Глава 5
Сектор Корпоративной Окраины.
После инцидента на невольничьем рынке им пришлось бежать из системы Ганио.
Дитрих угрюмо молчал, понимая, что теперь нечего и думать о продаже фрегата. Он воспринимал ситуацию без иллюзий и потому направил флайбот в зону низких парковочных орбит, благо арендованная машина была способна осуществить подобный маневр.
Зная мстительность кланов, Кроу начал немедленную подготовку к старту. Теперь, по его мнению, им оставалось лишь одно - скрыться на границе с Рукавом Пустоты, в секторах неосвоенного космоса.
Они практически не разговаривали друг с другом. Вадим молчал, потому что считал себя виновником поспешного бегства, а Кроу был слишком занят, чтобы обсуждать сложившееся положение.
Так, в молчании, прошло более суток.
Первым тему ближайших перспектив все же затронул Дитрих.
Они только что погрузились в гиперсферу, удачно проведя промежуточное всплытие, в десяти световых минутах от Эрлизы - планеты, где господствовала корпорация «Инфосистемз».
Вадим завершил мнемонический контроль маневра, и сидел в глубокой задумчивости, глядя, как по навигационным панелям пробегают сиротливые огни немногих работающих в условиях аномалии космоса датчиков. Сияние, исходящее от полусферы масс-детектора, освещенной зеленоватым мерцанием силовых линий, делало его лицо неживым, будто в кресле навигатора сидел не человек, а высеченная из элианского мрамора скульптура.
– О чем задумался? - Кроу развернул кресло пилота так, чтобы видеть Рощина. - Я смотрю, ты прямо подружился с Хьюго. Откуда кстати ты узнал, как его звали прежние хозяева?
– Я ничего не узнавал. Это название модели.
Дитрих лишь мрачно усмехнулся.
– Не по душе мне искусственные интеллекты. - Откровенно признался он. - Считаешь, их просто так запретили к производству?
– Он не искусственный интеллект. - Произнес Вадим. - Что-то другое. Я пока не разобрался. - Отвечая на вопрос, Рощин внезапно почувствовал благодарность. Кроу снова, не смотря ни на что, пришел к нему как друг, и завел разговор на отвлеченную тему, чтобы как-то сгладить возникшее между ними отчуждение.
– Ну, у него есть нейроподобные сети, ты ведь не станешь этого отрицать? - Продолжил развивать начатую тему Дитрих.
– Есть. - Кивнул Вадим. - Как и опция саморазвития. Но он не интеллект. Потенциал искусственных нейросетей у «БД-12» слишком мал. Они служат для распознавания образов, а основная обработка данных, как и процедура выработки решений, базируются на логических вычислительных устройствах.
– Я слышал, модель «Хьюго» иногда оказывалась даже чересчур эмоциональной. - Заметил Дитрих.
– Ты пришел поговорить о дройде? Тебя не устраивает его присутствие на борту?
– В общем-то, он меня не напрягает. Пусть будет… - махнул рукой Кроу. - А поговорить я хотел не об этом. Нужно думать, что нам делать дальше, Вадим. Пройдем мы пояс населенных систем и что потом? Будем прозябать на борту, тихо сходя с ума где-нибудь на задворках Окраины?
– Я не думал об этом.
– Слушай, а о чем ты вообще думаешь? Давай поделись, а то из тебя слова приходиться, как клещами вытаскивать.
– Боюсь, тебе не понравятся мои мысли.
– Это почему?
– Ты по-другому смотришь на вещи, Дитрих. У тебя есть жизненный опыт. А я, как выясняется, совершенно не понимаю окружающего меня мира.
– Ну и как он тебе, после беглого знакомства? - Кроу встал, чтобы набрать код на панели бытового автомата.
– Я думаю, что мир несправедлив.
Последняя фраза Рощина едва не стоила Дитриху ошпаренных пальцев, - он как раз доставал из поддона и распечатывал герметично упакованный стаканчик с горячим кофе.
– Ты сам это придумал или услышал где-то?
Вадим ничего не ответил на ироничное замечание.
– Послушай малыш, я согласен, совершенством цивилизация не страдала ни в одну эпоху. Разве что наши первобытные пращуры убивали друг друга не по личным мотивам, а в силу жизненной необходимости. Святая моральная девственность, полная гармония с жестокой природой и законами эволюции.
Вадим поднял взгляд, принимая из рук Дитриха кофе.
– Почему же мы не изменились за миллионы лет? Или жестокость, цинизм, ложь - это венец эволюции разума?
– Слушай, будь ты проще. При чем здесь эволюция разума?
– Ты человек Дитрих?
– Ну?
– И тебе не приходили в голову подобные вопросы?
– Приходили. - Вздохнул Кроу. - Но знаешь, куда мне пришлось их засунуть, чтобы элементарно выжить? - С внезапным ожесточением спросил он.
– Но теперь-то ты свободен? - Неожиданно спросил Рощин.
Дитрих упрямо мотнул головой, но затем задумался.
– Понимаешь, мы с тобой можем говорить начистоту. И должны это делать. - Вадим упрямо смотрел в пол. - Не потому что мы вместе совершили какие-то поступки. Нет. Мы люди, но уже другие, не такие как все. Я думал, что на Фрисайде сойду с ума, когда понял, что по большому счету нет разницы, какой ты корпорации служишь. Нас всех без исключения купили, еще детьми, потом жестоко надругались, уничтожили нас как личности и вырастили что-то иное. Ведь с тобой было точно так же, просто я не успел набраться жизненного опыта, не смотрел правде в глаза, а ты постарше меня, и уже пережил свою «ломку», верно?
– Допустим.
– Нас продавали, над нами ставили опыты, имплантировали не только нейромодули, но и память, преданность определенным идеям и интересам, - проще говоря - зомбировали, превращая в послушный инструмент. Но теперь мы с тобой свободны. - Повторил Вадим. - И ответь, назови мне хоть одну причину, почему я должен продолжать мыслить теми категориями, что запрограммировали в мой рассудок?
– Потому что иначе тебе не выжить. - Мрачно предрек Дитрих. - Вспомни Ганио, малыш. Тебя могли сто раз убить, пока в твоем освободившемся разуме одна за другой возникали извечные моральные дилеммы. Пойми, век благородных рыцарей когда-то существовал, отрицать не возьмусь, но он, как мне кажется, канул в лету. Сейчас все не так. Не тот уровень технологий. Мы не на мечах сражаемся, и не королю служим.
– Не о том говоришь Дитрих.
Кроу откровенно не ожидал услышать от Вадима подобных слов.
– Ты увиливаешь от ответа. Да я мог погибнуть на Ганио. Но, совершая жестокость за жестокостью, оправдывая их тем, что мир вокруг так же жесток, и люди теряют остатки души, я все равно, рано или поздно попал бы в эту западню. Это не философия Дитрих, не смотри на меня, как на сумасшедшего. Я едва не убил на Фрисайде девочку, которая вместе со мной росла в спецшколе на Аллоре. Понимаешь? Нас рассортировали, продали разным корпорациям, привили разные взгляды на мир и его ценности. Морально изнасиловали. Вот я спрашиваю: по какому праву?
Кроу не ответил, лишь сокрушенно покачал головой.
– Ты не в себе. Поговорим позже. - Угрюмо пробурчал он.
Борт"Иглы". Несколькимичасамипозже…
Двери рубки бесшумно распахнулись.
– У меня есть идея. - Раздался за спиной Вадима голос Дитриха.
Рощин, просматривавший записи бортового журнала, удивленно поднял голову.
Лицо кибрайкера выражало мрачную решимость.
– Я подумал над нашим последним разговором. - Произнес он, проходя к креслу пилота. - Не собираюсь полностью соглашаться с твоими идеями, они в некотором смысле утопичны, но в одном ты подсознательно прав: нам нужно что-то предпринимать, - выдержать нескольких лет заточения на борту фрегата я не смогу.
– И что ты решил? - Вадим не ждал от Дитриха каких-то конструктивных предложений, но в очередной раз ошибся. Судя по осунувшемуся лицу кибрайкера, тот вовсе не отдыхал, в свободные от дежурства часы.
О чем он размышлял? Что не давало Дитриху покоя?
– Знаешь, я подумал: нельзя зарывать таланты в землю. - Произнес Кроу, так, словно отвечал на мысленный вопрос, возникший у Рощина. - Раз уж не смогли продать «Иглу», так давай используем фрегат с толком.
– Дитрих из меня вряд ли выйдет хороший помощник.
– Вот об этом позволь судить мне, со стороны оно виднее.
– Я не кибрайкер. Боюсь что не смогу, Дитрих…
– Согласен, ты больше тянешь на мнемоника. Однако, тобой движет жажда мести и справедливости. Нельзя подавлять свои чувства, Вадим. И подменять их не нужно.
Рощин упрямо покачал головой.
– Ты не понимаешь меня. На Ганио произошел срыв. Я не хочу убивать и грабить.
Кроу не стал вступать в бессмысленный спор.
– Есть на примете один объект, где содержат мнемоников и кибрайкеров. - Веско обронил он, искоса наблюдая за реакцией Рощина.
– Вместе? - Искренне удивился Вадим.
– В том и суть. Это тюрьма, Рощин. Я там был. До того как попасть на Фрисайд.
– Даже так? - Вадим откинулся в кресле. - Интересный факт биографии. Только почему ты решил, что я соглашусь?
– Нам не распилить корабль пополам. - Было непонятно, говорит Дитрих серьезно или снова пытается мрачно шутить. - Но я уже сказал: мы можем совместно использовать «Иглу». Первую операцию предлагаю я. В результате мы больно ущипнем корпорации и получим минимальный экипаж. Согласись, без нескольких мнемоников на борту нам вдвоем не справиться с полноценным контролем систем. А доверять автоматике, когда на тебя охотиться вся Окраина, как-то не уютно…
– С каких пор на нас объявлена охота, Дитрих? С чего ты взял?
– Да так… Посмотрел канал новостей. - Любому кто прикончит нас и вернет «Иглу» законным владельцам - то есть корпорации «Инфосистемз», вступившей в права на Фрисайд, гарантирована полная анонимность и награда в один миллион.
– Не слабо… А при чем тут тюрьма?
– Ну, во-первых, там сидят нормальные ребята, похожие в чем-то на тебя и меня. Ну не сложились у них отношения с системой, слишком много знают, не хотят, чтобы ими помыкали. Вот, пожалуй, главные «злодеяния» заключенных «Луны-24» - так называется планетоид, где расположена тюрьма. К тому же, большинство из них достаточно молоды, а значит, смогут пролить немного света на темную историю твоего прошлого.
Вадим задумался, но размышлял он недолго.
Впоследствии Рощин часто спрашивал себя: почему в тот раз он так легко согласился на предложение Дитриха?
Он находил только один ответ: кибрайкеры более не вызывали у него чувства отвращения и ненависти. Не желая жить с навязанными кем-то мнениями и оценками, ему хотелось разобраться, найти истину, а под лежачий камень вода, как известно, не течет.
– Один вопрос Дитрих.
Кроу обернулся.
– Кто-то из нас двоих должен формально принять командование «Иглой».
– Ты. - Не задумываясь, ответил Дитрих.
Рощин вздрогнул. Задавая вопрос, он хотел лишь внести ясность в дальнейшие отношения, не ожидая подобного ответа.
– Почему?! - Вырвался у Вадима невольный вопрос. - Я же едва помню себя, я сорвался на Ганио, и мы теперь вынуждены скрываться, я виноват во всем, а у тебя опыт…
– Остановись, пожалуйста. - Дитрих сел в кресло, сцепил пальцы рук в замок и ответил, исподлобья глядя на Рощина:
– Я всю сознательную жизнь дрался. За деньги. А у тебя есть ЦЕЛЬ. Не отрицай, это так. Я чувствую. Сегодня ночью даже не мог уснуть. Думал над твоими словами. Если добавить к ним каплю здравого цинизма, чтобы не страдать иллюзорностью, твоя идея многим покажется справедливой. В том числе и мне. В конце концов, цинизмом я тебя обеспечу. А вот всем остальным… Извини. Тут я лучше побуду в твоей тени, договорились?
– Идея? Может быть ты ее озвучишь?
– Справедливость. Нельзя торговать людьми. Нельзя насиловать душу и разум ребенка. Но я кибрайкер, за мной не пойдут. Слишком сомнительный ореол «славы». Ты - другое дело.
– Да я просто не смогу. Кто мне поверит?
– Меня мало?
Вадим не нашелся что ответить.
– Тогда давай не будем больше возвращаться к этому вопросу. - Подытожил Дитрих. - Я рядом. Когда-нибудь я объясню тебе, Вадим, что такое «эффект бабочки». Кстати… - Он внимательно посмотрел на Рощина и добавил:
– Не хочу, чтобы между нами оставались недомолвки. По крайней мере, с моей стороны они есть.
– Ты о чем? - Не понял Вадим.
– О событиях на Ганио. Я следил за тобой. Потому и подоспел так вовремя.
– Следил или опекал?
– Называй, как тебе угодно. Причина интересует?
Рощин кивнул. Он вообще-то слабо понимал мотивы Дитриха.
– Помнишь, я забрал у тебя нейромодули?
– Конечно.
– Я подменил их. На «пустышки». Боялся, что ты натворишь бед. И не ошибся, к слову сказать…
– Дитрих, ты что несешь? Я же не переставал ими пользоваться!
– А ты протестируй. Работают передатчики имплантов. Но кибернетические расширители - муляж. Ты все делаешь сам. И для меня это остается огромной загадкой.
– Почему же ты не сказал? Сразу?
– А у меня было время?
Вадим растерялся. Один ошеломляющий вброс информации за другим…
– Только спокойно. - Дитрих ободряюще посмотрел на него. - Будем разбираться. Вместе.
* * *
Жизнь на борту «Иглы» постепенно налаживалась.
Прошла неделя, на протяжении которой они оснащали дополнительными устройствами основные системы корабля, чтобы управлять ими напрямую, при помощи мнемонической связи.
Когда эти работы были завершены, Вадим и Дитрих приступили к рассмотрению плана первой совместной операции.
На поверку «Луна-24» оказалась безвоздушным спутником газового гиганта. Когда-то здесь велась добыча полезных ископаемых, но затем производство свернули. Потом на безымянном планетоиде некоторое время функционировала база по подготовке операторов горно-проходной техники, но вскоре и она закрылась - пришла эпоха новых технологий, основанных на концепции универсальных, полностью автоматизированных комплексов терраформинга, которые помимо прочего сами добывали ресурсы для производства подобных себе машин, и необходимость в обучении людей отпала.
Однако объект с развитой инфраструктурой герметизированных поселений не мог остаться вне поля зрения колониальной администрации. Спутник газовой планеты был занесен в каталог вторичных объектов, пригодных для промышленного использования, и выставлен на очередном аукционе.
К удивлению чиновников колониальной администрации, «Луна-24» была продана в первый же день торгов.
Частное лицо, заплатившее немалую сумму за непривлекательный безвоздушный мир, предпочло сохранить инкогнито, что не возбранялось при оформлении сделок на рынке вторичных поселений.
С тех пор, получив статус частной собственности, невзрачная луна стала одной из многочисленных «черных дыр» Окраины, где без следа обрывались нити человеческих судеб.
Никто не знал, что твориться в стенах бункерной зоны бывшего горняцкого поселка.
– Чудо что мне удалось оттуда вырваться. По крайней мере, так казалось, пока не попал на Фрисайд. - Признался Дитрих, выкладывая Вадиму всю имеющуюся у него информацию.
– Очевидно группа «Эхо» собирала всех кибрайкеров, кого могла найти.
– Это понятно. Но вот, что любопытно, - Луна вроде как в частной собственности, однако тюрьма, или поселение, можешь называть как угодно, - интернациональна. Это не замаскированный объект колониальной администрации, могу поручиться, но туда депортируют ставших неугодными мнемоников и кибрайкеров с разных миров, причем их прежние работодатели нисколько не опасаются тайн, в которые те поневоле посвящены. - Кроу вдруг замолчал, машинально постукивая пальцами по подлокотнику. Мотивчик у него получался невеселый, видно нахлынули воспоминания. - Так вот, - продолжил он, после небольшой паузы, выходит, что все корпорации определенно доверяют содержателям тюрьмы.
– А как ведут себя заключенные?
– Как? - Дитрих невесело усмехнулся. - Как мы с тобой при первой встрече. - Привел он наглядный пример. - С той разницей, что у них нет нейромодулей в имплантах. - Добавил он.
Вадим чувствовал, что загадочная луна все больше интригует его.
– Во всем должен быть смысл, Дитрих. Даже во взаимной ненависти кибрайкеров и мнемоников. Скажи, а кроме взаимной неприязни, были иные чувства?
Кроу в первый момент не понял, о чем говорит Вадим.
– Ты о любви, что ли?
– Да. О любви. Говорят что от нее до ненависти один шаг. А если перефразировать?
– Какой смысл играть словами?
– Практический. Ты не так давно рассказывал мне, что у корпораций есть железное правило - мнемоника, проявившего непослушание, просто устраняют. И тут же сообщаешь мне о существовании тюрьмы на луне-24. Почему вдруг исключение из правила? Не задумывался над этим?
– Задумывался. Но вот ответа не нашел. А любовь… Не знаю Вадим, была ли там любовь, но уединяться парами не возбранялось. И ты прав: чаще это происходило между злейшими врагами.
– Вспомни меня. На Ганио. Я ведь не знал что нейромодули не рабочие. И, тем не менее, заблокировал оружие, вел машину, установил контакт с системой Хьюго.
– К чему ты клонишь?
– Ты ведь заметил что-то необычное, когда сканировал мой разум?
– Уплотнения нервных тканей в районе имплантов. - Признался Дитрих. - Сначала мне показалось, что это опухоль, но потом я убедился: скопления нейронов нормальны с точки зрения биологического строения. Проверял на себе. У меня то же самое.
– Вот наверное и разгадка Луны-24… Если у тебя и у меня есть характерные изменения в структуре коры головного мозга - это уже не результат хирургического вмешательства, а реакция организма на имплантирование. Что такое импланты? Новые органы чувств, к которым мы приспосабливаемся психологически, а мозг тем временем формирует новые участки нервных тканей, чтобы обрабатывать получаемые сигналы. Это мутация. - Рощин не заметил, что уже не разговаривает с Дитрихом, а скорее размышляет вслух. - Если существует независимый центр, где готовят мнемоников и кибрайкеров… а я уверен, - такой центр есть… значит, там должны знать об имеющих место процессах. Как ты считаешь, что в первую очередь заинтересует нейрохирургов?
– Устойчивость мутации?
– Именно. На Луне-24 занимаются селекцией.
– Вадим…
– Нет Дитрих, ты сам начал разговор. Я потерял память о прошлом, но знания у меня не исчезли, как и способность логически мыслить. Представляешь, если изменения будут закреплены на генетическом уровне? Но проверить это возможно лишь изучая детей, родившихся у специально отобранных, прошедших достаточно долгий путь саморазвития индивидов, верно?
– Ты говоришь о страшных вещах Вадим…
– Я знаю. - Рощин сел, устало массируя виски. - Нас будут преследовать. Повсюду. Как только «Игла» появиться в окрестностях Луны-24, кому-то станет очень тошно. Подумай Дитрих, владея записью генома и технологией клонирования, можно… - Вадим запнулся, но все же продолжил, - можно создать живой нейрокомпьютер. Компактный и мощный. Каких еще не бывало в истории.
– Если ты прав, то вся Окраина, по крайней мере, в лице корпораций, действительно будет охотиться на нас. - Дитрих выглядел подавленным и растерянным, что было необычно для кибрайкера. Он внес предложение, относительно Луны-24, думая освободить пару хорошо знакомых ему людей. Но Вадим со своей не затуманенной предрассудками и комплексами логикой, сделал ошеломляющие выводы, исходя из минимума информации.
Он не уставал поражать Дитриха, то свой наивной человечностью, то беспощадными, стоящими далеко за гранью «здорового» цинизма логическими выкладками, от которых мороз драл по коже.
– Короче, мы летим или нет?
– Летим. Но ты должен хорошо подумать над собственным предложением. Это станет началом войны. Я к ней готов. - В глазах Вадима таилась глубоко спрятанная печаль. - Слово за тобой, Дитрих.
Он не ответил.
Только кивнул. Горло от чего-то пересохло.
* * *
Операцию планировали долго и тщательно.
Так же тщательно Вадим и Дитрих присматривались друг к другу.
Вырвавшись из стремнины смертельных обстоятельств, они как будто встретились вновь.
Нельзя сказать, что притирка характеров проходила просто.
Как мы вообще сумели остановиться у роковой черты, не убить друг друга при схватке на Фрисайде? - Размышлял Дитрих. Прошло время и он начал понимать: равенство мнемонических способностей не играло решающей роли. Блокированные импланты? Чепуха. Все произошедшее с Вадимом на Ганио явно доказывало: он мог действовать в обход имплантов.
Дитрих спрашивал себя: а мне что мешало сделать роковое усилие, поставить инстинкты выше рассудка и (пусть не осознано) задействовать сформировавшиеся в районе имплантаций нервные ткани? Мысль не блокируешь, тем более, когда жизнь висит на волоске, и для спасения хороши все средства?
Выходит, не все?
Где происходила моральная селекция поступков? Кроу не мог взять в толк, что, к примеру, толкнуло Вадима на безрассудный шаг, когда он открыл свой разум и попросил Дитриха произвести сканирование?
Постепенно день ото дня, от мысли к мысли, они неосознанно искали точки соприкосновения. Не переставая препираться по мелочам, Рощин и Кроу учились понимать друг друга в глобальном смысле, с удивлением открывая все новые грани мнемонического общения.
И все же многое оставалось не понятным, не досказанным.
– Вадим, почему мы с тобой остановились на Фрисайде? - Однажды спросил Дитрих, устав спорить со своим внутренним "я". - Почему не убили друг друга?
Рощин, занимавшийся отладкой программного ядра Хьюго, прервался.
– Не задавал себе такого вопроса? - Дитрих придирчиво посмотрел на человекоподобную машину зачем-то обошел Хьюго со всех сторон, затем вернулся взглядом к Рощину, вопросительно приподняв бровь.
– Задавал. - Признался Вадим. - Но ответ не очевиден…
– Давай рассуждать. - Кроу присел на край скошенной приборной панели и, скрестив руки на груди, мрачно уставился в пол. - Я всю жизнь считал, что мир откровенно враждебен, ко мне лично. У меня были понятия . Теперь они под сомнением. Тебе ведь давали волевую установку на беспощадное отношение к кибрайкерам, верно? - Он дождался кивка, и добавил: - Я не вижу ни одной причины…
– Не о том говоришь, Дитрих. - Прервал его Вадим. - Твоя «свобода», как независимость любого кибрайкера, являлась не более чем иллюзией. По настоящему свободным ты стал сейчас, когда начал задавать себе неудобные вопросы. Извини. Может быть, я сложно формулирую, но иначе не получается. Самому тошно.
– Отчего?
– От неопределенности.
– Мне казалось, что ты напротив, ясно видишь цель. - Хмыкнул Дитрих.
– Какую?
– Месть.
– Месть? - Переспросил Вадим. - Нет Дитрих. Не месть. Возмездие. - Взгляд Рощина застыл, словно он смотрел не на какой-то определенный предмет, а внутрь самого себя… - Знаешь, почему так вышло на Фрисайде? Мы одинаковые. В глубине души мнемоника и кибрайкера есть что-то, не дающее нам переступать черту, в отношении друг к другу. Много ли твоих коллег погибло по вине мнемоников?
Кроу задумался.
А ведь Вадим оказался прав. Он видел мертвых кибрайкеров, видел живых, но утративших разум. Однако, это были жертвы грубых силовых акций, проводимых соответствующими структурами. Мнемоники могли отбить атаку, причинить массу неприятностей, но они никогда не отнимали рассудок.
Редкие примеры обратного, выглядели скорее исключением, нежели правилом.
Оказывается, в сознании Дитриха присутствовало немало мифов, в которые он до сих пор безоговорочно верил. Так было удобно и правильно. Легче жить и работать.
Глубины души. Пучина образов, мыслей, чувств, ассоциаций, формирующих жизненную позицию, убеждения, все, что потом становиться проявлениями определенного характера.
В омут мыслей трудно смотреть. Еще труднее погрузиться туда , почувствовать, что для тебя истина, а что ложь.
Дитрих нырнул.
Ему очень быстро захотелось назад, к призрачному свету иллюзий, потому что маска кибрайкера начинала покрываться трещинами, грозя в любую секунду осыпаться, отлететь, как сброшенная кожа, обнажая нечто иное, до сих пор скрытое, неудобное, колкое, ранящее…
Он медленно повернул голову.
Почему-то он все реже возвращался к мысли, как бы выгодней продать «Иглу» и скрыться в неизвестном направлении.
– Давай переходить к конкретным действиям. - Нарушив затянувшуюся паузу, произнес Кроу. Молчать дальше становилось невыносимо, нужно было чем-то заполнить образовавшуюся в душе пустоту.
– Ты о «Луне-24»?
– Естественно. - Насупился Дитрих. - Почему ты возишься с Хьюго, а я брожу по системам фрегата, как неприкаянная душа?
– Потому что мы оба понимаем: стоит приступить к обсуждению деталей операции и пути назад уже не будет. - Ответил Вадим. - Мы либо погибнем, либо на борту «Иглы» появиться экипаж. В любом случае это не тот путь, о котором ты думал, как о приемлемой перспективе, верно?
– Отвечай за себя.
– Не злись. Атаковав тюрьму, мы уже не сможем продать «Иглу». Не сможем, как ты выразился: «разбежаться и забыть».
– Я не хочу продавать «Иглу». Можешь представить, что мне расхотелось? Я передумал.
– Ладно. - Рощин закрыл кожух на груди андроида. - Давай говорить предметно.
Очень быстро выяснилось, что при всех своих знаниях и способностях, ни Вадим, ни Дитрих не обладали достаточным опытом боевых действий в реальном космосе.
Они спорили до хрипоты, выстраивая планы и тут же развенчивая их.
– Нет, так не пойдет. Я не адмирал Воронцов. - В сердцах заявил Кроу, когда очередное моделирование боя привело к плачевному результату. Раз за разом комплексы противокосмической обороны, расположенные по периметру укрепленной базы, наносили критические повреждения атакующему их фрегату.
– Дитрих, почему нам не действовать в привычной обстановке? Мы явно уходим за рамки компетенции.
– Нам ничего не добиться своими способностями.
– Почему? Объясни?
– Потому что ты тысячу раз прав, на Луне-24 проводятся эксперименты, и те, кто ставит их, определенно понимают, что имеют дело с мнемониками. Посмотри на этих монстров! - Он указал на голографическую модель ракетно-лазерного комплекса противокосмической обороны. - Все на ручном управлении. Никакой кибернетики. Там сидят операторы. Вся охрана тюрьмы отдана под ответственность человеческого фактора.
Вадим вскинул голову.
– Человеческий фактор… Это многое решает.
– Не пойму тебя.
– Сейчас. - Рощин вновь подключился к модели, сбросил результаты неудачной атаки и вывел «Иглу» в исходную точку. - Смотри. - Он совершил движение рукой, проецируя перед собой голографическую панель управления. - Минуту.
– Что ты делаешь, если не секрет? - Саркастически осведомился Дитрих.
– Ищу аналогии. Базы данных «Иглы» содержат тысячи моделей реальных боевых действий, начиная с эпохи Первой Галактической… Давай отбросим поздний период. Начнем поиск по следующему алгоритму: «Успешные боевые действия при неравенстве сил».
– Слишком пространно.
– Посмотрим.
Через пол часа, просмотрев два десятка эпизодов событий далекого прошлого, они неожиданно нашли адекватную ситуации модель.
Снятие блокады Дабога.
Тогда, обеспечивая отступление конвоев с беженцами, против превосходящих сил объединенного флота Альянса, по сути, действовало два корабля - переоборудованный грузопассажирский лайнер «Европа» и малый ракетный крейсер «Люцифер», по своим характеристикам подходящий под параметры «Иглы».
Именно «Люцифер» остановил атаку флота Альянса.
Анализ модели боя привел к неожиданным результатам.
– Мы сможем прорваться к посадочным площадкам и главному энергоблоку. - Убежденно заявил Вадим. - Главное преимущество системы обороны мы превратим в ее недостаток.
Дитрих критически прогнал виртуальный бой еще раз.
– Пожалуй ты прав. Смотри. - Он указал на длинные переходные тоннели, соединяющие тюремный комплекс с остальными сооружениями. - Если прервать энергоснабжение, и вызвать декомпрессию средних сегментов тоннельных переходов, тюремный блок окажется изолированным. Затем мы вскрываем шлюз, и под прикрытием «Иглы» выдвигаем аварийный переход. Внутри тюремного блока не более десяти человек. У охраны нет скафандров и оружия. Это строжайше запрещено, чтобы заключенные не смогли осуществить внезапное нападение и завладеть необходимой экипировкой.
– Я не силен в рукопашном бою.
– Я то же. Мы пустим газ по системе вентиляции. Это усыпит и охрану и заключенных. По расчетам у нас с тобой будет четверть часа, чтобы забрать узников и отстыковаться.
– Сколько человек нам предстоит эвакуировать?
– Вот этого я не знаю Вадим. Состав заключенный постоянно менялся. Со мной на Фрисайд отправили девять кибрайкеров. Нам, между прочим, обещали свободу…
– А как ты попал в заключение?
– Очень корректный вопрос. - Насупился Кроу. - Темная история. Как-нибудь расскажу… - Пообещал он. - Давай пока не будем ворошить прошлое, ладно?
– Извини. Значит, количество заключенных узнаем на месте?
– Выходит так. Не лишним будет подключить к «наземной» части операции Хьюго. - Дитрих посмотрел на андроида. - Он адекватен?
– Я заметил, что ты опасаешься его.
– Не доверяю древним моделям. Их сложно контролировать.
– Тебе не придется прилагать усилий. Я ввел в блок идентификации твои биометрические данные. Теперь он в равной степени подчиняется нам обоим.
– Это хорошо. Дитрих подошел к человекоподобной машине и с преувеличенной серьезностью произнес:
– Хью, ты меня слышишь?
– Да, сэр.
– Расслабься. Просто - Дитрих. Никаких «мистеров Кроу» договорились? - Он похлопал дройда по плечу: - Давай сообрази нам с Вадимом поесть. Хватит на сегодня.
* * *
Мрачные ландшафты «Луны 24» освещало далекое, похожее на тусклую горошину желтое солнце.
Мир холода, черных резких теней и серого камня.
Здания тюремного комплекса, разместившиеся на дне небольшого кратера, выглядели как случайное скопление геометрических форм, образовавшихся в результате давнего катаклизма. Такое впечатление создавало местное освещение, придававшее куполообразным постройкам унылый вид, делая их похожими на многочисленные пузыри застывшей лавы в изобилии покрывавшие дно кратера.
На фоне мертвого ландшафта выделялись лишь объекты комплекса противокосмической обороны. Отдельные башенные установки были ассиметрично разбросаны по подходящим площадкам на крутых склонах кольцевых гор.
Отсюда невозможно было бежать. Стартовые площадки пустовали, ради соблюдения мер строжайшей секретности на Луне-24 не базировались даже обязательные для удаленных поселений аварийно-спасательные корабли.
Смена караула прошла два часа назад. Операторы в башнях заступали на двенадцатичасовое дежурство. Связь между отдельными постами проходила в режиме реального времени по каналам локальной сети.
Унылая, как окружающий рельеф, приевшаяся до тошноты перекличка.
– Контроль, вызываю посты.
– Первый, все спокойно.
– Второй, у меня тихо.
– Третий?! - Дежурный офицер, не дождавшись доклада, повысил голос. Спит он там что ли?
Оператор третьего поста не спал. Он с возрастающим удивлением постепенно переходящим в неприятный холодок, крадущийся вдоль позвоночника, наблюдал, как в полусфере масс-детектора одна за другой появляются алые засечки.
– Третий пост, - тревога! Пятнадцать активных сигналов на масс-детекторе!
– Третий спокойнее. Что ты несешь?!
– Сэр, проверьте показания приборов!
– Четвертый - подтверждаю! - У меня двадцать четких сигналов, плюс три неявные сигнатуры! Это космические корабли. Фрегаты!
Дежурный офицер тупо смотрел на показания расположенного перед ним масс-детектора. Он пытался решить внезапную дилемму - поверить показаниям локационной системы или вызывать ремонтную бригаду для поисков неисправности?
Двадцать четыре фрегата. Две группы по двенадцать объектов с четкими недвусмысленными сигнатурами.
Бред. Такого количества однотипных фрегатов не наберешь во всем секторе Окраины!..
– Так, сохраняем спокойствие. Общая тревога! Скорее всего, это сбой локационных систем…
– Какой к фрайгу сбой?! Оптические умножители передают изображение! Это фрегаты! …
«Игла» маневрировала на границе метрик, когда в трехмерном космосе унылые ландшафты Луны-24 осветили реактивные факела ракет класса «земля-космос», стартовавших на перехват сохраняющего полную радиотишину и тем более зловещего флота.
– Есть первый запуск! - Дитрих довольно подмигнул Вадиму. - Они начали противодействие!
– Еще бы. Я бы и сам поверил в такие сигнатуры.
На самом деле в космосе двигались выпущенные с борта «Иглы» генераторы искусственного тяготения, доработанные с учетом успешного опыта отгремевшей много веков назад войны.
Полноценные энергетическиемодели фрегатов , способные обмануть локационные комплексы, имитировали не только массу космического корабля, но и характерный тепловой контур, вкупе с голографическим изображением и иными спектрами сопутствующих излучений, дающих в своей сумме полноценный сигнал, распознаваемый приборами обнаружения как космический корабль.
Ни один из датчиков по результатам экстренного тестирования не выдал сообщения об ошибке. Вся аппаратура работала исправно, докладывая, что к спутнику газового гиганта приближаются, набирая скорость атакующего броска, две группы космических кораблей.
Операторы ракетно-лазерных комплексов недолго пребывали в замешательстве.
Человеческий фактор. Из явного преимущества он быстро перешел в разряд недостатков системы планетарной обороны. Люди, запертые в стенах укрепленных огневых точек, быстро почувствовали себя одинокими, уязвимыми - воображение работало по полной программе, живо обрисовывая ближайшие перспективы.
Голос рассудка тонул в захлестнувшей разум волне страха - каждый ясно видел зловещие контуры фрегатов на экранах оптических умножителей.
Первым не выдержал затянувшейся паузы офицер, возглавлявший оборону тюремного комплекса.
Он должен был выпустить навстречу объектам зонды для дополнительного сканирования, но вместо этого хрипло скомандовал в коммуникатор:
– Огонь!… Всем комплексам - беглый огонь на поражение!..
Захлестнувший офицера ужас перед суммарной мощью приближающегося флота оказался сильнее любых подозрений, выше здравого смысла…
Несколько минут спустя в космосе засверкали первые вспышки ракетных попаданий.
Вадим и Дитрих потрудились на совесть, не пожалев ни времени, ни средств из скудных бортовых ресурсов «Иглы». Эмиттеры суспензорного поля, включенные в схему генераторов, были оснащены системой анализа и моделирования, вычисляющей какие отсеки корабля могли быть поражены при разрыве. В результате часть генераторов отработала двигателями коррекции, имитируя противоракетный маневр, а к сигнатурам добавилось характерное сияние суспензорных полей, обычно применявшихся для экстренной герметизации пораженных отсеков.
Локационные комплексы показывали, как сломался строй атакующих кораблей, на экранах оптических умножителей было отлично видно, что трем фрегатам нанесен серьезный урон - об этом явно свидетельствовали множественные сполохи зеленоватого сияния защитных полей…
Бой в пространстве разгорался. За первой волной реактивных снарядов последовал залп тяжелыми ракетами с ядерными боевыми частями.
Изображение на экранах подернулось рябью. Несколько кораблей противника внезапно исчезли, словно пламя ядерного распада сожгло их.
Определить истину уже не взялся бы ни один специалист. Бешеные удары энергий, сгорающие обломки отработанных ступней ракет, сигналы от продолжающих сближаться с планетой кораблей противника, разрастающиеся пятна суспензорных полей - все смещалось, создавая напряжение настоящей схватки.
Часть фрегатов сбилась с курса, имитируя неуправляемый дрейф, но большинство продолжало неумолимо приближаться к планете.
Комплексы противокосмической обороны, исчерпав тактический боезапас тяжелых ракет, перешли на огонь лазерных установок.
– Они выдыхаются. Ракеты закончились. - Произнес Вадим, неотрывно отслеживавший развитие ситуации. - Пять генераторов уничтожено.
– Еще две минуты. - Дитрих не смог скрыть своего волнения. В первый раз он применял навыки кибрайкера не в виртуальной реальности. От подобного опыта становилось не по себе… - Две минуты при такой интенсивности лазерного огня и накопители защитных систем истощат свой ресурс. - Озвучил он собственные мысли.
– Я начинаю обратный переход. - Ответил Рощин. - Расчетная точка всплытия в десяти тысячах километров от поверхности планетоида.
– Добро… Дитрих мысленно переключился на непосредственное управление системами вооружений «Иглы». - Я готов.
– Все! Есть попадание!.. Это был последний!.. - Торжествующий выкрик вдруг сменился гробовой тишиной.
Сигнатуры исчезли.
Счетчики оперативного боекомплекта показывали нули. Световые индикаторы систем накачки лазерных установок сползли в красную зону.
Командовавший обороной офицер смотрел на экраны, уже не веря своим глазам.
Не было материальных обломков, которые свидетельствовали бы об уничтожении двух десятков кораблей класса «фрегат».
В пространстве клубились лишь пылевые облака: атака флота проходила в зоне разреженного пояса астероидов, часть которых превратилась в радиоактивную пыль.
На фоне затмевающего звезды багрянца двигались несколько не подающих признаков энергетической активности небольших по размерам аппаратов, похожих на автоматические разведывательные зонды.
И все. Иных материальных свидетельств отгремевшего боя и одержанной победы попросту не было!..
После предельного напряжения перед глазами мельтешили мелкие искорки.
Кровь глухо стучала в виски.
– Еще одна сигнатура! Дистанция десять тысяч! Класс «фрегат»!..
«Игла» вышла в трехмерный космос и сразу же включила установки маршевой тяги, начиная стремительное сближение с лишенной атмосферы луной.
Появление нового корабля встретили разрозненные залпы вакуумных орудий, но снаряды, предназначенные для поражения истребителей и штурмовых модулей противника, не могли причинить серьезных повреждений мощной броне фрегата.
Взгляды защитников метались между показаниями датчиков систем вооружений и приближающимся исполином.
Все накопители разряжены. Устройства накачки не работают. Ракетные шахты пусты - со складов только что пришло сообщение о начале загрузки сменного боекомплекта в транспортные вездеходы.
Единственная надежда на противодействие растаяла как дым.
С дистанции пяти тысяч километров «Игла» произвела единственный залп, поставивший точку в сумасшедшем сражении.
Мощные потоки когерентного излучения ударили по системам энергоснабжения, отсекая башни противокосмической обороны от централизованного питания.
Эфир полнился проклятьями.
Защитникам тюремного комплекса оставалось лишь наблюдать как семисотметровый фрегат, искусно маневрируя двигателями коррекции, парит над поверхностью кратера, начиная плавное снижение непосредственно над зданиями.
* * *
Огюст Дребуа был вне себя от ярости.
– Что значит - атакована?! Кем?!
Болваны. Никто не мог ответить ему ничего внятного.
Какой-то злой рок. Неизвестный флот атаковал Луну-24?!..
– Идиоты! Тупицы! Где вы видели флот, состоящий из однотипных кораблей? Такого количества фрегатов нет ни у одной корпорации!
Он готов был порвать своими руками того недоумка, что командовал планетарной обороной.
– Доложите о потерях. Что? Что значит - нет? Никто не погиб? Да я не том спрашиваю!
Ему понадобилось сделать над собой усилие, чтобы успокоиться и выслушать доклад.
Проклятье…
Давно Огюст не испытывал такой иррациональной всепоглощающей ярости. Наверное потому, что отвык принимать вызовы.
Нервы ни к фрайгу… Он отключил канал гиперсферной частоты и встал, нервно прохаживаясь по кабинету.
Постепенно ярость отступила.
Нужно все обдумать. Провести скрупулезный анализ ситуации.
Рассудок понемногу прояснился.
Дребуа вернулся к рабочему терминалу, грузно сел в кресло и задумался. Эту атаку нельзя соизмерять материальными или людскими потерями. Все гораздо сложнее и серьезнее. Израсходованный боекомплект, конечно, стоит денег, как, впрочем, и замена энерговодов, ремонт взломанного шлюза, но о таких мелочах в его бизнесе не пристало и думать.
Важен сам факт посягательства на его собственность. Луна-24 относилась к категории тщательно законспирированных объектов, о существовании тюремного блока и связанных с ним лабораторий знали лишь единицы, а об истинном предназначении комплекса не догадывались даже его непосредственные сотрудники, включая биологов. Разделение труда и информации обеспечивало надежную защиту истины. На Луне-24 отбирались генетические образцы, велись наблюдения за поведением мнемоников и кибрайкеров, но вся информация, полученная в стенах тюремных блоков и лабораторий, обрабатывалась в другом месте, а каждый сотрудник секретного центра знал лишь свой узкий круг обязанностей.
Впрочем, никто из обслуживающего персонала не пострадал.
Исчезли трое заключенных. Два мнемоника и кибрайкер. Из-за событий на Фрисайде и срочного заказа сделанного корпорацией «Инфосистемз» резко сократилось количество экспериментов - почти всех заключенных пришлось задействовать по ту или иную сторону конфликта.
В этом заключалась ошибка. Огюст понял, что пожадничал, не устоял перед соблазном сверхприбыли. Вот где нужно искать разгадку внезапной атаки на Луну-24.
Да, вне сомнения, кто-то из бывших заключенных ускользнул с Фрисайда.
Двойственная ситуация. К кому обратиться? Вряд ли стоит связываться с проницательным, слишком умным и логичным Найджелом. Он быстро сообразит, что Дребуа использовал ситуацию в своих целях. Хотя он, наверное, и без того понимает, что провести тотальную мобилизацию кибрайкеров для усиления защиты Фрисайда, без участия Огюста попросту невозможно.
Дело дрянь. Что если это выходка Найджела?
Огюст все глубже погружался в пучину далеко не радостных мыслей. Месть? Но за что? Подумаешь, продал десяток кибрайкеров группе «Эхо»… Что в этом особенного? Другое дело если бы он раскрыл тайну готовящейся на Фрисайде операции, но здесь Дребуа был чист. Он ни словом не обмолвился о подготовленной им группе боевых мнемоников. Да и акция «Инфосистемз» увенчалась успехом - Фрисайд был оккупирован в рекордно-короткий срок, всего за сутки…
Промышленная группа «Эхо» лишилась не только спорных территорий, но и всего флота, за исключением одного фрегата, сумевшего совершить дерзкий гиперпрыжок.
Стоп…
А кто находился на борту?
Огюст вдруг почувствовал, что ухватился за кончик нити.
На Фрисайде всем заправляли кибрайкеры. Они и только они могли манипулировать древними кибернетическими системами. Корпоративный флот обрушился на планету когда корабли противоборствующей стороны находились в планетарных доках, где проходили срочное перевооружение, - об этом во всеуслышание заявил пресс-секретарь «Инфосистемз», прозрачно намекнув, что его корпорация справедливо «дала по рукам» зарвавшимся дельцам, не погнушавшимся нарушить запрет на использование тяжелых типов вооружений времен Первой Галактической.
Теперь картина стала проясняться.
Без непосредственно участия кибрайкеров, контролировавших древние системы, перевооружение флота неосуществимо. Значит, на ускользнувшем с планеты фрегате находился как минимум один из них. Причем обязательно из числа тех, кто попал на Фрисайд непосредственно с Луны-24, иначе два события не связать логически.
Да. Теперь Огюст был уверен в правильности сделанных выводов. И способ атаки, и ее цель, - освобождение узников, - полностью вписывались в логику мышления кибрайкера, доведенного до стадии отчаяния.
Одного не мог понять Дребуа - почему атака обошлась без жертв?
Случайность? Сомнительно. Кибрайкеры не те личности, что церемонятся по поводу средств достижения поставленной цели. Они зачастую импульсивны, склонны к быстрому принятию решений и импровизациям. Здесь же проведена сложнейшая акция, требующая проработки всех деталей, и тщательного, скрупулезного исполнения составленного плана. Больше похоже на работу квалифицированного мнемоника.
В конце концов, у Огюста разболелась голова.
Змеиныйклубок ….- С вернувшимся раздражением подумал он.
Однако, Дребуа пришел к определенным выводам. Теперь круг подозреваемых сузился до девяти человек - кибрайкеров, бывших заключенных луны-24.
Что ж, уже проще… Теперь можно подумать как подключить к его поимке силы ведущих корпораций сектора. У Дребуа, к сожалению, пока не было собственного флота, способного выследить и ликвидировать боевой фрегат.
Надо подумать, как преподнести эту проблему Найджелу. В конце концов, развитие рынка мнемоников в интересах всех корпораций Окраины.
* * *
Спасенных, действительно, было всего трое.
Два мнемоника, - Лиза Браун и Андрей Шмелев, достаточно быстро оправились от действия нервно-паралитического газа, а вот кибрайкер, совсем еще юный, едва достигший восемнадцатилетнего возраста чувствовал себя скверно - внезапный рецидив дали произведенные недавно имплантации.
Сергей Гайтанов (так звали кибрайкера) пришел в себя только на вторые сутки после того, как «Игла» покинула систему Луны-24.
Они находились в глубоком космосе, фрегат осуществил всплытие на границе Рукава Пустоты, требовалось время, чтобы реакторы зарядили накопители гипердрайва, и Вадим решил использовать паузу для откровенного разговора с освобожденными узниками.
Притихшие, молчаливые, бледные - они смотрели на Вадима и Дитриха настороженно, еще не зная радоваться внезапному вызволению или же напротив, проклинать его?
На Окраине нельзя поручиться кто твой друг, а кто враг. Власть денег и закон силы извращали многие понятия, потому первые слова Вадима были восприняты с настороженностью и недоверием.
Он скупо обрисовал события на Фрисайде, уделив особое внимание внезапному разрушению имплантированной ему памяти. Не останавливаясь на частностях противоборства двух корпораций, Рощин делал упор на личные ощущения, и постепенно, по мере того, как он говорил лица, Лизы и Андрея прояснялись, их взгляды уже не были такими колючими, настороженными, лишь Гайтанов по-прежнему смотрел исподлобья.
– Мы атаковали Луну-24 в надежде спасти большое число заключенных, - Откровенно признал Вадим. - Не смотря на внесенные усовершенствования «Игла» нуждается в минимальном экипаже, хотя бы из десяти человек, иначе при встрече с серьезным противником мы с Дитрихом не сможем полностью контролировать корабль.
– Вы предлагаете нам стать частью экипажа «Иглы»? - Спросил Шмелев.
– Да. - Вместо Вадима ответил Дитрих. От его внимательного взгляда не укрылось как побледнел при Гайтанов, а Андрей неосознанно сжал кулаки.
– Я готов. - Ответил мнемоник. - А ты, Лиза?
– У меня свой счет к корпорациям. Вадим прав, они надругались над нашими личностями.
– А вот я не просил меня спасать, - внезапно произнес Сергей. - Мне обещали хорошую работу после имплантаций. Какого фрайга вы влезли в мою судьбу?
Рощин не ожидал услышать что-то подобное от узника, над которым ставили опыты. Или Гайтанов не понимал этого?
– Сергей, тебя обманывали. Луна-24 даже не тюрьма, а комплекс экспериментальных лабораторий, где проводились рискованные опыты по имплантированию. Ты скверно себя чувствуешь, понимаю. Но и ты должен понять: на Окраине торговля кибрайкерами и мнемониками превращена в бизнес, существует целая сеть подпольных клиник, выполняющих заказы корпораций.
– И вы решили ее разрушить?
– Об этом еще рано говорить. - Ответил Рощин. - Буду откровенен: я не знаю, какой оборот примут дальнейшие события. Луна-24 лишь рядовое звено, узелок огромной сети, опутавшей всю Окраину. Не корпорации создают мнемоников и кибрайкеров. Они формируют спрос на определенных специалистов, не задаваясь колкими, с точки зрения морали вопросами. Меня интересуют не столько они сколько независимая сила, присвоившая себе право уродовать детей, вершить наши судьбы, сочинять нам прошлое, прививать преданность лживым идеалам. Тебе Сергей. Была бы уготована пусть бурная. Но короткая карьера. Можешь спросить у Дитриха, долго ли живут кибрайкеры? Мы все - ценный товар и в то же время - расходный материал.
– Не хочу я слушать эту чушь. - Вспылил Гайтанов. - Пока что не мифическая сила, а вы - он с вызовом посмотрел на Вадима и Дитриха - вы сломали мою судьбу.
– Что ж. - Кроу сохранял завидное самообладание. - Можешь считать, как тебе угодно. Надеюсь, пройдет немного времени, и ты поймешь, что ошибался, когда мы начнем распутывать этот змеиный клубок, чтобы добраться до его центра. Не хочешь помогать нам - чувствуй себя гостем на борту «Иглы». Большего я сейчас предложить не могу.
Гайтанов не ответил.
Насупившись, он смотрел в пол размышляя над своими проблемами.
– Мы не развязываем оголтелой войны против всего сущего. - Нарушил воцарившуюся тишину Вадим. - Главное мы свободны. Вольны принимать решения не по чьей-то указке, а в силу собственных убеждений. Это касается и тебя, Сергей. Если твое мнение не измениться, то можешь не сомневаться - я найду способ «восстановить» твою карьеру. Всегда найдутся люди, кому требуются услуги кибрайкера. Мы же, - он повернулся к Андрею и Лизе, - будем собирать информацию, касающуюся системы теневых клиник, завуалированных под корпоративные школы и учебные центры. В конце концов, Окраина находиться под юрисдикцией Совета Безопасности Миров - туда мы передадим собранные сведения.