Глава 3
Ошибка Алисы Грей

Алиса Грей покинула здание посольства с твердым намерением не возвращаться обратно ближайшие несколько часов. «Мам, пап, буду к вечеру. Не беспокойтесь!» — гласила оставленная ею записка. Конечно, родители будут ругаться — но… Ах, это восхитительное чувство свободы! После адского напряжения экзаменов (сдавать пришлось экстерном), после бешеного ритма мегаполиса, после выматывающих формальностей и на редкость муторного воздействия генераторов ван Верде очутиться в сказочном царстве… Нет, даже не так: в городе твоих грез! Сейчас Алиса готова была простить Амфитрите отсутствие телевидения и Интернета, даже невозможность сфотографировать что-либо не слишком ее огорчала… Хотя фотоаппарат обязательно надо будет вытрясти из родителей; здесь уже изобрели фотографию, даже цветную — жаль только, что эти штуковины такие громоздкие, оно и понятно — никакой тебе электроники… Теперь она хорошо понимала извечное ворчание туристов по поводу закона о научно-техническом эмбарго: не так уж весело современному человеку добровольно низводить себя до уровня аборигенов. С другой стороны, в этом тоже есть своеобразная прелесть: водить пером по настоящей, ручной выделки бумаге, готовить пищу на живом огне, ездить на рикше…

Алиса шагнула к краю тротуара и вскинула руку. Трусивший мимо фрог-рикша послушно остановился, моргнул из-под плетеной шляпы огромными золотистыми глазищами — видно было, как по глазному яблоку скользнула прозрачная мигательная перепонка..

— Куда-куда, мисус? — квакнул он на ломанном метрополе. Алиса, прикусив губу, чтобы не рассмеяться, вскарабкалась в повозку и неопределенно махнула рукой вдоль улицы.

Рикша неспешно потрусил вперед. Здесь вообще никто не спешит, внезапно поняла Алиса: неторопливый ритм жизни, казалось, пронизывал все вокруг. Вот на берегу канала застыли фроги с удочками; мимо них, лениво взмахивая веслом, ползет лодка с пассажирами, ветер ласково перебирает листву незнакомого дерева, покачивает тяжелые гроздья пятнистых соцветий… Внезапно одно из зданий обратило на себя внимание девочки. Конечно, для любого обитателя Метрополии здешняя архитектура выглядела на редкость экзотично; но дом, фасад которого целиком выстроен из огромных, потемневших от времени и поросших кое-где мхом бочек, — это уже чересчур! Широко распахнув глаза, Алиса уставилась на диковинную постройку. Бочки, похоже, были не декоративным изыском, а самым настоящим строительным материалом: их скрепляли меж собой толстенные полосы кованой, позеленевшей от времени меди. Над широкими дверями красовалась яркая черно-оранжевая вывеска. Сложной формы буквы напоминали одновременно китайские иероглифы и пиктограммы майя. Прочесть написанное она, конечно, не могла, но в этом не было нужды: ползущие изнутри запахи оповещали любого желающего — здесь готовится еда!

— Стой! — Алиса похлопала возницу по плечу и с некоторым сомнением сунула ему мелкую монетку. Та сразу перекочевала в защечный мешок: очевидно, рикша счел плату достаточной.

Войдя внутрь, девочка приостановилась в сомнении. Зал был полон посетителей; свободных столиков она не увидела. Может, там, в глубине…

— Эй! Сюда! — негромко окликнули Алису. Какая-то женщина, на вид лет тридцати, с ярко-рыжей шевелюрой, улыбалась ей и махала рукой.

— Присаживайся без стеснения, — заявила дама, стоило Алисе подойти. — Здесь всегда полно народу, но кухня — это что-то…

— Спасибо! — Алиса устроилась на сиденье, также представлявшем собой бочонок — правда, обитый сверху упругой кожей. — Меня зовут Алиса Грей…

— Эльза Нимитц, — представилась незнакомка. — А ты, конечно, приезжая, туристка: это сразу видно.

— Правда?

— Ну естественно! Те, кто живет здесь давно, становятся похожими на аборигенов… Не внешностью, упаси бог! — вдруг рассмеялась Эльза. — Какой-то особой внутренней расслабленностью… Здесь никто не беспокоится о завтрашнем дне, ты уже заметила? Ну, или почти никто… Кстати, ты только что взяла насекомое меню.

— Насекомое?!

— Ну да, это ведь мир амфибий, знаешь ли, — собеседница иронично вздернула бровь. — Инсектов тут хватает, особенно в болотах, причем некоторые очень даже ничего на вкус. Но новичков все-таки лучше предупреждать — разумеется, если ты не готова к рискованным гастрономическим экспериментам.

— Пожалуй, нет, — призналась Алиса. — Может, порекомендуете мне что-нибудь?

— Филе радужных рыб — это бесподобно! — решительно заявила Эльза. — И салат с орхидеями; а еще — чай из плодов чонбу, отлично расслабляет и тонизирует.

— Давно вы здесь живете? — поинтересовалась Алиса.

— Шесть лет… Даже шесть с половиной. И чертовски жалею, что не посетила это сказочное местечко раньше. Пацифида — настоящий рай для того, кто занимается духовными практиками… По крайней мере в теплый период. Зимой здесь совершенно нечего делать, к сожалению.

— А почему?

— Ну, это же фроги, не забывай. Большинство из них впадает в криобиоз. Просто замерзают в своих бассейнах, а возвращаются к жизни лишь весной… Активность поддерживают немногие — один на сотню, думаю.

— Ничего себе! А духовные практики… Вы имеете в виду религию?

— О, нет! Религия — путь большинства… Я же встретила здесь тех, кто предпочитает искать собственные тропинки к познанию.

Принесли заказ. Алиса с интересом разглядывала полоски рыбьей плоти — нежно-розовой, с чуть заметными радужными переливами. Салат немного походил на греческий — крупные ломти овощей, обильно политые маслом. Мясистые лепестки орхидей издавали тонкий аромат. Ощутив внезапный приступ голода, девочка с аппетитом принялась за еду. Рыба была неплоха, но в общем — ничего особенного, за исключением разве что необычного вида; зато салат превзошел все ожидания. Незнакомые дары природы прямо-таки взрывались на языке чудным вкусом — он будоражил память странными ассоциациями. Напиток из плодов чонбу был прохладным, но после нескольких глотков вызывал приятное тепло и расслабленность во всем теле — словно алкоголь, однако голова при этом оставалась ясной.

— Я ведь актриса, мне довелось гастролировать во многих местах, — увлеченно продолжала Эльза. — Теософия — мое главное хобби. И знаешь, ни один из миров спектра ван Верде не может похвастать таким многообразием религиозных школ и направлений, как этот. Представь себе цивилизацию, ориентированную не на прогресс, а на гармонию! По сравнению с местными жители Метрополии… Даже не знаю, как сказать… Они словно… Как механизмы — чертовски эффективные и чертовски скучные. Ох, извини — надеюсь, ты не обиделась?

— Да нет, что вы! — улыбнулась Алиса. — Ну, а фроги? Они что, другие?

— О да, и не только фроги, знаешь ли! В Амфитрите довольно большая иммигрантская община, в основном те, кто не смог вынести давления технологической цивилизации… Здесь полно чудаков, ученых-оригиналов, людей искусства — словом, у нас куда веселее, чем в обществе бесчисленных клерков и юристов! Я уже не говорю о великих мистиках — пожалуй, они сохранились только здесь…

— Наверное, вы нашли себе гуру? — предположила Алиса и тут же смутилась: не сочтет ли новая знакомая эти слова за насмешку?

— Гуру? — задумчиво переспросила Эльза. — Нет… Не могу сказать, что я стала его ученицей. Но знакомство с ним открыло мне глаза на многие вещи, о которых я раньше просто не задумывалась.

— О ком это вы?

— Шакки, Шакки из Ирокко… Вообще-то он импресарио: владелец бродячего театра и режиссер. Но его труппа, одновременно и его ученики, — своего рода маленькая секта… В хорошем смысле, — улыбнулась Эльза. — Он прирожденный властитель умов, человек знания… То есть фрог. Очень сильная и необычная личность… А ты любишь театр?

— Ну… Если честно, мне больше нравится кино, — дипломатично ответила Алиса. — Там меньше условностей…

— Заблуждение! — многозначительно подняла палец новая знакомая. — Синематограф — это самое бездушное из искусств! Театр, дорогая моя, — вот где истинная магия! Когда ты заставляешь зрителя поверить, что дощатый помост и тряпка с намалеванной картинкой — это настоящий мир… О-о, это чувство ни с чем несравнимо! Ну, а что привело в Амфитриту тебя?

— У меня сейчас каникулы… — Алиса замялась: как бы поделикатней сформулировать свое положение. К счастью, Эльза поняла ее по-своему.

— Ну что же, ты сделала отличный выбор! Кстати, как у тебя дела со свободным временем? — тут собеседница подалась вперед и заговорщицки прошептала: — Давно собиралась поглядеть на арлекинову рыбу! Между прочим, самый крупный хищник в этой части планеты. Не хочешь составить мне компанию?

Никаких возражений у Алисы не имелось, кроме того, ее совершенно покорило, что Эльза Нимитц ни разу за все время их знакомства не произнесла сакраментальной фразы «если разрешат твои родители».

— Я знаю иммигрантов, которые по прибытии сюда сжигали свои паспорта и начинали жизнь заново. Придумывали себе имена, даже биографии — и не имели больше никаких дел ни с посольством, ни с Метрополией. Второе рождение! Разве это не здорово — шанс начать все сначала, с чистого листа? — Эльза мечтательно вздохнула и улыбнулась. — Впрочем, тебе еще рано о таком думать. Вряд ли ты успела совершить в жизни много ошибок!

— В таком случае, пойдемте их совершать сейчас же! — предложила девочка.

Добираться до места пришлось часа полтора, сперва на рикше, потом на легкой и валкой лодчонке — любое неосторожное движение грозило ей зачерпнуть бортом. Подросток-фрог, стоя на корме, управлял своим плавсредством с бесшабашной непринужденностью. Доставив пассажирок к месту высадки, он перехватил поудобнее весло, выволок лодку из воды и, пятясь, перетащил ее в соседний канал. Эльза Нимитц и Алиса осторожно пробрались по узкой доске через заболоченный пустырь, то и дело отмахиваясь от настырных насекомых, и ступили на твердую почву. Этот квартал состоял сплошь из дощатых, приземистых, крытых соломой хибар — изящества центральных районов столицы здесь не было и в помине. Зелени, впрочем, хватало: вьющиеся по стенам и окнам растения, как и везде в Амфитрите, служили своеобразным занавесом, спасающим обитателей от жгучих лучей светила.

Арлекинова рыба обитала в большом круглом бассейне с проточной водой; даже здесь, в трущобах, она была кристально-чистой. Алиса вытянула шею, но так ничего и не смогла разглядеть: в прозрачной глубине лениво колыхались зеленые и бурые водоросли. У ограждения толпилась публика; в основном, конечно, фроги — но и людей тоже хватало. Маленький юркий букмекер в соломенной шляпе принимал ставки. Многие держали в руках пузатые глиняные кувшины, время от времени прикладываясь к ним. Среди толпы то и дело раздавались легкие щелчки: амфибии выстреливали языком, ловя на лету круживших над ними мошек.

— Для них это вроде бесплатной закуски к пиву, — пояснила Эльза, крепко держа Алису за локоть и бесцеремонно проталкиваясь к ограде. — Единственная привычка местных, с которой я так и не могу свыкнуться. Ну представь себе: беседуешь с какой-нибудь важной персоной, вдруг — шлеп! И он ловит муху возле самого твоего носа… А потом как ни в чем не бывало продолжает разговор.

Алиса хихикнула. Меж тем гомон толпы вдруг взлетел вверх: появился главный участник. Пожилой фрог, скособочившись, тащил огромное жестяное ведро. В нем, суетливо перебирая щупальцами и трепеща маленькими плавничками, кружили странные создания размером с футбольный мяч.

— Это что, осьминожки?!

— Нечто вроде. Головоногие, местная порода…

Пожилой фрог между тем достал здоровенную шумовку и нож. Подцепляя по очереди каждого моллюска, он делал маленький надрез на кончике одного из щупалец. Алиса заметила, что на коже у них черной несмываемой краской сделаны пометки.

— Это цифры, — пояснила Эльза. — Чтобы видно было, которого съедят первым. А надрезы — чтобы привлечь хищницу запахом крови: арлекинова рыба чует его сразу.

— Жестоко! — заметила девочка.

— Ну, это же не Метрополия с ее обществом защиты прав животных! Фроги азартны, знаешь ли: делать ставки — любимое развлечение местных…

Между тем вода в ведре приобрела лиловый оттенок от сочащейся крови моллюсков. Пожилой фрог подошел к низенькому бордюру и, крякнув от натуги, выплеснул «осьминожек» в бассейн. Зрители тотчас принялись вопить. Гвалт сделался просто оглушительным.

— Не успела сделать ставку! — с досадой проронила Эльза. — Ну ничего, следующая кормежка…

В этот миг водорослевый ковер словно взорвался. Фантастически уродливое и нелепое создание прямо-таки выстрелило из глубины бассейна. Хищница походила на морского черта: сплюснутое, будто у камбалы, тело, непропорционально огромная голова — и ряды острых полупрозрачных зубов в широченной пасти. Более всего поражала ее расцветка. Голова твари была такой же зеленовато-бурой, как водоросли, зато тело усеивали крупные пятна, складывающиеся в орнамент — черные, белесые и ярко-красные, словно разноцветные заплаты на костюме арлекина.

— Да она же огромная! Почти с меня! — ахнула Алиса.

— Ха, это еще молодая особь! Как ты думаешь, зачем вокруг бассейна дополнительное ограждение?

— Что, неужели…

— Ага. В прежние времена публика толпилась возле самого бортика, и частенько случалось, что рыба утаскивала на дно одного из зевак. К слову, фроги воспринимали это как должное: опасность быть съеденным добавляла особой пикантности развлечению.

— Ужас! — девочка передернула плечами.

— Наш монарх посчитал так же. Был даже издан специальный королевский указ, насчет сетки.

Служитель уже тащил новое ведро. Эльза, азартно встряхнув огненной шевелюрой, тут же ввинтилась в толпу, проталкиваясь к букмекеру. Алиса вдруг почувствовала дурноту. Воздух словно загустел — ароматы цветов и листвы, сырой, болотный запах фрогов, человеческий пот, спертый пивной дух смешались в отвратительный коктейль… Девочка стала проталкиваться назад.

— Ты куда? — удивленно обернулась Эльза, но толпа в тот же миг разъединила их: желающих занять место поближе к сетке хватало.

Алиса пришла в себя только на берегу канала. Яростное солнечное око затянули густые тучи. Подул свежий ветерок, и тошнота мало-помалу отступила. «Надеюсь, Эльза не очень обиделась, — подумала девочка, — похоже, эта кормежка — зрелище не для меня». Мимо по водной глади скользила лодка, и Алиса требовательно вскинула руку.

— Куда-куда? — квакнул лодочник, подгребая к берегу.

В этот момент Алиса сообразила, что не сможет объясниться — она не знала ни слова на языке фрогов. Возник было соблазн вернуться — но от одной только мысли о галдящей толпе ее передернуло.

— В центр! Посольство! Понимаешь? — лодочник склонил голову набок и вопросительно моргнул. Алиса перешагнула через борт и махнула рукой: — Туда!

…Ливень упал с небес неожиданно. До этой минуты она не предполагала, насколько яростной может оказаться здешняя стихия: казалось, кто-то обрушил на нее струю из пожарного брандспойта! Одежда вымокла в течение нескольких секунд; охнув, Алиса съежилась на банке и прикрыла голову руками — дождь хлестал с такой силой, что трудно сделалось дышать. Плечи и спина горели. Лодка стремительно наполнялась водой. Фрог что-то неразборчиво квакнул и направил потяжелевшее судно к берегу — надо сказать, вовремя. Очутившись на мелководье, Алиса выпрыгнула из лодки, вскарабкалась на пологий берег и заметалась в поисках хоть какого-нибудь укрытия. Увы — поблизости не было ни моста, ни навеса, словом, спрятаться негде — разве что… Она бросилась в переулок, разбрасывая фонтаны брызг, и взбежала на крыльцо ближайшего дома — оттуда, едва различимая за шумом ливня, доносилась музыка. Дверь была приотворена; несмело толкнув ее, девочка шагнула в дом.

Здесь царил полумрак. В центре зала находился бассейн, он занимал почти половину пространства. В дальнем конце, за трехстворчатой ширмой, потрескивал камин. Гнутая, темного дерева мебель располагалась вдоль стен; на изящных столиках помаргивали оранжевые огни масляных светильников. Ноздри щекотал запах незнакомых благовоний. У самой воды сидели на корточках двое фрогов-музыкантов. Один играл на неком подобии скрипки, у другого был необычный инструмент, отдаленно напоминавший огромный почтовый рожок.

В бассейне, по колено в воде, исполняла медленный танец женщина-фрог — в каждой руке она держала по факелу. Немногочисленные зрители, попивая что-то из узких длинных стаканов, наблюдали за танцовщицей. Здесь были и фроги, и несколько людей. При виде Алисы один из них встал и направился к ней. Лицом он напоминал индейца: с орлиным носом и широкими скулами на загорелом лице. В темных глазах отражался блеск огней.

— Простите, можно я пережду у вас ливень? — попросила Алиса. — Я заблудилась…

Мужчина остановился в двух шагах, молча рассматривая ее. Под пристальным взглядом девочка почувствовала себя неуютно: слишком уж бесцеремонно этот тип на нее пялился — а тоненькая, промокшая насквозь майка облепила грудь чересчур откровенно… Если бы не адский ливень, она тут же развернулась бы и ушла.

— Так можно?

— Спрашивать надо не меня, — наконец отозвался незнакомец, — а хозяина дома.

«Индеец» кивнул в дальний угол. Там, в массивном кресле-качалке, восседал невероятно грузный фрог — он здорово смахивал на огромную, страдающую ожирением жабу. Алиса решительно шагнула вперед.

— Здравствуйте! Могу я…

Жаба в кресле разразилась длинной хриплой тирадой. «Индеец» ответил на том же языке; толстый фрог приглашающе махнул рукой.

— Можешь остаться, — сказал «индеец». — Садись с ним рядом, сейчас я принесу тебе выпить.

— Не стоит, я просто…

— Ты же не хочешь оскорбить хозяина?

— Спасибо, вы очень добры…

За соседним столиком рассмеялись. Алиса покосилась туда — но сидевшие, казалось, были поглощены игрой: перед ними стояла расчерченная на клетки доска с фигурами. Прежде чем сделать ход, игроки бросали кубик с нанесенными на грани знаками. Горбоносый вскоре появился вновь и протянул Алисе высокий стакан, наполненный темной жидкостью. Девочка осторожно пригубила. Странный вкус: горьковатая сладость, и вроде бы не спиртное — но во рту от него холодок, словно от мятного ликера, и горло будто немеет… «Какая-то местная экзотика, — решила Алиса. — Приятно, но лучше не увлекаться: выпью половину, и хватит». Но напиток оказался более коварным, чем она предполагала: уже после двух-трех глотков в теле появилось странное чувство — она словно летела, падала куда-то… «Глубока ли кроличья нора?» Падение быстро усиливалось — и вскоре сделалось настолько захватывающим, что Алиса совсем перестала воспринимать окружающее, целиком сосредоточившись на своих ощущениях. Нет, странный дом, бассейн с танцовщицей и сидевший напротив толстый фрог никуда не делись — просто на месте ее тела осталась темная, с неровными краями дыра, а она падает, падает, падает…

Мало-помалу Алиса начала приходить в себя. Обстановка вокруг радикальным образом изменилась. Ливень прекратился, да и времени, похоже, прошло немало — судя по бледным краскам заката, уже наступил вечер. Несколько часов бесследно пропали куда-то, отметила девочка, удивляясь собственному спокойствию. Все эмоции, казалось, пребывали под анастезией: она не чувствовала ни страха, ни тревоги — лишь в самой глубине сознания шевелился слабенький червячок беспокойства. Ее несли… Или везли… Нет, скорее все же несли — движение было не ровным, как это бывает у колесного экипажа, ее слегка покачивало в такт шагам носильщиков, еле слышно хлопала парусина крыши. «Значит, паланкин… Как я здесь оказалась? И куда они меня тащат?» Эти, надо сказать, в высшей степени животрепещущие вопросы никоим образом не побуждали Алису хоть что-нибудь сделать: она по-прежнему оставалась безучастным наблюдателем. Маленькое беспокойное существо в глубинах сознания все извелось, пытаясь подтолкнуть ее к решительным поступкам, но безуспешно — действие наркотика блокировало волю. Поняв тщетность попыток, маленький бесенок сменил тактику. «Хорошо, хорошо — тебе не надо выпрыгивать из паланкина, не надо бежать… Просто посмотри направо. Для этого даже голову поворачивать необязательно, скоси глаза… Получилось? Отлично! А теперь налево… Еще левее, еще… Немного поверни голову, совсем чуть-чуть…» Это мало-помалу принесло плоды. Вскоре Алиса уже могла двигать руками и ногами; она была вполне уверена, что у нее получится встать — правда, о побеге не могло быть и речи, по крайней мере пока. Носильщики-фроги, похоже, не заметили ее манипуляций.

Цепкое безразличие отпускало неохотно. Она уже понимала, что вляпалась в скверную историю: вряд ли тебе подсунут наркотик, а потом уволокут незнамо куда просто ради шутки. «Отец, наверное, поднял на ноги всю местную полицию или вот-вот это сделает… Надо сказать им, кто я такая. Не станут же они связываться с дочерью посла!»

Плавное покачивание вдруг прекратилось; носильщики перекинулись короткими фразами. Они находились в переулке: справа высилась увитая ползучими растениями стена, слева — узкий канал и опять-таки стена, уходящая прямо в воду. Прямо из густой зелени наперерез паланкину шагнули двое — молодой человек в светло-сером костюме и шляпе и женщина-фрог в длинном, до земли, расшитом орхидеями платье. Лицо дамы скрывала уродливая маска: гладкий пузырь с прорезями для глаз, с нанесенными в кажущемся беспорядке цветными пятнами: на определенном расстоянии они слагались в гротескную физиономию. В руках женщина сжимала что-то вроде здоровенного мачете, только клинок у него был абсолютно черный. Молодой человек улыбнулся и вытащил из кармана небольшой кремневый пистолет.

— Добрый вечер. Вас не затруднит поставить этот паланкин на землю? Замечательно, благодарю вас.

Похитители, не отрывая завороженных взглядов от черной дырочки ствола, попятились к каналу.

— Да-да, конечно, ничего не имею против. Вам явно необходимо освежиться, — долго упрашивать фрогов не пришлось: носильщики развернулись и с быстротой молнии сиганули в воду, подняв фонтаны брызг.

— Вот так-то лучше, — молодой человек спрятал оружие и подошел к паланкину. — Мисс Грей? Алиса Грей?

— Да, — сказала Алиса.

Собеседник элегантно тронул пальцами поля шляпы.

— Позвольте представиться. Меня зовут Эдуар Монтескрипт.