какими-то тряпками.
Из машины никто не появлялся, и, набравшись смелости, старый Хьюберт подошел ближе. Он взял сломанный черенок от лопаты и осторожно постучал по броне.
Секунду спустя внутри послышалась неясная возня, и в лобовом скате машины откинулся люк, откуда показались человеческая голова и плечи.
— Ты… Ты кто такой? — запинаясь, спросил Берни.
Голова повернулась, и он увидел глубоко запавшие глаза молодого парня, чье измученное обветренное лицо было похоже на маску смерти.
Парень, не сводя с него воспаленного взгляда покрасневших глаз, выбрался из люка и спрыгнул на землю, пошатнувшись от этого простого движения. Его одежда была порвана и испачкана грязью, а на виске запекся огромный кровавый рубец.
Старик уже не думал ни о сломанном заборе, ни о развороченных грядках. Он во все глаза смотрел на парня, который, тоже не отрываясь, сверлил его взглядом, и вдруг… Он неуверенно шагнул вперед, и в его глазах блеснули слезы.
— Мы добрались… — потрясенно прошептал он, очевидно, не веря своим глазам. — Слышишь, Джон… — Он повернулся к открытому люку. — Это люди! Мы добрались…
Он внезапно опустился на землю, прислонясь спиной к огромному колесу, и запрокинул голову, словно желая влить назад бегущие по щекам слезы. Дрожащими пальцами он достал сигарету и прикурил, беззвучно шевеля губами и глядя куда-то в сторону гор.
Берни хоть и расслышал часть произносимых им слов, но ровным счетом ничего не понял. Речь шла о каком-то Клаусе и боевых машинах, но старик отродясь не слышал таких названий.
В распахнутом люке появилась еще одна изможденная фигура. Человек выбрался на лобовой скат брони, взглянул на оторопевшего Хьюберта и вдруг спросил:
— Слышь, отец, у тебя тут есть телефон? У нас раненая, и ее нужно срочно в больницу…
Равнина Красного Солнца Городок Санта-Моника. Центральная региональная больница. Десять дней спустя…
Кейтлин, укутавшись в теплый халат, сидела в глубоком кресле.
Она была еще очень слаба. Прошли всего сутки с того момента, как врачи перестали опасаться за ее жизнь. От удара о пульт управления БМК она раздробила себе голову…
Впрочем, ничего этого она не помнила. Все, начиная с того момента, как вездеход врезался в «Фалангер», было окутано для нее дурманом боли.
В дверь палаты осторожно постучали; она повернула голову, стараясь не совершать резких движений, и увидела, как в комнату входит незнакомый мужчина.
Незнакомый ли? Эта мысль обожгла Кейтлин мгновенным приступом головной боли, так что на секунду у нее помутилось сознание.
Она побледнела, но не отвела взгляда, хотя внутри у нее все похолодело и сжалось от дурного предчувствия и нахлынувших вдруг воспоминаний…
…Сухо щелкнул электромагнитный запор, и дверь приоткрылась. Увидев Кейтлин, мужчина остолбенел.
— Ты откуда, девочка?! — изумленно воскликнул он.
«Огонь!» — полыхнул в ее мозгу не терпящий возражений приказ…
Это был он — тот самый человек, в которого она стреляла пять лет назад на пороге инкубатора клонирования! Кейтлин мгновенно узнала это спокойное лицо, которое, казалось, навечно отпечаталось в ее памяти.
Он тоже узнал ее — Кейтлин прочла это в глазах незнакомца, который, переступив порог, несколько секунд внимательно смотрел на нее, потом кивнул, словно старой знакомой, и повернулся в поисках чего-либо подходящего, чтобы поставить букет экзотических цветов, который он держал в руке.
— Вот это, я думаю, подойдет, — негромко сказал он, заметив сосуд с питьевой водой. — Не возражаете?
Кейтлин машинально кивнула.
Он поставил цветы, передвинул букет поближе к ней и сел в кресло напротив.
— Давайте знакомиться? — предложил он.
Кейтлин вдруг почувствовала, как на нее наваливается безграничная, похожая на потерю сознания усталость.
— По-моему, мы уже встречались, — тихо ответила она. Секунду он внимательно смотрел в ее побледневшее лицо, а потом кивнул.
— Вам не следует беспокоиться об этом, — внезапно произнес он. Смысл сказанного не сразу дошел до нее.
— Я стреляла в вас пять лет назад, — удивляясь своему ровному голосу, произнесла Кейтлин. — И, по-моему, убила… — уже менее твердо добавила она.
Посетитель усмехнулся, показав идеально ровные белые зубы.
— Меня не так просто убить, как кажется, — проговорил он. — Я робот-андроид.
На щеках Кейтлин вдруг вспыхнул румянец.
— Вы серьезно?
— Вполне.
Она никак не могла предположить, что испытает такое облегчение. Нельзя сказать, чтобы она боялась возмездия, — то была совершенно другая жизнь. И чувство страха не было присуще ей, потому что инстинкт самосохранения был вытравлен из ее сознания Интеллектом много лет назад.
— Кейтлин… — Она протянула ему бледную руку с тонкими натруженными пальцами, ощутив его мягкое осторожное пожатие. Кожа андроида была теплой.
— Меня зовут Андор, — представился он.
— Вы пришли, чтобы судить меня? — спокойно спросила Кейтлин. — Или выдать мне официальное прощение?
— Нет. Ни то и ни другое, — покачал он головой. — Я пришел просить вас о помощи.
Кейтлин внутренне сжалась.
— Я ничем не могу вам помочь, — устало ответила она, в то время как ее опустевшая душа испытывала очередное падение в пропасть. Она не могла простить им, людям, населявшим эту равнину, своей боли…
— Нет, — тихо, но твердо сказал Андор. — Вы можете. От вас зависят жизни очень многих людей.
— За эти жизни я отдала все, что у меня было! — не выдержала она и вдруг повернулась. В ее взгляде было столько невысказанного, тайного страдания, что Андор внутренне содрогнулся. Направляясь сюда, он сказал себе, что будет предельно корректен и постарается не ранить ее чувств, но, взглянув на Кейтлин, он вдруг понял, что никакая ложь во спасение с ней неуместна.
— Мы ищем его…
— Сколько прошло времени? — спросила она. Приступ ярости отступил, и Кейтлин без сил опустилась в кресло.
Андор не стал ей лгать.
— Десять дней, — ответил он. Кейтлин устало опустила веки.
Несколько секунд она молча пыталась осмыслить этот срок. Десять дней… Ее безумные надежды таяли как дым…
— Что вы хотите от меня? — справившись наконец со своими чувствами, спросила она.
Андор отошел к большому панорамному окну и остановился около него, глядя в туманную даль равнины Красного Солнца.
— Я прожил на этой равнине больше тысячи лет, — внезапно произнес он. — И только недавно понял, что люди тут только гости, причем незваные… Для одного человека — это трагедия. Для двух — совместная беда. Ну а если взять цивилизацию? — Он повернулся к Кейтлин и посмотрел на нее.
Она молчала.
— Для цивилизации — это война, — не дождавшись ее ответа, заключил Андор.
Кейтлин вздрогнула.
Страшное слово, произнесенное андроидом, который внешне был неотличим от человека, повисло в воздухе словно черное пятно.
Она не знала, в какой момент это понятие обрело для нее зловещий смысл. Когда разлетелся вдребезги ее шар-носитель? Или когда она увидела кровь на иссеченном осколками скафандре Клауса?
Андор, терпеливо ожидавший, пока она обдумает высказанную им мысль, вернулся к креслу и сел напротив.
— Вы незнакомы с нюансами возникновения нашего сообщества, — проговорил он, — но вкратце скажу, что мы добровольно покинули старую Галактику, пытаясь избежать ужасов кровопролитных и бессмысленных галактических войн… Больше того, когда это удалось, на нашем пути оказалась эта полуразрушенная сфера. Это было идеальное место для создания новой цивилизации, и Семен Воронцов, который основал эту колонию, мечтал о том, чтобы память о войнах исчезла из сознания его потомков…
Андор вздохнул.
— Собственно, так оно все и получилось, — продолжил он. — За тысячу лет память о войнах и старой Галактике истерлась, став уделом лишь небольшой горстки посвященных в истинную историю. Эту группу по исторической традиции возглавлял я… — При этих словах он почему-то невесело усмехнулся. — Я тоже начал забывать, — признался он, — хотя для машины это утверждение и может показаться абсурдным… но я был счастлив на протяжении тысячи лет. Теперь я понимаю, что, по сути, это был самообман. Мы создали утопию, которая едва не рассыпалась в прах при первом же контакте с давно забытым прошлым. Если бы не ваш отряд… — Он понурил голову, углубившись в свои мысли. — Что там говорить, если я оказался так беспечен, что проморгал возвращение третьей силы. Мне казалось, что строители сферы навсегда исчезли во мраке тысячелетий, и даже тот инцидент в инкубаторе клонирования я списал на случайную мутацию.
— Что значит «мутация»? — переспросила Кейтлин.
— В нашем обществе царят жесткие генетические законы, — объяснил Андор. — Это единственное ограничение свободы личности, введенное Семеном Воронцовым. Мы контролируем численность цивилизации, заботимся о здоровье нашего генофонда и, таким образом, избегаем перенаселения равнины и многих других неприятностей… Но иногда люди нарушают это правило, особенно когда в семье рождается ребенок с явным отклонением от нормы — мутацией. Чаще всего родители стараются это скрыть, и так появляются фантомные члены нашего общества. Как правило, они социально опасны…
Он замолчал, но спустя некоторое время заговорил вновь, машинально теребя в пальцах угол салфетки:
— Естественно, просмотрев видеозапись вашего прибытия в сферу, я испытал шок… Поймите мое состояние, когда я увидел огромный корабль, который при сканировании оказался военным крейсером. На его борту было несколько десятков боевых машин. Учитывая, что я ничего не знал о возвращении третьей силы, олицетворяющей истинных хозяев этого мира, мой вывод о случайном появлении «Светоча» во внутреннем пространстве сферы был вполне обоснован. Горстка людей, покинувшая корабль под огнем боевых машин, живо напомнила мне о прошлом, я видел опасность, но недооценил ее степень. Мне казалось, что на корабле произошел обычный сбой кибернетических систем.
— Вы, наверное, подумали, что сможете помочь нам восстановить утраченный контроль над «Светочем» при условии, что мы покинем сферу Дайсона? — спросила Кейтлин.
— Да, — признался Андор. — Я думал приблизительно так. С небольшим отрядом я вылетел к месту вынужденной посадки вашего модуля. Мы воспользовались обычными реактивными ранцами, которые широко применяются на равнине. Я рассчитывал вступить с вами в контакт и предложить свою помощь.
— Мы разминулись?
— Да… Когда мы добрались до вашего модуля, он уже был покинут, а спустя несколько минут на нас обрушились посланные со «Светоча» машины… — Андор замолчал, очевидно, вновь переживая те страшные минуты. — Мой отряд погиб, угодив в огненный котел той ловушки, что оставил Клаус, — произнес он. — Мне удалось вытащить оттуда только Николая. Мы спрятались внутри расстрелянного «Хоплита», и оттуда я наблюдал, как второй модуль, не совершая посадки, взял курс на равнину Красного Солнца…
Кейтлин молчала, глядя на тяжелые бутоны незнакомых цветов, что принес ей Андор, а перед ее глазами снова и снова мелькали те страшные минуты, когда на БМК налетели истребители, а Клаус покинул машину, чтобы остановить пролетающий вдали от них десантно-транспортный модуль, который держал курс на эту равнину.
Казалось, что это происходило всего час назад.
— Он его сбил… — прошептала она.
Андор взял ее бокал и наполнил его. Чем он мог утешить эту женщину, которая в свои двадцать лет пережила столько, что с лихвой хватило бы на несколько жизней?
— Выпейте, это поможет.
Кейтлин машинально пригубила терпкий фруктовый сок.
В какой момент она перешагнула рубеж, который отделял внушенное ей Интеллектом отвращение к людям от чувства сострадания и ответственности?
«Для цивилизации это будет война».
Она внимательно посмотрела на это странное, с ее точки зрения, создание и вдруг спросила:
— Вы знаете что-нибудь про Интеллект?
Андор кивнул.
— Немного, — признался он. — То, что я смог выяснить у двух ваших спутников… плюс мои собственные догадки и подозрения. — Он посмотрел на нее и добавил: — Это именно то, о чем я пришел просить.
Оказывается, принять решение было не так уж сложно. Кейтлин чувствовала себя опустошенной и измученной, но вопроса, кто она такая и по чью сторону баррикад лежит ее судьба, больше не стояло.
— Тогда мне лучше рассказать все с самого начала, — произнесла она.
— Я согласен, — ответил Андор. — Но как вы себя чувствуете?
— Нормально, — солгала Кейтлин. На самом деле ее лихорадило не то от болезни, не то от нервов, но меньше всего ей сейчас хотелось остаться наедине с собой. Пусть уж лучше так.
— Устраивайтесь поудобнее, — предложил он. — Я подозреваю, что повествование не будет коротким.
Кейтлин кивнула. Приняв его руку, которая вновь удивила ее своей мягкостью, она встала и перебралась на кровать.
Удивительно, но она больше не испытывала к Андору ни враждебности, ни подозрительности. Наоборот, ей было легко… Может быть, потому, что он был машиной?
Да, наверное, именно так. Интеллект был жесток по отношению к ней, но эта жестокость была прямолинейна и не несла в себе лжи. Люди же, наоборот, старались прятать свои чувства и мысли, пока это было возможно, и тем больнее оказывались потом наносимые ими удары.
Единственным человеком, который ни разу не солгал ей, был Клаус…
Кейтлин подумала о нем и отвернулась, чувствуя, что ее голос будет дрожать, если она начнет говорить немедленно.
Андор ждал, терпеливо сидя рядом с ее постелью.
Он тоже переживал в этот момент нечто неадекватное, потому что отвернувшаяся к окну молодая женщина разительно напомнила ему Яну.
За тысячу лет его память не истерлась, наоборот, она стала острее.
Кейтлин, наконец справившись со своими чувствами, повернулась к нему. Ее глаза были сухими, но Андор читал в них безумную боль.
— Я была маленькой девочкой и жила вместе с родителями в подледном городе Клайфпорт на спутнике Эригона, который назывался Луна-17, — внезапно без всяких вступлений начала она.
Андор слушал, неподвижно застыв в кресле. Кейтлин рассказывала, заново переживая свое падение в ледяную пропасть, первую встречу с Интеллектом, прыжок в сферу Дайсона, и вдруг… Она сама не поняла, в какой момент ее сознание перекинулось на память Клауса, частицу которой передал ей Гиг в ту первую дождливую ночь ее виртуальной свободы. Теперь это все уже было прошлым, и Кейтлин хотелось безудержно разрыдаться, когда перед ее мысленным взором вдруг появилась его фигура, застывшая в проеме пещеры, горький, струящийся к отверстию в потолке дым от костра и огонек сигареты, разгорающийся при глубоких затяжках и освещающий его лицо…
Андор внимательно слушал ее, с трудом удерживая себя от порывистого желания сказать: «Хватит».
Он был человеком намного больше, чем хотел того сам. Те ощущения, что возникали в цепях его уникального биофотонного мозга, когда он слушал ее рассказ, нельзя было назвать дискомфортом или программным сбоем. Это была боль сопереживания…
Их затянувшийся разговор продолжился за обедом, который принесли Кейтлин в палату. От ее внимания не укрылось, что стол был сервирован на двоих.
Андор перехватил ее удивленный взгляд и улыбнулся.
— Я уже давно не железка, как когда-то называл меня некий Джедиан Ланге в печально знаменитом форте Стеллар, — пояснил он. — Сейчас пятьдесят процентов моего тела состоит из живых тканей. — Он поднял руку, демонстрируя загорелую кожу. — Это не пеноплоть. И я вынужден есть, как и все остальные люди.
Они сели за стол.
Кейтлин чувствовала, что совершенно не хочет есть. В конце концов она отодвинула тарелку и взяла бокал с каким-то терпким фруктовым соком.
Андор укоризненно покачал головой, но ничего не сказал.
— Я не могу есть, — заметив его взгляд, призналась она.
— Вы любите его? — внезапно спросил Андор.
Кейтлин вздрогнула.
— Да… — тихо произнесла она, чувствуя, что больше не в силах сдерживать подкатившие к горлу рыдания. — Если я знаю, что такое любовь…
Она отвернулась к окну, не желая показывать катившихся по ее щекам слез.
Андор отодвинул тарелку и встал. Обойдя ее кресло, он осторожно обнял Кейтлин за плечи.
— Его ищут, — проговорил он. — Круглые сутки наши отряды прочесывают болота.
— Расскажите мне, что случилось после моего ранения, — вытирая слезы, попросила она. — Я помню только озноб, брызги, которые залетали в пробоину БМК, и холод… Больше ничего…
Андор подошел к окну и посмотрел вдаль.
— Вы спасли нас, — негромко произнес он. — Тридцать две боевые машины… Я не предполагал, что такое можно совершить, — признался он. — По словам ваших товарищей, Клаус покинул БМК в предгорьях, приказав им во что бы то ни стало добраться до равнины. На горном перевале отказал второй двигатель, и они хотели идти дальше пешком, но потом додумались зацепить за выступ скалы трос электролебедки и подтягивать на нем БМК. Так они преодолели еще два километра, пока дорога не пошла вниз, под уклон…
— А Клаус?
— Он пошел назад, в болота, чтобы встретить остатки боевых машин, — ответил Андор. — Я видел его, — признался он.
— Как?! — вырвалось у Кейтлин.
— Это тоже странная и длинная история — Андор вернулся за стол и сел. — Клаус спас мою жизнь… Да-да, не удивляйтесь, в некоторых случаях я могу так выражаться, и это не будет фигурально. Мое функционирование — это жизнь. Мне больше тысячи лет, и за это время я трижды находился в той стадии, которую можно охарактеризовать словом «смерть»… Последний раз это произошло две недели назад в Гиблых Болотах.
— Вы сказали, что видели Клауса, — напомнила она. Андор кивнул.
— Мы с Николаем шли по следам вашего отряда, — начал он свой рассказ. — Сначала я собирался прямым ходом вернуться сюда, на равнину, но, когда увидел, что в той стороне, куда скрылся второй модуль, полыхает зарево, изменил свое решение. Мы с Николаем повернули в сторону отсветов, но на краю Гиблых Болот внезапно вышли на позицию боевых машин. Они готовились произвести ракетный залп. Там были два «Фалангера», которые разворачивались в стационарную позицию для прицельной стрельбы тяжелыми ракетами. Их охраняли два «Центуриона» и четыре «Хоплита».
Кейтлин слушала его, прикрыв глаза, которые болели от напряжения. Она десять лет провела в общении с кристаллическим мозгом и потому так полно и ясно воспринимала рассказ Андора.
Она видела это…
…Тяжкий саван тумана покрывал собой топь. Два человека, давно скинувшие свои опустевшие реактивные ранцы, устало брели между бугров. Один, совсем еще мальчик, нес на плече тяжелую для него импульсную винтовку. Вода хлюпала в их обуви, одежда отсырела и неприятно липла к телу.
Внезапно Андор, двигавшийся чуть впереди, остановился и вскинул руку. Немногие сохранившиеся с давних времен сенсорные системы уловили за пеленой тумана смутное движение.
Нужно сказать, что он пожертвовал очень многим, чтобы обрести человеческий облик.
Жизнь была странной и капризной. Те, кто любил его как робота-андроида, давно умерли, а новые поколения уже не воспринимали его как равного или как друга.
Страшные сказки о боевых машинах и сожженных дотла планетах постепенно забывались, но все равно он чувствовал на себе недоверчивые взгляды. Это было тем обиднее, что смотрели на него так дети тех, с кем он начинал свою жизнь, кого учил быть людьми и сам набирался от них человечности.
Андор видел, как стремительно растет пропасть между ним и людьми. Тогда он решил изменить свой облик. Ему не нравилась перспектива стать изгоем.
Так вместе с оболочкой живой плоти постепенно родилось его инкогнито. По мере того как он обретал все больше и больше человеческих черт, его собственные системы приходилось либо снимать, либо очень тщательно камуфлировать. То, что вполне уместно на сверкающем хромом корпусе человекоподобного робота по имени Андор, никак не могло быть сохранено на теле старейшины Джоаргов Андрегера… Андору приходилось выбирать, и он предпочел принести в жертву львиную долю своих способностей, чем превратиться в отшельника.
Поэтому сейчас он стоял среди молочного тумана и с напряжением вглядывался в мутную пелену…
— Бой был коротким. Они вышли прямо на нас, открыв массированный огонь еще издали… Четырех «Хоплитов» вел «Центурион», и его мне удалось свалить сразу одним прицельным выстрелом, в который я вложил все оставшиеся возможности моих ослабевших сенсорных систем, — рассказывал он. — Снаряд пробил его рубку и разбил процессор, но это не остановило «Хоплитов» — Николай не растерялся и начал отходить, но один из роботов выстрелил из ракетной установки, и бугор, за которым пытался скрыться мальчик, разворотило прямым попаданием…
Кейтлин, не открывая глаз, протянула руку и накрыла своей ладонью его сжатый кулак.
Андор вздрогнул. На мгновение ему показалось, что рядом с ним сидит маленькая Яна, а вокруг не стены больничной палаты, а стальная обшивка герметизированных отсеков Острова Надежды…
Кейтлин не убрала свою руку. Рядом с ней не было ни шара-носителя, ни Гига, но тем не менее она явственно чувствовала боль сидящего рядом с ней существа.
Одно Кейтлин знала наверняка — кем бы ни был сидящий напротив андроид, он ее друг.
Андор в этот момент думал совсем о другом.
— В меня попало несколько осколков, — проговорил он. — Удар одного из них пришелся в серводвигатель ноги, а два других задели черепную коробку…
…Он упал, и изображение окружающего мира вдруг подернулось рябью помех. На внутреннем дисплее бешено менялись искаженные строки символов, отражая полученный процессором баллистический шок…
Через мгновение помехи исчезли. Андор присел, и один из «Хоплитов» вдруг окутался бурым облаком взрыва, когда снаряд, выпущенный из импульсной винтовки, с нечеловеческой точностью пробил броню на стыке двух пластин и детонировал боезапас робота.
Трое оставшихся «Хоплитов» попятились, накрыв шквальным огнем позицию стрелка. Андор почувствовал, как снаряды рвут его плоть, но, прежде чем его процессор вновь отключился, он успел разрядить весь магазин импульсной винтовки…
Потом сознание то пропадало, то возвращалось вновь, как будто кто-то добрался до выключателя и баловался с ним, засев внутри хромированной черепной коробки андроида…
— Я не помню, как подобрал раненого Николая и дотащил его до позиции двух изготовившихся к стрельбе «Фалангеров». — Андор покачал головой. — До сих пор не могу понять, почему я решил, что там, под ступоходами машин, мы окажемся в безопасности. Мой процессор никак не мог выйти на резервную линию питания и постоянно давал сбои. В очередной раз, когда он включился, я увидел, что к нам со стороны болот приближается человек в бронескафандре. К сожалению, мой речевой синтезатор был разбит, но я полагаю, что он и без моих комментариев прекрасно разобрался в ситуации.
Андор посмотрел на Кейтлин и сказал:
— Я редко встречал таких людей. В его храбрости не было безумия. Он атаковал последнего оставшегося около нас робота, который тут же переключился на нового противника.
При этих словах Кейтлин напряглась, но Андор успокоил ее:
— Я уверен, что Клаус остался жив. Мой процессор в тот момент опять отключился, но позже мои люди, осматривавшие болота, нашли сгоревший остов этого «Центуриона» в полукилометре от позиции «Фалангеров».
— Но почему он не пришел сюда, на равнину? — спросила Кейтлин.
— Не знаю… — покачал головой Андор. — Все свидетельства говорят о том, что, разделавшись с «Центурионом», он вернулся, перепрограммировал компьютеры «Фалангеров», и они нанесли ракетный удар по двум последним группам боевых машин. Их обломки были найдены в предгорьях. Потом он снял с себя боевой скафандр и надел его на Николая, который потерял много крови от осколочного ранения и был в тот момент при смерти. Это все, что я знаю… Когда истек установленный для нашего возвращения срок, второй отряд Посвященных вышел на поиски. Они и подобрали нас с Николаем.
— Он выжил?
— Да. Благодаря системе поддержания жизни боевого скафандра, который отдал ему Клаус.
— Значит, он остался в этих Гнилых Болотах совершенно без защиты?! — Кейтлин порывисто встала, но тут же пошатнулась, ухватившись за край стола.
— Нет. Вместе с ним исчез «Фалангер».
Кейтлин, с трудом подавив дурноту, села.
— Он увел боевого робота?
— Он сам ушел на боевом роботе, — уточнил Андор. — Эти машины имеют кабину и пульт ручного управления, как обыкновенный вездеход или танк.
— Интеллект… — тихо произнесла Кейтлин. — На ее бледном лице внезапно проступил болезненный румянец. — Он пошел туда!
— Вы уверены?
Кейтлин метнула на него взгляд, который красноречиво говорил о том, что она думает о внешней невозмутимости андроида.
— Кто-то из них не переживет этой встречи… — В ее голосе была безысходность.
Андор отошел к окну.
— За те десять суток, что прошли с момента последней схватки с роботами, вокруг равнины в радиусе десяти тысяч километров не зафиксировано никаких аномалий, — проговорил он. — Ни термальных всплесков, ни световых вспышек, ничего…
Кейтлин вытерла слезы и повернулась.
— Местоположение Интеллекта намного ближе, — сказала она. — Просто он находится вне поля зрения каких-либо систем. Он на вершине горы…
— Клаус знает об этом?
— Нет.
Ей показалось, что у Андора вырвался вздох облегчения.
— Значит, он еще не добрался… — Андроид, подчинившись внезапному порыву, взял ее руку и сжал в своих ладонях. — Ничего не кончено, Кейтлин, — порывисто произнес он, показав, что способен на яркое проявление чувств. — Я уверен, Клаус жив! — повторил он. — Он ищет логово Интеллекта… а мы должны найти его, пока не случилось непоправимое!
— Что ты называешь непоправимым, Андор? — резко спросила Кейтлин, даже не обратив внимания, что отбросила условности.
— Я услышал горечь в твоих словах, Кейти, — ответил андроид, глядя в ее глаза. — Ты просто страшишься признаться самой себе, что они оба, и Клаус, и Интеллект, дороги тебе, каждый по-своему.
— Это ложь!.. Я человек!
Андор отпустил ее руку и взглянул в глаза Кейтлин, полные слез и смятения.
— А разве кто-то ставит под вопрос твою человечность?
